Текст книги "Обманчивый блеск мишуры"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сомнительно, – продолжил Хилари, – что кто-нибудь из остальных решил бросить на них тень. Во всяком случае, мне всегда казалось, что они отлично ладят друг с другом.

– Тогда?

– Тогда остаётся признать, что это сделал кто-то ещё. Знаю, что не я, и думаю, что не вы.

– Не я.

– Выходит, поле поисков сужается до абсурда. Дядя Блох, тётя Клумба, Крессида, дядя Берт.

– А Маульт?

– Господи! Я и забыл о любимце дяди Берта! Маульт! Итак, Маульт…

– Мистер Смит, кажется, думает…

– Да, да, знаю. – Хилари обеспокоенно поглядел на Трой и начал мерить шагами комнату, словно не мог найти подходящих слов. – Дядя Берт – большой чудак. Он очень непрост. Очень.

– Вот как?

– Да. Возьмите хотя бы его сардоническую плебейскую манеру держаться… Мол, я кокни, и потому выламываюсь. Разумеется, он действительно кокни, однако в случае необходимости весьма успешно забывает об этом. Вы бы послушали его во время деловых переговоров! Ни следа акцента, ни капли эксцентричности – сплошная респектабельность.

– Интересно.

– Видите ли, у дяди Берта просто весьма своеобразное чувство юмора.

– Близкое к так называемым “чёрным” комедиям?

– Вот именно. Но при всем при том он исключительно проницателен и…

Хилари не договорил. Его взгляд упал на ёлку, и он без всякого перехода заявил:

– Нужно заняться ёлкой. Это успокаивает. С этими словами мистер Билл-Тосмен открыл ящик с украшениями.

Двери в гостиную после ухода мистера Смита остались открытыми и потому не могли заглушить возникшей за ними суматохи. Кто-то поспешно скатился по лестнице, издавая нечленораздельные звуки, потом ругнулся и кинулся, спотыкаясь, по коридору, слепо толкнулся в дверь и оказался мистером Смитом. Но в каком виде!

Поверх пижамы был криво наброшен цветастый халат, одна нога в тапочке, другая босая, жидкие волосы встали дыбом, глаза дико вращаются, а из открытого рта густо идёт пена.

Мистер Смит рыгнул, взмахнул руками и невнятно выдавил из себя:

– Отрава! Меня отравили!

С его губ сорвался радужный шарик, подплыл к ёлке, на несколько мгновений застыл под веткой, как игрушка, и лопнул.

2

– Мыло, – проговорил Хилари. – Дядя Берт, это мыло. Ради Бога, успокойтесь и прополощите рот. Здесь, внизу, в умывальной.

Мистер Смит мгновенно исчез.

– Быть может, вам лучше помочь ему? – сказала Трой.

– Какой кошмар! Сколько же можно?! Хилари кинулся вслед за дядей Бертом. Прошло довольно много времени, пока Трой наконец услышала, как они поднимаются по лестнице к спальням. Вскоре после этого Хилари вернулся. Он был ужасно расстроен.

– Мыло, – сказал он с порога. – Исключительно крепкий раствор мыла. Дяде очень плохо. Это последняя капля.

– Мерзкий шутник! Но последнее выходит уже за всякие рамки! В кармане дядиной пижамы оказалась очередная грязная анонимка: “Как мышьяк?” Он же мог умереть от страха – Как он себя чувствует?

– Он очень ослабел, но постепенно приходит в себя И в ярость.

– Ничего удивительного.

– Кому-то не поздоровится – грозно пообещал Хилари.

– Как вы думаете, новый мальчик, взятый на кухню, здесь ни при чем?

– Он ничего не знает о прошлом остальных слуг. А этому “кому-то” известно и про “грешную леди” Найджела, и про вспышку Казберта, и про отравление мышьяком, за которое осудили Винсента.

– И про “детскую ловушку”, расставленную Мервином, – добавила Трой прежде, чем успела подумать Хилари уставился на неё.

