Текст книги "Чудо-яблочко"

Каждый из вас, ребята, наверное, знает – учил, пли читал, или слышал – про двуглавую гору Эльбрус. Это одна из самых высоких гор в нашей стране. От снегов и вечных льдов Эльбруса берет свое начало многоводная, воспетая в народных песнях река Кубань…

Сказки, собранные в этой книге, родились у подножия Эльбруса («Шат-горой» называл ее и стихах Лермонтов), в аулах по берегам Кубани и ее притоков, в Карачаево-Черкесии. Они принадлежат четырем населяющим Карачаево-Черкесскую автономную область народам: абазинам, карачаевцам, ногайцам и черкесам.

Слышали вы, наверное, и о знаменитом кавказском заповеднике, который называется Теберда, и об альпинистском лагере Домбае. Дорога в Домбай лежит через Теберду, и приезжают сюда альпинисты не только со всех концов Советского Союза, но и из-за рубежа.

Необыкновенно красивы эти места! Бирюзово-зеленая быстрая речка Теберда вливается в бурливые, желтопенные воды Кубани… На вершинах гор блистают вечные снега. Горные склоны покрывает дремучий лес, словно кованные из красной меди, поднимаются к небу могучие стволы вековых сосен… В Теберде деревья живут, пока не свалит их старость или непогода. И тогда их огромные стволы лягут на мягкую подстилку из листвы и будут долго-долго лежать, пока не истлеют. В лесу водятся медведи, дикие кабаны, олени, куницы…

Летом здесь особенно хорошо: обилие земляники, малины, грибов. Цветут крупные синие колокольчики, ромашки величиной с небольшое блюдце светятся в траве. Папоротники стоят по пояс взрослому человеку (если склониться над ними – смотришь как бы в зеленую ажурную чашу)… Альпийские высокогорные луга переливаются под ветром, словно живой шелк, сотканный из голубых и розовых незабудок, лиловатого клевера, белых, похожих на пуховки скабиоз. Все крупно, ярко, пышно! Запахи цветов и разнотравья душисты, медвяно-сладки. Грудь дышит вольно, легко…

Здесь край нетронутой природы. Такой – девственной, нетронутой, как Тебердинский заповедник, – была вся земля Карачая и Черкесии, когда на ней шесть-семь веков назад обосновались четыре горских народа, когда складывались вошедшие в эту книгу сказки. Карачаевцы в те дальние времена выбрали себе для житья места высоко в горах. От их старинных аулов Хурзук, Карт-Джурт – рукой подать до Эльбруса. Черкесы и абазины расселились поближе к равнине по берегам рек Большой и Малый Зеленчуки. Ногайские аулы расположились у предгорий. Население занималось земледелием, охотой, скотоводством.

Многовековое прошлое народов Карачаево-Черкесии – путь преодоления трудностей, тяжелых лишений, испытаний и битв. Этот путь они прошли сообща, одинаково страдая от гнета феодалов-князей, защищая родную землю от пришлых завоевателей – турецких захватчиков, крымских ханов. Храбрость горцев, их умение сражаться известны. Пушкин писал: «Черкес оружием обвешен; Он им гордится, им утешен»… Не однажды народы Карачаево-Черкесии изгоняли захватчиков из своих родных краев. (Главным юрод области Черкесск когда-то назывался Баталпашинском. И название это было дано в память того, что на месте, где он возник, была наголову разбита многотысячная армия турецкою полководца Батал-паши).

В 1557 году, при царе Иване IV Карачаево-Черкесия добровольно присоединилась к России. Событие это имело очень большое значение для народов области, связало их историческую судьбу с судьбами могущественного дружественного русского государства.

За шесть десятилетий, прошедших после Октябрьской революции, земля Карачаево-Черкесии неузнаваемо изменилась. Трудовые руки горцев опоясали ее проводами высоковольтных линий, сетью дорог. Даже в самые отдаленные горные аулы у границы ледников можно теперь проехать на машине или в автобусе. Кубань вращает турбины и орошает поля. В домах горит электричество. Горцы слушают радио, смотрят телевизионные передачи… Как и всюду в пашей стране, здесь идет слаженная, деятельная жизнь. Строятся новые кварталы в городах, новые заводы. Разведаны и освоены запасы земных недр. Распаханы новые пашни, вырастают новые сады… На альпийских лугах, овеянных медовыми ароматами разнотравья, пасутся колхозные стада… В красивейших лесистых долинах Теберды и Архыза выросли здания санаториев, домов отдыха, спортивных баз. Десятки тысяч людей совершают туристские походы в горы Карачаево-Черкесии, приезжают сюда отдыхать и лечиться, увозят добрую память о великолепии ее природы, о ее народах.

