Текст книги "Комната с видом на огни"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Анна внимательно наблюдала за всем этим, чувствуя, как замашки стареющего плейбоя начинают доставать и ее. Денис явно стремился устроить свою жизнь, на успехи же Анны неизменно отзывался следующей фразой:

– Я же тебе говорил…

«Ах ты мой сладкий мерзавец! – думала она, пытаясь стряхнуть с себя его чары. – Ты никогда не перестанешь приписывать себе все, чего я достигну. И деньги, главное – деньги. Когда ты попросишь, чтобы я купила тебе новую машину?» Она вновь начала вспоминать Ваню Панкова. Именно таким он должен был стать в зрелости: наглым, вкрадчивым, опытным и чересчур жадным. Анна втайне страдала, думая, что все дело в ее фатальной привязанности к определенному типу мужчин. Но пока она не могла прогнать Дениса. Хотя давно уже подозревала, какую роль он сыграл в смерти Ленского.

Все случилось внезапно. Долгожданный разговор состоялся спонтанно, и поссорились они на этот раз из-за ерунды. Анна просто спросила Дениса, не хочет ли он отметить в ресторане вместе с важным клиентом ее очередной удачный контракт, мол, неловко идти одной, а тот, лениво зевнув, отказался, сославшись на то, что на этот вечер у него совсем другие планы. Анна почувствовала раздражение:

– То просиживаешь тут целыми вечерами, а то начинаешь свою независимость демонстрировать! Тебе что, трудно со мной поехать?

– У меня свидание. И, между прочим, роскошная женщина. У нее такая грудь! – Да, у Анны груди почти не было, он задел за живое. С этого и началось. Она решила устроить сцену:

– Не надоело? По-моему, наши отношения перешли в стадию, когда тебе придется мне врать, чтобы остаться в этом доме.

– Вот как? Тебя что, начинают раздражать мои женщины?

– Ты меня начинаешь раздражать, понял? Ты!

Он зло прищурился:

– Я всегда буду свободен. Я всегда буду хотеть других женщин и всегда их брать, поняла?

– Да я давно все поняла. Это для тебя и есть смысл жизни. Ты и в меня так вцепился только потому, что я тебе отказала. Получив по физиономии, ты взбрыкнул и закусил удила: она будет моей. Только как ты мог предать Ленского? Предать такого человека?!

Он разозлился:

– Ленский, Ленский! Всю жизнь Ленский, везде Ленский! Я найму людей и взорву этот дом, если не удастся его продать! К чертовой матери! Здесь целыми днями бродит его тень! Ненавижу! Всю жизнь ненавижу! Он меня достал и с того света!

– Потому что ты никто, – отчетливо сказала Анна. – По сравнению с ним просто червяк. Тебя даже не было видно рядом с ним, несмотря на твой рост и смазливую физиономию. Ты просто пигмей. Ты даже не смог уложить меня в постель, пока он был жив.

– Замолчи! Ты просто его боялась! Ты все поняла с самого начала! Когда я начал эту игру, сразу было понятно, куда все клонится. Я все ждал, предупредишь ты его или нет, чтобы мне не доверял. Но этого не случилось, и я действовал уже с твоего молчаливого одобрения. Мы вместе убрали его с дороги. Ты и я.

Анна замерла:

– Ты что, с ума сошел? Какое одобрение?

– Ха-ха-ха! А то я поверю, что такая умная баба не заметила, что я затягиваю Ленского в петлю! Они с самого начала не хотели идти ни на какие уступки, просто им нужны были их деньги, и с большими процентами. А я еще намекнул, что банк ложится на дно, дела плохи, Ленский может скрыться вместе с деньгами. Они и засуетились. Мне обещали немалые комиссионные, если буду по-прежнему сливать информацию и играть на них. Я лично поторопил твой брак с Ленским: знал, что как только ты останешься одна, проблема будет решена. Я получу и тебя, и деньги. Я сам организовал эту засаду и сам же назначил ему место встречи. Я лично убедился в том, что он мертв. Мне надо было увидеть его мертвым… Удачное было дельце? А?

