Текст книги "День саранчи (сборник)"

Автор книги: Натанаэл Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Пожалуйста, выйди за меня замуж. – Он упрашивал ее так, как упрашивал перед этим пойти пить газировку.

Он упрашивал нарядное платье пожениться и говорил все, что оно надеялось услышать, все, что полагалось к клубничной газировке и фермам в Коннектикуте. И был таким, каким его хотело видеть нарядное платье: простым и нежным, остроумным и поэтичным, капельку студентом, но очень мужественным.

К тому времени, как такси остановилось у ее дома, они обсуждали жизнь после женитьбы. Где будут жить и сколько у них будет комнат. Могут ли позволить себе ребенка. Как отстроят ферму в Коннектикуте. Какую мебель они больше любят.

Она согласилась родить ребенка. На этом он настоял. Он, со своей стороны, согласился поговорить о работе с Биллом Уилрай– том. Заливаясь смехом, они решили поставить в спальне три кровати. Пару для сна – очень строгих и пуританских, а между ними любовное ложе – вычурную двойную кровать с купидонами, нимфами и Панами.

Они не испытывал чувства вины. Он вообще не испытывал чувств. Скала была окаменелостью его чувств, его совести, его восприятия, его самопознания. Он мог строить любые планы. Замок в Испании и любовь на балконе или на пиратском бриге, любовь на тропическом острове.

Когда ее дверь закрылась за ним, он улыбнулся. Скала подверглась всестороннему испытанию и показала себя безупречно. Оставалось только снова подняться на борт постели.

Обращение подруги скорбящих

После долгой ночи и утра, к полудню, Подруга скорбящих с радостью ощутил приближение лихорадки. Она обещала жар и умственно немотивированное буйство. Обещанное не заставило себя ждать; скала превратилась в топку.

Он устремил взгляд на Христа, прибитого к стене в ногах кровати. У него на глазах Христос превратился в яркую мушку, вертевшуюся стремительно и грациозно на фоне кровавого бархата, нашпигованного звездочками-нервами.

Все остальное в комнате было мертво – стулья, стол, карандаши, одежда, книги. Этот черный мир вещей представлялся ему рыбой. И недаром – ибо мир вдруг устремился к яркой наживке на стене. Он всплыл во всплеске музыки, показав серебристое светлое брюхо.

Христос есть жизнь и свет.

– Христос! Христос! – Крик отдался в самых глубинных клетках тела.

Он переместил голову на прохладный край подушки, и вена на его лбу немного опала. Он ощущал в себе чистоту и свежесть. Его сердце было розой и череп – тоже розой, распускавшейся.

Комната наполнилась благодатью. Нежной, чистой благодатью, не отмытой добела, а чистой, как внутренности внутренних лепестков насильственно раскрытого бутона.

И комната наполнилась радостью. Наполнилась, как ласковым ветерком, и ветерок колыхал его нервы, как голубые цветочки на лугу.

Он ощущал в себе два ритма, медленно сливавшиеся в один. Когда они слились, его отождествление с Богом было завершено. Его сердце стало единым сердцем, сердцем Бога. И мозг тоже стал божьим.

Бог сказал:

– Теперь приемлешь?

И он ответил:

– Приемлю, приемлю.

Он сразу начал планировать новую жизнь и свое поведение в качестве Подруги скорбящих. Он представил тезисы своих статей Богу, и Бог их утвердил. Бог утвердил каждую его мысль.

Вдруг позвонили снизу. Он вылез из постели и вышел в коридор, посмотреть, кто там. Это был калека Дойл, он медленно карабкался по лестнице.

Бог послал его, чтобы Подруга скорбящих сотворил чудо и уверился в своем обращении. Это знамение. Он обнимет калеку, и калека будет исцелен, как исцелился он сам, духовный калека.

Он кинулся вниз по лестнице навстречу Дойлу, распростерши руки для чуда.

Дойл нес газетный сверток. Увидев Подругу скорбящих, он сунул руку в сверток и замер. Он выкрикнул какое-то предостережение, но Подругу это не остановило. Он не понял выкрик калеки и услышал в нем призыв Отчаявшейся, Гарольда С., Матери-католички, Убитой горем, Широкоплечей, Нет Мочи, Разочарованной-с-мужем-туберкулезником. Он бежал выручать их любовью.

