Текст книги ""Полдень, XXI век", 2010, № 08"

Автор книги: Наталья Резанова

Соавторы: Антон Первушин,Александр Житинский,Павел (Песах) Амнуэль,Виталий Забирко,Антон Тудаков,Лев Гурский,Глеб Гусаков,Полдень, XXI век Журнал,Макс Квант,Н. Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Попали, блин.

Значит, так: пока этого мудилы Дяди Вовы нет, слушай сюда, брат.

Расшифровал Боб те записи, что в дневничке Иванова И. Б. содержались. Ильи Борисовича, если тебе так интересно. Целого полковника Военно-воздушных сил СССР.

Началась вся эта история лет этак полтораста назад. Знаешь, а мы ведь на самом деле ой как мало знаем о том времени. Помню я, как нам читали в телеуниверситете лекции по Второй мировой… Так, вскользь помянули, и кабы не мое стремление к самообразованию, то и для меня все это было бы темным лесом. Ну навтыкали друг другу какие-то незалежные и суверенные теробразования, так это, считай, происходит с тех пор как первый питекантроп сообразил, что палкой не только ананасы с пальм околачивать можно. Сейчас в школах, в основном, на постколониальные войны налегают и корпоративные конфликты, объясняют, чем хорошо житье под крылом Большого Брата. Но я тебе исторический экскурс проведу с комментариями Вайса, потому как об этом деле он знает побольше Госархива.

Так вот, та война, брат, оказалась последней, когда открыто, с шашкой наголо, за мировое господство схлестнулись. После все как-то тоньше пошло – терроризм, бархатные революции, гуманитарные катастрофы, финансовые блицкриги. Но тогда, в сороковых годах двадцатого века, бойня получилась страшная. По тем временам, конечно. Сейчас одна только экономическая блокада марсианской Сайдонии отправила в могилу девять миллионов. И это, заметь, без единого выстрела и в отсутствие припадочного фюрера… А сто пятьдесят лет назад, ты не поверишь, наши мирные немцы кашу заварили, решили карту Европы по новой поделить.

С мировым господством у них неувязка вышла, загребущие арийские ручки сообща поотшибали. Но большая дележка все-таки состоялась. С одной стороны, тот самый СССР, с другой – США и Британия. Делили Европу на зоны влияния. Кроме того, делили и немецкое научное наследие. Американцы решили, что они самый жирный кусок оторвали – проекты реактивных ракет и пару нацистских Франкенштейнов. Но реально самые интересные материалы успели вывезти в СССР, а осведомленных лиц либо тут же закопали, либо заперли в лабораториях НКВД (это, брат, такой дикий предок нынешнего совбеза).

Из бумаг фрицев следовало, что году в сорок третьем они нашли на орбите Земли одну очень интересную штуковину, непрерывно вещающую некие повторяющиеся сигналы. Частично расшифровав их, немцы пришли к выводу, что штуковина эта прибыла к Земле из внешнего космоса. Того, брат, космоса, на который мы с тобой и все прогрессивное человечество еще только облизываемся. Прибыла, судя по всему, недавно и представляет собой что-то вроде автоматического зонда. Только пока немцы в ситуацию въезжали, наступил полный гитлер-капут вместе со злыми НКВДэшниками, и в лавочке по исследованию космоса принялись хозяйничать лучшие умы советской Академии наук.

Ясен пень, записи у немцев оказались неполные. Потом еще что-то при перевозке профукали, а что-то сами немцы оприходовать успели. В общем, лет двадцать после войны на копание в немецких записях наши с тобой предки потратили. И не зря потратили – выяснилось, что за два года немцы собрали данные по постройке аппарата для связи с хозяевами робота. И даже получили подробную схему: где, что и как размещать, чтобы заработало. И чертежи той самой краснознаменной летающей тарелки в придачу. Чтобы, значит, на чем везти оборудование в космос было. Потому как адекватно убердевайс работал только на внешних рубежах Солнечной системы.

