Текст книги "Это внутри"
Автор книги: Наташа Михлин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Впереди раздался глухой лай. Джереми провел рукой по стволу охотничьей винтовки и вытер осевшую влагу о штаны. Потом подал знак спутникам следовать за собой и бесшумно двинулся вперед. Сзади громко хрустнула ветка. Кто-то шикнул. Сайхем бесшумно выругался.
“Чего от них, кретинов, ждать? Только и годятся в загонщики, на роль собак. Пустить одних, через полчаса перестреляют друг друга вместо дичи.”
Он обернулся и сделал Таккеру знак подойти.
– Передай Терренсу, что это была его последняя охота. С таким же успехом я мог бы взять с собой в лес самосвал! Спугнет мне зверя – убью.
Яростный шепот подхватил туман. Гарсиа поджал губы и отошел в сторону, поджидая впавшего в немилость.
Джереми раздвинул кусты и осторожно вышел на прогалину. Взволнованный лай Даггера послышался из-за холма, далеко разносясь в холодном воздухе.
– Это не кролик, – тихо проговорил Сайхем, – это кое-что получше.
На склоне росли невысокие дубы, толстый слой старых листьев, седых от росы, заглушал шаги. Вереница охотников поднялась на пригорок. Джереми окинул взглядом начинающие розоветь верхушки деревьев. Охотники спускались в распадок, на дне которого тек узкий ручей, яркая полоса рассвета ширилась, подступая ближе.
Впереди затрещали ветки. Сайхем резко поднял руку, останавливая спутников, и присел, снимая винтовку с предохранителя. Густой ворох малинника вздрогнул, и на берег выскочил молодой олень. На изящной голове темнели бугорки прорезавшихся рогов, ясные глаза со страхом оглядели ручей. Из подлеска выпрыгнул Даггер, и одновременно с этим грохнул выстрел. Эхо раскатилось по распадку, выбросив в небо стаю мелких птиц, олень глухо заревел и упал на колени. По рыжеватому боку потекла темная струйка. Сайхем сунул винтовку в чьи-то подставленные руки и ринулся вниз, нащупывая у пояса нож. Зверь сделал попытку встать, копыта скользили по мокрым камням. Джереми прыгнул и обхватил крепкую шею. Терпкий мускусный запах ударил ему в ноздри. Горло оленя пульсировало под пальцами, он дернулся, жесткая шерсть обожгла щеку. Лезвие косо вошло в плоть, зверь отчаянно рванулся, на миг разорвав хватку. Сайхем зарычал и, перехватив нож, распорол горло оленя. Темный водопад хлынул, залив золотистую шерсть. Олень рухнул, дернувшись в последний раз. Джереми встал и медленно облизал клинок. Горячая соленая влага с привкусом железа огнем прошлась по нервам. Сайхем тяжело дышал, перед глазами стояло сладкое марево. Цвета казались необыкновенно насыщенными, будто внезапно повысилась яркость экрана.
Голова оленя лежала у самой воды, струи ручья вплели горячую багряную нить в свой поток. С заросшего дубняком склона спускались остальные. Таккер молча протянул Джереми винтовку и отвел глаза. Сайхем отошел и, вытерев лезвие о жесткую траву, сунул в ножны. Возбуждение спадало неровными толчками, он досадливо поморщился, глядя на пятна засыхающей крови на руках, присел у берега и плеснул себе в лицо ледяной водой. Солнце залило лес кипящим золотом, из чащи раздавались звонкие птичьи трели.
Захрустели мелкие камешки.
– Джер?
Голос Таккера звучал, как всегда, неуверенно. Это раздражало.
– Что делать с добычей? В деревню мы ее взять не можем, нас заметут.
Даггер подбежал и ткнулся мокрым носом в бок. Джереми погладил пса по спине и поднялся на ноги.
– Разводите костер. Часть зажарим, остальное доедят ночью хищники.
***
По телу растеклась ленивая сытость. От жирного мясного сока чесался подбородок, но вставать и идти умываться было лень. Сайхем развалился на кусочке пробившейся сквозь листья мягкой травы и наблюдал за мерцанием листьев и солнечного света у себя над головой. Внизу потрескивал догорающий костер, трухлявое полено плевалось ядовитыми угольками, с шипением гаснущими в воде. С берега раздавались негромкие разговоры и взрывы смеха, когда кого-то с треском настигала отлетевшая головешка.
