Текст книги "Цыплёнок (СИ)"

Автор книги: Наталья Баженова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Да, – кое-как выдавила сквозь зубы Мишель, – не боишься, что меня искать будут?

– Не-а, такая глушь... – Себастиан усмехнулся, облизнул тонкие губы. – Здесь же даже мобильной связи нет, разве что рация, как на ваших игрушках, – усмешка стала шире, – была. К тому же, не вижу я никого рядом с тобой. Так что... кто искать-то будет?

– Из детдома, – немного стушевалась девушка, отведя глаза.

– Не особо им это и надо, цыплёнок. Нашли – хорошо, не нашли – ещё лучше.

Это действительно, как не печально, было так. Девушка пусто посмотрела на пол – влипла так влипла. Уж лучше бы стайка озлобленных малолеток, чем колдун этот с его снисходительно-ласковым «цыплёнком».

– У меня имя есть, – тихо, в сторону, крайне обиженно буркнула Мишель.

– Ты не представилась, – к досаде воровки расслышал и, даже насмешливо, монотонно поглаживая её по колену, ответил Себастиан.

– Мишель, – взвесив все за и против (последнего, кстати, было гораздо больше), всё-таки известила чёрного девушка.

– Как шоколадка, – смешливо фыркнул, тепло улыбнувшись, колдун.

– Чего?! – Мишель даже встрепенулась, оскорблённая до глубины души.

Себе она шоколадку ну ни в коем случае не напоминала.

– Имя, – насмешливо пояснил Себастиан и мягко потянул, – Мише-е-ель. Горькая с первого кусочка, но сладкая на последнем, чуть подтаявшая шоколадка.

"Извращенец", – мрачно пробормотала про себя девушка, выгнув тонкую бровь.

– Странные ассоциации, – буркнула уже вслух.

Вмиг навалилась вся усталость прошедшего дня, спорить совершенно расхотелось. Надоело. Воровка коротко зажмурилась, едва подавила зевок.

– Ничуть. Пойдёшь спать? – мигом заметил перемену в настроении собеседницы Себастиан.

– Угу, – коротко, не открывая рот, согласилась Мишель.

Напряжение потихоньку отпускало воровку, глаза начинали слипаться. По опыту она уже знала, что ещё пару минут, и её будет уже не поднять из этого кресла... Добровольно, по крайней мере.

– Ну, пошли, – Себастиан легко поднялся, вытянул за правый локоть из кресла вялую девушку.

Мишель поморщилась, но от помощи отбиваться не стала – от долгого сидения в неудобной позе ноги затекли, при выпрямлении же мигом занемев, а затем и заколов. Воровка качнулась, пару мгновений, нарочно не поднимая глаз на чёрного, потопталась на месте, восстанавливая кровообращение. Нехотя сунула голые ноги в тапочки. Колдун понимающе не вмешивался, всё также продолжая легко сжимать руку воровке. Мишель качнулась уже намеренно вперёд, сделала мелкий шаг, выражая готовность идти.

Смотреть на чёрного не хотелось.

Себастиан фыркнул и повёл.

Ещё привыкнет.

***

Уже через минуту Мишель оказалась в дверях той же «голубой» комнаты. Колдун, обходительно поцеловав запястье, пожелал покойной ночи и тут же удалился. Щёлкнул замок. А девушка, застыв напротив закрытой двери, расфокусированным взглядом вперившись в ручку, приводила мысли в порядок. Наконец, относительно разложа всё по полочкам, зевнула, воспитанно прикрыв рот ладошкой и глубоко вздохнув, пошла умываться и спать.

И уже лёжа в кровати, от чего порядком уже успела отвыкнуть за полторы недели своих «странствий», на грани сна и яви, в голове воровки всплыло несколько занятных деталей:

Порезанную ладонь чёрный так и не прокомментировал.

... а глаза у него медовые – сразу пришло сравнение к Мишель. Насыщенно золотые, тёплые, со светлыми, вызывающе яркими прожилками, тянущимися от самой радужки к зрачку, окаймлённому неровной, тонкой полосой, кое-где отливающей тёмно-зелёным, а то и синим. Красиво, необычно.

... и руки тёплые, даже горячие.

... пахнет чем-то терпко-сладким, живо напомнив воровке бабушкину выпечку с черёмухой. Интересно, это парфюм или собственный запах?