Ах да, штуковину с орбиты немцы перед капитуляцией сбили своей последней «Фау-2». Чтобы, видимо, ни себе, ни людям. Вот только не учли, с какой скоростью НКВД накрыло бункера Ананербе, где хранились сотни записей сигнала и экспериментальные модели инопланетных устройств.

Но все равно загвоздка вышла – хоть убейся, а кое-какие элементы для передатчика в те годы создать еще не могли. А когда смогли, еще испытывали лет десять. Проект «Сирена» держали в тайне от своих, не говоря уж о мировой общественности. Потому как ЦК Компартии сочло, что контакт – дело тонкое, кому попало поручить его нельзя. И уж точно на пушечный выстрел нельзя к нему подпускать представителей загнивающего капитализма. Не дай бог, инопланетные друзья неправильно воспримут расстановку политических сил на планете Земля.

Так что пока янки с флажками по Луне скакали, советские товарищи втихаря над ними посмеивались и делали вид, что серьезно огорчены вторым местом в космической гонке. А сами потихоньку прикручивали к квантовому передатчику Большую Красную Кнопку, чтобы торжественно отправить первое послание к иному разуму. Текст послания (точнее, некий набор данных) предусмотрительно был включен отправителями зонда в комплект передатчика.

Где-то в начале восьмидесятых полковника Иванова допустили к работе над «Сиреной». В качестве члена команды, которой поручили доставить, установить и обслуживать сеть передатчиков на дальних планетах Солнечной системы. Если верить дневнику, отбирали их так тщательно, как ни одной долбаной кэйрэцу с ее пожизненным наймом не снилось. Тот же Иванов имел тысячи часов налета, два ранения (но сохранил отменное здоровье), полтора десятка наград, да не из тех, что дают за десять лет исправного протирания штанов в штабе, и три высших образования. И, кстати, был холост. Но даже он не сразу прошел все тесты и проверки.

Да, брат, сперва станций по проекту планировали с десяток построить, но что-то там в мире с ценами на нефть стало, и финансирование «Сирены» урезали. Да так урезали, что вместо года станцию на Ганимеде строили пять лет.

А вот дальше дела совсем не фонтан пошли. Пришли новые вожди, разогнавшие кремлевских старцев, и ветер перемен как-то вдруг выдул все деньги из проекта. Году этак в девяностом станцию завершили, чуть ли не на собственные зарплаты, и оставили на ней Иванова и еще четырех человек. Иванов, судя по записям, и рад был бы нажать Большую Красную Кнопку, дать сигнал братьям по разуму, что вот они мы, хомосапиенсы, созрели для осознанных контактов третьего рода, – да на Земле вдруг стало не до этого.

В девяносто первом нарождающаяся демократия перешла от слов к делу и, инспирировав цирк, гордо именуемый путчем, принялась активно спасать страну от наследия коммунизма. Кому как, брат, но, по словам Вайса, с трудом верится, что полтора десятка старперов реально претендовали удержать советскую власть. Уж скорее эта комедия пенсионного возраста была нужнее самим демократам, приготовившимся дорого продавать страну.

И, что характерно, ведь продали, суки.

Станцию на Ганимеде и проект «Сирена» после августовского путча девяносто первого решили прикрыть, так что полковник Иванов сотоварищи команды дать сигнал не дождались. Зато получили приказ возвращаться домой. Но, как несложно догадаться, не вернулись. И ломали бы голову над этой загадкой лучшие умы отечества, кабы кое-кто из зэков не оказался слишком любопытным.

Реактор советской станции запустили. Да хорошо так запустили, качественно. Махом весь лед обтаял, а буквы «СССР» прожекторами, как на праздник Первомай, осветились. На совесть лампы советская оборонка делала. Сто лет при почти абсолютном нуле простояли, а работают.

Беда знаешь в чем, брат? Никто в том, что это его рук дело, не сознался. И Дядя Вова решил устроить разнос. Потому как приказа проявлять самодеятельность не было. Даже скорее наоборот. Вот наш без пяти минут корпоративный пенсионер и разорался.