– Вечно бы тут валяться… Хорошо, а, Джер?
Лежавший рядом Таккер шутливо толкнул Сайхема в бок и кивнул на расстилающуюся перед ними панораму гор.
Отвечать не хотелось. Почему всегда находится придурок, который убивает очарование момента, сказав об этом вслух? И не отделаешься, буркнув что-то неопределенное, сразу начнет допытываться, что именно ты имел в виду.
Гарсиа со стоном сел и стал потягиваться, щурясь в ярких лучах утреннего солнца. Гладкие узоры мышц перекатывались под темной, как эбен, кожей. Джереми двумя пальцами поднял валявшуюся рядом футболку, бросил в приятеля и вскочил на ноги.
– Одевайся давай. Если ты не заметил, с нами девчонок нет. Не перед кем выпендриваться.
– Отстань, кретин. И позагорать уж нельзя.
Таккер нехотя расправил влажную, пахнущую землей, ткань.
– Кстати о девчонках, – продолжил он, пролезая в рукава, – Ноэль Браун на тебя крепко запала.
Сайхем презрительно фыркнул и наклонился за рюкзаком. Таккер поднял бровь.
– Фигурка у нее что надо, зря ты воротишь нос.
Джереми закатил глаза, перебросил через плечо оружейный ремень и стал спускаться к ручью. Гарсиа пошел следом.
– Эта малышка на все для тебя готова. Почему не воспользоваться случаем?
“Вот именно поэтому, – подумал Сайхем. – Черт, почему у них на уме одни глупые пигалицы со жвачкой во рту?”
– Я бы и сам за ней приударил, – не унимался Таккер, – да только мне еще с Лией на выпускной идти.
Джереми остановился так резко, что Гарсиа чуть не налетел на него.
– Боже, Таккер, у тебя мозгов не больше, чем у ленточного червя! Лия, Ноэль, Минни – сборище квохчущих куриц, только и ждущих, чтобы их поджарили. Неужели тебе никогда не хотелось большего?
Таккер озадаченно наморщил лоб, потом проказливо ухмыльнулся.
– Большего? Клара Буш из параллельного, говорят, весит под двести фунтов! Ты ее имеешь в виду? – он громко рассмеялся, довольный собственной шуткой.
Джереми покачал головой и спрыгнул на каменистый берег.
– Собирайтесь! – скомандовал он, – Бросьте камни и угли из костра в воду. В целях конспирации, если кто переживает за нарушение закона, – издевательским тоном пояснил вожак, – Я иду отлить, через пять минут выходим.
Олень лежал на берегу. В черной глубине глаза вспышкой отразился последний сноп искр перед тем, как костер залили водой.
***
– Мак, у тебя что, нет ни одной целой?!
Таня раздраженно бросила пластиковую корзину без одного колесика к остальным калекам.
Занавесь из пожелтевших бусин зашуршала. Толстяк вошел в магазин, держа в руках новую корзинку, и картинно подбросил на ладони.
– Только для тебя, моя королева! Лови!
Таня закатила глаза, и схватив скользкую ручку, скрылась за ближайшим стеллажом.
Мак танцующей походкой вышел из за прилавка и направился следом. Она перебирала пакеты замороженных овощей, сверяя сроки годности. Выбрав две упаковки, бросила в корзину.
– Что планируешь на ужин? Борщ?
Таня безнадежно махнула рукой.
– Ага. А потом дерябну водки и пойду играть на балалайке. Мак, неужели ты вправду думаешь, что это смешно?
Продавец оперся на стекло холодильника, постаравшись, будто бы случайно, дотронуться до ее бедра.
– Кстати о выпивке. Сходим к Софии? Опрокинем по стаканчику? Я сегодня рано закрываюсь.
Таня повернулась и скептически оглядела его с ног до головы, скрестив на груди крепкие руки. Потом сочувственно спросила:
– Скажи, у тебя что-то случилось, поросеночек? Твоя мама здорова? А может, ты налоговой задолжал?
Мак удивленно воззрился на нее.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я просто пытаюсь понять причину, по которой ты совершаешь самоубийство.
– Что?! Но я не…
– Тогда СДАЙ НАЗАД, остолоп!!!
Толстяк не успел осознать как его отнесло на другую сторону прохода. Банки солений за спиной тоскливо звякнули.
