Текст книги "Продавец санге (СИ)"
Автор книги: Наташа Феокритова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 18
Какое-то время я оставалась в палате одна, пытаясь понять, как жить дальше.
Марс четко обозначил будущее. И где-то в глубине души я знала, что скорее всего иного не будет. Я сама к этому шла, упорно шагала, начиная от своих снов и заканчивая переездом в Лондон. Часть меня всего этого безумно желала. Я хотела ему принадлежать во всех смыслах. От поцелуя на губах остался вкус Марса, хотелось продолжения. Но говорить об этом, а тем более показывать теперь не хотелось. Тело как будто жило отдельной самостоятельной жизнью, наливаясь охотой от прикосновений Марса, поцелуев, реагируя на него горячим накалом неуемной жажды. Видимо притягательность Марса не шла бесследно, хотя и не вылилась пока в сумасшествие. Врать себе о том, что я ничего не чувствую, бессмысленно. Чувствовала, призывно реагирую, тянусь навстречу.
Одно ясно, жизнь, что была, закончилась. Наверное, это и было время на адаптацию. Надо привыкать. Похоронить Андрея и забыть о прошлом. Надеяться на не безумное будущее. Теперь после его смерти не имело значения, когда закроют дело. Из-за нехватки материалов для выдвижения обвинения, наверняка и дела как такового не будет. После слов Андрея я больше не уверена, что Плацид спровоцировал его, и это не меняло дело. Совсем ничего не меняло.
Мы прилетели на военную базу в Судане.
По приземлении самолет тут же оцепили, к трапу подъехала машина со специальными номерами. Из нее вышел незнакомый безликий встречающий. Военные?
– Добро пожаловать, – произнес, предлагая присоединиться.
Я вопросительно посмотрела на Марса, тот кивнул. Мы уселись в машину, рассматривая пустынный пейзаж за окнами. Изобилие желтого цвета, жара, нищета. И все более очевидным становилось, что мы ехали не в город.
Спустя два часа въехали на закрытую территорию, более всего походящую на производственный комплекс, без намека на охрану. Высаженные клумбы, гнущиеся на раскаленном ветру пальмы, тротуарная плитка и видеокамеры на белом заборе. Въехали внутрь пустого ангара, где нас встретили вооруженные до зубов люди в бронежилетах и касках.
Проводил через тамбуры в помещение с большим столом и стульями, больше напоминающее лабораторию, отделанную светлым пластиком, с небольшими окнами на высоте двух метров и слишком белым и ярким освещением для такого помещения. Я глазам не поверила – во главе стола сидел премьер-министр Великобритании. Рядом пять человек, судя по форме военные. Двое из них русские, судя по нашивкам и знакам на одежде. Я занервничала, то и дело бросая удивленные взгляды то на недовольного Марса, то на чрезмерно выслуживающегося, при этом волнующегося не меньше меня провожатого.
– Добрый день, господа и дамы, присаживайтесь, – произнес Георг Марлоу, отчего я не просто села, а рухнула на предложенный и услужливо придвинутый стул.
За стенами послышался утробный гул, перекрывающий все звуки снаружи. В помещение же наоборот висела тишина.
– Все, что будет произнесено и услышано в этих стенах, приравнивается к государственной тайне. Разглашение содержания данной встречи считается преступлением против человечества. Согласно акту, подписанному десятью государствами нашего мира, мы действуем по Протоколу 357, – заговорил один из военных при молчании остальных.
– Что это за протокол? – удивилась я своему севшему голосу.
– Протокол, обязывающий защищать интересы человеческого мира, госпожа Баргузинская. Россия – одна из стран, подписавших его и принимавших участие в разработке. Ваше участие одобрено Президентом, и на то имеется отдельный указ.
Я нервно сглотнула. Посмотрела на Марса, чье лицо приобрело нечитаемое железобетонное выражение. Мне протянули гербовую бумагу с печатью, подписями и моим именем. Дрожащими пальцами поднесла ее ближе, пробегая глазами по строчкам.
– Я?
– Вы можете выполнить обязательства, возлагаемые на вас человечеством.
Вот после этого захотелось втянуть голову в плечи и вообще раствориться. А я думала, что все неприятности связаны только с Марсом. Вот это да! Оказывается, я могу спасти человечество. Я засмеялась.
– У меня нет таких талантов, – голос в конец сел.