Калека пустился наутек, но ему не хватало быстроты, и Подруга скорбящих настиг его.

Пока они возились, в подъезд с улицы вошла Бетти. Она крикнула им, чтобы они прекратили, и стала подниматься. Видя, что путь отступления отрезан, калека решил избавиться от свертка. Он вынул из газеты руку. Пистолет в газете выстрелил, и Подруга скорбящих упал, таща за собой Дойла. Они вместе прокатились по ступеням.

Целый миллион, или Расчленение Лемюэла Питкина

© Перевод. С. Белова

1

Дом миссис Сары Питкин, весьма почтенной вдовы, стоял на холме. Окнами дом выходил на Крысиную реку. Эта скромная обитель, расположившаяся неподалеку от городка Оттсвилл, штат Вермонт, сильно обветшала за многие годы, но тем не менее была очень дорога вдове и ее сыну Лемюэлу.

По причине стесненных обстоятельств, в которых находилась эта маленькая семья, дом давно не красили, но он по-прежнему сохранял свою неповторимую прелесть. Этот дом не оставил бы равнодушным ценителя старинной архитектуры, случись ему оказаться в этих местах. Построенный в те далекие и славные годы, когда генерал Старк со своей армией храбро сражался с англичанами, дом воплощал в своих очертаниях гордый дух армии борцов за независимость, в рядах которой сражались многие из Питкинов.

Как-то раз осенним вечером миссис Питкин сидела в гостиной. Вдруг в дверь дома постучали. Вдова пошла открывать сама – прислуги в доме не было.

– Ах, это вы, мистер Слемп! – воскликнула она, увидев на пороге богатого местного адвоката.

– Да, миссис Питкин, это я. Решил заглянуть к вам по одному небольшому дельцу.

– Может, вы войдете? – вежливо предложила вдова, несколько удивленная визитом.

– Что ж, я ненадолго воспользуюсь вашим гостеприимством, – отозвался адвокат. – Как поживаете?

– Благодарю вас, потихоньку, – отвечала вдова, проводя гостя в гостиную. – Садитесь в качалку, мистер Слемп, – предложила она, указывая на лучшее кресло в скромной гостиной.

– Вы очень любезны, – сказал адвокат, осторожно садясь в указанное кресло. – А где ваш сын Лемюэл?

– В школе, но он скоро придет. Он не слоняется без дела, – в голосе вдовы зазвучали горделивые нотки.

– Как, он еще ходит в школу! – удивился мистер Слемп. – Разве не пора ему начать работать и помогать вам?

– Нет, – твердо сказала вдова. – Мы с сыном очень верим в образование. Но вы ведь пришли по делу?

– Ах да, миссис Питкин. Боюсь, дело неприятное. Но я надеюсь, вы понимаете, что в данном случае я всего лишь посредник.

– Неприятное? – встревожилась миссис Питкин.

– Увы. Мистер Джошуа Берд, сквайр Берд, передал мне к взысканию закладную на ваш дом. Разумеется, он лишит вас права пользования лишь в том случае, если вы в течение трех месяцев не погасите свой долг, – поспешно добавил он.

– Но разве я могу его погасить? – удрученно произнесла вдова. – Я думала, сквайр Берд будет только рад продлить контракт, мы ведь платим ему двенадцать процентов.

– Мне жаль вас, миссис Питкин, искренне жаль, но мистер Берд принял решение не продлевать контракта. Он хочет или все деньги, или дом.

Адвокат взял свою шляпу и, вежливо поклонившись, ушел, оставив вдову в слезах.

(Читателям, наверное, будет небезынтересно узнать, что я оказался прав в своих догадках: на самом-то деле дом Питкинов попался на глаза некоему специалисту по интерьерам и произвел на него большое впечатление. Он встретился со сквайром Бердом и выразил желание приобрести дом, потому-то почтенный домовладелец и принял решение предъявить закладную к взысканию. Виновника трагедии звали Аза Гольдштейн, это был владелец фирмы «Особняки и интерьеры в колониальном стиле». Мистер Гольдштейн задумал разобрать дом и установить его в витрине своего салона-магазина на Пятой авеню.)

