Текст книги "Нагадали мне суженого"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– С удовольствием, – оживилась Капка. – Я тебе перезвоню.

Перезвонила она быстро. Мой расчет был прост. Бизнесом движет конкурентная борьба. Аксенкина ничуть не удивило, что у него есть соперник. Более того, это подтвердило ценность картины, да еще и повысило ее в два раза. С какой стати владелец лесопилки пригласил к себе в дом какого-то безвестного художника? Только если видел в этом выгоду. У Аксенкина возникло чувство, что ложку пронесли мимо его рта. И он взбеленился.

Дело решили не откладывать в долгий ящик. Капка, хихикнув, сказала, что Кукушкину был обещан вечерок в сауне с девочками. Не сказали только, что одна из этих девочек – я.

Какой олигарх не любит культурно провести время? И сауна здесь чуть ли не на первом месте. А какая сауна без девочек? И кто в нашем городе откажет Аксенкину? Кукушкин не то что пошел – полетел! А жене важно сказал:

– Еду к Стратонычу на переговоры. Бизнес будем совместный налаживать.

И та поверила. Даже сама достала из шкафа итальянские плавки в мелкий цветочек. Снаряженный таким образом Кукушкин получил индульгенцию на отпущение всех грехов. Надо сказать, жена его была не внакладе. Отправив мужа в чужой бассейн, свой собственный она заполнила полуголыми подружками. И девичник удался на славу. Текила лилась рекой.

Кукушкину же в это время пришлось несладко. Приехал он, когда все мы уже были в сборе, но увидел меня не сразу, я как раз примеряла купальник в комнате отдыха. Зато он сразу увидел Капку. И расцвел:

– А-а-а… Офелия… Как же, как же. Почитаешь нам что-нибудь из Шекспира?

– Сейчас будет тебе Шекспир, – хмуро сказал Аксенкин. – «Ричард Третий».

А он, оказывается, продвинутый насчет культуры! Не просто сидел в первом ряду, а слушал пьесу! А я-то думала, спал!

– Аня! – нетерпеливо крикнула Капка. – Ну, где ты там?

И я поняла: мой выход. На этот раз со словами. Зато Кукушкин потерял дар речи. Я приписала это своему купальнику. Аксенкин тоже молчал, мне показалось, он впервые посмотрел на меня с интересом. Молчала и Капка. Потом фальшиво пропела:

– Эти оборочки на трусах смотрятся по-детски.

– Нормальные оборочки, – хрипло сказал Аксенкин.

– Только не это… – простонал Кукушкин, к которому вернулся дар речи. – Нил, за что?! В чем я перед тобой провинился?! Я сделаю все, только ради бога пусть она молчит!

– Те-те-те… – покачал головой Аксенкин. – Всякое я в жизни видал… Мужики стволов меньше боялись, чем ты – бабы.

– Так разве ж она баба?! – взвизгнул Кукушкин. – Это же ведьма! Черная вдова!

– Я не вдова, – обиделась я. – Разведена, это правда. Но мой бывший муж, насколько я знаю, жив.

– Эх, Нил, – скорбно сказал Кукушкин. – Я к тебе со всей душой. А ты меня обманул.

– В чем? – нахмурился Аксенкин. – Вот девочки, а вот сауна. Выпивки – залейся. Давай ныряй. – И он кивнул на бассейн.

Кукушкин посмотрел на меня с опаской.

– Не беспокойтесь, здесь вам ничто не грозит. – Я наградила его очаровательной улыбкой. Я же была приглашена на роль девочки в сауне. Надо соответствовать. – Могу сказать прямо: вы не утонете. И не угорите. Вы умрете от…

– Все! – Он поднял руки вверх, словно сдаваясь. – Хватит!

– Ты же образованный человек, – усмехнулся Аксенкин. – С высшим техническим образованием. А веришь во всякую чепуху. В черную магию.

– Средневековье, – поддакнула я.

– Я бы не поверил, если бы двоюродный брат моей жены не попал под трактор. Она накаркала. – Кукушкин кивнул на меня. – А ресторан? Еще недавно процветал, а теперь оттуда люди бегут. Никто в нем работать не хочет, даже гастарбайтеры. А Колено, который ходит в гипсе? А…

– Случайные совпадения. – Я улыбнулась еще очаровательней. – Вам, право, не стоит придавать этому значение.