– Ну что вы! Вы единственная, мэм, кто может безболезненно переносить мистера Брицкрига, – высказался премьер-министр, заставляя мужчин почти одновременно уставиться на меня, пока я смущалась еще больше, понимая ехидный смысл подтекста фразы. Сама же сдала анализы в Скотланд-Ярде. Я опустила голову еще ниже, стараясь не смотреть на весьма удивленного Марса. Сердце гулко билось в груди, мне катастрофически не хватало воздуха в прохладе помещения.
– А кроме того вы единственная, кто перенес дважды встречи с сурами и остался жив, – сообщил один из военных после весьма унизительной и затянувшейся паузы.
– Суры? – осведомился Марс, тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Да, мистер Брицкриг, суры, – не менее тяжело ответил Марлоу, смерив того таким же неравнодушным взглядом. – Пока вы нянчились с миссис Баргузинской, мы делали свою работу.
На что глаза Марса превратились в совсем узенькие щелки.
Один из министров положил на стол планшет и, нарисовав на нем замысловатый иероглиф, активировал. Тот сработал как галограф, подняв мерцающий экран, демонстрируя картинки, на которых люди в форме медперсонала, в масках и защитных костюмах, укладывали мешки, похожие на те, в которых транспортируются тела военных, в медицинские капсулы, больше походившие на металлические гробы.
Походило на сбор и вынос тела с места экологической катастрофы. Такой, как показывают в страшных фильмах про вирусы и конец света.
– Это суры, – продолжил тот. – Они в самом деле в физическом теле крайне уязвимы, нам с большим трудом удалось получить доступ к телам в фазу максимальной слабости. И, локализовав их, погрузить в состояние криозаморозки.
Судя по вздоху и тяжелым взглядам трех военных, они им достались ценой больших человеческих потерь. Но вряд ли сейчас озвучат цифры.
– Сведения будут засекречены, как минимум на сто лет.
– Сколько их? – спросил Марс, рассматривая и увеличивая фотографии.
– Пятнадцать. Все участники операции мертвы.
– Вы их убили?
Ведь не просто так они все это показывают и рассказывают, а Президенты выписывают указы по протоколу, о котором наверняка никто никогда не слышал, так как он тоже засекречен.
– Суровское свечение крайне токсично для людей.
Даже в заморозке, которую тут мило называли сном, те продолжали фонить, убивая человеческий организм, да и, скорее всего, вообще любую органику вокруг себя.
Мужчина произвел несколько манипуляций с гаджетом. На экране заплясали картинки молекул ДНК, изотопов, результатов воздействия на разные ткани человеческого организма в виде отчетов.
– Радиация?
– Оно неизвестно нашим ученым. Но принцип похожий. Клетки сразу же перестают делиться.
На экране появились результаты скрининга и крови с моей фамилией и фотографиями.
– Кроме вашего, – продолжил он, разглядывая меня, как инопланетянку и чудо-юдо. – У вас, мэм, абсолютная нейтральность не только к асурам, но и к сурам. Химико-биологическая характера. Достаточно уникальная ДНК, чтобы мы могли провести исследования и отыскать дальних родственников. Требуется значительное время. А у нас его нет.
Я не нашлась, что ответить, впервые в жизни хлопая глазами не от удивления, а от непонимания. Уникальная ДНК.
– Миссис Баргузинская не человек? – уточнил Марс, с интересом и напряжением бросив взгляд в мою сторону.
– За исключением небольших аномалий, крайне высокой устойчивости к большинству бактерий, значительного иммунитета и хорошей заживляемости тела, нами не обнаружено никаких отклонении в организме. Мы считаем, что она человек.
Как будто кто-то выпустил из меня весь воздух, и я обмякла, не скрывая, дыша от облегчения, не зная, что уже и думать о себе и своем теле.
– Как это связано с асурами? – спросил Марс, рассматривая материалы.
В комнате повисла тишина, военные уставились на премьер-министра Марлоу, который все это время только наблюдал и что-то обдумывал.
– Допуск разрешаю, – произнес тот, будто очнулся.
Военный взял планшет, нашел нужные файлы и снова положил в центр стола.
– Плацид Мэдс. Асур. Занимался археологией и различного рода раскопками, связанными в основном с ранней историей человечества. В последние годы он, как и вы, – он посмотрел на Марса, – искал артефакт под названием «Слеза Будды». В истории много разных подделок от откровенного мошенничества до очень хороших произведений искусства. Известно, что чуть больше года назад он вышел на искателей сокровищ, которые утверждали, что удалось открыть затопленный храм недалеко от Азорских островов. Храм обладает всеми атрибутами, а также у него имеется вход с суши. Через острова проходит Гольфстрим, им вряд ли бы удалось изучить его под водой. Вы участвовали в этом, ммм… мероприятии.
