Текст книги "Весы Фемиды"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

Мисс Картаретт срезала розы и складывала их в корзину, которую держал доктор Лакландер. Густо покраснев, он воскликнул:

– Господи Боже! Добрый вечер!

Мисс Картаретт тоже смутилась и покрылась нежным румянцем.

– Здравствуйте, сестра. Добрый вечер!

– Добрый вечер, мисс Роуз, добрый вечер, доктор, – поздоровалась сестра Кеттл. – Надеюсь, вы не против, что я решила срезать дорогу и пройти через усадьбу. – Посмотрев на доктора, она вежливо объяснила свое появление: – Тут у девочки абсцесс…

– Ах да, верно! – кивнул доктор Лакландер. – Я недавно осмотрел ее. Речь о дочке вашего садовника, Роуз.

Они оба заговорили с сестрой Кеттл, которая благожелательно им внимала. По натуре сестра и сама была романтической особой и с удовольствием наблюдала за волнением на лице доктора Лакландера и смущенной робостью – на лице девушки.

– Сестра Кеттл, – торопливо объяснил доктор, настоящий ангел и согласилась подежурить сегодня ночью у постели деда. Даже не знаю, что бы мы без нее делали.

– И по этой самой причине, – подхватила сестра Кеттл, – лучше мне поторопиться, а то, боюсь, могу опоздать на дежурство.

Те улыбнулись и кивнули. Сестра расправила плечи, бросила шутливый взгляд на свой велосипед и продолжила путь через розарий.

«Если они не влюблены, – думала она, – то кого тогда можно назвать влюбленным? Надо же! А я-то и понятия не имела!»

Получив заряд бодрости, как после чашки хорошего крепкого чаю, она направилась к домику садовника сноси последней остановке на пути в Нанспардон.

Проводив взглядом фигуру в форменном платье медсестры до выхода из розария, Роуз Картаретт и Марк Лакландер переглянулись и нервно рассмеялись.

– Сестра Кеттл – потрясающе хорошая женщина, но в данный момент ее присутствие было явно лишним, – заметил Лакландер. – Наверное, мне лучше уйти.

– А разве ты не хочешь дождаться моего папы?

– Хочу, конечно, но время поджимает. Понятно, что я вряд ли чем смогу помочь деду, но меня там ждут.

– Я обязательно все передам папе, как только он вернется. И он сразу отправится к вам.

– Мы были бы очень признательны. Дедушке это крайне важно. – Марк Лакландер посмотрел на Роуз поверх корзины цветов и неуверенно начал: – Роуз, милая…

– Не надо! – остановила она. – Пожалуйста, не надо!

– Нет? Ты против? Но почему?

Та неуверенно взмахнула рукой, хотела что-то сказать, но промолчала.

– Что ж, – не унимался Лакландер, – я хочу, чтобы ты знала о моем намерении просить твоей руки. Я очень тебя люблю и полагал, что мы составим чудесную пару. Неужели я заблуждался?

– Нет, – ответила Роуз.

– И я это знаю! Мы созданы друг для друга! Ради всего святого, скажи, что тебя смущает? Только не говори, что любишь меня как брата – я в это ни за что не поверю!

– Я этого и не говорю.

– Тогда в чем же дело?

– Я не могу обручиться с тобой, не говоря уже о том, чтобы выйти замуж.

– Так я и думал! – воскликнул Лакландер. – И теперь это услышал! Господи Боже, еще эта корзина с цветами! Пожалуйста, давай присядем на эту скамейку и поговорим – я не уйду, пока не выясню, в чем дело.

Она прошла за ним, и они устроились на скамейке, поставив у ног корзину с розами. Он взял ее за руку и снял садовую перчатку.

– Скажи мне честно, – требовательно спросил доктор, – ты меня любишь?

– Не нужно на меня кричать. Да, люблю.

– Роуз, милая, я просто очень боялся услышать «нет»!

– Пожалуйста, выслушай меня, Марк. Я знаю, что ты не согласишься ни с одним моим словом, но я прошу тебя выслушать.

