Текст книги "Молочные реки"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Глава 4
Главный менеджер молокозавода никак не мог представить себе хозяйку в постели. Как ни пытался – не мог. И теперь, глядя на свежую, решительную, уверенную в себе женщину, думал, что перед ним робот. Или инопланетянка, не важно, как это называется, главное – баба, недоступная его разуму. Столько лет с ней рядом, а даже повода, чтобы намекнуть на что-то большее, нежели просто деловые отношения, не было. Ну, муж у нее, главный энергетик, так давно уже должен был надоесть, чего-то нового всегда хочется, а вот поди ж ты… Этой не хотелось ничего нового. А какая баба!..
И невдомек было главному менеджеру, что после семнадцати лет супружеской жизни испытала она обалденные наслаждения этой ночью и была по-настоящему счастлива со своим мужем, так счастлива, что после этой ночи готова была горы свернуть, прилив сил чувствовался необыкновенный. Новый мужчина всегда возбуждает женщину больше, нежели старый, но если старый не дурак и может предстать в новом виде, доставить новые, доселе неслыханные удовольствия женщине, то зачем ей новый, если она не совсем дура?
– Не поняла я вас, Александр Петрович, – жестко сказала Елена. – Почему случился прогиб в продаже йогурта? Вы отслеживаете конъюнктуру рынка, должны предвидеть подобные ситуации.
– Я и предвидел. Когда в Европе ужесточили требования к марке «йогурт», мы сократили продажу товаров с консервантами, чтобы проблем с инвесторами не было. А цена натурального йогурта увеличилась. Город у нас не слишком богатый, поэтому возникли кое-какие трудности.
– Все-то мне за вас приходится решать, – с усмешкой сказала Елена. – За что только терплю такого менеджера?
– Елена Дмитриевна… Я, по-моему, доказал уже не раз, что привержен, так сказать…
– Доказали, кто ж в этом сомневается? Но тут промашку допустили, Александр Петрович. Рекламу нормального йогурта снять. Утроить производство йогуртов с консервантами, но под другими наименованиями и отрекламировать это. Людям не важно, натуральный это продукт или не очень, для них главное – цена. И качество, само собой разумеется. В итоге мы получаем – кто покупал натуральный йогурт, будет его покупать, даже по более высокой цене. Но все другие категории граждан перейдут на новый продукт с другими названиями. Главное, чтобы они знали, что это так же вкусно и полезно.
– Я тоже так думал, Елена Дмитриевна, но…
– Долго думаете, Александр Петрович! Немедленно создайте новые торговые марки нашей старой продукции и запустите это в рекламу! Еще вопросы есть?
– Нет, Елена Дмитриевна. По творожкам и сыркам все нормально, продукция в объемных пакетах, литр, идет на ура.
– Вот и займитесь проблемой йогурта, – жестко сказала Елена. – Вечером доложите о проделанной работе.
– Понял, все понял, – сказал главный менеджер и, поклонившись хозяйке, покинул кабинет.
Так и не понял, какова она может быть в постели, эта железная леди. Может, вообще для нее понятие «постель» не существовало? Да черт его знает! Но работать с такой бабой и выгодно, и интересно. Уж какие были проблемы – решала их тихо-мирно. А будь на ее месте мужик? Да наверняка бы дело закончилось отстрелом ведущих специалистов завода, и его в первую очередь. Но нет, все нормально, страшные годы позади, и теперь только жить и радоваться, что работает в связке с такой женщиной. И денег на все хватает, и проблемы ясны и решаемы, только работай!
А все же – какова она в постели? Баба-то красивая, и значит, не только муж ее удовлетворяет, наверное… Но ему ни единого шанса не дала за все годы совместной работы.
Выпроводив генерального менеджера, Елена велела секретарше соединить ее с кабинетом главного энергетика. Кто такой главный энергетик, на заводе знали все – муж хозяйки, поэтому соединение было самым быстрым, которое только можно себе представить.
