Текст книги "Девочка по имени Зачем (СИ)"

Автор книги: Наталья Юнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Единственное, чего мне хотелось после расправы с гнездом и душем, так это домой. В общем-то, куда угодно, главное не здесь. Полуживые бабки в палате начали на меня странно коситься, можно подумать они мылись в этом душе. Им вообще меня благодарить нужно, ибо душ поменяли на приличный, и сами бабуськи из лежачего положения перекочевали в полусидячее. Видимо мой истеричный крик оказал на них целебное действие, но старшее поколение оказалось неблагодарным. Кое-как терпела их взгляды и наконец, на пятый день пребывания в этом дурдоме, мне удалось выбраться подальше от палаты. Сил, если честно, было мало, но очень хотелось сменить обстановку и, конечно, вдохнуть свежий воздух. Никогда не любила весну, никаких птиц и природы я не замечала, да и мамы весной не стало. А вот сейчас смотрю на улицу, чистое небо и словно никогда этого не видела раньше. То ли болезнь действует, то ли что-то поменялось, но сейчас мне безумно нравится то, что я вижу. Руки так и тянутся рисовать.

– Привет.

Оборачиваюсь на голос и вижу перед собой хорошенькую девочку лет семи. Пальтишко в яркий цветочек, резиновые сапожки и огромная сумка для художки, закрывающая почти всю девочку. Стоит и смотрит, словно знает меня.

– Привет. Мы знакомы?

– Ну, я тебя точно знаю. Ты рисуешь у нас в школе по понедельникам, средам и пятницам. Теперь понятно почему не ходишь, ты заболела. Я Маша, кстати.

– Вот как. А я Ксюша.

– Я знаю. Твои работы висят на почетном месте, там и фамилия написана.

– Какая ты осведомленная.

– Нет. Просто внимательная. А тебе можно быть на улице?

– Вряд ли, но в палату не хочется.

– Я есть хочу, тут столовка вкусная, пошли туда?

– Тебе, наверное, лучше не находиться со мной рядом, у меня пневмония все-таки.

– Неа. Ты же давно болеешь, значит уже незаразная. Я лучше знаю, у меня папа врач.

– Ну да, детям врачей виднее. А можно нескромный вопрос, почему ты здесь одна?

– К папе на работу пришла. Но еще только три часа, а он в шесть заканчивает. Пойдем, там такие вкусные булочки с корицей, – тянет меня за руку и ведет к столовой.

Хорошо, что в кармане оказалось сто рублей, а то как-то неловко есть за счет ребенка, а булочка действительно оказалась райским наслаждением. Маша без конца что-то говорила, так пролетел почти час. Девочка оказалась не по возрасту умна, порой казалось, что говорю со своей сверстницей. Или я просто тупа для своего возраста…

– Ну как тебе? Только честно, – Маша протягивает один из своих рисунков.

– С точки зрения техники для ребенка, наверное, хорошо. Но чего-то не хватает. Думаю, тебя заставляли это рисовать.

– Как ты узнала?

– Не знаю, шестое чувство.

– Мне вообще не нравится художка, но лучше ходить туда, чем на какую-нибудь гимнастику. А папа все равно куда-нибудь да заставит ходить. Его девиз – надо развиваться. А я дома хорошо развиваюсь, зачем мне еще что-то?

– Ну, одного развития дома недостаточно. Надо и в массы выбираться. Твой папа хочет для тебя лучшего, как и все отцы, – сказала про отца, а самой стало так неприятно. Судя по тому, что девочка говорит только про папу, складывается впечатление, что мамы там вовсе нет.

– Да. Мой папа тоже хочет для меня самое лучшее.

– Ладно, Маш, мне идти надо. Если меня снова не обнаружат в палате, мне конец.

– Давай провожу, нам все равно по пути. Ты же на третьем этаже?

– Да. А ты откуда знаешь?

– Я эту больницу хорошо знаю, я же часто к папе прихожу.

– Ну да.

Казалось, Маша знает все закоулки этого ужасного места. Проводив меня до отделения, она попрощалась. Я же пообещала девочке встретиться на нашем общем художественном поприще. Не успела я войти в палату, как меня тут же отловила медсестра, наказав срочно явиться к врачу. Быстро сняла с себя верхнюю одежду и натянула тапочки. Стою около ординаторской, а у самой ноги подкашиваются, и сердце стучит так, словно еще чуть-чуть и выскочит. Немного отдышавшись, решила, что нечего бояться, и вообще попрошу меня выписать.

