Текст книги "Смерть в белом галстуке"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 11
Капитан Уитерс дома

Рапорт о вскрытии был готов. Фокс записал его по телефону, и они с Аллейном обсудили, как им лучше добраться до Слинг-стрит.

– Доктор Кертис утверждает, – сказал Фокс, – что он был задушен, в этом нет никаких сомнений. Они обнаружили, – тут Фокс стал зачитывать по своему блокноту, – «пятна Тардье под висцеральной плеврой и эпикардом; признаки жирового перерождения сердца; кровь потемневшая и чересчур текучая…».

– Ладно, ладно, – отмахнулся Аллейн. – Это пропустите. Фокс, простите, ради бога. Продолжайте.

– Далее, сэр, они склонны думать, что положение было усугублено состоянием сердца. Можно даже сказать, это облегчило ему уход, да?

– Да.

– Да… Если не считать рубца на виске, доктор Кертис говорит, что никаких следов на лице нет. На слизистой оболочке в передней части неба некоторый излишек крови с последующим ее обесцвечиванием. Но это не следы насилия.

– Это я заметил. Не было борьбы. После удара в висок он потерял сознание, – сказал Аллейн.

– Так полагает и доктор Кертис.

– Этот убийца знал, что делает, – продолжал Аллейн. – Как правило, душители имеют склонность к бессмысленному насилию, и потому вокруг рта полно следов. Как полагает Кертис, чем пользовался убийца?

– По его словам, возможно, это был тампон из мягкого материала плюс зажим ноздрей.

– Да. Но не носовой платок Банчи. Он не был даже смят.

– Может, собственным платком?

– Нет, Фокс, не думаю. Я нашел у него во рту несколько тонких черных шерстяных ворсинок.

– Пальто?

– Выглядит похоже. Может быть. Одна из причин, по которым пальто исчезло. Кстати, Фокс, вы получили ночной рапорт от полицейского констебля с Белгрэйв-сквер?

– Да. Ничего подозрительного.

Они шли медленно, постепенно придумывая мотивы и аргументы для бесконечных допросов. Каждый фрагмент полученной информации они согласовывали, отбирали и обсуждали. Аллейн называл этот процесс «обретением плана». Пять минут пешком, и они оказались на Слинг-стрит, возле большого многоквартирного дома, по-видимому с гостиничным обслуживанием. Они поднялись на лифте к 110-й квартире и позвонили.

– Здесь я намерен рисковать, – заметил Аллейн. Дверь открыл сам капитан Уитерс, сказав при этом:

– Доброе утро. Вам нужен я?

– Доброе утро, сэр, – ответил Аллейн. – Да. Полагаю, вы только что получили наше послание. Мы можем войти?

– Разумеется, – сказал Уитерс, отойдя от двери и не вынимая рук из карманов.

Аллейн и Фокс вошли в квартиру. Они очутились в гостиной, обставленной обычной типовой мебелью: у одной стены – диван-кровать, три одинаковых кресла, письменный стол, обеденный стол и встроенный буфет. Начать с того, что это была точная копия любой из «холостяцких квартир» в Грэндисон-Мэншнс; однако где бы человек ни жил, он непременно оставляет отпечатки собственной личности, потому и эта гостиная несла на себе печать капитана Мориса Уитерса. Она пахла лосьоном, сигарами, виски. На одной стене висела окантованная фотография, из тех, какие помещаются в журналах в качестве «студийного художественного этюда с обнаженной натуры». На книжных полках справочники по скачкам соседствовали с потрепанными экземплярами романов, которые капитан Уитерс купил на Ривьере, по известным причинам, с большими затруднениями тайком провез в Англию. На столе, возле диван-кровати, лежали три-четыре учебника по медицине. «Доналда Поттера», – отметил про себя Аллейн. Сквозь полуоткрытую дверь Аллейн успел рассмотреть маленькую спальню и еще один шедевр – он, конечно, тоже мог быть «студийным этюдом», но, скорее всего, представлял собой порнографический снимок.

Капитан Уитерс, перехватив понимающий взгляд Фокса, увидевшего этот снимок, закрыл дверь в спальню.

– Выпить? – спросил он.

– Нет, благодарю вас, – ответил Аллейн.

– Что ж, тогда присаживайтесь.