– Андрей, привет, – сказала Елена. – Как у тебя дела?
– Нормально. Ты только поэтому хочешь меня слышать, или другие причины имеются?
– Имеются, – сказала Елена и неожиданно крикнула: – Валя! Не смей подслушивать! Уволю, на хрен!
– Не очень-то вежливо ты общаешься со своими сотрудниками, Миссис Йогурт, – сказал Андрей.
– Что поделаешь, – сказала Елена. – Когда хочешь поговорить с дорогим муженьком без свидетелей, приходится быть жесткой. Иначе – подслушают.
– Ты могла бы наедине сказать мне все, что хочешь. У тебя все нормально, Лена?
– Да, я чувствую себя великолепно, понимаешь, в чем дело? Это вот и хотела тебе сообщить.
В трубке послышался вздох облегчения.
– А я уж волноваться начал.
– И правильно. Когда еще услышишь от меня такое, да из служебного кабинета? Я имею в виду вчерашнего цыпленка табака, приготовленного любимым муженьком.
– Я тебя тоже люблю.
– И о чем ты только думаешь во время работы? – притворно возмутилась Елена. – Ну все, занимайся своей энергетикой, чтобы станки работали, подстанции тоже. Пока.
– Лена!
Но она уже положила трубку, довольно усмехнулась. Андрей все правильно понял, а она сказала то, что хотела с самого утра. Что он ее любимый муженек и вообще самый красивый и самый желанный. Что-то такое и сказала, он понял, он умный мужик, Андрей.
Надо было бы позвонить Ивану на Кипр, как там отдыхается сыну? Да времени уже не было, ждали в администрации мэра города. Ничего, из машины позвонит.
* * *
Виталий Максимович Пустельга некогда был майором милиции, но быстро сориентировался в водовороте бурных лет и превратился в хозяина детективного агентства «Кризисная ситуация». Перед уходом из органов создал себе начальный капитал вполне простым и понятным способом – закрыл дела двух криминальных авторитетов Плавнинска за недоказанностью и выпустил их на свободу, где они тотчас же растворились на просторах необъятной и сейчас родины. Но перед этим щедро расплатились с майором, люди уважаемые в своих кругах и не сдержать слова не могли. После этого Виталий Максимович ушел из органов и занялся частным предпринимательством. «Предпринимал» все, за что платили деньги, – от слежки за неверными супругами до посредничества в спорных вопросах между криминальными группировками города. Начинал в одиночестве, а теперь, спустя десять лет, у него было пять сотрудников в штате, приличный офис в бывшей булочной на улице Прикубанской и современная аппаратура для слежки. Но самое главное – репутация человека, способного решить любые кризисные ситуации, будь то внезапно вспыхнувшая ревность одного из супругов или страх чиновника, нечистого на руку, под которого стали копать.
Связи имел обширнейшие, и в городской администрации его хорошо знали, и в органах друзья влиятельные остались, и криминальные авторитеты уважали. И бизнесмены плавнинские считали за честь дружить с Пустельгой, ведь, несмотря на глупую фамилию, был он человеком очень далеким от всего, что связано с основой «пусто».
Никакого кодекса чести у Виталия Максимовича не было, действовал сообразно обстоятельствам и собственной выгоде. Попросит жена солидного бизнесмена проследить за мужем, он согласится, деньги возьмет и мужу про это расскажет. Тот заплатит, и жене будут предъявлены подтверждения его глубокой верности супружескому долгу. А если, наоборот, солидный муж озаботится поведением жены-домохозяйки – выполнит свою работу честно и добросовестно.
Ну и кто же не захочет дружить с таким нужным человеком? Все хотели, приглашали на разные юбилеи, презентации, банкеты по случаю удачной сделки. Попробуй не пригласи – обидится, потом, в случае чего, просто не поможет. А то и нечаянно добьет споткнувшегося. Пустельга обожал светские приемы и банкеты, пьяные гости и хозяева были источниками ценной информации, хотя сами об этом не догадывались, болтая с внешне пьяненьким сыщиком. А он только казался таковым, на самом деле был трезв как стеклышко, слушал да на ус мотал, зная, что где-нибудь, когда-нибудь это пригодится.