– Анастасия Николаевна, вы меня звали?

– Ну, хоть ума хватило переодеться. А ты вообще в курсе, что нарушаешь больничный режим?! Тебе сколько раз надо сказать, чтобы ты уяснила, что надо лежать в палате??? Тебя только перевели из ОРИТ, неужели это так сложно понять?

– Выпишите меня домой, пожалуйста.

– Ты в своем уме? Какое домой?! Вон с глаз моих, и чтобы я этого больше не слышала. Такой ужасной пациентки у меня сто лет не было. Душ сломала, палату на уши подняла, еще и вздумала уйти с таким диагнозом. Кыш в кровать.

– Такой душ не грех было сломать, а ваших бабок я вообще на ноги подняла. Они, наконец, перестали только лежать и портить воздух. Выпишите меня, заявление я напишу.

– Ксения, это не шутки. Никуда я тебя не отпущу. Иди в палату. Ни слова больше.

– Ну и пожалуйста, я просто так уйду тогда. У вас здесь не больница, а черт знает что. И медсестры ваши вообще ничего не умеют. У меня задница вся в шишках и синяках, уже и не присесть, а про вены я вообще молчу, – прокричала я на одном дыхании и быстро покинула помещение.

Ну почему слова вылетают прежде, чем я подумаю? Ляпнула, а теперь стыжусь своего всплеска. Медсестра Лена вообще душка, попу мне йодом помазала, а я такое сказала. Как же гадко на душе, нужно срочно извиниться. А потом все же уйти. Беру мобильник, набираю номер Марины – занято. Набираю снова – ответ такой же.

– Хорошо, Марин. Прямо сейчас приезжай. За детьми нужен глаз да глаз, – оборачиваюсь, а передо мной стоит тот самый врач. Марина, дети… Это что, снова обо мне? Еще и наябедничал Марине?

– Здравствуй, зайчуша. Снимай трусы.

Глава 3

Сергей

– Ну что, вылечил очередную пациентку? – интересуется Маша, как только я сажусь в машину.

– Нет. Она оказалась на редкость тяжелым случаем, – подумать только, взрослая девица и “мужик меня осматривать не будет, вызови врача женщину”. Охренеть, к такому повороту я не был готов. То ли дура, то ли просто выпендривается, еще и натянула на морду одеяло. Детский сад отдыхает.

– Пап, ну может я дома останусь. Не хочу в художку.

– Не обсуждается. Там ты хотя бы под присмотром. В три закончишь и сразу домой. Как придешь, позвони.

– Ладно. А к тете Марине точно нельзя?

– Нет. Там карантин.

Рабочие будни пролетели незаметно. Отсутствие няни частично скомпенсировала занятость Маши, а потом уже и Марина подключилась. Казалось, жизнь налаживается: Маша относительно пристроена, начальство не докучает, впереди выходные.

– Сереж, ну что ты думаешь по этому парню? – отрывает меня от мыслей голос надоедливой коллеги Насти. А что я думаю? Лишь то, что никогда нельзя трахаться с тем, с кем приходиться работать бок о бок. Несколько минут сомнительного удовольствия, а теперь ходи и консультируй ее больных. Так ладно, было бы кого консультировать. Поди из кожи вон лезла, чтоб хоть кого-нибудь найти. Как же, пятница, конец рабочей смены, нужно и о себе напомнить. И непременно необходимо стоять надо мной, слегка тереться об меня бедром и поглаживать плечо.

– Все нормально с твоим парнем. Никакого хирургического вмешательства там не требуется. И ты, как опытный терапевт, могла бы это и так понять. Насть, у нас был с тобой просто секс. Ты же взрослая женщина, все понимаешь, не стоит делать таких явных намеков. Что было, то было. Мне не нужно продолжение. Запись я свою оставлю, а ты, будь добра, вызывай в следующий раз по делу, – Настя отстраняется, чувствую ее тяжелый взгляд спиной.

– Как скажешь, Сережа, только знаешь…

– Анастасия Николаевна, вы меня звали? – прерывает, наверняка, трогательную речь пациентка Насти. Пусть малодушно с моей стороны, но спасибо ей за это.