– Вы хотите сказать… Вы тоже!!

– Я обещала молчать. Мне казалось, что другие события позволяют… Могу только сказать, что у меня тоже были неприятности. Я уверена, что Мервин ни при чем. Пожалуйста, не будем вдаваться в подробности.

Хилари помолчал, потом принялся вынимать из коробки ёлочные украшения.

– Я не буду ничего предпринимать, – сказал он – Я оставлю все как есть и сохраню величественное спокойствие. Кто-то хочет, чтобы я устроил грандиозный скандал, а я не буду. Я не буду допрашивать своих слуг, не буду портить себе Рождество. Пусть этот “кто-то” лопнет от разочарования. Давайте лучше займёмся ёлкой. Вы не поверите, но сейчас всего десять минут одиннадцатого.

Они вдвоём быстро нарядили пушистое деревце Хилари решил выдержать его в золотых тонах. Крупные стеклянные шары они повесили на нижних ветках, игрушки помельче – выше, а на верхушку посадили золотого ангела. Украшение дополнила блестящая золотистая мишура. Среди густых веток поблёскивали звезды, вздымались жёлтые свечи. Ёлка получилась просто сказочной.

– Я позолотил даже рождественскую хижину, – сказал Хилари. – Надеюсь, тётя Клумба не будет возражать. Только подумайте, как все это будет выглядеть, когда зажгут свечи!

– А подарки? Подарки будут?

– Детишки получат золотые корзинки, которые принесёт дядя Блох. По одной корзинке на каждую семью. А подарки для нас будут ждать на столике сбоку. Каждому придётся отыскать свои самостоятельно, потому что дядя Блох не сможет прочесть этикетки без очков. Он просто выкатит столик.

– Как? Снаружи? А если ночь будет слишком холодной и ветреной?

– Если погода окажется плохой, нам придётся доставить подарки из коридора.

– Асам полковник? Ему все равно придётся возникнуть из снежной бури?

– Ни на что другое он не согласится.

Поколебавшись, Трой все-таки рискнула заметить, что полковник Форестер выглядит недостаточно здоровым, чтобы, пусть ненадолго, выходить под зимнюю метель в лёгкой золотой накидке. Хилари возразил, что можно надеть и перчатки, а затем, заметив неуверенность в глазах у Трой, добавил, что Винсент подержит над полковником зонтик, так что парик и корона из мишуры не пострадают Несколько снежинок только усилят общее впечатление.

– Правда, они быстро растают, – закончил Хилари, угнездившийся на самом верху стремянки, и посмотрел на Трой сквозь зеленые ветки и золотую мишуру. – Вижу, вы не согласны. Вы считаете меня взбалмошным, бессердечным и полностью потерявшим моральные ориентиры.

Замечание угодило в точку: Трой именно так и думала.

– Может быть, вы и правы, – продолжил Хилари, не дожидаясь ответа. – Но, по крайней мере, я не притворяюсь. Например, я сноб. Я чрезвычайно горжусь древностью своего рода. Я не сделал бы предложения прекрасной Крессиде, если бы она не происходила из семьи потомственных военных. Генеалогические древа я ценю даже больше, чем рождественские И мне нравится, что я могу позволить себе ёлку из настоящего золота.

– Лично я ничего не имею против золотой ёлки, – сказала Трой.

– Я вас понял. Помолитесь за меня завтра во время службы.

– Я не священник.

– Неважно. Я заново отделал домашнюю церковь. Получилось довольно красиво.

– Вы христианин?

– Смотря в каком смысле. Будьте ангелом, подайте игрушку.

К полуночи ёлка была окончательно украшена. Они стояли у догорающего камина и любовались делом своих рук.

– Гореть будут только свечи, – сказал Хилари. – Освещение получится волшебное. Сказка. Как вы думаете, детям понравится?

– Они придут в восторг. Пожалуй, пора спать.