– Ближе к делу, – вмешалась Капка, которой не терпелось искупаться в бассейне. Но она прекрасно понимала, что, пока мы не выясним судьбу картины с ржавыми ключами, ни о каком купании не может быть и речи. Аксенкин настроен решительно.

– Где картина? – в упор спросил он у Кукушкина.

– Ка-ка-какая ка-ка-картина?

– Из-за которой ты грохнул Зиму!

– Я убил Сашу?! Да господи помилуй! – замахал руками Кукушкин. – Зачем?!

– Чтобы заполучить картину!

– Я мог бы заполучить все его картины! Причем даром! Он мне спор проиграл!

– Какой спор?

– Давайте сядем. – Кукушкин плюхнулся в шезлонг. Сил у него не было, так он меня испугался. До чего же суеверны люди!

– Рассказывай! – велел Аксенкин.

– Когда-то мы с Сашей не поделили девушку…

– Интересно, – сказала Капка и уселась в соседний шезлонг. Она страсть как обожает любовные романы, которые я терпеть не могу.

– Прошли годы. – Кукушкин тяжело вздохнул и потрогал лысину. – Надо сказать, что внешне Сашка мало изменился. Он всегда бабам нравился. А вот дела у него не пошли, – хмыкнул он. – И то сказать, скрипка не биржа: возни много, толку мало. Элемент везения отсутствует напрочь. А вот мне повезло.

– Можешь не рассказывать мне свою трудовую биографию, я ее прекрасно знаю, – хмуро сказал Аксенкин. – Ближе к делу. – Он посмотрел на меня и гостеприимно предложил: – Присаживайся, Аня. Вот здесь, рядом со мной.

Я поняла, что роли поменялись. Я уже не девочка для сауны, а военный трофей. Аксенкин берет меня в плен и выпустит только в случае обмена военнопленными. Деваться некуда, я села.

– Когда мы встретились, я сначала даже расстроился. Сашка-то орел! Аполлинария моя так на него пялилась! Но потом я понял, что денег у друга детства нетути. А Катюха его бросила. И решил расставить все точки на i, – важно сказал Кукушкин. Вот тебе высшее техническое! – Далась тебе, говорю, Сашок, эта Италия? Поживи у нас, дом большой, с бассейном, с огромным участком. Рыбалку организуем, шашлыки, хочешь – из баранины, а хочешь – из осетрины. Хочешь – гонки на джипах, а можно на катерах. Да хоть на танках! А достопримечательности, говорит, есть у вас? А сам, гад, на Аполлинарию мою пялится! Еще как, говорю, есть. И думаю при этом о Дашке Буханкиной. Есть мне чем крыть. Увидит ее Сашка и обо всем забудет, если он, конечно, художник. Я тогда еще не знал, что мы с ним поспорим. И рассказал о старинном монастыре, о природе нашей замечательной.

– Ты к нам не примазывайся, – хмуро сказал Аксенкин. – К нашей природе. Москвич.

– Обижаешь ты меня, Нил. Я в Москве давно уже все продал. Здесь корни пустил. – Кукушкин вздохнул. – В общем, уговорил я Сашку.

– Предмет спора? – деловито спросила Капка.

– Я сказал, что, если бы у Кати сейчас был выбор, она бы предпочла меня. Что в мужике главное – умение копеечку заработать, семью достойно содержать. А все остальное – романтика, которая молодости только свойственна. И, несмотря на мою лысину и нос картошкой, любая женщина выбрала бы мои деньги, а не его халупу и пустой холодильник. Сашка разозлился. А вот я тебе, говорит, докажу. Твоя жена уйдет от тебя ко мне. На что я ему сказал: это твоя бывшая жена пойдет со мной хоть на край света, стоит только свистнуть. Поймите, мы оба были пьяны, – начал оправдываться Кукушкин.

– Дальше, – нетерпеливо перебил Аксенкин.

– Дальше… Он мне дал Катькин телефон, а я закрыл глаза на его ухаживания за моей женой.

– Да как вы могли?! – ахнула я. – А если бы он ее соблазнил?!

– Переспал, – поправила Капка. И деловито спросила: – А они переспали?

– Еще чего, – хмыкнул Кукушкин. – Я Аполлинарии так и сказал: выбирай. Хочешь замужней в шиншилле ходить или стать свободной женщиной, но в козле. Это я намекнул на ее шубу из козлика, в которой она до замужества ходила. Я пообещал Аполлинарии, что при разводе раздену ее до козла. Если с Сашкой переспит и я этот спор проиграю…

– Так вы ей сказали о споре?! – вновь ахнула я.

