Текст книги "Нагадали мне суженого"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Как-как? Станиславский? Почему не Немирович-Данченко?

Да потому. Фамилию при рождении не выбирают. Можно потом ее поменять, но можно же ею и гордиться! Александр Николаевич – великий человек. До него мы не жили, а прозябали. Каждый провинциальный город должен хоть чем-то или кем-то гордиться. Это в Москве представлен полный ассортимент. Хочешь, гордись Кремлем, хочешь Большим театром или опять же Пушкинским музеем. Достопримечательностей столько, что в итоге москвичи просто гордятся тем, что они москвичи. И у них все есть.

Иное дело провинция. К нам туристов калачом не заманишь. Да и жизнь скучная. Можно, конечно, устроить раскопки и докопаться до чего-нибудь стоящего. Но здесь даже татары пролетали, не задерживаясь, на лихих конях. Никто не изъявлял желания нас завоевать. Поэтому аж до начала девятнадцатого века тут была голая степь. Ну, практически. Жалкое поселение, так и не заинтересовавшее ни одного захватчика. Где копать-то?

Город уже стал загибаться, а народ спиваться, когда нам посчастливилось. Великий человек Александр Николаевич Станиславский избрал его точкой, куда он приложит мощный рычаг своего таланта. И таким образом перевернет мир искусства.

С тех пор наша жизнь круто изменилась. Раньше мы прозябали, как все. Полгода томились в ожидании лета, которое проскакивало, как один миг, наполовину в дождях и туманах. Потом наступала унылая осень и еще более унылая зима. А теперь осени мы ждем даже больше, чем лета. Потому что первого октября, в день закрытия дачного сезона, у нас открывается сезон театральный. Иными словами, начинается бурная светская жизнь. За год Народный театр выдает аж четыре премьеры! Плюс уже откатанный годами репертуар. Каждую премьеру предваряет выступление Народного хора. Хореографический кружок подключается. Буфет. Самый модный в городе ресторан – при здании Народного театра. Стены увешаны фотографиями сцен из спектаклей. Понятно, что больше всего на них Капки. Ее огромные зеленые глаза действуют на публику магнетически: повышают аппетит. Поэтому у хозяйки ресторана Капка в фаворе. А само здание, бывший особняк купца первой гильдии Синебрюшкова, Александр Николаевич отстоял у Аксенкина, который собирался его снести. И забахать на этом месте самый большой в районе торговый центр. А вот фиг!

В итоге культура победила потребление. Да, мы, как и все провинциалы, в субботу с раннего утра идем на рынок, но вечером-то в театр! И об искусстве в нашем городе говорят больше, чем о ценах на гречку и подсолнечное масло. Мы, как и все, летом трудимся на дачах, добываем существенную прибавку к зарплате на подсобных участках, но у нас высокие цели. Мы ежегодно боремся за то, чтобы быть представленными в столице на фестивале всероссийского театрального искусства, и когда-нибудь этого добьемся. И победим. К нам на премьеры даже столичные знаменитости приезжают. Вот в прошлом году в первом ряду сидел известный на всю страну кинорежиссер, проводил кастинг. Его пригласил Александр Николаевич, тряхнув старыми связями. Кастинг никто из наших актеров не прошел, но факт был, и он принадлежит истории.

Кстати, о визите кинорежиссера я Капке напоминать не стала, когда она похвасталась своим портфолио. Зачем бить в больное? Если ее кинокарьере быть, все свершилось бы еще тогда, ведь Капка блистала в главной роли. На мой взгляд, у нее нет таланта. Я рада, что уже два человека так думают: я и известный на всю страну кинорежиссер. Но Капка сказала:

– У них все куплено.

– Тогда зачем он к нам приехал?

– А зачем проводят тендер? – хмыкнула она. – Одна из сторон соглашается, заведомо зная о проигрыше. Мы были нужны для массовости. Вот видите, куда я заехал в поисках талантов! В российскую глубинку! Наверняка тиснули статейку в глянце. Сейчас модно быть поближе к народу. Гляньте-ка, я сижу рядом с козой, даром что доить не умею, так вы все равно козье молоко не пьете. Получите свое птичье, но будете знать, что коза в тендере участвовала. Все по правилам.