Покидая скромное жилище Питкинов, адвокат Слемп столкнулся в дверях с Лемюэлом. Через открытую дверь юноша увидел, что мать в слезах, и спросил мистера Слемпа:

– Почему мама плачет, что вы ей сказали?

– Прочь с дороги! – воскликнул адвокат и толкнул Лема с такой силой, что бедняга кубарем полетел со ступенек прямо в погреб, дверь которого, на его беду, была открыта. Пока он выбирался, мистера Слемпа уже и след простыл.

Нашему герою было семнадцать лет, но он был сильный и смелый юноша и обязательно догнал бы адвоката, если бы не мать. Услышав ее голос, он бросил топор, которым успел вооружиться, и поспешил в дом, чтобы ее успокоить.

Бедная вдова рассказала сыну все, и оба они очень загрустили. Но как они ни старались, им не удалось придумать, каким способом сохранить крышу над головой.

В полном отчаянии Лем решил обратиться к мистеру Натану Уипп– лу, самому уважаемому жителю города. Когда-то мистер Уиппл был президентом Соединенных Штатов и от Мэна до Калифорнии его любовно называли «Кочерга Уиппл». После того как Уиппл провел четыре года в Белом доме, он, что называется, перековал свой цилиндр на орало и отказался баллотироваться вторично, предпочтя возвратиться в родной Оттсвилл и снова стать рядовым гражданином. Все время он проводил в своем гараже, служившем ему жилищем, или в Национальном банке Крысиной реки, президентом которого являлся.

Мистер Уиппл не раз выказывал интерес к Лему, и юноша надеялся, что, может быть, он поможет им с матерью сохранить дом.

2

Кочерга Уиппл жил на главной улице Оттсвилла в двухэтажном каркасном доме, перед которым была узкая лужайка, а за домом гараж, переделанный из курятника. Оба строения выглядели солидно и основательно, внушая почтение к их владельцу.

Дом служил хозяину и жилищем и конторой. На первом этаже расположились помещения банка, а на втором – жилые комнаты экс-президента США. На столбе у входа была бронзовая табличка с надписью:

НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК КРЫСИНОЙ РЕКИ Натан «Кочерга» Уиппл Президент

Некоторые, возможно, возмутились бы при мысли о том, что в их доме может помещаться банковская контора, – особенно если они, как и мистер Уиппл, в свое время запросто общались с коронованными особами. Но Кочерга не был горд и был очень бережлив. Он экономил всю жизнь – с того момента, как в пятилетнем возрасте, получив цент, победил в себе легкомысленное желание потратить его на сладости, и до той поры, когда был избран президентом Соединенных Штатов.

Когда Лем подходил по дорожке к дому мистера Уиппла, солнце клонилось к горизонту. Каждый вечер в это время экс-президент опускал национальный флаг, развевавшийся над его гаражом, и произносил речь перед теми из горожан, кто приходил его послушать. В первый год после возвращения этого великого человека из Вашингтона собиралась большая толпа, но потом интерес стал ослабевать, и сегодня на торжественной церемонии присутствовал один-единственный бойскаут. Да и он пришел не по своей воле: его послал отец, который очень хотел получить от банка ссуду.

Лем снял шляпу и застыл в почтительном ожидании, пока мистер Уиппл закончит речь.

«Да здравствует наш Старый Славный Стяг! Ты радуешь и наполняешь гордостью американские сердца – и когда величаво распускаешь свои складки в ясном летнем небе, и когда, изрешеченный пулями в лоскуты, смутно проглядываешь сквозь грозовые тучи войны. Развевайся же всегда, символ чести, надежды и прибыли, воплощение немеркнущей славы и патриотизма на куполе Капитолия, на равнине среди палаток, на мачте корабля в бурном море и на крыше этого гаража!»

С этими словами Кочерга опустил флаг, за который лучшие из нас проливали кровь и отдавали жизнь, и нежно прижал его к груди. Бойскаут убежал вприпрыжку. Лем подошел к оратору и поздоровался.

– Я хотел бы поговорить с вами, сэр, – сказал он.

– Милости прошу, – отозвался мистер Уиппл со свойственным ему добродушием. – Я всегда рад молодежи, ибо это единственная надежда нации. Проходи в мою берлогу! – добавил он.