– А как же?

– Но это же нечестно!

– Где ты видела честный бизнес, деточка? – снисходительно спросил Кукушкин. – И кто мешал ему сделать то же самое?

– Вы звонили Кате?

– А то!

– И что она?

– Я предложил ей прокатиться в Париж, – самодовольно заявил Кукушкин.

– И что она? – на этот раз вопрос задала Капка. И вся подалась вперед в ожидании ответа.

– Согласилась, разумеется.

– Врете! – не выдержала я. Потому что я бы не согласилась. Но таких, как я, видать, больше нет.

– Я показал Сашке бронь в отеле, – с обидой сказал Кукушкин. – Пять звезд. Театральные критики не больно много денег зашибают. К тому же на халяву. Я сказал, что все оплачу. Баба за парижские шмотки душу дьяволу продаст, не то что тело маленькому лысому толстяку. Такому, как я. Я, между прочим, и не таких красоток имел!

– Но она женщина с положением, – покачала головой я.

– Ты знаешь, сколько ей лет? – усмехнулся Кукушкин. – В ее годы и с ее, как ты говоришь, положением бабы сами кавалеров в Париж катают, но рассчитывать на кавалеров, которые предложат прокатиться в Париж, им уже не приходится. К тому же все бабы одинаковы. Все любят похвастаться перед приятельницами. «Ах, в меня влюбился олигарх! Весь мир обещал положить к моим ногам! Ездила с ним в Париж, вот кулон от «Тиффани».

– И сколько вы с него хотели получить, с Зимы? – не удержалась я. – Сделка-то не выгодная получается.

– Выгодная, – усмехнулся Кукушкин. – Никого я в Париж везти не собирался. Катька стала толстая и страшная, я на «Одноклассниках» фотки видел. Бронь снял, и все. Сашка признал, что проспорил.

– А на что вы спорили? – с интересом спросила Капка.

– Как на что? – удивился Кукушкин. – На деньги.

– А сумма?

– Сто тыщ.

– Долларов? – вяло поинтересовался Аксенкин, который уже стал терять к этой любовной истории интерес.

– Рублей. Откуда у него доллары? Он хотел в Италию махнуть, сто тыщ ему бы хватило.

– Чепуха какая, – не удержалась я.

– Ну уж как есть, – развел руками Кукушкин.

– Он отдал вам деньги?

– Нет. Откуда? Я повесил на него этот долг.

– Кстати, о птичках, – спохватилась я. – Это вы познакомили его со Станиславским?

Капка тут же насторожилась:

– А при чем здесь это?

– Бывшая жена Зимы – театральный критик, – пояснила я. – Наверняка у них с Александром Николаевичем есть общие знакомые. Зима что-нибудь об этом говорил?

– Смеялся, – хмыкнул Кукушкин.

– Смеялся?! – возмутилась Капка. – Над нашим Народным театром?!

– А причина? – жадно спросила я.

– Сказал, что мы – лохи. И все у нас здесь фуфло.

– Но-но! – вскинулся Аксенкин.

– Это не я сказал, а он.

– Они с Александром Николаевичем встречались? – уточнила я.

– Разок было. У меня. Они о чем-то там говорили, потом Станиславский сказал, что у него дела, и исчез. А Сашка стал смеяться.

– Дайте мне телефон Кати, – потребовала я.

– Это еще зачем? – спросила Капка.

– Надо.

– Мы так не договаривались! – Капка вскочила.

– Сидеть! – рявкнул Аксенкин. – Я хочу знать правду! Анька, можно на этой картине заработать?

– Можно, – сказала я чистую правду. У меня опять было видение.

– Телефон, – велел Нил Стратонович. И Кукушкин не посмел его ослушаться.

– У вас есть алиби на вечер воскресенья, когда убили Зиму? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Есть, – облегченно вздохнул владелец лесопилки. – Я был дома с женой.

И тут я начала хохотать. Ты стараешься изо всех сил, знакомым глаза мозолишь, гусем давишься с яблоками, мерзнешь до ночи на улице, прекрасно понимая, что мама – это не алиби. А тут – жена!