Он подъехал к своему офису ровно в десять, как обычно, остановил у двери далеко не новую «ДЭУ», вышел из машины, старательно запер дверь, включил сигнализацию и неторопливо пошел в офис. Невысокий, худощавый, изрядно облысевший мужчина пятидесяти пяти лет с мелкими чертами лица, морщинистым лбом, в старых джинсах и застиранной рубашке с короткими рукавами. По виду и вправду пустельга, да и только, в смысле – обычный мелкий предприниматель. Но так мог подумать разве что простой народ, который к сыщикам за помощью не обращается из-за отсутствия денег на гонорар.
Бывшая булочная была поделена на четыре комнаты. В одной – его крохотный кабинет, где едва помещались стол с компьютером да вешалка для верхней одежды, в другой, смежной, стол был побольше и пять кресел – для сотрудников, и даже диван имелся для того, чтобы в случае ночного дежурства человек мог покемарить. Третья комната была лабораторией, напичканной вполне современной аппаратурой, где можно было и фотографии проявить, и записанные голоса идентифицировать, и в случае надобности соединить то, что в реальной жизни не соединялось. Ну а четвертая комнатушка была даже меньше его кабинета и служила складом, где хранились принадлежности для оперативной деятельности – от фотоаппаратов и спецсредств наблюдения до пистолетов «Иж-71», на которые имелись разрешения у всех сотрудников агентства.
Виталий Максимович вошел в тесный коридорчик, открыл дверь комнаты для сотрудников, одобрительно кивнул, увидев за столом одного Вячеслава.
– Добрый день, Виталий Максимович! Готов к труду и обороне! – отрапортовал бывший десантник, вскакивая на ноги.
– Солдат спит, служба идет, Слава, – усмехнулся Пустельга. – Отдыхай пока что, будет и для тебя дело.
И пошел в свой крохотный кабинет. Другие сотрудники со вчерашнего дня занимались текущими делами, которые должны были принести в общей сложности не менее десяти тысяч долларов наличными. Он сел в кресло, включил компьютер, уставился на монитор, прикидывая, что и как нужно подкорректировать в тех делах, которыми занимаются сотрудники.
Нужно сказать, что компьютер в офисе, на котором хранилась информация о текущих делах, был только один, на столе хозяина, да и тот с хитринкой. Если при включении не нажать нужную клавишу – вся информация будет уничтожена. Особых секретов Виталий Максимович в нем не хранил, вся база данных на именитых жителей Плавнинска переписывалась на лазерные диски и пряталась в укромном месте, о котором никто, кроме хозяина, не знал. Ого-го какая база данных! Но и текущие дела, ход которых отражал компьютер, были надежно защищены от постороннего глаза. Особенно если учесть, что войти в кабинет хозяина можно, только миновав комнату сотрудников, а там обязательно кто-то был, таковы правила.
И как только в смежной комнате послышался шум, Виталий Максимович торопливо выключил компьютер. В кабинет прямо-таки ворвалась Тамара Бондарчук, которую даже десантник Слава не смог остановить, стоял за ней и огорченно разводил руками. Да он и не должен был ее останавливать, поэтому Пустельга махнул рукой, и Слава ушел, осторожно прикрыв дверь за посетительницей.
– Слушаю вас, Тамара, – сказал Пустельга. – Понимаю, что вы огорчены и расстроены, но что поделаешь! Вы хотели правду – я вам ее предоставил.
Это был как раз тот случай, когда солидная дама заподозрила в измене своего пустопорожнего мужа, дешевого журналиста. И он выполнил ее заказ в полном объеме.
– Ничего я не огорчена, – сказала Тамара, присаживаясь на стул у стола хозяина офиса. – Мне снова нужна ваша помощь, Виталий Максимович.
