Текст книги "Девочка по имени Зачем (СИ)"

Автор книги: Наталья Юнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Девочка по имени Зачем – Наталья Юнина

Глава 1

Сергей

Очередное, никому ненужное собрание главной врачебной стаи. Пришли сами, значит еще не все так плохо. Жаль, что как всегда не вовремя.

– Надеюсь, вы поняли коллеги, что собрались мы здесь отнюдь не по радостной новости. Ровно середина месяца, а ваш план выполнен на тридцать процентов. Это никуда не годится, еще и называетесь лучшим хирургическим отделением города. Позор, а не отделение. Нам план нужно перевыполнять, а это как называется??? – гласит заместитель главного врача. Нет, все же нельзя занимать женщинам руководящий пост! Сидеть бы тебе дома, да с внуками нянчиться, но нет, стерва упорно будет травить жизнь другим.

– У вас есть две недели, чтобы выполнить план, в противном случае будете работать за спасибо. И не забывайте сдавать истории болезни в срок. Сергей Александрович, вы чем-то недовольны, смотрите вы на меня как-то недружелюбно.

– Упаси Боже, Лариса Сергеевна. Я просто вспоминаю, выключил ли я утюг, – брякнул первую попавшую в мой мозг мысль.

– Продолжайте шутить, Стрельников, продолжайте. Вам-то, наверное, все равно, вас же ваша собственная клиника греет, подумаешь какая-то бесплатная больница, зачем стараться, да?

– А как вы предлагаете стараться? Выбежать на улицу, вспороть какого-нибудь прохожего и сразу же его прооперировать, да? Или лучше массово устроить какую-нибудь аварию, чтоб уж наверняка количеством взять? Нет. Как же я мог забыть вашу любимую схему – родственники. Давайте я обзвоню всю свою родню и привезу их сюда. Главное придумать им несуществующий диагноз и обязательно их “полечить “, у нас же план “горит”. Так какой вариант вам больше по душе, Лариса Сергеевна? Или сразу все варианты?

– Вам повезло, что вы хороший хирург. Иначе вас бы здесь не было сию же минуту.

– Меня здесь и так не будет через минуту. Бумажки бумажками, а больные сами себя не прооперируют, вам ли не знать, Лариса Сергеевна.

Не утруждаю себя долгими объяснениями, быстро выхожу из ординаторской. Кому-то мое поведение покажется чересчур наглым и своевольным. Но это не совсем так. С волками жить – по-волчьи выть. Не теряя времени на бесполезные рассуждения, направляюсь в операционную. Вот где моя истинная стихия. Здесь забываешь обо всем, полностью погружаясь в то, без чего уже не имеет смысл ни один прожитый день.

Как только операция завершается, быстро уношу ноги в сторону неоднократно трезвонящего телефона.

– Да, Тамара. Только не говорите, что опять что-то случилось.

– Знаете, Сергей Александрович, я правда все понимаю и осознаю… Но ваша дочь просто невменяемый манипулятор. Вы смело можете оставлять ее одну, и вовсе не важно, что ей шесть лет, она правда справится одна. Какую бы вы ни пригласили няню, закончится это все равно одним и тем же. И вовсе не потому, что ваша дочь плохая. Просто она особенная и внимание ей нужно абсолютно другое, не мое, а ваше. Как вы поняли, я тоже отказываюсь от работы с ней, простите меня, но больше не могу, – почти севшим голосом искренне сожалея, произносит уже бывшая няня моей дочери.

– Я понял вас. Буду через час, потерпите напоследок, пожалуйста.

Быстро закончив все свои дела, выезжаю к дому. Не могу собрать мысли в кучу. Понимаю, что очередная няня права, любую помощницу моя дочь рано или поздно вытравит как в американском комедийном фильме, но от этого не легче. Это отвратительно, но поведение дочери становится моей главной проблемой. Осознаю, что сам являюсь виновником ситуации, но поделать ничего не могу.

За роем мыслей, еле-еле успеваю затормозить, когда на дорогу, откуда не возьмись, выбегает девушка. Могу с уверенностью сказать, что на дорогу она не смотрела. Находясь в паре сантиметров от машины, она даже не оборачивается. Стоит как вкопанная, под проливным дождем в одном платье, отнюдь не предназначенном для апреля. Затем, видимо осмыслив ситуацию, поворачивается ко мне лицом. Мгновение и я читаю по ее губам “простите’’. Как только открываю дверь, девчонка вмиг уносится в неизвестном направлении. Сам стою уже насквозь промокший и, кажется, прихожу в себя. Сажусь в машину и быстро еду к дому. Теперь к главной проблеме прибавилась еще одна тревожащая меня мысль, и вроде все закончилось благополучно, девчонка жива, но нехорошее чувство, что с ней явно что-то не так, не покидало меня. Пытаюсь забыть об инциденте и вникнуть в суть своей настоящей шестилетней проблемы.