– А что я смешного сказал? – обиделся Кукушкин. – И где я, по-вашему, должен проводить воскресный вечер? Собрался народ, расписали пулю. Потом мы с Аполлинарией телик посмотрели. Дождались дочку и уснули. Она была на дискотеке.

– Значит, когда убивали Зиму, вы расписывали пулю, – задумчиво сказала я. – Играли в преферанс. Свидетели есть?

– Сколько угодно! А в чем, собственно, дело? – сообразил наконец Кукушкин. Видно, отпустило. – Что это вас так волнует, кто убил Сашку?

– Нас волнует не он, а картина, – пояснил Аксенкин.

– Да это же мазня, – убежденно сказал Кукушкин. – Сашок ничего путного не писал.

– Тогда почему его убили? И почему картина исчезла?

– Э-э-э… не знаю. В самом деле… – Кукушкин почесал лысину. – Загадка природы. Но денег она не стоит, это точно.

– Аня? – строго посмотрел на меня Стратоныч.

– Этот натюрморт – ключ к большим деньгам, – с уверенностью заявила я.

Кукушкин выглядел озадаченным. Капка, кстати, тоже.

– Раз мы все выяснили, может, нальем? – гостеприимно предложил хозяин.

– Аппетит что-то пропал, – вздохнул Кукушкин.

– А ты, Аня, домой не собираешься? – сладко пропела Капка. Я поняла, что ей не терпится остаться с Аксенкиным наедине.

– А зачем домой? – вмешался тот. – Она, насколько я знаю, женщина свободная…

– Уже нет, – хихикнула Капка. – За воротами ее наверняка дожидаются.

Что тут скажешь? Я кивнула.

– Ну, искупайся хотя бы, – хмуро сказал Аксенкин.

И я не посмела отказаться. Мне очень не хотелось иметь его в числе врагов. Но от чая с баранками я категорически отказалась. У Капки явно дело уже на мази, не стоит портить ей малину. Или как это культурно сказать?

В общем, я ушла. Позвонила Арсению, чтобы встречал, и вышла за ворота. Скоро мы уже целовались.

– Так больше продолжаться не может, – сказал он, задыхаясь. – Завтра суббота. Давай поедем на природу?

Я внутренне содрогнулась. Сейчас я вам расскажу, по какой причине ненавижу любовные романы. В них герои все время занимаются сексом, причем в разных местах. И одно из самых излюбленных мест романисток почему-то природа. Именно там влюбленные ловят самый крутой кайф и воссоединяются навеки. Ибо воспоминания эти незабываемы.

А я вам авторитетно заявляю, что водоемы средней полосы России для секса не приспособлены. Мои воспоминания об этом тоже незабываемы. Секс возможен лишь при одном условии, но ни одна из романисток почему-то не пишет, что герой и героиня были пьяны. Причем не выпивши, а нагрузились основательно.

Нет, она сидит на берегу с бокалом красного вина и задумчиво смотрит в камыши. Потом он ее раздевает, берет на руки и несет в воду. Они купаются нагишом, как Адам и Ева, а потом с упоением занимаются любовью.

Я как-то пыталась войти в воду. И увидела там ужа. То есть мне хотелось думать, что это уж. Хотя на змею было больше похоже. Говорят, что ядовитые змеи у нас не водятся, не в воде, во всяком случае, а только в лесу и в жару. Но возможны мутации, рождаются же телята с двумя головами. В нашу речку чего только не выливали, пока завод не закрылся. Вот о чем никогда не пишут в любовных романах. Об экологии. Подразумевается, что действие происходит в стерильном мире, где все соблюдают закон. В реальном же все немножко не так. Там еще есть лягушки, в воде. А в пруду пиявки. Дно бывает илистое, и ощущение премерзкое, когда бредешь между камышами. Вода пахнет тиной. А когда из нее выходишь, над тобой начинают кружить оводы, которые прямо-таки липнут к мокрому телу.

Однажды я все это уже пережила. Полкаша купил машину в кредит и предложил мне ее обкатать. Ну а где? На природе!

– Заодно и рыбки наловим, – сказал муж. Он же подарил мне на день рождения спиннинг! Который тоже нужно было обкатать.

И мы поехали. Дорога к реке лежала через поле, и вскоре нашу машину облепила огромная, в палец, саранча. Она уже сожрала посевы и теперь задумалась всерьез: чем еще поживиться? Саранча с таким отчаянием кидалась на нашу машину, что мне стало страшно. Я побоялась, что она ее съест и примется за нас. От страха я закрыла глаза.