– Какая, поведайте, Тамара.
Пустельга отметил про себя, что дама выглядит не ахти, даже классный макияж не помогает. Видимо, вчера здорово набралась, а может, всю ночь не спала, переживала. Ну что ж, ее можно понять.
– Виталий Максимович, у меня есть просьба, готова заплатить, сколько скажете.
– Говорите, Тамара, говорите.
– Я выгнала этого козла Валентина, как вы понимаете…
– Простите, я этого не собираюсь понимать. Мое дело честно выполнить заказ уважаемой дамы, а что за этим последует – меня совершенно не интересует.
– Ну так вот… А вы думали я терпеть его буду после того, что увидела?! Так вот… Одна дура некогда отбила у меня любимого мужчину, я хочу вернуть его.
– Каким образом, уважаемая Тамара?
– Любым. Она, дура тупоголовая, держит его на привязи, какие-то бабки зарабатывает, а он зависит от нее. Нужно сделать так, чтобы она заподозрила его в измене.
– А он изменяет ей?
– Изменял, и не раз, но сейчас – не знаю.
Пустельга почесал изрядно облысевший лоб, тяжело вздохнул, посмотрел на посетительницу маленькими хитрыми глазками.
– Кто он, а кто она, уважаемая Тамара?
– Виталий Максимович, это не важно. Я вам платила три тысячи баксов, теперь даю пять, сделайте что-нибудь.
– Хорошее предложение. Он сотрудник городской администрации, силовых структур, крупный бизнесмен, бандит?
– Нет.
– Уже лучше, – снова вздохнул Пустельга. – И что же вы хотите?
– А вы не поняли? Сделать так, чтобы эта его подлая жена не сомневалась, что он изменяет ей.
– Подложить ему девушку?
– Да откуда я знаю что!
– Уважаемая Тамара, это фальсификация, и стоит она не пять, а десять тысяч, риск велик, да и технические ресурсы придется задействовать немалые, понимаете ли.
– Я согласна.
Пустельга снова задумался, нервно барабаня сухими тонкими пальцами по столешнице. Поднял голову:
– Вы знакомы с ней? Она может прийти к вам в гости со своим мужем?
– Мы подруги! По крайней мере так она считает.
– Хорошо, ваше предложение крайне заинтересовало меня. И не только величиной гонорара, половину которого, как вы знаете, следует уплатить немедленно. – Тамара согласно кивнула. – Но и своими техническими возможностями. А что, если мы сделаем вот так…
Тамара хищно облизнула ярко-красные губы, положила руки на стол, приблизила лицо к Пустельге, дабы не пропустить ни единой детали его хитроумного (в этом она не сомневалась) плана.
– Как?
Глава 5
Андрей Сергиенко сидел в своем кабинете и блаженно улыбался. Она позвонила! Да он и сам хотел звякнуть ей, сказать, что минувшей ночью Ленка была бесподобной женщиной, и не мог. Здесь, на заводе, он был ее подчиненным, всего лишь главным энергетиком, а она – хозяйкой. Глупо признаваться в любви хозяйке. Но она сама позвонила и сказала то, что больше всего хотелось услышать ему. Он не столько слушал, сколько чувствовал ее, свою любимую женщину. И она была именно такой. Ну, значит, не зря цыпленка табака готовил. Что бы такое еще приготовить, если она припозднится? А может, и раньше его вернется домой, хозяин-барин, сама станет готовить ужин, и тогда его ждут сосиски с макаронами.