– Мне было очень приятно наряжать ёлку вместе с вами, – сказал Хилари, подавая Трой руку, чтобы проводить. – Вся дикая чепуха осталась далеко позади. Огромное вам спасибо. А как вам нравится рождественская ветвь Найджела?

Они как раз проходили под ней. Трой подняла глаза, и рождественский венок мягко коснулся её лба.

– С Рождеством! – сказал Хилари.

На пороге гостиной Трой распрощалась с ним и поднялась в свою комнату.

Открыв дверцу шкафа, она с удивлением убедилась, что из комнаты Форестеров до сих пор доносятся голоса Беседа была невнятной, однако пока Трой вешала платье, полковник, по-видимому, подошёл к шкафу, потому что она услышала совершенно отчётливо:

– Нет, дорогая, это решено окончательно. Если ты отказываешься, то я сам.

Хлопнула дверца. Трой представила себе, как миссис Форестер с треском захлопывает за собой дверь ванной, однако ей тут же пришлось вообразить другую картину миссис Форестер, влетающая с грохотом обратно в спальню. Её голос прозвучал резко, но слов разобрать было нельзя. Шаги полковника удалились. Трой поспешно закрыла шкаф и нырнула в постель.

3

Утро Рождества заглянуло в окно вместе с бледными лучами солнца. Вид из спальни открывался самый праздничный – не хватало только рамки из веток с блёстками и украшениями. Свежий снег на диво смягчил ландшафт, скрыв под собой все затеи Хилари.

Одеваясь, Трой услышала, как Форестеры перекликаются за соседней дверью, и решила, что полковник пришёл в норму. Она постучала в совместную стенку и громко крикнула:

– Доброе утро! С Рождеством!

– Спасибо, мадам, – отозвался мужской голос. – Я передам полковнику и миссис Форестер.

Маульт!

Трой слышала, как его шаги удаляются, затем раздались невнятные голоса, Маульт вернулся и осторожно постучал в стенку.

– Полковник и миссис Форестер передают вам свои поздравления, мадам, и будут очень рады, если вы заглянете.

– Через пять минут, – прокричала в ответ Трой. – Спасибо.

Полковник и миссис Форестер встретили её в постели. Они сидели совершенно прямо под зелёным зонтиком, вид которого напоминал о миссионерах викторианской эпохи. Зимнее солнце весело играло на импровизированной крыше. Оба супруга были в алых халатах, одинаково запахнутых на шее таким образом, что их головы поднимались словно из чашек лотоса. Они напоминали изображения индийских божеств. Полковник и миссис Форестер хором пожелали Трой счастливого Рождества и пригласили её присесть.

– Думаю, что не совсем обычный приём вас не смутит. Вы ведь художница, – сказала миссис Форестер.

Дверь в ванную была открыта. За ней виднелась вторая дверь в комнату, где Маульт старательно чистил щёткой сюртук.

– Об этом зонтике я уже слышала, – ответила Трой.

– Мы не любим, когда солнце светит нам в глаза, – пояснила миссис Форестер. – Можно попросить вас закрыть дверь в ванную? Спасибо. У Маульта есть определённые суеверия, с которыми мы предпочитаем не спорить. Надень свой аппарат, Фред. Я говорю: надень свой аппарат!

Полковник Форестер, который до этого улыбался и кивал невпопад, потянулся за слуховым аппаратом и вставил его в ухо.

– Чудесное изобретение, – сказал он. – Вот только как мне быть сегодня вечером? Впрочем, парик чудовищно длинный. Друид со слуховым аппаратом! Ну не абсурд ли это, как по-вашему?

– Погоди, сначала надо выяснить, что было сделано вчера вечером, когда мы пошли спать, – заметила миссис Форестер. – Как развивались события?

– Мы умираем от любопытства, – поддержал супругу полковник.

Трой рассказала о мистере Смите и мыльном растворе. Миссис Форестер сердито потёрла нос.