– Фурия, – восхищенно выдохнул Мак, – Я бы женился на тебе прямо завтра и заделал нам десяток детей!
– Мой самый страшный сон.
Таня наклонилась за пятикилограмовым мешком муки, и, не глядя, бросила его к остальным покупкам.
– Кто ж тебе в старости стакан воды подаст?
– После того, как я все детство провела под ворохом сопливых спиногрызов, которых нарожала моя мама, светлая ей память, я предпочту сдохнуть без него!
Она выпрямилась, взглянула на список, написанный синей ручкой на ладони и направилась к кассе. Толстяк, вздыхая, поплелся на свое место за прилавком.
***
Штора подрагивала от сквозняка, нижний край с вшитой пластиковой планкой монотонно постукивал о подоконник.
– Так вы выпишете мне рецепт?
Дина вздрогнула и перевела взгляд на пухленькую леди, сидевшую в кресле.
– Конечно. Простите, миссис Мюррей.
Белый лист медленно полз, покрываясь шуршащими строчками.
Когда за последней пациенткой закрылась дверь, Дина выключила компьютер и подошла к окну. Лесистые горы вновь заплыли туманом. Верхушки елей торчали из голубоватых потоков, как шипы на спине гигантского ящера. Пейзаж расплылся. Дина закрыла глаза, пытаясь не дать слезам пролиться. В который раз за последнюю неделю.
После ночного происшествия в доме Стюартов она очнулась у себя в кухне, на полу. В окно яростно било полуденное солнце, пол усеивали разноцветные бусины таблеток. На белой плитке засохло темное пятно. Дина огляделась. Рядом блестел острый угол стола, на плече темнела ссадина. Стоило пошевелить рукой, как по локтю потекли яркие капли.
– Эбби!
Дина вскочила и, накинув рубашку, бросилась во двор, к машине.
Усадьбу Стюартов покрывала тень горного кряжа. Внутри царила тишина, грузовика не было в гараже. Дина достала телефон.
– Начальная школа Черритауна, Лейла у телефона. Чем могу помочь?
– Привет, Лейла, это Дина Эванс. Скажи, Эбби в школе?
– Добрый день, мисс Эванс. Я как раз хотела звонить вам, чтобы узнать почему ее нет. Сегодня детям вручают грамоты. Я позвоню Тому, вероятно, она с ним.
– Вероятно… да…спасибо, Лейла.
Дрожащими руками Дина набрала номер, раздался монотонный голос автоответчика.
– Проклятье!
Дина стукнула кулаком по капоту машины. Из калитки разросшегося сада на другой стороне дороги показался мужчина.
– А, мисс Эванс! – он помахал ей рукой, – отличная погодка сегодня! Ищете Стюартов?
Дина перебежала шоссе.
– Здравствуй, Лу. Ты не знаешь, куда они уехали?
Сосед пожевал губами.
– А вам он разве не звонил?
– В том-то и дело…
– Тут ночью такой грохот стоял, мы с женой думали, гроза. А утром я выхожу, смотрю, сухо, дождя не было. А Том сумки в машину грузит. Ну я и подошел узнать как дела. Тут и Эбби вышла.
Он понизил голос.
– Не поздоровалась, не улыбнулась даже. Молча в кабину полезла, и дверь захлопнула. А Том говорит, не обращай внимания, у нас тут ночью баллоны газовые взорвались, которые в кухонном шкафу стояли. Для горелки. Он же вечно в горах пропадает, вот и накупил впрок. А тут один бракованный попался. Ну оно и жахнуло, полкухни вынесло. Девчонка-то напугалась до полусмерти. Том сказал, давно обещал ее свозить проветриться, вот и решил сделать это сейчас, снять стресс, так сказать.
– А куда, не сказал?
– Да я и не спрашивал. А что?
– Нет, ничего. Я звонила, но у него телефон не ловит.
– А, ну у нас это часто.
– Спасибо, Лу. Если вдруг Том появится, дай мне знать.
– Ладно. До свидания, мисс Эванс!
Дина села в машину и уткнулась лицом в руль. Потом повернула ключ зажигания и вывернула на дорогу.
***
– Том родной отец, и имеет на нее права. Что мы можем поделать?
– Я виновата перед моей крошкой. Я ведь отлично знаю Тома, и могла предположить, чем все кончится еще до того, как открыла рот!