В прошлом абазины, карачаевцы, ногайцы, черкесы не имели своей письменности. У них не было школ на родных языках, не было печатной литературы. Тем дороже ценили они, тем бережнее хранили устные предания, легенды, сказки и песни… Сказки слушали путники на привале, отдыхающие в поле пахари, пастухи на своих стоянках-кошах… В них трудовой люд выражал свои затаенные мечты о земле, о свободе, изливал свой гнев, предавал позору насилие, трусость, жадность, ложь.

Октябрь принес горцам письменность. В Карачаево-Черкесии возникла своя печать, сложилась своя литература. Все дети учатся в школах на родных языках. В аулах – библиотеки, дома культуры, клубы, кинопередвижки. Книга, радио, газеты, кино стали бытом. Но старые сказки и песни помнятся, их любят, берегут. Вскоре после Октябрьской революции их начали записывать первые ученые Карачаево-Черкесии Татлустан Табулов и Абдул-Гамид Джанибеков. Их и сейчас собирают и записывают фольклористы и литераторы области. Для этой книги сказки выбраны из записей Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института языка, истории и литературы.

Сказка – неотъемлемая часть духовной жизни, духовного богатства народа. В ней отражение его прошлого, мудрость векового опыта. Сказка учит тому, что ценят и всегда будут ценить люди: скромности, душевной щедрости, уважению к старости, готовности помочь человеку в беде, любви к матери, к родной земле, мужеству и стойкости. Сказка всегда на стороне честного и смелого. Она утверждает победу счастья и справедливости.

Наталья Капиева

Абазинские сказки

ТРИ БРАТА

Жил на свете мудрый старик, который весь свой век служил у хана табунщиком.

У него было три сына. Умер он и оставил им в наследство на всех одного коня. Но хоть и не оставил он сыновьям богатства, зато унаследовали они от старика его мудрость – выросли все трое на диво умными. Да и конь им достался не какой-нибудь! Не было на свете скакуна резвее. Шаг у него был ровный. С миской воды в руках на нем скачи – капли не прольет. Тело у него было крепкое. Уши чуткие. В глазах радость светилась… Так хорош был этот конь, что его приметили конокрады. И вот однажды, когда братьев не было дома, сломали они стену в конюшне и увели коня.

– Если не найдем нашего скакуна, даром мы на свете живем, зря хлеб жуем, – сказали братья и отправились в путь.

Много дорог они исходили, во многих аулах побывали, но нигде не находили своего коня. Пришли однажды в большой аул, зашли на просторный двор.

Вышел навстречу сам хозяин, пригласил их и дом.

– Откуда вы, гости? Куда идете? Или, может, что ищете?

– Коня у нас украли… Вот и ходим по свету, ищем. Не видал ли ты его?

– А какой он, ваш конь?

– Конь у нас – лучше не бывает! Нет в мире резвее его. Шаг у него ровный. С миской воды скачи – капли не прольешь. Тело у него крепкое. Уши чуткие. В глазах радость светится…

Услышал хозяин эти слова и побледнел. А братьям сердце говорит: здесь их конь!

– Верни нам коня. Мы ничего плохого тебе не сделаем, – сказали они.

– Да кто вам сказал, что конь ваш здесь? Нет его у меня, – уверял хозяин.

– А мы – гадальщики, – ответили ему братья. – Про коня мы точно знаем! А еще, если хочешь, можем угадать, что ты держишь в руке.

У хозяина в руке был зажат орех.

– Что же у меня в руке? – спросил он.

– Мне кажется, у той штуки, что ты зажал в кулак, кора крепкая, – сказал, подумав, старший брат.

– А если кора крепкая, может быть, оно круглое? – сказал средний.

– А если кора крепкая и оно круглое, значит, это орех! – сказал младший.

Задрожал хозяин от страха.

– Берите вашу лошадь и уезжайте, бога ради! Только поверьте мне: ни у кого я ее не украл. Я купил.

Братья очень обрадовались, что нашли своего коня, и отправились в обратный путь.