Захожу в дом в ожидании увидеть какой-нибудь погром, но нет, няня сидит на диване, дочь рядом с ней читает книгу. С виду прекрасная картина, увы, так только кажется.

– Тамара Георгиевна, спасибо, что посидели с Машей. Деньги на карточку я сегодня же перечислю.

– Можете не торопиться, мне не к спеху. Мария, помни, что я тебе говорила, не забудь, – обращается к дочке уже бывшая, и, в общем-то, весьма не плохая няня. Быстро надевает уличную обувь и покидает наш дом.

– Ну что, Маш, доконать меня решила?

– Ничего такого я не хочу. Ты ботинки не снял, а на улице такая бяка, фу. И руки иди вымой. Тамара пирожки испекла, я чай пока пойду делать.

– А ты вообще осознаешь с кем разговариваешь? Я тебе не нянька, которой ты пользуешься. Мала еще, чтобы мне указывать. Брысь на кухню, и вместо чая сделай мне кофе.

– Хорошо, папа. Только грязь сам за собой вытрешь, – вот он яркий пример, как на глазах растет будущая маленькая стерва. И ведь права же, поганка, но как все обставила.

Снимаю обувь и убираю следы собственной оплошности. Захожу на кухню, где Маша уже сварганила вечерний кофе.

– Не злись, ну не нужна мне больше няня, мне скоро семь, я сама справляюсь. А еду можешь заказывать на дом. Спичками я не пользуюсь, в розетки пальцы не сую, хотя они туда и не влезают. Газа у нас нет. Плиту включать не буду, ну может омлет или сделаю бутерброды в микроволновке. Утюгом пользоваться тоже мне незачем. Дверь открывать никому не буду.

– А ты в курсе, что это противозаконно?

– У богатых детей не забирают.

– Да?! А мы, стало быть, богатые?

– Ну, обеспеченные точно. Пап, ну я справлюсь. А на следующий год уже школа.

– Сейчас побудешь пару недель одна, посмотрим, как ты справишься. А потом, чувствую, все равно кого-нибудь найду, – Маша встает со своего стула и усаживается ко мне на колени. – А ты не слишком взрослая, чтобы сидеть у меня на коленях?

– Думаю, нет. Дети для родителей всегда остаются детьми. И даже, когда я стану старой тридцатилетней теткой, я все равно буду захаживать к тебе в гости и усаживаться вот так.

– Старой тридцатилетней теткой, говоришь? Ну, посмотрим, как ты запоешь в тридцать.

– До этого еще долго. А давай завтра поедем собачку смотреть? Я уже все посмотрела, чем кормить, сколько гулять надо, даже про прививки прочитала. И породу выбрала, у которой шерстка не лезет.

– Стоп. Мы так не договаривались. У меня нет времени для животных. И не надо мне втирать, что все будешь делать ты. Я тоже так отцу заливал, он повелся, и в доме появилась овчарка.

– И?

– И шестнадцать лет отец провозился с Бароном, как со вторым сыном. Я же поиграл с щеночком и на этом все. И потом, знаешь, как тяжело с ними потом прощаться? Твой дедушка в итоге чуть ли не с инфарктом слег. Так что, забудь, Маш, никаких животных. И не дури. Без этих выкрутасов типа ”А что будет, если я принесу собачку сразу домой”. Там где возьмешь, туда и вернем. А подберешь бездомную, значит отвезем в приют, – дочь спрыгивает с колен и направляется к выходу.

– И давай без обид, вырастешь – поймешь.

– Я фильм скачала, пошли смотреть. Все, как ты любишь, гонки, стрелялки и никаких соплей и собачек.

– Хорошо, посмотрим. Давай я завтра до двенадцати съезжу в клинику, а потом махнем в аквапарк?

– Ладно, – оборачивается у самой двери. – Ну, может сначала хотя бы котика?

– Маша…

– Все, все ухожу.

Ночь выдалась абсолютно разбитой. Все время не давала покоя девчонка на дороге. Как только засыпал, она являлась ко мне во сне на той самой дороге, только в луже крови. И как только я к ней подходил шептала “помогите”. Наутро было отвратительное чувство, что я что-то упустил. Хоть я нисколько не суеверный, но какое-то гадкое чувство не давало мне покоя.

– Пап, ты чего застыл, омлет не вкусный?

– Вкусный, малыш. Ты молодец, скоро еду заказывать не буду. Ты же уже хозяйка почти. Только кто-то мне говорил, что плитой не пользуется.