«Золотистый, горячий и сладкий, – проскочила мимолётная мысль, заставив уже почти заснувшую девушку тихо фыркнуть, – вылитый пирожок... поганка с сахаром».

***

«Какого чёрта?!»

Именно с этим вопросом резко села в кровати Мишель, когда мгновение назад рядом приземлилось нечто тяжёлое... причём приземлилось так, что девушку аж подкинуло на матрасе! Воровка порывистым злым движением откинула с лица нависшие волосы и тут же благоразумно прикусила язык, удерживая рвущиеся ругательства – нечто оказалось довольным до безобразья колдуном.

Цветущий вид чёрного раздражал, девушка прикрыла глаза, прижав к вискам прохладные кончики пальцев. Нет, не раздражал... бесил до потери пульса! Мишель глубоко вздохнула, унимая злость, порелаксировав с минуту, наконец подняла веки, абсолютно спокойно склонила голову к правому плечу, безмятежно улыбаясь на хитрый испытующий взгляд:

– Сколько времени? – почти что пропела, щурясь.

– Пол одиннадцатого, – всё также легко улыбаясь, покосился на наручные часы Себастиан.

– Так рано? – тем же тоном неприятно удивилась Мишель, едва сдерживая раздражение.

– Рано?! Солнце давно встало, самый разгар дня! – изобразил на лице возмущение, напополам с недоумением колдун.

Девушка, закатив глаза, упала обратно на подушку. Закрыла лицо ладонями, простонала:

– Да что ж такое... Вот теперь я верю, что тебе двести лет!

– Пф, – чёрный перевернулся на спину, вперил взгляд в потолок, – просто кто-то чересчур ленив.

– Кто бы это мог быть? – тихо буркнула девушка и, отняв ладони от лица, требовательно скосила глаза на Себастиана. С намёком потянула, ибо притворятся как-то уже надоело: – Доброе утро.

– Доброе! – ярко, солнечно улыбнулся колдун. – А у нас сегодня шопинг! Ты рада?

– Безумно, – уныло сказала воровка, закатив глаза.

– Что за неправильная женщина? – Себастиан деланно огорчился, покачал головой, не увидев на лице Мишель и тени радости. Воровка благоразумно промолчала. – Итак, на сборы полчаса. Постарайся вложиться.

И, послав воздушный поцелуй, удалился. Девушка едва дождалась, пока тихо стукнет, закрываясь, дверь. Зло стукнула кулаком по подушке, таки прошипев сквозь зубы ругательство. Полегчало. Совсем немного, правда.

Закалённая в условиях общежития воровка уложилась в пятнадцать минут и то, не особо торопясь. Вещи свои она обнаружила на краю матраса, ботинки рядом на полу, куртку, к сожалению, обнаружить не удалось. Оставшееся же время девушка предпочла провести с пользой, а конкретнее: пыталась достучаться до дара.

О чём горько жалела уже спустя десять минут, свернувшись клубочком на развороченной после ночи кровати. Нет, сначала вроде бы даже получалось – сосредоточившись, Мишель вновь почувствовала тот неприятный холодок вокруг солнечного сплетения. А вот попытка прорвать его, пожалуй, и стала роковой. Шар некогда бывший просто раздражающе холодным, нагрелся – радовалась девушка лишь первые секунды, ровно до того момента пока не поняла, что накаливание останавливаться на достигнутом не собирается. И вот, вцепившись зубами в одеяло (кажется, так было легче) и тихо поскуливая от кошмарной боли, она лежит, свернувшись клубочком. Лежит, прижав ладони к груди, предельно ясно осознавая, что когда медленно, миллиметр за миллиметр растущий, кипящий шар достигнет сердца, она умрёт. Умрёт, не имея сил даже позвать на помощь, ведь для этого нужно хотя бы разжать зубы.

Облегчение пришло неожиданно, просто в какой-то момент Мишель поняла, что сидит на ком-то спасительно холодном, прохладные ладони лежат у неё на животе, даруя долгожданное облегчение, а она сама, уткнувшись лицом в мужскую грудь, ревёт.

08 – Фетишист?

Себастиан, отняв руки от груди глухо всхлипывающей девчонки, обнял трясущееся тельце, с удобством устроив подбородок на тёмной макушке. Бестолочь, даже наказывать её не хотелось.