Марс задумчиво кивнул.
– Верно, я являюсь меценатом и спонсором многих направлений. Археология – один из моих интересов. Я осуществлял финансирование. Мэдс искал «Слезу Будды», но по неизвестным причинам исследования приостановил.
Было видно, как ему неприятно, и он недоволен. Я рассматривала руины, больше похожие на камни, на которых едва выделялись наскальные рисунки. Так называемые петроглифы. Где-то в тайге, в лазе, уходящем в землю, имелась ниша, полупещера, вокруг которой на каждом из больших камней угадывались наскальные рисунки, которые можно и не заметить в погожий солнечный день.
– Вместо этого он занялся поиском вот этих дольменов. А дальше вам известно, наши пути пересеклись. Хранилище суров вскрыли, и начались взаимодействия, приведшие к взаимным потерям и результатам. Русские пошли навстречу и позволили нашим ученым изучить его.
В помещении снова повисла гробовая тишина.
– Где оно теперь? – спросил Марс, вероятно имея в виду артефакт.
– Неизвестно. Знаем только, что Мэдс занимался расшифровкой письменности и петроглифов, оставленных, вероятно, древними народами. «Слеза Будды» и место связаны. Непонятно, как именно. Вероятно, после этого суры начали войну против вас.
Было видно, как Марс размышляет над услышанным, взвешивая все «за» и «против».
– А Милену пытались убрать, полагая, что она может что-то знать, – произнес он задумчиво, бросив взгляд на меня. – И чего вы хотите от нас?
Я молчала, думая о том, что нестыковка выходит. Суры пытались меня убить до знакомства с Марсом. Тогда в салоне. Но эти люди думают иначе.
– Нам нужно, чтобы вы вдвоем провели вскрытие пятнадцати суров. Нас интересуют основные органы, подробный отчет и образцы всех тканей.
Теперь открылся смысл встречи. Военные не доверяли асурам, а люди попросту умирали возле суров, пусть и замороженных. Транспортировать целиком не представлялось возможным, а маленькими частями реально. Им нужен был свой хирург. В идеале судмедэскперт, но такого не имелось. А у меня устойчивость к излучению.
– Затем вы должны погрузить все на самолет. Рейс, разумеется, будет засекречен и доставит груз на нашу базу для дальнейшего изучения. В этом заключается цель миссии.
– Как насчет других суров?
– Нам о них не известно. Должны быть еще? – вмешался Марлоу, буквально просверливая в Марсе дырку взглядом.
– Значит, выставим охрану и обеспечим операции необходимое прикрытие. Приступаете сейчас же.
Глава 19
В Хартуме они заселились в пятизвездочную «Коринфию». Марс даже не спрашивал, взяв один номер на двоих. Военные дали им сутки на то, чтобы отоспаться и приступить к выполнению операции.
С дороги, уставшая, Милена приняла душ и тут же уснула на огромной кровати, зарывшись по макушку в одеяло и подушки. Доктор, выписавший ей снотворное, предупредил, что слабость сохранится в течение месяца, так как, несмотря на то, что у нее нет никакого ионного облучения, ответная иммунологическая реакция имеется. И будет проявляться в виде головокружений, легкого подташнивания и отсутствии сил.
Некоторое время вместо того, чтобы заниматься делами, он рассматривал спящую и ловил себя на том, что хотел бы, чтобы так было всегда. До самого конца.
Слова о ее переносимости суров и асуров не шли из головы. Отпустило мерзкое чувство бессилия, опасений, приносящих дискомфорт в каждый момент существования. Это странное чувство, о котором так любят говорить в этом мире. Чувство обладания и страха потери, желания отдать все и забрать с ней же. Противоречие, состоящее из желания подарить мир и владеть тем, кому только что все отдал. Своеобразный обман. Не нужен целый мир без нее. Но разве признаешься в этом. Смесь бережного отношения сохранить и защитить с ненасытным желанием взять, захватить и присвоить.
Ему нравилось скользить взглядом по изгибам ее тела, изучая мелкие волоски, родинки, уникальные формы пальчиков, коленок, выступы костей и вен под тонкой кожей. Хотелось зарыться между ее ног, вдыхать и выцеловывать. Ведь он знал, что потом он целый день будет пахнуть ею. Он ощущал наслаждение от вида, как она, безмятежно спящая, лежит в их постели и принадлежит только ему одному. Чувство полного контроля, власти и удовлетворения накрывало Марса волной за волной. Давая прочувствовать мысль, что одно лишь присутствие дарит ему их.