– Ты с самого начала так думала?

– Милая, я не вчера на свет родилась, – снисходительно сказала Капка. – Я всегда это знала: не подмажешь – не поедешь.

И теперь, значит, она решила пойти старым проверенным курсом. Купить себе кинокарьеру на деньги олигарха Аксенкина. Мудро…

– Эй, Анфиса? О чем задумалась? – тронул меня за руку Арсений.

– Так, – тряхнула я кудрями. – С кем, говоришь, приходил Александр Николаевич?

– С семьей. Жена Марина и две дочери, Рада и Мирандолина.

Вот что значит культурный человек! Летом у нас театральное затишье, все на дачах. Или на подсобных участках выращивают огурцы с картошкой. Но Александр Николаевич, как человек искусства, лопату в руки не берет, и правильно! И выходные летом он тоже проводит культурно. Как только в краеведческом музее открылась экспозиция, он тут же ее посетил. С женой и детьми.

Я коротко вздохнула: подозревать такого человека в убийстве – свинство.

– Еще кто?

– В субботу больше никого не было. Зато в воскресенье утром пришла целая делегация. Завотделом культуры со свитой.

– Кто был в свите? – деловито спросила я.

– Почти одни бабы. Центр культуры и досуга.

Да, в нашем городе и такой есть. Основное его занятие – устраивать народу праздник. А какой же праздник без застолья? Поэтому наш ЦКиД специализируется на банкетах. На массовых народных гуляньях, где всегда накрывают столы. Для народа чай с бубликами на городской площади, а для элиты ананасы с шампанским в белом зале украшающего ее здания. Сотрудники ЦКиД то и дело надувают шарики и создают цветочные композиции, это и есть их основная работа. А между делом они добывают средства на то, чтобы водка у них не кончалась. Добиваются финансирования из городского бюджета. Заведующую отделом культуры они не отпускают от себя ни на шаг, все время кто-нибудь из них крутится в здании городской администрации на третьем этаже, куда задвинули нашу культуру. Народный театр курирует лично мэр, и Мельпомена финансируется отдельно и отчитывается тоже отдельной брошюрой с цветными иллюстрациями. Поэтому ЦКиД имеет на Станиславского огромный зуб. Они буквально выцарапывают крохи, а в карман к Александру Николаевичу (как они считают) льется полноводная денежная река.

Как только режиссер посетил выставку, конкуренты об этом прознали и известили заведующую. Сама бы она не догадалась пойти. Дама чрезвычайно занятая, внешне она похожа на Фурцеву, чем страшно гордится. В городе ходят слухи, что это и было решающим аргументом при выборе завотделом культуры, и по той же причине ни один из мэров, меняющихся у нас раньше довольно часто, ее не сместил. Чтобы усилить это сходство, Ангелина Степановна не вылезает из салона красоты. Ее супруг тоже страшно гордится сходством своей жены с Фурцевой, поэтому охотно дает ей на это деньги. У него небольшой бизнес, не мешающий ей занимать высокий пост в городской администрации. Если какие-то деньги и уходят в семью Ангелины Степановны через городской отдел культуры, то эти суммы настолько незначительные, что мэр закрывает на них глаза. По сравнению с вертолетной площадкой, которую он забахал в собственной загородной резиденции, это копейки. Надо ли говорить о том, что и вертолет имеется в наличии?

Это вкратце. Проблема же состоит в том, что в ЦКиД работают исключительно женщины. А московского художника убил мужчина. Я только спросила:

– Буханкин тоже был?

Буханкин – единственный их мужчина. Он неизменный аккомпаниатор на всех общегородских банкетах, его орудие труда – баян. И владеет им Буханкин виртуозно. Он мог бы добиться многого даже на всероссийском уровне, а то и на международном, если бы не пил. А пьет он так же виртуозно, как играет на баяне. Поэтому я и спросила: пил он в воскресенье или пошел на выставку вместе со всеми?

– Накануне отменилась свадьба, – сказал Арсений. – Что-то там у них не срослось. И Сильвестр остался без заработка.

– Ну, так он мог с горя бухнуть!