Аллейн и Фокс сели – Фокс, соблюдая максимально правила приличия, Аллейн не спеша, с видом человека привередливого. Он скрестил свои длинные ноги, накрыл шляпой колено, стянул с рук перчатки и принялся за созерцание капитана Уитерса. Оба представляли собой прелюбопытнейший контраст. Уитерс был из тех, кто даже в элегантной одежде выглядел вульгарно: слишком толстая шея, слишком плоские бескровные пальцы, слишком блестящие волосы, белесые ресницы, под глазами мешки. Впрочем, несмотря на все эти дефекты, в нем чувствовалось мощное господствующее животное начало, которое в сочетании с дикарской самонадеянностью производило немалый эффект. Аллейн, напротив, был изящно очерченной помесью монаха и вельможи. В нем все имело ясные и выразительные очертания – лицо, голова, даже костяк. Суровое высокомерие его голубых глаз и ярко-черный цвет волос подвигнули бы Альбрехта Дюрера на великолепный рисунок с нею, и набросок к портрету Аллейна, сделанный Агатой Трой, стал лучшим из всего, что она когда-либо создала.

Уитерс зажег сигарету, носом выпустил дым и спросил:

– В чем же дело?

Фокс вытащил свой служебный блокнот, на обложке которого капитан Уитерс увидел буквы «М.Р.», и перевел взгляд на ковер.

– Во-первых, – сказал Аллейн, – я бы хотел узнать ваше полное имя и адрес.

– Морис Уитерс. Адрес – там, где мы находимся.

– И, пожалуйста, не могли бы мы узнать еще адрес вашего дома в Лисерхеде?

– Что вы, черт возьми, имеете в виду? – вполне любезно осведомился Уитерс. Он бросил быстрый взгляд на стол возле дивана и посмотрел в лицо Аллейну.

– Источник моей информации, – солгал Аллейн, – вовсе не тот, что вы предположили, капитан Уитерс. Будьте любезны, адрес.

– Если вы имеете в виду Шэклтон-хаус, он не мой, я снимаю его.

– У кого?

– Боюсь, не смогу вам этого сказать. На то есть личные причины.

– Понимаю. Вы им часто пользуетесь?

– Иногда снимаю его на уик-энды.

– Благодарю вас, – сказал Аллейн. – Теперь, если вы не против, я хотел бы задать вам пару вопросов относительно сегодняшнего утра, самых ранних, рассветных часов.

– О да, – ответил Уитерс. – Полагаю, вы имеете в виду убийство.

– Чье убийство?

– Как чье? Банчи Госпела!

– Разве лорд Роберт Госпел был вашим личным другом, капитан Уитерс?

– Знаком с ним я не был.

– Понимаю. Почему же вы решили, что он убит?

– Разве он не убит?

– Я думаю, убит, и, по всей вероятности, вы тоже так думаете. Но почему?

– Судя но газетам, это похоже именно на убийство.

– Да? Неужели? – удивился Аллейн. – Капитан Уитерс, а почему бы вам не сесть?

– Благодарю, я постою. Так что же насчет сегодняшнего утра?

– Когда вы ушли из Марздон-хаус?

– После того, как закончился бал.

– Вы ушли в одиночестве?

Чрезвычайно аккуратно Уитерс бросил окурок в корзину для бумаг.

– Да, – ответил он.

– Не могли бы вы припомнить, кто находился в холле, когда вы уходили?

– Что-о? Не знаю, не знаю… А впрочем, да! Я натолкнулся на Дэна Дэйвидсона. Да вы его знаете, он модный фельдшер.

– Сэр Дэниел Дэйвидсон вам друг?

– Нет, конечно. Просто знаком с ним.

– Когда вы уходили, не приметили ли вы в холле лорда Роберта?

– Вот этого я не помню.

– Вы выходили один. Вы взяли такси?

– Нет, у меня своя машина. Припаркована на Белгрэйв-роуд.

– Итак, выйдя из Марздон-хаус, вы повернули налево. То есть сделали именно то, – сказал Аллейн, – что должен был сделать убийца, если, как вы говорите, речь идет об убийстве.

– А не кажется ли вам, – поинтересовался капитан Уитерс, – что вам следует более тщательно выбирать слова?

– Нет, мне так не кажется. Ведь я вижу, что мое замечание вполне укладывается в правила игры. Идя от Марздон-хаус к Белгрэйв-роуд, не видели ли вы одинокого прохожего в вечернем костюме? Не нагнали ли вы такого человека? Может, прошли мимо него?

Уитерс сел на край стола и принялся болтать ногой. Через шотландку на его штанине заиграла жировая складка на бедре.

