Текст книги "Смерть в белом галстуке"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А будете ли вы на представлении в зале на Констанс-стрит в четверг после полудня? – спросил он в свою очередь. – Я ужасно как рассчитываю на это.

В ее глазах не отразилось ничего, но, прежде чем ответить «да, она будет», она сделала еле заметную паузу.

– Там Сермионский квартет, – заметил лорд Роберт. – Они уж-жасно хороши, не так ли? Подлинные асы.

Миссис Хэлкет-Хэккет отвечала, что обожает музыку, особенно классическую.

– Что ж, – сказал лорд Роберт, – льщу себя надеждой увидеть вас там, если, разумеется, это вам не наскучит. Не так уж часто встретишь сегодня человека, которому нравился бы Бах.

Миссис Хэлкет-Хэккет возразила, что, по ее убеждению, Бах изумителен.

– Скажите мне, – заговорил лорд Роберт с заговорщическим видом любителя сплетен, – дело в том, что я только что столкнулся с одним типом, чье лицо мне показалось, ну до чрезвычайности знакомым, но определить, кто это, не могу. Этот тип вон там разговаривал с девушкой в красном.

Он заметил, как она побледнела, отчего румяна на ее щеках превратились в отдельные пятна, и подумал: «Бедняжка, это ее потрясло!»

– Вы имеете в виду капитана Мориса Уитерса? – проговорила она.

– Возможно. Фамилия мне ничего не говорит. Но с ним связаны ужасающие воспоминания. Впрочем, мне время уходить. Могу ли я надеяться увидеть вас в четверг? Благодарю вас. Всего хорошего.

– Всего хорошего, дорогой лорд Роберт, – ответила миссис Хэлкет-Хэккет.

Выбравшись из толпы гостей, он терпеливо дожидался, пока ему принесут его шляпу и зонтик, когда кто-то произнес у него над ухом:

– Хэлло, дядя Банч! Уходишь домой?

Лорд Роберт неспешно повернулся и увидел племянника.

– Простите! О, это ты, Доналд! Да, ухожу. Сейчас поймаю такси. Подвезти?

– Да, пожалуйста, – сказал Доналд.

Взглянув на племянника поверх очков, лорд Роберт заметил, что тот выглядит несколько взволнованным, и подумал: «Что, черт побери, с ними со всеми происходит?» Однако сказал он другое:

– Ну, тогда пошли.

И они вместе вышли на улицу. Лорд Роберт расправил зонтик, и в это время к тротуару подъехало такси.

– Вечер добрый, господин лорд! – сказал шофер.

– О, это ты, что ли? – ответил лорд Роберт. – Вечер добрый. Мы направляемся домой.

– Чейен-Уок, двести. Понял, господин лорд, – просипел шофер.

Это был пучеглазый и седовласый таксист с веснушчатым лицом, на котором застыло выражение добродушия и угрозы. Он захлопнул за ними дверцу, резко щелкнул рычажком счетчика и включил зажигание.

– Все-то тебя знают, дядя Банч, – заметил Доналд, но голос его был несколько неестественным. – Даже какой-то таксист.

– Этот парень курсирует в нашем районе, – ответил лорд Роберт. Он то и дело крутился на сиденье и поглядывал поверх очков на племянника. – Что случилось?

– Я… да нет, ничего. Я хочу сказать, с чего ты решил, что что-то случилось?

– Ну конечно ничего, – согласился лорд Роберт. – Ничего, ничего и опять ничего. Что случилось?

– Ну, по сути дела, – промямлил Доналд, пнув откинутое сиденье перед ним, – мне нужно переговорить с тобой. Я… Я… в общем, я в тупике, дядя Банч.

– Деньги? – спросил его дядюшка.

– Как ты догадался?

– Мальчик мой, не будь ослом! Что произошло?

– Я… В общем, буду удивлен, если ты поймешь… Я хочу сказать, что был довольно расточителен. И… черт возьми, жалею, что так произошло! Я был круглым дураком… Ну и… Я… Я полностью раскаиваюсь. Никогда больше!

– Ладно, ладно! – прервал его лорд Роберт. – Что это? Азартные игры?

– Ну… да! Немного еще и кутеж, но главное – игра.

– Скачки? Карты?

– Кое-что, но, в сущности, наибольший куш я просадил в рулетку.

– Господи боже! – воскликнул лорд Роберт с оскорбленным удивлением. – Где же, черт побери, ты нашел рулетку?

