Текст книги "Альфа-женщина"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Юрий Анатольевич рассмеялся:

– А вы забавная дама, Георгина Георгиевна!

– Жена Козелкова – лицо материально незаинтересованное. Можете навести о ней справки. Чудесная девочка из хорошей семьи, папа большой чиновник, мама банкир. Тем не менее девочка чистая, светлая. Да вы сами все увидите.

– А она захочет со мной встретиться? – с сомнением спросил Гаврилков.

– Не знаю. Но я попробую.

– Вы что, общаетесь с женой своего любовника?

Я промолчала.

– Георгина Георгиевна?

– Саша мой ученик. Этого я отрицать не буду. А все остальное вы увидите сами.

– Договорились.

Юрий Анатольевич был великолепным актером. Его жена даже ничего не заподозрила. Мы вышли из кабинета довольные, улыбающиеся, держа в руках бокалы с хересом. И Алина Евгеньевна тоже расцвела улыбкой. Она была так хороша в этот вечер! Выше меня на полторы головы на своих высоченных каблуках! Огромные глаза сияли, губы блестели. Поначалу она немного нервничала, но теперь расслабилась, и бриллиант засверкал всеми своими гранями. Ума не приложу, почему Юрий Анатольевич решил оставить такую роскошную женщину? Но неисповедимы пути к суровому мужскому сердцу. Кто-то другой перешел дорожку Алине Евгеньевне.

Встречу мы назначили в шикарном ресторане, Юрий Анатольевич решительно сказал, что оплатит счет. Когда я сообщила об этом Насте, она растерялась:

– Ой, а мне Лизу оставить не с кем! Я только что уволила няню. Давайте назначим другое время?

– Ни в коем случае! Приезжайте с Лизой!

– Да? А у них есть детское меню?

– Настенька, это такой ресторан, что, если у них его нет, они специально для вас его тут же изобретут и напишут золотыми буквами на вощеной бумаге. Приезжайте, не сомневайтесь.

Фортуна была на моей стороне. В зале мы сидели одни, только у дверей застыла в почетном карауле охрана. Лиза звонко смеялась, а вокруг нее суетились официанты. Мигом появился детский стульчик и свежевыжатый морковный сок. Настя с нежностью смотрела на дочку:

– Вы только гляньте! Ей нравится! Такая крошка, а уже понимает толк в хорошей кухне!

Я правильно просчитала Юрия Анатольевича. Ни один взрослый не смог бы тронуть его закаленного в боях с конкурентами сердца. Но ребенок! Настя была так невинна, так мила и так непосредственна в своей игре во взрослую барышню, что олигарх оттаял. Охотно играл с ребенком, словно забыв, зачем сюда пришел. Но я была уверена: все, что ему надо, Юрий Анатольевич выяснит.

– Настя, мне не хочется вас обидеть, – мягко начал он. – Но вы уверены, что все знаете о своем муже? – Гаврилков посмотрел при этом на меня.

– Я затем и приехала. Мне известно, что он изменяет мне с вашей женой. Вы должны что-то сделать, – сказала Настя тоном обиженного ребенка.

– Что именно? – Юрий Анатольевич прикрыл глаза тяжелыми веками. Казалось, он дремлет.

– Почему я одна должна страдать? Спасибо Георгине Георгиевне, она меня поддерживает! Ведь это ужасно! Изменять! Что я ему сделала плохого? – Она вытерла выступившие на глазах слезы, другой рукой поправляя Лизе слюнявчик. Юрий Анатольевич поскучнел.

– Когда у них это началось? – негромко спросил он.

– Я точно не знаю, – Настя посмотрела на меня. – Но год назад они уже точно встречались.

– А когда вы узнали? От кого?

– Господи, от подружки! Она мне сообщила, что по министерству ходят слухи. И я заволновалась. Конечно, я не поверила! Но засомневалась. Как-то Саша сказал мне, что едет на совещание, а мне ведь нетрудно проверить. Я проверила, и… – Она не удержалась и заплакала. – Никакого совещания не было… И все эти друзья… Я знаю, что он мне врет…

– А точно можете вспомнить, когда у них было свидание? Кроме того, о котором я уже знаю, двадцатого июня.