– Очень возможно. Не помню. Был туман.

– Куда вы направились в своей машине?

– К «Матадору».

– Это ночной клуб на Самплер-стрит?

– Точно.

– Встретили там кого-нибудь?

– Да чуть не полторы сотни человек.

– Я говорю об особе, – произнес Аллейн с изысканнейшей вежливостью, – с которой вы назначили встречу.

– Да.

– Могу я узнать ее фамилию?

– Нет.

– Ладно, придется это выяснить обычным порядком, – пробормотал Аллейн. – Заметьте это себе, Фокс, хорошо?

– Заметил, мистер Аллейн, – отозвался Фокс.

– Могли бы вы найти свидетеля, который подтвердил бы ваше заявление о том, что вы в машине отправились из Марздон-хаус к «Матадору»?

Внезапно качание ногой прекратилось. Уитерс помедлил и сказал свое «нет».

– А не ждала ли вас партнерша в вашем автомобиле, капитан Уитерс? Вы убеждены, что действительно не отвозили ее в «Матадор»? Вы не забыли, что в «Матадоре» есть швейцар?

– Он таки там есть?

– А что?

– Пусть так, – сказал Уитерс. – Да, я отвез свою партнершу в «Матадор», но имя ее я вам не назову.

– Почему?

– Вроде вы выглядите как джентльмен. Вы что, новичок в Скотленд-Ярде? Вообще-то я полагал, что вы с понятием.

– Вы очень добры ко мне, – сказал Аллейн, – но, боюсь, вы ошибаетесь. Пусть нам придется воспользоваться другими методами, но фамилию вашей партнерши мы узнаем. Капитан Уитерс, вы когда-нибудь занимались борьбой?

– Чем? За каким чертом я должен был этим заниматься?

– Я был бы вам очень обязан, если бы вы ответили на мой вопрос.

– Я никогда этим не занимался. Разве что, немного восточной.

– Джиу-джитсу?

– Да.

– Пользуются ли при этом ребром ладони, чтобы расправиться с человеком? По болевым точкам, или как вы их там называете? Например, в висок.

– Понятия не имею.

– В медицине разбираетесь?

– Нет.

– Я вижу на кровати несколько учебников.

– Они принадлежат не мне.

– Мистеру Доналду Поттеру?

– Точно.

– Он живет здесь же?

– Но ведь вы же разговаривали с ним! Вы, должно быть, чертовски дерьмовый детектив, если таким вот образом все вынюхиваете.

– Вам приходило в голову, что вы обладаете сильным воздействием на мистера Поттера?

– Я не гувернер!

– Предпочитаете стриженых овечек?

– Здесь полагается смеяться? – спросил Уитерс.

– Боюсь, не той стороной лица. Капитан Уитерс, помните ли вы дело Ваучера—Ватсона тысяча девятьсот двадцать четвертого года? Распространение наркотиков?

– Нет.

– Вы счастливчик. А у нас, в Скотленд-Ярде, память лучше. Я вспомнил об этом сегодня утром, просматривая некоторые записи в личных бумагах лорда Роберта Госпела. Он упоминает об этом деле в связи с недавней информацией, которую он собирал о незаконном игорном клубе в Лисерхеде.

Крупные белые руки конвульсивно сжались в кулаки, но тут же расслабились. Аллейн встал.

– Это только еще одно предположение, – сказал он. – Я верю, что у вас отключили телефон. Инспектор Фокс это зафиксирует. Фокс, вам придется сходить в почтовое отделение тут, за углом. Подождите секунду.

Аллейн достал блокнот, быстро написал: «Скажите Томпсону, пусть прямо сейчас приклеится к У.» – и показал написанное Фоксу.

– Передайте это распоряжение и проследите, чтобы телефон капитана Уитерса был включен немедленно. Поняли? Как только это сделают, позвоните мне сюда. Какой здесь номер?

– Слоун, восемь четыре ноль пять, – сказал Уитерс.

– Хорошо. Позже я к вам присоединюсь, Фокс.

– Понял, сэр, – сказал Фокс. – Всего хорошего, сэр. Уитерс оставил это без ответа, и Фокс ушел.

– Когда ваш телефон заработает, – сказал Аллейн, – я был бы рад, если бы вы позвонили мистеру Доналду Поттеру и сказали бы, что, так как его мать сейчас в большом горе, вы убеждены, что в настоящее время будет лучше, если он останется с ней. Принадлежащие ему вещи вы пошлете на такси на Чейен-Уок.

