Текст книги "За все надо платить (СИ)"
Автор книги: Наталья Чеботок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 47 страниц)
Глава 35
Просидев всю ночь в камере изолятора предварительного содержания, Виктор Набутов успел о многом подумать, ибо времени для этого было предостаточно. Он понял, что последние семь лет изменили все безвозвратно. И его самого изменили. Набутов прошлых лет был гораздо мягче, добрее, порядочнее. Он любил жену, дочь, имел много друзей, приятелей, владел компанией. Ему принадлежал весь мир, а что сейчас у него есть? С грустью Виктор понял, что единственным богатством у него была только Маруся. Старшая дочь отказалась от него, его имени, лишила компании. Жена оказалась такой дурой, с которой он не будет жить ни при каких обстоятельствах. И вот это то, к чему он пришёл за сорок три года своей жизни? Жалкий результат, ничего не скажешь. Почему так вышло? Наверное, потому что не стоило делать многих ошибок раньше. Нужно было остановиться, подумать, а не бросаться с головой в приключения. Заскучал, да, приелась размеренная жизнь? Вот теперь у него полно приключений, только счастья это не принесло. Странно, да? Ты же сам этого добивался, так почему недоволен? – корил себя Набутов, но почему-то признание своей вины не снимало тяжесть в груди. Что с ним? Сердце? А есть ли оно, и может ли болеть? Всю ночь Набутов говорил сам с собой, пожалуй, никогда ещё он не был так честен и откровенен.
Утром в камеру зашёл конвойный:
– Задержанный Набутов, вас вызывают на допрос.
Виктору надели наручники и отвели в кабинет следователя.
– Присаживайтесь, – предложил находящийся в кабинете мужчина. – Меня зовут Кулешов Максим Владимирович, буду вести ваше дело.
Набутов расположился напротив следователя. Они были ровесниками, во всяком случае, выглядели практически одинаково.
– Расскажите мне, что послужило поводом вашей агрессии в адрес Набутовой Анны Сергеевны?
Виктор с удивлением слушал Кулешова, его речь была странной.
– Я обнаружил пропажу денег из сейфа. Кроме жены, их никто не мог взять.
Сидевший напротив Кулешов бесстрастно записывал слова Набутова:
– У вас не общий бюджет? Разве это может послужить поводом для нанесения побоев жене?
– Может! – отрезал Набутов, не собираясь спорить со следователем. – Накануне этого было совершено нападение на мою дочь от первого брака. Я уверен, что Анна наняла кого-то для этой цели и оплатила все это моими деньгами.
– Ваша жена не ладила с вашей дочерью?
– Нет, Геля ненавидела Анну, а та платила ей тем же.
Кулешов быстро глянул в сторону Набутова, а потом отодвинул от себя протокол:
– Виктор Владимирович, вы могли сообщить об этом в полицию. Зачем самому брать правосудие в свои руки? Вас никто не наделял такими полномочиями.
Виктор неловко дёрнулся, наручники натирали запястья, было жутко неудобно.
– Я сильно разозлился, когда увидел, что в сейфе не хватает большой суммы денег. Сразу стало понятно, кто их взял и для чего. Из-за Анны распался мой первый брак, дочь не желала со мной общаться. Я жил в таком напряжении, и когда понял, что жена наняла кого-то убить мою дочь, я сорвался. Вы бы смогли сдержаться? – с горечью спросил он Кулешова.
Максим Владимирович ничему не удивлялся, в его кабинете в свое время побывало столько людей, он стал свидетелем многих семейных драм, достал тысячи скелетов из шкафов, что ко всему привык. Как бы цинично это не звучало.
– Видите ли, Виктор Владимирович, я предпочитаю законные методы решения проблем. – Неопределённо ответил Кулешов и добавил чуть позже: – За вас внесли залог, и я отпускаю вас сейчас под подписку о невыезде.
– Кто? – вскинулся Набутов. Жена заплатить не могла, у неё нет денег да и не до того ей сейчас. Дочь тоже палец о палец не ударит, чтобы помочь отцу.
– Цветков Вадим Игнатьевич. – Коротко ответил следователь и с тоской подумал, что покровитель Набутова не даст ему нормально вести дело.