Элис сунула противень в духовку и, сняв фартук, села напротив подруги, накрыла ее руку своей.
– Если ты расскажешь мне, из-за чего вы повздорили, возможно, я смогу лучше понять твое беспокойство.
Дина осторожно высвободила ладонь и обхватила горячую чашку руками. Душистый травяной пар ласково гладил мокрые щеки.
– У нас разные взгляды на воспитание детей. Это очень долго копилось, и вот результат.
Элис молча ждала. Дина бросила на нее взгляд и сделала глоток чая.
– Что ты хочешь услышать?! Почему я беспокоюсь? Потому что я шесть лет растила ребенка, которого у меня забрали и увезли неизвестно куда!
Она потянулась за платком и шумно высморкалась. Хлопнула дверь.
– Элис, где квитанции Смитсонов? – Джефф вошел в кухню, отряхивая руки, – Обедать скоро? Мы уже готовы. О, привет, Дина.
Приглядевшись, он нахмурился, и спросил:
– Случилось чего?
Элис из за спины Дины махнула ему рукой. Джефф поднял руки и отступил.
– Ухожу. Если что, я за домом.
Дина потерла виски пальцами.
– Я миллион раз пыталась до них дозвониться. А что если с ней…
Элис протянула ей сухой платок.
– Не нагнетай. Посмотри на это с другой стороны. Может, после вашего разговора Том поумнел и в кои-то веки проводит время с дочкой?
– Мам! Дай булочку!
С лестницы спускался Дэвид, волоча за собой грохочущий пластиковый паровоз. Элис закатила глаза.
– Еще пятнадцать минут, дорогой, и сядем за стол.
Мальчик подошел к столу и забрался матери на колени. Элис фыркнула и развела руками в извиняющемся жесте.
Дина покачала головой.
– Все нормально, Элис, мне уже пора.
– Разве ты не останешься на обед?
Дина вытерла лицо и пригладила растрепанные темные локоны. Элис прижалась головой к ее плечу.
– Нет, родная. Я лучше пойду. Спасибо тебе.
– В любое время, – улыбнулась та.
Дом встретил Дину тоскливым безмолвием. Покосившись на бардак в кухне, она махнула рукой и прошла в ванную. Сбросив куртку, глянула в зеркало. Рубашка намертво присохла к пятну на плече. Она подставила руку под душ и сцепив зубы, стала понемногу отклеивать ткань от раны, потом разделась и подставила лицо теплым струям воды. Высушив волосы полотенцем и наскоро полив руку антисептиком прямо из бутылки, Дина забинтовала себе плечо.
Зазвонил телефон. Она схватила куртку, аппарат выскользнул из шелковой подкладки кармана.
– Нет!
Темный прямоугольник мобильника завис в воздухе в трех дюймах от гладкого мокрого пола. Секунду Дина ошарашенно смотрела на него, потом схватила и приложила к уху.
– Мисс Эванс? Это Лейла. Я не дозвонилась до мистера Стюарта, но учительница сказала мне, что при последней встрече он упоминал о своих планах на каникулы. Свозить Эбби в аквапарк в Спокане, и провести в городе пару дней. Скорее всего, туда они и отправились, ведь учебный год закончился сегодня.
Дина вышла из ванной, положила телефон на стол и села. Что это было? Быть может, ей только показалось, что мобильник завис в воздухе? Или это галлюцинация, продолжение вчерашнего недомогания?
“Нужно зайти в больницу… или я просто вымоталась и мне нужно как следует выспаться… мало ли что может почудиться! Я не владею даром Эбби.”
Дина усмехнулась и посмотрела на пакетик сахара, валявшийся в углу стола с незапамятных времен.
“Это просто игра, дурацкая мысль…”
Дина закрыла глаза, представила, как пакетик поднимается над столом, и медленно подняла ресницы. Белый квадратик висел у ее лица, бумага отсвечивала серебром. Дина шарахнулась назад, грохнувшись на пол вместе со стулом. Сахар упал на стол и рассыпался, белые струйки завились спиралью и опали.
– Как такое возможно?! – собственный голос показался совершенно чужим.
Дина подошла к раковине и налила себе воды. В голове шумело, будто она выпила не воду, а неразбавленный спирт.
Дина долго стояла, глядя в окно, потом криво улыбнулась и подняла стакан, чокаясь с отражением :
– Хоть что-то мне осталось на память о тебе, моя девочка. Теперь я пойму, каково это… быть чудом.