– Я бы все тебе простила, Денис, – тихо сказала Анна. – Всех твоих женщин. Я бы долго еще терпела и, возможно, вышла бы за тебя замуж. Но этого я тебе не прощу. Никогда. Больше, чем Ленский, для меня не сделал никто. Поэтому ты сейчас уйдешь и никогда сюда больше не вернешься. Иди на свое свидание. Отныне мне безразлично, как ты, где и с кем. Прощай.

– Ты в этом уверена? – Он слегка оторопел. – После того как гонялась за мной по ночным клубам и казино? Подумай, Аня. Хорошенько подумай. Ведь ты останешься одна. Я-то, по крайней мере, тебя люблю.

– Что?! Любишь?!

– А как ты это называешь? Просто я такой человек, и меня не переделать. Но жить-то я хочу с тобой, с тобой растить нашего ребенка.

– На мои деньги, – устало заметила Анна.

– Разве я тебе мало помогаю? Ну хочешь, я сейчас отменю свое свидание и вместе поедем на эту деловую встречу? – Его голос стал вкрадчивым.

– Что с тобой, Денис? Я тебя не узнаю! Хотя… Я догадываюсь, что ты задумал. Раз уж нам суждено расстаться, ты хочешь бросить меня первым. Дело принципа. Дениса Малиновского еще ни одна женщина не бросала. А помнишь, как я тебе сказала, что какая-то обязательно будет первой? Так вот ты был тогда не прав: это буду именно я. Давай, проваливай из моего дома. И побыстрее. Мне некогда с тобой отношения выяснять. Прошло то время.

– Я сейчас уйду. Но мы еще посмотрим, что дальше будет.

– Уходи, Денис. У меня уже не остается времени. Мне дела надо делать. Уходи.

Он по-прежнему умел держать удар и был уверен в своих силах. Анна и сама понимала, что это не конец Что пройдет еще много времени, прежде чем ей удастся окончательно от него избавиться, что будет тяжело и больно, что он придет сюда еще раз, и еще, и еще… Возможно, что в какой-то момент у нее не найдется сил, чтобы его прогнать. Но только ненадолго. И тот день, когда в их отношениях будет поставлена решительная и жирная точка, все равно наступит.

С Ваней Панковым в ее жизни было покончено. Раз и навсегда.

И Анна благодарно улыбнулась, потому что поняла: Ленский был уверен, что она справится и с этим.

Глава 6
ДЭН-ВТОРОЙ

На самом же деле избавиться от Дениса было не так-то просто. Если бы в университетах преподавали науку манипулирования женщинами, то Малиновский вполне мог бы написать целый трактат и защитить ученую степень. Анна давно поняла, почему он выбрал именно ее. Очень удобная жена: любовниц терпит, с домашним хозяйством справляется, да еще и деньги зарабатывать умеет. Можно жить в свое удовольствие и ни о чем не думать. Главное, привязать ее к себе как можно прочнее, а эту проблему Денис умел решать только в постели. За короткий период Анна испытала целую гамму острых ощущений: от страстного желания безраздельно им обладать до страшного разочарования в этом человеке. И наконец все кончилось просто тупой неприязнью.

Денис никак не мог смириться с поражением: с самого детства он ни в чем не знал отказа. Прошло довольно много времени с того дня, когда между ними произошло решительное объяснение, а Анна так и не позвала. И он начал развивать бурную деятельность. Словно хотел показать ей, что тоже умеет и любит трудиться и прилично зарабатывать. У них действительно были общие дела, Анне приходилось довольно часто общаться с Малиновским по работе, она пока не могла без него обойтись. Иногда даже думала, усмехаясь: «А вот теперь я его использую».

Беда была в том, что иногда на нее наваливалась тоска и не хотелось вечером ложиться в пустую постель. Она была молодой интересной женщиной и эти пустые ночи никак не могла себе простить. Жизнь-то проходит! Дела делами, но о себе тоже нельзя забывать. А Денис все время был рядом, стоило только руку протянуть. И он только этого и ждал. Они часто встречались, на людях Анна держала себя в руках, Денис напускал на себя безразличие, но бросал тайные страстные взгляды из-под длинных ресниц. Анне было смешно наблюдать за этим, особенно в те моменты, когда она была целиком поглощена работой и смертельная усталость, похожая на обрушившуюся снежную лавину, погребала под собой все прочие чувства. Она даже жалела этого ребенка, которого впервые в жизни поставили в угол.

Однажды ему удалось-таки ее соблазнить. Анна никак не могла уснуть, долго ворочалась в постели и, как всегда в такие моменты, раскаивалась и все ему прощала. Денис словно почувствовал эту ее тоску и ночью нагрянул. Он тихонько открыл входную дверь своим ключом, который Анна просто забыла у него отобрать, и прокрался в ее спальню. Не раздеваясь, сел на постель. Анна уже задремала и, почувствовав поцелуй, подумала, что это только сладкий сон. А через несколько минут она уже плакала от счастья, снимая с него рубашку и брюки, и шептала горячо:

– Сладкий ты мой. Самый сладкий.

Денис торжествовал. Вдоволь потешив свое самолюбие, он снова по-хозяйски разлегся на ее кровати и стал говорить гадости:

– Вот видишь, я же тебе говорил, что вернусь, и ты меня вновь пустишь в свою спальню.

– Это нечестно. Я спала.

– А во сне за нас действуют инстинкты, они не подводят. Ты без меня жить не можешь. Давай, признавайся.

– Это доказывает только то, что мне время от времени нужен мужчина, и это не обязательно должен быть ты. Так что успокойся.

– Какая тебе тогда разница, я это буду или не я, если все равно придется платить?

– Ты слишком дорого обходишься.

– А ты уже в курсе, сколько берут другие?

– Я не деньги имею в виду. Свое душевное равновесие, которое ты постоянно нарушаешь своим присутствием. Ты по натуре разрушитель. Жить с тобой все равно, что жить на действующем вулкане. И каждый раз опасаться, что кипящая лава перехлестнет через край. Это не комплимент, не надейся.

Он задумался ненадолго, потом сказал:

– По-моему, тебя надо еще разок трахнуть как следует. Чтобы перестала умничать.

– Ну, если ты не знаешь другого способа…

– Этот самый верный.

– А вот Ленский знал. – Анна решила Дениса во что бы то ни стало достать. Ленский – это была для него запретная тема. Денис и в самом деле тут же взвился:

– Опять?!

– Я одного не могу понять: почему, даже когда ты сам признался в том, что убил его, хоть и чужими руками, я не хочу тебе мстить.

– Потому что ты меня любишь, – самонадеянно заявил Малиновский.

– Нет. Ты отнял у меня самого дорогого человека. По идее, я должна тебе отомстить. Но дело в том, что он умер. Нет его, и все. Мертвые к мертвым, живые к живым. За смерть я мстить не хочу. А вот за сломанную ЖИЗНЬ…

– Ну начала! Я не затем приехал. Говори прямо: когда мы с тобой поженимся?

– Никогда.

– Что?!

– Можешь хоть каждый день проникать обманом в мою спальню, но сама я тебя сюда не позову. И каждый раз, когда повторится то же, что и сегодня, буду говорить о нем. Ты первый не выдержишь.

– Все! Хватит! Живи со своей тенью! Мне самому это уже надоело! Я не знаю, что надо сделать, чтобы подняться в твоих глазах до него! Просто не знаю! Вернусь, когда что-нибудь придумаю. А пока прощай.

– Прощай, Денис.

На этот раз Анна уже не плакала. Он уехал, оставив на столе ключ от входной двери, а вскоре действительно исчез из ее жизни надолго. Передал ее дела другому юристу и больше не появлялся в «Эсмеральде». Время шло, Анна встречала его иногда в ресторанах и казино. Москва как-никак большая деревня для людей, принадлежащих к одному кругу, поэтому до нее доходили и слухи о Малиновском. Будто бы он взялся за ум, нашел состоятельную даму, сколачивающую свою политическую партию, и решил вместе с ней пойти во власть. Анна не стала спрашивать у Дениса, правда это или нет. Они делали вид, что друг с другом почти не знакомы, Анна только отметила, что теперь Малиновский появляется везде с одной и той же женщиной, и почувствовала себя вдруг удивительно несчастной.

После того как Денис ушел, она решила не давать больше волю своим чувствам. Прошло ее время любить, пришло время строить планы на жизнь, смыслом которой должна была стать работа. Анна взяла себя в руки и стала думать только о рекламном агентстве «Эсмеральда» и еще о своей семье, которой хотела обеспечить солидный достаток.

Благодаря хорошему вкусу и связям Анны «Эсмеральда» со временем стала пользоваться большим успехом. Анна удачно использовала свою былую популярность и авторитет Ленского, о котором все еще вспоминали, как о трагически погибшем удачливом бизнесмене. Нашлись люди, бывшие когда-то коллегами Ленского по работе, дали его вдове солидную ссуду на развитие дела, когда у нее вновь возникла потребность в деньгах. И дело стало расширяться. Анна старалась никому не перебегать дорогу, не вырываться вперед и вовремя платить тем, с кем по ее горькому опыту было лучше не связываться. Кстати, они ее тоже помнили и взяли под свое крыло: когда Анна без проблем отдала деньги Ленского, за ней прочно закрепилась репутация сговорчивой тетки, с которой можно иметь дело. Она берегла эту репутацию и никогда не зарывалась.

Экономке вновь была предложена солидная зарплата, но она уже так прижилась в доме, что даже слегка обиделась. И отказалась. Анна ведь давно звала ее тетенькой и вспоминала, что они не родные, только тогда, когда ей случайно напоминала об этом мать. Этот своеобразный дуэт, мама и тетенька, спелся настолько, что Анна не могла воспринимать их иначе, как родных сестер. Сашка рос в этом женском царстве парнем замкнутым и упрямым. Давно уже он ездил в школу общественным транспортом, ушли в прошлое машина с шофером, частная гимназия и настороженное отношение к нему учителей. Как-никак, тогда его мать была не расписана с человеком, в доме которого жила, а человек этот был настолько богат, что казался всесильным.

Теперь мать была законной вдовой, сама зарабатывала на жизнь и кормила всю семью, ее уважали, и Сашке это нравилось. Но он категорически отказывался возвращаться в элитную гимназию. Он хотел быть как все.

У Сашки появились друзья, он теперь подолгу исчезал в городе и записался в какую-то спортивную секцию. Анна мало интересовалась, чем занимается сын, радовалась только, что он окреп и нарастил солидную мускулатуру. Она давно уже привыкла обеспечивать только его материальные потребности и редко находила время, чтобы доверительно побеседовать с собственным ребенком. Кто же будет думать о душе сына, о том, чтобы он вырос настоящим мужчиной, Анну как-то не заботило. Ленский одно время еще пытался поиграть с мальчиком в отца, Малиновскому же дети просто мешали, и Анна даже не представляла, зачем ему нужен был собственный ребенок.

Спихнув сына на руки матери и тетеньки, Анна полностью успокоилась. Она родила сына слишком рано, гораздо раньше, чем у нее проснулся инстинкт материнства, вот в чем было дело. И теперь перипетии взаимоотношений с мужчинами занимали Анну гораздо больше, чем проблемы собственного ребенка. А материнский инстинкт проснулся только один раз, когда она отдала деньги Ленского, чтобы спасти Сашку. Потом все вернулось на круги своя.

Последний год же ее занимала только работа. Она поглощала все свободное время. Анна хотела зарабатывать большие деньги, потому что расходы ее росли. Очень много денег уходило на дом. Ей хотелось, чтобы теперь все было так же, как при Ленском. Огромные сад и парк требовали постоянного ухода, приходилось время от времени нанимать рабочих, чтобы привести: все в порядок. Они посыпали гравием дорожки, почистили пруд, где плавали зеркальные карпы, и сделали бассейн вновь пригодным для купания. Трубы там давно уже заржавели, и вода по ним не поступала. И вот теперь можно было вновь сидеть у воды и любоваться пейзажем.

Анна занималась всем этим сначала с охотой, а спустя некоторое время уже затем, чтобы хоть чем-то себя занять. Когда прошла новизна ощущений и положение «Эсмеральды» стабилизировалось, Анна поняла, что жизнь деловой женщины не так уж весела. Вечерами все так же приходилось ложиться в пустую постель и отчаянно себя жалеть. В ее жизни теперь образовалась пустота. Как в тот год, когда она работала в магазине по продаже компьютеров. С той только разницей, что теперь у нее были деньги и независимость. Но по-прежнему не было мужчины.

С утра Анна уезжала на работу, весь день придумывала что-то веселенькое или остренькое, или сладенькое, как кто просил. Обедала она там же, в офисе, вечером ехала домой, где две дамы в возрасте рассказывали ей о событиях дня и о том, что и за сколько надо еще починить. Выходные мало отличались от будней: она не любила гостей и сама редко ездила в рестораны или злачные места, где можно было развеяться. На одинокую, хорошо одетую женщину смотрели с определенным интересом, а ей давно уже надоело быть объектом постоянного корыстного интереса.

Поэтому в выходные дни Анна старалась занять себя работой и тем, что могли ей предложить мама и тетенька: каким-нибудь особенным ужином и очередными сплетнями о соседях. Сашка предпочитал в этих посиделках не участвовать.

Так шли дни за днями. В конце концов она придумала себе развлечение – стала выезжать по выходным в Москву, одетая дорого, но не броско, цену ее вещам мог определить только человек, сам одевающийся в таких же магазинах.

Анна оставляла свою машину где-нибудь на платной стоянке и шла бродить пешком по улицам. Чтобы не думали, будто она ищет знакомства, Анна напускала на себя деловой вид. Будто бы в свой единственный выходной день она, как и все прочие особы ее возраста и положения, делает необходимые покупки для себя и своей семьи. На самом деле мама и тетенька целиком освободили кормилицу от забот по хозяйству, а модные тряпки Анну давно уже не интересовали. Она покупала новую одежду только по мере необходимости. А кому ей надо понравиться? Некому. Все равно никто не оценит.

Главное, что на этих улицах Анна не чувствовала себя такой одинокой. Время летело незаметно, и уставала Анна так, что, свалившись вечером в постель, засыпала глубоким и крепким сном, без всяких сновидений и ночных кошмаров.

Однажды, очарованная хорошей погодой, Анна погуляла в парке Горького, а потом забрела на уличный вернисаж, где выставлялись на продажу картины. На ее взгляд, это была просто бездарная мазня, еще хуже той, которой занимался когда-то ее отец и той, которую приносил в дом Ленский. «Лубочная живопись» не отличалась разнообразием сюжетов: румяные яблоки на блюде, кони в упряжке и без, цветы в вазах, яркие пейзажи. Но это пользовалось спросом, иначе никто бы не стал писать такие картины. Закон рынка. Анна уже пожалела, что сюда заглянула.

Собравшись уходить, она вдруг наткнулась на крохотный закуток, где сидела одинокая тетка лет под шестьдесят, в старых джинсах и болотного цвета робе. Анна глянула за ее спину: на серой, местами ободранной стене висело несколько картин в дешевых рамах. Та же сирень, те же лошади, лес после дождя. Она замерла: все было так же, как у всех, и не так. Смелая, резкая кисть небрежно, словно бы затем, чтобы поскорее от всего этого отделаться, точными мазками набросала великолепные пейзажи. Цвет был приглушенным, никаких ярких красок и четких линий: полутона, расплывчатость, отчаяние и странная гармония тлена во всем.

– Ваши работы? – резко повернулась Анна к женщине.

– Нет, что вы! Сынок мой писал. Он дома сидит, все малюет и малюет. Дал вот несколько картинок. Отнеси, мол, мама, на рынок. А здесь за одно место, знаете, сколько дерут? А этой сирени да коняг полным-полно. Чего тут сидеть? Лучше бы пошел работать, как все нормальные люди…

– Сколько вы хотите?

– За какую? – радостно встрепенулась женщина.

– За все.

– Не поняла? – Она растерялась.

– Я хочу все. И телефон вашего сына. – Ей показалось, что женщина от счастья сейчас заплачет…

Так в ее жизни появился странный человек Стас Шацкий. Он прибился к их дому, как всеми брошенный щенок: жалкий, болезненно худой и весь какой-то облезлый. К достоинствам Стаса не принадлежали ни сила воли, ни приятная внешность, впрочем, кроме его таланта к ним вообще ничего не принадлежало. Стас стал для Анны тем, чем в свое время она поначалу была для Ленского – умным собеседником, с которым можно скоротать долгие одинокие вечера. Что касается дальнейшего, то у Шацкого были несколько иные склонности. Он предпочитал женщинам мужчин. Узнав об этом, Анна сначала хотела Стаса изгнать, чтобы не допустить до Сашки, но тощий, безобидный художник так расстроился и клялся такими страшными клятвами, что никогда, ни за что, ни под каким видом, что Анна сдалась. Только велела обеим наседкам хорошенько приглядывать за мальчиком и Стасом.

Впрочем, что касается постели, Стас был абсолютно не в ее вкусе. Анна всю жизнь любила мужчин сильных, высоких, спортивного сложения и только брюнетов, Ленский был не в счет, потому что это был Ленский. Плешивый бесцветный Шацкий в этом плане ее никак не привлекал. Поэтому Стас безнаказанно появлялся в ее спальне со своими рассуждениями об искусстве, о смысле жизни и прочей белибердой. Анна слушала его, закрывшись одеялом до самого подбородка, так, на всякий случай, чтобы не пялился, и сладко засыпала под этот монотонный голос. Рассуждения Шацкого, в отличие от его картин, оригинальностью не отличались. Он хаял всех без разбору и постоянно жаловался на бессмысленность существования и засилье бездарностей. Все это напоминало Анне отца, только у Стаса действительно был огромный талант. Ее мать благодаря этим воспоминаниям была от Шацкого в восторге, она прикармливала художника и часами слушала его занудливые рассуждения, когда Анна была занята.

До встречи с Анной Стас вместе с матерью жил в коммунальной квартире. Работать там ему было неудобно, и он стал так часто появляться в доме, что в итоге выклянчил себе под мастерскую одну из комнат на третьем этаже, давно заброшенную за ненадобностью. Анна со вздохом разрешила, мама и тетенька навели там порядок, и художник устроил в комнате маленький храм чистого искусства, а по-простому говоря – бардак. Анна боялась туда соваться и не переставала удивляться, когда из этого царства грязи, пыли, пролитых красок и немытых кистей вдруг показывалась на свет божий очередная картина, поражавшая своей гармонией и красотой. Впрочем, она сама иногда эксплуатировала Стаса, заставляя его делать наброски для агентства. Тот морщился, но в итоге выдавал свои небрежно написанные, как и на продажу на вернисаже, работы, в которых было главное: свежая идея.

Анна многим своим знакомым рекомендовала купить его картины, как надежный источник вложения капитала, пробовала даже спонсировать выставку работ Шацкого, чтобы помочь ему заработать деньги, но крашеная бумага, как он презрительно их называл, Стаса интересовала мало. Он часто вертел в руках рубли или доллары и философствовал:

– Вот, наделали же люди дерьма: где тут идея, колорит, оригинальность композиции? Мазня мазней, а какие страсти из-за нее кипят! Крашеная бумага, вот и все. Я могу гораздо лучше бумагу раскрасить, зачем мне эта?

– Ну да, – возмущалась Анна. – Если бы я тебя не отыскала случайно, так бы и умер с голоду без этой бумаги, идеалист!

– Благоде-е-е-етельница,– дурашливо блеял Стас. – Думаешь, я с тобой из-за денег живу?

– Не со мной, а у меня, ты не путай, юродивый. Я просто уверена, что ты, как и все, хочешь хорошо кушать.

– Я красоты хочу, я, можно сказать, ради нее и родился. А живу здесь, потому что в этом доме – совершенство увядания. Вы все обречены на вымирание.

– Что ты мелешь? Кто здесь собирается умирать? – ругалась Анна.

– А вот увидишь, и я хочу все увидеть сам. И запечатлеть.

– Дурак. Первый ты здесь умрешь – еще одно слово, и я тебя пришибу.

Стас щурил на нее свои рыжие глаза с голыми веками:

– Тебе без меня будет скучно.

Анна только вздыхала, со Стасом ее дела шли куда лучше, и в доме было существо, равное ей по интеллекту, которому иногда можно было пожаловаться на жизнь.

Иногда он исчезал по своим голубым делам, хотя Анна понять не могла, кто вообще может на Шацкого польститься. Но тем не менее приятели у Стаса были. Они иногда звонили ему, и Анну тошнило от одного только звука их вкрадчивых и виноватых голосов. Впрочем, она снисходительно относилась к людским слабостям и никогда не лезла в чужую личную жизнь.

А вот свою не мешало бы устроить. После Малиновского у нее долгое время никого не было, и даже Шацкий как-то раз заметил, что хозяйке не мешало бы завести себе любовника, чтобы перестать бросаться на нормальных людей.

Она долго думала, как решить эту проблему и не нашла ничего лучше, как по дороге на работу купить газету с частными объявлениями. Ей нужна была только одна рубрика: «Знакомства». Желающих устроить свою личную жизнь оказалось на удивление много: писали и девушки, решившие продать себя состоятельным мужчинам без жилищных и материальных проблем, и юноши, искавшие состоятельных дам для того, чтобы предложить им свое молодое и неутомимое тело, и даже парочки, которым вдруг стало скучно. Анна читала объявления с маркером в руках, выискивая подходящее.

«Молодая, красивая, данные фотомодели, ищет состоятельного друга для совместного проведения досуга…»

«Молодая, красивая, одинокая, ищет мужа или друга без жилищных и материальных проблем, звонить вечером, Юля…»

«Молодой, чистоплотный мужчина, интересный, спортсмен, без вредных привычек ищет обеспеченную даму для того, чтобы стать ее нежным другом. Порядочность и конфиденциальность гарантирую…»

Анна долго раздумывала, но в конце концов поняла, что у нее не остается выбора. Если уж Шацкий об этом заговорил, то стоит попробовать. А то и в самом деле начнет на людей бросаться. И она закрасила маркером несколько строчек, в которых рекомендовал себя с самой лучшей стороны некий красивый молодой человек двадцати трех лет, высокого роста, без вредных привычек, спортивного телосложения по имени Денис. Чего греха таить, это было сильнее нее: выбор свой Анна сделала именно из-за его имени.

В объявлении было указано: звонить после девятнадцати часов.

Вечером Анна позвонила по указанному номеру.

– Здравствуйте, Денис. Я по поводу вашего объявления.

– Что? – Он заметно заволновался.

– Вы ищете в качестве интимного друга и спонсора состоятельную даму. Я достаточно обеспечена, чтобы взять на себя ваши расходы, в разумных, конечно, пределах, и воспользоваться вашими услугами.

– Вы не очень старая?

– Что? – Анна растерялась, а потом чуть не рассмеялась. «Ребенок, совсем еще ребенок! Зачем дает такие объявления?» – Мне тридцать четыре. Это для вас не слишком много?

Анне послышалось, что он облегченно вздохнул, во всяком случае, голос у парня стал веселее:

– Где мы с вами встретимся?

– У метро, наверное? Я на машине, а вам где удобнее?

– Метро «Университет».

– Хорошо. Меня это устраивает. Тогда завтра в семь часов вечера у входа. На мне будет бежевое пальто, если хотите, можете держать в руках журнал «Огонек».

– А можно розу?

– Если у вас хватит денег, то можно.

– У меня хватит. Роза будет бордовой.

В трубке раздались гудки.

Утром следующего дня, собираясь на работу, Анна занялась своей внешностью особенно тщательно. При этом вслух не уставала называть себя старой коровой и дурой, но тем не менее перерыла весь гардероб в поисках наряда, достойного первого свидания с красивым молодым человеком двадцати трех лет. Она старательно намазала тональным кремом лицо, припудрилась и вырвала несколько седых волосков, которые начали у нее появляться после смерти Ленского. Подкрасила губы бледной помадой и сочла, что вполне готова. Но потом вдруг подумала: одиннадцать лет разницы в возрасте! Целых одиннадцать лет! Она просто сошла с ума!

Стас, который обычно спал до обеда, притащился в ее спальню с утра пораньше. Анна как раз занималась своим макияжем. Решила вдруг подкрасить еще и глаза, чтобы в них вновь вспыхнули золотые звезды. Шацкий, сидя в кресле, внимательно наблюдал за этим процессом и не удержался от комментариев:

– В угол глаза тени глубже положи и точку там поставь коричневым карандашом.

– Ты-то чего тут торчишь? Тоже мне, визажист! – не выдержала Анна.

– Интересно.

– Чего тебе интересно?

– Давно пора, – у Стаса была дурацкая привычка отвечать на свои собственные мысли, а не на вопросы собеседника.

– Что – пора-то?

– Смотри только, чтобы он был красивый, в этом доме так мало приятных лиц!

– Твое самое отвратное.

Стас тяжело вздохнул:

– Я – только субстанция, транспортирующая гармонию из одной формы в другую. Я…

– Помолчи, я на работу опаздываю.

– Куда ты его вечером привезешь? К нам?

– К нам! Шацкий! Это мой дом, понятно?

– Ну да, пока живешь, конечно, он твой. Но ничто не вечно под луной. Я надеюсь, ты упомянешь меня в своем завещании.

Анне захотелось послать его ко всем чертям. Пусть убирается из этого дома! Но она только сказала:

– Вякнешь вечером что-нибудь из своего репертуара – придушу заразу.

Стас неопределенно хмыкнул.

…Рабочий день тянулся бесконечно. Анна нервничала и ошибалась. Все время принимала неправильные решения. К вечеру она уже передумала ехать на это свидание. Работа не шла, сотрудники недоуменно переглядывались, Анна злилась. Ровно в половине седьмого она окончательно решила ехать домой, а не к метро «Университет», но неожиданно для себя самой развернула машину на юго-запад.

Она так и не опоздала, приехала точно к семи, хотя абсолютно не спешила и втайне надеялась, что он не дождется и уйдет. И никакого свидания не будет. Но он стоял у метро с бордовой розой в руке, высокий молодой человек в черном драповом пальто и с белым кашне на шее. Анна разочарованно вздохнула: юный Денис оказался блондином. Первым ее желанием было тут же развернуться и уехать, но потом она подумала, что это глупо. При чем тут цвет волос?

– Здравствуй, Денис.

Он обернулся, посмотрел на нее, и Анна поняла, что парень очень обрадовался. Улыбнулся широко и с явным облегчением:

– Здравствуйте.

– Меня зовут Анной. Ты не слишком разочарован?

– А вы?

Она тоже улыбнулась:

– Я первая спросила. Как воспитанный молодой человек, ты должен был ответить.

– Вы красивая. И мне знакомо ваше лицо.

– Да? Как странно… А почему у этой станции? Ты здесь учишься?

– Да, и живу в общежитии.

– А телефон? – По номеру она сразу поняла, что это не мобильный телефон.

– Друга попросил приютить на несколько вечеров. Он живет один. У меня сейчас нет денег, чтобы оплачивать разговоры по мобильнику.

– Ну так и будем стоять? – Анна перевела дух. – Пошли в машину?

Он настороженно посмотрел на ее черный «Мерседес».

– Что? Не нравится? – усмехнулась Анна.

– Слишком уж крутая машина.

– Покойный муж оставил в наследство.

– Вы вдова? – искренне огорчился Денис.

– Да, несчастная одинокая вдовушка. Ну садись, – Она так и не поняла до конца, нравится ей этот юноша или нет. Вне всякого сомнения, красив. И рост, и сложение, и внешность, все по ней. За исключением цвета волос, но это пустяки. Проблема в том, что в нем не было той силы, которая притягивала Анну к мужчинам. Юный Денис сам нуждался в поддержке и опоре и, похоже, был для нее слишком уж молод. Но раз уж он сел в ее машину, Анна решила потерпеть его хотя бы один вечер. – Знаешь, давай ты не будешь больше говорить мне «вы». Называй Анной, а я буду звать тебя Дэн.