– Да. Но я это не просто так делаю, все для собачки, – стоит и лыбится во всю, своей хитрой улыбкой.

– Маш, ну ты бы хотя бы для приличия полгода хорошей побыла, а потом снова на живность намекнула. А так шиш тебе, а не собачку.

– Неа. Вот увидишь, к новому году у меня все будет. Мне сон приснился вчера, а с четверга на пятницу сны сбываются. И там не только собачка была, ну ладно, не буду рассказывать, а то не сбудется. Я наверх. Только давай побыстрее, в выходной в аквапарке и так куча людей.

– Я постараюсь.

Быстро добираюсь до клиники. Вот уже четыре года собственное дело приносит мне приличный заработок, от которого и вовсе можно не работать в больнице. Но одно дело собирать прибыль, другое реально работать руками. Увы, я уже не представляю свою жизнь без реальной операционной. Не успеваю закончить дела в клинике, как начинает настойчиво вибрировать мобильник.

– Привет, Мариша. А ты не слишком рано звонишь мне в субботнее утро? Смотри-ка, на часах одиннадцати нет, а ты уже не спишь. Ты часом не заболела, солнышко?

– Мне не до шуток сейчас, Сережа. У меня проблема, чувствую размером с мою задницу. Можешь приехать ко мне, срочно?

– Для начала изложи суть своей проблемы.

– В общем, у меня в гостевой комнате находится девочка. Это дочка моей умершей подруги. Я никак не могу до нее достучаться! Дверь заперта, я пыталась открыть и булавкой, и хрен знает чем, но ничего не выходит. А вчера… она пришла ко мне почти ночью вся какая-то подавленная, без верхней одежды. Не знаю, что с ней случилось, она и не отвечала. А я дура просто уложила ее спать. А теперь не знаю, что с ней. Может она там под наркотиками или еще какой-то дрянью. Боже… А может вообще покончила с собой… Сережа, помоги мне, я не знаю, что мне делать.

– Вызывай скорую, Марина! Я здесь при чем?

– Ну, ты же врач и тем более мужчина. Хотя бы дверь откроешь и посмотришь. А вообще я боюсь вызывать ментов. Ты же знаешь, мне сейчас эти проблемы никак не нужны. А если там с наркотиками что-то связано?

– Спешу тебе напомнить, подруженька моя, что ты тоже училась на врача, пусть и три курса.

– Сережа, не выводи меня из себя, у меня нервы некстати, скоро скорую вызывать уже будешь мне.

– Ментов уже нужно вызывать на твой труп, Мариночка. А он скоро будет, я тебе это обещаю. А пока я буду ехать, будь добра, посмотри сумку своей девочки на наличие всякой дряни.

– Хорошо, Сереженька, ты как всегда очень добр. Только давай побыстрее, пожалуйста.

Вот не к добру сон с лужей крови, вот тебе и субботнее утро. На кой хрен ввязываюсь в это болото не знаю, но упорно еду к цели. Вся дорога не занимает больше десяти минут. Стою под дверью в ожидании очередной проблемы на свою голову, которая не заставляет меня долго ждать.

– Привет. Проходи быстрее, – целует меня в щеку Марина, одновременно хватает за руку и подводит к запертой двери.

– Я ничего не нашла, потому что у нее не было с собой даже сумки. Минуту назад барабанила снова, но реакции ноль. Выбей как-нибудь дверь, может плечом как в кино?

– Замолкни, – осматриваю дверь, хорошо хоть открывается вовнутрь и материал непрочный. – Отойди подальше.

Бью прямым ударом ноги прямо в область замка. Дверь с характерным звуком ударяется о стену. Не знаю, что ожидал увидеть: гору шприцев или пресловутую лужу крови. Но ни того, ни другого нет. А вот девчонка есть. Я даже лица ее еще не видел, но почему-то уверен, что та самая. Марина подлетает к кровати, одергивает одеяло и начинает теребить ее. Реакции никакой. Подхожу ближе, чтобы удостовериться в своей догадке. Девчонка лежит на спине. Бледная, но однозначно живая и точно та самая. Пусть в темноте я не рассмотрел цвет ее волос, но лицо точно запомнил. Надо сказать, очень даже хорошенькое личико. Взгляд падает на прикроватную тумбочку, на которой стоит полупустой стакан и пузырек с таблетками, судя по названию-снотворное.

– Твое? – смотрю в упор на Марину, та кивает. – Посмотри, много выпила?

– Не знаю. Она не целая была. Ну, может штук десять. Блин, я не помню. Сережа, что делать?! Она жива?

– Жива. Принеси воды. Побольше.