Милена во сне развернулась, голова запрокинулась, открывая лицо и шею. Некоторое время это занимало Марса, пока он изучал черты лица. Немного развернув ее к себе, он наклонился и мягко прикоснулся к губам.
Девушка вздрогнула, и показалось, что еще секунда – и она проснется. Потянулась, приоткрыла губы, отвечая во сне на поцелуй, вызывая усмешку. От эксперимента захватило дух. Целуя аккуратно, ненавязчиво, поддразнивая ее во сне. Беззащитная, до одури желанная.
Ритм ее дыхания сменился на более глубокий, сердечные удары ускорились. Языком Марс проник в рот, лаская, властвуя, пользуясь моментом, и еще больше возбуждаясь от невинной игры. Едва слышные постанывания сносили голову от желания. Ей однозначно снился секс. И это заводило еще больше.
Он продолжил бы и дальше предаваться столь томящей забаве, несмотря на твердый, как дубина, член и набухшие, как два бейсбольных мяча яйца, отстранился от нее решив, пусть уснет покрепче. И скорее всего одними поцелуями он не ограничится. Хотя большего, к сожалению, он тоже не мог пока себе позволить.
Вместо глубокого, полноценного сна ему хотелось, чтобы ей снился он. Его запах, близость, дыхание, взгляды, все, что приводило ее к волнующим реакциям, отчего ее половые губы налились, набухли и никак не отпускали, жаждущими ласки, тянущими ощущениями.
Он целовал ее, и Милена сонно реагировала в ответ. Мужские пальцы ловко занырнули под резинку аккуратно стянули пижамные шорты, залипая в чувственной влажности, без труда соскальзывая все глубже и гладя, заставляя ее безмятежно стонать. Нежнее и ленивее откликаться на движения настойчивых мужских губ, так и не достигая желаемой разрядки. Каждый раз в последний момент он прекращал ласки, остужая бездействием, не давая насытиться, разрядиться и кончить.
– Как же мило ты обижаешься во сне, – шепот у губ и дыхание на лице томительностью ожидания разливались по телу Милены непрошенными сексуальными импульсами. – Надуваешь губки, как ребенок, м-м-м… оставшийся без меня.
Марс снова целовал, лаская ее, изводя незавершенностью. Стремился раздразнить так, чтобы когда проснется, у нее не осталось сил на отказ.
Когда девушка проснулась, он устроил завтрак у панорамного окна гостиной, наблюдая, как она, еще сонная, растрепанная и слегка отекшая со сна, медленно пьет утренний кофе и задумчиво смотрит на текущий Нил, на вантовый мост, соединяющий столицу и Омдурман. Только что из душа, в белом халате, она казалось домашней. Удивительно, но, не считая перелетов, это была их первая полноценная трапеза.
Марс протянул и положил на край стола черную бархатную коробочку, отчего ее глаза тут же распахнулись, лицо приобрело изумленное выражение. Милена перестала жевать и поставила чашку на блюдце. Некоторое время смотрела не отрываясь, а затем перевела удивленный взгляд на Марса. Он смотрел спокойно, изучающе, как смотрят на делового партнера, с которым уже подписан договор о сотрудничестве, но требуется соблюсти ряд традиционных формальностей.
– Что это?
– Открой и увидишь.
Помешкала, но затем взяла в руки и открыла. Внутри лежало кольцо. Красивое, филигранной работы изделие из светлого металла с белой каменной полоской посередине. Камень казался знакомым, внутри него имелись золотые прожилки.
– Это литфер, камень из моего мира. Он подобен вашим бриллиантам, но его свойства значительно шире, уникальные. Такие же, как ты.
– Для чего он мне? – она закусила нижнюю губу, не решаясь вынуть кольцо, разглядывая его взглядом ребенка, который вовсе не эту игрушку ждал на Рождество.
– Я прошу тебя стать миссис Брицкриг. Окажи честь.
– Нет, – покачала головой Милена, так и не дотронувшись до подарка. – Я не могу выйти замуж за тебя.
Губы Марса дернулись в усмешке, и он улыбнулся. Он был почти уверен в отказе, но уж очень сильно хотелось посмотреть на реакцию и на чувство вины. К тому же он преследовал совсем другую цель.
– Может, хотя бы примеришь?
Видя, что он не расстроен и не злится, она тоже слегка улыбнулась.
