Текст книги "Виражи (СИ)"

Автор книги: Наталья Третьякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Наташе снилось, что она стоит высоко в горах. Перед ней открывался прекрасный вид на долину, на безупречно синее небо. Но внизу, в шаге, находилась пропасть, в которую заглянуть было страшно. Природа влекла красотами, свежий ветер трепал волосы, но чувство опасности не покидало. На плечах сидели два прекрасных белых голубка, которые ворковали нежно на ухо. Вдруг резкий хлопок заставил голубей взмахнуть крыльями, и они полетели вниз, в глубину, которая поглотила их. И погода сразу изменилась: набежали свинцовые тучи, дождь начал моросить, со временем превращаясь в ливень. Наталья понимала, что ей надо отойти от края, так как глинистая земля стала мокрой, и ноги могут ее унести вниз, в пропасть, вслед за голубями. Но оторвать подошвы было невозможно: ноги увязали в грязи. Мутные потоки воды ручьями текли вниз, пытаясь увлечь Наталью за собой. Она отчаянно боролась, пытаясь отодвинуть себя от края пропасти, но силы покидали ее.

От крика Наташа проснулась. Сердце ее судорожно отбивало удары.

Азиз всполошился:

– Родная, что случилось? Ты так стонала?

– Сон. Ужасный сон. Наверное, что-то должно произойти нехорошее.

– Не выдумывай. Все будет хорошо, я тебе обещаю.

В ласковых объятиях любимого мужчины Наталья начала успокаиваться, но тревожные мысли вихрем проносились в мозгу.

«Плохой, гадкий сон. Боже, убереги моих дорогих людей от напастей и болезней. Даруй защиту», – молилась Наташа.

Спать уже не хотелось. Так и встретила она рассвет с широко раскрытыми глазами и тяжелыми думами.

Выскользнув из теплых объятий Азиза, тихонько спустила ноги, нащупав стопами мягкость домашних тапочек. Вышла из комнаты, слегка притворив дверь. На кухне зажгла свет, так как за окном было еще сумрачно. Поставила кофе.

Не успела в турке подняться шапка душистого кофе, как Азиз вошел в кухню.

– Рано ты встала, родная.

– Не спится. Присоединяйся к утреннему пробуждению ароматной чашкой.

– Из твоих рук хоть яд, родная, – ответил Азиз, нежно целуя Наталью в щеку.

– Не надо говорить ни про яд, ни про кинжалы.

– Как скажешь. Что тебе приснилось ночью? Ты так билась на постели, еле удержал тебя.

– Давай не будем об этом. Куда утро, туда сон.

– Хорошо. Сегодня у меня трудный день. Надо решить немало деловых вопросов. Голова должна быть ясной.

– Поделишься?

– Пока нет. Но . . . если все сложится удачно, вечером расскажу.

– Буду ждать, скрытный ты мой.

– Что значит «скрытный»?

– Утаиваешь от меня проблемы?

– Нет, решаю их как мужчина. Не женского ума это дело.

– Скажите, пожалуйста, как мы заговорили, – с иронией ответил Наташа. – Сейчас в тебе говорит восточный мужчина? Знай, мол, баба, где твое место?

– Не обижайся, родная. Я вечером тебе все расскажу.

– Ладно, наберусь терпения. Но вечером не слезу с тебя, пока не признаешься во всех своих грехах.

– Что ты, родная? Какие грехи? Я чист перед тобой, как алмаз в свете солнечного луча.

– Ладно, алмаз ты мой. Верю. Давай поедим что-нибудь посущественнее, а то у меня от таких разговоров разыгрался аппетит.

Наталья забрала Богданчика из детского сада и заспешила домой. Надо было приготовить ужин к приходу Азиза. Поэтому, взяв такси, Наталья быстро добралась с сыном до квартиры. Заняв ребенка цветными карандашами с альбомом, поспешила на кухню, чтобы приготовить тефтели с рисом, которые так любил Азиз. Работа поглотила ее целиком: салат из помидоров с репчатым луком был готов; аккуратные шарики фарша уже томились в казане, издавая приятный аромат. В процессе работы Наталья забрасывала в рот кусочки овощей – перца, моркови, огурца, чтобы сбить голод. Она ждала того момента, когда всей семьей они сядут в зале и будут ухаживать друг за другом, насыщая желудки пищей, приготовленной с любовью. За окном темнело. Азиз не возвращался.