Черт! Как это сложно, когда жена – большой начальник, да и твой тоже! Была б она простой бабой, работала бы в школе или библиотеке, а молокозаводом руководила бы другая дама, насколько проще он жил бы! Получал приличные деньги, содержал семью, и все было бы нормально. Конечно, и отпуск сына на Кипре не стал бы субсидировать, нечего парня баловать, и поступление его в университет не финансировал бы, если может – пусть поступает сам, а если нет, так и не надо. Он сам всего добивался. И уж конечно, не осилил бы строительство двухэтажного кирпичного особняка на улице Мовсесяна! Жили бы в трехкомнатной квартире, небедно, нормально…
Но что об этом думать! Все случилось, как случилось. Он главный энергетик, а жена его – хозяйка завода и получает во много раз больше, чем он. Это реальность, как ни крути, от нее не уйдешь. Но главное – Ленка по-прежнему его любимая женщина, и никакая другая не могла затмить ее. А когда сегодня вдруг позвонила и сказала… Она редко звонила своему главному энергетику, а такое сказала вообще в первый раз. Он ее любимый муженек… «Лена, а ты моя любимая женушка!»
Эх, поскорее бы кончилась эта смена, домой, да сказать ей, что любит, глядя в синие глаза любимой женщины.
– Андрей Васильевич, перекос по фазе на второй подстанции, – послышался из динамика громкой связи голос начальника электроцеха. – Дифзащита отключила ее.
– Причина? – жестко спросил Сергиенко.
– Похоже, повреждение кабеля высокого напряжения. На территории второго цеха ведутся строительные работы, как раз неподалеку от силового кабеля.
– Всех электриков, исключая дежурного, на место происшествия, – скомандовал Сергиенко. – Первую пока что соединить со второй резервным кабелем, обеспечить бесперебойную работу во втором цеху! Выделите людей для этого. Я иду на место происшествия, жду вас там с остальными электриками. Следует немедленно устранить неисправность.
– Понял вас, Андрей Васильевич.
Через пять минут Сергиенко был на месте происшествия. Действительно, рабочие ремонтировали потрескавшийся бетонный пол, не посоветовавшись с электриками, и наткнулись на силовой кабель. Хорошо, что отбойный молоток был заземлен, незадачливый строитель остался жить.
– Не нужно соединять резервным кабелем первую со второй, – отменил свой приказ Сергиенко. – Это бессмысленно, необходимо сразу устранять проблему. Проследите за тем, чтобы на главной заводской подстанции вывесили соответствующие таблички на рубильниках второй цеховой, и начинайте ремонт кабеля.
– Обесточить второй цех на столь длительный срок проблематично, – сказал начальник электроцеха. – Думаете, нам простят нарушение технологического процесса?
– У вас есть другие способы устранить неполадку? – жестко спросил Сергиенко.
– Кинем резервный кабель от первой на вторую, а неполадку устранить ночью, когда цеха встанут.
– Не думаете, что первая подстанция выйдет из строя из-за перегруза? Тогда более серьезные проблемы случатся. Делайте то, что я сказал. В любом случае объясняться с начальством придется мне.
– Ну что ж… как скажете, Андрей Васильевич, – пожал плечами начальник электроцеха.
Электрики приступили к работе, Сергиенко наблюдал за их действиями, иногда помогая советом. Через полчаса поврежденный кабель был восстановлен, обе подстанции снова были подключены к главной и заработали на полную мощность.
– Ну вот, а вы боялись, – сказал Сергиенко начальнику электроцеха.
– Так производство-то было остановлено, – сказал тот. – Какие-то бактерии могли погибнуть за это время. Так что бояться будем… как только узнаем о реакции начальства.
– Хотел бы я знать, какой дурак затеял работы в цеху без консультации с моим отделом, хотя бы с вами или дежурным электриком?
– Главный инженер, кто же еще, – мрачно сказал начальник электроцеха. – Он же любит говорить, что отвечает за все оборудование завода, где нет электропроводов…
– А они везде есть, противные электропровода, – продолжил его мысль Сергиенко. – И даже под бетоном, надо же, какое разочарование для него!
Он поблагодарил электриков, ликвидировавших повреждение кабеля, и вернулся в свой кабинет. Минут пять напряженно ждал реакции хозяйки, не зная, что ее нет на заводе, а потом пошел в кабинет главного инженера Пустового.