***
Сумерки превратили голубые волокна тумана в лилово-черных исполинских змей, медленно скользящих меж горных отрогов. Дина взглянула на календарь. С момента разговора с Лейлой прошло восемь дней. Восемь. Даже Элис уже перестала искать обнадеживающие слова. Весь мир оцепенел вместе с Дининым сердцем. Она допоздна засиживалась в клинике, перечитывая и конспектируя медицинские статьи, ведь дома ждала тишина. Тишина и отчаяние.
– Все, хватит!
Дина бросила халат на стул, и достав телефон, набрала номер Элис.
– Я хочу подняться на Милки Уолл. Послезавтра обещали сухой денек. Пойдешь со мной?
– Ох, прости, Диндин, но у меня неделя в страшной запарке, нужно закончить маскарадный костюм для Дэвида, у старших тоже выпускные, один за другим. Я бы с радостью, но…
– Понимаю, – вздохнула Дина.
– Я очень рада, что ты снова готова покорять высоты, – в голосе Элис слышалась улыбка.
– Схожу одна. Немного разомнусь. Возьму спортивную камеру, потом посмотришь.
– Отлично. Но будь осторожна!
Дина усмехнулась.
– Конечно, мамочка.
***
Тайлер поставил пакеты с продуктами внутрь и захлопнул багажник. Отцовский синий Додж неплохо сохранился, нужно было лишь почистить контакты и заменить пару мелких деталей. Тени елей и лиственниц превратили дорогу в бесконечный полосатый шарф. В кармане пойманным жуком зажужжал мобильник.
– Привет! Тай, сделай одолжение, закинь мне бензопилу, моя вышла из строя, причем очень не вовремя.
– Десять минут, – коротко ответил Тай.
Он нашел Джеффа на заднем дворе дома. У его ног лежала полуразобранная пила, чуть дальше кренилась набок сухая лиственница. В стволе зиял свежий распил.
– Представляешь, на середине работы сдохла, подлая. Я даже отойти за топором не могу, мальчишки только того и ждут. Чак уже всерьез собирается дерево руками валить.
– Держи, – Тайлер, усмехнувшись, протянул ему новенький блестящий инструмент, – дарю тебе право первой ночи.
Джефф подхватил пилу и подошел к дереву.
– Элис яблоню купила, посадим вместо этой сухой лесины.
Он обернулся, окидывая Хупера взглядом, и заметил: – Ты где так сгореть-то умудрился? У нас тут вроде не Сирийская пустыня.
Тай поморщился и одернул ворот безрукавки.
– На крыше. Там все менять надо, от конька до водостоков.
Джефф кивнул и дернул за шнур.
Тайлер подошел к деревянному забору, за которым вокруг высокой башенки с сеном толпились коровы. Два черно-белых теленка устроили борьбу, толкая друг друга едва прорезавшимися рожками.
***
Таня подставила ведро под кран, и оглянулась на горные пики, сверкающие последним снегом.
– Завтра дождь обещали? – спросила она у проходящей мимо Элис.
– Только после обеда.
– Я пошлю Пола убрать сено. Не верю я прогнозам… Был у меня один, – продолжала Таня, – на метеостанции работал. Тот еще прохвост, ни слова правды. А это кто? – спросила она, заметив фигуру, прислонившуюся к ограде выпаса.
Элис, щурясь, приложила ладонь к глазам.
– Тайлер, сосед. Его родители полжизни здесь прожили. Очень милые люди. Вся деревня знает, что он вернулся с войны. Ты разве не слышала?
– Слышала. Но не видела, – задумчиво ответила блондинка.
Она подхватила сверкающее ведро и скрылась в тени хлева.
Сухое дерево лежало вдоль ограды, ветки были аккуратно сложены рядом.
– Спасибо, выручил, – Джефф протянул Тайлеру инструмент.
– Не за что.
– Слушай, у нас в выходные будет небольшая вечеринка – старшие мальчишки закончили учебный год. Приходи, мы будем рады.
– К сожалению, в воскресенье не могу.
– Жаль. Тогда заходи, когда сможешь, я припрячу тебе пирог.
– Ради пирогов Элис я готов на что угодно, – улыбнулся Тайлер.
Он закинул пилу на плечо и направился к машине. Пышные кроны каштанов отбрасывали мягкую прохладную тень, в ветвях громко чирикали птицы.