– Ну… В общем, это было в одном доме на Лисерхед. Он принадлежит человеку, который был сегодня на приеме. Кое-кто, я знаю, видел меня там. Этот вид игры – на столе с рулеткой и с шестью парнями, работающими как крупье, – оказался довольно эффектной затеей. Знаешь, все размечено, то есть без излишней беготни, а интересы соблюдены. Капитан Уитерс просто ставит банк…

– Кто-кто?

– Человек по фамилии Уитерс.

– Когда происходила эта игра?

– О, что-то около недели назад. Они устраивают это систематически. И я платил аккуратно, но… но это обчистило меня полностью. То есть мне в самом деле удивительно не везло. Ставка была против меня семнадцать на каждом номере, представляешь? Невероятно. Просто невероятно, – сказал Доналд, неудачно попытавшись вернуться к своей привычной легкомысленной манере. – В сущности, это катастрофа.

– Ты сам себя пугаешь, – сказал лорд Роберт. – А в чем, собственно, проблема?

– Один из моих чеков возвращен банком. Я банкрот.

– Я заплатил твои оксфордские долги и установил тебе ежегодное денежное содержание в пятьсот фунтов. Так ты хочешь сказать, что вышел за пределы этих пяти сотен до того, как потерпел это фиаско?

– Да, – сказал Доналд. – Прости.

– Твоя мать дает тебе четыре фунта в неделю, так?

– Да.

Лорд Роберт вдруг достал записную книжку.

– На сколько был возвращенный чек?

– На пятьдесят фунтов. Ужасно, да?

Доналду был виден профиль его дядюшки, и он по губам заметил, как тот беззвучно присвистнул. Тогда он предположил, что все обстоит не столь плохо, как ему казалось, и уже не без надежды спросил:

– Это… не смертельно?

Лорд Роберт приготовил карандаш и ответил вопросом:

– Кому все это принадлежит?

– Уитсу, то есть Уитерсу – его все так зовут, Уитс. Видишь ли, мы вместе с ним держали пари.

Лорд Роберт что-то записал, повернулся к племяннику и взглянул на него поверх очков.

– Чек я отошлю Уитерсу сегодня вечером, – сказал он.

– О, я так благодарен вам, дядя Банч!

– Какой адрес?

– Шэклтон-хаус, Лисерхед. У него есть и квартира в городе, но адрес в Лисерхед правильный.

– Еще какие-нибудь долги?

– Ну, пара лавок. Но там больше брюзжат по этому поводу. Ну и в ресторане. Может быть, в двух.

– Мы приехали, – отрывисто сказал лорд Роберт. Такси затормозило возле дома, который он делил со своей сестрой. Дядя и племянник вылезли из машины. Лорд Роберт расплатился с шофером.

– Как люмбаго? – спросил он.

– Могло быть и хуже, господин лорд, благодарю вас, господин лорд.

– Очень рад. Доброго тебе вечера.

– Доброго вечера, господин лорд.

Не говоря ни слова, они вошли в дом. Затем лорд Роберт сказал, не оглядываясь:

– Зайди ко мне.

Этот маленький комичный человечек каким-то образом превращался в человека, не терпящего никаких возражений. Доналд послушно следовал за ним в его старомодно обставленный кабинет. Лорд Роберт сел за стол и выписал чек: его пухлая рука аккуратно выводила пером цифры. Он тщательно промокнул написанное и, повернувшись на стуле, взглянул на племянника.

– Ты по-прежнему намерен защищать диплом? – спросил он.

– Что ж, идея отличная, – отвечал Доналд.

– Через какие-то экзамены ты уже прошел, не так ли?

– Вступительный экзамен по медицине, – с готовностью сказал Доналд. – Да, я прошел его.

– Сначала тебя исключили за то, что ты спускал материнские деньги. И мои.

Доналд промолчал.

– Я вытащу тебя из этой заварушки при одном условии. Не знаю, как ты намерен получать медицинский диплом. Наша семья многими поколениями служила на дипломатическом поприще. Осмелюсь сказать, что самое время заняться чем-нибудь еще. Как только они тебя зачислят, ты начнешь занятия в Эдинбурге. Если это произойдет не сразу, я найму тебе преподавателя, и ты отправишься на занятия в Арчери. На руки ты получишь не больше, чем обычный студент-медик, и твоей матери я посоветую не давать тебе больше. Это все.

– Эдинбург? Арчери? – голос Доналда даже зазвенел от волнения. – Но я не хочу ехать обучаться в Эдинбург. Я хочу отправиться в клинику Томаса.