– Подпишите здесь, – Кулешов подсунул задержанному протокол допроса, а потом подписку о невыезде. – Можете быть свободны, но из города прошу никуда уезжать. – Следователь убрал документы в папку и, дождавшись, когда Набутов покинул его кабинет, набрал номер Якушева. – Да, ты был прав Иван. Он подозревает, что жена наняла кого-то. Угу, ищите с Робом. Нет, нелегко нам всем придётся, за Набутова вступился Цветков. Хорошо, жду весточки. – Максим Владимирович откинулся на спинку стула: не любил он такие дела. Бытовое насилие так часто встречается в повседневной жизни, но гораздо хуже, когда у таких агрессоров находятся покровители вроде Цветкова. С ним тягаться практически невозможно. В его арсенале деньги, власть, связь с сильными мира сего. К гадалке не ходи, ясно же, что он будет постоянно вмешиваться в ход дела. Вот чёрт, надо же было так попасть!
Максим достал из кармана пачку сигарет и закурил. Нужно ждать, что смогут найти Иван и Роберт.
Набутов вышел из отделения, где его ожидал Цветков.
– Садись в машину, – резко сказал тот Виктору.
Оказавшись в салоне, Набутов сел удобнее, приготовившись к гневу Цветкова. И предчувствие его не обмануло.
– Что ты творишь, Витя? – набросился Вадим Игнатьевич на Набутова. – Ты понимаешь, что твоя репутация должна быть безупречной??? А ты избил жену!! Да избиратели, особенно женская половина, на куски тебя разорвут.
Виктор молчал, добавить к словам Цветкова он ничего не мог.
– Я тут из кожи вон лезу, чтобы подготовить избирательную кампанию, а ты… Я уже выдвинул твою кандидатуру, мы проводим агитацию, а ты на корню губишь наши планы. – Цветков выругался, отводя душу. – Ты все испортил!
– Знаю, – признал свою вину Набутов. – Но я не мог иначе.
– Мог, Витя, мог. – Устало сказал Цветков. – Сколько раз я тебе говорил, никогда не поддавайся эмоциям, подумай прежде, чем что-то сделать. А ты не захотел, привык действовать импульсивно.
И с этим был согласен Набутов, но сил спорить не было. Хотелось оказаться дома, принять душ, чтобы смыть с себя запахи изолятора, отдохнуть, а завтра поехать в больницу к Геле. И пусть она не обрадуется его визиту, но он хотел убедиться, что дочь в порядке.
Цветков довез Набутова до дома и уехал.
Стоило Виктору переступить порог, как на него как ураган налетела Маруся:
– Папочка, где ты был?
Степанова вышла навстречу Виктору Владимировичу и попыталась увести девочку, но Маруся крепко обнимала отца и не хотела расставаться с ним.
– Ласточка, папе нужно было срочно уехать по делам. Дай мне полчаса, я приведу себя в порядок и приду к тебе.
Маруся обиженно надула губы:
– Мне это не нравится. Мама куда-то уехала, даже не попрощавшись со мной. И ты не хочешь меня видеть, да?
Набутова поразили слова дочери: кто вбил в голову ребёнка такие мысли? Подняв девочку на руки, он сказал:
– Ну что ты такое говоришь, дочка. Мы с мамой очень любим тебя и никогда бы не покинули. Маме тоже пришлось уехать на какое-то время.
Девочка прижалась к отцу.
– Это не из-за того, что я её обидела? – шепнула она.
Виктор погладил дочь по голове:
– Конечно, нет. Мама на тебя не обиделась, ты же знаешь, что в семьях так бывает, люди ссорятся, время от времени.
Набутов ужаснулся тому, что натворил. Анна не только была его женой, пусть не любимой, не нужной. Главное, она была матерью его дочери. И случись с ней что-то, Маруся никогда бы его не простила. Потерять ещё и её? Нет, он не был к этому готов. Вторую дочь он потерять не может!
Оставив Марусю с Людмилой Ивановной, Виктор поднялся на второй этаж. Сначала душ, потом обед.
Весь вечер он провел с дочерью, отвлекая её от грустных мыслей.
На следующий день после обеда, Набутов отправился в больницу. По пути он купил букет тюльпанов, фрукты, сладости. Найдя палату дочери, Набутов постучал в дверь и, дождавшись ответа, открыл дверь:
– Здравствуйте, я к Ангелине.