– Итак, неуч, – произнёс чёрный, выждав с десяток минут, Мишель в его руках напряглась, поморщилась, – осознаёшь косяк?

– Честно? – девушка подняла голову, встречаясь с ироничным взглядом колдуна. – Нет.

– Даже так? – светлые брови удивлённо приподнялись. – Сколько тебе было, когда умер твой Старший?

– Э, – недоумённо моргнула воровка, неловко пожала плечами. – Старший?

– Тот, что опекал, может быть, учил, – закатив глаза, поясни колдун и тут же в сторону мрачно буркнул: – Что очень сомнительно.

– Н-ну, – потянула Мишель с некоторым сомнением, дипломатично сделав вид, что не расслышала последнюю фразу.

Оспаривать правду смысла не было, она действительно знала мало, а умела ещё меньше. Но себе она этого не скажет. Никогда.

– Хорошо, – тихо вздохнул Себастиан, – с кем ты жила до детдома?

– Лет до двух-трёх с матерью, пока... – девушка несколько смущённо отвела взгляд, поёрзала, пытаясь ненавязчиво сползти с колен чёрного, поморщилась, когда рука на пояснице сжалась сильнее, нехотя буркнула, – она не спилась, отец ушёл, я переехала к бабушке. Мне было лет пять-пять с половиной, когда она заболела и умерла, потом (с месяцок) непутёвую мамашу лишили родительских прав и здравствуй детдом. Как-то так.

– Расскажи мне про бабушку, – колдун поудобней прижал к себе воровку, пресекая всякие попытки отстраниться, нагло ухмыльнулся на возмущённый взгляд.

– Зачем? – неприязненно буркнула надувшаяся девушка, поёрзала, упершись ладонью в грудь Себастиана.

– Мишель, – тихо позвал чёрный, да таким тоном, что у Мишель мигом пропало всякое желание спорить и дуться.

Девушка тяжело вздохнула, искренне пытаясь припомнить что-нибудь кроме ласковых рук, запаха черёмухи и свежего хлеба. Не получилось, слишком мала она была.

– Около восьмидесяти лет, жила в деревне, – выдала общие сведенья Мишель, чтобы хоть что-то сказать.

– А выглядела на сколько? – моментально осознав затруднение, задал наводящий вопрос чёрный.

– Да то ли я помню – десять лет прошло! – повысила голос воровка, нервно передёргивая плечами. Вновь попыталась отстраниться.

– А ты вспомни, – с нажимом произнёс Себастиан, напрягаясь и почти без усилий удерживая её на месте.

– Может, – Мишель раздражённо фыркнула, прикрыла глаза, смутно воскрешая в памяти черты родного лица, – чуть помоложе. Но когда заболела, мигом нагнала, а то и перегнала.

– Ладно, колдовала?

– Колдуешь ты, – недовольно буркнула девушка, всё также не открывая глаз, – а она, не знаю... скорей, ворожила, заговаривала. К лесу обращаться меня научила, травы различать, в общих чертах о таких, как ты рассказывала... Ещё что-то было, наверно... не помню, в общем.

– Понятно, ты, действительно, полнейший неуч. Более того, не знаешь и основ, – и, пресекая, распахнувшую глаза и было уже открывшую рот Мишель, качнул головой, – придётся разъяснять прописные истины мне. Постараюсь покороче и попонятней: в отличие от тебя, изначально таких, как я, не предусмотрено, поэтому ты, Мишель, такой родилась, а я в ходе некоторых манипуляций стал. При должном обучение ты способна была бы черпать энергию отовсюду: от природы (того же леса), людей (вернее их эмоций), секса, – хитрая улыбка, румянец на щеках воровки, – переваривать под себя и использовать. И в этом наше главное различие – я не настолько всеяден, и усваиваю лишь строго определённый вид энергии. Да и то, в определённом количестве, это как при обжорстве, ты отделаешься тяжестью в желудке, а меня вывернет. Но из каждого правила есть исключение, а из каждого тупика выход – в качестве доноров вы, цыплятки (особенно столь юные), подходите идеально КАЖДОМУ. Рано или поздно ты всё равно попала бы в руки кому-нибудь из моих коллег. Как я уже упомянул, усваивать ты можешь любую энергию и всегда есть исключение, есть оно и тут. Никогда петарды не взрывала?