– Привет.
Тай обернулся, и увидел улыбающуюся женщину, стриженную под ежик.
– Я Таня, помощница Джеффа.
– Очень приятно.
Он протянул ей руку, и она ответила по-мужски крепким рукопожатием. Тайлер миновал аллею и спустился по тропинке к дороге. Издалека окинув взглядом линию широких бронзовых плеч, Таня цокнула языком.
– Хорош!
Хупер бросил инструмент на заднее сиденье и запрыгнул в машину.
***
После знойного дня выпала обильная роса. Душный нектар ночных цветов превратил ее в нестерпимо сладкое зелье. Мотыльки покачивали промокшими крыльями, соскальзывая в тугие чашечки лепестков, звезды казались каплями расплавленного железа, грозившими упасть на жаркую земную плоть.
Деревянные стены дома источали теплый запах старой смолы. Тайлер сорвал с потолка пленку, прикрывающую комнату от дождя на время работ, и настежь раскрыл окно. Воздух упрямо отказывался шевелиться, но в спальню медленно спустился аромат влажной листвы, создавая иллюзию прохлады. С улицы раздался шум подъезжающего автомобиля. Хупер подошел к двери, обходя упаковки стройматериалов. На пороге стояла Таня.
– Ты забыл ветровку.
Она протянула ему сверток. Тай взглянул и покачал головой.
– Это не моя.
Таня усмехнулась и повесила куртку на перила крыльца.
– Извини. Наверное, кто-то из рабочих оставил.
– Ничего. Спасибо за заботу. Налью тебе воды со льдом, – он гостеприимно раскрыл дверь.
Таня вошла в гостиную и огляделась. У стен были сложены доски и зеленоватые упаковки листов гипсокартона. Лампа холодильника подсветила лед за стеклом, на мгновение превратив воду в золотистые коньячные сполохи. Тайлер протянул ей стакан, другой взял сам. Она промокнула губы ладонью, на языке таяла гладкая льдинка.
– Чувствую себя снежной королевой, пусть и ненадолго, – улыбнулась Таня.
– Повезло. Мне вода не помогает, пью скорее по привычке. В такое время жалеешь, что в штате всего двести пасмурных дней в году, – проворчал Тай.
– Я могу остаться и охладить тебя немного, если хочешь.
Хупер усмехнулся и со стуком поставил запотевший стакан на стол.
– Благодарю за предложение. Но моя кровать рассчитана на одного.
Он подошел к двери и распахнул ее, показывая, что разговор окончен. Таня подняла брови и проходя, мимолетно коснулась его груди, смело взглянула Таю в лицо.
– А кто сказал, что необходимо ограничиваться кроватью?
Тайлер нахмурился и, взяв ее за плечи, мягко отстранил.
– Я сказал “нет”. И этот ответ окончательный.
Еще мгновение она рассматривала его, потом сверкнула улыбкой.
– Как скажешь, солдатик.
Взревел мотор, по листьям застучал гравий. Тайлер задумчиво постоял на крыльце, потом вспомнил, что оставил несколько больших чурок у поленницы во дворе. Он зажег фонарь позади дома, проходя мимо сарая, подхватил увесистый топор и принялся за работу.
Спуская машину по темной дороге, Таня резко крутанула руль, шины с жалобным скрипом проехались по асфальту.
– Что с тобой, а? – спросила она сама у себя по русски, – ну что ты так бесишься? Ты честна с ним, он честен с тобой. Нет повода возмущаться…
И она вновь выехала на шоссе.
***
Старая избушка торчала на обрыве обломанным зубом. Много лет назад она была жилищем оператора канатной дороги, провисшие ржавые тросы тянулись к противоположной стороне ущелья и терялись в густых зарослях орешника. Летняя зелень щедро покрыла горы, водопады древесной листвы скрыли острые каменные грани, изумрудные волны хлынули в долины и оставили засохшую пену лишайника на отвесных склонах.
Нижняя часть дома покрылась мхом, с крыши спускались нежные ростки розового вьюнка. У ближайшего дерева в каменном резервуаре тихо журчала талая вода, вытекая из металлической трубки.
По отлогому плечу горы к хижине спускался человек. Лицо и одежда были покрыты разводами въевшейся каменной пыли. Подойдя к дому, он сбросил рюкзак с пристегнутой каской, расстегнул тяжелый пояс и долго плескался в ледяной воде маленького гранитного бассейна.