– Тебе лучше уехать из Лондона. Доналд, на этом я буду настаивать самым решительным образом. Ты должен порвать с этим типом Уитерсом.

– Но почему?

– Потому, что он негодяй. Мне кое-что известно о нем. Я никогда не вмешивался в твои отношения с кем бы то ни было, но я пренебрег бы своей ответственностью, если бы не вмешался сейчас.

– Но не могу же я разрывать отношения с приятелем только потому, что он показался тебе непорядочным.

– Я клянусь тебе своей честью: этот человек – негодяй, подлый преступник. Я был потрясен, встретив Уитерса на приеме. Моя информация тянется с той поры, когда я работал в Форин-Офис. Она неопровержима. Данные крайне скверные. Послушай меня, будь благоразумен. Порви с ним связи аккуратно и забудь о нем. В Арчери солидный старый дом. Твоя мать может воспользоваться им и как pied-a-terre[8]8
  Пристанище (фр.).


[Закрыть] и иногда навещать тебя. Это всего-то в десяти милях от Эдинбурга.

– Но…

– Боюсь, это окончательно.

– Но я не хочу уезжать из Лондона. Я не хочу ошиваться среди этих насупленных шотландцев, приехавших бог знает откуда. Я хочу сказать, что для тех, кто отправляется туда, попросту говоря, все кончено.

– Почему? – спросил лорд Роберт.

– Да потому. Ну ты же понимаешь, что я хочу сказать! Они же все до отвращения старомодны. То есть они, разумеется, отличные люди, но…

– Но из другого класса, нежели юноши, делающие карточные долги, которые не в состоянии оплатить, и проводящие светский сезон в Лондоне на материнские деньги?

– Это нечестно! – запальчиво воскликнул Доналд.

– Почему же? – удивился лорд Роберт.

– Держу пари, что в моем возрасте ты бывал в таких же переделках.

– Ошибаешься, – мягко заметил лорд Роберт. – Конечно, глупостей я в свое время наделал, как и большинство молодых людей, но никогда не делал долгов, которые не мог оплатить. Мне это казалось чем-то близким воровству. Я же не крал костюмы у портного, выпивку из отеля или деньги у друзей.

– Но и я был уверен, что все в конце концов уладится.

– То есть что я заплачу?

– Что, я неблагодарен, что ли? – сердито отозвался Доналд.

– Мальчик, дорогой мой, я не о благодарности пекусь!

– Но я не хочу уехать и запереться в пустом шотландском доме, как в мавзолее, в самый пик светского сезона. Там же ведь… там же Бриджет!

– Дочка леди Каррадос? Она влюблена в тебя?

– Да.

– На вид очаровательное создание. Ты счастливец. Она не из тех визжащих истеричек. Она тебя дождется.

– Я не поеду.

– Милый мальчик, мне очень жаль: у тебя нет выбора.

Лицо Доналда сделалось белым, а на скулах образовались два красных пятна. Губы его дрожали. И вдруг его прорвало.

– Подавись своими грязными деньгами, – яростно закричал он. – Господи, да я сам позабочусь о себе! Займу у кого-нибудь, кто не такой вонючий, самодовольный эдвардианский реликт, поступлю на работу и отдам долги, когда смогу!

– Работу найти не так-то просто. Послушай…

– Ой, да заткнись ты! – заорал Доналд и бросился вон из кабинета.

Лорд Роберт остался смотреть на дверь, которую его племянник не позаботился затворить. В кабинете теперь воцарилась полная тишина. Камин еле тлел, потрескивая угольками, а на каминной доске тикали любимые часы лорда Роберта, причем тикали очень громко. Его пухлая фигура, лишь до пояса освещенная настольной лампой, оставалась совершенно неподвижной. Лорд Роберт подпер голову рукой и печально вздохнул. Наконец он пододвинул к себе конверт, аккуратным почерком надписал адрес: капитану Уитерсу, Шэклтон-хаус, Лисерхед. Сделал короткую приписку, завернул в нее чек и все это сунул в конверт. После чего позвонил дворецкому.

– Мистер Доналд ушел?

– Да, господин лорд. Он сказал, что не вернется.

– Понимаю, – ответил лорд Роберт. – Благодарю вас. Не проследите ли вы, чтобы это письмо было отправлено немедленно?

