Текст книги "Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке"

Автор книги: Найо Марш

Соавторы: Дженет Керд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава четвертая

Это была привлекательная точка зрения, что через некоторое время они смогут смириться с убийством в их среде. К тому же Кристина была склонна считать, что это очень правильная точка зрения, так как, когда прошли выходные, потрясение, вызванное происшедшим, ослабло. Ее отец и мать ужаснулись, узнав, что ей пришлось испытать, и в течение этого времени ее баловали и ласкали, чтобы успокоить.

Когда она собралась уезжать, отец сказал, наклонившись над окном машины:

– Крис, постарайся просто об этом не думать. Это прошло.

– Конечно, папа. Хотелось бы знать, что еще я могу сделать, как ты думаешь?!

– Я не знаю. Но у тебя есть склонность к экспериментам, тебе всегда хочется знать: почему, где и когда… Но сейчас будь осторожна. Просто выкинь все из головы.

– Конечно. В любом случае мне ничего другого и не остается. У меня нет ни малейшего желания брать на себя роль сыщика. Я просто не хочу об этом вспоминать, если, конечно, смогу.

Кристина сказала это совершенно искренне, и, когда встретила Эндрину, сошедшую с поезда, они договорились, что будут избегать разговоров о смерти Джозефа Уолша, насколько это возможно, и относиться ко всему этому делу как к чему-то прошедшему и совершенно им не интересному. Таким образом, на следующее утро, когда во время богослужения Кристина увидела Дэвида Роналдсона, сидящего в конце самого нижнею ряда для преподавателей, на той стороне, где располагались мужчины, на месте, традиционно оставляемом для преподавателя, поступившего на работу в школу последним, то ее первой реакцией было раздражение. Он сидел там, где ряд делал крутой поворот, и поэтому находился почти напротив; увидев ее, он улыбнулся и едва заметно махнул рукой. В ответ она кивнула, но не улыбнулась и почувствовала, как Эндрина слегка толкнула ее локтем и вопросительно подняла брови. Прежде чем вошел директор и богослужение началось, Кристине хватило времени для того, чтобы сказать: «Это – тот человек, который неожиданно появился в ту ночь». После богослужения директор попросил учеников остаться, так как полицейским необходимо с ними поговорить; тем временем Кристина вернулась в учительскую, стараясь быть подальше от всего этого; она чувствовала, что смерть Джозефа Уолша все еще витает в воздухе. Энн Смит была в курсе всех слухов и домыслов, ходивших по Данрозу. Она рассказала, что похороны состоялись в Глазго, тем не менее на них поехало много народа. Единственным родственником умершего был дальний двоюродный брат. Ходили слухи, что Джозеф Уолш оставил ему огромное состояние. Голос Энн умолк, ибо вошла Мейбл Глоссоп, которая вполне владела собой, хотя выглядела усталой и глаза у нее опухли.

Она перекинулась несколькими словами с преподавателями, собрала книги и ушла.

– Ее связывает с Джозефом Уолшем какая-то тайна, – сказала Энн, как только дверь закрылась, – я рассказала матери об этом обмороке, и мать сказала… – но что сказала мать, так никто никогда и не узнал, так как приход Джейн Мелвилл заставил Энн замолчать.

– Доброе утро, – сказала Джейн. – Я надеюсь, что после выходных вы все полны сил. – Она повернулась к Кристине: – А вы, Крис? Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, довольно хорошо. Не расскажете ли мне о новом преподавателе?

– О, Дэвид Роналдсон. Он – бывший ученик этой школы, вернулся из-за границы и теперь собирается заняться научной работой в Кембридже. Пока он не отправился по новому назначению и ничем не занят, я подсказала новому директору, что он мог бы взять его временно на место Джозефа Уолша, до тех пор, пока найдут ему замену, так как у Дэвида есть ученая степень Эдинбургского университета по истории.

– А вы знаете, что он… когда я сидела той ночью в швейцарской у Туэки, он внезапно там появился.

– Да, я знаю. Туэчер сказал мне, и он сам об этом упоминал. Но это не причина, почему он не мог бы здесь преподавать, не правда ли?