Вот едут они и видят: в одном ауле посреди богатого двора собралась толпа людей, шумят, о чем-то между собой спорят.

– О чем у вас спор идет? – спросил старший брат.

– Умер наш князь и оставил двух сыновей. И они никак не поделят между собой наследство. Уже целую неделю мы заняты тем, что помогаем им добро делить. Всех стариков на совет собрали, а толку не видать. Может, вы поможете?

Посоветовались между собой три брата.

– Попробуем! – говорят.

Пригласили их в дом. А там заседают князья, да дворяне, да всякие богачи. И старший сын покойного князя сказал:

– Рассудите нас, гости! Умирая, отец завещал нам двоим все свое богатство – золото и серебро, табуны и отары, дома и конюшни, дедовское ружье, украшенное золотом, и драгоценный камень изумруд. И взял с нас три клятвы. «Если не сумеете поделить между собой поровну золото, серебро и постройки, стада, табуны и отары, – сказал отец, – поклянитесь, что поделите все так, как поделил я сам в этом сундуке. Что наверху лежит – твое, старший, что внизу лежит – твое, младший». И отец показал на сундук у изголовья… Стали мы имущество делить, никак поровну не разделим. И открыли мы сундук, как поклялись. А в сундуке, вот поглядите сами: сверху щепки да кости, а внизу одни черепки. Как же этот мусор разделить? Как выполнить первую клятву?!

А вторая клятва была такая. «Если станете ссориться из-за дедовского ружья, – сказал отец, – пусть ружье достанется тому, кто меня больше любит». И в этом мы поклялись. Но ведь мы оба – сыновья своего отца, оба его любим. Как же нам быть? Кому достанется ружье?!

А третья наша клятва была вот какая. «Изумруд надвое не расколешь, – сказал отец. – Пусть его получит тот из вас, кто правдивее». И на том дали мы клятву. Но я – не лжец. И брат мой – не лгун. Кому же из нас двоих взять изумруд?! Таков наш спор, почтенные гости, и мы боимся, чтоб не кончился он великой враждой.

– Нас, здесь трое приехало, – ответил старший из трех братьев, – а у вас как раз три тяжбы. Первую тяжбу я возьму на себя. Спор о ружье решит мой средний брат. А кому из вас присудить изумруд, подумает наш младший… Теперь скажите мне вы, сыновья князя, какое дело вам больше всего по душе?

– Мне больше всего по душе выводить чистокровных коней и растить отары, – ответил старшин сын князя.

– А я больше всего на свете люблю деньги, – сказал младший сын князя.

– Чем был ваш отец богаче: золотом и серебром или постройками и скотом? – спросил старший брат.

– Всего имел он поровну, – ответили наследники в один голос.

– Тогда отец ваш оделил вас справедливо и разумно. Каждому оставил наследство по его склонности. Кости и щепки – это скот и постройки. Они лежат сверху, и он завешал их старшему сыну… Черепки – это золото и серебро. Он оставил их младшему. Так что первую клятву выполнить не трудно.

Подивился народ уму старшего брата, а сыновья князя обрадовались и остались очень довольны.

Закончилась первая тяжба, и встал теперь средний брат.

– Кому достанется драгоценное ружье, я скажу завтра, – сказал он. – Вы же привезите воз глины, велите ее хорошо замесить и оставьте меня одного.

Привезли воз глины. Замесили. Пошел средний брат к вдове князя и тайно попросил у нее княжескую одежду. Вылепил из глины статую, нарядил в княжеский наряд. А когда все было готово, прикрыл статую покрывалом и позвал княгиню.

– Похожа эта статуя на князя? – спросил он, приподняв покрывало.

Княгиня даже заплакала:

– Ой, как похожа!

Вот в назначенный срок позвал всех средний брат и сказал наследникам:

– Ружье достанется тому, кто больше любит отца. Так ведь? – снял со статуи покрывало и говорит. – Ну, а теперь стреляйте, я посмотрю, кто из вас самый меткий.

Схватил ружье старший сын князя, прицелился хорошенько и попал прямо в грудь статуи, туда, где сердце.

– Славно стреляешь! Меткий стрелок! – усмехнулся средний брат. Зарядили ружье и протянули его младшему сыну князя. Взял тот. Долго-долго прицеливался… А потом вздохнул и опустил ружье.

– Что же ты? – спрашивают его.