– Может.
– Хорошие девочки не выходят замуж за злодеев?
Отказать мужчине в его предложении – серьезный удар по самолюбию. Было видно, как она мнется и смотрит на кольцо. С одной стороны ей приятно, с другой – куда уж там замуж, когда такое твориться в жизни.
Марс, довольный ушел в спальню, оставив ее наедине с кольцом и чувствами. Встал у окна, делая вид, что любуется видом и невыносимо расстроен. Человеческое чувство вины не заставило себя долго ждать. Девушка пришла спустя пять минут. Вошла в спальню, нерешительно постояла у порога, рассматривая его со спины, кровать в которой они по-соседски провели ночь, затем приблизилась.
Давай же, прижмись, думалось ему, пока он смотрел на Нил. Если бы его взгляд мог воспламенять, то он устроил бы пожар прямо на воде.
Милена прижалась к мужской спине, уткнулась носом между лопаток в ткань рубашки, обняв его. Слыша, как он выдохнул, чувствуя, как сжимает ладони у себя на груди, придавливая их, как сердце усиленно бьется.
Некоторое время они безмолвно застыли, чувствуя единение.
Он неторопливо развернулся, не разрывая объятий, ласково обнял в ответ. Руки переместились к лицу Милены, сжали, притягивая к себе. Твердые губы коснулись губ.
– Марс, – сказала она, как только он оторвался от нее на мгновение. – Я должна тебе кое-что показать.
Ему не хотелось ни на что смотреть. Хотелось продолжить целовать, но Милена сунула руку в карман халата, достала и раскрыла ладонь. На него смотрел кулон в виде шарика.
Выражение лица Марса приобрело крайнюю суровость и озадаченность. Он протянул руку, и взял. Не веря глазам, недоверчиво разглядывая.
– Откуда у тебя это?
– Отец подарил, – теперь в ее лице отразилась боязнь непонимания.
– За него сур хотел убить тебя, – произнес он, глядя мягче, беря за руку Милену и ведя ее в ванную комнату, садясь на край ванны и поддевая пальцем икосаэдр. – Ты же понимаешь, что это литфер?
– До того, как ты показал кольцо, я думала, что это нефрит. Это что-то значит?
Марс запрокинул голову вверх, закрыл глаза, покачивая носом, словно не мог поверить или расслабиться. Втянул воздух. Выдохнул шумно и снова посмотрел на перепуганную Милену.
– Это и есть «Слеза Будды». За ней охотятся все спецслужбы мира. Каким образом они у тебя в вещах пропустили, уму непостижимо.
– Может быть, потому что не знают, как выглядит. Смотрится, как обычная нефритовая подвеска. Таких тысячи.
– Ты хоть знаешь, что это?
– Защитный талисман, – она слишком невинно вертела кулон в руках.
– Талисман? Это ключ, Милена.
– Понятия не имею, от чего он, – она пожала плечами.
Марс усмехнулся, приобнял ее и, взяв в пальцы подбородок девушки, заглянул в глаза.
– От храма суров, – сообщил он, видя, как у наивняги глаза лезут на лоб.
Пальцы отпустили удивленное лицо и взяли кулон, поднимая на уровень глаз.
– Если бы ключ попал в обычные руки, владелец умер бы в течение года от какого-нибудь рака.
– О!
– Внутри него капля воды из первозданного океана Земли. Знаешь, что это? Мир суров водный, их вода создала ваш мир, понимаешь? Это антиматерия, способная уничтожить целый мир.
– Мир? Целый мир!?
У нее не нашлось слов. Марс улыбнулся. Все это время Милена таскала на шее оружие, способное разворотить все вокруг.
– Это и есть причина, почему мы, асуры, здесь. Мы ищем его много лет, суры тоже. И люди, как видишь, тоже.
– Зачем он вам?
Она непонимающе уставилась на Марса.
– Чтобы сдвинуть развивающуюся впереди нас цивилизацию, Милена. Вы, люди, очень мало знаете о свойствах времени и пространствах. В ваших представлениях есть понятие «течение времени», но вы не осознаете, у каждой цивилизации и народа есть свое время рождения, расцвета и смерти.
– Да почему же, не такие уж мы и тупые, – обиделась она.