«Задерживается, наверное. Будет платить штраф за то, что заставил меня голодать, – улыбалась про себя Наташа. – Какую же месть приготовить? Фу, какое противное слово – месть. Казнь? Еще лучше. Что-то из тебя сегодня черный юмор прет», – разговаривала сама с собой Наташа.

Вдруг раздался пронзительный звонок телефона, от которого Наталья вздрогнула. Сердце стукнуло тревожно в груди. Быстро обтерев насухо руки, Наташа помчалась в коридор.

– Алло, – охрипшим голосом произнесла Наташа.

– Слушай, сучка, сюда! Твой хахаль у нас. Если будешь вести себя тихо, получишь живого, но только после того, как заплатишь бабки. Ты поняла?

У Натальи судорогой свело живот от страха. Она еще не понимала, что ей говорили. Розыгрыш?

– Вы, наверное, ошиблись, – с трудом выдавила она из себя.

– Ошибаешься ты, если до тебя еще не дошло. К вечеру чтобы нашла двадцать тысяч. О встрече договоримся позже. И попробуй хоть кому-нибудь рот открыть. Получишь голову своего Азиза в мешке. Теперь поняла, сука?

– Где же я возьму двадцать тысяч сомов. . .

– Ну, и дура же ты! Долларов, детка. Знаешь, таких зелененьких баксов. Разговор окончен.

В трубке раздались гудки. Наталья медленно ее положила на рычаг. Тело била дрожь, фразы хаотично носились в голове: «Что делать? Куда бежать?». Она понимала, что жизнь Азиза сейчас находится в ее руках: « Где взять деньги? Боже, помоги мне. Да, надо звонить. Но . . . кому? Омару? Но . . . Господи, какому Омару? А может . . . ?»

Тяжелая догадка пронзила сердце: «Подонок! Это он. Он. ОН!!! . . . Звонить. . . Кому? Шефу. Директору фирмы. Он поможет. Советом. Может, деньгами. Участием. Надо срочно отвезти Богдана родителям. Но, как объяснить? Нет. Богдана – подруге. Анжелике. Она приютит, как-никак, со школьной скамьи вместе».

Наталья набрала домашний номер шефа и сбивчивым голосом пыталась объяснить, что ей срочно надо встретиться в офисе по делу, от которого зависела жизнь человека. Шеф понял, что дело нешуточное, поэтому договорился увидеться в офисе через полчаса. Наташа наспех собрала Богдана, сложила тефтели в кастрюльку, вызвала такси, и помчалась по ночному городу к подруге. Влетела на пятый этаж с ребенком. Ничего не понимающей Анжелике вручила Богдана, еду, пообещала рассказать позже о своем поступке. И скатилась по ступеням вниз, к поджидавшему такси. Помчалась на работу.

Офис был открыт. Шеф с коммерческим директором ждали. Наталья вошла в кабинет, бледная как полотно. Мужики в тревоге подскочили:

– Что случилось?

– Беда, – рухнув на стул, только и смогла произнести Наташа. Коммерческий директор налил воды из стоявшего на столе графина и протянул Наталье:

– На, выпей. И успокойся.

Она сделала несколько судорожных глотков, и тут ее прорвало. Рыдания и слезы из глаз.

– Врача вызвать? – испугались мужики.

– Н-н-нет, не надо никого. Ради Бога. Я сейчас. . . сама. Все. Готова. Мне позвонили похитители и потребовали деньги. Много денег.

– Кого похитили? Ребенка?

– Нет, любимого человека. Они позвонили и сказали, что я должна двадцать тысяч. . . Что мне делать? К кому обратиться за помощью. Я понимаю, что милицию лучше не привлекать, чтобы не навредить. Но у меня нет таких денег. Господи, что делать?

– Т-а-а-к. Весело, ничего не скажешь, – ответил шеф. – Ты успокойся. Нам нужен трезвый ум, а не эмоции в сложившейся ситуации.