– Ну что за дела, Иван Тимофеевич? – спросил главного инженера, плотного пожилого мужчину с густым еще ежиком седых волос и кустистыми бровями. – Не могли посоветоваться, где и как можно долбить бетон во втором цеху?
– Да ладно, не кипятись, Андрей, – с досадой махнул рукой главный инженер. – Промашка вышла, что поделаешь?
– А что скажет ваша протеже? Кто отвечать будет?
– Слушай, я уже позвонил Лене, она в администрации мэра, сгладил, так сказать… Но и ты не подведи, что она тебе сделает? А меня на пенсию может отправить к чертовой матери! На эту пенсию можно прожить с больной женой?
Сергиенко понимал, в чем проблема. По заводской табели о рангах главный инженер был вторым человеком после директора, среди инженерно-технических работников, конечно. Но поскольку на заводе от слесарных мастерских до цеха розлива и упаковки готовой продукции царило электричество, вынужден был по каждой мелочи советоваться и даже испрашивать разрешение у своего подчиненного, главного энергетика. Какому же начальнику это понравится? И когда возникла необходимость укрепить пол во втором цехе, Пустовой дал разрешение, даже не выяснив, в каком именно месте потрескался бетонный пол. Знал, что под бетоном проходят силовые кабели, да надеялся – авось и пронесет.
Давно пора отправить его на пенсию, да нельзя было. Иван Тимофеевич Пустовой был некогда директором молокозавода, всячески поддерживал энергичную комсомолку-демократку Елену Сергиенко, даже когда ее из комсомола исключили. Понимал старый, хитрый номенклатурный лис, откуда ветер дует, и стелил себе соломку, чтобы мягче было упасть. И постелил. Лена никогда не говорила о договоренностях с Пустовым, но Андрей помнил, как в годы кризиса тот не противодействовал тому, чтобы рабочий коллектив избрал новым директором Елену, даже поддерживал ее. И вот результат – директор никудышнего молокозавода, на который не обращали внимания даже бандиты, стремящиеся прибрать к рукам все сколь-нибудь стоящее в Плавнинске, стал главным инженером процветающего предприятия с солидной зарплатой и машиной с персональным водителем. Потому-то Сергиенко при нем называл свою жену «ваша протеже».
К нему Иван Тимофеевич тоже относился хорошо, незадолго до своей отставки с поста директора назначил начальником электроцеха. Ну что с ним поделаешь? Жена и вправду больна, диабет у нее, пусть уж работает, в принципе неплохой мужик.
– Что она сказала? – спросил Сергиенко.
– Все нормально, Андрей.
Сергиенко кивнул и вернулся к себе. Остановка всего завода на полчаса – вряд ли нормальное явление. Нарушен технологический цикл, рассчитанный по минутам. Наверное, завод понесет убытки, и Лене это сильно не понравится. Но может быть, Пустовой убедил ее в том, что отключение электроэнергии на полчаса было необходимо.
Но почему-то думалось, что сегодня счастливого вечера дома не получится. Да двух таких сумасшедших вечеров подряд и не бывало никогда. Они потому и врезались в память, что случались как-то внезапно. Ну вот вчера – позвонила, сказала, что задержится, встречается с Тамарой. А что такое встречи с Тамарой? Бабские дела о моде, покупках да сплетни, что с кем и когда. После этого Лена была не особо настроена на разговоры с мужем и тем более на такую невероятную страсть. Да вот поди ж ты! Оказалось, что Тамара опять разводится, а Ленка под впечатлением этого события прониклась уважением к собственному мужу, который к тому же угодил с ужином.
Вот и получилось… А сегодня точно все будет пресно и скучно, это в лучшем случае.