– Это становится нудным, – заявила она. – И это совершенно опрокидывает мою гипотезу, Фред. Совершенно опрокидывает мою гипотезу!

– Это для тебя нелегко, Клу.

– Но, кстати, опрокидывает ли? Я не так уж в этом уверена. Быть может, это уловка. Я говорю…

– Я надел аппарат, Клу.

– А в чем заключается ваша гипотеза? – поинтересовалась Трой.

– Я считаю, что записки составил Смит.

– Но, право…, – Он очень неплохой человек, однако с довольно грубым чувством юмора, и он не любит Крессиду.

– Клу, дорогая, я уверен, что ты ошибаешься.

– Ничего подобного! Уверена, ты боишься, что я права! Он, как и я, считает её неподходящей партией для Хилари.

– Будь что будет, Клу.

– Ты хочешь сказать, будь что есть. Не пугай меня, Фред.

– Берт Смит ни в коем случае не написал бы мне такой гадости про тебя.

– Не согласна! Подобные шутки как раз в его вкусе.

– Да нет же! – страдальчески проговорил полковник.

– А Хилари это показалось забавным, – возмущённо сказала миссис Форестер. – Как вы считаете, миссис Аллен? Полагаю, Хилари сообщил вам, о чем идёт речь.

– В общих чертах – Ну и как? Забавно?

– Рискуя навлечь на себя недовольство, боюсь, что я вынуждена признать – начала Трой.

– Можете не продолжать! – Миссис Форестер торжествующе поглядела на супруга. – Да, невероятная наглость. Разумеется, совершенно необоснованная. И, как ни абсурдно, несколько ближе к цели, чем можно предположить.

Трой могла бы поклясться, что при этих словах в глазах миссис Форестер мелькнуло нечто похожее на воспоминание.

– Я не верю, что Берт по доброй воле напился мыла, – упрямо возразил полковник.

– С него станется, – мрачно проговорила миссис Форестер и махнула рукой. – Впрочем, это неважно. Главное, миссис Аллен, нам надо выбрать линию поведения. Мы с Фредом решили не обращать внимания. Полностью проигнорировать, словно ничего и не было. – Тут миссис Форестер обняла супруга одной рукой. Полковник заморгал и отодвинулся.

– Мы считаем, – продолжила миссис Форестер, – что глупо доставлять шутнику удовольствие, хоть как-то реагируя на его пакости. Надеюсь, вы к нам присоединитесь?

– Не портить же ёлку и все остальное! – поддержал её полковник. – После службы предстоит репетиция, и хотелось бы уделить ей полное внимание.

– Вы вполне оправились, полковник?

– О да, спасибо. Это, знаете ли, моё старое недомогание. Что-то типа сердечной недостаточности, или как там ещё… Совершенно незачем беспокоиться.

– Ну и хорошо. – Трой встала. – Итак, договорились: полное спокойствие и ни слова ни о чем, кроме Рождества.

– Прекрасно. Значит, с этим покончено. Вот только не уверена, Фред, как себя поведёт твоя протеже.

– Она вовсе не моя, Клу.

– Она была под твоей опекой.

– Вот именно, была. – Полковник повернул покрасневшее лицо к Трой и быстро пояснил, не поднимая на неё взгляда, словно спешил отделаться от неприятной обязанности:

– Крессида – дочь одного моего сослуживца. Германия. 1950. На учениях мой джип перевернулся. И вы знаете, что сделал этот человек? – На глаза полковника навернулись слезы. – Он меня вытащил. Меня вжало лицом в грязь, а он меня вытащил. Потом. Потом взрыв. Бензин. Я обещал ему присмотреть за девочкой.

– К счастью, – вставила миссис Форестер, – она была хорошо обеспечена. Школа в Швейцарии и все такое О результатах не будем.

– Её мать, бедняжка, умерла. При родах.

– А теперь, – сказала миссис Форестер, внезапно закрывая зонтик, – девочка подалась в актрисы.