– Вы угрожаете мне?

– Нет, предупреждаю. Вы, знаете ли, сейчас в очень неопределенном положении.

Аллейн подошел к диван-кровати и посмотрел книги.

– «Судебная медицина» Тэйлора, – пробормотал он. – Хм, мистер Поттер намерен стать судебным медиком?

– Не имею ни малейшего понятия.

Аллейн перелистнул несколько страниц большого тома в голубом переплете.

– А ведь здесь есть исчерпывающая информация насчет удушья. Очень интересно. Могу я позаимствовать эту книгу? Я возвращу ее мистеру Поттеру.

– У меня нет никаких возражений. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– Блестяще. А есть у вас какие-нибудь возражения против того, чтобы я осмотрел вашу одежду?

– Никаких.

– Премного благодарен. Не будете ли вы так любезны показать мне ее?

Уитерс направился в спальню, и Аллейн последовал за ним. Пока Уитерс открывал гардероб и вытаскивал ящики, Аллейн стремительно окинул взглядом комнату. Помимо откровенно порнографической фотографии, единственно, что здесь привлекало внимание, так это полка с запрещенными романами в суперобложках, абсолютно непристойными и никакими литературными достоинствами не отличающимися.

Уитерс бросил на кровать фрак, белый жилет и пару брюк. Все это Аллейн исследовал с величайшей тщательностью, принюхался к фраку, вывернул все карманы, которые оказались пустыми.

– У вас есть портсигар? – спросил он.

– Да.

– Могу я взглянуть на него?

– Он в той комнате.

Уитерс отправился в гостиную, и Аллейн тотчас с кошачьей ловкостью заглянул под кровать и за дверь буфета.

Уитерс вернулся с маленьким портсигаром, плоским и серебряным.

– У вас это единственный портсигар?

– Да.

Аллейн открыл его. На внутренней стороне крышки было выгравировано: «Морису от Эстеллы». Он возвратил портсигар и вынул из кармана другой.

– Не взглянете ли вы, и по возможности тщательно, на этот портсигар и не скажете ли мне, видели вы его раньше или нет?

Уитерс взял портсигар. Это был тонкий, легкий золотой портсигар, без гравировок, но на одном уголке здесь имелась маленькая монограмма.

– Не будете ли вы любезны открыть его? Уитерс открыл крышку.

– Вам он знаком?

– Нет.

– Эта монограмма вам случайно ничего не напоминает?

– Нет.

– К примеру, монограмму мистера Доналда Поттера? Уитерс слегка вздрогнул, открыл было рот, потом закрыл его и сказал:

– Это не его. Его монограмму я видел! На запонках. Они где-то здесь.

– Могу я посмотреть на них? – спросил Аллейн, забирая портсигар. И пока Уитерс шел через комнату к туалетному столику, Аллейн быстро обмотал портсигар своим шелковым носовым платком и сунул его в карман.

– Вот они, – сказал Уитерс.

Аллейн с серьезным видом осмотрел запонки Доналда и возвратил их.

В гостиной зазвонил телефон.

– Не будете ли любезны ответить? – попросил Аллейн. Уитерс отправился в гостиную, а Аллейн сдернул с одного из запрещенных романов пыльную суперобложку и хладнокровно засунул ее в карман своего пальто. После чего он последовал за Уитерсом.

– Это вас, – сообщил ему Уитерс. – Если, конечно, Аллейн это вы.

– Благодарю вас.

Звонил Фокс, чтобы предельно низким голосом сказать, что Томпсон уже начеку.

– Блестяще, – сказал Аллейн. – Капитан Уитерс хотел бы сразу же и воспользоваться им.

Он положил трубку и повернулся к Уитерсу.

– Теперь, пожалуйста, – сказал он, – позвоните-ка мистеру Поттеру. Кроме того, я был бы рад, если бы вы не упоминали о том, что это мое предложение. С вашей стороны это было бы очень большой любезностью.

С видом крайнего неудовольствия Уитерс набрал номер телефона. Трубку снял Доналд, и голос его был слышен даже на расстоянии.

– Алло?

– Алло, Дон! Это Уитс.

– О господи, Уитс! У меня чудовищные неприятности! Я…

– По телефону тебе лучше не говорить о своих неприятностях. Я тебе звоню сказать, что сейчас тебе лучше бы пожить у своей матери какое-то время. Из-за всех этих переживаний она захочет тебя видеть. Вещи я тебе перешлю.