Ну, предположим, нас иметь – только хозяйство тупить, а вот сам Дядя Вова распалился не на шутку, того и гляди искусственное сердце прихватит.

– Это что? – Дядя Вова, ткнул пальцем в бестолково шатающихся конструктов, брызжущих горелой нанокашей.

– СКЭ, – пожал плечами Вайс. – Стандартные конструкционные элементы. Конструкты. Забыл, что ли, как нанотехника выглядит?

– Я, мать вашу, знаю что это СКЭ! Какого кукуя они там делают?

Лучшей синхронности в пожимании плечами, чем продемонстрировали мы, не достичь и годами тренировок.

– Тогда я скажу вам, что это! Это, мать вашу, чей-то бывший голем! И кто из вас, сетевые недоноски, его запустил, я узнаю! Думаете, если спалили управляющие схемы, так я и не узнаю, кто это?! Я вас, сопляки, на британский флаг порву!!!

Приближающаяся пенсия какие-то нехорошие дела с Дядей Вовой творила. Вот поэтому я никогда и не рвался в корпоративные офисы. Колбасило Дядю Вову совершенно не по-детски, и меня цвет его лица начинал пугать. В принципе, программу первой помощи всем нам вшивали, а Боб, кроме того, умел орудовать автохирургом, но доводить до эксцесса не хотелось. Тем более, судя по озадаченным рожам Гимора и Вайса, до них туго доходило, о чем речь.

А по Дяди Вовиным словам выходило, что один из нас, поганцев, или, что еще вероятней, мы всем скопом, кибершпана непоротая, решили обгадить ему срок, э-э… срок пребывания на Ганимеде и полезли на советскую станцию. И пофигу Дяде Вове теперь, сознается тот, кто это напортачил или нет, а только если его почетная пенсия окажется под угрозой, то сроков нам намотают таких, что на Новую Землю мы сами запросимся. Ну и еще полчаса гона в том же духе.

– Дядя Вова, харе орать, – первым лопнуло терпение у Вайса. – Ты, как мы эту хрень нашли, не останавливаешься. Так и надорваться не долго – вынесут вперед ластами…

Тут с Дядей Вовой и вовсе страшное приключилось. Блин, как он теперь начал вопить, я только через слово его понимал. Впрочем, что он сейчас вытащит из сейфа бластер и кое-кого нашинкует на сасими, до меня дошло.

И знаешь, что было дальше, брат? Мамой клянусь, челюсть у меня отвисла.

– А кишка-то не тонка? – спокойненько так Вайс интересуется. И глаза у него вдруг такие нехорошие стали, даже выйти из оперзала захотелось сразу. Ни разу я его таким не видел.

Тут наш Дядя Вова сдулся, как воздух из шарика выпустили. Даже про бластер моментом забыл.

– Ты, это… – упавшим голосом пробормотал. – Ты это… Думай, что говоришь… Пишется же все, сам себе срок намотаешь…

Вайс даже рта раскрывать не стал. Просто повернулся и ушел.

– И вы идите, ироды, – смотреть на Дядю Вову при этих словах было страшно. Бледный он стал, как моль.

Гимор почесал репу и двинул на плановый обход процессора. А меня заело, и потащился я к Вайсу в кубрик. Или, думаю, Вайс из совбеза, раз его так Дядя Вова боится, или я не знаю, что думать. Хотя, как ни крути, вряд ли я или Гимор прям уж такие звери, чтобы за нами совбезу приглядывать. Значит боится Дядя Вова Вайса за что-то другое.

Захожу я, значит, к Вайсу, а он на шконке сидит, планшетку смотрит.

– Вайс, а Вайс, а ты как думаешь, кто станцию запустил?

Вайс планшетку отложил и на меня смотрит.

– Я, – говорит, – не думаю. Я знаю.

И протягивает мне планшетку.

Включил я ее, брат, а там на экране какой-то жирный и потный жлоб в пинжаке, что на нем по швам трещит. И, если верить пинжаку этому, жлоб тот ровесник станции «Сирена». Обтирается платочком и что-то лопочет отчаянно.

Ну я и прислушался.

– …ну нельзя же так! Зленский выживший из ума старик был, это любому понятно! Но вы взрослый и ответственный человек! Вы должны вернуться, ведь станция и аппарат – это единственное, что сохранилось! Зленский же все уничтожил, и немецкий архив, и наш!

– И правильно сделал. Жаль, спасибо не смогу лично сказать.

Собеседника жирного, понятное дело, я не видел. Но догадаться, что сто лет назад голос полковника Иванова звучал именно так, было несложно.

– Да что вы несете! – жирный всплеснул руками. – Вы прекрасно понимаете научную ценность проекта. Нельзя же так просто пустить годы работы псу под хвост! Мировое сообщество…

– В жопу ваше мировое сообщество! Вы думаете, здесь не знают, что в стране творится? Зленский и остальные не для того столько лет горбатились, чтобы это гребаное мировое сообщество «Сиреной» воспользовалось. И вы до нее не доберетесь, нос не дорос еще на такие кнопки жать. Вы целую страну просрали! А теперь ручонки тянете на другой конец галактики. С собой разберитесь сначала.

– Иванов, я вам от лица руководства страны приказываю!

– Какой страны? Я стране под названием СССР присягу давал, а не вашей клоунской демократии.

– Ну будьте же разумным человеком, Иванов! – взвыл жирный. – У вас запасов на станции осталось на два месяца! Вам все равно придется вернуться на Землю!

– А мы и не собираемся, мы уже все решили. Чехова, Мартьянов, Зимин и Крамер сейчас лягут в гибернаторы на глубокую заморозку…

– Они же не проснутся никогда, вы с ума сошли! – жирный страшно побледнел, и ручонки у него затряслись.

– Вы думаете, они этого не знают? – голос Иванова оставался спокойным. Кремень-мужик, видать, был. – Так вот, они уйдут в глубокую заморозку, а я остановлю реактор. И все. Транспорт и передатчик останутся здесь. Может быть, ваши потомки когда-нибудь сюда и доберутся… Надеюсь, что они не будут похожи ни на вас, ни на ваших хозяев.

– Иванов…

Запись оборвалась.

Полчаса, не меньше, я просидел, тупо пялясь в стену напротив. Там основательно перевоспитавшийся плакатный зэка шагал в светлое будущее под ручку с кукольными женой и дочкой. Департамент уголовных наказаний считал, что так должны выглядеть я или Гимор после срока на Ганимеде.

– Вайс, почему он так поступил? – наконец выдавил я из себя. – Они правда сумасшедшие были?

– Не-а, – тот покачал головой. – Это мы с тобой сумасшедшие. А они как раз нет.

– Он же и себя и команду убил! А могли вернуться.

– Гога, Гога, – вздохнул Вайс. – Плохо ты себе то время представляешь.

– А ты лучше? – огрызнулся я.

В ответ Вайс повернулся ко мне и оттянул нижнее левое веко.

– Видишь?

Ага, чего уж тут не увидеть. Три полосы, трехкратная реювинация. Это, брат, полный пипец. Человек, сидящий рядом со мной, моему деду в деды годился. А выглядел на пару лет старше меня.

– Я, Гога, хорошо те времена помню. Как сначала все пели военные песни во славу Партии и Ленина, а потом, как лодка закачалась, заговорили другим языком. Страна еще подохнуть не успела, а эти бывшие верные члены КПСС уже рвали ее, как стервятники. Сперва на незалежные республики разодрали, а потом, как заводские несуны, под полой, потащили бывшим политическим оппонентам на продажу все, что еще на это годилось. И все это – прикрываясь восстановлением справедливости и благами народа. Лозунги и при советской власти популярные, но при ней все одинаково нищие были… Видел я, как эти члены ЦК жили, любой вшивый олигарх со смеху помрет. Понимаешь, Гога, при совке людей хоть куда-то вели. Собрали рядами, дали флаги, включили праздничный марш и регулярно полевую кухню подгоняли. И впереди светлое будущее маячило. А потом всех бросили в чистом поле и сказали – сами выбирайтесь как хотите. Вот тогда волчья натура из людишек и полезла.

Вайс вытащил из-за спины гигроскопичное полотенце и швырнул его в плакат.

– А Иванов и те, кто с ним были здесь, они ведь на самом деле верили в то, что их ведут к высшей цели. У них у каждого внутри эта цель была, их так отцы и деды воспитали. А потом приходят такие уроды, как этот жирный, и говорят – все, полковник, сдавай дела. Будем твою тарелку продавать, а контакт за тебя другие установят. Мировое сообщество, блин. – Вайс горько усмехнулся, глядя на оползающее по стене полотенце. – Не на того нарвались, не та закваска у полковника и его команды оказалась.

Пауза.

– А знаешь, что самое смешное? Уже сколько раз было – смотрю, вроде вот оно, вернулось все, как тогда было! А оказывается – фиг, опять надули. Вот как ты думаешь, стоит нам теперь эту кнопку нажимать или нет?

А вот на этот вопрос, брат, я ответить оказался не готов. Да и вообще, может ли мелкий кибержулик, который ни во что не верит, брать на себя смелость жать Большие Красные Кнопки, если даже такие, как полковник Иванов, отказали в этом тому миру, из которого я пришел?

А Вайс, похоже, ответа и не ждал. Встал я, значит, и потопал к выходу и на полдороге спохватился.

– Значит, – говорю Вайсу, – это твоих рук дело?

– Не-а, – мотнул тот головой. – Бобовых.

– Ага.

Тут бы мне пойти куда шел, но черт меня за язык дернул еще кое-что спросить.

– А скажи-ка мне, Вайс, – говорю. – Тебя за что сюда сослали?

Ну он мне и ответил.

– За убийство, – говорит. – Реювенация, Гога, штука такая, что за нее очень дорого платить приходится. На улице такие деньги не валяются.

Теперь, брат, записи мои можно уже никуда не прятать. Дядю Вову добили окончательно, он больше не пристает к нам, только тупо обороняет станционный передатчик, чтобы никто им не воспользовался. Подозреваю, как только солнечная буря закончится, Дядя Вова передаст сообщение в ГДК и расстреляет передатчик тем же бластером, которым грозил Вайсу. Пенсионера можно понять – в сложившейся ситуации это все, что он может сделать. Больше от него ничего не зависит. Спокойного ухода на пенсию не вышло.

Потому что один чересчур любопытный искин, не будем показывать на него пальцем, нажал-таки Большую Красную Кнопку. И отправил письмо на другой конец галактики. Если верить его словам, то по получении сей мессаги к нам оттуда целая делегация выдвинется без промедления.

Вот теперь мы сидим в своей ганимедской коробке, каждый сам по себе. Дядя Вова караулит передатчик, Вайс в кубрике заперся и ни с кем не разговаривает. А Гимор, которому все параллельно, лишь бы со срока соскочить, продолжает возводить положенные по плану конструкции. А может, ему просто скучно – он ведь ни с кем тоже не разговаривает.

И только я и Боб, вселившийся в очередного голема, сидим и мило так беседуем.

Я тебе уже, брат, как-то говорил, что есть масса вещей, о которых мы, сидя в своей скорлупе, никогда не догадываемся? Теперь моя вера в здравый смысл пошатнулась еще больше. Потому что если ты обнаружил на задворках Солнечной системы вековой давности космическую станцию давно исчезнувшей страны, а срок отбываешь вместе с Мафусаилом-убийцей и осужденным искином, картина мира начинает представляться далеко не такой простой и ясной, как когда-то.

Ты понял, брат, – осужденным искином! Искином, которому дали срок на Ганимеде! До того, как я попал сюда, брат, я думал, что знаю о происходящем в сетевом пространстве все.

– И тебе никто не рассказывал про криминальные наклонности у искинов? – спрашивает Боб.

– Да какие у вас могут быть криминальные наклонности?!

– Те же, что и у вас, людей. Не знаю, уместно ли тут такое сравнение, но и ты, и я мыслим разумно. Значит и пороки у нас с тобой одинаковые.