– Разве она не мила, дорогая?

– Она очень красива, – согласилась Трой и спустилась к завтраку.

Этим утром Хилари был занят, однако Трой все равно довольно серьёзно поработала над портретом, прежде чем начать готовиться к рождественской службе.

Случайно кинув взгляд из окна библиотеки, она невольно вздрогнула. Найджел закончил свою скульптуру. На снежном постаменте, основой для которого служил тот самый ящик, блистала в ледяной неподвижности фигура предка Хилари Билл-Тосмена со скрещёнными на груди плоскими руками.

В половине одиннадцатого на башне затрезвонил монастырский колокол, выдавая волнение звонаря. Трой быстро спустилась по лестнице и свернула в правый коридор, который вёл в библиотеку, комнату для завтраков, будуар, кабинет Хилари и, как теперь выяснилось, в церковь.

Церковь оказалась превосходной. Она была полна – однако не переполнена – истинными произведениями искусства. Дароносица, подсвечники, исповедальня периода кватроченто – все отличалось изысканным вкусом и, безусловно, астрономической стоимостью.

Трой ужасно захотелось в противовес этой роскоши почтить какого-нибудь потёртого гипсового святого венком из бумажных цветов. Казберт, Мервин, Найджел, Винсент, Киски-Ласки и его поварёнок уже сидели на своих местах в окружении незнакомых личностей очевидно, строительных и прочих рабочих и их семейств На передней скамье восседали Хилари и Крессида. Вскоре собрались остальные гости, и служба началась. Тюремный священник отслужил короткую мессу, во время которой полковник Форестер, к приятному изумлению Трой, исполнял подходящие к Рождеству гимны на красивом маленьком органе. Хилари прочёл нужные строчки из Евангелия.

В три часа состоялась репетиция у ёлки.

Продумано все было очень тщательно. Гостям предстояло собраться в библиотеке, поэтому неоконченный портрет и все прочее на время перенесут в кабинет Хилари. Винсент с зонтиком и очаровательными саночками в стиле барокко, доверху нагруженными подарками, будет ждать на улице у окна гостиной. В восемь часов раздастся запись перезвона рождественских колоколов, и дети попарно направятся из библиотеки по коридору в гостиную, где их встретит сверкающая в темноте ёлка. Взрослые войдут после детей.

Когда все гости соберутся в гостиной, полковник Форестер в костюме друида тихонько выскользнет из соседней небольшой комнаты (Крессида поможет ему там переодеться) и через дверь проникнет в прихожую, а оттуда на заснеженный двор. Дальше дело за Винсентом, который обеспечит, чтобы прозвучали записанные на ленте колокольчики, храп оленей и крик “Хэй!”. Казберт и Мервин немедленно распахнут изнутри французское окно, и полковник торжественно вступит через него вместе с санками, предусмотрительно снабжёнными незаметными колёсиками. В его задачу входит совершить круг почёта у ёлки, избавиться от груза, молча поклониться аудитории, сделать пару эзотерических жестов и кануть в забвение, для чего он должен как можно быстрее вернуться со двора обратно в комнату, где Крессида поможет ему избавиться от бороды, усов, бровей, парика, сапог и золотого облачения. Затем полковник незаметно смешается с остальными гостями.

Репетиция не обошлась без недоразумений, возникавших большей частью по вине самого полковника, который пришёл в чрезвычайное возбуждение. Трой даже встревожилась за него, а миссис Форестер, не обратившая ни малейшего внимания на слабые протесты полковника против её присутствия на репетиции, махнула Хилари, чтобы он немедленно остановил сумасшедшую беготню вокруг ёлки, если он действительно рассчитывает на выступление полковника нынче вечером. Иначе, грозно предупредила тётя, она не отвечает за последствия. Затем она решительно увела мужа наверх отдыхать, проследив, чтобы полковник поднимался по лестнице медленно и останавливался на десять секунд на каждой пятой ступеньке.