– Правда, хорошо? – спросил муж.

– Прекрасно! – сказала я. Это был комплимент кондиционеру. Без него нам бы пришлось открыть окна, потому что стояла невыносимая жара. И мы бы на сто процентов стали добычей голодной, вконец оборзевшей саранчи.

Глаза я открыла только на берегу реки. Саранча отстала. Полкаша сказал:

– Милая, я разведу огонь, а ты принеси дров.

– Ты хочешь, чтобы я пошла в лес? – уточнила я.

– Да, но только далеко не заходи, милая.

А близко, милый, все дрова уже подобрали. Не один ты такой умный. Я поплелась в посадки. Увидев подходящее дерево, отодрала от него огромный сук и потащила добычу мужу. Вид у меня был как у овчарки, несущей хозяину палку, заброшенную им в кусты. Язык высунут, глаза преданные. Мне безумно хотелось награды. Хотя бы глотка воды.

– Это сырые дрова, милая, – нежно проворковал Полкаша. – Они не будут гореть в нашем очаге. Пойди и принеси мне других дров. Хороших.

– Ты хочешь, чтобы я опять пошла в лес? – Вид у меня был обиженный. Как же? А сахарок? Хотя бы напоил меня, прежде чем послать на новый подвиг!

– Да, милая. Нам нужен огонь.

И я отправилась искать подходящую палку, чтобы треснуть ею Полкашу по голове. И выбить из него это идиотское словечко «милая». Где он, интересно, его подцепил? Любовные романы тайно читает? А что, на него похоже. Поперся же он на природу заниматься сексом! И я побрела в лес за дровами для «очага». На этот раз я смотрела не наверх, а под ноги. Полкаша в это время пытался добыть огонь из той сырой палки, что я ему уже принесла.

Вернулась вся исцарапанная, в грязи и паутине, коленки ободраны, зато в руках – вязанка сушняка. «Очаг» так и не горел.

– Ты очень вовремя, милая, – важно сказал муж. – Разбери сумки и накрой на стол.

Я первым делом достала бутылку пива и ловко открыла ее ключом от нашей квартиры, зная, что Полкашу это бесит.

– Ты собираешься пить до того, как накрыт стол?! – в ужасе спросил он.

– Да.

Без толку объяснять идиоту, что, пока он разведет огонь, я умру от жажды.

– Может быть, ты мне поможешь? – спросил наконец он, поборов свою мужскую гордость. Ибо костер никак не разгорался ни с сырыми дровами, ни с сухими. У Полкаши уже глаза были красные от едкого дыма, а воздух в легких закончился, пока он с энтузиазмом раздувал огонь.

– Охотно!

Через минуту костер горел, а муж сказал:

– Правда хорошо?

После бутылки пива мне и впрямь стало неплохо. И я кивнула:

– Отлично!

– Это хорошая идея поехать на природу. Столько еще удовольствий нас ожидает! Пойду, пожалуй, искупаюсь.

Я не стала ему мешать. Мне так проще. Я успею и углей нажечь, и на стол накрыть, и мясо на шампуры насадить, хотя сомневаюсь, что оно съедобно. Вчера Полкаша сказал:

– Шашлык женских рук не терпит.

Он мастер штамповать прописные истины, но все время забывает, что в его исполнении это не работает.

– Эх, хорошо! – взвизгнул муж, заходя по колено в воду. И побрызгал на себя водой, набрав ее в ладошку. – И-и-и! – заверещал он.

Мне хотелось дать ему пинок под зад: ныряй уже! Вид только портишь! Тело у Полкаши было белое, рыхлое, какое-то бабье, с покатыми плечами и жирком на талии. Да-да! Именно на талии! Он медленно заходил в воду, сначала по пояс, потом по грудь, плеская на себя воду и взвизгивая. Я не выдержала и достала вторую бутылку пива. Надо ее прикончить, пока муж купается, выйдя из воды, он наверняка захочет заняться сексом, я что-то такое вчера слышала. Полкаша подробно расписал, как он собирается провести этот день.