Девушка лежала на кровати в наушниках и не слышала ничего. Виктор подошел к кровати дочери и посмотрел на девушку. Ангелина вздрогнула, увидев отца, и выдернула наушники:
– ЧТО вы здесь делаете? – со злостью спросила Геля.
– Приехал проведать тебя. – Виктор поставил пакет на стул. А букет положил на тумбочку. – Выйдем в коридор? – предложил мужчина.
Ангелина поднялась с кровати, обулась и вышла из палаты. Набутов не отставал от неё. В холле они сели по разные стороны дивана.
– Геля, как ты себя чувствуете? – голос Набутова ударил по ушам Соболевской. Резко и неприятно.
– А какое вам до этого дело? – ответила девушка и на Набутова, словно повеяло холодом.
– Ты моя дочь. – Просто сказал мужчина. – Я волновался, это очевидно.
– Да неужели? – не скрывала своего сарказма девушка. – И вы не имеете никакого отношения к нападению?
Набутов отшатнулся: так вот кого она подозревает? Это было больно слышать!
– Нет, не имею. – Возмущенно ответил Виктор. Да что с ней такое, не может же Геля и в самом деле подозревать в покушении родного отца?
Ангелина долго смотрела на Набутова и почему-то поверила ему. Не было никакого объяснения этому, но интуиция подсказывала ей, что вины Набутова в этом происшествии нет.
– Что бы ты обо мне не думала, Ангел, – Виктор заметил, как дочь поежилась от такого обращения, и продолжил, – но я очень люблю тебя. Никогда бы не сделал чего-то, что могло навредить и причинить тебе боль.
Геля хмыкнула и с иронией посмотрела Набутова, тот проигнорировал это и продолжил свою речь:
– Я знаю, как ты ко мне относишься, но мне хотелось, чтобы ты сама поняла – от меня никакой угрозы для тебя нет.
Геля пожала плечами:
– Ну, положим, от вас нет, а от вашей жены есть.
– Анна больше не причинит тебе зла. – С убеждением сказал Виктор, уверенный, что так и будет.
– Ну-ну, – скептично выдала Геля. – Вы бы не были так уверены в своей жене, Виктор Владимирович. Зная вашу Анну, от неё всего можно ожидать, любой подлости.
– Геля, – Виктор придвинулся ближе и взял дочь за руку: – ты веришь, что я не виноват? – ему необходимо было убедиться в этом.
Посидев с задумчивым видом несколько минут, девушка кивнула:
– Как ни странно, но да.
– Спасибо, – с облегчением улыбнулся Виктор. Его лицо стало менее напряженным.
Скривив губы, девушка выдернула свою руку:
– Раз уж вы не убили меня сразу, как только я отобрала ваши акции, которыми вы ТАК дорожите… То сейчас и подавно не сделаете этого.
Ангелина испытывала странные чувства. Она столько лет не сидела рядом с отцом, он не держал её за руку. Господи, да они даже нормально не говорили с тех самых пор. Только обидные, злые слова кидали в адрес друг друга. Как она скучала по тому времени, когда могла сесть рядом с отцом, обнять его, прижаться к его плечу и говорить обо всем на свете. Когда ты чувствуешься себя ребёнком, пришедшим к отцу, хочется чувствовать себя защищенной. Ведь рядом с тобой находится он… Папа, папка, папуля… А ты его маленькая девочка, которую он никогда не обидит и накажет любого, кто посмеет причинить боль его маленькой принцессе, поможет распутать клубок проблем, неожиданно возникший в твоей жизни, даст правильное направление, в котором нужно двигаться дальше, чтобы преодолеть все препятствия на жизненном пути. Мозаика из прошлых воспоминаний предстала перед глазами Ангелины, и она оцепенела. Как же это было давно, в прошлой жизни, а может и не с ней? С трудом сдерживая слезы от таких простых и необходимых чувств к папе, Геля вскочила с дивана:
– Спасибо за визит, Виктор Владимирович, – и, не оглядываясь, девушка побежала по коридору, давясь слезами. Только бы успеть добежать, только бы не заплакать по дороге.
Набутов в недоумении сидел на диване, глядя в след дочери, а потом обхватил голову руками. На какую-то долю секунды он почувствовал, что та каменная стена, которой отгородила себя Ангелина от него, исчезла, и рядом с ним вновь сидела его дочка, а не холодная госпожа Соболевская. Ему очень хотелось в это верить, более того, он понимал, что сильнее этого желания у него вряд ли какое еще появится. Достучаться до сердца Гели, вернуть дочь, понять, что тебя простили – единственное, что ему хотелось сейчас больше жизни.