В окне шевельнулась занавеска, дверь скрипнула. На пороге показалась белокурая девочка с полотенцем в руках.
– Ну как ты тут? Все хорошо, Эбби?
Том растер покрытую мурашками спину жесткой тканью.
– Да, папа.
Взгляд ребенка был обращен к пелене далеких сероватых облаков.
Прихватив рюкзак, Стюарт прошел в дом и сделал дочери знак подойти. Эбби вошла в комнату и села у стола. Том положил перед ней тяжело звякнувший кожаный мешочек.
– А вот и мой сюрприз! Открывай.
Она потянула застежку, на стол высыпались куски породы. Том взял один и хорошенько потер о рукав рубашки. Заблудившийся солнечный луч отразился от шершавого золотого бока. Горящими глазами Стюарт смотрел на неровный кусочек руды.
– Ну, как тебе?
Эбби слегка пожала плечами.
– Блестит, – и, бросив взгляд на отца, добавила, – Наверное, дорого стоит…
Том бросил самородок в кучку и хрипло рассмеялся.
– Достаточно, чтобы мы могли наконец уехать из этого захолустья и начать новую жизнь!
Девочка испуганно взглянула на него.
– Уехать? Насовсем?!
– Ну конечно! Купим квартирку поближе к Сиэтлу. Заведем лодку. Ты пойдешь в хорошую школу. Потом закончишь колледж…
Том вздохнул и прикрыл глаза, уйдя в мечты. Губы Эбби задрожали. Он взглянул на нее и нахмурившись, потрепал по плечу.
– Ну ты чего, крошка?
Девочка подняла на него глаза.
– Но я не хочу уезжать. Я скучаю по Дине…
Том стиснул зубы и с проклятием ударил ладонью по столу. Блестящие камни подпрыгнули и с шорохом раскатились в стороны.
Он наставил Эбби в лицо указательный палец, и прорычал:
– Чтобы я больше не слышал этого имени! Слышишь, никогда! Ты поняла?!
Из прозрачных, как морская вода, глаз девочки полились слезы.
– Я не могу. Это моя мама…
Том опешил.
– Что?!
Эбби всхлипнула, но не отвела взгляда. Том сгреб ее за узкие плечи и свирепо прошептал:
– Твою мать звали Марион! Не оскорбляй ее памяти, приплетая сюда эту.. Эту…
Он задохнулся, выпустил Эбби, и отвернувшись, яростно потер руками лицо.
Голос Эбби звучал спокойно и отрешенно.
– Это все из за золота, да? Ты искал его так долго… Дина говорит, ты стараешься для моего будущего. Золото тебе дороже, чем я. Я его ненавижу.
Услышав ненавистное имя еще раз, Том гневно обернулся, но внезапно отступил и на миг потерял равновесие. Эбби сидела за столом, рука была протянута вверх. Вокруг ладони, как кольцо астероидов вокруг Солнца, в воздухе неторопливо вращалась цепь сверкающих самородков.
***
Тонкий слой стеклянно неподвижной воды покрывал округлые камни. Красно-белые спинки складывались в сложные узоры. Острый бок каменной громады косо поднимался из озерца и уходил вверх несколькими узкими ступенями, вкрапления сланца заставляли прожилки камня переливаться на солнце зеленоватым серебром. По другую сторону стены вечным дождем падала вода, радуги чертили в пелене капель прозрачные трепещущие дуги. На верхней границе скалы начинался густой лес, по краю обрыва росли изогнутые деревья. Рассвет лениво поднимался над горами, заливая их шафранно-розовыми акварельными переливами.
Дина связала волосы в хвост, проверила крепежи спортивной камеры и надела шлем, потом сунула руку в мешочек с магнезией. Белые пылинки упали на зеркальную поверхность воды. Пальцы нашли первую точку опоры, оставив на камне снежный след. Она вновь ощутила радость владения собственным телом, мышцы работали на пределе возможного, разум находил мгновенные решения, все выше отодвигая этот предел. Дина двигалась по скале вбок, удаляясь от мерного шума водопада. Она взялась обеими руками за выступающее каменное ребро и попыталась зацепить следующий уступ, нога соскользнула и чиркнула по воде.