Наташа кивнула головой. Руки вцепились в стекло стакана, как будто стараясь раздавить его. Пальцы от напряжения побелели.

Шеф вышел с коммерческим из директорской, чтобы держать «мужской совет». Наталью бездействие бесило, ей казалось, что с каждой секундой утекает жизнь по каплям, а она ничего не предпринимает.

Мужчины вошли в комнату, сели за стол.

– У меня друг работает в ФСБ. Близкий друг. Ты нам сейчас расскажешь подоплеку, мы ему позвоним и договоримся о встрече.

– А это не навредит Азизу? Ведь . . .

– Не переживай. Они с террористами-моджахедами борются в Ошской области и Таджикистане, что им какие-то похитители. Вычислят как миленьких. Какой твой номер телефона? Друг сейчас узнает, откуда пришел к тебе звонок.

Наталья назвала номер и рассказала о своих догадках, кому было выгодно поступить так подло с Азизом.

Потом была ночная поездка в «органы», где «большими дяденьками в погонах» обстоятельно разбиралась сложившаяся ситуация. Шеф согласился выделить деньги, чтобы сформировать из них «куклы» для передачи похитителям требуемого выкупа. Наталью отвезли домой далеко за полночь и наказали ждать очередного звонка.

Утро прошло как в аду. Наталья, измученная, не могла уснуть. С воспалившимися от слез и бессонницы глазами, она сидела у аппарата и молила Бога дать ей сил и защитить любимого. Ближе к двенадцати дня раздался звонок. Рука тут же схватила трубку.

– Да!

– Ждешь? Молодец. Деньги нашла?

– Да. Когда и где?

– А хвост за собой не приведешь?

– Я не дура. Понимаю, что от моего поведения зависит жизнь.

– Вечером в девять будешь ждать на остановке Чуй – Советская с требуемой суммой, поняла?

– Но, там ведь люди. Оживленное место.

– Нам это и надо, чтобы было больше людей. Подъедет серебристый «мерс» с тонировкой на стеклах, номер 676, поняла? Деньги впихнешь в салон сквозь стекло, потом получишь своего хахаля живым.

– А где гарантия, что после того, как я отдам деньги, вы выпустите Азиза?

– Не с-сы, он нам не нужен. Будет в машине. Заберешь себе и будешь облизывать.

В трубке раздался отбой. Наталья выбежала из дома, поймала попутное такси и помчалась к офису. Там ее уже ждали с вестями шеф с коммерческим директором.

Наташа передала дословно все, что было сказано ей по телефону.

– Поехали, – ответил директор. – У нас мало времени.

Наталью отвезли в учреждение, где ее уже ждали. Пропустили по звонку. Сотрудник провел в нижний этаж. Шаги гулко раздавались по глухому коридору. Служащий открыл дверь одной из комнат и сказал:

– Ждите здесь. С вами поговорят.

В тесной комнатке стоял стол и два стула. Наталья присела на один, так как ноги у нее подкашивались. Окно комнаты было зарешечено. Тусклый клочок неба жалко виднелся поверх стены, на которую выходило окно. Наверное, в этих стенах допрашивали тех, кто жил не по совести. Но Наталье казалось, что именно здесь она найдет защиту и опору.

Через несколько минут в комнату вошел человек в погонах, тот, с которым они встречались накануне.

– Ну, как. Был звонок?

– Да.

И Наталья повторила содержание телефонного разговора.

Человек протянул ей листок бумаги, на которой был написан номер телефона.

– Наберешь и вызовешь по этому номеру такси. Сумка с деньгами будет в машине. Сумка – детская, но объемная, чтобы не привлекать внимание. В таких сумках мамаши обычно носят принадлежности для младенцев. В сумке будут деньги. Сверху настоящие, если будут пересчитывать, подвоха не заметят. Таксист подвезет тебя, и будет ждать на остановке. Когда заберешь пленника, сядешь в ту же машину, на которой приехала.

– А как же деньги? Они же увезут выкуп?

– Это уже наша забота. Твоя – вести себя уверенно, четко выполнять наши указания, поняла?

– Да. Спасибо Вам.