Вот как с такой фамилией не пить? Сильвестр так и говорит: разве у меня был другой путь в искусстве?

– Тоже не срослось. Жена говорит, что он весь вечер чинил в гараже машину. Я ее первым делом допросил, Дарью.

Сильвестр Буханкин женат на самой красивой в нашем городе и его окрестностях женщине. Эту захватывающую любовную историю я вам тоже как-нибудь расскажу. Я не удивляюсь, что Арсений первым делом полетел допрашивать Дашу Буханкину. Венера Боттичелли отдыхает рядом с ней. А из современниц – Анджелина Джоли, которой жена баяниста легко могла бы составить конкуренцию, если бы ее судьба сложилась по-другому. Но о судьбе потом. Сейчас об убийстве.

– Ладно, оставим пока Буханкина в покое. Еще кто?

– Когда делегация двинулась к выходу, в краеведческий музей в полном составе прибыл литкружок. Отчего, по словам смотрительницы, в дверях образовалась толчея. Она даже побежала за валерьянкой для директрисы. Лебёдушкин пропустил Ангелину Степановну, но категорически отказался посторониться, когда за ней потянулся досуг в лице зеленых с похмелья дам. Одна из них затеяла склоку и назвала Лебёдушкина трамвайным хамом. На что Терентий Ильич заявил, что, во-первых, он поэт, а не хам, а во-вторых, в городе нет трамваев. Так и сказал: нет и не будет. И добавил: надо меньше пить, а не то и НЛО померещится.

– Его за это на клочки не порвали? – невольно улыбнулась я.

Дамы из культуры и досуга за словом в карман не лезут, это их профессия. Но и Лебёдушкин профессиональный литератор, он даже член Союза писателей. Я представляю, что там было!

– Они бы подрались, но Колено был в гипсе. Ты же знаешь.

Еще бы я не знала эту историю! Как местный прозаик Колено повредил колено! Это же я ему напророчила! Сказала, что человек с такой фамилией рано или поздно останется без ноги. Его даже оперировали!

– Так он все еще в гипсе? – уныло поинтересовалась я. Колено пообещал меня убить, если ему и в самом деле оттяпают ногу.

– Мало того, он на костылях. И приперся в музей вместе со всеми!

– Как он мог остаться в стороне? – Я невольно улыбнулась.

Наш литкружок славится своей сплоченностью и целеустремленностью. У них свое помещение, правда, очень скромное, своя газета с мизерным тиражом, но все же и свои заморочки. Это коллектив единомышленников, сплотившихся вокруг члена Союза писателей Терентия Лебёдушкина, и они тоже смертельно обижены на Народный театр в лице Станиславского. По их мнению, судьба нашего города должна быть литературной, а не театральной. Но она, судьба, распорядилась иначе.

– Короче, в результате заварушки Колено получил по костылям и рухнул к ногам Ангелины Степановны. Тут все поняли, что погорячились, и стали мириться, – продолжал докладывать Арсений.

– Давно пора, что им делить? И те и другие аутсайдеры. Я слышала, что новую премьеру опять будет предварять выступление Народного хора, а не литературные чтения. Капка мне сказала. А банкет будет вести тамада из Москвы, который приедет вместе с драматургом, какой-то столичной штучкой. Досуг даже не пригласили. Кроме Буханкина, который будет аккомпанировать хору. Но Буханкин вне игры. Он хватается за все, даже хореографический кружок на его попечении. – Это к истории о любви между баянистом и первой красавицей города. Они там и познакомились, на танцах.

– Итак, что мы имеем? – принялся загибать пальцы Арсений. – У нас трое крепких подозреваемых. Станиславский, Буханкин и Лебёдушкин. Театр, музыка и литература. Ни у кого из них нет алиби, я проверил. Режиссер, по словам его супруги, был на репетиции, которой на самом деле не было, баянист, по словам его супруги, находился в гараже, где чинил машину, которой тоже там не наблюдалось, а поэт, по словам его свиты, творил у себя на даче.

– Которой тоже нет? – невольно улыбнулась я.

– Почему же? Дача у Лебёдушкина имеется. Но, по словам жены его соседа, Терентий Ильич там так и не появился.