Его опасения оправдались в половине седьмого вечера, когда он вернулся домой, в кирпичный особняк на престижной улице Гарегина Мовсесяна. Кстати, не поленился, сходил в местный музей, узнал, кем был этот самый Мовсесян. Оказывается, до революции – весьма популярный стоматолог в Краснодаре, тогдашнем Екатеринодаре, а потом стал революционером, был назначен руководить станицей Плавнинской, на этом посту и погиб в девятнадцатом году от рук белоказаков. Потом его именем была названа улица. А когда началась перестройка и повальное переименование улиц Ленина, Свердлова, Куйбышева и всяких прочих Калининых, никто не решился переименовать улицу Мовсесяна, ибо просто не знали, что он был первым большевистским начальником в станице Плавнинской. Фамилия армянская, ну так чего ж нам разжигать межнациональную рознь? В стотысячном Плавнинске немало армян живет, еще возмущаться станут.
Не переименовали. И со временем улица эта стала почти такой же, как и Крылатское в Москве, где сам президент квартиру имел. Как-то незаметно переселили бизнесмены и начальники хозяев участков в двенадцать соток в городские квартиры, понастроили тут кирпичных домов, и улица превратилась в самый престижный район Плавнинска.
Войдя в дом, Сергиенко прошел на кухню, там ждала его жена. Взгляд ее не обещал ничего хорошего. А на плите уныло стояла сковородка с макаронами и вареными сосисками. Что-то похожее он и ожидал.
– Привет, Лена. Ты сегодня раньше меня дома.
– Что ты устроил на заводе, Андрей? – не отвечая на приветствие, жестко спросила Елена, нервно комкая в руках кухонное полотенце. – Почему технологический процесс был прерван на полчаса?
– Пустовой же тебе все объяснил, – с улыбкой сказал Сергиенко.
– Ничего он мне не объяснил! – сорвалась на крик Елена. – Ты отключил весь завод на целых полчаса! Кто тебе дал право на это? Прекрасно знаешь номер моего мобильника, мог бы позвонить! Спросить!
Улыбка медленно сползла с губ Сергиенко, упала на пол и уползла под кухонный диван.
– Что спрашивать?! – нахмурившись, спросил он. – Отключилась вторая цеховая подстанция, перекос по фазе, сработала дифзащита. Тебе все понятно? Ты у нас большой спец в энергетике, можешь решить, что делать в такой ситуации, да?
– Мне плевать на ситуацию! Десять тонн прочти готового продукта мы вынуждены выбросить на помойку! Вернее, продать местному совхозу, что одно и то же! Кто будет оплачивать убытки? Ты?
– Погоди, Лена, давай разберемся. Во-первых, при чем тут мобильник? Я думал, ты в своем кабинете, знаешь, что случилось, доверяешь мне. Во-вторых, могла подойти сама, прислать кого-то, если твоему технологическому процессу угрожала опасность. Я ведь не технолог и делал то, что должен делать главный энергетик.
Она презрительно усмехнулась, забросила полотенце на плечо, уставилась на мужа немигающим взглядом.
– Иван Тимофеевич сказал, что кабель второй подстанции коротнул из-за давности лет. Ты думаешь об этих кабелях, ты вообще хоть о чем-то думаешь?! – с тихой яростью спросила Елена. – Кабели можно и нужно менять ночью, когда производство стоит! Ты главный энергетик или работаешь на заводе моим мужем, нахлебником?!
Этого он никак не ожидал. Конечно, десять тонн продукции, проданной за копейки на корм скоту, – большой убыток, но называть его нахлебником никому не позволено! Да, он чувствовал, что этот вечер не будет окрашен нежно-розовым цветом, но и того, что он станет грязно-серым, никак не ожидал.
– Ты забыла уточнить, что работаю на твоем заводе, – сказал он, сделав ударение на слове «твоем».
– Я думаю, это и так понятно!
– Спасибо за ужин. Убытки спиши на меня, кое-какие деньги имеются, может, и расплачусь, – сжимая кулаки, сказал Сергиенко. – Сегодня я не хочу с тобой разговаривать и видеть тебя не хочу.