– Нет, конечно, нет. – Каким-то необъяснимым образом Кристина почувствовала, что ему не следовало бы здесь работать. Не это ли обстоятельство поколебало ее решимость выбросить из головы все это дело. Таким образом, когда позднее она встретила Дэвида Роналдсона в коридоре и он весело сказал: «Здравствуйте. Как себя чувствует мой коллега-подозреваемый сегодня?», она просто холодно ответила: «Достаточно хорошо, благодарю», – и быстро вошла в класс, однако успела заметить веселое выражение в его прекрасных глазах.

В течение этого утра она была резкой и вспыльчивой и не находила удовлетворения от своей работы. Последним был урок, посвященный поэзии, со второклассниками, который обычно ей очень нравился. Сегодня Дейдра, вообще ребенок примерного поведения, была замечена в передаче записки своей закадычной подружке, сидевшей за три места от нее. Это стало последней каплей. Кристина потеряла самообладание, с хлопком закрыла книгу стихов, и в течение двух минут покорный и смущенный класс анализировал длину серии предложений в столбцах, пока Кристина сердито смотрела на них, сидя за своим столом. Все облегченно вздохнули, когда прозвенел звонок, но пока она наблюдала за тем, как ученики выходили, она все еще выглядела необыкновенно серьезной. Чувство юмора и веселость вернулись к ней, когда она поднялась в учительскую.

Она нашла ее пустой, так как немного задержалась, прежде чем сюда подняться, и все уже ушли. Несомненно, что Эндрина ждет ее, сидя в автомобиле. Она надела пальто и уже собралась уходить, когда послышался стук в дверь. С раздражением прищелкнув языком, Кристина открыла.

В коридоре, взявшись за руки, стояли долговязый серьезный молодой человек с неряшливо зачесанными волнистыми волосами, в очках с толстыми стеклами и миловидная полноватая девушка с длинными мышиного цвета волосами, свисавшими на плечи, с большими голубыми глазами, вокруг которых Кристина проницательным взглядом заподозрила наличие большого количества косметики, применение которой, согласно школьным правилам, было строго запрещено. Она узнала молодого человека, его звали Ангус Фрейзер, третьеклассник. Он сильно отличался от своих товарищей тем, что много читал. Однажды она застала его погруженным в чтение Эдгара Аллана По, и после этого у них всегда были сердечные отношения. Девушку она встречала в школе, но не знала ее по имени. Когда Кристина остановилась напротив них, они поспешно разняли руки. Возникла неловкая пауза, а затем, после того, как девушка умоляюще взглянула на Ангуса, он заговорил:

– Мы ищем Грэ… миссис Мелвилл. Ее нет в ее комнате.

– Я полагаю, что она ушла на ленч, – сказала Кристина. – Вы можете снова прийти к началу занятий.

– Да, давай так и поступим, – сказала девушка с такой интонацией, в которой безошибочно слышалось облегчение. Но молодой человек нахмурился:

– Я думаю, что ты можешь рассказать мисс Грэхем, а она скажет об этом миссис Мелвилл.

– Дело касается мистера Уолша и… мистера Баррона.

– Что? Я думаю, что вам лучше зайти в учительскую.

Она ввела их, усадила, села сама и приготовилась слушать.

Ангус взглянул на свою подругу:

– Начинай, Валерия.

Но Валерия покраснела:

– Я не могу. Скажи ты.

Ангус бросил на нее взгляд, в котором ясно была видна насмешка и жалость. А затем сказал:

– Пусть будет так, мисс Грэхем. Сегодня сержант обратился ко всем нам, чтобы каждый, кто видел или слышал что-нибудь необычное, проинформировал его об этом. Валерии есть что сообщить.

– Но не пойти ли ей в полицию?

– Именно это я и сказал. Но она не хочет. По крайней мере, я убедил ее рассказать Грэнни, миссис Мелвилл. Она никому не хотела рассказывать. – Он огорченно покачал головой. – Полагаю, она не осознает, как и многие девушки, что должна быть беспристрастной в этом деле.

– А как тебе удалось ее убедить?

Не было похоже, чтобы Ангус был застигнут этим вопросом врасплох.

– Она – моя девушка. А я собираюсь стать детективом. Таким образом, я убедил ее в том, что она должна…

– О! – Кристина почувствовала некоторое замешательство, но времени на выяснение их личных взаимоотношений не было. – Что она видела?