– А при чем здесь жена соседа?

– Э-э-э… – замялся Арсений. – Этот вопрос я еще не выяснял. Вопрос тонкий, деликатный, потому что сосед Лебёдушкина – бывший чемпион области по боксу. Полутяж. То есть был полутяж, а сейчас, сама понимаешь, перешел в другую весовую категорию. И хотя он здорово располнел, навыки остались. Я побоялся при нем копать. Но, судя по всему, дама в курсе всех событий, которые происходят в жизни Лебёдушкина.

– Она случайно не член литкружка?

– Не член. Ни стихов, ни прозы не пишет. Но она очень хороша собой.

– Принимается. И где же они все были? Станиславский, Буханкин и Лебёдушкин? Соображали на троих? Верится с трудом, они друг друга на дух не переносят. Буханкин ревнивец, он запретил Даше и близко к зданию театра подходить, хотя Александр Николаевич зазывал ее туда неоднократно, а Лебёдушкин скорее даст себе пишущую руку оттяпать, чем сядет со Станиславским за один стол. По его мнению, Александр Николаевич украл его славу. Это он, Лебёдушкин, должен стоять на пьедестале в центре города, а никак не Шекспир. Они не могли быть вместе, значит, бродили где-то по отдельности. Не исключено, что на горе, где разваливается бывший мужской монастырь. Так кто из них заглянул на огонек к московскому художнику? Мельпомена, Терпсихора или Эрато?

– Как-как? – уставился на меня Арсений.

– Музы, – пояснила я. – Мельпомена – муза, покровительница трагедии, Терпсихора – танца, а Эрато – любовной лирики.

– А какую музу они грохнули? – поинтересовался любознательный Арсений.

– Видишь ли, древние греки не считали скульптуру и живопись искусством. Они убили прозу жизни, наши музы. Ремесло. Вместе или одна из них. Убили ремесленника Зиму, осмелившегося воспеть связку ржавых ключей. Только кто именно счел оскорбление смертельным?

– А вот это вопрос, который нам с тобой и предстоит выяснить. Ты меня просила – я сделал. – Голос Арсения сделался тверд. – Скажи же мне теперь, Анфиса, кто из троих убийца? Дар к тебе вернулся, я сам слышал, как ты напророчила официантке письмо из дома с неприятными известиями.

– Не из дома, – попыталась отмазаться я. – Из официального учреждения. Возможно, из отдела миграции или налоговая.

– Ой, не темни, – погрозил мне пальцем Сеня. – Скажи честно, кого ты покрываешь? Свою подругу?

– При чем здесь Капитолина?

– Ее подослал к тебе сволочь Аксенкин.

– Я никого не покрываю!

– Тогда скажи, кто убил Зиму?

Я схватила со стола бокал с остатками шампанского. Платон мне друг, но истина дороже! Как поступить? И я сказала то, что думаю:

– Поскольку Александр Николаевич приехал к нам из Москвы и его тезка А. Зима тоже москвич, логично предположить, что корни этого убийства лежат в далеком прошлом…

И простите меня за предательство!

Странная штука – человек. Вот я, обитательница ОЗК. Казалось бы, давно уже смирилась с тем, что ни разу в жизни не получила роли со словами и, скорее всего, никогда уже не получу. А ведь у меня может открыться актерский талант! Это же безбожно: не давать человеку ни единого шанса! Как только мне представилась возможность, со дна моей души, этого сосуда с кристально чистой водой, поднялась вдруг муть. И я отомстила. Не удержалась.

С другой стороны, я ведь сказала чистую правду!

– Вот это дело! – довольно потер руки Арсений. – Я тоже так подумал: какого рожна убивать за барахло на грошовом картоне? А вот за прошлое… Что ж, будем копать! – решительно сказал он.

И мне стало не по себе. Настолько, что захотелось в туалет. Я встала.

– Пойду носик попудрю.

– Заказать тебе еще шампанского?

– Не стоит. Я уже и так еле на ногах стою.

Демонстративно пошатываясь, я направилась к выходу. Метрдотель перехватил меня уже у самой ширмы:

– Для ВИП-гостей у нас отдельный туалет! Вверх по лестнице, пожалуйста! Там вам никто не помешает!