– Да, но, Уитс, послушай! Относительно дома в…

– Оставайся там, где ты находишься, – сказал капитан Уитерс и положил трубку.

– Благодарю вас, – сказал Аллейн. – Все очень мило. Какой у вас рост, капитан Уитерс?

– Без обуви пять футов восемь с половиной дюймов.

– Примерно, как и у лорда Роберта, – произнес Аллейн, следя за ним.

Уитерс непонимающе смотрел на него.

– Полагаю, вы, когда говорите, вкладываете в свои слова какой-то смысл?

– Стремлюсь.

– Не могли бы вы припомнить, что говорил лорд Роберт, когда звонил в Марздон-хаус в час ночи. Вы ведь входили в комнату, где он разговаривал?

– В какую комнату?

– В Марздон-хаус!

– Вы заговариваетесь! Я не слышал, чтобы он куда-нибудь звонил.

– Тогда нет проблем, – сказал Аллейн. – Но вы в час ночи были наверху возле переговорной комнаты?

– Откуда мне, черт побери, это помнить? Вообще наверху я был.

– В одиночестве?

– Нет. Какое-то время, пока шли танцы после ужина, я был там с Доном. Мы находились в первой гостиной. Там еще был старик Каррадос.

– Вы слышали, как кто-то разговаривал по телефону?

– Полагаю, да, раз вы упомянули об этом.

– Что ж, все, что мы могли сейчас сделать, мы сделали, – сказал Аллейн, забирая «Судебную медицину» Тэйлора. – Кстати, вы не будете возражать, если я обыщу эти комнаты? Ну, знаете, просто для очистки совести.

– Если есть желание, можете поползать по ним с микроскопом.

– Понимаю и премного благодарен. В другой раз непременно воспользуюсь. Всего наилучшего.

Он уже стоял в дверях, когда Уитерс сказал:

– Послушайте! Остановитесь!

– Да? – Аллейн повернулся и увидел направленный на него плоский белый палец.

– Если вы думаете, – сказал капитан Уитерс, – что я имею хоть какое-то отношение к смерти этого шута горохового, вы напрасно тратите время. Я совершенно ни при чем. Я не убийца, а если бы стал им, то только ради игры по-крупному, а не из-за ручных поросят.

– Вы счастливчик, – ответил Аллейн. – А вот моя профессия часто вынуждает преследовать до того неприятного зверя, что… Но приходится! Всего наилучшего!

Глава 12
Показания официанта

Выйдя на улицу, Аллейн встретил сержанта Томпсона, который вовсе не выглядел сержантом. Так как из окон квартиры капитана Уитерса открывался ничем не замутненный вид на Слинг-стрит, Аллейн ни на миг не задержался поговорить с Томпсоном, но, проходя мимо, заметил, ни к кому не обращаясь:

– Не упустите его.

Фокс дожидался его возле почтового отделения.

– Я бы сказал, преотвратнейший субъект, – заметил он, и оба зашагали в ногу.

– Кто? Уитерс? Верю, что вы, мой старый…

– Вам не очень-то повезло с ним, мистер Аллейн.

– Я оказался в затруднении, – сказал Аллейн. – Я бы предпочел совершить облаву на Лисерхед без предупреждения, но этот злосчастный Доналд сделал все, чтобы дать ему знать обо всем, что он нам рассказал, и Уитерс, конечно, прикроет свою игорную деятельность. Единственное, на что мы в этом отношении можем надеяться, это на то, что наш человек, проникнув в дом, найдет там достаточно убедительные свидетельства. До дома Димитрия нам лучше взять такси. В какое время он должен находиться в Скотленд-Ярде?

– К полудню.

– Сейчас без четверти двенадцать. Он наверняка уже отправился туда. Поехали.

Они сели в такси.

– Так что же с Уитерсом? – спросил Фокс, строго глядя в затылок водителю.

– Насчет вероятности подозрения? У него до дюйма совпадает рост; ему достаточно подходят и плащ и шляпа, чтобы одурачить шофера. Правда, в спальне не оказалось места, куда бы он мог все это припрятать. Пока он был у телефона, я осмотрел внутренность гардероба, бросил взгляд под кровать и заглянул в буфет. Как бы то ни было, он сказал, что, если мне нравится, я могу ползать по квартире с микроскопом, и на мою провокацию не поддался. Поэтому если он что-то прячет, то только в доме на Лисерхед.