– Она не видела, а слышала. Ты ничего не видела, Валерия?

Валерия отрицательно покачала головой и прошептала:

– Нет.

– Валерия занимается биологией и обожает животных, а так как мистер Баррон сказал, что она может присматривать за мышами и другими животными в лаборатории…

– …и лягушками и морской свинкой…

Очевидно, Валерия почувствовала, что она должна что-нибудь сказать, но полная неуместность ее замечаний жестоко испытывала любовь Ангуса.

– В прошлый четверг она пошла во время ленча в небольшую биологическую лабораторию, чтобы покормить животных, и услышала разговор мистера Баррона и мистера Уолша в большой лаборатории за дверью. Они шумно ссорились.

– Не торопись, – сказала немного резко Кристина. Очевидно, что это могло быть очень важным и требовалась абсолютная ясность относительно того, что было сказано или на что намекали.

– Валерия не видела, как они ссорились? Она только нечаянно их услышала?

– Да.

– Если вы не возражаете, я хочу, чтобы ответила Валерия.

Как ни странно, но это ничуть не смутило Ангуса. Он одобрительно кивнул и взглянул на Валерию.

Кристина повторила:

– Вы случайно это услышали?

– Да, – прошептала Валерия, а затем более громко и почти вызывающе сказала: – Но это были мистер Баррон и мистер Уолш.

– Как вы это узнали?

– Потому что я услышала, как мистер Уолш называл мистера Баррона по имени.

– А как вы узнали, что это был мистер Уолш?

– Я узнала его голос. Его каждый знает.

И это было правдой. Ибо кроме слабого, но безошибочного абердинского акцента Джозеф Уолш обладал неторопливой точной дикцией, которая была довольно характерной.

– Продолжайте.

Но Валерия молча взглянула на Ангуса.

– Расскажи мисс Грэхем, что они говорили.

– Они говорили громко, и я услышала, как мистер Уолш сказал: «Так что вы должны соблюдать осторожность, Баррон, вы согласны?» – и мистер Баррон…

Валерия замолчала и покраснела от смущения.

– Да?

– И мистер Баррон сказал, нет, он закричал: «Вы не боитесь, что в один прекрасный день вас кто-нибудь убьет?» Он был страшно рассержен… вот и все. Я думаю, что мистер Уолш, должно быть, вышел, я слышала, как открывалась и закрывалась дверь, а затем я ушла. Я была напугана.

И Валерия замолчала, глядя на Кристину большими глазами, готовая разреветься.

– Да. Хорошо, благодарю вас за то, что вы откликнулись, – сказала Кристина, осознавая, что говорит как официальное лицо. Поблагодарив ребят за помощь полиции в проведении расследования, она замолчала, не зная, что еще сказать, поскольку была потрясена тем, что услышала. Несомненно, было совершенно невозможно, чтобы Дуглас Баррон, и еще… но Ангус снова заговорил:

– Вы передадите это, мисс Грэхем? Валерия не пошла бы в полицию, но мы думаем, что если бы мы скачали миссис Мелвилл, то она сообщила бы полицейским… Не так ли?

– Да, несомненно, я позабочусь, чтобы эта информация дошла куда следует. Тем временем вы оба будьте очень осторожны и не говорите об этом больше никому. Нам не надо, чтобы пошли слухи.

– О, мы не скажем ни слова. И, во всяком случае, Валерия могла бы подвергнуться опасности, если бы стало известно, что она подслушала эту ссору. – Ангус, как неутомимый читатель детективов, несомненно, с некоторым пристрастием предусмотрел эту возможность. – Но я обещаю держаться поблизости и не спускать с нее глаз. – Он улыбнулся Валерии, чтобы ее успокоить, на что она отреагировала довольно слабо.

Кристина встала и твердо сказала:

– Хорошо, благодарю вас обоих. А теперь я действительно должна идти.

Она полагала застать Эндрину в машине, с нетерпением растирающей руки, чтобы согреться, но, когда она села за руль и сказала: «Извини, я задержалась», Эндрина только ответила:

– Не беспокойся. Пока я тебя ждала, у меня был разговор с директором.

– Что?