Отражение рассветных облаков поплыло мягкой зыбью. Дина отдышалась и попробовала еще раз.
– Дина, сними меня!
Эбби стояла, держась за цветные выступы на ярко раскрашенной стене. Ей еще не исполнилось пяти, когда Дина впервые взяла ее с собой в спортивный центр. Там установили новую стенку для боулдеринга* с толстыми матами на полу. Дети с визгом спрыгивали на них, как только им удавалось забраться наверх.
– Прыгай, Эбби, здесь же маты! Не бойся!
Эбби молча мотнула головой. Дина подошла и потрепала ее по ноге.
– Прыгай, я ловлю тебя.
Девочка оттолкнулась и упала на Дину, свалив с ног. Хохоча, они покатились по мягкому синему полю.
Дина зажмурилась, отгоняя непрошеные мысли, и подтянулась. Но вытеснить воспоминания оказалось непросто. Тень облака потекла по каменной стене, порыв ветра охладил горящее лицо. Дина сжала зубы, и бросила тело выше.
“Это я виновата. Я. Одна. Во всем. Виновата.”
Пальцы руки нащупали уступ, ступня последовала за ними.
Выше.
“Как я могла?! Господи, вот бы вернуться назад и все исправить!”
Прыжок.
В кисть врезался острый уголок скалы. Дина закусила губу, нажала на него и перекинула ногу ловким движением акробата. Запястье зажглось болью. Это отрезвило ее.
– Проклятье!
Дина бросила взгляд вниз. Камешки слились в одно белесое пятно, переходящее в глубокую синеву по мере удаления от берега. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Слишком высоко. Но ты спустишься.
На волосы упали тяжелые капли. Скала стремительно покрывалась пятнами. Солнце подсвечивало летний ливень яркими огоньками, издалека донеслось эхо грома.
– Только не это!
Пальцы левой руки из последних сил держались за камень, кисть быстро немела. Дина перенесла вес на другую ногу и провела ладонью по камню в поисках выступа.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Из леса донеслось прохладное птичье треньканье. Майка прилипла к спине. Дина присела на уступе, и, положив на него ладони, спустилась и повисла, ища ногами опору. Наконец правая ступня нашла углубление в стене, и, отпустив руку, она перехватилась за следующую точку.
Камень скользил под пальцами, как влажная чешуя. Резкая боль в поврежденном запястье заставила ее вскрикнуть, пальцы разжались, Дина соскользнула вниз, но неожиданно уперлась ногами в покрытую старой хвоей ступеньку. На стене остались кровавые полосы. Дина застыла. Сердце стучало, будто сама скала толкала ее в грудь, норовя сбросить.
– Эй, там, наверху! Ты цела? Сможешь еще продержаться?
Незнакомый голос доносился со стороны водопада. Дина облизнула пересохшие губы и отозвалась: – Смогу!
– Я поднимусь наверх и сброшу тебе веревку! Не шевелись!
Бесконечно текли секунды. Из трещины выполз паучок и направился к своей сети, натянутой в теплом уголке. Дина старалась дышать ровно и забыть о сведенных в продолжительном напряжении мышцах. Лучи солнца осыпали мокрые плечи бисером огоньков.
Тонкий канат хлестнул по шее и повис за спиной. Дина медленно завела руку назад и нащупала узел.
– Хватайся!
Она закусила губы и выгнулась, перехватывая веревку обеими руками. В тот же миг ее потянули вверх. Дина поднималась по стене маленькими шагами. Она старалась не смотреть на свои руки, изрезанные веревкой, и не думать о том, сколько еще осталось идти. Шаг. Еще один. И еще. Свисающие плети лесной ежевики вонзили в нее шипы. Дина услышала чье-то тяжелое дыхание, сильная рука перетащила ее через кромку обрыва. В изнеможении Дина упала лицом в траву.
Через некоторое время она снова обрела способность воспринимать окружающее. Дина приподнялась на руках и сбросила с лица прилипшие хвоинки. Ее спаситель сидел рядом и, морщась, рассматривал глубокие порезы на ладонях, свернутая веревка была уже пристегнута к поясу. Дина прочистила горло и перевернулась, стараясь не опираться на больную руку.
– Спасибо.
Он бросил на нее мрачный взгляд.
– Еще немного, и я бы сорвалась, – продолжила она и осторожно встала.
Колени все еще противно дрожали.
– Меня зовут Дина.