– Ну, хоть ума хватило переодеться. А ты вообще в курсе, что нарушаешь больничный режим?! Тебе сколько раз надо сказать, чтобы ты уяснила, что надо лежать в палате??? Тебя только перевели из ОРИТ, неужели это так сложно понять? – проорала Настя, выплеснув весь гнев на первую попавшуюся мишень.

Пишу свое заключение, а сам мимолетно вслушиваюсь в разговор. Настя как истинная стерва отчитывает, а девчонка гнет свою линию, и ведь права же. Эти душевые давно пора снести к чертовой бабушке.

Девчонка прокричала пламенную речь на одном дыхании и выбежала из ординаторской. Да уж, как тесен мир. Нет, я, конечно, знал, что подопечную Марины увезли в наши края, но одно дело знать, другое наблюдать воочию.

– Что, Насть, тяжелый случай?

– И не говори. У нее серьезно все, и до выздоровления еще не скоро, а так и норовит куда-нибудь сбежать, хоть привязывай к кровати, ей Богу. Жалко же, молоденькая еще. Ну как ее угомонить?

– Не боись. Останется твоя пациентка на месте. Все. Заключение я написал, по пустякам больше не вызывай. Не злись и не обижайся. Ну, если хочешь, могу принести свое фото и покидаешь в него дротики, лады?

– У меня есть твое фото, между прочим.

– Боги, как все запущено. Ладно, пока, Насть.

Выхожу из ординаторской и направлюсь в сторону сестринского поста.

– Здравствуйте. Тут девушка с длинными волосами только что проходила. В какой она палате?

– В четырнадцатой.

– Спасибо, – на ходу набираю номер Марины.

– Привет, Мариша. Ты со своей деточкой давно разговаривала?

– Привет. Ты о Ксюше что ли? Утром говорили, а что?

– Да ничего. Уйти твоя девочка хочет, не нравится ей здесь, от слова совсем.

– Я ее когда-нибудь прибью. Сережа, задержи ее, пожалуйста, – захожу в палату, взгляд устремляется в сторону девчонки.

– Хорошо, Марин. Прямо сейчас приезжай. За детьми нужен глаз да глаз.

Сбрасываю звонок и смотрю в упор на любительницу зайчиков, а судя по майке с Микки Маусом на любительницу всей живности. Смотреть на нее, по меньшей мере, приятно. Весь ее внешний вид вызывает во мне эстетическое удовольствие: шикарные длинные волосы каштанового оттенка, молочно-белая кожа, и этот чертовски привлекательный слегка вздернутый носик. Красивая. И придраться не к чему, разве что к гематоме на пол-лица вместе с заживающей царапиной. Это что, я ее так приложил? Нет, я бил справа, и эта царапина явно след от кольца, которого я отродясь не носил.

– Здравствуй, зайчуша. Снимай трусы.

– Чего?!

– Трусы говорю снимай, буду оприходовать твою задницу, – тяну руку к резинке штанов, девчонка пятится назад и падает на кровать.

– Вы что больной?

– С утра был здоров. А вот ты жаловалась на шишки на попе, вот и показывай свой шишкин зад.

– Мои шишки спокойно проживут без вас. И вообще, кто вы такой, чтобы трогать меня, еще и Марине ябедничаете?

– Я хирург, – присаживаюсь на кровать поближе к девчонке. – Понимаешь ли, шишки на попе иногда могут нагнаиваться, а закончиться может тем, что твою прекрасную задницу вскроют, а в итоге останется шрам. А шрамы девушек не украшают, даже на попе. Запомнила?

– Запомнила. И про «пьем и писаем, снова пьем и снова писаем» и про шишкин зад. Вы очень убедительны, Сергей, – специально выделяет мое имя.

– Смотри, какая умница, и имя мое знаешь. А скажи-ка мне зайчик, откуда у тебя такой синяк на лице? Только не говори, что это я.

– Ксюша, а не зайчик. И моя щека, ровно, как и мой шишкин лес, ой простите зад, вас не касаются.

– Да, Ксюша тебе подходит. Ксюш, Ксюш, Ксюша, трусики с зайчушей, – девчонка в ту же секунду соскакивает с кровати.

– Знаете что, встаньте с моей кровати, у вас… штаны грязные!