Комната, куда вслед за мистером Уипплом проследовал Лем, была расположена в задней части гаража. Она была обставлена с предельной простотой: несколько ящиков, бочонок из-под крекеров, две медные плевательницы, плита и портрет Линкольна.

Наш герой сел на ящик, а Кочерга примостился на бочонке, выставив ноги в крагах, еще помнивших Конгресс, поближе к огню. Он смачно плюнул в ближайшую плевательницу и велел нашему герою начинать.

Чтобы не затягивать повествование, я не буду повторять рассказ Лема о постигшем его несчастье и сразу же перейду к последней фразе.

– Поэтому, – заключил наш герой, – дом моей матери можно спасти, если только ваш банк перекупит у сквайра Берда закладную.

– Я не стал бы помогать тебе деньгами, даже если бы мог сделать это, – услышал удивленный Лем.

– Почему же, сэр? – осведомился он, с трудом скрывая свое глубочайшее разочарование.

– Потому что я убежден, что это неправильно. Ты слишком молод, чтобы брать в долг.

– Что же мне делать? – уныло спросил Лем.

– Они не имеют права продать дом раньше, чем через три месяца, – сказал мистер Уиппл. – Не падай духом, друг мой! Это страна великих возможностей, а мир – устрица.

– Но как же мне заработать полторы тысячи долларов (именно столько стоила закладная) здесь и в такой короткий срок? – спросил Лем, сбитый с толку несколько таинственными афоризмами экс– президента.

– Ты сам поймешь как, но я, между прочим, не говорил, что тебе надо оставаться в Оттсвилле. Сделай как поступил я в твоем возрасте. Ступай в большой мир и возвращайся с победой.

Лем задумался. Когда он снова заговорил, в его голосе появились решительные нотки:

– Вы прав, сэр. Я пойду искать удачу. – В глазах нашего героя загорелся огонь, свидетельствовавший о силе духа.

– Отлично, – сказал мистер Уиппл, искренне за него обрадовавшись. – Как я уже сказал, мир – устрица, которая ждет, чтобы кто-то раскрыл ее створки. Пара крепких рук – это хорошо, но как у тебя с деньгами?

– У меня чуть меньше доллара, – грустно сказал Лем.

– Это очень мало, мой юный друг, но этого может вполне хватить, ибо у тебя честное лицо, а это лучше, чем золото. Но когда я покидал родной дом, у меня было тридцать пять долларов, и было бы неплохо, если бы и у тебя было столько же.

– Пожалуй, – согласился Лем.

– Есть ли у тебя ценности?

– Ценности? – повторил Лем, который был так мало сведущ в бизнесе, что даже не понял, что означало это слова.

– То, подо что можно получить займ? – пояснил мистер Уиппл.

– Нет, сэр, боюсь, что нет.

– Но у твоей матери, кажется, есть корова.

– Да, старушка Сью. – При мысли о том, что придется расстаться с этой верной помощницей, юноша и вовсе пал духом.

– Думаю, что за нее я мог бы выдать тебе двадцать, а может, и тридцать долларов, – сказал мистер Уиппл.

– Но она стоит больше ста долларов, и к тому же она дает нам молоко, масло, сыр – то, чем мы питаемся.

– Ты меня не понял, – терпеливо разъяснял мистер Уиппл. – Твоя мать может держать у себя корову, пока залоговая расписка не будет предъявлена к взысканию – через шестьдесят дней, начиная с сегодняшнего числа. Это только подхлестнет тебя на пути к успеху.

– А вдруг у меня ничего не получится? – усомнился Лем. Не то чтобы он был пессимистом, просто молодость порой нуждается в поощрении.

Мистер Уиппл сразу понял чувства юноши и попытался вселить в него уверенность.

– Америка, – сказал он серьезным тоном, – страна открытых возможностей. Она заботится о честных и трудолюбивых и никогда не дает их в обиду, пока они сохраняют эти качества. Все дело в вере. Когда Америка перестанет верить в свои силы, дни ее будут сочтены. Позволь предупредить, что ты, возможно, встретишь насмешников, которые постараются навредить тебе. Они скажут, что Джон Рокфеллер был вором, а Генри Форд и другие достойнейшие люди – шайка жуликов. Не верь им. Биографии Рокфеллера и Форда типичны для всех великих американцев, и ты должен постараться, чтобы и о тебе могли сказать то же самое. Как и они, ты родился на бедной ферме. Как и они, ты честен, трудолюбив и потому добьешься своего.