– Не могу! – отвечает он. – Вспомнил я отца моего живого – нет, не могу!

– Вот ты любишь отца по-настоящему, поэтому ружье принадлежит тебе, – сказал средний брат.

Подивился народ его уму. И тогда встал младший брат.

– Теперь мой черед судить, кому изумруд достанется, – сказал он. – Принесите-ка сюда две миски воску.

Принесли, как он велел, две миски воску.

– Я хочу знать, какой величины был и как выглядел изумруд, о котором вы спорите. Возьмите воск, разойдитесь по разным углам и вылепите мне этот изумруд.

Старший сын князя вылепил из воска что-то подобное конской головке.

А младший вернул свой воск нетронутым.

– Отец никогда не показывал нам своего изумруда. Как же я могу его вылепить? – сказал он.

– Хоть ты и уверял, что никогда не обманываешь, а все-таки ты лжец! – указал младший брат на старшего наследника. И отдал изумруд младшему княжескому сыну.

Так рассудили три брата все три спорных дела, которые не под силу было рассудить даже мудрым старикам, и поехали не спеша дальше своей дорогой.

Вернулись домой, и коня своего любимого привели, и зажили мирно и дружно. Но была у них одна забота. Очень хотелось братьям иметь свое поле! А земля кругом вся в руках у князей да богатеев.

И в ближних местах братья искали, и в дальних – нет ни клочка свободной земли… Думали они, думали и надумали. Были братья люди молодые, а решили стать на вид людьми почтенными, чтобы встречали их с уважением.

Шесть месяцев братья бород и усов не брили. Обросли, как медведи. Нарядились в суконные черкески, наточили кинжалы, по два пистолета за пояс заткнули. Палки взяли и отправились к князю, у которого было много земли. Смело зашли во двор и крикнули во весь голос:

– Эй, кто в доме есть?

Вышел слуга и, как глянул на их лица, испугался и стал низко кланяться. Ну, опомнился все же от испуга, повел их в дом.

Сели гости, а слуга стоит, во все глаза на них смотрит. Потом побежал к княгине и докладывает: так, мол, и так, прибыли к нам гости, чудища волосатые. Между собой разговаривают, но ртов у них нет, даже смотреть страшно.

– А это мы увидим, есть у них рты или нет, – сказала княгиня и велела слуге подать гостям меду.

Поставили перед гостями столик-треножку, а на нем полное блюдо меду.

Гости рукава засучили, пальцы в мед обмакнули, по усам провели, усы закрутили, рты открыли и давай мед уплетать. Поели, умылись, и снова ртов у них не стало.

– Да-а, – говорит княгиня, – это, видно, гости не простые! Князь вернется, сам их угостит на славу. А пока я угостить должна.

Кликнула княгиня служанку.

– Беги в курятник, поймай самого жирного петуха.

Пошла служанка, притащила самого большого, жирного петуха. А братья видели это через окно.

– Домашнего вестника уже понесли, – сказал старший брат.

– А коли понесли, значит, скоро на трехногой лошади прискачет, – откликнулся средний.

– Не видать ему добра, коли прискачет, – добавил младший. – Мы его на куски разорвем и через узкие ворота протолкнем!

Когда гости между собой так разговаривали, слуга возле них стоял. Рот разинул, слушает, а о чем говорят – не понимает.

Пошел, княгине доложил: так, мол, и так, гости друг другу загадки загадывают.

– Какие там загадки! – рассердилась княгиня. – Домашний вестник – это наш петух. Трехногая лошадь – это столик-треножка, на котором курятину подадут, а узкие ворота – это горло…

Поздно вечером вернулся домой сам князь, и княгиня рассказала ему, какие у них в доме гости. У князя даже сон пропал, все о волосатых гостях думал.

Наутро вышел он в кунацкую и, как увидел медвежьи лица грех братьев, даже попятился.

Приказал князь для гостей барана зарезать. Сам их потчевал. И три дня резали для них по барану и шло в княжеском доме угощение. На четвертый день спрашивает князь:

– Откуда вы, гости? Какое дело у вас?

– Мы люди дальние, – отвечают братья. – Просим у тебя, дай нам земли. Много не надо! Хоть бы столько, сколько шкурами трех быков обхватим.

«Вот чудаки, немного же просят!» – подивился в душе князь и говорит:

– Хорошо, дам вам сколько просите.

– Только смотри, не передумай! – сказали братья. – Кто нас обманет, мы тому не прощаем!