Чему не помешает? Писать? Однако как они предупредительны!

– У вас отличное обслуживание для ВИП-персон, – похвалила я. – Жаль, что в нашем городе некому это оценить. Поэтому вы и прогорите. – И я с гордо поднятой головой стала подниматься по лестнице.

«Срочно надо подыскивать работу», – пробормотал мне вслед метрдотель.

Скажу в скобках, что через месяц ресторан и в самом деле закрылся. Персонал разбежался. Слухи в нашем городе распространяются быстро, как только первая крыса побежала с корабля, все тут же стали доискиваться причины. И в меня опять полетел град камней:

– Накаркала!

Но вернемся к Арсению. Наше любовное свидание закончилось традиционным поцелуем у подъезда. На этот раз Сеня внимательно смотрел под ноги. И напрасно, потому что погода испортилась и кошки предпочитали прятаться от ветра и дождя в вонючем душном подъезде. Так же, как и я.

– Сеня, холодно. – Я поежилась.

– Так я тебя согрею! – Он обнял меня и задышал в лицо шампанским. – Твоя мама не хочет пойти к соседке посмотреть сериал?

– Все ее любимые сериалы давно уже закончились. – Я вздохнула. – Мы рано ложимся спать.

– Что мы в самом деле как дети! – рассердился он. – Обжимаемся по подъездам!

– Давай напросимся к Аксенкину. У него бассейн и пять спален на втором этаже.

– Лучше сплавь куда-нибудь свою подружку.

– Капку? Нет проблем, но дети… Их у нее трое, если ты помнишь.

– Да помню, – с досадой сказал Арсений.

На том мы и расстались. Все-таки провинция существенно отличается от Москвы. Там легко можно снять квартиру на одну ночь или номер в отеле специально для любовного свидания. У нас с гостиницами облом. Есть одна, на автовокзале. Под окнами день и ночь проносятся груженые фуры, ревут моторы автобусов, визжат тормоза легковушек. Диспетчер то и дело объявляет:

– Автобус по маршруту номер пять отправится через полчаса!

Как будто в городе есть человек, который еще этого не знает! Да скорее Земля изменит свою орбиту и начнет вращаться вокруг Луны, чем автобус номер пять отправится раньше! Люди! Марсиане приземлились! Автобус задерживается, срочно берите грабли и тяпки и все на автовокзал, держать круговую оборону! И что вы думаете? Поверят!

Любовное свидание на перекрестке автомагистралей не входит в мои планы. Да и контингент там сами понимаете. В основном дальнобойщики. И вот вам, здрасте! Приходит парочка! Ясновидящая с ментом! Утром об этом узнает весь город. И все будут смеяться, потому что у нас так не делают. Еще НИКТО из владельцев собственной квартиры не ночевал в ОТЕЛЕ. Это из ряда вон. Не поймут.

Мне, собственно, плевать, я и так персона нон грата, но мама…

Я подумаю, как решить эту проблему. Мне просто не хочется ее решать именно сейчас.

Убийственная Мельпомена

Как вы уже поняли, обо всем, что касается Народного театра, надо узнавать у Капки. Каким образом ей удалось втереться в доверие к Александру Николаевичу, отдельный вопрос.

Я хочу спросить: любите ли вы театр? Нет, вы не поняли. Любите ли вы театр так, как любят его жители нашего города? Со всей наивностью и страстью маленького ребенка, который верит в Деда Мороза и каждый раз ждет от него чуда? Со всем восторгом влюбленной девушки, которая каждый вечер, ликуя и замирая, бежит на свидание? С нетерпением замужней женщины, ждущей от мужа норковую шубу в подарок к очередному дню рождения, даже зная на сто процентов, что он подарит флакон духов? С волнением старика, держащего в дрожащей руке листок с результатом анализа крови на сахар, – а вдруг повезет? С надеждой умирающего от рака… Куда это меня занесло?