– Неужели ничего другого не смогла придумать, зайчик?

– Хватит меня так называть. Это, по меньшей мере, бестактно. Можете идти со спокойной душой, мои шишки рассосутся. И я никуда не уйду, вы же за этим здесь?

– Будем считать, что да. Так где личико разукрасила?

– Об дверь ударилась. Вам, кажется, пора идти. Тут и так кислорода мало, а с вами и того меньше.

– Какой к черту кислород, детка, тут одни газы. Стоит только зажечь спичку, и мы взлетим прямиком на верхний этаж.

– Вот и отлично, зажигайте огонек, а я как раз отсюда топ-топ, – поднимает руку и демонстрирует пальчиками шаги.

– Слушай, а ты мне нравишься.

– Очень за вас рада. Может, все-таки слезете с кровати? – Ксения скрещивает руки, плотно обхватывая предплечья, так, что белеют костяшки пальцев. Поднимаюсь с кровати и встаю прямо напротив нее, сокращая расстояние между нами. Она едва достает мне до плеч. Не поднимает глаз, стоит и злится, кажется, еще чуть-чуть и убежит. Несколько секунд, она поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

– Это на вас я налетела на дороге?

– На меня.

– Извините. Я только сейчас поняла, что это были вы.

– А за что извиняешься?

– Как за что? Я могла вам жизнь испортить, если бы реально попала под колеса, а вам потом с этим мучиться всю жизнь.

– Не бойся, я не совестливый. Ладно, лечись. Потерпи недельку, а потом домой пойдешь. И да, проветри здесь.

Выхожу из палаты и иду к посту. Беру гепариновую мазь и направляюсь обратно к девчонке. Захожу в палату. Ксения мирно лежит на боку.

– Я уже открыла окно, хотя это бесполезно, эти спящие старушки все равно скоро нагадят. Чего вы так смотрите?

– Когда проветриваешь, из комнаты надо выходить, держи, – протягиваю ей мазь. – Чтобы шишки рассосались.

– Спасибо.

– Жди Марину, и будь послушной девочкой. И окно закрой, до встречи, – покидаю палату и плотно закрываю дверь.

Забавная все же девчонка, и на удивление искренняя, чего явно не хватает большинству женщин. Такие определенно цепляют, без жеманства и прочей лабуды. Подхожу к своему рабочему месту. На стуле чинно восседает Маша.

– Я не понял, ты что здесь делаешь?

– Тебя жду. Не сердись.

– То есть ты мне лапшу на уши навешала, что уже два часа как дома? Ты будешь долго и мучительно наказана, и прекрати лыбиться. Где ты была два часа?

– Тут. Я знакомую с художки встретила, она тут лечится. А потом мы пошли в столовку, я и тебе булочку купила. А знаешь, как она рисует, обалденно, не то, что я, хочу…

– Хватит трындеть. И прекрати есть булки. Ты нормальное что-нибудь ела?

– Да.

– Либо репетируй перед зеркалом, либо заканчивай врать. Сиди тихо как мышь, ни к кому не приставай.

– Я и не собиралась.

Глава 4

Ксения

Выходные в больнице-это лучшее время для таких, как я. Врачиха не сует свой нос в палату, а медсестры тихо отсыпаются в сестринской, или курят в туалете. Проще говоря, тебя никто не трогает. И меня это устраивало, но будни имеют свойство снова наступать на пятки. Очередной посетитель моей скромной палаты не заставил себя долго ждать.

– Ксюш, ты почему на звонки не отвечала? Неужели так сложно хотя бы написать сообщение, – пытается протянуть ко мне руку Стас. Я определенно ненормальная, потому что любая девушка, смотря на него, признает, как он хорош. И не только внешне. Не парень, а мечта. Ну подумаешь, застала с другой, но это и не удивительно, учитывая, что я с ним не сплю. Он ведь не железный, в конце концов. – Тебе вообще нечего сказать? Или до сих пор обижаешься? У меня с ней ничего…

– Тихо. Давай выйдем, не то место, чтобы вести такие разговоры. Пойдем, – тяну его за руку на лестницу. Кажется, это единственное место, куда не суют свой нос врачи.

– Стас, я не обижаюсь, правда. И все понимаю. Было или нет, это неважно. Просто…. Черт, как же это тяжело. Я тебе не подхожу. Тебе нужна другая девушка, я видимо не созрела для отношений. Давай останемся просто хорошими знакомыми, друзьями вряд ли получится.