Глава 4
Шантаж под музыку

Лорд Роберт сидел на голубой софе уже с двух часов, но ему это не надоедало. Ему нравилось наблюдать за тем, как съезжаются покровители музыки, и он развлекался, занимаясь пустейшими разговорами на предмет интеллектуального снобизма. Попутно он прощупывал голубую софу, осторожно поглаживая поверхность сиденья и проникая руками в пространство между сиденьем и подлокотниками. Он предусмотрительно положил свои перчатки на стул слева от софы и несколько сзади нее. Множество людей подходили к нему, заговаривали с ним, и среди них леди Каррадос, которая, кстати, выглядела утомленной.

– Ты переутомилась, Ивлин, – сказал он ей. – Выглядишь ты очаровательно – платье у тебя просто восхитительно, а? – но у тебя, дорогая, слишком хрупкое здоровье.

– Банчи, я в полном порядке, – возразила она. – Ты только избрал забавный способ сообщить женщине о том, что она стареет.

– Что ты, нет! Уверяю тебя, это не так! Твое платье в самом деле превосходно сшито и очень тебе идет, но ты же сама знаешь, что ты чересчур тонкая. А где Бриджет?

– На дневном концерте.

– Ивлин, известно ли тебе, что она встречается с моим племянником?

– Доналдом Поттером? Конечно. Мы все знаем об этом, Банчи.

– Он написал своей матери, которая, разумеется, без счета снабжает его деньгами. Я полагаю, что тебе известно, что он снимает комнату пополам с кем-то из своих приятелей?

– Да, Бриджи встречается с ним.

– Знает ли Бриджи, где он сейчас?

– Полагаю, что знает. Она мне ничего не говорит.

– Ивлин, она действительно влюблена в парня?

– Да.

– Что ты о нем думаешь?

– Даже и не знаю, что сказать. В нем много обаяния, но мне хотелось бы, чтобы он остепенился.

– Тебя это действительно беспокоит?

– Что именно? – у нее перехватило дыхание. – В известной мере беспокоит. Это естественно. О, вон леди Аллейн! Мы с ней договорились быть вместе.

– Очаровательная женщина, правда? Я-то дожидаюсь миссис Хэлкет-Хэккет.

– Я не вспоминала о ней с тех самых пор, как мы с тобой пили чай, – заметила рассеянно леди Каррадос.

На лице лорда Роберта появилось кроличье выражение, и он заморгал.

– Мы вместе наслаждались Бахом, – сказал он.

– Я должна присоединиться к леди Аллейн. Так что прощай, Банчи.

– Прощай, Ивлин. Не переживай особенно – ни что этого не стоит.

Она с испугом взглянула на него и пошла прочь. Лорд Роберт продолжал сидеть. Зал тем временем почти заполнился, а спустя десять минут появился и Сермионский квартет, устроившись на специальном возвышении.

«Что же, она ждет, пока выключат свет?» – поразился лорд Роберт. Он заметил, как в зал вошла Агата Трой, и попытался поймать ее взгляд, но безуспешно. Публика начинала рассаживаться на позолоченные стулья, расставленные рядами, на отдельные кресла и софы, стоящие вдоль стен. Лорд Роберт не отрывал взгляда от входной двери и увидел сэра Дэниела Дэйвидсона. Тот направлялся прямо к нему. Сэр Дэниел однажды лечил сестру лорда Роберта от несварения желудка, и Милдред, женщина чрезвычайно отзывчивая, пригласила его отобедать. Дэйвидсон приятно удивил и заинтересовал лорда Роберта. Манеры этого доктора, пользующегося успехом, были необыкновенно элегантными. «Увлекайся Дизраэли медициной, а не примулами, – говаривал лорд Роберт, – сейчас все было бы по-другому».

И он уговорил Дэйвидсона заняться своей излюбленной темой – ИСКУССТВОМ, вот так и написанным прописными буквами. Латинским цитатам Дэйвидсона он противопоставил цитаты из Конгрива и, забавляясь, выслушивал, как доктор проводил нелепые параллели между Рубенсом и Дюрером. «Экстраверт и интроверт в искусстве!» – кричал Дэйвидсон, размахивая своими прекрасными руками, а лорд Роберт, сверкая глазами, отвечал: «Это выше моего понимания». «Я и несу вздор, – резко бросал ему Дэйвидсон, – и вы это прекрасно понимаете». Но через минуту он вновь пустился в велеречивые рассуждения и ушел домой в час ночи, чрезвычайно довольный собой и что-то все время бормоча.

Теперь он подошел и, пожав руку, сказал:

– А, я мог и догадаться, что найду вас здесь, посещающим модные представления по мотивам, вовсе не модным. Музыка? Фу, господи!

– Что же тут дурного? – удивился лорд Роберт.

– Дорогой лорд Роберт, многие ли из присутствующих в курсе дела относительно того, что именно они слушают или уже прослушали?

– Ну, знаете ли!

– Не более одного из пятидесяти! Вон сидит Уитерс! У этого типа эстетические вкусы ниже, чем у обезьяны на шарманке. Зачем он здесь? Повторяю, не более чем один из пяти десятков этих пустозвонов знает, что он слушает.

А из остальных сорока девяти многие ли готовы сознаться в том, что они простые обыватели?

– Я бы сказал, довольно многие, – живо возразил лорд Роберт. – Возьмите, например, меня. Я склонен отправиться спать.

– Почему вы это сказали? Вы же прекрасно знаете, что вы… В чем дело?

– Простите. Я только что видел Ивлин Каррадос. Она чертовски плохо выглядит, – заметил лорд Роберт.

Дэйвидсон проследил за его взглядом и увидел леди Каррадос сидящей возле леди Аллейн. Несколько мгновений Дэйвидсон наблюдал за ней, потом тихо произнес:

– Да. Она переутомилась. Надо будет сделать ей внушение. По-моему, мое место где-то там. – Он нетерпеливо махнул рукой. – И матери и их дочери – все они переутомляются, мужья теряют самообладание, молодые люди пренебрегают своими обязанностям, а в итоге, вот вам полдюжины модных браков, как и нервных срывов. И все это называется светским сезоном в Лондоне.

– Боги! – мягко отозвался лорд Роберт.

– Такова правда. При моей работе это повторяется раз от разу. Да-да, я знаю, что говорю. Я – модный врач Вест-Энда, моя работа – уговаривать всех этих женщин вообразить себя больными. Понимаю, что вам сейчас может прийти в голову, но уверяю вас, частые нервные срывы в состоянии сделать циничной и невиннейшую из невинных молодых девушек. Эти мамаши, они так очаровательны! Нет, в самом деле очаровательны. Эти женщины вроде леди Каррадос. И они столь отзывчивы по отношению друг к другу. И это не просто искусство для искусства. Но… – он развел руками, – зачем вот это? Во имя чего? Ведь это те же самые люди встречаются уже который раз, тратят большие деньги ради громкого аккомпанемента негритянских джаз-бандов! Зачем?

– Будь я проклят, если знаю, – весело сказал лорд Роберт. – Кто этот тип, что стоит за Уитерсом? Высокий, смуглый, с необыкновенными руками. Такое впечатление, что я его видел.

– Где? А, вижу, – Дэйвидсон надел очки, которые носил на широкой черной ленточке. – Кто же это… Могу сказать вам! Этот парень – поставщик. Димитрий. Он и трех гиней не дал бы за Баха со всем этим haute monde.[9]9
  Здесь: высший свет (фр).


[Закрыть] Боже, да я готов держать пари на что хотите: свой необыкновенный мизинец… Кстати, вы очень наблюдательны, у него действительно необыкновенная рука. Так вот, свой мизинец он ценит куда выше, нежели всех их, вместе взятых, со всеми их изнеженными телами. О, миссис Хэлкет-Хэккет, как вы себя чувствуете?

Она подошла так незаметно, что лорд Роберт и в самом деле не заметил ее. Выглядела она замечательно, и Дэйвидсон, к удовольствию лорда Роберта, поцеловал ей руку.

– Вы пришли на поклон? – спросил он.

– Ну, в самом деле! – сказала она и повернулась к лорду Роберту. – А вы, я вижу, не забыли.

– Что вы, как я мог!

– Ну не прелесть ли вы! – добавила она, искоса поглядывая на софу. Лорд Роберт подвинулся, и она тотчас села, расправив свои меха.

– Я должен идти на свое место, – сказал Дэйвидсон. – Они уже начинают.

Он отправился к своему месту возле леди Каррадос, на дальнем конце залы. Миссис Хэлкет-Хэккет спросила лорда Роберта, не находит ли он сэра Дэниела очаровательным. Он отметил при этом, что ее американский акцент проявляется очевиднее обычного, а руки безостановочно двигаются. Она жестом попросила его сесть справа от нее.

– Если вы не против, я пересяду на стул, – сказал он, – я люблю прямые спинки.

Отметил он и то, как нервно взглянула она на его стул, который стоял чуть сзади софы, у ее левого подлокотника. Сумочка лежала у нее на коленях. Это был большой кошель и, судя по всему, туго набитый. Она вновь запахнула на себе меха, так, чтобы прикрыть ими кошель, а лорд Роберт устроился на своем поразительно неудобном стуле и заметил, что на крайнем из ряда стульев совсем близко сел Димитрий. Как бы от нечего делать он принялся наблюдать за Димитрием. «Любопытно, что он думает о нас. Готов биться об заклад, что, поставляя продукты для наших приемов, он вполне способен скупить нас всех и не заметить этого. Здесь нет ошибки: его руки и впрямь подозрительны. Мизинец той же длины, что и средний палец».

Зал начал вежливо аплодировать, и Сермионский квартет устроился на возвышении. Скрытые осветительные приборы погрузили весь концертный зал во мрак, оставив ярко освещенными только музыкантов. Лорд Роберт почувствовал, как его охватывает знакомое волнение, какое возникает при звуках поющих струн, но он вспомнил, что пришел сюда вовсе не для того, чтобы слушать музыку, и что ему не следует смотреть на ярко освещенный помост, чтобы глаза могли ориентироваться в темноте. И он устремил взгляд на левый подлокотник голубой софы. Мрак постепенно рассеивался, и теперь можно было различить поблескивание парчи и глубокую черную массу, какую представляли собой меха Миссис Хэлкет-Хэккет. Очертания этой массы начали меняться, что-то блеснуло. Лорд Роберт чуть склонился вперед. До него донесся звук, куда более явственный, нежели совершеннейшее пение струн, – звук, издаваемый, когда один предмет трется о другой, скользящий шорох. Контуры массы, какую являла собою миссис Хэлкет-Хэккет, приобрели сначала некую напряженность, а затем как бы обмякли. «Она избавилась от него», – подумал лорд Роберт.

Вплоть до того момента, когда в антракте включили свет, мимо них не прошел никто, и лорд Роберт оценил правильность расчета шантажиста, выбравшего в качестве «почтового ящика» именно голубую софу: позади нее располагалась боковая дверь, которая, как только объявили антракт, тут же распахнулась, и многие направились в комнаты отдыха не через основной вход, а через боковой, проходя при этом за голубой софой. Когда же антракт близился к завершению, публика входила в зал, и люди останавливались поговорить именно позади софы. Лорд Роберт был убежден, что его подозреваемый прошел в комнату отдыха. Он дождался бы, пока свет притушат, подошел бы вместе с отставшими к спинке софы и просунул бы руку за подлокотник. Большинство мужчин и многие женщины вышли покурить, но лорд Роберт оставался прикованным к своему неудобному стулу. Он очень хорошо понимал, что миссис Хэлкет-Хэккет разрывалась от несовместимых желаний: она хотела бы остаться в одиночестве, когда кошель будет изъят, но при этом страстно желала сохранить достоинство. Она обязана была сохранить достоинство. Затем она вдруг пробормотала что-то насчет необходимости попудрить нос, встала и вышла через боковую дверь.

Лорд Роберт продолжал сидеть, склонившись головой на руку: последние минуты антракта он делал все, чтобы сыграть роль пожилого джентльмена, который внезапно заснул. Вновь начали тушить свет, и те из слушателей, что задержались, бормоча извинения, пробирались на свои места. Но небольшая группа людей еще стояла позади софы. На помост тем временем возвратились музыканты.

Кто-то обошел стул лорда Роберта и остановился возле софы.

Лорд Роберт почувствовал, как екнуло у него сердце. Он очень расчетливо установил свой стул – так, чтобы между ним и левым подлокотником софы оставалось пространство. В этом пространстве теперь и оказалась темная фигура. Это был мужчина. Он стоял спиной к подиуму с музыкантами, слегка наклонившись вперед, как бы что-то разглядывая в темноте. Склонился вперед и лорд Роберт. Он очень тонко имитировал некое подобие храпа. Поддерживая правой рукой голову, он сквозь свои толстые пальцы следил за левым подлокотником софы. В узком темном пространстве перед ним возникли очертания руки. Рука была необыкновенно тонка, и он совершенно отчетливо разглядел, что мизинец на ней был такой же длины, что и средний палец.

Лорд Роберт всхрапнул.

Рука скользнула в темноту. При движении назад пальцы ее сжимали кошель миссис Хэлкет-Хэккет.

Точно музыкальный комментарий, с подиума взвилось торжествующее крещендо, прозвучавшее, впрочем, достаточно иронично. В этот момент возвратилась миссис Хэлкет-Хэккет, уже попудрившая свой нос.