Начинаю осматривать девчонку. Никаких следов уколов на руках и повреждений нет. Ее максимум, это наверняка таблетки. Легонько постукиваю по щекам-ноль реакции. Прибегает Марина с пятилитровой канистрой воды. Вот молодец баба-побольше, значит побольше.

– Ну что там? – трещит на ухо Марина.

– Ничего.

С приличной силой заношу удар по щеке и девчонка сразу очухивается. Непонимающим взглядом смотрит то на меня, то на Марину. Прикладывает руку к уже румяной от моего удара щеке.

– Вы что, меня ударили?! Зачем?

– Захотелось, – убираю руки девчонки от ее лица и начинаю водить перед ее глазами пальцем из стороны в сторону.

– Следи за пальцем.

Как только подношу палец ближе к носу, та со всей дури трескает меня по руке.

– Уберите от меня руки! Вы кто вообще?

Состояние никакое, а сила у девчонки что надо. Пару секунд и на ее лице начинают происходить заметные метаморфозы. Сначала оглядывается по сторонам, затем смотрит на нас с Мариной. Видно, что начинает соображать, где находится. Потом ее взгляд падает на собственные ноги и именно собственный полуголый вид приводит девчонку в относительное сознание. Прекрасный, между прочим, вид. Стройные ножки, грудь, облаченная в коротенькую облегающую маечку. Ну и апогей всему-трусишки: маленький кусочек ткани с розовым зайкой посередине. Хм… интересно, а сколько хозяйке зайки лет?

– Мариша, кончай паниковать, жить будет.

Наливаю в стакан воду и подношу уже к укутавшейся обладательнице игрушечной живности на трусах.

– А теперь запоминаем главное правило, ребенок: пьем и писаем, снова пьем и снова писаем. И так до тех пор, пока не выведешь всю каку из организма. Пей, – послушная лапочка берет стакан воды и выпивает его залпом.

– Сколько ты выпила таблеток? И как давно?

– Не помню, вроде бы штук семь. Вы врач?

– Ну не так уж и много. Все, Мариша, принимай пациентку. Отпаивай, как следует и станет как новенькая. Ну а дальше к психиатру. С головкой видимо проблемы. Выздоравливай, зайчик, – обращаюсь к девчонке и покидаю комнату.

– Сережа, подожди минутку в коридоре. Я только кое-что у нее спрошу, не уходи, пожалуйста.

– Хорошо.

Прикрываю дверь, а самому жуть как интересно о причинах вчерашнего хождения в платье в плюс десять, ну и последующем поедании снотворного.

– Ты что творишь, а?! Что это вообще было? И зачем, Господи?! Ну, есть у тебя проблемы с отцом или что там, парень бросил? И из-за этого глотать таблетки? – слышимость, конечно, шикарная. Вот сейчас все и узнаю.

– Никто меня не бросал! И таблетки я выпила, потому что просто хотела заснуть! Я не самоубийца, тем более, как я могла оставить Феньку?!

– Не знаю как, но и твой вечерний приход без верхней одежды сложно назвать нормальным. Что все-таки случилось?

– Этот придурок Олег… в общем неважно. Все нормально, Марин, правда. Кто этот мужчина все-таки, врач?

– Не заговаривай мне зубы. Позже я тебе развяжу язык. И да, он врач. Пей воду и приводи себя в чувства. И подготовь вразумительную речь.

Дверь тихо приоткрывается, и я отхожу на пару шагов, чтобы девчонка меня не заметила.

– Сереж, прости, что вызвала тебя, я думала тут все гораздо хуже. Как думаешь, это была реальная попытка самоубийства?

– Нет. Думаю, это была попытка забыться, а не убиться. Но проблемы у нее определенно есть. Я ее вчера видел, чуть не сбил на дороге. И вид у нее там был соответствующий.

– О, Боже. И что мне делать, она ведь ничего не расскажет, только про своего братца сводного начала говорить и сразу замолчала.

– Ну, ты же женщина, разговоришь ее. Ладно, Марин, мне пора. Мы с Машей в кой-то веки в аквапарк выбираемся, она уже меня заждалась. Слушай, девочка твоя вчера под дождем не хило прогулялась, ты ее напои чем-нибудь, чтоб не заболела.

– Хорошо, Сереженька. Чтобы я без тебя делала. С меня неделя с Машей. Буду вместо няньки с девяти до пяти.

– Ловлю на слове. До шести и с понедельника, тем более у меня снова нет няни.

– Отлично, мне все равно надо готовиться к рождению мелюзги, потренируюсь на твоей.

– Договорились. Кстати, сколько твоей девочке лет?

– Двадцать. Она уже большая девочка.

– Большая… Ладно, до понедельника. Разбужу и привезу Машу, – Марина кивает и улыбается на прощание.