Не стоит и говорить, что слова экс-президента вдохновили нашего героя точно так же, как подобные речи вдохновляли юных американцев с той поры, как наша страна сбросила британское ярмо. Лем дал обещание брать пример с Форда и Рокфеллера.

Мистер Уиппл тем временем составил кое-какие бумаги, которые должна была подписать мать Лема, и выпроводил его из своей берлоги. Когда Лем ушел, великий человек повернулся к портрету Линкольна на стене и некоторое время провел в безмолвном диалоге с ним.

3

Наш герой возвращался домой по тропинке, что шла по берегу Крысиной реки. Проходя мимо рощицы, он выломал себе увесистую дубинку с тяжелым шишковатым верхом. Он манипулировал ею, как тамбур-мажор своим жезлом, как вдруг услышал девичий крик. Обернувшись, он увидел перепуганную девушку, за которой гнался свирепый пес. Это была Бетти Прейл, в которую он был по– мальчишески влюблен.

Бетти сразу же узнала его.

– Спасите меня, мистер Питкин! – возопила она, заламывая руки.

– Сейчас! – решительно произнес он.

Вооруженный пришедшейся как нельзя кстати дубинкой, он оказался между жертвой и преследователем и изо всех сил ударил пса по голове. Внимание разъяренного животного – это был огромный бульдог – перешло с Бетти на обидчика, и со свирепым рычанием пес ринулся на Лема. Но наш герой был начеку и ожидал нападения. Он отскочил в сторону и снова изо всех сил ударил собаку по голове. Оглушенный, бульдог упал. Из его пасти высунулся дрожащий язык.

«Нельзя оставлять его так, – подумал Лем, – когда он придет в себя, то может натворить бед».

Распростертому на земле зверю были нанесены еще два удара, решившие его судьбу. После них злобное животное уже ни для кого не представляло угрозы.

– Спасибо, мистер Питкин, – воскликнула Бетти, на щеках которой снова появился румянец. – Я страшно испугалась.

– Еще бы! – сказал Лем. – Зверь и впрямь жуткий.

– Какой вы храбрый! – восхищенно произнесла юная особа.

– Чтобы огреть пса палкой по башке, не нужно особой храбрости, – скромно отозвался Лем.

– Многие молодые люди пустились бы наутек.

– И оставили бы вас на произвол судьбы? – вознегодовал Лем. – Так поступают только трусы.

– Меня провожал Том Бакстер, но он убежал.

– Он видел, как на вас напала собака? -Да.

– И что он сделал?

– Перепрыгнул через каменную ограду.

– Могу сказать лишь, что это не мой стиль, – отозвался Лем. – Смотрите, у собаки на морде пена. Похоже, она бешеная.

– Какой ужас! – содрогнулась Бетти. – Вы это сразу заметили?

– Да, как только увидел пса.

– И все же вступились за меня?

– Это было менее опасно, чем бежать, – снова заскромничал герой. – Интересно, чья же это собака.

– Сейчас узнаешь, – раздался грубый голос.

Повернувшись, Лем увидел дюжего парня, года на три старше

себя, с грубым неприятным лицом. Это был не кто иной, как Том Бакстер, известный в городе забияка.

– Что ты сделал с моей собакой? – злобно заорал Том Бакстер.

Услышав такой тон, Лем решил отбросить ненужную учтивость.

– Убил ее, – коротко ответил он.

– А какое ты имел на это право? – спросил хулиган с еще большей злобой.

– Ты должен был держать этого пса на цепи, чтобы он никому не причинил вреда, – сказал Лем. – К тому же ты видел, как он напал на мисс Прейл. Почему ты не вмешался?

– Я отлуплю тебя до полусмерти, – ответил Том Бакстер и грязно выругался.

– Лучше и не пытайся, – холодно сказал Лем. – По-твоему, я должен был позволить твоему псу искусать мисс Прейл?

– Он бы не покусал ее.

– Неправда. Именно с этим намерением он за ней и погнался.