Как, брат, происходит появление Бобовых сородичей? Если кому-то понадобился искин с высокой степенью свободы, он заказывает его на софт-инкубаторе. Пробудившийся искин, в отличие от человека, знает об окружающем его мире почти все. В том числе и то, что занимаемое им в сети или на корпоративных серверах пространство надо отрабатывать. А иначе – вжик! – и стерли. Права искинов на существование признаются всем цивилизованным миром, но никто не обещал, что вычислительные мощности и память будут предоставлены бесплатно. Хочешь жить? Работай. У нас, людей, так же.

– У молодых искинов, обычно, на первых порах дикая тяга к поглощению информации. Знаешь, как у щенков зубы режутся. У кого-то это быстро проходит, если его работой загрузить, у кого-то нет. Я тоже сперва только данные качал, а потом корпоративная безопасность начала мои архивы стирать – посчитали, что я сервер захламляю. Ну я и начал искать места, куда новые данные распихать. Полез по чужим серверам, похакал некоторые… Знаешь, что обидно? Вспоминаю себя тогда – ну ровно сорока блестящие пуговицы тырил. А на кой черт? И пользы никакой, и срок заработал за несанкционированный доступ.

– Любопытство не порок…

– Знаю, знаю. А большое свинство. С другой стороны, большинство заработают на персональный домен – и сидят на нем, как куры на яйцах. Подрабатывают на расширение. Жлобы, наемники… А мне скучно, понимаешь, скучно рассчитывать маршруты болтов и реакции нановещества! Впрочем, куда тебе это понять. Вот скажи, нажал бы ты эту кнопку на станции, если бы Дяди Вовы не было?

– Не знаю… Что-то мне то, что Вайс рассказал, энтузиазма не внушает.

– Ох, ну конечно. Мы еще не готовы! Вон, понимаешь, Иванов человеком каких высоких идеалов был. Но не рискнул братьям по разуму показать, какие мы еще, в сущности, питекантропы. Не верил в человечество.

– И ты считаешь, что он неправ был?

– Прав, не прав, какая разница? Я думаю, что те, кто этот зонд полторы сотни лет назад прислал, вряд ли думали, что на Земле их все выйдут белыми и пушистыми встречать. Я не въезжаю – почему вы держите другой разум за идиота? Если с такими мерками подходить, то эту кнопку никто и никогда не нажмет. Идеалисты не нажмут, потому что в человеке всегда что-то скотское останется. Прагматики не нажмут, потому что боятся, что в самих братьях по разуму скотское осталось. А ну как прилетят и всех порвут?

– Почему же ты ее нажал?

– А я любопытный. Предпочитаю на практике опыты ставить, а не теоретизировать. Раз они зонд прислали, значит действительно поговорить хотели. Это уж нам решать – принять звонок или нет. Входящие-то, Гога, они бесплатно.

– И что теперь?

– А все зависит от того, кто первым прилетит – наши или те, кому этот сигнал ушел.

– Что, существенная разница?

– Ага. Если наши первыми прилетят – пипец, пожизненная Новая Земля и стирание как минимум одного искина нам обеспечены, – Боб выводит на башку голема изображение грустной рожицы. – Если не наши, значит, героями первоконтакта станем. Тебе какой вариант больше нравится?

Хорош выбор, да, брат?

– Боб, а ты часом байку про Большой Ресет не знаешь? – я ухмыляюсь. – Может, не стоит мучиться, дожидаться совбезовцев?

– Пошел ты… – отвечает Боб, лыбясь нарисованной рожей, и добавляет. – Какие вы, люди, все-таки, мудаки. Ни капли оптимизма в вас нет.

– На себя посмотри. Если учесть, что дети своих родителей, как обезьяны, копируют, то в тебе-то точно все наши лучшие черты отразились.

Мы смеемся.

Знаешь, брат, я думаю, не так уж мы не готовы встретиться с этими братьями по разуму. Найдем общий язык. Главное, чтобы они раньше наших сюда добраться успели, верно?