– М-м. Он остановился у машины, когда направлялся на ленч, и мы немного поговорили. Понимаешь, я знала его до того, как он сюда приехал, и, конечно, это скрывала. Я была с ним знакома через его жену.

– Я не знала, что у него есть жена.

– Она умерла. Ты знаешь, что в течение некоторого времени он преподавал в Кении? Она трагически погибла там год или два тому назад, как я полагаю. Во всяком случае, в прошлую Пасху я встретила его в доме ее сестры. Он ни словом не обмолвился, что приедет в академию Финдлейтера. В сущности, он пригласил меня пообедать как-нибудь вечером.

– М-м?

– Крис, тебе не интересно?

– О, нет, очень.

– Нет, тебе не интересно. Что случилось?

– Ничего. Нет, это не так. Я расскажу тебе во время ленча. Сейчас не время.

Во время еды Эндрина молча слушала, пока Кристина рассказывала ей о своем разговоре с Ангусом Фрейзером и с немногословной Валерией, а затем просто сказала:

– Как ты собираешься поступить?

– Я полагаю, что я должна о нем сообщить, если не прямо в полицию, то, по крайней мере, Грэнни, как хотела Валерия. Но, Эндрина, я просто не могу поверить, чтобы Дуглас мог убить Джозефа Уолша.

– Почему же нет?

– О, просто потому, что он не такой человек.

– Крис, ты просто не отдаешь себе отчета в том, что он из себя представляет, ты знаешь только, что он приятный человек и у него очаровательная жена и дети. Кроме всего прочего, внешне ни один из преподавателей не похож на убийцу больше, чем мистер Уолш казался похожим на жертву.

– Но подумай о Пат и детях.

– Как ты понимаешь, это ничего не меняет в вопросе о виновности Дугласа. То, что тебя действительно беспокоит, так это мысль о том, что если ты это расскажешь, то пострадают Пат и дети. Верно?

– Верно.

– Но ты не можешь не сообщить. Правосудие есть правосудие, а убийца есть убийца, так-то вот.

– Я знаю, Эндрина. Просто я не хочу быть той… и, во всяком случае, я не хочу быть замешанной во все это дело. – Она молча сидела несколько минут. – Я собираюсь повидать Дугласа, прежде чем я расскажу кому-нибудь еще об этом. Ты не проговоришься?

– Я не скажу ни слова. Хотя я думаю, что ты попусту теряешь время… Извини, Крис, я знаю, что ты всем этим очень огорчена. Это для меня просто говорить, мне не пришлось испытать потрясения, выпавшего на твою долю.

Но найти Дугласа Баррона, чтобы поговорить, было не просто. Во второй половине дня уроки у Кристины шли без перерыва, и к тому времени, когда она освободилась, Дугласа уже давно не было в школе. Действительно, в учительской был только Дэвид Роналдсон, который сидел за столом перед большой стопкой учебников. Он поднял голову, когда Кристина постучала, его лицо просияло, и он поднялся.

– Здравствуйте! Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?

– Я ищу Дугласа Баррона.

– Он ушел. Остался только один я, пытаюсь подготовиться к завтрашним урокам. Послушайте, не пойти ли нам куда-нибудь выпить чаю? Я действительно устал после дня напряженной работы с молодым поколением…

– Извините, – сказала Кристина. – Я не могу. Мне надо найти Дугласа.

Она надеялась, что ее голос прозвучит беззаботно, но Роналдсон внимательно на нее посмотрел и сказал:

– А… Наш коллега-подозреваемый. Что-нибудь обнаружили?

– Нет, конечно, нет. Я ищу его просто по школьным делам…

– Ну что же. Хорошо, может, мы выпьем чаю в другой раз?

– Это будет прекрасно, – сказала Кристина и поторопилась выйти из комнаты. Единственное, что она могла теперь сделать, так это поехать к Дугласу домой, и именно этого она очень не хотела делать: ее появление повлекло бы за собой необходимость объясняться с Пат. Однако спустя некоторое время она прошла по тропинке сада, около дома Баррона, мимо неаккуратной кучи песка и поломанного трехколесного велосипеда. Почти тотчас же как она позвонила, дверь открыл маленький мальчик с раскрасневшимся лицом и веселыми глазами. Маленькая девочка крепкого телосложения, с почти квадратным лицом и большими темными глазами яростно, изо всех сил дергала его за свитер. Он радостно приветствовал Кристину:

– Здравствуйте. Я увидел вас из окна. Мы устроили забег до двери, и я победил.