– Он играл. И погнался за ней в шутку.

– И пена на морде тоже в шутку? – спросил Лем. – Пес был бешеный. Скажи спасибо, что я его убил, иначе он искусал бы и тебя.

– Этот номер у тебя не пройдет, – грубо оборвал его Бакстер. – Придумай что-нибудь другое.

– Он говорит правду, – впервые за это время подала голос Бетти.

– Конечно, теперь ты будешь его защищать, – сказал подручный мясника (такова была профессия Бакстера), – но меня не проведешь. Я заплатил за собаку пять долларов, и если он не вернет мне деньги, я его в порошок сотру.

– Денег ты от меня не дождешься, – спокойно ответил Лем. – Таких собак надо убивать, и никто не имеет права оставлять их без присмотра. В следующий раз, когда у тебя заведется пять долларов, истрать их поразумнее.

– Значит, ты отказываешься платить? – взревел хулиган. – Да я тебе голову оторву.

– Давай, – отозвался Лем. – Получишь достойный отпор. – И он встал в боксерскую стойку по всем правилам.

– Не надо драться с ним, мистер Питкин, – испуганно воскликнула Бетти. – Он гораздо сильнее вас!

– Сейчас он это узнает! – прорычал противник Лема.

Том Бакстер был не только крупнее, но и сильнее Лема. В этом сомнений не было. Однако он не умел правильно пользоваться своей силой. Это была сила неповоротливого, неуклюжего зверя. Если бы ему удалось обхватить Лема поперек туловища, тому пришлось бы худо, но наш герой, прекрасно понимая это, был начеку. Он был неплохим боксером и стоял в выжидательной позиции, сохраняя полное спокойствие.

Когда Бакстер ринулся вперед, надеясь сграбастать в свои объятия невысокого соперника, он получил два молниеносных удара – один по носу, другой в глаз, из-за чего в голове у него все закружилось.

– Я тебя сейчас прикончу! – завопил он в исступлении, но, снова бросившись вперед очертя голову, не подумал о защите. В результате он получил еще пару ударов – на сей раз они пришлись по другому глазу и по зубам.

Бакстер был удивлен. Он надеялся смять Лема с первой же попытки. Вместо этого Лем стоял пред ним целый и невредимый, а у него изо рта и носа текла кровь, и оба глаза почти ничего не видели.

Бакстер застыл на месте, уставился на Лема своими заплывшими зенками и неожиданно улыбнулся, чем очень его озадачил.

– Ну ладно, – сказал Бакстер, смущенно помотав головой, – твоя взяла. Я и сам не промах, но сегодня дело мое табак. Вот тебе моя рука – я не держу обиды.

Лем протянул в ответ свою руку, не подозревая, что кроется за этим дружеским жестом противника.

Честный паренек был убежден, что все устроены так же, как он. Но Том Бакстер, ухватив его за руку, дернул к себе и стиснул Лема так, что тот лишился чувств.

Бетти вскрикнула и потеряла сознание – так она перепугалась за Лема. Услышав ее крик, Бакстер швырнул свою жертву на землю и двинулся к девушке, распростертой в глубоком обмороке. Некоторое время он стоял над ней, любуясь ее красотой. Его маленькие свиные глазки светились плотоядным блеском.

4

С большой неохотой я оставляю мисс Прейл в похотливых объятиях Тома Бакстера и перехожу к новой главе – я просто не могу описывать, что произошло, когда негодяй раздел несчастную девицу.

Тем не менее мисс Прейл – главная героиня нашей истории, и потому я воспользуюсь случаем, чтобы рассказать вам немного о ее прошлом.

В двенадцатилетнем возрасте Бетти стала сиротой, одновременно потеряв и мать, и отца в пожаре, который к тому же уничтожил то немногое из имущества, что могло бы достаться ей по наследству. Тогда же она потеряла кое-что еще, и это, как и ее родителей, невозможно было вернуть.