Надо сказать, что спиртное – хорошее обезболивающее. Оводы не дураки, они тут же это смекнули и оставили меня в покое, атаковав Полкашу. К тому же он был мокрый, потный и надежно защищал меня от насекомых своей широкой спиной, поскольку я великодушно уступила ему позицию сверху. Вообще-то оводы специализируются на скотине. Я сейчас не о муже, а о крупном рогатом скоте, которому здорово достается от этих кровопийц. Летом оводы – главные враги сельского стада, да и отдельно взятых особей из личного хозяйства, пасущихся на лугу. Но Полкаша им тоже пришелся по вкусу. И то – круп у него широкий! А я худая, из меня много крови не добудешь, к тому же все говорят, что она ядовитая.

Уже после пары укусов планы моего мужа насчет секса изменились.

– Надо было закрыться в машине и поднять стекла, чтобы оводы к нам на ложе любви не падали. Групповой секс не входит в мои планы, – зевнула я. После пива меня клонило в сон. – И хорошо бы включить кондиционер, чтобы не задыхаться от жары.

– Что же ты раньше не сказала? – с обидой спросил Полкаша.

О чем? Что заниматься сексом надо в прохладном, хорошо проветриваемом помещении, а не на муравьиной куче? Это что, надо объяснять?

– Ты всегда говоришь не то, что надо, а то, что надо, не говоришь никогда!

Я не сказала, видите ли, что он выиграет в лотерею миллион! Зато сказала: не покупай машину, ты ее разобьешь. Он же хотел мне доказать, что и сам прекрасно владеет ситуацией. Машина, мол, это максимум удовольствий, которые можно получить от жизни. Доказал?

Ан нет! Не успокоился! Снова пошел окунуться. Дубль два. У нас ведь программа как у робота: секс после купания, а не наоборот. Я достала еще одну бутылочку пива. Ошибки в романах надо исправлять. Пусть мучается герой, а героиня насладится отдыхом на природе.

На этот раз мы сделали так, как сказала я: заперлись в машине и включили кондиционер. Но поскольку Полкаша был уже основательно искусан и трезв как стекло, удовольствия он не получил. Хотя попытку мы повторили дважды. Зато я словила кайф, за что в очередной раз получила по мозгам:

– Я знал, что все женщины – эгоистки!

– А ты расслабься, – посоветовала я. – Относись к жизни проще.

– Я лучше искупаюсь.

Я отнеслась к этому спокойно. Пока мы возились в машине, на меня невесть откуда свалилась бутылка водки. Полкашина заначка. Не знаю, с кем он собирался ее пить, но только не со мной. Потому что, как только я свинтила пробку, он заорал:

– Ты что, с ума сошла?!

– А тебе даже сходить не с чего, – парировала я, отхлебывая теплую водку прямо из горлышка. – Ты родился без мозгов.

– Отдай немедленно!

– Поздно.

Я уже нахлебалась. То есть налакалась. Я нашла способ обезопасить себя от этого идиота. Кто знает, что ему еще придет в голову? Прыгать с тарзанки? Макать в воду спиннинг, который непременно зацепится за корягу? Течение здесь сильное, можно даже подсчитать его скорость.

Глядя на стелющиеся по воде водоросли, я стала делать в уме математические вычисления, одновременно прикидывая, порадуют ли они Полкашу? По моим расчетам, спиннинг должен был зацепиться за корягу минутки через две. Точнее, через минуту и сорок три секунды.

Точно! Звездец спиннингу! Я рассмеялась. В конце концов, это мой спиннинг. Мне его подарили на день рождения. Я хочу, чтобы он нашел свой конец здесь, на дне этой прекрасной реки, и заранее справляю по нему поминки. Что же касается Полкаши… Это хорошо, что он не выбрал тарзанку. Сломал бы шею, а так всего лишь утопил прекрасную удочку.

– И что теперь делать? – Муж смотрел на меня как ребенок. – Это была моя лучшая блесна.

– Снимай трусы и полезай в воду.

Он и в самом деле принялся стаскивать трусы. Тут уж я не выдержала:

– Послушай-ка, Ярополк. Что изменится, если ты полезешь в воду в трусах?

– Но ты же сказала… – с обидой посмотрел он на меня.

– А подумать? Под корягой сидит сом. Если ты полезешь в трусах, он ими подавится, а если голым – оттяпает твое мужское достоинство.

– Ты это нарочно! – взвизгнул Полкаша. – Хочешь сделать из меня импотента!

– Для этого мне не нужен сом, – вздохнула я. – Кcтати, сом охотится на людей исключительно ночью.

– Точно? – с опаской спросил он.