Глава 2

Ксения

Голова словно чугунная, в глазах мутно, а щека горит так, словно меня огрели утюгом. Прикладываю руку к зудящей щеке, и мой взгляд устремляется на лицо незнакомого мужика, находящегося в нескольких сантиметрах от меня.

– Вы что меня ударили? Зачем? – смотрю на мужчину и не понимаю, что происходит.

– Захотелось. Следи за пальцем.

Наглец начинает водить пальцем около моего лица, как только тот самый приближается к моем носу, моё терпение заканчивается. Не знаю откуда берутся силы, ибо тело ватное, а руки как будто не мои, но я со всего маху ударяю его по руке.

– Уберите от меня руки! Вы кто вообще?

Мужчина ничего не отвечает, просто смотрит на меня. Еще секунда и его лицо мне кажется знакомым. Оглядываюсь по сторонам, в надежде вспомнить, что случилось и где я. Взгляд падает на обеспокоенную Марину. Точно, я у нее! А вот что за мужчина, хороший вопрос. Вдруг замечаю, что я полностью раскрыта, и лежу в одних трусах и майке. Быстро, непослушными руками пытаюсь натянуть на себя край одеяла.

– Мариша, кончай паниковать, жить будет. А теперь запоминаем главное правило, ребенок, – обращается уже ко мне. – Пьем и писаем, снова пьем и снова писаем. И так до тех пор, пока не выведешь всю каку из организма. Пей, – подносит к моим губам стакан с водой. Я выпиваю его залпом, вроде и пить не хочу, но слушаюсь, как будто под гипнозом. Взгляд у него такой… умеющий убеждать. Мама дорогая, он, правда, сказал «пьем и писаем»?!

– Сколько ты выпила таблеток? И как давно? – вновь отрывает меня от тяжелых дум голос незнакомца.

– Не помню, вроде бы штук семь. Вы врач?

– Ну не так уж и много. Все, Марина, принимай пациентку. Отпаивай как следует, и станет как новенькая. Ну а дальше к психиатру. С головкой видимо проблемы. Выздоравливай, зайчик, – опять обращается ко мне, и снова не отвечая на мой вопрос, покидает комнату. Зайчик, ребенок?! Он что принял меня за маленькую?! Блин, не о том думаю.

– Ты что творишь, а?! Что это вообще было? И зачем, Господи?! Ну есть у тебя проблемы с отцом или что там, парень бросил? И из-за этого глотать таблетки? – орет над ухом Марина, в очередной раз, приводя меня в сознание.

– Никто меня не бросал! И таблетки я выпила, потому что просто хотела заснуть! Я не самоубийца, тем более, как я могла оставить Фенечку одну?!

– Не знаю как, но и твой вечерний приход без верхней одежды сложно назвать нормальным. Что все-таки случилось?

– Этот придурок Олег… в общем неважно. Все нормально, Марин, правда. Кто этот мужчина все-таки, врач?

– Не заговаривай мне зубы. Позже я развяжу тебе язык. И да, он врач. Пей воду и приводи себя в чувства. И подготовь вразумительную речь.

Вразумительную речь…Кажется, мой разум ниже плинтуса, какая уж там речь. Да и о чем ей говорить? О том, что я сбежала, потому что “братец” перешел от слов к действиям и пытался меня изнасиловать? Ну подумаешь, выбежала без верхней одежды в дождь, теперь меня что в сумасшедшие записывать? Бред. Да и выпила я всего несколько таблеток. Ерунда все это. Главное теперь Феньку забрать и найти, где жить. Смотрю на часы – без пятнадцати двенадцать. Вот это я проспала, моя бедняжка там уже с голода воет. Мысли о любимой кошке придают моему телу второе дыхание. Быстро принимаю душ, заканчивая холодной водичкой, вот уж что реально отрезвляет. Смотрю на себя в зеркало, а точнее на свою щеку. Красная как помидор, вот козел! Это ж как надо было треснуть, чтоб оставить такой след? Врач, блин. Выхожу из ванной и натыкаюсь на тяжелый взгляд Марины.

– Ну что, придумала речь?

– Марин, не собираюсь я ничего придумывать. Просто так получилось. Не хотела я выбегать на улицу без одежды, но уж лучше простудиться, чем находиться в одном доме с этим уродом.

– С каким именно, у тебя там их целых два. С папашей или новоиспеченным братцем?

– В данном случае с братцем. Он меня чуть не изнасиловал. Только не надо мне говорить, почему я не сказала отцу.

– Знаешь, я, конечно, его терпеть не могу, но все же он твой отец, и он правда тебя любит, думаешь, он закрыл бы на это глаза?!