– Я не из тех, кто слова не держит, – > гордо ответил князь. – Сказал – и кончено!

Убили братья трех быков, содрали с них шкуры и пошли на княжеское поле. Тут они шкуры разрезали сначала на ремни, а потом на тонкие полоски. Связали братья полоски в один длинный-предлинный шнур и пошли землю обхватывать. Как увидел князь такое дело, за голову схватился.

– Эх, – говорит, – не думал я, что они меня так проведут!

Но что мог князь поделать?! Сам слово дал. Спорить нечего. Отмерили братья себе большое поле и уже с тех пор никуда не ездили. Стали спокойно жить-поживать, свою землю пахать.

ФАТИМАТ

Еще в те времена, когда были на свете князья и дворяне, жил в одном ауле старик – бедный из бедных – со своей маленькой дочкой Фатимáт.

Старик с утра до ночи проливал пот на княжеском поле, а девочка дома хозяйничала: саклю в порядке держала, шила, стряпала да стирала.

Вот принялась как-то маленькая Фатимат обед для отца готовить, а соли у нее не оказалось. Всех соседей Фатимат обошла и ни с чем вернулась. Так бедно люди жили, что никто щепотки соли ей одолжить не смог. И решила маленькая Фатимат сбегать попросить соли у самой княгини.

Как решила, так и сделала. Осмелилась она зайти в княжеские покои. Княгиня сидела у огня и вышивала золотом шапочку. Взглянула она на маленькую Фатимат и спросила:

– Ты как сюда попала, грязная девчонка? Что тебе надо?

Горько стало на сердце у маленькой Фатимат, но все же она сказала:

– Не дадите ли вы нам в долг одну щепотку соли?

Посмотрела на нее княгиня искоса:

– Ишь, какая бойкая! Вот велю наколоть тебе иголкой язык. Ступай вон! Нет у нас для тебя соли!

Крепко запомнила маленькая Фатимат слова злой княгини. Уже и выросла, стала красавицей девушкой, а все не могла забыть обиду и все ломала голову: как бы отомстить?

Увидела однажды Фатимат, что князь со своим войском ушел в поход, и отправилась к княгине.

– Князь послал меня к тебе, княгиня, – сказала Фатимат, притворяясь, что быстро бежала и запыхалась. – Он вспомнил по дороге, что не успел дать тебе один наказ. Князь велел к его возвращению сварить бахсыму^[1]1
  Бахсыма – пиво.


[Закрыть]. Только, сказал он, чтоб никаких приправ не клали…

А княгиня горевала, что муж на войну уехал, сидела вся в слезах, на Фатимат даже не глянула, крикнула с досадой:

– Сами знаем, что класть, чего не класть. Убирайся с глаз моих, да поживее!

Во второй раз обидела княгиня Фатимат, и девушка крепко затаила в сердце новую обиду, «Погоди, гордая, погоди, злая! Время придет – за все отплачу!» – приговаривала она про себя.

Велела княгиня служанкам готовить бахсыму. И они ее заквасили, и они ее вскипятили, и они ее процедили… Только приправ никаких не положили.

Князь вернулся из похода жив-здоров, и княгиня на радостях подала богатое угощение. Поставили перед гостями и кувшины с бахсымой. Слово привета сам князь сказал. Принялись гости бахсыму пить. Но едва они ее пригубили, как все поставили свои чаши на стол. Ни кислая бахсыма, ни сладкая – ни вкуса в ней, ни крепости не было.

До того разгневался князь, что хотел княгиню убить, да друзья удержали.

– Кто же это, умная ты женщина, научил тебя бахсыму без приправ варить? – спросил князь, грозно сверкая глазами. – Как смела ты опозорить меня перед гостями?!

– Помилуй, – вскричала княгиня. – Обманули меня… В тот день, как ты в поход ушел, прибежала ко мне какая-то девушка, сказала, ты велел сварить бахсыму без приправ. Лучше б мне сквозь землю провалиться, чем видеть, как ты гневаешься.

Вот так отплатила Фатимат княгине за первую ее обиду: выставила перед людьми на посмешище.

Ну, а что же дальше-то было?

Приказал князь народ скликать. И велел привезти на главную площадь аула большой-пребольшой камень.