– А подумать? Вспомни зоологию!

– А что там? Постой… Он же рыба! А у рыб нет зубов!

– Сом, Полкаша, – плотоядное. И зубы у него есть, можешь не сомневаться. Известны даже случаи людоедства.

– Ты врешь! – истерично взвизгнул муж. – Нарочно меня пугаешь!

Я расхохоталась, как русалка. А он все стоял на берегу, мучительно вспоминая, есть ли у сома зубы.

Бесполезно. Да, господа, совершенно бесполезно произносить в присутствии Полкаши такие фамилии, как Достоевский, Блок и уж тем более Бальмонт или Бодлер. Он не в курсе, кто все эти люди. Но точно так же Полкаша реагирует и на формулу E=mc ². При словах «ферзевый гамбит» пучит на меня глаза, а когда я пыталась научить его хотя бы паре слов на испанском, с досадой отмахнулся:

– Мне это ни к чему.

Ему все ни к чему. Я не говорю, что человек обязан знать все, но хоть что-то он должен знать? Чтобы не снимать трусы перед тем, как залезть в воду.

Домой мы ехали в разном настроении. Можно сказать, в прямо противоположных чувствах. Он – искусанный, трезвый и несчастный. Я – абсолютно счастливая, опустила стекло до упора и орала во весь голос песни саранче.

– Ты совершенно не умеешь себя вести, – шипел на меня муж.

– А ты не умеешь трахаться! Совершенно!

Вот вам правда о романтике любви. Слава богу, было пиво!

Поэтому, когда Арсений предложил поехать на природу, я в тот же день побежала в магазин за пивом. С одной стороны, бабье лето отличается от собственно лета. Такой жары уже нет, и оводов нет, саранча сожрала все, что можно, и разлетелась в ожидании, когда ей снова что-нибудь посеют, у комаров срок жизни короткий, они почили в бозе и вылупятся вновь лишь следующей весной.

Но, с другой стороны, природа полна сюрпризов. И мужчины тоже. К этому всегда надо готовиться. Арсений, конечно, не «хоть кто-нибудь», он большой и сильный мужчина, который в состоянии сам добыть огонь. Но пиво я все-таки купила.

– Ты что, собираешься выпить все это одна?! – удивился он, когда я грузила в багажник сумку, полную бутылок. – Вот уж не знал, что ты алкоголичка!

– Это на всякий случай. Вдруг нам встретятся знакомые и пригласят к своему костру? Неудобно же с пустыми руками.

– Я поеду туда, где никого нет, – заверил меня Арсений. – Вообще никого.

Я прикинула: большой и сильный мужчина. Если он будет тонуть, мне его не спасти. Поэтому я спросила:

– А ты хорошо подумал?

– Ты чего-то боишься?

«Человеческой глупости», – хотелось ответить мне. Больше всего на свете я боюсь дураков, а Сеня туповат. Не так, конечно, как Полкаша, но в своем роде. Придется терпеть.

И мы поехали. Что касается лета, я все рассчитала правильно: насекомые нам не досаждали. Но!

Полкан Петрович возил меня на природу на хорошей машине, новой, только-только из салона, с кондиционером и со всеми прибамбасами. А садясь в машину Сени, я подумала: «Лучше бы он брал взятки».

Не то что я привереда. Отнюдь. Но ведь туда, где никого нет, ведут дороги, по которым никто не ездит. Уединение требует жертв, и одна из них – комфортная езда. А мы ехали проселочной дорогой на старых «Жигулях» с разбитой подвеской и лысой резиной. Меня мотало из стороны в сторону так, что я подумала: если бы я была беременной, этому состоянию пришел бы конец прямо здесь, на этих колдобинах. Матка, желудок, печень, почки, легкие – все перемешалось. Я уже не понимала, что где, внутри была сплошная каша. Из машины я вывалилась кулем и долго ловила ртом воздух. Меня отчаянно тошнило. Вот когда мне пригодилось пиво!

И я открыла первую бутылку.

– Правильно, выпей, – кивнул Арсений.

Это ключевая фраза, которую говорят мужчины, если хотят затащить женщину в постель. Я все поняла мгновенно. Постели здесь не было, и я сразу сказала, что любовью лучше заниматься в салоне машины. Зачем повторять ошибки? Но!