Никто не умер и умирать не собирается. Пока с нами Александр Николаевич, он всегда оправдывает наши ожидания. Его жена…

Она никакая. Трудно представить себе более тихую и незаметную женщину. Я даже не могу сказать, какого цвета у нее глаза, хотя встречаюсь с ней чуть ли не каждый день. Цвет волос я не могу назвать по другой причине: она постоянно их красит. Из-за этого с ней никто не здоровается, и обижается она совершенно напрасно, ее просто никто не узнает. Только привыкнешь к тому, что жена режиссера блондинка, как вдруг на тебя с обидой смотрит брюнетка:

– Добрый день.

Фраза, которую Марина Никитична слышит чаще всего:

– Богатой будете!

Это все, что можно сказать о ней интересного. Она почти всегда молчит. Следует за мужем как тень, а поскольку ее никто не узнает, то говорят при ней обо всем. Я не удивлюсь, если, отпуская Александра Николаевича на репетицию в воскресенье вечером, она прекрасно знала, что никакой репетиции не будет. Но знала ли она, куда он на самом деле пошел?

Ответ ее был короток:

– Нет.

Во что ни я, ни Арсений не поверили. Потому что Марина Никитична знает о муже все. И о его романе с примой Народного театра, который он возглавляет, тоже. О бывшем романе. Это случилось между вторым замужеством Капитолины Поликарповны и третьим. Она могла бы стать женой режиссера, но у нее принципы. Капка никогда не разбивает семьи. Все ее браки начинаются, что называется, с чистого листа. Ей не нужен муж, который платит алименты, Капка так и говорит:

– Я жадная.

То есть все – мне. Она не переживет, если хоть какие-то деньги будут уходить из семьи, ее начнут раздирать жалость к чужим детям и любовь к своим. Капка в принципе любит детей до дрожи в коленках, потому так часто и беременеет. Профессию воспитательницы в детском саду она выбрала вполне сознательно. Это ее призвание. Любовь к своим детям победит, это она знает наверняка. Значит, другие дети будут страдать. А этого Капка не переживет. Как и в любом человеке, в ней прекрасно уживаются благородство и подлость, умение дружить и искусство предавать, высокие чувства и низменные инстинкты. В зависимости от того, какие качества побеждают, есть люди со знаком плюс, есть со знаком минус, а есть нейтральные, в которых борьба между добром и злом изначально протекала вяло и закончилась подписанием мирного договора. То есть никакие. Этих я не люблю. Вот Марина Никитична – никакая. Другая бы убила, зная, что муж ей врет. Где он, спрашивается, шатался в воскресенье вечером? Тарелку об его голову разбить! Капка бы так и поступила. Она – кипящий котел страстей. Марина же Никитична – ледяная скала!

– Я не знаю.

И хоть ты лоб расшиби! Но всему есть объяснение. Браки совершаются на небесах, и случай здесь не уместен. В небесной канцелярии все запланировано. Бессмысленно жаловаться на вторую половину, жаловаться надо на себя.

Я недаром ясновидящая. В браке яркого Александра Николаевича с никакой Мариной таилась загадка. Ларчик был с секретом, замок же явно открывался связкой ржавых ключей, изображенных на холсте московского художника А. Зимы. Пардон, на картоне.

– Они были знакомы, Станиславский и Зима, – с уверенностью сказала я Ладушкину. – Приехавший в провинциальный город московский художник неизбежно услышал бы об обосновавшемся здесь режиссере из Москвы. Провинциалы страсть как любопытны. Обязательно поинтересуются, нет ли у них общих знакомых? Не встречались ли они раньше, когда оба жили в столице? Ведь для провинциала совершенно естественно, что люди, живущие в одном городе, друг друга знают. Они всерьез верят, что Москва – это большая деревня. Их пересекли заочно, Станиславского и Зиму. Даже если они не хотели знакомиться, их к этому вынудили.

– Верю, – кивнул Арсений.

– Зима сюда не как снег на голову свалился, – выдала я очередной каламбур. – К кому он приехал? Ты выяснил?

– Разумеется! – похвастался Арсений. – У него здесь друг детства. Они выросли в одном московском дворе, Зима с первого класса на скрипочке пиликал, зато его товарищ успевал по математике. На этой почве и возник производственный конфликт.