– Нет, – брезгливо поморщилась девушка.

Что в этом находили прочие дети из детдома, она никогда не понимала: громко, опасно, глупо.

– Ути, какие мы серьёзные. Ну, видела же? – и сразу же не давая собеседнице ответить, иронично добавил. – Не могла не видеть. У тебя вот здесь – длинная ладонь легла на живот вздрогнувшей воровки, – килограмм динамита, мой блок стал огоньком, твоя боль – следствие той химической реакции, которую я, вовремя явившись, благополучно предотвратил. Реакция эта поэтапна, «взрыв» происходит волнами, уничтожая ауру слой за слоем. Опоздай я на полминуты, ты надолго бы лишилась связи с телом, на минуту – дара, на полторы – жизни. Так что тебе сегодня крупно повезло – я сохранил почти весь твой, цыплёнок, резерв, который, кстати, сегодня тебе ещё понадобится. Слабость чувствуешь?

Девушка поёжилась, подавленно кивнула. Она и в самом деле чувствовала всё нарастающую слабость, а кое-где и онемение... у солнечного сплетения, к примеру. Слова чёрного немного подбодрили, но некоторое беспокойство всё же осталось. О всех последствиях своего любопытства Мишель думать и вовсе не хотелось.

– Ты ослабила связь души (та же аура) с телом, а местами и надорвала, – чёрный запнулся, фыркнул, – бестолочь малолетняя. Ближайшие сутки будешь восстанавливаться, при этом минимум полдня обязательно физическое движение (подсказка энергии, где работать – организм изначально стремиться к целостности). Так что поход по магазинам никто не отменял, – язвительно усмехнулся, легко скользнул рукой по тонкой спинке девушки.

Мишель скривилась, передёрнула плечами в тщетной попытке сбросить чужую конечность с лопаток. Ей и вставать-то не хотелось – хотелось упасть замертво и уснуть. На неделю. Воровка украдкой зевнула и, мысленно плюнув на всё (и на мнение некоторых в частности), упёрлась холодным лбом в плечо Себастиана. Стало немного легче.

– Сама виновата, – тихо пробормотал Себастиан, с тёплой усмешкой в голосе, мягко погладил Мишель по голове. – Дар опять блокировать не стану, всё равно ты и пользоваться-то им не умеешь. Восстановишься, браслет одену, уж больно прыткая, он притупит и ограничит. Дилетанты – бич любой профессии, – неожиданно обиженно попенял колдун. – Сколько не просчитывай, а всё равно влезть и нагадить умудряетесь.

Девушка тихо, но крайне злорадно фыркнула.

– Н-ну, да, – приглушённо буркнула, вновь уткнувшись в грудь чёрного – немилосердно кружилась голова, – а вот если б они на алтарь ложились.

– Было б прелестно. Вижу, ты уже готова, – колдун встал, придерживая шатающуюся Мишель. – Завтрак не предлагаю – будет ещё хуже.

Воровка крепко, аки клещ, вцепилась в тёмно-бордовый свитер Себастиана. Пол качался, и были здравые подозрение у девушки, что далеко не из-за движения тектонических плит. Над её головой злорадно хмыкнули, но за плечи придержали и, переждав с полминуты, повели. В куртку, прислонив к стене, запихнули, обули, а дальше чёрные точки в глазах Мишель слились в абсолютный узор, тело налилось свинцом, и, хотя она всё ещё была в сознании, подвижность была окончательно потеряна.

Как будто сквозь толщу воды девушка почувствовала, как её сноровисто подхватили. Услышала металлический стук захлопнувшейся двери, ощутила холодный ветер, пробирающий до костей и прохладу поверхности, на которую её положили. А затем мир сосредоточился на тёплой, даже горячей ладони на лбу и вкрадчивом голосе:

– Сейчас в некоторых местах будет покалывать, твоя задача сосредоточится на них. Представь, к примеру, что м-м-м... – колдун замялся, фыркнул, – висишь на надорванном канате над пропастью. Свой дар хорошо чувствуешь? Так вот, позови его, представь чем-то материальным и преобразуй в нити да переплети с этим самым канатом. Если получится, покалывание в этом месте пропадёт. Надрывов не много, около семи – пока к городу подъедем, должны управиться. Я начинаю.

И действительно начал: ладонь на лбу заледенела, по телу пронеслась прохладная ладонь, кое-где рассыпавшаяся десятком колючих искр. Причём, закололо даже не кожу, а где-то глубже, у самых костей, распространяясь эхом противнейшего зуда по всему телу. Девушка поморщилась, вяло поёрзала, хотя и пришлось вложить в это едва ли не все силы – где-то под правой лопаткой кололо острее всего, страшно неприятно, почти больно.

– Мишель, я что сказал делать?! – прошипел откуда-то сверху Себастиан, кончиками пальцев недовольно постучав её по виску.

Воришка последний раз дёрнулась, так и не добившись результата, повела лопатками, глубоко вздохнула. И послушно замерла, по возможности стараясь игнорировать зуд. Сосредоточилась на почти незаметном в палитре остальных ощущений тепле.

И спустя с десяток минут у неё получилось – перед глазами разлилось знакомое золото, тело наполнила эфемерная лёгкость, слегка омрачённая всё тем же зудом. А вот на следующем этапе девушка застопорилась. Вот он, казалось бы, бери и делай, а с какой стороны подобраться? Да и боязно Мишель было, после последнего-то «эксперимента».

– Какого он цвета? – мягко спросил колдун, заметив запинку.

– Золотого, – тихо отозвалась девушка, с трудом разомкнув губы.

Тело ощущалось как-то сторонне, далеко. Только холодная ладонь на лбу чувствовалась чётко и остро, на ней-то воровка и сосредоточилась.

– Как золото или мёд? – всё той же интонацией умудрённой бабушки уточнил чёрный.

– Скорей мёд, – прикинув про себя, неуверенно пробормотала она.

– Хорошо. То, что ты видишь, это лишь запах, густой, насыщенный, но запах. А ниже, глубже, тягуче переливается мёд, отбрасывая эти самые золотые блики. Приблизься, но не трожь, – голос Себастиана зазвучал тихо, тягуче-монотонно.

– Горячо... – заслушавшись, почти и не заметила, как выполнила указания Мишель.

– Не бойся, он – твой и никогда не причинит тебе вреда. Подцепи кончиком пальца, твой, дар густой и липкий, потянется за рукой... Молодец, не отпускай, колет больше всего на лопатке, да? Медленно потяни... всё достаточно. Теперь нить должна оторваться, просто представь, что она истончается... да, вот так, – едва ли не мурлыкнул чёрный, – постарайся не уронить и не зацепиться, перетащи к надрыву. Угу, прекрасно, а теперь оберни вокруг каната свою нить... а-а-га, немного коряво. Ну, да ладно, ты ещё не забыла, что это именно мёд? А он, знаешь ли имеет некоторые свойства, к примеру, подтаивать... сообразительная девочка, – в интонации колдуна послышалась улыбка, – больше там не больно?

Девушка молча качнула головой, покалывание в том месте действительно исчезло, развеянное секундной вспышкой тепла.

– Нет? И хорошо, значит всё. А теперь сама, – решил Себастиан.

Мишель вздрогнула, попыталась приподнять веки, было как-то страшновато, без чёрного-то.

– А-а, – растерянно потянула, не зная, как попросить его помочь.

– Чш-ш, не стоит, – потеплевшая ладонь опустилась воровке на глаза, – не пугайся ты так, цыплёнок, если что – поправлю.

***

Мишель уложилась в час, лишь однажды уронив нить, но, как успокоил колдун, в этом страшного ничего не было. Ненавистный зуд наконец-то исчез, ладонь Себастиана вновь потеплела. Девушка немного полежала, наслаждаясь отдыхом, и вернулась, собственно, к насущему. А насущее было неутешительно, в принципе, воришка уже догадалась, на чём, вернее, на ком она лежит. И ничего страшного в этом не было, но с поправкой – для среднестатистического подростка.

Мишель таковым не являлась, и для неё это было как-то диковато. Особенно в отношении к вредному колдуну. В детдоме воровка предпочитала держать дистанцию, так что ни друзей, ни парней у неё никогда не было. Не особо она, кстати, об этом и жалела, насмотрелась на затасканных "зажигалочек".

Мишель с лёгким, тщательно скрытым (очень скрытым!) сожалением сбросила ладонь со лба и поднялась на сиденье. Стало как-то прохладнее, но спокойнее. Впереди водитель (один из двух в гостиной), рядом чёрный – как и ожидалось.

– Долго ещё? – буркнула девушка, нарочно угрюмо, чтобы скрыть неловкость.

– Не терпится? – Себастиан снисходительно улыбнулся, взглядом дав понять, что разгадал манёвр. – Четверть часа.

Девушка едва заметно покраснела, отвернувшись, потянулась, разминая затёкшие мышцы, и откинулась на спинку, повернулась к окну. Всяко лучше мины колдуна. Только...

– Спасибо, – тихо, втайне желая не быть услышанной, прошептала Мишель.

– Очень хочется сказать что-нибудь нехорошее, – фыркнул Себастиан, так же отвернувшись к окну.

– Терпение, только терпение, – проворчала воришка, уже капитально краснея.

– Ладно. Надеюсь, удрать не попытаешься? – колдун расстегнул свою лёгкую куртку, указательным пальцем за цепочку вытянув небольшой, круглый, с пятак золотой кулон. – Прядь волос и я знаю, где ты, что с тобой, кого касаешься, твоё отношение к этому.

Мишель вздрогнула, широко распахнув глаза, автоматически подняла руку к волосам, пропустив пару прядок между пальцами. Резко развернулась лицом к чёрному.

– Когда успел?! – в голосе девушки прозвучало возмущение напополам с недоумением.

– Ещё вчера, – Себастиан нагло усмехнулся.

– Э? – воровка прищурила левый глаз, пытаясь вспомнить, наиболее удобный для этого момент.

– Ловкость рук и ничего более, – уже более ласково приподнял проколотый уголок губ колдун.

– И я не заметила, – искренне расстроилась Мишель в своём непрофессионализме.

– У меня было время потренироваться.

– Да уж, – мрачно буркнула девушка, вновь отворачиваясь к окну.

Оставшееся время в салоне царила тишина, воровка судорожно пыталась отыскать выход из захлопнувшейся ловушки, о чём думал чёрный неизвестно. Так или иначе, что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее план или хотя бы идею спасения, Мишель найдено не было. А потом уже и не до этого стало – машина остановилась.

Мишель, вынырнув с затихнувшим мотором из безрадостных мыслей, с удивлением бегло осмотрела едва ли не самый большой гипермаркет в городе... но самый дорогой, по крайней мере, точно. Девушку до сих пор покусывали жадность и возмущение – подумать только, простенькое серебряное колечко, хоть и симпатичное, но даже без камушка и полторы тыщи?! А босоножки – две полоски резины полсантиметра шириной, целлофан сверху и четыре косаря?!! И охранники там уж больно подозрительно и пристально на покупателей таращатся. Бр-р, девушку передёрнуло.

– А-а, – только собралась возмутиться и пожаловаться воровка, как её за предплечье дёрнули назад, разворачивая лицом к себе.

Мишель повела плечами, стукнула по запястью колдуна пальцами. Тот фыркнул и убрал руку, с решительным видом скомандовал:

– Закрой глаза.

– З-зачем? – дрожаще пробормотала девушка, испуганно отклоняясь назад.

Перепады настроения чёрного пугали, непредсказуемость вселяла панику. Чего удумал? Мишель прищурилась, требовательно поджала губы, пристально глядя на усмехающегося колдуна.

– Подкрашу малость, – наконец, хмыкнув, вытащил из-за пазухи небольшую косметичку Себастиан.

– Эм... ты очень странное создание, – недоумённо моргнув, доверительно поделилась Мишель, всё же опуская веки, на последок приметив незамеченные ранее тени вокруг глаз чёрного, – даже чудное.

Чёрт с ним, не отстанет же. Хотя и не красилась никогда воровка, но раз уж ему очень хочется... ругаться по пустякам не хотелось. А уж произведение она его как-нибудь потом смоет.

– Ты чудных ещё не видела, – кисточка умело запорхала по коже, девушка мысленно начала считать, порой слегка морща нос – с непривычки хотелось чесаться. – Всё, цыплёнок, – на сорока шести прозвучал довольный голос колдуна.

Мишель тут же распахнула глаза, провела указательным пальцем по правой брови. Тяжело вздохнула.

– Зеркало дашь?