– Эй, вы все! Слушайте! – сказал князь. – С тех пор, как я себя помню, никто не посмел меня обмануть или оскорбить. А теперь мои гости будут рассказывать всем, что меня и мою жену выставила на посмешище какая-то девчонка! Кто она – я не знаю. Но я поклялся ее наказать! Теперь выбирайте: или вы найдете ее и сами приведете ко мне, или я заставлю вас содрать шкуру с этого камня, что привезли на площадь. А не сдерете – пеняйте на себя! Слово мое крепкое!

Знали люди, что князь шутить не любит, и разошлись по домам в великом страхе. Печальный, задумчивый вернулся к себе домой и отец Фатимат.

– Что с тобой, дада?^[2]2
  Дада – отец.


[Закрыть] Ты чем-то встревожен? – спросила девушка.

И старик рассказал, как все было.

– Не огорчайся, милый дада, ложись спокойно спать. Я подумаю, как быть, и завтра утром тебе скажу, – успокоила его Фатимат.

Хоть и не очень поверил старик своей доченьке, да нечего делать, послушался. Но всю ночь не сомкнул он глаз, и на сердце у него было тревожно. Чуть свет поднялся старик, а дочь уже на ногах.

– Вот что, дада, – сказала она. – Князю все как один говорите: «Девушку не нашли». А когда князь прикажет вам сдирать с камня шкуру, ты, дада, скажешь так: «Разве с незарезанной овцы шкуру сдирают? Ты, князь, у нас самый мудрый, ты наш славный повелитель… Зарежь камень, а уж мы его освежуем и шкуру у твоих ног расстелем!»

Подивился старик уму-разуму своей дочери. Повеселел. Подкрепился чем бог послал и спокойно отправился на сход.

Вот собрались люди на сход, и князь грозно вскрикнул:

– Ну как? Нашли девчонку? Кто нашел? Где? Говорите!

А народ стоит. Головы потупили. Молчат…

Тогда выступил вперед отец Фатимат, поклонился князю и сказал:

– Ты, князь, только повели! Все, что прикажешь, исполним. Девушку, правда, мы не нашли. Но если ты велишь снять шкуру с камня – снимем! Ты только сам его зарежь, наш повелитель. Зарежь! С незарезанной овцы шкуру ведь не снимают…

Так сказал старик, и народ сразу повеселел, все подняли головы, засмеялись, а князь с досады десять раз ногой об землю топнул. Что мог он теперь сделать?!

На следующий день, только стало светать, послал князь слугу за отцом Фатимат. Задрожал старик от пят до макушки, а идти надо: горе тому, кто князя не послушается…

Увидела Фатимат, что отец запечалился, встревожился.

– Что с тобой, дада? – спросила она. – Уж не болен ли?

– Нет, доченька. Князь меня к себе вызывает. Жди беды!

– Только-то и всего? А ты не бойся, дада, иди смело! Послушай, чего он хочет.

Пошел старик в княжеский дом. Сам идет, а самого ноги не несут. Слуги о нем доложили, и велел князь привести старика к себе. Сидит надутый, будто его пчела укусила.

– Как ты посмел меня перед всем сходом унизить? – спрашивает князь. – Ну, теперь берегись! Твоя душа – в моем кулаке. Найди мне эту девушку, хоть из-под земли достань! А не найдешь – вот тебе стебель конопли. К утру напряди из него ниток и сделай мне башлык и перчатки. Не сделаешь – голову сниму!

Идет старик, пот со лба утирает. Еле домой приплелся. В руке конопляный стебелек держит, горько плачет… Узнала Фатимат, чего князь требует, и успокоила отца:

– Не горюй, дада! Завтра ты пойдешь к князю и скажешь так: «Коноплю я уже вымочил и ободрал. Вот тебе от нее древесина. Теперь ты из этой конопляной древесины сделай мне прялку и ткацкий станок. Я напряду пряжи, сотку полотно и сделаю тебе башлык и перчатки!»

Подбодрился старик и на следующее утро взял ободранный стебелек конопли и явился с ним к князю.

– А! – сказал князь. – Пришел? Где девушка? Где перчатки? Где башлык? Стоишь с пустыми руками? Ну, теперь-то уж твоя голова в моей власти.