Я невольно вздохнула: какой же он все-таки мент! Когда говорит о деле, выражается исключительно языком протоколов, которые стряпает. Творчество ему несвойственно. Но у него на это есть я. Моя-то фантазия безгранична. Я еще раз тихонько вздохнула:

– Продолжай.

– Они со школьной скамьи были соперниками, даже девку не поделили. Потом Зима решил доказать, что он круче, и стал художником. Девка вышла замуж за него.

– Так он что, был женат?!

– В разводе. Погоди, до этого мы еще дойдем. Обо всем по порядку, – сказал обстоятельный Арсений Ладушкин. – Его приятель обиделся и исчез с горизонта. Прошло много лет…

– Звучит, как начало романа, – похвалила я.

– Ага. И вот они встретились случайно в московском гипермаркете. Зима искал деревяшку на рамы для своих картин, а его приятель – культиватор, землю пахать, и прочую сельскохозяйственную мелочовку. В общем, столкнулись они в отделе «Все для дачи». Сначала оба обрадовались. Особенно Зима, когда узнал, что бывший соперник московскую квартиру продал и уехал жить в провинцию. Слово за слово: как ты, как сам? А надо сказать, что дела у Зимы в последнее время шли не очень. С женой развелся, а она у него была основным источником дохода.

– Где она работает? – деловито спросила я.

– Погоди, до этого мы еще дойдем, – снова осадил меня Арсений. – Обо всем по порядку.

Мне захотелось его убить. Рассказывает он, словно кота за хвост тянет, причем котяра огромный и отчаянно сопротивляется. «Ну! Давай же! – хотелось крикнуть мне. – Сразу к сути, Сеня, милый!» Но я уже знала: бесполезно. Свой бессмертный подвиг Сеня распишет в деталях.

– Так вот. Раньше Зима проводил лето в Италии, писал тамошнюю природу, культурно обогащался. Традиция, сама понимаешь. Но теперь ехать на пленэр за границу ему стало не с руки: денег ёк. Картины его почти не пользовались спросом.

– Мазня, – поддакнула я.

– Да и в Москве жизнь дорогая. Дача? Фи! Чтобы великий художник кормил подмосковных комаров? Только итальянских! В крайнем случае испанских или французских, но только не наших. Наши пьют кровушку исключительно у быдла. Но с А. Зимой случился облом: развод. Дачи нет, денег нет, а квартире давно уже нужен ремонт. Зима еле-еле концы с концами сводил, а вот его приятель напротив. Потеряв даму сердца, а заодно интерес к московской жизни, он уже без всякой любви женился на провинциалке, студентке того же вуза, где учился сам, и укатил вместе с ней сюда, к нам. А тут дела у него пошли. Сначала работал на заводе, стремительно поднимался по карьерной лестнице, москвич, как же, потом, когда все развалилось и завод закрылся, удачно «приватизировал» медный кабель и станки. Отгрохал коттедж, открыл лесопилку. Вроде понравилось. Продал московскую квартиру, вложился в бизнес, жена помогла наладить связи. И – все в шоколаде! Сейчас у Кукушкина лесопилка, два рынка стройматериалов, несколько бригад, которые коттеджи строят. Ну и кое-что по мелочи. Автозаправка, магазинчик при ней, кафешка на трассе.

– Ах вот ты о ком! – протянула я. – Кто же в нашем городе не знает Кукушкина? Никогда не думала, что он москвич!

– Об этом давно уже никто не помнит. Кукушкин – это наш местный олигарх. Ну, почти, потому что олигарх понятно кто – Аксенкин. Но и Кукушкин не бедствует.

– Знаю, – кивнула я.

– Знаешь, что он сказал Зиме при встрече?

– Что?

– «Как хорошо, что ты женился на Кате».

– Катя – это та девушка, которую они не поделили?

– Именно! Бывшая жена А. Зимы. А теперь к сути: знаешь, кем она работает?

– Кем?

– Театральным критиком! – выпалил Арсений.

– О как!

– В общем, настало время навестить господина Кукушкина, – довольно потер руки мой жених.

– А ты разве не у него все это узнал? – искренне удивилась я.