– Ян подставил мне подножку, – сказала маленькая девочка, – я его ненавижу, – и она пнула ногой в щиколотку брата. Он с легкостью уклонился от удара, что говорило о его хорошей тренированности, и, взяв Кристину за руку, повел в гостиную, когда в дверях кухни появилась мать и сказала:

– Проходите сюда, Крис. Я как раз готовлю чай.

Кристина поговорила с близнецами, которые находились в детском манеже, стоявшем на полу в кухне. Они весело играли крышками кастрюль и деревянными ложками, а затем спросила:

– Где Дуглас?

– Его еще нет. Он будет с минуты на минуту. Вам надо его повидать по какому-нибудь срочному вопросу?

– Это касается школьных дел. (Это так и есть. Разве убийство школьного преподавателя не является школьным делом?)

– О! – Пат повернулась к Яну и Мэри: – Ян, ты и Мэри надевайте пальто и сбегайте в лавку к миссис Браун за четвертушкой чая, и можешь купить каждому из вас по леденцу на палочке. – Она взяла кошелек с каминной доски, дала им деньги, и вскоре они стремглав побежали, держась за руки, по тропинке.

Затем Пат повернулась к Кристине.

– Крис, что-нибудь произошло? – Она сделала едва заметный жест рукой. – Это звучит глупо, когда совершено убийство. Я имею в виду, не замешан ли каким-нибудь образом в это дело Дуглас? В течение нескольких последних дней он какой-то тихий и немного мрачный. Конечно, у нас были полицейские, и это его расстроило…

– Мне ничего об этом не известно, – сказала Кристина.

Она была уверена, что ее слова прозвучали фальшиво, и она почувствовала величайшее облегчение, когда услышала, как открылась дверь, и Дуглас крикнул:

– Где ты, Пат?

Кристина полагала, что он будет выглядеть уставшим и встревоженным, но, войдя на кухню, он весело ее приветствовал.

– Крис пришла обсудить с тобой школьные дела, – сказала Пат. – Проходите в гостиную, а я приготовлю чай.

Когда они уселись напротив друг друга, Крис было трудно начать разговор, и возникла небольшая пауза.

– В чем дело, Крис?

Она решила, что лучше сразу перейти к существу дела. Она негромко и быстро рассказала ему о разговоре с Ангусом Фрейзером и Валерией. Девушка говорила, глядя на пламя, и не взглянула на него до тех пор, пока не закончила. Его лицо побелело, он поджал губы, а его глаза загорелись. Когда он заговорил, его голос звучал сурово:

– Это все? Хорошо, сообщайте полиции. Если вы думаете, что подслушивание глупой девчонки имеет какое-нибудь значение, если вы думаете, что это ваш долг как добропорядочного гражданина, сообщить все это полиции, действуйте. Но немедленно покиньте мой дом.

Он вскочил на ноги, открыл дверь, в два шага пересек холл, рывком распахнул входную дверь и встал, прислонившись к ней, ожидая, пока она выйдет. Дрожа от гнева и обиды, Кристина прошла мимо него, едва обратив внимание на потрясенную и изумленную Пат, стоявшую в дверях кухни с подносом в руках. Она мельком заметила Яна и Мэри около садовой калитки, но не увидела, как они остановились, глядя ей вслед широко открытыми удивленными глазами, когда она, со скрежетом включив передачу, отъехала, едва сдерживая дрожь, вызванную гневом и жалостью. У нее не было сомнения, что ярость Дугласа Баррона, главным образом, вызвана страхом.

Глава пятая

– Но что могло его напугать? – Кристина села глубже в большое удобное кресло, в котором легко можно было расслабиться, отпила глоток кофе и взглянула на Джейн Мелвилл. В светлой прекрасной комнате, с мерцающим пламенем в камине, занавесями и покрывалами мягких тонов, с толстым ковром на полу, она почувствовала себя расслабившейся, не хотелось что-либо делать, и теперь Крис могла беспристрастно взглянуть на встречу с Дугласом Барроном.

После разговора с ним она вернулась домой сердитая, разочарованная и встревоженная, чтобы все рассказать Эндрине; та к тому времени уже уехала, оставив записку, сообщавшую, что она отправилась обедать. Поэтому, находясь в раздраженном состоянии, Кристина приготовила себе незатейливое блюдо, а затем позвонила Джейн Мелвилл и спросила, нельзя ли к ней приехать. Джейн тепло ее встретила и отказалась что-либо слушать, пока не приготовит кофе. А затем Кристина рассказала ей все, начиная от разговора с Ангусом и Валерией и кончая вспышкой гнева Дугласа Баррона.

– Чем он мог быть напуган? – повторила Джейн Мелвилл, помешивая кофе и глядя на пламя. – О, очень многим. Он мог быть напуган тем, что Пат, узнав о ссоре, огорчилась бы. Или тем, что когда об этом узнает полиция, то подозрения против него усилятся, конечно, он – подозреваемый…

– Я, вероятно, тоже, – сказала Кристина.

– Это, я полагаю, маловероятно. Или он мог быть напуган тем, что узнал о нем Джозеф Уолш, и это могло стать достоянием гласности…

– Но узнал ли что-нибудь Джозеф Уолш?

– Полагаю, что да, Крис. Что он говорил, по словам Валерии? «Вы должны остерегаться», – не так ли? Но это может означать что угодно, это не обязательно значит, что Уолш что-нибудь узнал…

– Нет? А почему Дуглас был так взбешен? Он ничего не отрицал, он был в отчаянии, потому что Джозеф Уолш что-то узнал.

Помолчав, Кристина сказала:

– Да, я полагаю, что это – наиболее вероятное объяснение… но… но это – шантаж.

– Нет, это не шантаж. Речь не шла о передаче денег или о чем-нибудь таком же грубом, как… – Джейн посмотрела на Кристину. – Слушайте, давайте я налью вам еще кофе.

Она взяла чашку Кристины, наполнила ее и, когда передала обратно, сказала:

– Я шокировала вас. Но не следует ходить вокруг да около. Джозеф Уолш был, по моему мнению, по меньшей мере, плохой человек. Я знаю, – сказала она, когда Кристина сделала едва заметное протестующее движение, – что это звучит грубо и старомодно, в наше время говорят «разочаровавшийся», или «не приспособившийся», или «завистливый человек». Я говорю «плохой».

– Но я думала, что он – самый опытный среди преподавателей. И вдруг он – плохой учитель?

– Замечательный. Он был прирожденный учитель, трудолюбивый, полностью справлявшийся со своими обязанностями, фанатично преданный академии Финдлейтера, но плохой человек.

Джейн Мелвилл снова замолчала, глядя на пламя.

– Вам нравится преподавать, Крис? Вы работаете здесь два или три года, не так ли? Но вам нравится преподавать? – Кристина кивнула.

– Я так и думала. Мне это тоже нравится. Я горжусь своей профессией. Но как и в любой другой профессии, в ней есть свои плюсы и минусы. Не говоря о современном поколении преподавателей, которые могут быть порой довольно жесткими, надо отметить, что среди преподавателей порой случаются конфликты, поскольку вместе собраны слишком разные люди. Волей-неволей, мы все вынуждены знать друг друга слишком хорошо, но только с одной стороны, если, конечно, мы не становимся близкими друзьями… Еще кофе?

– Нет, благодарю. Но, пожалуйста, продолжайте.

Джейн Мелвилл рассмеялась:

– Я предупреждаю, что это в известной степени мое хобби… психология преподавателей! Но, говоря серьезно, мы не можем, мы не осмеливаемся узнать друг друга слишком хорошо. Всегда должна присутствовать некоторая сдержанность, которая не должна быть излишней, поскольку в этом нет необходимости. Но если бы было иначе, то учительская превратилась бы в настоящее чистилище!

– Мне кажется, это несколько сильно сказано.

– Возможно. Отнеситесь к этому без излишних эмоций, чем меньше каждый из преподавателей знает своих коллег, тем лучше. И если кто-нибудь случайно узнает о своих коллегах что-нибудь, выходящее за пределы его профессиональной деятельности, то ему не следует об этом распространяться. Передайте мне, пожалуйста, вашу чашку.