– Марин, ему не надо ничего закрывать, у него и так глаза бетоном залиты. Бетон под названием-новая жена. А сынок жены-это такой же неприкосновенный клад. И плевать он хотел на меня и мои проблемы. Более того, для меня у него заготовлена новая роль. Он мне мужа нашел, сказал, что если не выйду за него замуж, наследства мне не видать. Вот такое у меня средневековье.

– Ну и что ты теперь будешь делать?

– Через три года я получу наследство дедушки, и мне уже все равно, что оставит папа.

– А сейчас? Ты же знаешь, что я уезжаю через пару месяцев… максимум. Ну, поживешь пока у меня, а дальше что?

– Не знаю, Марин. У меня же много украшений, вот продам на первое время, а там буду смотреть. Ты только не выгоняй меня сейчас, пожалуйста. И можно я Фенечку привезу сюда?

– Давай вместе съездим за твоими вещами и, так уж и быть, кошкой.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – расцеловываю щеки Марины.

– Хватит меня слюнявить. Сейчас одежду принесу.

Через полчаса мы подъезжаем к моему уже бывшему дому.

– Давай, я с тобой схожу, вещей же много, да и кошка твоя сама не дойдет.

– Нет, Марин, я лучше сама в несколько заходов.

Выхожу из машины и подхожу к воротам моего дома. Охранник нехотя открывает дверь и пропускает меня внутрь. Замечаю машину отца на входе, значит он дома. Вот совсем некстати. Пусть это и по-детски, но мне хотелось уйти тихо и без свидетелей. Пытаюсь незаметно проскользнуть в свою комнату, и на удивление это у меня почти получается, только на пороге своей комнаты слышу голоса, доносящиеся из отцовской спальни.

– Дима, мне сорок три года, я хочу пожить для себя! Разве это плохо? Я с восемнадцати лет растила сына одна, зачем мне снова дети?! Тебе что, опять в ляльку захотелось поиграть? Так у тебя уже есть взрослая и неблагодарная дочь! А мне хватает моего раздолбая. И надо было рожать пять лет назад, а не отправлять меня на аборт, а сейчас знаешь ли поздно.

– Ты прекрасно знаешь, что тогда было неподходящее время. Куда бы я Лену дел? Мы с ней с семнадцати лет были вместе, по-твоему, это нормально вот так бросать человека, тем более больного?!

– У меня такое ощущение, что она всегда была больной! Попросту манипулировала тобой, а на самом деле…

– Замолчи! Ни слова о Лене.

– Замечательно. Тогда давай поговорим о твоей ненаглядной дочурке. Когда ты ее уже замуж сплавишь?

Больше слушать не хотелось. Захожу в комнату, прислоняюсь к двери и медленно сползаю вниз. Тяжело расставаться с иллюзиями. Вот живешь и думаешь, какие у тебя счастливые и любящие родители, мне бы так. Всегда и везде вместе, любили друг друга со школы… А оказалось, что любила только мама. Пять лет назад?! Он уже тогда был с этой… Вот почему так быстро женился после смерти мамы. Боже, как же хочется от души порыдать. Только не здесь, не сейчас. В чувства меня приводит мурчащая кошка.

– Фенечка, они что тебя здесь заперли? Вот уроды, – можно подумать кошка мне ответит. Может это первый признак сумасшествия? Хотя я и раньше разговаривала с животными. Беру любимицу на руки и спускаюсь вниз, плевать, что меня увидят или услышат. Это будет в последний раз. Опускаю кошку к мискам, та набрасывается на воду, словно вечность не пила.

– О, какие люди! Проветрилась? – слышу голос противного Олега.

– Только тронь меня и останешься без глаз.

– Да нужна ты мне, дура.

Не обращаю больше внимания на братца. Как только Фенька вдоволь напилась и наелась, беру животное и иду обратно. Быстро собираю свои вещи, просто скидывая всю одежду и белье в одну кучу. Да уж, наплодила я одежды за столько лет. Беру два чемодана, ибо мое барахло точно не влезет в один, а оставлять жалко. Открываю полку с драгоценностями, вот уж где можно разгуляться. Не знаю, зачем мама дарила мне именно их, ведь знала, что я ношу только крестик и кулон. Но по неизвестным мне причинам неизменно, на любой праздник было новое украшение. Да, сейчас это очень кстати. Мама всегда смотрела в будущее…

Сгребаю украшения в одну коробку и закидываю в чемодан. Беру ноутбук и сумку. Кажется, все. Как бы ни хотелось расставаться с этим домом, но мамы больше нет. А хорошего здесь больше не осталось. Вот теперь точно все. Еле дотаскиваю чемоданы до машины, не задумываясь об издаваемых мною звуках.

– Марин, тебе придется потесниться, но обещаю, я буду послушной девочкой. Я сейчас, только Феньку заберу.