– На, – Себастиан оторвался на пару секунд от любования трудами, вынув кругляш диаметром сантиметров в десять откуда-то из бокового кармана.

Воровка прищурилась, отобрала зеркало, недоумённо приподняла брови, прищурила левый глаз и вслух удивилась:

– Почему тёмно-синий?

– У тебя цвет глаз необычный, как сапфиры, – девушка фыркнула, в корне не согласная со сравнением, чёрный улыбнулся и расслабленно добавил, – окунутые в ртуть. Насыщенный, яркий ультрамарин с полупрозрачной, серебристой плёнкой сверху. Красивый, холодный цвет, я лишь слегка подчеркнул.

– Грязно синий, проще говоря. А "подчеркнул" ты далеко не слегка, но до лампочки, – грубо ответила воровка, внутренне растерявшись от столь неприкрытого комплемента, взялась за ручку. – Пошли?

Себастиан обиженно фыркнул, в самую душу сражённый такой неблагодарностью. И уже было открыл дверь, как его нагнал вопрос доселе молчавшего охранника-водителя.

– Можно я, это, отлучусь? – бас молодого парня звучал несколько сконфуженно и просительно, что немного не вязалось ни с самом голосом, ни с шкафоподобной внешностью.

– Надолго? – поймав его взгляд в зеркале, выразительно выгнул бровь колдун.

– Ну-у...

– Позвоню, и через полчаса чтоб был кровь из носа, – закатив глаза, перебил тугой мыслительный процесс Себастиан. – Машину можешь забрать. И не опаздывай!

Бросил напутствие чёрный, таки распахнув дверь. Парень радостно улыбнулся и, повернув ключ, вновь завёл машину. Затарахтел мотор.

– Не опаздывай, – тихо, но крайне мерзко потянула Мишель, передразнивая мужчину.

Фыркнула и толкнула дверь, нехотя вылезла, чуть покачнувшись. Поёжилась, оглянулась на вытянувшегося в струнку чёрного. Тот игриво подмигнул, одёрнул куртку и, поманив девушку пальцем, бодро потрусил к входу.

***

Мишель медленно, но верно зверела. Чёрный носился по гипермаркету вот уже третий час, накупив кучу всего совершенно бесполезного, сомнительной ценности и красоты барахла. А девушке, между прочем, есть хотелось, да и подустала она. Противная слабость плюс занывшая лодыжка окончательно забили под плинтус итак паршивенькое настроение. Она даже дёргаться и шипеть при виде цен перестала.

А ещё воровка окончательно положила большой и толстый на мнение расфуфыренных фиф и, кинув сумки на пол, приземлилась на них у ближайшей витрины, в которую в очередной раз бодренько заскочил колдун. Фифы фыркали, проходя мимо, Мишель про себя посылала их на хуй, Себастиан носился по бутику.

– Цыплёнок, айда-ка сюда, – раздался неподалёку ненавистный баритон.

– Изверг! – мученически простонала Мишель, невероятной силой воли поднимая уставшее тело на гудящие ноги. И, подхватив накануне отобранный пакет, неспеша поплелась к нетерпеливо выглядывающему из-за толстого стекла колдуну.

– Думаешь, тебе пойдёт? – задумчиво спросила девушка, только приметив, возле какого манекена застыл чёрный.

– Вряд ли, а вот тебе да, – склонил голову к плечу колдун, кивнул куда-то вправо, – особенно вон то, второе справа.

– Э... белое? – пробормотала девушка, переведя взгляд.

Пристально осмотрела комплект, затравленно оглянулась на выход. Себастиан хмыкнул и собственнически притянул вздрогнувшую и сжавшуюся девушку к себе за талию. Та поёжилась, покраснела, попыталась вывернутся, но в итоге оказалась ещё ближе прижата к тёплому боку.

– Угу, ты юна, а красный хоть и симпатичен, но смотреться будет пошло, – ладонь Себастиана скользнула по макушке воровки, залитой по самые уши румянцем, – а, учитывая твою бледность да его яркость, ещё и жутковато. Белый же подчеркнёт невинность.

– Меня пугает такой ход мыслей, – откровенно пожаловалась Мишель, не поднимая головы, аккуратно подёргала Себастиана за рукав расстёгнутого пальто. – Пошли дальше, а?

– Не-е, – чёрный потянул упирающуюся девчонку к продавцам. – Я же обещал тебе нормального белья.

– Ничего, – заверила его воришка, бросив пакет, упёрлась ногами в пол, – обойдусь.

– Ну, что ты. Это не стоит таких жертв, – колдун резко дёрнул Мишель за талию, подтолкнул вперёд, томно мурлыкнул. – Ты будешь самой красивой.

Девушка испуганно вздохнула, отступив назад, попыталась удрать, но была ловко перехвачена и впихнута назад. Сердце забилось с удвоенной силой, руки задрожали, краской залило, кажется, до пяток. Стало жутко и стыдно, а ещё досадно на равнодушно глазеющих на сцену продавщиц. Себастиан усмехнулся, встал в позу, расставив ноги на ширину плеч, надёжно преграждая дорогу назад.

09 – Свобода совести, свобода выбора

Как девушка ни сопротивлялась, царапалась и ругалась, но в белый комплект её обрядили. Услужливые продавщицы закрыли магазин, прикрыв прозрачные витрины, а затем под давлением чёрного и вовсе выпихнули её из кабинки пред довольными очами Себастиана.

ТАК воровка не краснела никогда, казалось, полыхала даже шея, что уж говорить о щеках и ушах. Стыд затопил удушливой волной, подгоняемый несвойственным Мишель смущением. Какая скромность может быть в интернате с его общими спальнями, столовыми, душевыми и даже туалетами? Не раз ей самой приходилось прогуливаться в одном полотенце, а то и нижнем белье мимо пацанов, причём на комментарии те не скупились. А тут... стоит, опустив глаза к полу, краснеет.

Кожа под тёплым, почти ласкающим взглядом покрывается крупными мурашками, девушка, поёжившись, плотнее скрестила руки под грудью, ссутулившись. Продавщицы что-то защебетали, побежали за очередным комплектом.

А колдун молчит, молчит и смотрит. Мишель тихо вздохнула, поспешно отступила в кабинку для переодевания, задёрнула штору. Тварь черномордая.

***

Себастиан, облокотившись о стену, улыбался. Улыбался тихой ругани в примерочной, где одевалась девчонка, улыбался приятным моментам сегодняшнего дня. Особенно выделились последние полчаса, пожалуй, он бы с удовольствием протащил своё маленькое приобретение по всем бутикам нижнего белья в городе, лишь бы ещё увидеть яркий румянец на бледных щеках.

Не сказать, что Мишель краснела эталонно или хотя бы красиво. Алые пятна румянца придавали бледной большеглазой мордашке какой-то даже чуть болезненный вид. И это было... мило. Чего не скажешь о ней в обычном состоянии, большую часть времени вызывавшей жаркие порывы припугнуть колючую заразу.

Нынче же: хрупкое тело, облачённое в красное кружево, с остро выпирающими ключицами и рёбрами, ровные худенькие ножки, небольшая грудь и маленькая округлая попа. Красива. Глаза потемнели, став ещё глубже. Итак полные розовые губки покраснели, приобретая тёмно-малиновый оттенок и от постоянных покусываний ещё и распухнув. Чёрные волосы окончательно запутались от беспрерывных «одень-сними», разметавшись по голове, будто только с постели. Старинный оберег в манящей ложбинке, мягко светящийся едва заметным голубоватым светом, оттеняя тёмно-алое кружево, завораживающе сочетался с сапфирами глаз. Будь у колдуна возможность, он бы с удовольствием разложил мелкую заразу прям там, на полу. Не смутили бы и зрители.

Себастиан не лгал, когда говорил, что этот комплект смотрелся бы на Мишель пошло и жутко. Маленькая запуганная жертва. Вот только, кажется, забыл уточнить, что ничего против ни того, ни другого не имеет.

***

Мишель, одевшись, обессилено опустилась на пол примерочной – что ни говори, а это был самый утомительный день за последний месяц. И едва ли не самый богатейший на эмоции, с коим мог соперничать лишь вчерашний.

Страх, изумление, шок, интерес и, наконец, стыд.

Такой разнообразной палитры чувств не вызывал в девушке ещё никто. И да, отчаяние. Сколько ни пыталась сегодня воровка «случайно» отстать, потеряться, даже спотыкалась около охранников в надежде, что подхватит кто-нибудь именно из их числа. Но нет, чёрный успел и там.