Во второй раз я произнесла про себя «лучше бы он брал взятки», когда поняла, где именно нам придется заниматься любовью. Полкан Петрович был никакой мужчина на о-го-го какой тачке. Сеня был классным мужиком, но на такой развалюхе, что, займись мы сексом на заднем сиденье, ехать обратно нам было бы не на чем. Вывалилось бы днище. К тому же Сеня огромен, а в салоне шедевра нашего автопрома тесно и одному нормальному человеку, если лечь. А теперь прикиньте, насколько там тесно, если улечься вдвоем. Я намеренно не называю модель, чтобы меня на заподозрили в том, будто я заключила контракт с отечественным автопромом на рекламу контрацептивов.

– Погоди, – сказала я и достала вторую бутылку пива. Срочно надо было все переиграть. Я отхлебнула прямо из горлышка и спросила: – У тебя есть одеяло?

– Нет, а зачем? Я думал, мы будем в машине.

Ситуация повторялась с точностью до наоборот. На этот раз правильнее было бы заняться любовью на свежем воздухе. Похоже, мои мужчины надо мной издеваются.

Из своего печального опыта я уже знаю: все зависит от первого раза. Если в этот первый раз все будет нормально, то и дальше жить можно. А если нет, как у нас с Полкашей, то хоть ты тресни. Он долго пытался лишить меня девственности и, вконец измучившись, меня же и обвинил:

– Надо было заранее подсуетиться.

То есть мне надо было с кем-нибудь переспать, чтобы он не мучился. И это мне сказал муж вместо благодарности за то, что я легла на брачное ложе непорочной девой!

На этот раз я подсуетилась, то есть подготовилась. Сене не пришлось лишать меня девственности, хотя я уверена, что он бы с этим справился на отлично. Но!

В салоне «Жигулей» отвратительно пахло бензином, и меня опять замутило. Как только я подходила к машине и чувствовала этот запах, к горлу подступала дурнота. Я побоялась, что меня вырвет прямо на Сеню в самый неподходящий момент. Поэтому машина исключалась. А земля уже была холодной, не май месяц.

В конце концов мы все же устроились на Сениной куртке на берегу реки. Но тут, как назло, пошел дождь. Осенью погода переменчива: только что светило солнышко, и вот, откуда ни возьмись, на небе появилась тучка. Пока мы добежали до машины, оба промокли. Разве я забыла сказать? В местах, где никого нет, и подъезда к реке нет.

– Я з-з-замерзла, – сказала я, клацая зубами, и достала третью бутылку пива.

Сеня сдался:

– Хорошо, поговорим о деле.

Меня сразу же перестало тошнить. Я быстренько пересказала ему вчерашние события в сауне.

– И что ты думаешь обо всем этом? – спросил он.

– Я думаю, что мне нужно ехать в Москву.

– В Москву-у…

– Только надо уладить проблему со следователем. Я же не выездная.

– Дело приостановлено. Подозрения с тебя сняты, так что можешь ехать. Только зачем?

– Я хочу поговорить с бывшей женой Александра Зимы.

– А будет она с тобой разговаривать? – усомнился Сеня.

– Будет. У меня есть интересный ход. Я предложу ей написать о нашем театре. У нас ведь скоро премьера.

– И когда ты едешь? – спросил он после паузы.

– Завтра договорюсь об отпуске и поеду на вокзал за билетом.

В отпуске я не была давно. Он мне не нужен. Дачи у нас нет, а на юг мне ехать не рекомендуется. Сейчас же я могу совместить приятное с полезным. Прогуляться по местам боевой славы и вроде бы по делу.

– А деньги? – сообразил Сеня.

Я пожала плечами. Да, я не могу закрыть счет, но ведь имею право снять проценты. Тысячу долларов, даже две.

– Жаль, что я не могу поехать с тобой, – вздохнул Сеня. – Командировку в столицу мне не выбить. Если я об этом заикнусь, пошлют кого-нибудь другого. Блатного.

Все правильно.

– Не переживай, я и сама справлюсь. Поехали домой, а? Дождь, похоже, зарядил надолго.

– Черт бы его побрал, – буркнул Сеня, заводя мотор.

Я уже почти протрезвела, когда мы сели на пузо. Попали в колею и больше не могли сдвинуться с места. А что вы хотели? Проселочная дорога, осень, дождь, лысая резина. В местах, где никого нет, обратиться за помощью тоже не к кому. Вот этого я и боялась. Но постаралась держать себя в руках. Спросила только: