Текст книги "Последняя жертва Розы Ветров"

Автор книги: Наталья Ефремова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Да, спасибо. Я уже была там.

– Вот как!

– А моя комната, надеюсь, все еще осталась за мной? – поинтересовался Стив. – Я бы не хотел ее менять. По правде говоря, я уже бросил там вещи. Мне ведь не придется забирать их оттуда?

– Ты в этом сомневался? – ровно спросил Ричард, возвращаясь на свое место с моей салфеткой в руках. – На Розе Ветров мало что меняется со временем, в том числе и пристрастия ее обитателей. Тебе это должно быть известно лучше других.

Он снова обратился ко мне:

– Мы живем уединенно (Стив при этих словах беззлобно фыркнул), гости сюда приезжают нечасто, я сам почти не покидаю Розу: здесь есть все для моей работы и развлечений.

– Я тысячу раз уговаривал брата продать остров и переехать в город, – снова всунулся Стив, – да все, как видишь, безрезультатно.

– Думаю, у мистера Логана есть основания для подобного образа жизни, – осторожно предположила я. – Каждый из нас выбирает то, что ему по душе.

– Ты имеешь в виду себя, Селена? Бо́льшей затворницы, чем ты, я еще в жизни не встречал. Ну еще, пожалуй, Ричард. Но к его отшельничеству я давно привык, он с самого детства такой, а вот тебя все еще надеюсь расшевелить. Кстати, – вдруг спохватился Стив, словно ему на ум пришло нечто важное, – разве вы не знакомы? То-то я никак не могу понять официальность окружающей обстановки. Меня сбивают с толку эти ваши «мисс» и «мистер». Зачем так строго? Мы дома, а ты, Селена, – желанный гость. Давайте обойдемся без формальных обращений, а?

Я согласно кивнула и посмотрела на Ричарда, который не сводил с меня внимательного взгляда.

– Вот и договорились. Мария, я тебя обожаю! – завопил Стив, мгновенно переключившись на сервировочную тележку, которую вкатила в столовую невысокая пожилая женщина с миловидным лицом и толстой серебряной косой, короной уложенной на голове.

Она приветливо улыбнулась мне и после того, как Ричард представил нас друг другу, принялась расставлять на столе принесенные блюда. Разговор переключился на еду, причем в основном говорил, разумеется, Стив, умудряясь в то же время довольно быстро поглощать содержимое своей тарелки.

Ричард ел медленно, периодически вставляя краткие комментарии в болтовню брата. В конце концов, я тоже успокоилась и с удовольствием пила душистый травяной чай с черничным пирогом, который и в самом деле оказался выше всяких похвал.

В большом камине за моей спиной мирно потрескивали дрова, плавно таяли толстые свечи в канделябрах, расставленных на столе и украшавших стены, и темнота за окном больше не казалась мне такой жуткой. Ветер завывал в трубах, как и пророчил Стив; с берега доносился неистовый рев прибоя, но в столовой было так тепло и уютно, что я впервые порадовалась своему приезду сюда. Мне действительно следовало на время оставить мой собственный дом, в котором все так болезненно напоминало папу, а заодно и работу, где от чрезмерного проявления сочувствия со стороны коллег хотелось спрятаться в кабинете и не выходить в коридор.

Логаны приняли меня очень радушно, а что касается странных встреч и зловещих предостережений, так первое впечатление часто оказывается обманчивым, тем более что по дороге сюда я нервничала и чувствовала себя подавленно.

Сейчас все было хорошо. Меня окутывала уже позабытая атмосфера покоя и семейного тепла, в котором я отчаянно нуждалась в последнее время, сама себе в том не признаваясь.

Я пила чай и смотрела на братьев, невольно сравнивая их и не находя ни одной общей черты, кроме, пожалуй, ямочек на щеках. Ричард настолько же не походил на своего младшего брата, как северный хвойный лес – на шумные пестрые заросли южных широт. Стив отличался живостью мимики, обилием жестов и постоянной безобидной болтовней. Ему трудно было усидеть на месте, он все время куда-то спешил и что-то делал. Ричард же держался спокойно, с достоинством, его руки неподвижно лежали на подлокотниках викторианских кресел.

Братья были абсолютно разными, и оба нравились мне, каждый по-своему.

Часы на каминной полке мелодично пробили десять.

– Ай, ребята, как я вас люблю, – сыто и мечтательно протянул Стив, откидываясь на спинку кресла с прищуренными от удовольствия и усталости глазами.

Ричард предложил всем разойтись по комнатам на отдых и первым поднялся из-за стола. С явным сожалением оглядев остатки черничного пирога, Стив пробормотал себе под нос, что неплохо было бы забрать с собой в комнату еще кусочек с кружкой теплого молока.

Сейчас он как никогда напоминал мальчишку, вернувшегося домой из летнего лагеря.

– Я на минуту загляну в кухню, – поколебавшись, решил он. – Ричард, ты не проводишь Селену? Ваши комнаты рядом. Впрочем, тут все рядом. И смотри, – шутливо погрозил он, – я тебе доверяю!

– А своему желудку ты доверяешь? – дружелюбно парировал Ричард.

– Мы с ним никогда и не ссоримся, – Стив похлопал себя по животу, который он картинно выпятил вперед, и подмигнул мне.

Ричард молча проводил меня на второй этаж по широкой лестнице в центре холла. Мягкий ковер скрадывал шаги, и из кухни до нас отчетливо доносился восторженно-просящий голос Стива.

В коридоре чуть слышно потрескивали свечи и чувствовался приятный запах прогретых деревянных панелей, которыми были обшиты стены. У второй комнаты справа от лестницы Ричард остановился.

– Я надеюсь, ужин вам понравился, – негромко сказал он. Его силуэт ярко вырисовывался на фоне горящих позади свечей, лицо, однако, оставалось в тени. – Через несколько минут придет Мария и поможет вам приготовиться ко сну. Отдыхайте столько, сколько сочтете нужным. Утром вас не потревожат, если только Стивену не вздумается устроить экскурсию на рассвете, в чем я глубоко сомневаюсь.

– Благодарю вас, мистер Логан, – ответила я, отчего-то не зная, куда деть руки.

Хозяин дома шагнул назад, его лицо попало в полосу света, и стало заметно, что он хмурится: между бровей у него пролегли две строгие складки.

– Родители назвали меня Ричардом. До настоящего времени я не придавал большого значения своему имени и не думал, что его так тяжело произносить.

– Да, вы правы, простите, – смущенно согласилась я. – Я не хотела вас обидеть, мистер… – заметив, как Ричард смотрит на меня, приподняв одну бровь, я исправилась: – Я не хотела обидеть вас, Ричард.

– Вам не нравится это имя? – осведомился он, открывая передо мной массивную дверь, сделанную из чистого дуба.

– Нет, напротив. Я люблю такие имена, как ваше, они напоминают о великих английских лордах и средневековых замках.

– Мой дом лишь отдаленно похож на замок, хотя такой же внушительный и надежный.

«Как вы», – неожиданно для самой себя подумала я, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

– Комната Стивена напротив вашей, – кивнул Ричард в сторону такой же дубовой двери. – Моя справа. В каждой спальне есть небольшой балкон, но я бы не советовал вам выходить ночью на улицу и любоваться океаном. Поверьте, у меня есть веские причины для подобного заявления. Спокойной ночи, Селена.

С этими словами Ричард слегка склонил голову, и мне ничего не оставалось, как кивнуть ему в ответ.

Оставшись одна, я сбросила туфли и только после этого обратила внимание, что закрыть тяжелую дубовую дверь до конца мне не удалось: в комнату нитью просачивался слабый свет. Шагнув обратно к порогу, я вдруг услышала голос Ричарда. Он говорил с кем-то в коридоре, в стороне, противоположной от лестницы. С кем, я не разобрала, а вот что он сказал, пригвоздило меня к месту:

– Не смей причинить ей зло, слышишь? Не смей!

Я устыдилась собственного поступка и, тихонечко закрыв дверь, на цыпочках отошла к окну. В конце концов, Ричард мог говорить вовсе не обо мне, а подслушивать было нехорошо.

У окна я прислонилась плечом к прохладной стене и какое-то время прислушивалась к размеренному шуму волн, прикрыв веки, потом заставила себя оторваться от стены и оглядела предоставленную мне комнату. Она была намного больше моей собственной спальни, хотя я не без оснований всегда считала наш с папой дом просторным и даже слишком просторным для нас двоих.

Широкая кровать со столбиками и тяжелым балдахином своими размерами повергла меня в шок, в углу рядом с ней поблескивал туалетный столик с зеркалом в старинной раме. От двери в ванную и до самого входа протянулся массивный платяной шкаф на четыре створки.

Особый уют комнате придавала пара глубоких кресел с чайным столиком на толстом ковре перед камином.

Мне понравилось все: и спокойная цветовая гамма в коричнево-зеленых тонах, и расстановка мебели, и неизменный для всех помещений этого дома большой камин с двумя железными подставками для дров и изящной кованой решеткой.

И запах… Почему я сразу не обратила внимания на этот запах?

Лавандовая россыпь крошечных роз в вазе на туалетном столике источала такой притягательный обволакивающий аромат, что я направилась к ним, чтобы коснуться восковых лепестков, как вдруг в дверь постучали.

Я ожидала увидеть Ричарда, но на пороге возник Стив.

– Можно к тебе?

– Да, конечно.

– Я заглянул пожелать спокойной ночи! Пирог уже у меня в комнате, так что долг перед собой я выполнил, осталось выяснить, как устроилась ты. Тебе понравилась твоя спальня? – спросил Логан, направляясь к креслам.

Я присела напротив и искренне ответила:

– Очень! Здесь уютно и так все… основательно. Камин, кровать, гобелены, как в рыцарском замке. Признаюсь, такого я не ожидала.

Стив рассмеялся:

– Точно! В этом весь Ричард. Он распорядился не менять обстановку, только подновили кое-какие мелочи во время ремонта пару лет назад. Здесь все осталось так, как я помню с детства. А камины – это необходимая вещь на острове. Солнцем тут не избалованы, сама знаешь. Кстати, – он испытующе посмотрел на меня, – как тебе мой брат, понравился?

– Он непривычно изъясняется, – сформулировала я после небольшой паузы, вызванной растерянностью от неожиданной смены темы и предмета, а вернее, человека, о котором зашла речь.

Стив понимающе хмыкнул:

– Да, как будто цитирует свои книги. Хотя он всю жизнь так говорил, даже в детстве. Поэтому я всегда считал его взрослым. Но ты мне не ответила, как он тебе?

– Ты уверен, что вы братья? – шутливо откликнулась я вопросом на вопрос, не желая давать точный ответ. Было в Ричарде что-то такое, что беспокоило меня, и я предпочла бы сначала разобраться в себе, а потом уже давать ему какую-то оценку.

– А что, сходство не заметно? – подхватил мой тон Стив. – Какие у нас различия, а? Ну разве что рост, цвет волос и глаз. Еще род занятий. Еще характер. Еще…

– Я полагаю, дальше можно не продолжать. Вы совсем не похожи, Стив.

– Ну, в конечном счете, у нас разные матери.

– Что? – от удивления я даже привстала в кресле. – Как разные матери? Постой, ты же сказал…

– Я сказал тебе, что моя мать умерла после родов. А то, что Ричард старше, еще не означает, что она родила и его.

– Ты говоришь загадками, не находишь?

– Возможно. Да забудь, все не так сложно. Отец был женат два раза. Что в этом особенного? Все равно мы братья, так? Давай лучше обсудим завтрашний день. Я предлагаю прямо с утра прогуляться по дому, заглянуть в оранжерею, а если погода позволит, побродить по острову после обеда. Что скажешь?

Мне не сразу удалось переключиться на другую тему. Сообщение Стива, сделанное таким небрежным тоном, меня потрясло.

– Селена, что с тобой?

– Нет, ничего. Так что там про завтра? Я на все согласна. Культурную программу придумываешь ты.

– Ну что ж, ладно, тогда я пойду, – Стив встал с кресла.

– Хорошо, доброй ночи!

– Спокойной ночи!

Стив приблизился ко мне и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. Я непроизвольно зажмурилась и чуть отодвинулась.

– Что-то не так? – Стив по-своему истолковал мою реакцию и нахмурился.

– Нет, просто…

– Что? – продолжал допытываться он.

– Я не знаю.

– Зато я знаю. Просто я никогда не желал тебе спокойной ночи, верно? Мы ведь впервые ложимся спать под одной крышей.

«Хорошо, что только под крышей», – мелькнула у меня в голове внезапная мысль. Словно прочитав ее, Стив вздохнул:

– Селена, послушай…

Тихий стук в дверь заставил его оборвать фразу, и он досадливо всплеснул рукой, но все-таки подошел к двери, где нос к носу столкнулся с Марией, которая держала в руках стопку полотенец.

– Простите, мистер Логан, – робко проговорила она. – Я принесла мисс Сагамор принадлежности для ванной, если позволите.

Только сейчас я заметила висящую у нее на локте корзинку с кусочками мыла, бутылочками и баночками.

– Конечно, Мария. Все нормально, я уже ухожу.

На пороге Стив обернулся:

– До завтра, высыпайся. Я не стану тебя будить.

Оставшись со мной вдвоем, Мария, кажется, еще больше растерялась и отчего-то выглядела слегка напуганной.

– Мисс Сагамор, вы подождете минутку? Я быстро все устрою в ванной, а потом помогу вам с вещами. Простите, не успела подготовить комнату к вашему приезду как следует. Если бы мистер Стивен сообщил нам чуть раньше… Хорошо, что Гордон затопил камин до того, как отправился за вами. По крайней мере, здесь тепло.

Продолжая быстро и тихо говорить, она направилась к двери в ванную комнату.

– Спасибо вам большое, Мария, я бы и сама справилась, – начала я, желая ее успокоить, однако, увидев, что экономка протестующее замотала головой, закончила фразу не так, как собиралась, – хотя я с благодарностью приму вашу помощь. Действительно, я очень устала. Но и вы, я полагаю, тоже. Давайте поступим так. Вы позаботитесь о ванной, а я – о вещах. Я хотела разобрать их завтра утром. И еще, я очень вас прошу, называйте меня просто Селена.

Я не удержалась от улыбки, вспомнив, как несколько минут назад о подобном просил меня Ричард.

– Хорошо, мисс Селена, как скажете, – согласно кивнула Мария и скрылась в ванной, откуда через минуту послышался звук льющейся воды.

– Мария, вы давно здесь работаете? – спросила я, доставая из сумки фланелевую ночную рубашку и белье. Я всегда предпочитала рубашки пижамам, а эта была моей любимой – нежно-фиолетовой в мелкий цветочек. Больше всего мне нравились в ней длинные рукава с кружевными манжетами и воротник-стойка на добром десятке крошечных пуговок. Немного пуританская ночная рубашка, но мне она нравилась.

– Я на острове с детства, мисс.

Из приоткрытой двери запахло сосной. Очевидно, экономка добавила в воду хвойную пену. Я присела на край кровати, привалившись спиной к резному, покрытому темным потрескавшимся лаком столбику. Глаза слипались: усталость после долгой дороги и сытный ужин давали о себе знать. Вот бы просто забраться под одеяло и заснуть… Но так поступать не годилось и не совсем удобно перед Марией: что она обо мне подумает?

– Вы живете в деревне на побережье? – спросила я, чтобы отогнать сон и поддержать разговор.

– И да, и нет, мисс. У нас с Гордоном есть в Торнвилле небольшой домик, хотя мы там почти не бываем, а сдаем его семьям сезонных рыбаков. Самим нам он не нужен, ведь мы постоянно на Розе.

– Мария, – неожиданно для самой себя проговорила я. – Скажите, вы знали Розу Логан?

За стеной раздался шум от падения какого-то предмета одновременно с негромким возгласом Марии. Я поднялась с кровати и заглянула в ванную. Старушка собирала бутылочки, рассыпавшиеся по кафельному полу.

Заметив меня, она покраснела.

– Простите меня, мисс Селена, – ее голос дрожал от волнения. – Если вам больше ничего не нужно, я пойду на кухню, там еще остались кое-какие дела. Спокойной ночи!

Поставив корзинку на стул, Мария почти бегом удалилась из комнаты.

Ее суетливость и волнение озадачили меня: как можно расстраиваться из-за подобной мелочи? В конце концов, она не виновата, что Стив поздно сообщил о моем приезде, и вовсе не удивительно, что при ее занятости по дому она не успела приготовить комнату. Что в этом такого?

Положив ночную рубашку на туалетный столик в ванной, я шагнула в теплую хвойную воду. Меня запоздало посетило смутное ощущение, что Мария чего-то ужасно испугалась. Чем я могла ее так напугать?

А не с ней ли разговаривал в коридоре Ричард? Что он говорил? Просил не причинять кому-то зло. Я не могла поверить, что Мария на это способна. Тогда кто способен? И кому причинить зло?

Вопросов было достаточно, а я слишком устала, чтобы думать и анализировать, поэтому поступила просто – отложила поиски ответов до завтра.

Ночной визит в библиотеку

После ванны, в которой меня чуть не сморил сон, я с наслаждением растянулась на широкой кровати, оказавшейся гораздо удобнее и мягче моей собственной. От постельного белья исходил еле уловимый цветочно-травяной аромат, очень приятный и снимающий напряжение в мышцах. После многочасового путешествия, проведенного пусть и в комфортабельном «Форде» Стива, но все-таки в сидячем положении, у меня жутко устала спина, и эта усталость, как ни странно, дала о себе знать именно в тот момент, когда я легла в постель и натянула до подбородка толстое одеяло.

Мне казалось, что утомление словно стекает с моего тела на хлопковую простынь, голубую, усыпанную темно-синими васильками, и от этого было удивительно хорошо. Я полностью погрузилась в обволакивающее тепло и нежные объятия постели, свернулась клубочком и по привычке мысленно пожелала спокойной ночи папе и Томасу. Не прошло и пяти минут, как я закачалась на волнах приятной дремоты, которая является закономерным завершением дня, полного впечатлений, либо долгого и утомительного путешествия, либо того и другого вместе.

Однако это блаженство длилось недолго.

Не успела я по-настоящему заснуть, как вдруг какой-то неясный звук заставил меня открыть глаза, а горло сдавила тревога, неуловимая, как ночные тени.

Мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Стоит рядом, совсем близко, и разглядывает мое лицо.

Приподнявшись на локтях, я оглядела комнату и, конечно же, никого не увидела, но неприятное ощущение не уходило, наоборот, усилилось настолько, что все мое тело покрылось мурашками. Я чувствовала на себе пристальный взгляд, словно сам дом, его толстые каменные стены, мощные дубовые балки под потолком и два оконных проема изучают незваную и от этого нежеланную гостью.

Так бывает, когда в воскресной толпе по спине внезапно начинает ползти холодок, ты оборачиваешься и в первую минуту никого не видишь, а потом сталкиваешься с чьим-нибудь взглядом. Или не видишь никого, кто бы явно смотрел на тебя, но холод расползается внутри и не отпускает, пока ты не вернешься к себе домой и не хлопнешь дверью, избавляясь от чужого присутствия, даже гипотетического.

Я села на постели и, обхватив руками колени, подслеповато вглядывалась в темноту, еле разбавленную светом огня, тлеющего за каминной решеткой. Вскоре мои глаза привыкли, и в лунном мареве, проникающем сквозь неплотно задернутые шторы, начали проступать очертания предметов. Сначала я различила края кровати, затем два кресла и угол шкафа, туалетный столик с зеркалом у двери в ванную.

Все было на своих местах, но я никак не могла успокоиться. В невнятных ночных шорохах, наполнявших старый дом, мне чудилось чье-то незримое движение, а в еле слышном поскрипывании – приглушенные всхлипы. Вокруг ощущалась таинственная, смутная, неизвестно откуда исходящая угроза. По углам спальни сгустились тени.

Довольно быстро от напряжения у меня свело плечи. Однако ничего не происходило. Сон тоже не шел. Я решила зажечь свечи и выяснить, который час, чтобы узнать, сколько мне удалось поспать. Но для этого требовалось встать с кровати!

Минут через пять мужества накопилось достаточно, и я спустила на пол ноги в теплых шерстяных носках, посидела так, озираясь по сторонам, словно мои движения могли спровоцировать что-то в ответ.

Ничего.

Я вздохнула и заставила себя подняться. Сколько бы глаза ни привыкали к темноте, стрелки на часах мне все равно не разглядеть. Три шага до каминной полки, на которой лежали спички, показались мне переходом через горный перевал: с таким трудом они мне дались!

Первую спичку я сломала. Вторая потухла, не успев поджечь толстый фитиль. Третья спичка, сжалившись надо мной, затеплилась и горела ровно столько, сколько мне понадобилось, чтобы зажечь три свечи в массивном подсвечнике.

За ужином я не придала значения освещению дома, а теперь вспомнила об этом, и мне показалось странным, что в Розе Ветров везде царил полумрак, в котором маленькими пятнышками пульсировали огоньки свечей. Словно здесь, на острове, упорно не признавали такое благо цивилизации, как электричество. Хотя мне казалось, что внизу, в холле, я видела лампы, которые, впрочем, не горели.

В отведенной мне спальне ламп не было, и только пододвинув тяжелый подсвечник поближе к часам, я разглядела, что стрелки показывают полчаса до полуночи. Выходит, проспала я совсем недолго, однако спать мне больше не хотелось.

Я подошла к окну, где замерла, стоя в одной ночной рубашке. Внизу, там, где скалы постепенно переходили в лесные заросли, виднелись черные ветви деревьев, покачивающиеся в густых волокнах лунного света. Здесь, на острове, он был не таким, каким я привыкла видеть его на небе большого, наполненного людьми и машинами Портленда. Лунный свет мегаполиса был робким и задушенным неоновым ночным освещением, а здесь выглядел иначе – живым, пугающим и… властным. А тени, которые он порождал на каменистой почве, в гуще кустарника, вызывали у меня необъяснимую тревогу.

Картина была настолько ирреальной, неправдоподобной, что я тряхнула головой, отгоняя вязкую муть полуночного наваждения. Еще вчера при взгляде в ночное окно взору открывалась освещенная неяркими фонарями улица, утопающая в старых вязах и яблонях, огоньки на верандах соседних домов и блеклое городское небо, почти лишенное звезд. Этот вид был знакомым и оттого умиротворяющим. Он навевал мысли о безмятежном предопределенном будущем, семье, надежности дома и общей закономерной упорядоченности существования. Как славно было любоваться летними сумерками, сидя рядом с папой на качелях в саду, пока тени не окутывали дорожку к дому и ноги не покрывала щекочущая вечерняя роса!

Это было словно в другой жизни.

То, что я видела перед собой в настоящий момент, было полной противоположностью моим мимолетным приятным воспоминаниям и никак не располагало к покою. Я с горечью размышляла о том, что с уходом папы все необратимо изменилось: и мир вокруг, и само его восприятие. Тени за окном теперь казались не прозрачными, а зловещими; роса липла к щиколоткам и заставляла вздрагивать от соприкосновения с ее ледяными крупинками. Даже безобидный лунный свет струился между деревьями, как призрачный отблеск безвозвратно потерянного прошлого, а не как тайная надежда на будущее.

Я со вздохом забралась обратно в постель, но, покрутившись под одеялом, поняла, что заснуть, увы, никак не удается.

Надо же, мне так хотелось спать, а сейчас сон не шел!

Я снова встала и походила по комнате, пока не решила, что было бы неплохо почитать какую-нибудь книгу. Обычно это помогало мне справиться с бессонницей. Возможно, и сейчас тягучий сюжет какого-нибудь исторического романа помог бы мне заснуть, а если не повезет, то хотя бы скоротать ночь… Да, книга бы мне пригодилась!