Закрывшись в санитарной комнате, Геля плакала. Горько и отчаянно. Как же ей надоело показывать всем свою бесчувственность, притворяться равнодушной и холодной. Это все игра, это не настоящая она. Геля живая. Ж и в а я! Но позволить себе стать прежней, дать врагам увидеть себя ТАКОЙ, она не могла. Это означало, что ты даешь им оружие, которое они применят к тебе рано или поздно. А так рисковать Ангелина себе позволить не могла, не имела права. А потому, она сейчас избавится от боли в сердце, вытрет слезы и снова станет той суровой Ангелиной, которую увидели когда-то близкие ей люди после возвращения во Владивосток.
Ангелина достала мобильный телефон и набрала номер мужа. Ей было необходимо поговорить с ним, но она слышала лишь длинные гудки. Дима не хочет с ней разговаривать. Через пару минут пришло смс сообщение: «Дай мне время, я сам тебе позвоню».
Коротко и ясно, Димка обижен и не хочет с ней говорить, но как же обидно и больно. Невероятно больно. Она же не хотела причинить ему боль, но сделала это. Виновата, и это хороший и болезненный урок на будущее.
Вернувшись в палату, Ангелина отдала пакет и цветы соседке, а сама спустилась в отделение нейрохирургии. Корнилова девушка нашла в холле, он сидел на диване.
– Петр Сергеевич, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась девушка.
– Лучше, – улыбнулся мужчина, глядя на Соболевскую. – А вы?
– И мне тоже лучше. – Геля опустилась на диван рядом с охранником.
Они немного помолчали, переглядываясь и улыбаясь. Говорить не хотелось, но и расходиться по сторонам желания тоже не было. Произошедшее с ними будто объединило их.
В холле появилась женщина лет сорока и двое подростков:
– Папа! – они направились в сторону Корнилова.
– Я пойду, – Ангелина поспешила оставить семью Корниловых.
Идя по коридору, девушка встретила сильно избитую женщину. Блондинка со спутанными волосами шла, держась за стенку. Сгорбившись словно старуха, женщина прятала лицо от людей. Являлась ли женщина красивой, понять было невозможно: все оно было в кровоподтеках, опухшее. Жалея избитую женщину, Геля недоумевала – кто мог так обойтись с ней? Ведь она чья-то дочь, сестра, мать.
Женщина увидела её и остановилась. Ангелина направилась к ней:
– Вам помочь?
– Нет, – тихо проговорила женщина, – я сама справлюсь.
– Как хотите, – Геля направилась к выходу из отделения, не зная, что её спину прожигает взглядом полным ненависти женщина, которой она так хотела помочь.
Анна Набутова не ожидала увидеть в коридоре отделения Ангелину, от шока у не перехватило дыхание. А эта идиотка, вся такая добренькая и хорошая, ещё и помощь свою предложила! Гадина! Это же из-за этой избалованной дряни муж избил её. Как же ей хотелось устранить дочь Виктора! Наверняка Фикса уехал уже далеко и теперь не станет заканчивать начатое. Ладно, она сама постарается справиться, не нужен ей никто. Не зря судьба свела их вместе в одной больнице. Через пару дней, как ей станет чуть легче, Анна приступит к своему плану. Ангелине не поздоровится!
Дмитрий чувствовал себя разбитым и морально уставшим. То давнее чувство, от которого он все это время пытался избавиться, вылезло снова. Он не любим и никогда любим не будет. Рядом с Гелей должен находиться другой человек, тот, к которому она испытывает не жалость и благодарность за хорошее к себе отношение, а любовь. И это не он, Димка, преданный и готовый ради любимой на все. Даже на то, чтобы постоянно и неосознанно быть сравним с тем, кто оставил на сердце след и кто и сейчас, пусть и неосознанно присутствует в жизни Гели. Дима надоело, куда не посмотришь, кругом влюбленные парочки. На улице, в автобусе, даже в больнице они были! Да что говорить, и в его доме была такая пара – отец и Лиана Германовна. Стоит посмотреть, с каким трепетом они относятся друг к другу, как в груди разрастается ком. Зависть, вот из чего состоит этот ком. Безумно хочется, чтобы и тебя так любили, смотрели с восторгом, тянулись всем сердцем. Но в их случае с Гелей это невозможно. С каждым днем надежда на счастье с женой тает.