– Ксюш, не говори глупостей, – Стас прижимает меня к холодной стене и ставит руки по бокам от моей головы. Тянется к моим губам, я резко поворачиваю голову, его губы касаются моей шеи. – Ты чертовски вкусно пахнешь, даже на этой прокуренной лестнице.

– Вот именно, на прокуренной лестнице девушек не зажимают, тем более к холодной стеночке. Ксения, ты хочешь продлить прелести больничной жизни? – прерывает, нежеланное мною тесное общение со Стасом, голос хамоватого хирурга.

– Спасибо за заботу, но вы не мой врач.

– Не обольщайся. Задница нагноится, и будешь моей, – хм… звучит как-то двояко.

– С моей филейной частью все хорошо, спасибо вашей мази.

– Рад за тебя, – не прощаясь, разворачивается и поднимается наверх.

– Стас, пусти, и вправду стена ледяная. Не обижайся, но я все серьезно говорила.

– Ты в этом уверена? Ксюш, я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. У нас же все было нормально, не горячись, а?

– Я все решила намного раньше. Не обижайся, пожалуйста. И прошу тебя, давай у нас останутся нормальные отношения. Ты не будешь выставлять меня перед всем универом сукой, и пускать грязные сплетни, как это делают в кино.

– Ты за кого меня принимаешь?! – Стас отстраняется на приличное расстояние.

– За Стаса. Не Михайлова, – он долго смотрит на меня и начинает улыбаться.

– Вот за что я тебя любил. И где я еще такую встречу?

– Ой, да прямо-таки любил.

– Любил. На свой лад, конечно, но любил.

– Не переживай, Стасик, встретишь ты еще свою девушку.

– Ловлю на слове. А если еще раз меня так назовешь, надеру задницу. Прилюдно.

– Что ж вам всем не дает покоя моя пятая точка.

– Она слишком хороша, чтобы оставить ее в покое. Пойдем, провожу до палаты. Но это не значит, что я оставил тебя в покое. Придешь в университет, снова поговорим.

– Ага, обязательно.

Распрощалась со Стасом и на душе стало как-то тоскливо. Вот зачем я с ним рассталась, ведь симпатичный, добрый, терпеливый парень. Кто если не он?! Это же лучший кандидат, чтобы не прослыть белой вороной до конца обучения. Хотя с другой стороны, зачем себя заставлять? Может, дождусь еще своего принца, без коня, конечно.

К концу недели меня благополучно выписали домой, на удивление без происшествий. После двухнедельного пребывания в больнице, я мечтала о самых простых, банальных вещах. Да что там, я даже хотела пойти в ненавистный мне университет. Правда запал быстро прошел, как только я окунулась в нелюбимую мною финансовую атмосферу. Я даже всерьез задумалась бросить это гиблое дело. Ну какой из меня финансист? Нет, я, конечно, люблю деньги, но исключительно тратить, а все эти подсчеты, дебеты, кредиты и остальная ерунда просто не для меня. Но Марина вновь остановила меня от необдуманных поступков.

– Ксюш, неважно какое у тебя будет образование. Пиши свои картины, продавай их, зарабатывай, как хочешь, хотя лучше мужика найди. Но эту корочку получи. Да и потом, четвертый курс заканчиваешь, тебе самой не обидно бросить все в самом конце?

– Может ты и права. Марин, а ты скоро уезжаешь?

– Вообще-то да. Как раз хотела об этом поговорить. Думаю через месяц. Но ты не бойся. Квартира оплачена до июля. Думаю, к этому времени ты все же помиришься с отцом. Если нет, я помогу первое время, но сама понимаешь, квартиру не потяну. Но до твоего наследства если что постараемся как-нибудь дотянуть.

– Да, я все понимаю, Марин. Моих украшений хватит на год вперед. Просто условия завещания не совсем такие, как я думала. Мне нужно прожить в законном браке как минимум три года, только тогда я получу дедушкино наследство. И двадцать один год здесь ни при чем.

– Вот тебе и приплыли. Ну ничего, мужика тебе найдем и все будет тип топ. Подожди. Так у тебя же есть Стас. Не хочет жениться, заставим!