– Взамен я буду использовать тебя, как бесплатную рабочую силу, – подыгрывает мне Марина.

Вновь забегаю в дом. Успеваю дойти только до лестницы, когда путь преграждает папа.

– Ты совсем сдурела? Где ты была всю ночь?

– Там, где была, уже нету.

– Не паясничай.

– Даже и не думаю. Чтобы минимизировать общение с неблагодарной дочерью и не мешать вашему долголетнему союзу, я освобождаю эти прекрасные покои. Будьте счастливы, плодитесь как кролики, теперь-то вам никто не мешает. Дороги открыты, – зло выпаливаю на одном дыхании.

– Ты что подслушивала? Ксюша… Ты еще молоденькая, не понимаешь, как устроена жизнь. Всякое может случиться. Я любил твою маму, правда, но…

– Но влюбился в шлюху, и решил не добивать маму сразу и жил с ней из жалости. Я поняла, не такая уж я и наивная. Не хочу больше это обсуждать. Живите, как хотите, а про меня забудь. Ищи другую невесту для своего заморского пятидесятилетнего “принца”. И да, – достаю кредитные карточки. – Возьми, ты же все равно их заблокируешь.

– Что ты несешь, соплячка, фильмов пересмотрела? Да кто ты без меня?! Ноль без палочки! Я для кого стараюсь устроить этот брак? Для тебя! Чтобы ты была устроена и ни в чем не нуждалась.

– Не волнуйся, ноль без палочки устроится и без твоей “помощи”, а меньше, чем через три года я получу дедушкино наследство. Ты, наверное, поэтому так расстроен, ведь тебе оттуда ничего не перепадет! – вопреки моим убеждениям, что папа расстроится, он начинает смеяться, громко и театрально.

– Какая же ты еще глупая. Да ничего ты не получишь просто так. Ты должна состоять как минимум три года в браке, чтобы получить это наследство. А теперь, моя прекрасная принцесса, тебе оно не светит.

– Так вот почему ты решил подложить единственную дочь под какого-то урода?! Ты такой же… урод! Ненавижу тебя!

Не успеваю отвернуться и уйти, как получаю резкий удар по лицу костяшками пальцев. От такой силы удара я не удерживаюсь на ногах и падаю. Хватаюсь за щеку и который раз за день пытаюсь прийти в себя. Он меня ударил! Впервые в жизни меня ударили, утренний инцидент не в счет.

– Черт…. Ксюша, я не хотел.

– Не подходи.

Поднимаюсь с пола и бегу наверх. Влетаю в комнату и судорожно начинаю искать переноску для Феньки. Ничего не вижу, слезы застилают глаза. Бросаю все и просто хватаю бедную кошку на руки. Спускаюсь по лестнице, пытаюсь пройти мимо отца.

– Ксюша, постой. Прости меня. Ну куда ты пойдешь?

– Это уже не твое дело. Создавай новую ячейку общества.

Выбегаю из дома, ничуть не жалея. Сажусь на переднее сиденье.

– Поехали, Марин.

– Такое ощущение, что за тобой черти бежали.

– Бежали, да не догнали.

– Я так понимаю, ты встретилась с отцом? – Марина смотрит на меня и застывает. Резко тормозит. – Что с твоим лицом?!

– В смысле?

– У тебя кровь. Посмотри. Да отпусти ты эту кошку.

Фенька сама спрыгивает с моих рук. Смотрю в зеркало и замечаю кровавый след на скуле. Видимо, это след от папиного кольца.

– Это папа меня ударил. Марин, поехали, пожалуйста. Что было, то было. Давай не открывать эту тему.

Марина больше ничего не говорит, молча заводит двигатель, и мы уезжаем.

Обустройство новой комнаты и раскладывание вещей не дает скатиться в слезы и уныние, на это просто нет времени. Я не задумывалась о том, что будет через месяц, и куда я денусь. Решила жить здесь и сейчас, причем счастливо. Только решить и совершить-это разные вещи. Воскресенье началось с жуткой головной боли и температуры. А к вечеру прибавился и кашель, плюс саднящая щека. Состояние хуже некуда.

– Ксюш, давай я позвоню моему другу, ну тому, который тебя в чувства приводил?

– Зачем? – только его мне не хватало.

– Ну, он хоть послушает тебя, ты так кашляешь, как будто легкие выплевываешь.

– Не надо. Я просто отлежусь.

– Ну как знаешь.

Как потом выяснилось, Марина все же позвонила своему знакомому врачу. В тот же вечер она потчевала меня всеми возможными лекарствами и морсами. Однако, судя по моему состоянию, лечение оказалось неэффективным. Утро понедельника встретило меня ничуть не лучшим состоянием, напротив, казалось еще немного, и я помру. И хоть моя голова была не способна на глубокие мыслительные процессы, из коридора я отчетливо слышала голоса.