– Мотив не слишком очевиден, – сказал Фокс.

– Какой мотив?

– Он понял, что лорд Роберт узнал его, и решил, что тот «сел ему на хвост». Он хочет получить деньги и знает, что молодой Поттер – наследник.

– Так тут целых два мотива. Ну и что? А, черт, – сказал Аллейн, – почти котировка! А ведь Банчи предупреждал меня против этого. Иначе получается прямо-таки как в книге пэров. Стало быть, есть еще одно осложнение. Миссис Хэлкет-Хэккет, возможно, полагает, что шантажистом был Банчи. Судя по его записям, Банчи наверняка производил подобное впечатление. Он находился рядом, когда брали ее сумочку, а затем постоянно досаждал ей. Если у Уитерса с этой женщиной роман, она вполне могла поведать ему все эти выверты с шантажом. Возможно, Уитерс оказался причиной для шантажа миссис Хэлкет-Хэккет. Письмо, которым владеет шантажист, наверное, одно из тех, что миссис Хэлкет-Хэккет писала Уитерсу или наоборот. Если она сообщила ему, что шантажист – лорд Роберт…

– Теперь у него уже три мотива, – заметил Фокс.

– Возможно, и так. С другой стороны, шантажистом может быть и Уитерс. Это вполне в его духе.

– Наиболее удачным мотивом, – сказал Фокс, – я бы признал тот, где Уитерс решил, что лорд Роберт выследил его.

– Ну и зануда же вы, старина! Кстати, если захотим, мы можем влепить ему иск за хранение грязных романов в его скотской квартирке. Взгляните-ка!

Аллейн вытащил из кармана книжную суперобложку. На ней яркими красками были нарисованы ужасающего вида молодая женщина без какого-либо признака одежды, румяный джентльмен и старая карга, подглядывающая за ними. Назывался он «Признания сводни».

– Боги! – произнес Фокс. – Вам не следовало это брать.

– Что за перестраховщик, – недовольно скривился Аллейн. – Вы лучше представьте себе его, как он таращится на все это в каком-нибудь минеральном источнике на Лазурном берегу! Я заставил его отпечатать свои грязные лапы на моем портсигаре – посмотрим, не листал ли он учебник Тэйлора в отсутствие Доналда Поттера. Особенно те разделы, где речь идет об удушениях. Мне представляется, Фокс, что, не имея навыков в искусстве удавливания человека, капитан Уитерс допустил распространенную ошибку, применив слишком большую силу. Нам следует проверить, не оставил ли он отпечатков в этой переговорной комнате в Марздон-хаус.

– Прерву вас, – задумчиво произнес Фокс. – Насколько я понимаю, нам необходимо установить личность человека, вошедшего в переговорную комнату в тот момент, когда лорд Роберт разговаривал с вами по телефону. Если бал здесь ни при чем, что ж, значит, никаких осложнений не предвидится.

– И наоборот. Я пытался склонить Уитерса к признанию. Исходил из того, что его вина доказана.

– И с каким результатом?

– Полный провал. Он и не моргнул. Казалось, искренне обеспокоен.

– Это может быть и Димитрий, – сказал Фокс. – В конце концов нам известно, что Димитрий берет взятки. Все, что нам следует выяснить, делает ли он это для себя или работает на кого-то другого.

– Время есть. И мы вновь возвращаемся к незаконченной фразе Банчи: «А работает он с…». С кем? Или с чем? О, кое-кто уже на месте!

Такси тем временем подъехало к солидному старому доходному дому на Кромвель-роуд. На противоположной стороне, на тротуаре сидел молодой человек и чинил сиденье плетеного стула.

– Этот мебельщик – Джеймс д'Арси Керу, констебль, – сказал Аллейн.

– Да что вы! – воскликнул Фокс, и в голосе его послышалось возмущение. – Да, так и есть. Да что же это он вырядился-то как черт знает кто?

– Он детектив, – принялся объяснять Аллейн. – Его отец пастор, и он обучился плетению стульев не то в Женском институте, не то еще где-то. А маскироваться он научился еще прежде, чем принес присягу.

– Глупый юнец, – покачал головой Фокс.

– Ну, на самом-то деле он вполне смышленый парень.

– Пусть так, но почему он еще здесь?

– Очевидно, Димитрий еще не уезжал. Подождите минуту.