– Очень смешно. Я с ним рассталась, да и не могу я так, не люблю я его.

– Ой, Ксюша, твоя разборчивость до добра не доведет. Ладно, давай мыслить шире, может действительно фиг с ним с этим Стасиком, давай найдем тебе просто фиктивного мужа. Так даже проще. А после получения наследства заплатим ему определенную сумму.

– Ты думаешь это так просто?

– Не сложнее, чем найти реального мужа. Не расстраивайся, прорвемся. У тебя наличка еще осталась?

– Да, – а даже если бы и не осталась, молчала бы в тряпочку. Хоть Марина мне и близкий человек, но это уж слишком. Одно дело у кого-то жить, другое брать деньги. Нет уж, и так ощущаю себя приживалкой.

– Ну все, Ксюня, не печалься. У нас на выходных будут маленькие гости, точнее гостья. Надо будет посидеть с дочерью Сергея, ну того врача, который приходил. Надеюсь, ты мне поможешь. Она хоть и самостоятельная девочка, но внимания, увы, требует много.

– У него еще и дочь есть, странно.

– И что здесь странного, он давно уже не мальчик.

– Да так. Мне показалось, он… сам по себе. А зачем нам сидеть с его дочерью, у него что жены нет?

– Нет. Он воспитывает ее один. А откуда такой интерес? Что, понравился? – хитро улыбнувшись, интересуется Марина.

– Ой, скажешь тоже. Не знаю, помогу ли тебе. У Стаса день рождения, мы все собираемся загород на пару дней.

– Это хорошее дело, может, найдешь себе там мужа, – подмигивает Марина.

К выходным я была полностью готова к выезду на природу. И даже наличие самого Стаса меня не пугало. И пусть он продолжал свои попытки вернуть наши отношения на прежнее место, но границ не переходил, за что я была ему крайне благодарна.

Суббота. Семь утра. Будильник звенит так, что хочется застрелиться, и поющие птички вовсе не помогают проснуться. Есть за мной один грешок – сон. Во сколько бы я ни легла в кровать, я всегда хочу спать. Ради сна я готова на многое, порой кажется, что продам душу дьяволу. Единственное, что может привести меня в чувство-это отнюдь не кофе, а прохладный душ. Кое-как встаю с кровати и бреду в ванную. Принимаю бодрящий душ и, наконец, просыпаюсь. Настроение на удивление отличное, давно такого не было. Хочется чего-то необычного. Середина мая нас щедро удивила, подарив по-настоящему теплые дни. Решаю надеть легкое платье в цветочек до колен. Оно скорее летнее, но уж слишком мне идет. Просто и со вкусом, то, что нужно. Выпрямляю волосы и наношу легкий макияж. Заканчиваю свой образ каплей любимых духов. До прихода Стаса остается чуть больше получаса. Наливаю чашечку ароматного кофе и в кои-то веки наслаждаюсь ранним утром.

– Сколько раз тебе говорить, что завтрак-это залог успешного дня. А кофе – не еда, – на кухню входит недовольная Марина, с заспанным лицом и, кажется, ужасным настроением. Вообще-то она красивая женщина. Выглядит максимум на тридцатку. Как до сих пор она ходила в одиночках непонятно. Но видимо всему приходит конец, вот и Маришку захомутал заморский принц. Она открывает холодильник, достает оттуда большую тарелку с блинчиками и молча ставит в микроволновку. Через несколько секунд протягивает тарелку.

– Ешь.

– Слушаюсь мамочка. Чего ты так рано встала?

– Я же говорила, Сергей дочку сейчас привезет. Да и планы изменились, она останется у нас на целую неделю, – бормочет Марина, одновременно пытаясь разлепить глаза.

– Марин, не забудь кормить Феньку. Завтра к вечеру я вернусь, ну ты посмотри за ней, пожалуйста. Тем более еще эта девочка незнакомая, а Фенька не любит новеньких, сама знаешь.

– Пфф, она и стареньких не любит, – ворчит Марина и направляется в сторону ванной.

– Она просто не признала в тебе хозяйку, – вдогонку отвечаю я.

Не успеваю насладиться блинчиками, как доносится звонок в дверь. Медленными шагами прохожу в прихожую. Не знаю почему, но сердце бьется все быстрее и быстрее. Впервые задумываюсь о том, что предстану перед сегодняшним гостем в нормальном виде. Хотя кому я вру? В прекрасном виде! Медленно, с каким-то предвкушением открываю дверь.