– Вам не известно, что происходит с ушедшими цивилизациями, – Марс чуть наклонился вперед, совершенно не обидевшись. Включил воду в ванне и заговорил очень тихо, едва слышно на ухо. – Вы думаете, они исчезают бесследно? Нет. Пройдя целым народом путь в этом мире, они массово перерождаются в следующем. В нашем, асуровском. Конкурируют с другими родами, борются, строят и разрушают цивилизации. В аду, потом в суровском, животном и обновленные уходят в мир людей, и так до бесконечности. Как видишь колесо Самсары – многослойное явление и касается не только реинкарнации личностей. А теперь представь на минуту, что суры придумали способ не переходить в следующий мир. Такое стопоренное состояние бьет по всем, кто с ними в связке. В вашем мире вызвало две истребляющих войны, отметь, не все народы были вовлечены в них. Если ситуация сохранится, будет и третья.
От его слов у нее шел мороз по коже. Ей становилось откровенно не по себе. От напряжения у нее задрожали руки, и Марс взял их в свои, теплые, спокойные. Легонько сжал, уложил на своей груди.
– Каждый мир преодолевает тот, что находится по прямой линии от него, внутри пятиконечной звезды порождения миров. Суры преодолевают ваш мир. Мы, асуры, преодолеваем их мир. Стопор находится в порождающем мире голодных духов. А теперь догадайся, кто преодолевает их мир и может воздействовать напрямую?
– Мы, – прошептала она, сев ему на колени, чувствуя, как он успокаивающе гладит ее плечи и руки. – Любопытно чем?
– Молитвами, Милена. Здешние суры – охрана. Они будут делать все, чтобы сохранить стопор. Возможно, это их способ выйти из колеса Самсары. Опасный способ, нарушающий все законы и грозящий полнейшим уничтожением любых явлений пустоты.
– Тот, кто не сможет пройти путь до конца, исчезнет, не обретя просветления?
– Да, детка.
– Это какой-то кошмар, – наконец выговорила она, не в силах поверить в услышанное, продолжая сидеть у него на коленях. Смотреть на шумящую из крана воду.
– Держи его при себе и никому не показывай.
– Марс?
Милена полуобернулась к нему, и так призывно заглянула в глаза, что все стало ясно без слов.
– Иди сюда, – прошептал он, притягивая, целуя. Теперь ласки изменились, приобрели чувственную глубину.
Милена задрожала от предвкушения, теряясь в страсти.
Марс отстранился, заставляя ее встать и облокотиться на край раковины. Стремительно расстегивая ремень, пуговицы, торопливо снимая рубашку, стаскивая брюки и нижнее белье. Пока в лихорадочном, взрывном кураже изнемогая от ожидания, она взглядом бродила по его широкой груди, по узкой талии, спускаясь к черному кудрявому паху со вздыбленным членом. Головка того подрагивала, раскрасневшись, поблескивала каплями смазки.
Лицо Марса, как и ее собственное, подернулось яром нетерпимости. Оба тяжело, с вожделением дышали. Все вконец потеряло значение, лишь цель, желаемое, отчего она едва слышно нетерпеливо выдохнула, ощущая жгучее желание между бедер.
Он приподнял ее, такую легкую. Едва сдерживаясь, развел ноги коленом и коснулся горячим собой влажного лона. Милена ерзала, на самом краю, упираясь затылком в зеркало. Задержала дыхание. Марс вошел в нее одним гладким толчком, даря долгожданное наполнение.
Милена протяжно выдохнула, со всей страстью отвечая на поцелуи, жадно встречая гостя. Упиваясь накалом ощущений от внутренней наполненности.
Задвигался, толкаясь, входя в узкое лоно снова и снова, слыша, как она отзывается на размеренные толчки ярче, громче, призывнее. Пока звуки не приобрели драматически насыщенные, неприличные полутона с бурным придыханием, тогда Милена застонала, всхлипывая, сокращаясь на члене, выгибая спину, плотно прижимаясь к мужскому телу в интенсивном, пылком блаженстве.
Только после этого Марс позволил себе вонзаться так, как хотелось. Неистово. Буйно. Без сдерживания. А затем излиться.
Она затихла на нем, слушая вернувшийся шум воды, еще не отошедшая от полученной развязки, бессмысленно глядя в потолок. На лице блуждала полуулыбка, полузабвение.
Он никогда не испытывал такого красочного утоления вожделения. Его вышибло из сознания в эйфорию и на время оставило в вознесенном невесомом счастье. Где ничего не существовало, кроме пресыщенного удовольствия. Невероятно хорошо, настолько, что не хотелось возвращаться.
Некоторое время они наслаждались покоем беззаботного опустошения от напряжения друг другом.
Затем реальность взяла свое, начиная новый цикл.