Аллейн опустил разделительное стекло такси и обратился к водителю:

– Мы – офицеры полиции. Через минуту, может, через две из этого дома выйдет человек, и ему понадобится такси. Так вы подъезжайте к нему. Он, по-видимому, попросит вас отвезти его в Скотленд-Ярд. Если он назовет другой адрес, то вот вам карточка, я хочу, чтобы, пока он садится в машину, вы быстро записали этот адрес. Бросьте ее через щель для рычагов сцепления. Вот карандаш. Вы сможете это сделать?

– Будет сделано, хозяин! – сказал таксист.

– Мне надо, чтобы вы развернули машину и проехали мимо вон того парня, что чинит стул. Поезжайте как можно медленнее, проедете ярдов двести по улице и высадите нас. Затем ждите вашего пассажира. Вот вам деньги за проезд и за все остальное.

– Благодарю вас, сэр, о'кей, сэр, – сказал таксист.

Он развернул машину, Аллейн опустил стекло и, когда они проезжали мимо специалиста по плетеным стульям, выглянул из окна и сказал:

– Керу, садись к нам!

Плетельщик, однако, и глазом не моргнул.

– Я же говорил вам, – заметил Аллейн, – он вовсе не столь глуп, как выглядит. Здесь мы выйдем.

Они вышли из машины, и такси тотчас развернулось. Они услышали хриплый голос шофера: «Такси, сэр?», скрип тормозов, хлопанье дверью и шум отъезжающей машины.

– Карточку он не бросил, – сказал Аллейн, глядя вслед уехавшему такси. Они продолжали идти по Кромвель-роуд, когда позади них послышались выкрики: «Починка стульев! Чиню стулья!»

– Слышали? – раздраженно произнес Фокс. – Вы только послушайте, как он себя рекламирует! Просто стыдобища! Вот что это такое – стыдобища!

Они обернулись и обнаружили, что плетельщик стульев следует за ними по пятам с длиннейшим пуком соломы.

– Идите-ка сюда, – сказал Аллейн. – Керу, можете больше не продолжать столь убедительное перевоплощение. Ваша добыча уехала.

– Сэр! – с ужасом проговорил мнимый плетельщик.

– Скажите мне, – продолжал Аллейн, – с какой целью вы оглашаете своими воплями весь честной мир?

– Но, сэр, – сказал плетельщик стульев, – я следовал вашим инструкциям, я производил…

– Правильно. Но за это время вы могли бы понять, что в сложной маскировке часто нет никакой необходимости и что той же цели можно добиться более простыми средствами, обойдясь без расходов на ивовые прутья, на щепу, которой ни у кого нет, и на витые ножки. Что, хотел бы я знать, вы станете делать со всеми этими причиндалами теперь, когда охота закончилась?

– Но ведь за углом, сэр, стоят такси. Мне стоит свистнуть…

– Хороши же вы будете в этом наряде, свистом подзывая такси, – негодующе заявил Фокс. – А к тому времени, когда вы от всей этой нечисти освободитесь и станете самим собой, ваш объект будет вообще уже бог знает где. Если именно этому вас и обучали в…

– Да-да, Фокс, все правильно, – поспешно заговорил Аллейн, – теперь, Керу, давайте так: вы уходите, переодеваетесь и уже в Ярде представляете мне рапорт. Возвратиться вы можете на метро. Да не глядите вы так уныло, а то пожилые дамы начнут подавать вам медяки.

Керу ушел.

– Теперь, Фокс, – продолжал Аллейн, – переждите несколько минут, пока я войду в эту квартиру, и позвоните как бы из Скотленд-Ярда и удержите слугу Димитрия у телефона как можно дольше. Хорошо бы у вас был перечень дат и мест. Допустим, их дал вам Димитрий, а вы будете в состоянии подтвердить их. Хорошо?

– Так точно, мистер Аллейн.

– Вы можете воспользоваться телефоном-автоматом у стоянки такси. После чего возвращаетесь в Ярд и держите там Димитрия до тех пор, пока я не приду. Когда он уйдет, позаботьтесь о «хвосте».

Аллейн повернул к квартире Димитрия, которая располагалась на первом этаже. Дверь открыл темный худощавый человек, в котором за версту угадывался официант.

– Мистер Димитрий у себя? – осведомился Аллейн.

– Мосье в отсутствии, сэр. Могу я ему что-то передать?

– Ах, он уехал! – с необыкновенно любезным видом произнес Аллейн. – Экая незадача, а мне он крайне нужен. Он, случайно, не в Скотленд-Ярд направился?