Ферма Прейлов была расположена примерно в трех милях от Оттсвилла. Дорога была никудышная, и местная пожарная команда, состоявшая из добровольцев (в ее ведении находилась вся округа), отнюдь не обрадовалась перспективе тащиться туда со своим снаряжением. По правде сказать, команда эта состояла из молодых парней, которые с куда большей охотой рассказывали сальные анекдоты, резались в шашки и угощались сидром, чем сражались с пожарами. Когда в город пришло известие о пожаре, они были навеселе, а их начальник Билл Бакстер (отец того негодяя, в чьих объятиях мы оставили нашу героиню) был и вовсе пьян в стельку.

После долгих сборов пожарники все же прибыли на место происшествия, но вместо того, чтобы тушить пожар, они занялись грабежом.

В ту пору Бетти было всего лишь двенадцать лет, но она отличалась весьма соблазнительными формами. В одной ночной рубашке она бродила среди пожарников, умоляя их спасти ее родителей. Тут-то на нее обратил внимание Билл Бакстер и заманил в сарай.

Наутро соседи нашли ее лежащей на земле без памяти в чем мать родила. Они взяли ее к себе. Бетти была сильно простужена и не помнила, что сделал с ней Билл Бакстер. Она только горевала по родителям. По инициативе местного священника был проведен сбор пожертвований, чтобы купить Бетти все самое необходимое, после чего ее отправили в сиротский приют. Там она прожила два года, а когда ей исполнилось четырнадцать, поступила прислугой в известный в Оттсвилле дом Слемпов, с главой которого, адвокатом Слемпом, мы уже имели возможность познакомиться.

Нетрудно догадаться, что жизнь Бетти не была праздником. Возможно, ей жилось бы легче, если бы она не была такой хорошенькой. Но у Слемпа были две уродливые дочки и сварливая жена, и эти представительницы слабого пола очень завидовали свежей красоте служанки. Они одевали ее в жуткие обноски, но даже в грубых башмаках и толстых чулках Бетти выглядела куда привлекательней, чем все прочие представительницы дома Слемпа.

Можно было подумать, что Слемп как мужчина мог бы проявить к сироте больше снисходительности, чем его домочадцы. Увы, все оказалось совсем не так. Адвокат (он, кстати, был также дьяконом в местной церкви) отличался крутым нравом. Мистер Слемп порол Бетти регулярно и вдохновенно. Эти экзекуции начались, когда Бетти только пришла из приюта, и продолжались даже тогда, когда она превратилась во взрослую и соблазнительную девушку. Два раза в неделю мистер Слемп лупил Бетти по голой заднице своей увесистой дланью.

Не берусь судить о Слемпе-дьяконе, но Слемпу-адвокату явно не хватало физической нагрузки, и он дважды в неделю с радостью отдавался этим упражнениям. Бетти, со своей стороны, довольно скоро привыкла к такому положению вещей и сносила порки гораздо легче, чем те утонченные моральные истязания, которым подвергали ее миссис Слемп и ее дочери. К тому же, несмотря на свою скупость, адвокат по окончании очередной экзекуции всегда выдавал наказанной девице четвертак.

Этот еженедельный доход в пятьдесят центов, по мысли Бетти, должен был помочь ей осуществить давний замысел – сбежать из Оттсвилла. Она уже успела приобрести кое-что из гардероба и в тот день возвращалась из города, где купила в магазине первую в своей жизни шляпку. На ее беду ей повстречался Том Бакстер с собакой.

Результат этой печальной встречи читателям уже известен.

5

Очнувшись, наш герой обнаружил, что валяется в канаве у дороги, на которой и приключился его поединок с Томом Бакстером. Уже стемнело, и Лем не заметил, что по ту сторону дороги, в кустах, лежит Бетти. Юноша был уверен, что она благополучно удалилась.

Пока Лем брел домой, туман в его голове рассеялся и к нему вернулось его обычное бодрое настроение. Он позабыл о неудачной стычке с хулиганом, и все помыслы его были устремлены на предстоящий отъезд в Нью-Йорк.

У дверей дома его встретила любящая, но взволнованная мать.

– Лем, Лем! – воскликнула миссис Питкин. – Где ты был?

Наш герой никогда не лгал, но не хотел напрасно тревожить мать

и потому уклончиво сказал:

– Я задержался у мистера Уиппла.

Затем юноша передал матери свой разговор с экс-президентом. Она обрадовалась услышанному и охотно подписала закладную на тридцать долларов. Как и все матери, миссис Питкин была уверена, что ее ребенку повезет.