Вчера, после оговорки Ангелины ему стало горько и больно. Он знал, что это случайность, но проявлять понимание больше не было сил и желания. Кто это оценит? Геля? Ему самому смешны какие-то ожидания, этого никогда не будет. Но сердце не желало принимать правду: Геля его никогда не полюбит!
И плевать, что ему до дрожи хотелось этого! Разве он ничем не заслужил хоть капельку любви? Хотя бы малую крупицу того чувства, которое Ангелина испытывает к Спиридонову? За что она вообще его любит? Разве он был рядом, поддерживал её, отдавал всю свою нежность? Нет, он был далеко, жил своей жизнью, а она… Она все равно его любит! Черт возьми, это несправедливо! Дмитрий с силой ударил рукой по стене. В груди жгло так, что хотелось закричать в голос. Но нельзя, снова надо держаться, показывать всем, что все хорошо. Жена вон забрасывает его сообщениями, просит прощения, звонит постоянно, а ему не хочется с ней говорить. Совсем. Вот и сейчас пришло очередное сообщение: «Пожалуйста, прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Ты же знаешь, как ты мне дорог. Я скучаю, ты нужен мне, Дим». Нужен, нелепое какое слово, да? Нужен для чего? Чтобы вновь безропотно быть рядом, поддерживать во всем, зная, что в её голове и сердце другой мужчина? Нет, не готов он вновь видеть жену и говорить с ней. Да, он скучал, Геля ему необходима как воздух, но правда заключалась в том, что она без него спокойно могла прожить. Это было горько осознавать, но смириться надо. И пока он не найдет в себе сил, чтобы встретиться с женой, он так и будет сидеть дома. Надевать сейчас маску все понимающего Димы он не мог.
Якушев приехал к Кулешову вместе с Робертом. Максим разлил коньяк в стаканы:
– Ну что товарищи сыщики, нашли что-нибудь?
Янковский вытащил из кармана рубашки листок и помахал им в воздухе:
– Пляши! – широко улыбнулся Роберт: – Мы сделали детализацию звонков госпожи Набутовой за последние два месяца.
– Не томи, Роб! – Максим залпом выпил коньяк и подался вперёд, подушечки пальцев покалывало, как всегда было, когда в деле появлялась серьёзная зацепка. – Что там было?
Янковский поддразнил старого приятеля:
– Откуда ты знаешь, что мы что-то нашли?
Кулешов зарычал:
– Роберт, если не скажешь, я что-нибудь с тобой сделаю!
Янковский захохотал в голос, но быстро успокоился.
– Нашли несколько звонков на один интересный номер.
– Чем же он интересен? – Максим закурил, выпуская дым кольцами.
Якушев достал другой листок, но в отличие от Роберта, не стал им трясти.
– Номер зарегистрирован на Борисова Сергея Викторовича, дважды судимого за разбойные нападения и кражи, а ныне находящегося на свободе.
Кулешов довольно потер руки:
– Вот это сюрприз. Откуда у жены бизнесмена могут быть такие знакомые?
Роберт хмыкнул:
– Оттуда, Максимка, Борисов и Бровкина, ныне Набутова росли в одном дворе, а раньше их связывали близкие отношения. Попросту говоря, они бывшие любовники.
– Вы и это смогли выяснить? – изумился Максим.
– А то! – довольно ухмылялся Янковский. – Долго ли умеючи?
– Хакер ты недоделанный, смотри мне осторожнее там, а то снова придется вытаскивать тебя из неприятностей. – Слегка пожурил приятеля Кулешов.
Янковский деланно обиделся:
– И чего это я недоделанный? Я хакер и есть. А если серьёзно, поговорили кое с кем и все выяснили. По своим каналам. – Подмигнул мужчина.
Якушев не вступал в беседу, он тщательно изучал протокол допроса Набутова и подытожил в конце:
– У меня госпожа Набутова подозреваемая, а у тебя потерпевшая. Удивительно, правда?
– Чего только не бывает на свете, – Максим разлил коньяк и поднял стакан: – Выпьем за то, чтобы все дела расследовались так быстро!
– Поддерживаю, – Якушев поднял свой бокал, а следом откликнулся Роберт.