– Хорошо. Я знаю, что ты собираешься сказать, но… пусть будет по-твоему.

– Ты сам видишь, как у нас все устроено. Я имею в виду – дома. Ты наверняка видел, как для папы важно, чтобы я все время была под рукой.

– Ты так забавно выразилась… Будто речь о маленькой девочке, которая постоянно должна находиться в поле зрения. Ладно, твоему папе нравится, чтобы ты была постоянно рядом. Но разве брак этому помеха? После свадьбы мы, наверное, половину времени будем проводить в Нанспардоне.

– Все гораздо сложнее. – Роуз замолчала и, отодвинувшись от доктора, сложила руки на коленях. На ней было длинное домашнее платье, волосы зачесаны назад и собраны в пучок на затылке, но одна непослушная прядь все-таки выбилась и падала на лоб. Девушка почти не пользовалась косметикой, но при ее красоте это было и не нужно. – Все дело в том, что второй папин брак оказался неудачным, – пояснила она. – Если я его сейчас оставлю, то жизнь потеряет для него всякий смысл. Я серьезно.

– Глупости! – неуверенно возразил Марк.

– Он никогда не мог без меня обойтись. Даже когда я была маленькой, он всюду таскал меня за собой вместе с няней и гувернанткой. Во все поездки и даже за границу. И после войны, когда выполнял особые поручения то в Вене, то в Риме, то в Париже. Я даже в школу никогда не ходила, потому что сама мысль, что я где-то в другом месте, была для него невыносимой.

– Но это неправильно! Ведь это так обедняло твою собственную жизнь!

– Нет-нет, как раз наоборот, честно! Моя жизнь была очень интересной! Я видела, слышала и узнала намного больше самых разных чудесных вещей, чем другие девочки.

– И все-таки…

– Нет, это было потрясающе!

– Тебе следовало предоставить больше самостоятельности и возможности принимать решения самой.

– Но дело вовсе не в запретах! Мне позволялось делать почти все, что только заблагорассудится. А когда мне предоставили самостоятельность – посмотри, что из этого вышло. Папу направили с миссией в Сингапур, а я осталась в Гренобле и поступила в университет. Его все никак не отпускали обратно… а потом я узнала, что он там не знал, чем себя занять… и в конце концов встретил Китти.

Лакландер помассировал ухоженной докторской рукой подбородок и, прикрыв рот, хмыкнул.

– Вот тогда, – продолжила Роуз, – и получилось все так нескладно, а сейчас день ото дня становится все хуже и хуже. А если бы я была там, то ничего подобного бы не произошло.

– Почему? Он бы наверняка с ней все равно познакомился. Но даже если и нет, моя обожаемая Роуз не должна считать, что может изменить волю провидения.

– Если бы я была там…

– Послушай, а тебе не приходило в голову, что если ты переедешь в Нанспардон в качестве моей жены, то отношения между твоим отцом и мачехой могут наладиться?

– Нет, Марк, – заверила Роуз, – такого просто не может быть!

– Откуда ты знаешь? Послушай, мы любим друг друга. Я люблю тебя так сильно, что сам не понимаю, как еще жив. Я уверен, что никогда не встречу другой женщины, с которой был бы так счастлив, и, как бы самонадеянно это ни звучало, я верю, что ты чувствуешь то же самое. Я не отступлюсь, Роуз. Ты выйдешь за меня замуж, и если жизнь твоего отца нуждается в переменах к лучшему, мы найдем способ этого добиться. Например, он может расстаться с женой и жить с нами.

– Никогда! Как ты не понимаешь? Он этого просто не вынесет! И постоянно будет чувствовать себя чужим.

– Я поговорю с ним. И скажу, что прошу твоей руки.

– Нет, Марк, милый! Пожалуйста, не надо…

Он сжал ее руки, но тут же вскочил и поднял корзину с цветами.