Человек некоторое время медлил с ответом:

– Не уверен в этом, сэр. Мне кажется…

– Послушайте, – сказал Аллейн, – я – старший инспектор Аллейн. Вот моя карточка. Я находился здесь неподалеку и рассчитывал, что избавлю мистера Димитрия от хлопот, связанных с допросом, если зайду сам. Но раз уж я здесь, может быть, с вашей помощью и выясню пару моментов, которые меня интересуют. Как вы полагаете?

– Ради бога, сэр! Я не отказываюсь, но есть некоторые осложнения…

– Ну-ну, только не здесь! Могу я войти? – и не дожидаясь ответа, Аллейн вошел в квартиру.

Он оказался в гостиной, в общем-то, ничем не примечательной, если не считать неизгладимой печати человека, носящего на шее и запястьях черный атлас. За ним повсюду следовал слуга, чувствовавший себя в полном замешательстве.

– Вы, конечно, догадались, – начал Аллейн, – что я нахожусь здесь по делу, связанному со смертью лорда Роберта Госпела.

– Да, сэр.

– Первое, о чем я вас должен предупредить, это то, что мы были бы очень вам признательны, если бы вы обсуждали это дело с максимальной осторожностью. А откровенно говоря, было бы еще лучше, если бы вы вообще его не обсуждали. Ни с кем. Исключая, разумеется, самого мистера Димитрия.

Человек вздохнул с облегчением:

– Сэр, это-то я отлично понимаю. Мосье и сам меня уже предупреждал. Я буду в высшей степени осторожен.

– Блестяще. Наш долг – оберегать мистера Димитрия и любого, кто обладает общественным положением, от той дурной славы, что, к сожалению, сопровождает подобные инциденты.

– Да, сэр, это бесспорно. Мосье и сам был предельно настойчив в этом вопросе.

– Полагаю, что так. Поймите и то, – продолжал Аллейн, – что нам необходимо иметь четкое представление обо всех передвижениях множества людей. Вас как зовут?

– Франсуа, сэр. Франсуа Дюпон.

– Прошлой ночью вы были в Марздон-хаус?

– Да, сэр. Я был там из-за неожиданного стечения обстоятельств.

– А что же случилось?

– Один влиятельный сотрудник нашего персонала покинул мосье Димитрия вчера после полудня. По-моему, у него внезапно случился приступ аппендицита. За столь короткий срок мосье Димитрий просто не смог подобрать ему удовлетворительную замену, и я занял его место.

– Для вас это необычно?

– Да, сэр. Ведь я – личный слуга месье Димитрия.

– И где же вы располагались в Марздон-хаус? В передней зазвонил телефон.

– Сэр, простите меня, – сказал слуга, – телефон.

– Да-да, разумеется, – кивнул Аллейн.

Человек вышел, мягко прикрыв за собой дверь. Аллейн стремительно бросился в смежную с гостиной спальню, дверь оставив приоткрытой. Он открывал встроенные шкафы, проводил руками между висящими костюмами, под аккуратно уложенными сорочками и нижним бельем, ничто не помяв и всюду проникнув. Он возблагодарил судьбу за то, что ящики легко выдвигались и он мог двигаться экономно, бесшумно и максимально четко. Спальня, смежная с гостиной, оказалась невинно чистой. За этим очень хорошо проследил слуга Димитрия. Там просто не было ни одного места, где можно было бы спрятать большой сверток одежды. Все располагалось в идеальном порядке. Молча Аллейн возвратился в гостиную, откуда он мог слышать голос слуги:

– Алло? Алло! Да-да, сэр. Да, я здесь. Совершенно верно, сэр. Именно так, как говорит мосье Димитрий, сэр. Мы возвратились вместе на такси в три тридцать. В три тридцать! Нет-нет, сэр! В три тридцать. Простите, сэр, я повторю. Мы возвратились в три тридцать…

В серванте стояли только бутылки и стаканы, в книжных шкафах – только книги. Письменный стол был заперт, но он был чересчур мал. Димитрий и его слуга были людьми аккуратными, с очень незначительным количеством имущества. Аллейн открыл последний буфет. В нем стояли два плоских чемодана. Он осторожно встряхнул их. Никакого звука. Он их открыл. Они были пусты. Аллейн бесшумно закрыл дверь буфета и встал посреди гостиной, склонив набок голову и вслушиваясь в голос слуги Димитрия, постепенно переходящий в пронзительный фальцет.