Когда она снова села, то опять посмотрела на пламя и сказала:

– Джозеф Уолш преподавал в академии Финдлейтера в течение тридцати пяти лет. Я и он пришли в школу одновременно, но, конечно, когда я вышла замуж, то я не преподавала в течение двенадцати лет и вернулась назад, только когда овдовела. Но в течение последующих лет мне пришлось узнать его довольно хорошо, не только как учителя, но и как человека, наши контакты носили не только профессиональный характер. И, в сущности, он был холодным, эгоистичным, циничным, возможно, что у него были даже психические отклонения.

– Но я не понимаю. Как он мог быть хорошим преподавателем…

– О, Крис, в вас говорит идеализм молодости! Теоретически, конечно, хорошему преподавателю следовало бы быть хорошим человеком… или нет? А блестящему хирургу не следовало бы быть «хорошим» человеком… или адвокату, или актеру… бесспорным остается то, что он был хорошим учителем. Но я не думаю, чтобы его любили так, как любят некоторых, очень редких преподавателей… Вы хотите что-нибудь сказать?

– Я просто вспомнила, – Кристина слегка нахмурилась, – Дэвид Роналдсон, когда повстречался со мной тем вечером, после того как я сказала, что Джозеф Уолш убит, заметил: «Итак, кто-то, наконец, это сделал».

– Очень возможно, что у Дэвида Роналдсона были основания, чтобы так сказать. Все-таки он здешний. Во всяком случае, Крис, я не буду вдаваться в детали, но я легко могу себе представить, что есть не один человек, у которого могли бы быть веские основания для того, чтобы убить Джозефа Уолша!

– Вы сообщите полиции о том, что услышала Валерия?

– Да. Думаю, что я не вправе поступить иначе. Хотя я и убеждена, что Дуглас не тот человек, который способен убить…

– Но вы как раз сказали, что никто не знает своих коллег достаточно хорошо. Возможно, ему есть что скрывать.

Джейн Мелвилл снова рассмеялась:

– Он мог это сделать, и, конечно, я часто непоследовательна. Мейбл Глоссоп с удовольствием расскажет о том, как часто со мной это случается. – Внезапно она стала серьезной. – Что мне трудно простить Джозефу Уолшу, так это то, как он обращался с Мейбл. Вы видели, как она отреагировала на сообщение о его смерти…

– Да.

– Она была в него влюблена. Она была в него влюблена в течение тридцати лет. Мейбл пришла в школу через два года после меня, она была красива. Я думаю, она была самой красивой женщиной, какую я когда-либо встречала.

– Она и сейчас все еще красива.

– Да. И она влюбилась в Джозефа Уолша, он также был очень красив, они прекрасно смотрелись вместе… Он уделял ей много внимания, некогда я покинула школу и вышла замуж, считалось как нечто само собой разумеющееся, что они вскоре поженятся. И когда я вернулась в школу спустя двенадцать лет, он все еще уделял ей внимание, но никто уже не ожидал, что они когда-либо поженятся. И Мейбл все еще оставалась здесь, старея и теряя красоту и даже не делая себе служебной карьеры. А Джозеф Уолш использовал ее в своих целях, она помогала ему во всех его делах, со слепой самоотверженной покорностью, что обыкновенно пробуждало во мне желание его задушить. – Она заметила выражение лица Кристины и замолчала. – Вы понимаете, что я имею в виду. Именно это так сильно меня раздражало в Джозефе Уолше. Я думаю, ему нравилось чувствовать, что он может манипулировать людьми, и Мейбл была его рабыней. – Она взяла кочергу и раздраженно поковыряла ею угли в камине. – Мне это совершенно непонятно, я никогда не могла никому позволить обращаться со мной подобным образом. Но это как раз и было одно из тех чувств, которое называют великой страстью.

– Но почему он на ней не женился?

– Потому что это означало ответственность и ограничение его драгоценной свободы. Теперь она была бы, вероятно, очень несчастна, если бы он на ней женился. При существующем положении вещей, я думаю, она обретала душевное равновесие, когда он просил ее помочь ему в осуществлении какого-нибудь дела, или она была счастлива видеть его каждый день.

– Они… она никогда не была его любовницей?