– Когда поедешь к Набутовой? – спросил Якушев Максима.
– Завтра.
– И я хотел завтра ехать.
Роберт иронично протянул:
– Тяжелый день предстоит госпоже Набутовой.
Мужчины хохотнули и стали допивать коньяк. Разошлись они только вечером.
Дмитрий ночью сидел на кухне. Родители ещё днем заметили его потухший взгляд, уход в себя и не желание делиться тем, что его беспокоит. На все расспросы молодой человек отвечал, что с ним все хорошо.
Матвей не верил этому и решил поговорить с сыном по душам. Оставив Лиану в спальне, мужчина пришел на кухню и закрыл за собой дверь.
– Давай поговорим, Дима.
– О чём? – рассеянно отозвался молодой человек.
– Сын, ты со вчерашнего дня выглядишь подавленным. Поругался с Гелей?
– Нет, – вяло отмахнулся от слов отца Дима. – Мы разве когда-нибудь с ней ругаемся?
– У, как все запущенно, – Матвей достал из холодильника бутылку водки, колбасу, сыр.
Приготовив бутерброды, Соболевский старший сел рядом с сыном.
– Рассказывай, что случилось.
Дима нехотя поделился с отцом своими сомнениями, мыслями.
Матвей внимательно выслушал сына, а потом сказал:
– Дим, поговорим серьёзно. Ты же знал, что Геля тебя не любит?
– Знал, – подтвердил Дмитрий слова отца.
– Тогда тебе нужно набраться терпения. Сейчас твоей жене не до любви. Ну, ты сам подумай, она вернулась в город совсем с другой миссией – мстить. Тут всколыхнулись старые чувства: и к отцу, и к бывшей любовнице Набутова и к своему бывшему парню.
Дима тяжело вздохнул, потер подбородок:
– Устал я уже ждать. Силы кончились.
Дмитрий смотрел в окно, не реагируя на то, что отец разливал водку в стаканы и двигал ближе тарелку с бутербродами к сыну.
– Выпей. Молодец, – одобрительно кивнул Соболевский старший. – Никогда не думал, что ты готов сдаться и выбросить белый флаг. Это на тебя не похоже, сын.
До Дмитрия долетали слова отца, но не задевали его совершенно. Даже возражать не хотелось. С безразличием он ответил:
– Значит, ты ошибался на мой счёт.
– Нет, не мог я так ошибаться. – Матвей видел, как плохо его сыну, но чем ему помочь – не знал. Все чувства Димы были понятны отцу, он и сам не раз испытывал подобное. Отчаяние поселяется в душе, и ты не можешь с ним бороться.
– Послушай меня. Думаешь, когда мы с Лианой вновь встретились, а потом стали встречаться, нам было легко? Лиана была недоверчивой ко всему, чтобы я не делал или говорил. Она боялась всего, я даже голос повысить не мог в её присутствии, она сразу замыкалась в себе. Мы с ней вместе по осколкам восстанавливали то хрупкое доверие, которое потом переросло в крепкое чувство. Иногда у нас не получалось и я, отчаиваясь, опускал руки, но…. Я знал, ради чего мы это делаем, и снова шел дальше, преодолевая все преграды.
– И ради чего же? – Дима пил водку и, не закусывал, слушая отца. Легче не становилось, спиртное не помогало забыться.
– Ради любви, Дмитрий. Все только ради неё. – Матвей настойчиво вкладывал в руку сына бутерброд, но тот отнекивался.
– Ради любви? – горько усмехнулся Дмитрий. – А есть ли она?
– С ума сошёл? – Соболевский старший разозлился на сына. – Есть, ты же сам любишь Гелю и это не мимолетное чувство.
– Это ты МНЕ говоришь о моих же чувствах? – скривил губы Дмитрий.
– Да, тебе! Геля похожа на Лиану, а жена долго не могла мне довериться. Мы стали встречаться, но в то время я знал, что Лиана не любит меня.
– Серьёзно? – Дима перевел замутненный взгляд на отца. Неужели он жил с ней и знал, что жена не любит его?
– Да, Дима. Между нами было много разных чувств: влюбленность, страсть, даже дружба, а вот любви не было. Она пришла гораздо позже.
– Когда? – спросил Дмитрий, подперев подбородок рукой. Разговор увлек его.