Он резко повернулся и пошел в свой кабинет на втором этаже. Там сел за стол, включил компьютер, вывел на экран монитора игру «Девятку». Прежде она успокаивала его, помогала убить полчаса ожидания, пока жена приведет себя в порядок, готовясь к походу в гости или на концерт заезжих музыкантов. Но сегодня в «Девятку» не везло катастрофически, и это невезение только усиливало его тоскливые мысли.
Иван Тимофеевич сказал, что вся проблема в том, что кабель был старый и сам по себе коротнул. Молодец, Иван Тимофеевич, все растолковал как надо, спасая свою шкуру. Да Бог с ним, она-то сама могла разобраться в том, что случилось? Выяснить, что кабель был поврежден отбойным молотком и кто санкционировал эти работы? Могла, но не захотела. Проще ведь заявить мужу, что он паршивый энергетик, более того – нахлебник! Такие слова казаки не прощают своим женам, если они казаки.
Сергиенко мрачно усмехнулся. Его считали классным специалистом, мог бы уже быть главным энергетиком всего Плавнинска, звали замом с намеком, что начальник вот-вот уйдет в Краснодар на повышение и он займет руководящее кресло. Отказался, и вовсе не потому, что на заводе платили больше. Он работал на заводе для того, чтобы в трудной ситуации быть рядом с женой, чтобы на своем уровне блюсти ее интересы, Помогать ей! Электричество – кровь завода, любые некомпетентные действия энергетиков могли принести огромные убытки.
Просидев пару часов за компьютером, он так и не выиграл ни одной партии в «Девятку», зато выпил при этом бутылку припасенной в баре водки. И решил, что пора спать. Сегодня – в этом вот кабинете. А завтра – черт его знает где. Ну и ладно.
Главное – оскорблять себя он никому не позволит, даже собственной жене, даже директору и хозяйке молокозавода, где он работал главным энергетиком. «Нахлебник»… Вот так она его воспринимает, значит! Сидит это в подсознании, что обеспечивает престижной работой мужа, а может и не обеспечивать. А он-то думал, что работает на заводе, чтобы всегда быть рядом, заботиться о ее чертовом бизнесе!
Выходит, ошибался… Да и пошла она вместе со своим чертовым заводом!
Елена вошла в его кабинет, облаченная в ночнушку и халат поверх нее, тихо сказала:
– Андрюша, я была не совсем права, не обижайся. Пошли спать, хорошо?
– Ничего хорошего в этом нет! – крикнул Сергиенко, разозленный и неудачами в компьютерной игре, но главное – страшными мыслями о собственной личной жизни. Выходит, он просто-напросто нахлебник при богатой жене! – Иди отсюда, дай мне спокойно отдохнуть! И все!
– Андрюша, ну пожалуйста, прости меня.
– Я сказал – иди отсюда! И ищи себе другого энергетика, а я поищу другое место работы! Не вынуждай меня говорить грубости, это ведь… неприлично.
Как он любил ее, неистово, считая за счастье удовлетворить любой каприз своей женщины, так и ненавидел в иные мгновения – тоже неистово, оттого и натворил немало глупостей в прошлые годы.
– Дурак ты, Андрюша, – с глубоким вздохом сказала Елена. – Я надеюсь, что завтра проспишься, сам поймешь это.
– Я уже сейчас все понимаю. Нахлебник, да? Поддерживал тебя в самые трудные времена, терпел, организацией службы своей занимался, когда ты все бегала куда-то, встречалась непонятно с кем! И ничего уже не хотела ночью, так сильно уставала! Хватит!
– Андрей, это тема для разговора?
– Еще какая тема! Да только говорить я с тобой больше не хочу. Оставь меня в покое и больше не доставай, понятно? Хозяйка хренова!
Елена с тоской качнула головой и вышла из комнаты. А Сергиенко, пошатываясь, добрел до дивана и повалился на него и скоро уснул без постельного белья и даже легкого одеяла. Мог бы взять его в спальне, да идти туда не хотел. А если нет постельного белья, так и раздеваться не нужно, уснул в джинсах, в которых был на работе.