– О, нет. Он не дал ей даже такого удовлетворения. Не ошибайтесь на мой счет, Крис. Я не одобряю свободной любви среди преподавателей, но его сдерживало не ее отношение к этому. Вы понимаете, ведь тогда бы он рисковал работой. Все, что могло бы хоть в какой-то степени нарушить его образ жизни, не принималось во внимание… Я полагаю, что у него где-то на стороне была женщина, надежно спрятанная от глаз…

– Энн Смит говорит, что он намеревался оставить большую сумму денег…

– Это вполне возможно. Все отойдет к его двоюродному брату, который появился на похоронах, холодному, чопорному созданию. Я полагала, что он оставил некоторую сумму школе. Но нет, слава Богу, не Мейбл, он, по крайней мере, избавил ее от этого унижения. Вместо этого он назначил ее «своим душеприказчиком». Он собирал материалы по истории школы и оставил инструкции, что все документы следует передать ей. Я думаю, это – ужасная ноша, но мысль, будто он чувствовал, что может на нее положиться, очень ее обрадовала… Крис, я опасаюсь, как бы все это не привело к довольно поразительному открытию.

– Возможно, не поразительному. Но ужасно интересному. – Она взглянула на часы. – Господи! Время! Я действительно должна идти. Благодарю вас за кофе и разговор. Мне стало значительно легче.

Затем, когда она надевала пальто, она спросила:

– Как вы полагаете, им когда-либо удастся найти того, кто это сделал?

– Я не знаю. Полагаю, что, наверное, удастся. Я надеюсь на это. Это ужасно, что это страшное преступление произошло в школе, и чем быстрее все уладится, тем лучше.

Кристина вернулась снова в коттедж, в значительно лучшем настроении по сравнению с тем, в каком она его покинула. Эндрина как раз возвратилась и пила чай, сидя около камина, она выглядела очень довольной.

Как дела у Арчи? – спросила Кристина.

Эндрина широко открыла глаза:

– О, я встречалась не с Арчи. А с Алексом, для тебя мистером Суонстоном.

– Эндрина! С директором!

– Я говорила тебе, что я знала его до назначения в нашу школу, и я встречалась с ним уже в третий раз.

– Почему бы и нет?

– Нет совершенно никаких оснований, чтобы его избегать, за исключением… о, это – глупо, но ты знаешь, директор и одна из его преподавательниц…

– Мы обедали с ним не здесь. Мы ездили в Глазго. Его общество чрезвычайно приятно, и он довольно красив.

– Но он – старый.

Эндрина рассмеялась:

– Не старый, дорогая, а в зрелом возрасте. В любом случае, что из того? Съездить с ним пообедать, это ничего не значит.

– Так ли это? Ну хорошо, должна сказать, что ему необходимо было развлечься после этого просто отвратительного начала работы в нашей школе. Он что-нибудь говорил об этом?

– Очень мало. Мы договорились об этом не разговаривать. Но ты могла заметить, как сильно он этим расстроен.

Невероятно, но на следующее утро все было как всегда. Кристина подумала о том, насколько же быстро вновь восстановился привычный распорядок жизни школы, по крайней мере внешне, так что любой посторонний, зашедший в школу, не догадался бы о том, что здесь произошло всего неделю тому назад. Преподаватели, конечно, отдавали себе отчет в настроениях и определенной нервозности среди учащихся, всякий раз как дверь в класс открывалась, все головы поднимались и на входящего устремлялись блестящие настороженные глаза. Кристина, встретившись в коридоре лицом к лицу с Ангусом Фрейзером, взглянула на него украдкой так напряженно, что Дэвид Роналдсон, шедший позади нее, слегка похлопал ее по плечу и шепнул: «Что он замышляет?» – И смеясь, пошел дальше. Валерию она увидела только однажды, выходя с молитвы. Девушка встретилась с ней глазами, сразу же отвернулась в сторону и покраснела. Ангус, однако, после того как его класс отпустили, задержался, и она сказала ему, что рассказала об их разговоре миссис Мелвилл, которая сообщит о нем в полицию. Ангус кивнул с довольным видом и сказал, что Валерия обрадуется: «Она относится к своим обязанностям ужасно серьезно, мисс Грэхем». По этому суждению Кристина поняла, что он очень увлечен ею.