– Не гневайся, князь, – поклонился старик. – Девушку я не нашел. А другой твой приказ я постараюсь в точности исполнить. Но я человек бедный, нет у меня в доме ни прялки, ни ткацкого станка. Твою коноплю я уже ободрал и расчесал. Вот и древесина от нее… Вели из этих кусочков сделать прялку и ткацкий станок. – И старик протянул князю на ладони конопляную костру. – Как сделаешь, я тотчас пряжи напряду, полотно сотку… Будут у тебя и башлык и перчатки!

Лицо у князя запылало как огонь, а потом застыло как лед. Не нашелся князь, что ответить старику, и прогнал его прочь. Пошел старик радехонек: как-никак жив остался! Домой пришел усталый, но счастливый и рассказал Фатимат, как озадачил князя.

А князь всю ночь не спал, ворочался и весь день ходил, как черная туча. Не милы ему стали ни его войско, ни его арабские скакуны, ни все богатство. Сама жизнь не мила стала.

И вот послал он снова слугу к старику. Вместе с гонцом явился старик пред грозные княжеские очи.

– Ты, старый плут, все эти хитрости не сам придумал. Откуда у тебя такой ум? Иди домой и тому, кто тебя подучил, передай мой приказ Пусть он ко мне придет и не придет. Пусть будет и одет и раздет. Пусть будет пешком и верхом. И пусть принесет мне пустой сундук с подарком внутри. Раз-два, поворачивайся! Не исполнишь – голову сниму!

Бедный старик совсем пал духом. Еле домой добрался. Рассказал дочери, как его князь встретил.

– Пустяки, дада! – утешила его Фатимат. – Ложись-ка отдыхай, а я что-нибудь придумаю…

Поймала Фатимат воробышка. Потом словила двух зайцев. Зайцев на поводок привязала, воробья в сундучок посадила. Сама села верхом на старого козла – верхом едет, ногами по земле идет. Закуталась в прозрачную шаль и так отправилась к князю. Вот подъехала она к княжеским воротам и, во двор не заходя, остановила своего козла. Слуги увидели ее, побежали скорее к князю.

– Что делать? – спрашивают. – Там какая-то девушка у наших ворот – не то одетая, не то раздетая, верхом на козле, а под мышкой сундучок держит.

Затрясся князь от злости.

– Это, наверно, та самая дерзкая девчонка! Видеть не желаю! Спустите на нее собак!

Побежали слуги что есть духу, спустили на Фатимат всю княжескую свору. Только одну, самую злющую собаку на цепи оставили. Бросились собаки на Фатимат. А она отвязала одного зайца. Заяц наутек – собаки вдогонку. Фатимат ударила козла и смело въехала во двор.

Рассердился князь, замахал кулаками.

– Спускайте последнего пса! – закричал он из окна. – Живо!

Спустили слуги с цепи последнюю, злющую-презлющую собаку. Бросилась она на Фатимат. А Фатимат ни капельки не испугалась. Отпустила второго зайца. Заяц стрекача задал – пес за ним следом. А Фатимат спрыгнула с козла, подошла к окну и говорит князю:

– Я сделала все, как ты велел. Пришла и не пришла, одета и не одета, не пешком и не верхом. А вот тебе и пустой сундук с подарком. – И, сказав так, она открыла крышку и протянула князю сундучок.

Воробей выпорхнул и улетел. Остался в руках у князя сундучок пустой…

Долго молчал князь, а потом и говорит:

– Твоя взяла! Проси, что хочешь! Все для тебя сделаю!

– Ничего мне не надо, – отвечает Фатимат. – Разреши мне только у вас в доме сварить бахсыму так, как я варю, угостить тебя с твоими гостями.

Кликнул князь княгиню. Княгиня кликнула служанок.

– Во всем слушайте эту девушку, делайте, что прикажет, – распорядился князь. – Открывайте перед ней все наши кладовые.

Скривилась княгиня, пожелтела с досады, но делать нечего…

И заквасила Фатимат бахсыму, и дала ей постоять, пока она бродила, и потом сама она ее вскипятила, и сама процедила, и сама все приправы положила… А потом пришла к князю и сказала:

– Скликай, князь, своих гостей!

По зову князя съехались его друзья из ближних и дальних мест. Сели за столы бахсыму пить. И такая была эта бахсыма вкусная, такая приятная! Пили да знай похваливали… А княгиня сидела молча и от стыда горела, потому что все увидели, что Фатимат великая мастерица, бахсыму лучше варит, чем сама княгиня.

Так наказала бедная девушка гордую княгиню – дважды ее перед людьми на посмешище выставила.