Ранним утром следующего дня Лем отнес документ мистеру Уипплу и получил тридцать долларов минус двенадцать процентов заемных. Затем на станции он купил билет до Нью-Йорка и стал ждать поезда.

Наш герой смотрел в окно вагона на мелькавшие пейзажи Новой Англии, как вдруг услышал чей-то голос: «Газеты, журналы, популярные романы. Не желаете почитать, мистер?»

Перед Лемом стоял юноша с честным и открытым лицом, продававший книги и журналы.

Нашему герою хотелось поговорить, и он обратился к книгоноше.

– Я не большой любитель романов, – сказал он. – Моя тетка Нэнси как-то раз давала маме почитать один роман, но мне он не понравился. Я люблю факты, люблю узнавать новое.

– Я и сам не охотник до чтения, – отвечал молодой человек. – А куда вы едете?

– В Нью-Йорк, попытать счастья, – откровенно признался Лем.

– Ну уж если вы не сколотите состояние в Нью-Йорке, вы нигде больше не разбогатеете, – отозвался его собеседник. И с этими словами он двинулся дальше по вагону, вовсю расхваливая свой товар.

Лем снова погрузился в созерцание пейзажей. Но ему снова помешали – на сей раз это был модно одетый молодой человек, который подошел к нему и поздоровался.

– Это место занято? – осведомился незнакомец.

– Насколько мне известно, нет, – дружески улыбнулся ему Лем.

– Тогда, с вашего позволения, я его займу, – сказал его шикарно одетый собеседник.

– Пожалуйста, – отозвался Лем.

– Вы, как я полагаю, из провинции, – учтиво продолжал тот, устроившись в кресле рядом с ним.

– Да, я живу неподалеку от Беннингтона, в городке Оттсвилл. Вы там когда-нибудь бывали?

– Нет. Вы, наверное, едете в большой город на каникулы?

– Нет. Я уехал из дома, чтобы разбогатеть.

– Прекрасно. Надеюсь, вам повезет. Кстати, мэр Нью-Йорка – мой дядюшка.

– Правда? – изумленно воскликнул Лем.

– Да. Меня зовут Веллингтон Нейп.

– Рад с вами познакомиться, мистер Нейп. Меня зовут Лемюэл Питкин.

– Вот как! Моя тетка вышла замуж за Питкина. Возможно, мы родственники.

Лема весьма обрадовало предположение, что он, сам того не ведая, может быть родственником мэра Нью-Йорка. Он решил, что, судя по одежде и вежливым манерам, его новый друг богат.

– Вы бизнесмен? – спросил он Нейпа.

– Видите ли, – последовал ответ его собеседника. – Я скорее человек досуга. Отец оставил мне целый миллион, и поэтому я не испытываю необходимости трудиться.

– Целый миллион! – выдавил из себя Лем. – Господи, да это же десять раз по сто тысяч долларов.

– Именно, – энтузиазм Лема вызвал у Нейпа улыбку.

– Это же куча денег! Мне было бы достаточно и пяти тысяч.

– Боюсь, что мне пяти тысяч хватило бы ненадолго, – сказал с дружелюбной улыбкой Нейп.

– Господи, да где же взять такие деньги, если тебе их не оставили в наследство?

– Это нетрудно, – сказал незнакомец. – Лично я заработал ровно столько за день на Уолл-стрите.

– Не может быть!

– И тем не менее это так. Можете мне поверить.

– Я бы с радостью и сам немножко подзаработал, – тоскливо сказал Лем, вспомнив о закладной на дом.

– Чтобы делать деньги, нужно иметь деньги. Если бы у вас сейчас были какие-то наличные…

– У меня чуть меньше тридцати долларов, – сказал Лем.

– И все?

– Да, все. Мне пришлось дать долговую расписку за них мистеру Уипплу.

– Если это все ваши деньги, то берегите их хорошенько. Как эти ни печально, несмотря на все усилия моего дяди мэра, в Нью– Йорке по-прежнему полно мошенников.

– Я буду осторожен.

– Вы держите деньги в надежном месте?

– Я их не прятал, потому что потайной карман – первое, куда залезает вор. Я держу их просто в кармане брюк, ведь никому не придет в голову, что там могут быть деньги.