– Сорока на хвосте принесла, – сердито сказал Арсений. – Это все так называемые слухи и сплетни. А мне нужен рассказ от первого лица.

– Зачем?

– Потому что у него есть мотив. Они с Зимой так и не стали друзьями. Кукушкин вызвал его сюда по одной причине – похвастаться. Глянь, где я, а где ты. Ты, Сашок, по уши в дерьме, а я в шоколаде.

– Тогда Зима его должен был убить, а не наоборот.

– А если была драка?

Я покачала головой: не верю.

– Ну, хорошо, не драка. Не забывай: художник был эффектным мужчиной. – Так и сказал: эффектным! – К тому же профессия. Наверняка романтик. Умеет угодить даме. А Кукушкина ты знаешь.

Я кивнула: да, знаю. Маленький, лысый и толстый. Неудивительно, что Катя предпочла ему высокого стройного Зиму с обилием волос на голове. Зато Кукушкин богатый. Но деньгами мадам Кукушкина давно уже наелась. Кто в городе не знает эту даму? Точнее, ее шиншилловую шубу. Если бы у Аксенкина была жена, они бы с женой Кукушкина шубами, конечно, потягались. Но поскольку Аксенкин холост и жаден, больше норки своим любовницам не дарит, то мадам Кукушкина царит на олимпе местной моды безраздельно. Если у Капки дело выгорит, она ей, конечно, составит конкуренцию. Но пока…

– Думаешь, Зима попытался соблазнить Аполлинарию Кукушкину?

– Наверняка. А чем еще ему крыть? Приятель-то его обскакал! У Зимы ни денег, ни славы. А у Кукушкина – особняк в три этажа, лесопилка. «Да я эту Италию три раза в год объезжаю вдоль и поперек! Да еще и Ниццу с Каннами прихватываю». Читай между строк: а ты лох.

– Кукушкина не было на выставке, – покачала головой я.

– Так-то оно так, – вздохнул Арсений. – Но зато он много интересного может рассказать о покойнике. И как знать? Не вскроются ли в деле новые обстоятельства?

– Одно «но». Кукушкин не пойдет к тебе на допрос. Не того полета птица.

Хоть и не орел и даже не воробей, но Сеню он пошлет куда подальше, предоставив ему кучу липовых справок о скверном состоянии здоровья. У Кукушкина в нашем городе все схвачено.

– Так-то оно так. – Арсений вновь тяжело вздохнул. – Допросить его на том основании, что он был другом детства потерпевшего, я не могу. То есть могу, но он имеет право не явиться. У меня на него ничего конкретного нет, – с сожалением сказал Ладушкин. – Давай сделаем финт ушами. Используем Стратоныча. Напросись к нему в гости.

– Я?!

– Привлеки Капитолину. Скажи: очень нужно.

– Я, конечно, могу…

– Вот и сделай. Добудь ее, одним словом, эту информацию.

Я всерьез задумалась: сначала придется раздобыть купальник. Иначе как вы себе это представляете? Я второй раз напрашиваюсь в бассейн и снова пью чай с баранками!

– А ты со мной пойдешь?

– Меня он раскусил. Я игрок чужой команды. А ты пока еще пользуешься у него доверием. Но я тебя встречу, – пообещал Арсений. – Весь вечер буду на телефоне. Как только все закончится, я приду и тебя заберу. Буду ждать у ворот.

– Хорошо. – Я тяжело вздохнула. Придется пойти на подлость. Иными словами, соврать. И кому? Лучшей подруге!

Но выбора у меня не было. Вечером я села на телефон.

– Обнаружились следы картины, – таинственно понизив голос, сказала я Капке.

– И где?

– Похоже, Кукушкин имеет к этому отношение. Они с Зимой были приятелями. Это ведь Кукушкин пригласил его в наш город, Зима первое время жил у него, а потом съехал в развалины при мужском монастыре.

– Вот оно как… – протянула Офелия.

– Скажи об этом Аксенкину. И вот еще что. Кукушкин будет врать, что он тут ни при чем. Ни сном ни духом. Поэтому нужен сеанс ясновидения. Устрой нам встречу на четверых: ты, я, Аксенкин и Кукушкин. Дома у Нила Стратоновича.