– Добрый вечер, миссис Картаретт, – произнес он. – Мы тут опустошаем ваш сад, чтобы порадовать бабушку. У вас розы цветут намного раньше наших.

Появившаяся на аллее Китти Картаретт задумчиво их разглядывала.

4

Второй супруге полковника Картаретта совершенно не шло легкомысленное имя Китти. Без косметики кожа на ее лице была такой бледной, будто ее специально обесцветили. У миссис Картаретт была стройная фигура, а умело наложенный макияж делал лицо похожим на холеную и красивую маску. Но главным ее достоинством была аура загадочности и таинственности, превращавшая ее в «роковую женщину», таившую угрозу для всех окружающих. Китти была тщательно одета и в перчатках, что объяснялось, видимо, приходом в сад.

– Очень рада вас видеть, Марк, – сказала она. – Мне показалось, что я слышала ваши голоса. Вы зашли к нам по делам?

– Отчасти, – ответил доктор. – Мне нужно было передать просьбу полковнику Картаретту и осмотреть дочку вашего садовника.

– Очень мило с вашей стороны, – заметила Китти, переводя взгляд на падчерицу. Потом она подошла к корзине и, взяв темную розу, поднесла ее к губам. – Какой сильный аромат! Даже слишком! Мориса сейчас нет дома, но он скоро вернется. Может, лучше пройти к дому?

Она пошла первой, оставляя за собой легкий экзотический аромат, не похожий на розы. При походке она держала спину очень прямо и только слегка покачивала бедрами.

«Очень дорогая игрушка, но не больше, – подумал Марк Лакландер. – Чего ради он женился на ней?»

Под стук каблучков миссис Картаретт по плиткам, выложенным на тропинке, они подошли к плетеным креслам с подушками. На белом металлическом столике стоял поднос с хрустальным графином и бокалами для виски. Опустившись в кресло-качалку, Китти поставила ноги на подставку и грациозно повернулась к Марку:

– Как хорошо, что у нашей Роуз такие подходящие перчатки и можно не обращать внимания на шипы. Ты не переложишь розы для Марка? Думаю, что лучше в коробку.

– Не стоит беспокоиться, – заверил Марк. – Я возьму их так.

– Мы не можем допустить, чтобы врачи царапали свои драгоценные руки, – проворковала миссис Картаретт.

Роуз забрала у него корзину и пошла в дом. Марк проводил ее взглядом и обернулся, услышав обращение к себе.

– Может, выпьем немного? – предложила миссис Картаретт. – Это любимый коньяк Мориса, и он считает, что лучше его не бывает. Налейте мне буквально капельку, а себе не стесняясь. Лично я предпочитаю мятный ликер, но Морис и Роуз полагают это дурным вкусом, так что мне приходится умерять свои плотские наклонности.

Марк налил ей коньяка.

– С вашего разрешения, я воздержусь, – сказал он. – Мой рабочий день еще не закончился.

– В самом деле? И кому же понадобилась ваша помощь, кроме дочки садовника?

– Моему деду, – ответил Марк.

– Какой стыд, что я сама не сообразила! – отреагировала она, ничуть не смутившись. – Как себя чувствует сэр Гарольд?

– Боюсь, что сегодня вечером неважно. К сожалению, мне пора. Я пойду по тропинке к реке и, возможно, встречу полковника.

– Полагаю, что наверняка встретите, – равнодушно согласилась она, – если, конечно, он не пытается выловить эту пресловутую рыбу на участке мистера Финна. Разумеется, он никогда такого себе не позволит, чтобы ни утверждал наш пожилой сосед.

– Тогда я, пожалуй, пойду и надеюсь, что встречу его, – раскланялся Марк.

Китти махнула розой, отпуская его, и протянула на прощание левую руку, что Марк расценил как проявление невоспитанности. Он сухо пожал ее тоже левой рукой.

– Вы не передадите от меня весточку своему отцу? – спросила она. – Я понимаю, как он волнуется из-за здоровья вашего дедушки. Пожалуйста, передайте ему, что я тоже очень переживаю.

Рука в перчатке на мгновение сжала ему руку и тут же была убрана.

– Так не забудьте же! – добавила Китти.

Роуз вернулась с коробкой, в которую упаковала розы.

«Не могу же я просто уйти, так ни до чего и не договорившись», – подумал Марки учтиво предложил:

– Вы не составите мне компанию до речки? Я рассчитываю увидеться с вашим отцом, а вам полезно ходить.

– Я и так постоянно на ногах. К тому же я не одета для прогулки к реке по тропинке.

– Бедняжка Марк, – рассмеялась миссис Картаретт. – Да вот, Роуз, кстати, и твой отец собственной персоной.

Из рощицы, расположенной на полпути к реке, показался полковник Картаретт, пробиравшийся вверх по заросшему травой склону лужайки. За ним семенил его неизменный спутник спаниель Скип. Постепенно вечерний свет окрасил пейзаж в серые тона, а потускневшие трава, деревья, поляны и цветы наряду с темной полоской воды предвещали скорое наступление ночи. На этом фоне фигура полковника Картаретта казалась неким посланцем из далекого прошлого, которому удалось материализоваться в сумеречной долине реки.

Заметив их, полковник приветственно поднял руку, и Марк направился ему навстречу. Роуз, чувствуя повышенный интерес мачехи к происходящему, следила за доктором с растущей тревогой.

Полковник Картаретт являлся уроженцем Суивнингса. Будучи выходцем из сельской местности, он никогда не терял связи с землей, хотя его страстью стало искусство, а успешную карьеру он сделал на дипломатическом поприще за пределами страны. Однако этот довольно необычный набор качеств никак не проявлялся чисто внешне, хотя отчасти и выдавал себя при первых же словах.

– Добрый вечер, Марк! – поздоровался он, едва они оказались в пределах слышимости. – Ты не поверишь, но я едва не вытащил Старушку! Однако, черт возьми, она сорвалась.

– Да вы что! – отозвался Марк с подобающим случаю энтузиазмом.

– Точно! Старушка пряталась в своем обычном убежище под мостом, я даже видел ее…

Продолжая подниматься по лужайке, полковник рассказал классическую историю, как форель схватила наживку и как после титанической борьбы оборвалась леска. Старушка была настоящей знаменитостью Суивнингса – ее размеры и потрясающая хитрость делали ее самой желанной добычей всех местных рыбаков.

– …так она и ушла, – закончил полковник рассказ, широко открывая глаза и выжидающе улыбаясь Марку, рассчитывая на его сочувствие. – Ну и рыбина! Клянусь всеми святыми, если бы мне удалось ее вытащить, старина Финн меня бы точно прикончил.

– Вы так и не помирились, сэр?

– Боюсь, что нет. С ним невозможно разговаривать! Господи Боже! Он обвиняет меня в том, что я ловлю на его участке! Безумие какое-то! Как ваш дед?

– Боюсь, что ему становится только хуже, и мы ничем не можем ему помочь. Поэтому-то я и здесь. – И он передал просьбу своего деда.

– Я отправлюсь немедленно. И приеду на машине. Дай мне пару минут привести себя в порядок. Может, поедем вместе?

Однако Марк вдруг понял, что сейчас не в силах снова встречаться с Роуз, и сказал, что лучше сразу пойдет по тропинке и подготовит деда к приходу полковника.

Он еще задержался и, обернувшись, наблюдал, как Роуз, подобрав длинный подол юбки, побежала навстречу отцу и как тот, положив на землю спиннинг и корзину, стянул с головы шляпу и ждал ее, поблескивая лысиной в сумеречном свете. Она обняла отца за шею и поцеловала, а потом они, взявшись за руки, вместе пошли к дому. Миссис Картаретт качалась в гамаке.

Марк резко повернулся и быстро зашагал к Нижнему мосту.

Форель, сумевшая отвоевать у полковника блесну, мирно плескалась под мостом.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Нанспардон

1

Сэр Гарольд Лакландер наблюдал за передвижениями сестры Кеттл по комнате. Марк дал ему какое-то лекарство, и теперь, когда ужасные боли отступили, старик, похоже, даже получал удовольствие от того внимания, которое принято уделять тяжелобольным. По сравнению с дневной сиделкой сестра Кеттл, бесспорно, ему нравилась больше. Как-никак она была уроженкой соседнего Чайнинга, а это грело ему душу не меньше, чем стоявшие на столе цветы из оранжереи Нанспардона.

Сэр Гарольд знал, что умирает. Внук не говорил об этом, но он прочитал диагноз по его лицу и тому, как изменилось поведение жены и сына. Семь лет назад старик пришел в ярость, узнав, что Марк – настоящий Лакландер и единственный внук – решил посвятить себя медицине. Тогда он сделал все, чтобы не допустить этого, но сейчас был искренне рад, что над ним склонялось лицо родного человека, а ощупывавшие его руки доктора принадлежали Лакландеру.

Однако насладиться значительностью, которую приближающаяся смерть невольно придает в глазах других людей, ему не позволяло чувство вины – самой мучительной из всех возможных болей.

– Пришла, – с трудом выговорил сэр Гарольд. Он старался обходиться как можно меньшим количеством слов, будто растягивая остатки отведенных ему в жизни сил.

Сестра Кеттл, расположившись так, чтобы ему было удобно ее видеть, сказала:

– Доктор Марк сообщил, что полковник придет с минуты на минуту. Он ходил на рыбалку.

– Удачно?

– Я не знаю. Он сам расскажет.

– Старушка.

– Само собой, – охотно подтвердила сестра Кеттл. – Она крепкий орешек!

С кровати послышалось подобие хмыканья, за которым последовал тяжелый вздох. Сестра внимательно посмотрела на лицо умирающего, еще больше осунувшееся за последний день.

– Все в порядке? – поинтересовалась она.

Тусклые глаза поймали ее взгляд.

– Бумаги?

– Я нашла их там, где вы сказали, и положила на стол.

– Сюда, – попросил голос с кровати.

– Как скажете. – Она прошла в дальний конец просторной спальни и вернулась с запечатанным и перевязанным тесьмой пакетом, который положила на прикроватную тумбочку.

– Мемуары, – прошептал старик.

– Трудно представить, – заметила сестра Кеттл, – сколько в них вложено труда. Наверное, писать книгу ужасно интересно! А сейчас вам надо немного отдохнуть.

Она наклонилась и, заглянув ему в лицо, встретилась с тревожным взглядом. Сестра ободряюще кивнула, улыбнулась и устроилась неподалеку с иллюстрированной газетой. Какое-то время в спальне царила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и шуршанием перелистываемой страницы.

Открылась дверь, сестра Кеттл поднялась и, убрав руки за спину, встретила Марка Лакландера, за которым следовал полковник Картаретт.

– Все в порядке, сестра? – тихо спросил Марк.

– Более-менее, – так же тихо ответила она. – Беспокоится. Хорошо, что пришел полковник.

– Сначала мне надо его осмотреть.

Он подошел к кровати и взял руку деда, не спускавшего с него тревожного взгляда.

– Вот полковник Картаретт, дедушка. Ты готов с ним поговорить?

– Да. Прямо сейчас.

– Хорошо. – Пока Марк проверял пульс, полковник расправил плечи и подошел ближе.

– Рад вас видеть, Картаретт, – неожиданно звонко произнес сэр Гарольд, чем немало изумил сестру Кеттл. – Спасибо, что пришли.

– Здравствуйте, сэр, – ответил полковник, бывший на двадцать пять лет моложе старого аристократа. – Жаль, что вы болеете. Марк сообщил, что вы хотели меня видеть.

– Да. – Он указал взглядом на тумбочку: – Вот бумаги. Возьмите их. Прямо сейчас.

– Это мемуары, – пояснил Марк.

– Вы хотите, чтобы я их прочитал? – поинтересовался Картаретт, подходя ближе.

– Если вас не затруднит.

В наступившем молчании Марк передал пакет полковнику Картаретту. В глазах сэра Гарольда, наблюдавшего за сценой, промелькнула искра интереса.

– Мне кажется, – произнес Марк, – дедушка надеется, что вы сможете подготовить мемуары к печати.

– Я… ну, конечно! – согласился полковник после секундного замешательства. – Для меня большая честь, что вы доверяете моему суждению.

– Доверяю, – подтвердил старик и добавил: – Причем полностью! И еще одно. Марк, если ты не против…

– Разумеется, дедушка. Сестра, вы не могли бы выйти со мной на минутку?

Сестра Кеттл вышла с Марком из комнаты, и они отошли к широкой лестнице, погруженной в полумрак.

– Похоже, развязка уже близко, – заметил Марк.

– Но как замечательно он держится в присутствии полковника!

– Только за счет напряжения всех сил, – ответил Марк. – Думаю, что он делает последнее усилие, прежде чем уйти из жизни.

– Просто удивительно, как люди держатся за жизнь, а потом вдруг отступают, – согласилась сестра Кеттл.

Внизу открылась дверь, и свет с улицы упал на лестницу. Марк перегнулся через перила и увидел в дверном проеме грузную фигуру бабушки. Она ухватилась за перила и начала тяжело подниматься по ступенькам. В тишине было слышно, как она задыхалась.

– Спешка никому не идет на пользу, – произнес он, обращаясь к старой леди.

Та остановилась и подняла голову.

– Господи! – воскликнула она. – Неужели я слышу доктора?

Уловив иронию в ее голосе, Марк улыбнулся.

Наконец она добралась до площадки наверху. На необъятной груди бархатного вечернего платья со шлейфом красовались небрежно приколотые бриллиантовые украшения, которые вспыхивали и переливались искрами при каждом вдохе и выдохе.

– Добрый вечер, мисс Кеттл, – поздоровалась леди Лакландер, с трудом переводя дыхание. – Спасибо, что пришли помочь моему старику. Как он, Марк? Морис Картаретт пришел? Что это вы здесь топчетесь вдвоем?

– Полковник здесь. Дедушка хотел поговорить с ним наедине, поэтому мы с сестрой и оставили их.

– Ох уж эти проклятые мемуары! – не скрывая досады, воскликнула леди Лакландер. – Тогда, наверное, мне лучше не заходить.

– Вряд ли встреча продлится долго.

На площадке стояло большое кресло времен Якова I, и Марк подвинул его, предлагая бабушке сесть. Та опустилась и, сбросив старые шлепанцы с удивительно маленьких ножек, критически их оглядела.

– Твой отец, – сказала она, обращаясь к Марку, – прилег вздремнуть в гостиной, успев сообщить, что хотел бы поговорить с Морисом. – Она грузно повернулась к сестре Кеттл: – А вы, добрая душа, пока вы не заступили на дежурство, не окажете мне услугу, чтобы поберечь мои распухшие ноги? Вы не спуститесь вниз, чтобы растолкать моего летаргического сынка? Скажите ему, что полковник здесь, и пусть вас покормят. Что скажете?

– Конечно, леди Лакландер, – сказала сестра Кеттл.

«Наверняка хотела меня отослать, но сделала это тактично», – подумала она, спускаясь по лестнице.

– Славная женщина, эта сестра Кеттл, – заметила леди Лакландер. – Понимает, что я хотела ее просто отослать. Марк, что на самом деле так тревожит твоего деда?

– А его что-то тревожит?

– Не увиливай! Он места себе не находит… – Она замолчала, глядя, как судорожно подергиваются ее унизанные перстнями руки. – У него неспокойно на душе, – продолжила она, – и во второй раз за время нашего брака я не могу понять, в чем дело. Это как-то связано с Морисом и мемуарами?

– Судя по всему, похоже, что да. Он хочет, чтобы полковник подготовил их к печати.

– А первый раз, – пробормотала леди Лакландер, – это случилось двадцать лет назад, и тогда я себе места не находила. И теперь, когда настало время нам расстаться… а оно настало, так ведь?

– Да, дорогая, похоже, что так. Он очень устал.

– Я знаю. А про себя я такого сказать не могу. Мне стукнуло семьдесят пять лет, я безобразно располнела, но вкус к жизни не потеряла. И все же есть вещи, – продолжала она изменившимся тоном, – которые нельзя пускать на самотек. Нельзя, к примеру, оставлять без присмотра твоего отца.

– И чем же мой бедный папа заслужил столь пристальное внимание? – вежливо справился Марк.

– Твоему бедному папе исполнилось пятьдесят, он – вдовец и вдобавок Лакландер! Очень опасное сочетание!

– Которое не под силу исправить даже тебе.

– Можно, если… Морис! Что случилось?

Дверь в спальню распахнулась, и в дверях стоял полковник Картаретт с бумагами под мышкой.

– Идите сюда, Марк! Скорее!

Марк бросился в спальню, а за ним устремилась леди Лакландер, вскочившая с кресла с неожиданным проворством. Однако полковник Картаретт преградил ей путь.

– Дорогая, – сказал он, – пожалуйста, подождите.

Из холла внизу донесся настойчивый звон вызова. По лестнице уже торопливо спешили наверх сестра Кеттл и высокий мужчина в вечернем костюме.

Полковник Картаретт молча ждал, когда они поднимутся.

Леди Лакландер уже была у кровати мужа. Марк правой рукой придерживал его за спину, а левой продолжал нажимать на кнопку звонка, лежавшего на кровати. Сэр Гарольд, всхлипывая, хватал воздух открытым ртом, а нога под одеялом судорожно сгибалась и разгибалась. Леди Лакландер склонилась над ним и взяла его за руки.

– Я с тобой, Хэл, я рядом, – повторяла она.

У сестры Кеттл в руках был бокал.

– Это коньяк, – сказала она. – Старое, проверенное средство.

Марк поднес его к открытому рту деда.

– Отпей, – сказал Марк. – Это поможет. Постарайся.

Губы прижались к кромке бокала.

– Немного отпил, – сообщил Марк. – Сейчас я сделаю укол.

Его сменила сестра Кеттл, а Марк, повернувшись, столкнулся с отцом.

– Я могу чем-то помочь? – поинтересовался Джордж Лакландер.

– Нет, просто побудь здесь, папа.

– Джордж тоже пришел, Хэл, – сказала леди Лакландер. – Мы все тут с тобой, дорогой.

Из-за плеча сестры Кеттл показалось перекошенное болью лицо старика, а непослушные губы отрывисто прохрипели: «Вик, Вик, Вик…», будто отсчитывали последние удары угасающего пульса. Все недоуменно переглянулись.

– О чем ты, Гарольд? – спросила леди Лакландер. – Что ты хочешь сказать?

– Может, «Вик» – это имя? – предположила сестра Кеттл.

– У нас нет знакомых по имени Вик, – нетерпеливо возразил Джордж Лакландер. – Бога ради, Марк, сделай хоть что-нибудь!

– Сейчас, – ответил его сын из другого конца комнаты.

– Вик…

– Викарий? – спросила леди Лакландер, сжимая его руку и наклоняясь. – Ты хочешь, чтобы позвали викария?

Он посмотрел ей в глаза, и кончики раскрытых губ тронуло подобие улыбки. Голова немного склонилась в сторону.

Подошел Марк со шприцем в руке и сделал укол. Через мгновение сестра Кеттл отошла, и все поняли, что вот-вот наступит развязка. Леди Лакландер, ее сын и внук обступили кровать. Она снова сжала руку мужа.

– Что ты хочешь сказать, Хэл? Что, любимый? Ты зовешь викария?

Неожиданно он отчетливо произнес шепотом:

– В конце концов, кто знает…

Устремив на жену последний пристальный взгляд, он испустил дух.