– После того, как стало известно о беременности Лианы, в один из вечеров, она подошла, села рядом и сказала, что поняла, что тоже любит меня. Мы долго говорили обо всем, перестали скрывать друг от друга свои страхи, неуверенность. И Лиана сказала, что именно сейчас стала испытывать ко мне любовь, а не быть просто благодарной за помощь, за тепло и ласку, которые я ей дарил.
Дмитрий фыркнул:
– Думаешь, все дело в том, что у нас нет детей?
– Нет, я не о том. Если бы я сдался раньше, у нас бы сейчас ничего не было. Ни семьи, ни Захара, ни любви, которая и скрепила всех нас.
Где-то в глубине души Дмитрий был согласен со словами отца, но боли это не уменьшали.
– Я и не собирался сдаваться, – Димка помолчал и добавил: – просто мне сейчас плохо.
– Терпи! – Матвей хлопнул сына по плечу: – Мы, Соболевские, всегда крепки духом. – Мужчина подмигнул сыну, а Димка в ответ улыбнулся отцу. Не широко, всего лишь поднял уголки губ вверх, но это было лучше, чем видимое до этого безразличие.
Отодвинув водку и тарелку с бутербродами, Дмитрий поднялся из-за стола.
– Ладно, спасибо за разговор, папа. Пойду я спать. – Молодой человек ушел к себе.
– Иди, сын. – Матвей остался на кухне один, размышляя о том, что из-за собственного упрямства он сломал жизнь своему сыну. Не нужно было настаивать на свадьбе детей, стоило прислушаться к словам Лианы. А он упрямился, и чего добился? Сын страдает.
Матвей убрал со стола, умылся и зашел в спальню. Юркнул к жене под одеяло и обнял её. Лиана не спала, ждала его.
– Совсем ему плохо?
– Да, – Матвей тяжело вздохнул:
– Нужно было тогда послушать тебя, когда ты отговаривала меня не настаивать на свадьбе Гели и Димы.
Лиана не стала говорить, что предвидела этот результат. Женщина прижалась щекой к руке мужа, которой он поглаживал её плечо и сказала:
– Они справятся.
– Надеюсь, – шепнул мужчина. – Если я в следующий раз буду настаивать на своем, упрямиться и спорить, огрей меня чем-нибудь тяжелым, хорошо?
Лиана негромко засмеялась:
– Договорились. Спи, давай.
– Уже, – и вскоре раздалось ровное дыхание Матвея.
Лиана уснула позже, решив, что обязательно поговорит с дочерью на днях. Хватит уже мучить Димку, пусть разбирается в себе.
Утром капитану Якушеву позвонил лечащий врач Спиридонова.
– Егор Васильевич ночью ненадолго пришел в себя.
Якушев тут же спросил:
– Можно его допросить?
Доктор не скрывал своего неодобрения:
– Сейчас он спит, не стоит его беспокоить. Дайте ему пару дней, чтобы окончательно прийти в себя. Он ещё слишком слаб.
Якушев не слушал аргументов врача.
– Чем раньше мы узнаем, как все было, тем быстрее мы поймаем преступника. Я приеду после обеда.
– Хорошо. – Не попрощавшись, доктор положил трубку.
После процедур Ангелина спустилась в реанимацию и, увидев плачущих родителей Егора, почувствовала, как сильно сжалось сердце от чудовищного предчувствия:
– ЧТО????
Лидия Владимировна улыбнулась сквозь слезы:
– Егор пришёл в себя.
Геля выдохнула:
– Слава Богу!
Одной тяжестью на душе меньше. Если бы с Егором что-нибудь случилось, она бы себе этого никогда не простила.
Вернувшись в палату, Ангелина собрала контейнеры в пакет. Туда же сложила и вещи. Димка сегодня приедет или по-прежнему будет игнорировать её?
Через час в палату заглянул Дмитрий, и Геля бросилась к нему. Обняла, поцеловала:
– Привет, я соскучилась!
Дмитрий отстранился от жены и просто взял старый пакет с вещами и вышел из палаты. Геля была в растерянности. Неужели Димка, такой любящий, понимающий не простил маленькой оплошности? Неужели из-за этой ерунды разрушится их семейная жизнь? Раньше бы Геля даже подумать про такое не могла, а сейчас… Сейчас все изменилось. Неужели все, что связывало их с Димой, уходит безвозвратно?