К сожалению, я не захватила с собой в поездку даже журнала, а в комнате ни журналов, ни книг не оказалось. Зато я вспомнила, что Стив показал мне дверь библиотеки, как раз рядом с гостиной, где я впервые увидела Ричарда. Немного поколебавшись, я пришла к выводу, что никого не потревожу, если тихонько спущусь и выберу себе книгу, хотя мне и было немного совестно за подобное самоуправство.

Я подошла к двери и, приоткрыв ее, боязливо выглянула в коридор. Его высокий свод, укрепленный мощными балками, потемневшими от времени, мерцал отблесками свечей в настенных канделябрах. Путь до лестницы был хорошо виден, а внизу, я помнила, нужно было пересечь холл и повернуть налево.

Преодолев это расстояние, я вошла в нужный коридор на первом этаже и на миг замерла, прислушиваясь к звукам ночного дома. Нет, все было тихо. Несмотря на это, сердце мое колотилось и словно наполняло своим гулом узкое пространство, вытесняя сонную тишину.

Я неслышно ступала по толстому ковру. Если бы кто-нибудь увидел меня сейчас, наверняка решил бы, что перед ним привидение. Длинная, до пят, ночная рубашка из теплой фланели с глухим воротником и белые шерстяные носки лишь усиливали сходство. Мои золотисто-каштановые волосы, которыми часто любовался папа, густыми волнами рассыпались по плечам. Когда я проходила мимо очередного канделябра, пятно света от горевших свечей на миг выхватывало мою фигуру из темноты коридора и тогда даже мне самой казалось, что меня окружает аура теплого медового оттенка.

Но, по счастью, увидеть меня никто не мог: в доме все спали. Сам дом, казалось, затаился до рассвета.

Дверь в библиотеку была закрыта, но когда я повернула медную ручку, неожиданно плавно поддалась. Внутри царила полная темнота, только прямоугольник окна прямо напротив входа выделялся сумеречным светом осенней ночи, служа мне ориентиром. Я несмело переступила через высокий порог, прикрыла дверь и попыталась на ощупь найти выключатель, который должен был находиться где-то рядом с входом.

– На вашем месте я не стал бы этого делать.

Волна ледяного ужаса ударила в виски, и у меня перехватило дыхание. Моя рука вяло скользнула по резной поверхности двери, угловым зрением я успела заметить темный силуэт на фоне окна, а в следующее мгновение темнота расступилась, и я плавно погрузилась в ее спасительную манящую тишину.

* * *

Это было странное, не поддающееся описанию состояние. Я словно парила в вязком грязно-сером тумане. Звучали голоса, и отчетливо ощущалось чье-то незримое присутствие, равнодушное, холодное, без единой толики тепла, словно за мной наблюдали не живые люди из плоти и крови, а бестелесные создания, лишенные жизни, разума и души.

Я пыталась понять, где я и что со мной происходит, но сознание мягко ускользало прочь, лишь только мне удавалось поймать расплывчатую мысль.

Время от времени из густой пелены возникали чьи-то лица и растворялись вновь.

Вот передо мной появилось лицо молодой девушки, белое, с закатившимся глазами и языком, вывалившимся изо рта с посиневшими тонкими губами. Миг – и его сменило другое, такое же молодое и… мертвое. У второй девушки на лице застыла маска дикого ужаса. Ее пустые глазницы источали тонкие струйки чего-то, похожего на грязь.…

Немного погодя ей на смену явилось следующее видение: почерневшее лицо с потрескавшимися губами, в котором по отдельным, едва уловимым признакам можно было угадать молодую девушку. Оно колыхалось несколько минут омерзительным пятном, а потом постепенно растворилось в кроваво-красной дымке, из которой на меня взглянули прекрасные, невероятно печальные глаза с поволокой смертельной покорности и измождения, что потрясло меня не меньше, чем черные слезы безокого призрака.

За ним явился образ в ярких красках, пылающих, разноцветных, сливающихся в радужный водоворот, затягивающий куда-то вниз.

Я пыталась отмахнуться от этих видений, но не чувствовала рук, ничего не чувствовала. Мне трудно судить, как долго длился этот кошмар. Все лица, являвшиеся мне, были женскими, они то всплывали из серой пелены, то снова проваливались в ее глубину, и каждое было искажено гримасой страдания и боли, а рты были открыты в безмолвном крике.

И все они были мертвыми…

Не в силах кричать, я лишь беспомощно наблюдала за этим парадом смерти и, парализованная страхом, ничего не могла сделать.

Потом сквозь тьму начало проступать нечто, постепенно приобретая форму. Передо мной появилось лицо пожилой женщины, обезображенное морщинами неистовой злобы. Из мрака в меня впились холодные, глубоко посаженные глаза, в выражении которых и в уголках крупного рта таилась такая жгучая ненависть, что мне стало невыносимо жутко. Женщина была смутно знакома мне, но кто она, я никак не могла вспомнить. Седые неопрятные пряди обрамляли лицо, почти лишенное бровей, в ямочку на подбородке стекала слюна, ноздри раздувались от ярости.

От всего облика старухи веяло пронзительным, уже знакомым мне холодом. Разразившись жутким беззвучным смехом, она сощурилась и, как в замедленной съемке, стала приближаться, а когда оказалась совсем близко и тяжесть в груди, словно стянутой ледяным обручем, сделалась невыносимой, я вдруг почувствовала дуновение теплого ветерка, который дал мне возможность вздохнуть.

Недолгий провал – и в следующий миг я увидела лицо папы, заслонившее меня от смертельной угрозы, исходившей от старухи. Папа смотрел на меня с нежностью и тревогой, словно пытаясь мне что-то сказать, но губы его оставались неподвижными. Лишь глаза в сеточке добрых морщинок беспокойно и умоляюще смотрели на меня. Я потянулась к нему, но голубоватый туман поглотил его, мгновенно заполнив пустотой одиночества мое ноющее сердце.

Сдавленно застонав, я почувствовала на своих руках неожиданное тепло.

– Селена, посмотрите на меня, – долетело до моего замутненного сознания. – Пожалуйста, откройте глаза и посмотрите на меня!

С неимоверным усилием я подчинилась и, вырвавшись из цепкой пелены, увидела склонившегося надо мной Ричарда Логана. Его освещало пламя свечей, создавая волшебный ореол. Вокруг не было больше вязкого тумана, полного мертвых лиц. Все предметы – многочисленные шкафы и полки с книгами, рабочий стол, маленькая лестница, прислоненная к стеллажу, – имели вполне четкие очертания и реальный вид.

Увидев, что я пришла в себя, Ричард облегченно вздохнул и убрал ладонь с моего лица, влажного от проступивших капелек холодного пота.

– Слава богу! Вы пришли в себя! Ваш обморок походил на кошмар. Как вы себя чувствуете?

Я слабо улыбнулась и попыталась сесть, с удивлением обнаружив себя вовсе не на полу. Ричард перенес меня на диван к камину, который еще хранил тепло погашенного на ночь огня. Бережно придерживая мои плечи, хозяин дома помог мне приподняться и опереться спиной на подушку, поставленную вертикально у высоких подлокотников дивана. Только сейчас я осознала, что одета всего лишь в ночную рубашку, и смущенно натянула до подбородка плед, укрывавший мои ноги.

Ричард протянул мне стакан с водой, и я приняла его дрожащими пальцами.

– Вы не ответили мне, Селена. С вами все в порядке? У вас ледяные руки.

– Мне уже лучше, – хрипло прошептала я, возвращая ему пустой стакан. – А что… что произошло?

– Вы вошли в библиотеку, и, должно быть, я напугал вас своим присутствием… в очередной раз.

Я потерла виски и, внезапно вспомнив свои видения, в приступе паники взглянула на Ричарда.

– Я видела людей… – запинаясь, прошептала я. – Много… Женские лица… Это было… Это было… ужасно…

Не договорив, я спрятала лицо в ладони. Мои плечи вздрагивали, но не от слез, а от пережитого волнения.