Крессида, ходившая с самого утра с совершенно расстроенным видом, подошла поближе к Трой, откуда было удобнее наблюдать за медленным изгнанием будущего друида.

Полковник попросил их не беспокоиться, и Крессида предложила Трой пойти отдохнуть в будуар.

– Знаете, – начала она в будуаре, – бывают моменты, когда Холбедз кажется мне сумасшедшим домом. Местом для шизофреников. Нечто такое бесконечно длящееся. Мы проходили это на занятиях органическим экспрессивизмом.

– Органический экспрессивизм? Что это такое? – спросила Трой.

– Ну, так просто не объяснишь. Нельзя сказать, что он о том-то и о том-то. Просто органический экспрессивизм является совершенно особым ощущением для каждой из нас и опять-таки особым, но иным ощущением для каждого в аудитории. Он заключается в надежде вызвать спонтанное эмоциональное переживание. Зелл – наш директор, то есть не директор в прямом смысле, а источник, вдохновитель, – он придаёт огромное значение спонтанности.

– Вы член труппы?

– Нет. Ведь мы с Хилари собираемся пожениться в мае, так что нет особого смысла вступать, не правда ли? К тому же сейчас перерыв в представлениях.

– А что вы делаете во время спектаклей?

– Сперва я просто двигалась по сцене, стараясь обрести внутреннюю свободу, а затем Зелл предложил разрабатывать принцип Инь-Янь. Знаете, взаимодействие мужского и женского начал. Этим я и занялась. На левой ноге у меня была сетка, изображающая брюки, а к левой щеке плотно клеилась зелёная прядь капроновых волос. Кстати, терпеть не могу сандарака. Представляете, как это неприятно на коже? Зато прядь вызывала ассоциации с водорослями, что через эротические ощущения обеспечивало успешный контакт.

– А что ещё на вас было?

– Ничего. Знаете, зрители принимали меня просто потрясающе. Кстати, благодаря опыту с искусственными волосами я смогла заняться бородой дяди Блоха. Она в полном порядке. Её осталось только надеть.

– Надеюсь, он будет чувствовать себя хорошо.

– Я тоже. Хотя он, конечно, перевозбудился. Он потрясающий, правда? Хотя нет. Самая потрясающая здесь я. А он самый-самый. Понимаете? Только боюсь, что тёте Клу я не смогу угодить.

Продолжая нести чепуху, Крессида бесцельно бродила по изящному будуару, вертя в руках то одну, то другую вещицу.

– Вы знаете, сегодня в кухне была ссора, – неожиданно сообщила она.

– Не слышала.

– В некотором роде из-за меня. Киски-Ласки жаловался на меня из-за своих, кошмарных кошек, а остальные смеялись над ним и… Я точно не знаю…, но все это как-то переросло в скандал. К тому же вмешался Маульт. Они все его просто не переваривают.

– Откуда вам это известно?

– Слышала. Хилли попросил меня взглянуть на цветы, а они находятся в комнате рядом с так называемой гостиной для слуг. Вы не представляете, что там творилось! Просто рёв стоял. Я спрашивала себя, не сообщить ли об этом Хилли, но тут услышала, что в коридор выскочил Маульт. Уходя, он крикнул остальным: “Собачья свора! Головорезы недоделанные!” Ну и так далее. А Казберт взревел, словно бык, чтобы он проваливал побыстрее, пока цел. Я все передала Хилли и думала, что он уже рассказал вам. Вы ему очень нравитесь.

– Он ничего не говорил.

– Во всяком случае, я не собираюсь выходить за него замуж, пока в доме такая обстановка. Это же бред! Не для меня! Если бы вы слышали! Знаете, что сказал Казберт? Он сказал: “Ещё раз вякнешь, и я тебя урою”.

– Я не совсем поняла.

– По-моему, это похоже на угрозу убить. Да, да. Именно так.