– Я не записываю даты.

Накануне я прочесала Интернет. В апреле Юрий Анатольевич был в Японии вместе с делегацией российских бизнесменов, Настя ездила в Египет погреться на солнышке, и у нас с Сашей образовались медовых две недели. Поэтому я без колебаний выдала домашнюю заготовку:

– В апреле мы с Сашей ужинали в ресторане, обсуждали повышение Курбатова, и он сказал, что оттуда поедет на свидание. Не хочу сплетничать, но раз уж мы здесь собрались…

– В апреле! Конечно! – загорелась Настя. – Я ведь летала в Египет с Лизой и ее няней! На целых две недели!

Юрий Анатольевич промолчал, но я прекрасно знала, что он думает о саммите.

– Осенью я тоже уезжала, – затараторила Настя. – У мужа очень важная работа, у него отпуск раз в году, но я не думала, что он без меня встречается со своей престарелой любовницей!

– И в самом деле, престарелая, – усмехнулся Юрий Анатольевич.

– Если вам охота все выяснить до конца, вы бы поговорили с ее горничной, – посоветовала я.

– Я со всеми поговорю, – ответил он.

– Я, конечно, понимаю, что измену можно простить. – Настя вытерла слезы. – Надо быть великодушными.

– Но это не стоит пятидесяти миллионов долларов и должности ректора московского университета, – с многообещающей усмешкой сказал Юрий Анатольевич. – Именно это я собирался предложить Алине в качестве отступных. Но теперь она не получит ничего. Хотя Курбатова она, конечно, не убивала. Раз она была на свидании с вашим мужем, Настя.

Сашина жена ушла первой. Лиза раскапризничалась, и ни один из официантов не смог ее успокоить. Настя повела кроху подышать свежим воздухом. Высокая, тонкая, светлая, Сашина жена прошла меж охранников, как свечка в темном коридоре, и уже на выходе в последний раз вспыхнули ее золотые волосы.

– Какая милая девочка, – грустно посмотрел ей вслед Гаврилков. – Я немного знаком с ее отцом.

– Надеюсь, вы не станете разрушать ее семейную жизнь? У них с Сашей все наладится!

– Ни-ни! Ни в коем случае! – замахал руками олигарх. – Ее проблемы – это ее проблемы! Хотя мерзавца следовало бы, конечно, проучить. Такая жена, а он не ценит!

– Надо быть великодушными, – улыбнулась я.

Вас удивляет, что я хочу сохранить брак своего Саши? Не надо путать альфа-самку со стервой. Стерва – законченная эгоистка. Ее язык, похожий на острый кинжал, орудует исключительно в ее собственных интересах. Всех красивых женщин она считает соперницами и ненавидит лютой ненавистью. Мужчины для нее объект для удовлетворения собственных потребностей, она их использует и в итоге делает несчастными.

Что касается меня, еще ни один мужчина не сказал, что я разбила ему сердце. Они уходили от меня счастливыми, а я… я всех отпускала. Если я вижу красивую женщину, искренне ею восхищаюсь. Я не грежу истреблением рода человеческого, напротив, хочу, чтобы сообщество двуногих процветало. Чтобы все было хорошо. Я обожаю маленьких детей, люблю делать подарки. Мне просто хочется, чтобы преуспевали сильнейшие, достойнейшие, чтобы мир был чуточку лучше. И я ему помогу стать лучше.

Саша относится к тому типу мужчин, которые будут ходить налево при любых обстоятельствах. И лучше уж я, чем кто-то еще. Будь на моем месте и в самом деле Алина Евгеньевна, Насте пришлось бы страдать. Я ошиблась. Гаврилкова не альфа-самка, она и в самом деле антилопа. Дала себя прирезать. Интересно посмотреть на ее агонию.

Телефон бывшей горничной «неверной» жены олигарха дал мне львенок. Я позвонила обиженной девушке и сказала:

– Меня просила с вами встретиться ваша хозяйка, Алина Евгеньевна.

– Она мне больше не хозяйка!

– Не хотите последний раз поужинать за ее счет?

– Что ж… Интересно будет послушать.

Для того и существуют рестораны, чтобы разводить в них наивных девушек. Этой я поставила диагноз с первого взгляда. В моей коллекции есть полка, украшенная мишурой и розовыми бантиками. Она называется «Моя прекрасная няня». Там обитают знакомые мне девушки, свято верящие в сказку о золушке-няне (няня легко меняется на горничную, домработницу и кухарку). В школе эти девочки не успевали по математике, иначе они понимали бы, что статистика не в их пользу. Из ста тысяч везет от силы одной. Остальные девяносто девять тысяч остаются собирать осколки разбитой мечты. Но каждая из этих провинциалок, приезжающих покорять Москву, уверена, что повезет именно ей. И берет на вооружение известный арсенал: короткие юбки, яркий макияж и вызывающую манеру поведения. Я не знаю семью, где бы такая няня могла иметь успех и где такую горничную допустили бы к гостям принять пальто. Эти несчастные девушки вызывают жалость, а думают, что восхищение. Даже в подаренных хозяйкой нарядах из бутика они выглядят как халявщики, проникшие на праздник красивой жизни обманом. И рано или поздно обман раскроется и все вернется на свои места. Но зато на этом можно сыграть.

Напротив меня сидела очень хорошенькая, но до омерзения вульгарная девица. У нее были жадные глаза, и она совершенно не умела скрывать своих чувств. Из меню «прекрасная няня» тут же выцепила самое дорогое: фуа-гра. Добавьте к этому салат из трюфелей и бутылку отличного французского вина, которую эта дрянь выпила практически в одиночку. Но я готова была потратиться.

– Что она мне передала? – жадно спросила бывшая горничная, промокнув салфеткой жирные губы.

– О! Алина Евгеньевна очень хочет с вами договориться!

– Сто тысяч.

– Ага.

– Вы не поняли: долларов.

– Милая, я вас прекрасно поняла. Но в данный момент Алина Евгеньевна не располагает такими средствами.

– А ее поношенные шмотки мне не нужны.

– Глядя на вас, я начинаю понимать, почему она с вами так поступила, – вкрадчиво сказала я и еле заметно кивнула официанту: подлейте.

– Да?

– Вы очень красивая. И намного моложе нее. Она просто приревновала вас к своему мужу.

Уверена: ни Алина Евгеньевна, ни Юрий Анатольевич эту девчонку просто не замечали. Но она как раз уверена в обратном. Она расценивала и фразу «прошу мне не мешать» как приглашение в постель. Остальное довершали прочитанные любовные романы и сериалы «на основе реальных событий».

– Он чуть не сделал мне предложение! – заявила эта девица, и я с трудом сдержала смех.

Представляю себе холеного Юрия Анатольевича с его отличными манерами, прекрасно дополняющими многомиллионное состояние, на коленях перед этой вульгарной особой, да еще с обручальным кольцом в руке!

– Охотно верю, – сказала я, прикрывая рот бокалом с вином. С трудом удалось не рассмеяться. И повторила: – Вы очень красивая. Но… денег она вам платить не хочет.

– Ах, так! – Девица швырнула на стол салфетку. – Желает ужином в ресторане отделаться? Ну, я ей покажу!

– Юрий Анатольевич очень хочет с вами поговорить, – намекнула я. – Это ваш шанс, не упустите. Я, признаться, тоже обижена на Алину Евгеньевну. Уж очень она высокомерна. Я вас проверяла, дорогуша. На самом деле я представляю интересы Юрия Анатольевича.

– Ах, вот оно что… – Лицо девицы сделалось хищным, верхняя губа приподнялась, и обнажились мелкие, хотя и очень белые, белее снега, зубы. Я представила, как они с хрустом впиваются в капусту, в пачку зеленых долларов. Какой голодный, жадный зверек. Его и зверем-то не назовешь. Он не способен на охоту, только на потраву.

– Сначала Юрий Анатольевич будет спрашивать вас о жене. У них ведь брачный договор, и Юрий Анатольевич не хочет по нему платить. Если жена ему изменила, договор аннулируется. Вы должны ему помочь. А уж он вас отблагодарит.

– Уж не знаю, изменяла она ему или нет, я свечку не держала, но будьте покойны, – девица облизнула губы. – Я своего не упущу.

– Есть еще кто-нибудь, кому насолила Алина Евгеньевна?

– Господи, да всем! Прислуга ее ненавидит!

Покажите мне прислугу, которая обожает хозяев. Все равно за спиной говорят гадости, и это не лечится. Слуга никогда не полюбит господина, если этот слуга родом из матушки-России. У русских в крови непокорность, это вам не роботы-японцы и не зомби-немцы. И уж совсем не педанты-англичане, у тех вообще монархия. Русская душа загадочна, как омут, чем больше туда бросаешь денег, тем больше со дна поднимается мути.

Совместными усилиями за какой-нибудь час мы с прекрасной няней составили список врагов Алины Евгеньевны.

– Я всех обзвоню! – пообещала девица.

Заговор прислуги – это страшно. В доме у Юрия Анатольевича тайно готовился дворцовый переворот. Он готовился здесь, в этом ресторане, и я была его идейным вдохновителем. А моя собеседница… О, она искренне верила, что ей уготована корона. Я не стала ее разочаровывать. Только посоветовала:

– Подумайте о доказательствах.

Если женщина не работает, ей нет нужды заниматься домашним хозяйством и зарабатывать копеечку, значит, она жаждет приключений. Сытая, спокойная жизнь приедается. Земной шарик он, по сути, такой маленький. Зима в Европе немногим лучше зимы в России, здесь заносит, там вполне может смыть. Кружить на яхте в поисках теплого местечка тоже рано или поздно осточертеет, если нет хорошей компании. Алина Евгеньевна, вне всякого сомнения, куда-то выезжала и, пользуясь отсутствием мужа, возвращалась за полночь. Пусть это были подружки. Модные тусовки, элитные ночные клубы. Наверняка кто-нибудь где-нибудь нежно взял красавицу за руку, приобнял, чмокнул в щечку. А светский фотограф это запечатлел. Я уверена, что к тому моменту, когда Юрий Анатольевич начнет с пристрастием допрашивать прислугу, у его жены уже будет не один, а с десяток любовников. Главное – бросить камень.

Мне оставалось только наблюдать, как расходятся по воде круги. И еще мне было интересно: сдаст меня олигарх или не сдаст? Ведь я сказала ему совсем не то, что просила Алина Евгеньевна. Я не подтвердила, что Козелков мой любовник. А ведь это чистая правда, и Гаврилкова это знает. Что, если она тоже встретится с Сашиной женой?

Но есть святое правило: кто первый встал, того и тапки. В эти я уже свои очаровательные ножки засунула, чтобы меня оттуда выкурить, потребуется недюжинный ум. Я учитель и подруга, а не любовница. Настя подумает, что Гаврилкова пытается меня оговорить. А Саша… Саша вообще будет молчать. Моя постель ему еще не приелась, он очень хочет туда вернуться, и сдавать меня ему не резон. И потом, он ведь приемный сын гиены. Сразу смекнет, что, сдав «любовницу», на время освобождается из-под присмотра. Ни один мужчина не упустит шанса красиво покаяться. Будет ужин при свечах, романтическая ночь, щедрый подарок. А потом мы с Сашей станем, смеясь, обсуждать Настину наивность. Если я соизволю к нему вернуться. Ведь у меня роман с очаровательным молодым человеком, который от меня без ума, да и я почти уже готова потерять голову. Но старая любовь не забывается, а жизнь – она такая длинная. Я, честно сказать, не знаю, как все сложится. У меня, у Саши. У львенка. Не стоит бежать впереди паровоза, который тянет за собой длинный состав товарных вагонов, нагруженных всяким барахлом. Может, что-нибудь из этого и пригодится, надо лишь как следует поискать.

Когда позвонила Алина Евгеньевна, я слегка напряглась. Не то что я боюсь жесткого выяснения отношений, но как бы она мне всю игру не поломала. Однако в трубке раздался голос совсем другой женщины. Гаврилкова была раздавлена свалившимися на нее несчастьями.

– Все меня предали, – чуть не плакала она. – Я даже не думала, что столько людей меня ненавидит!

Милая, это открытие ждет каждого, кто упал с Олимпа. Только статус Бога или Члена Семьи Бога позволяет пить амброзию. Все остальные хлебают дерьмо.

– Инна Егоровна, хоть вы меня понимаете! Вы единственный человек, кто не кинул в меня камень.

Я поняла: не сдал. Юрий Анатольевич не сказал жене, кто первый на нее напал. А уж свора обиженной прислуги своего шанса не упустила.

– Давайте где-нибудь встретимся, – предложила Гаврилкова.

– Хорошо, – легко согласилась я.

– Инна Егоровна, вы ведь мне поможете?

В моей коллекции есть огромный раздел. Там хранятся люди, которые воспринимают как оскорбление чести и достоинства, когда путаются в их имени-отчестве. Неправильно произносят фамилию или забывают, с кем имеют дело. Учителя именуют оперным певцом, а балерину – продавщицей из овощного магазина.

– Где-то я вас видела… Ах, да! В магазине за углом! Вы несли мешок с картошкой!

А она вчера танцевала «Лебединое озеро». И все. Смертельная обида на всю жизнь. С такими людьми надо быть очень осторожным, иначе можно нажить лютого врага из-за того лишь, что язык зацепился за передние зубы.

– Дорогая Валя!

– Я не Валя, а Галя!

И можете уже не оставлять визитку, эта дама никогда вам не позвонит. Мало того, будет строить козни всего лишь за оговорку. А вы, разумный человек, станете ломать голову: что я такого ей сделала?

Но я к таким людям не отношусь. Я легко прощаю оговорки. Господи, все мы люди. Назвать ее, что ли, Аленой Евгеньевной? Для проверки. В обмен на Инну Егоровну.

Но я не стала экспериментировать с несчастной женщиной. Мужественно согласилась на ужин с ней в ресторане и даже собиралась заплатить. Не знаю, насколько силен гнев «рогатого» олигарха. Вдруг он изъял у изменщицы все кредитные карты, а заодно и «Бентли»? И роскошная Алина Евгеньевна сейчас толкается в метро.

Она приехала на «Бентли». Погрустневшая, похожая на туманное облако, но все еще прекрасная.

– Бокал вина? – предложила я.

– Давайте, – вздохнула свергнутая королева.

– Штрафа не боитесь? – невольно улыбнулась я.

– А, теперь уже все равно!

– Как Юрий Анатольевич? – спросила я, когда принесли салат.

– Кошмар! Я даже не понимаю? С чего? Как можно верить прислуге!

– Значит, прислуга вас оболгала.

– Да они как с цепи сорвались! Мне надо поехать куда-нибудь отдохнуть. Но я теперь не могу воспользоваться личным самолетом Юры. Вы не знаете, где можно купить билет?

– Везде. В любой свободной кассе, – я почему-то вспомнила «Макдоналдс».

Свободная касса! Билеты в Ниццу! Вы здесь будете кушать или вам с собой?

– Там, конечно, уже прохладно, но все ж таки лучше, чем здесь, – вздохнула Алина Евгеньевна.

– Да, Ницца – это прекрасно, – кивнула я.

– А вы не хотите поехать со мной? На пару дней?

Господи! Она не знает, как меня зовут, и набивается в подружки! Или я ослышалась?

– Я не могу, Алина Евгеньевна. Скоро начнется учебный год. Вы уже не участвуете в выборах ректора?

– Почему вы так решили? – удивленно посмотрела на меня Гаврилкова.

Надо быть осторожнее. Каюсь, расслабилась.

– Раз вы решили уехать… А ситуация по-прежнему неопределенная… То есть никого еще не назначили. Вам надо быть здесь, если вы не оставили мысли стать ректором нашего университета.

– Дело в том, что муж перестал оказывать мне финансовую поддержку, – вздохнула Гарилкова. – И я хотела спросить у вас как у человека опытного. Во-первых, не поддержите ли вы мою кандидатуру? Вы ведь в Ученом совете, и к вашему мнению прислушиваются. А во-вторых… Как это вообще делается без денег?

– Без денег трудно, – я вздохнула. – Тем более что у Людмилы Ивановны они есть.

– Мы ведь можем ее каким-то образом утопить? Раз уж со мной это случилось… Я ему не изменяла! – с отчаянием сказала она. – Если бы вы знали, как мне обидно! Я пятнадцать лет хранила ему верность! Девочкой совсем еще была, когда выходила замуж! Я даже не знаю, что такое оргазм. – Она вдруг расплакалась.

– Не переживайте так. – Я слегка растерялась. Спектакль или чистая правда? Поди разбери. На всякий случай я не поверила.

– Теперь я свободна. Словно тюремный срок отбыла. – Она вытерла слезы. – Сын в колледже, в Швейцарии. Совсем чужой. Наследник миллионов. А мне куда? На улицу, конечно, не выкинет. Но вместо уважения – позор. Слухи быстро разносятся. У меня уже друзей не осталось. Разве что вы.

– Не стоило увольнять прислугу.

– Не стоило вообще брать эту девку на работу! – В ее взгляде сверкнула молния. Только раньше, когда Алина Евгеньевна еще была богиней, это могло и убить, а теперь даже вода в стакане не потеплела. – Из-за какой мелочи мы подчас теряем все!

– Очень верно замечено.

– Я даже не знаю, что мне делать… А что-то делать надо.

– Совсем не даст денег? – с сочувствием спросила я.

– Велел, чтобы все счета я присылала ему, – усмехнулась Алина Евгеньевна. – Жить могу в московской квартире, она ему, мол, пока не нужна. Пока. Хоть в Ниццу сгонять, пока на виллу еще пускают. Вы не знаете, кто она?

– Кто?

– Его новая пассия.

– Откуда? – я развела руками. Я и в самом деле этого не знала.

– Вот так проходит любовь, – вздохнула Алина Евгеньевна.

– А вы его разве любили?

– Не знаю. Я была ему благодарна. Знаете, когда мчишься по Москве в роскошном лимузине в какой-нибудь шикарный ресторан или на закрытую вечеринку, куда нет доступа простым смертным, а на тебе наряд от Шанель и салон благоухает модными духами… Чувство, которое зреет в этот момент в груди, прекрасно заменяет любовь.

– Понимаю.

– Я всегда представляла себе, какменя видят все эти люди. Которые там, за стеклом. На улице, под дождем, или под снегом. У них же слюна течет. Чтоб я так жил!

– Но это же… как бы сказать? Не очень умно. Хотя по-человечески понятно.

– Я никогда не думала, что могу все потерять. – Она тяжело вздохнула.

– Ну, вы еще ничего не потеряли. Вы очень красивая женщина, молодая, я уверена, у вас есть поклонники.

– Поклонники, да. Но чтобы меня содержать? Так, как я привыкла? Не знаю. Придется поискать. Вот если бы я стала ректором… Тогда дело другое, достойный мужчина наверняка бы нашелся. Какой-нибудь министр. Так вы меня поддержите?

– Раз мы подруги… – Я улыбнулась.

– И насчет Людмилы Ивановны. Подумайте, что можно сделать. Мне очень хочется эту мерзавку проучить. Уверена, она к этому руку приложила. К несчастьям, которые на меня посыпались.

– Не исключено.

Расстались мы почти сердечно. Я обещала ей звонить даже в Ниццу. Она просила «держать в курсе». И сулила в случае чего отблагодарить. Она еще не до конца поняла, что уже не жена олигарха. Те, кто летит с вершины стремительно, как с обрыва, ломают себе шею, но можно ведь скатиться и по ступенькам, постепенно переломав себе все: руки, ноги, да что там! Каждый палец! Пока душа не превратится в кровавое месиво от бесконечных унижений. Это гораздо больнее.

Я смотрела в окно, как она садится в свой небесно-голубой «Бентли». И люди все еще глядят на нее с черной завистью. А она жадно ловит эти взгляды, хотя прежде вряд ли замечала. Только когда мчалась по Москве в шикарном лимузине на закрытую вечеринку. Когда ей хотелось согреть остывшую душу и еще рано было пить шампанское.

Едва машина Алины Евгеньевны скрылась из виду, я позвонила львенку.