– Спасибо, что снова приехал.

– От тебя одни убытки. С Машей продинамила, еще и девочку твою лечи.

– Ну прости. Я дала ей все, что ты сказал, но мне кажется, ей только хуже. Кашляет как туберкулезница и температура не сбивается.

– Пошли уже.

Боже, только не он. Я точно чокнутая, но не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии и тем более мое побитое лицо. Быстро кутаюсь в одеяло с ног до головы.

– Ксюша, просыпайся, – Марина дергает одеяло на себя. – Нужно послушать твои легкие.

– Не надо мне ничего слушать. Я в порядке. Уйдите, – вновь натягиваю на себя одеяло и захлебываюсь в очередном приступе кашля.

– Ксюша, прекрати. Тебя только послушают.

– Нет! Мужик меня осматривать не будет, вызови врача женщину.

– Ты в своем уме?

– Марина, оставь ее в покое. И вызови ей уже педиатра. До взрослого врача она не доросла.

– Сережа, подожди, – слышу, как Марина выбегает за врачом. Сережа значит… Как-то не уловила я его имя в прошлый раз.

– Девочка у тебя неадекват, вызывай ей участкового. И судя по симптомам, светят ей как минимум антибиотики в задницу.

– Думаешь все так серьезно?

– Не думаю. Вижу. Все, мне некогда. Звони если что.

Последующие события и дни помню плохо. От вызова врача в тот день я отказалась, но во вторник Марина все же вызвала эскулапа. Молодая женщина врач осмотрев меня, не раздумывая, сразу отправила в больницу. На тот момент я и не сопротивлялась, казалось еще чуть-чуть и отправлюсь к маме. Три дня провела в отделении интенсивной терапии. Наверное, это одно из худших воспоминаний: безумное количество капельниц, вокруг люди с трубками, пищащие приборы. На четвертый день меня перевели в общую палату, счастью моему не было предела. Марина носилась со мной как с младенцем. Кому-то покажется ненормальным, но все, о чем я мечтала, это помыться. Как только я увидела себя в зеркале, я даже немного очухалась. Бледная как моль, правда, из картины чуток выбивался великолепный синяк желто-фиолетового оттенка на щеке, с не менее прелестной ссадиной, но и это полбеды. А вот мои некогда шикарные волосы превратились в стоячее гнездо, причем было ощущение, что в этом самом гнезде завелись обитатели животного мира… ну или насекомого царства. Я в этом не разбираюсь. Одно я знала точно – мне нужно помыться. Врачиха, как цербер запрещала мне даже подходить к душевой, благо в вечернее время бдить меня не могла, ибо дом никто не отменял. Не знаю, может она чувствовала, что мне туда идти противопоказано не по болезни, а просто берегла мои нервы от вида «душевой», однако история об этом умалчивает. Ближе к вечеру мне таки удалось посетить это поистине уникальное место: обшарпанный кафель на стенах, зеленый потолок и это отнюдь не краска, а плесень, увы, неблагородных кровей. Конечно, не обошлось и без паутины. Но самым интересным оказался душ, ну или то, что на него похоже: присобаченная к стене ржавая штуковина. По-видимому, люди особо не утруждались выключением оной самой, так как толку от включения или выключения не было, результат был один– маленькая струйка воды. Одна моя нога ступила, другая долго сопротивлялась, но было еще гнездо, упорно требующее его распустить. Я честно пыталась не прикасаться ни к чему, ибо это не райское наслаждение и песенки как в рекламе петь я не собиралась, ровно, как и дарить моей коже роскошное сияние, ну или что там они дарят. Но подарок я все же получила. Наверное, нужно было мыться с закрытыми глазами, а не пялиться по сторонам, может тогда я бы не увидела падающего на меня таракана. Но, увы, рыжий захотел стать замеченным. Как-то с детства повелось, что я не люблю рыжих людей, гадкие они какие-то, а тараканы и подавно. Ору и дергаюсь как припадочная, все завертелось так, что “душ” я случайно выдернула, поскользнулась и шмякнулась на колени. И вот сижу я одна на коленях, ибо таракан смылся в канализацию, почти счастливая, гнезда нет, голос благодаря таракану прорезался, ну подумаешь, чуть коленки болят. Зато чистая. К сожалению, скрыть свое пребывание в душе не удалось. Своими воплями я разбудила медсестер и ближайших соседей, ну и, конечно, сломанный душ не мог остаться незамеченным. Естественно, моя любимая докторица об этом узнала, отчитала как школьницу и запретила приближаться даже к раковине. О фаянсовом друге тактично промолчала.