– Маша?! – нет, кажется, я никогда не предстану перед этим мужиком в нормальном виде. Стою как дура с открытым ртом и слова вымолвить не могу. В голове проносится рой мыслей – больница, папа врач, художка. Это и есть ее отец!

– Ксюша! Ты что здесь живешь?

– Я рад, что вы знакомы, но может, мы пройдем внутрь? – приводит меня в чувства недовольный голос недавнего знакомого.

– Да, конечно, проходите.

Маша смотрит на меня как на седьмое чудо света, улыбка не сходит с ее лица. Девочка очень хорошенькая. Светлые волосы, чуть ниже плеч, длинные реснички, пухленькие щечки, одним словом куколка. Надо будет ее нарисовать. Она снимает с себя одежду и ставит руки по бокам.

– Все, я готова. Так что ты здесь делаешь? – вновь интересуется девочка.

– Живу. Вы проходите, Марина пока в ванной.

– Я руки мыть, – весело произносит девочка и сбегает. Ощущение, что она бывала здесь ни один раз, наверное, так и есть, если Марина им больше, чем друг. Смотрю на ее недовольного папу. Кажется, я впервые его откровенно рассматриваю. Стоит признать, что, несмотря на суровый вид, выглядит он привлекательно. Если Маша – кукольная блондиночка, то он ее явная противоположность: темные волосы, прямой нос, а вот серые глаза… С ума сойти, у мужчины не должен быть такой взгляд. Глубокий, пронзающий насквозь.

– Отомри. Вредно так надолго зависать, – с издевательской усмешкой произносит он. Медленно проходит на кухню и садится на свободный стул.

И все же первое впечатление оказалось правдивым. Наглость – наше все, это точно про него. Не теряюсь, прохожу следом, и как ни в чем ни бывало, сажусь на свое место.

– Кофе? – стараюсь быть милой, насколько это возможно.

– Нет, спасибо. Стало быть, ты и есть та художница, о которой мне говорила Маша. Мир тесен.

– Не то слово, – кажется, нежнейший блинчик застрял у меня в горле. Сергей, как там его по батюшке, смотрит на меня так, как будто я как минимум у него что-то украла. – У вас красивая дочь, – пытаюсь найти нейтральную тему, ибо молчать еще хуже.

– Да я и сам ничего, – проходит несколько секунд, как “я и сам ничего” встает и подходит прямо ко мне. И смотрит… долго смотрит на мои ноги… Наклоняется к моему лицу.

– А тебе не говорили, что так сидеть вредно? – тихим голосом произносит мне на ухо.

На секунду теряюсь, не в силах сообразить, что он имеет в виду. Его слишком близкое дыхание меня откровенно пугает.

– Как? – мямлю как овца и сглатываю.

– Вот так, – отодвигается от меня на безопасное расстояние и указывает взглядом на согнутую ногу. Ну, люблю я подгибать ногу под попу. С детства повелось, вечно ноги как-нибудь скручу и заверну, и наличие платья вовсе не мешает, ибо все прикрыто.

– А я люблю все вредное, – встаю со стула, быстро подхожу к раковине и выливаю остатки кофе. Этот мужчина меня определенно пугает.

– Маш, ты там заодно и ноги вымыла? – уже обращается он к вошедшей дочери.

– Я комнату смотрела. Ксюш, а ты здесь надолго, картин вроде никаких нет? Или ты гостья?

– Я бы сказала неприлично длительная гостья, а картин здесь и не будет.

Наш разговор прерывает вошедшая Марина. Они о чем-то говорят, я теряю суть разговора, мечтаю поскорее уехать и сменить обстановку. Стас появляется как раз вовремя. Надеваю босоножки, джинсовую куртку, беру заранее приготовленную сумку. Стас как истинный джентльмен берет мои вещи.

– Ксюш, а ты надолго? – отвлекает меня голос Маши. И так стало жаль девочку. Она-то надеялась на общение, а я ухожу. Ей явно не хватает женского внимания. Ну ничего, приеду и пообщаемся.

– Завтра увидимся. Ладно, пока, Маш, не скучай. И вам до свидания, – киваю ее отцу и покидаю квартиру.