– Спасибо скажешь потом. А теперь вы свободны. Наш сотрудник проводит вас.

Тем же путем Наталья вернулась в фойе и сошла по широкой гранитной лестнице к машине, в которой сидело ее начальство.

– Ну, как, – заботливо спросил шеф.

– Да, вроде все в порядке. Я так боюсь . . .

И слезы предательски навернулись на глаза.

– Ну-ну, не надо нам тут разводить сырость. Держись. Справимся.

– Спасибо Вам, что протянули руку помощи. Без Вас не знаю, что бы делала.

– Ладно, не будем об этом. Тебе надо немного отдохнуть. Смотри, лица на тебе нет.

– Мне как-то не до отдыха сейчас. Но буду благодарна, если довезете до дома.

Наталью отвезли домой. Она попросила не въезжать во двор, опасаясь, что за ней могут следить. На ватных ногах поднялась по ступеням. Открыла дверь квартиры. В лицо пахнуло одиночество: нет Азиза, нет Богдана, а она как рыба, выброшенная на берег. Захлопнув за собой дверь, прошла на кухню, одним глотком выпила холодный кофе, оставшийся в чашке с утра. Потом доплелась до ванной комнаты, включила воду. Дверь оставила открытой, чтобы не пропустить звонка, который из-за шума воды могла не услышать. Быстро скинула одежду, пропахшую потом, страхом и сигаретным дымом, который, как исключение из правил, наполнял кабинет директора стараниями мужчин, куривших одну за другой, во время непростого решения создавшейся проблемы. Встала под упругие струи, и слезы полились, смешиваясь с потоком воды. Наталья уже не знала, где слезы, а где жидкость, струящаяся из мелких дырочек, жестоко хлещущая по коже лица и тела.

«Надо взять себя в руки! Надо взять в руки. Слезами горю не поможешь! Крепись» – уговаривала она себя.

Выйдя из душа, позвонила подруге и попросила подержать у себя Богданчика еще денек:

– Натуська, что у тебя происходит? – живо полюбопытствовала Анжелика.

– Лика, я понимаю, что все, что я делаю сейчас странно, но ты меня давно знаешь: на неадекватные поступки я не способна. Просто, так надо. Ничего не говори моим родителям. Пожалуйста. Я надеюсь на тебя, как на мудрую и отзывчивую подругу.

– Ну, хорошо. Только потом все мне расскажешь. Договорились?

– Расскажу, – пообещала Наташа, уверенная в том, что никогда не скажет всей правды подруге, решившей выручить ее в трудную минуту.

Наталья прошла на кухню, сварила кофе, затолкала в рот кусок сыра. Кусок не шел в горло, сыр показался ей противным и невкусным. Во рту горчило. Образовалась сухость. «Как с перепоя», – подумалось ей, хотя Наталья никогда не знала тяжелого похмелья.

Прошла в зал. Села на диван. Откинула голову на мягкую спинку. И в одно мгновение организм ее, уставший от тревог и волнений, отключил сознание. . .

Она вздрогнула. С трудом разлепила веки: «Сколько времени? Где я?». Потихонечку стала приходить в себя. Живот предательски свела судорога страха, когда вспомнила, через что ей придется пройти сегодня. За окном вечерело, приближая время «Ч».

Наталья начала ходить по комнате, из угла в угол. Думать не хотелось. Нервы были как натянутая струна. Страх за Азиза не отпускал. Ей казалось, что она готова пожертвовать своей жизнью, лишь бы с ним все было благополучно.

«Ну, почему это случилось со мной? За что это? За какие такие грехи несем наказание? Господи, приму все, что мне уготовано, только убереги родных мне людей. Спаси Азиза. Дай мне мужества пройти через этот ад!» – просила Наталья.

В тяжелых думах она прометалась по комнатам. Ей казалось, что стрелка медленно, очень медленно совершает круги. Наталье хотелось подтолкнуть время, заставить бежать быстрее, чтобы скорее оказаться в неотвратимом будущем, заглянуть туда, где будет все хорошо. Но часы тикали, равнодушно смотрели на нее.

Без четверти девять трясущимися руками она развернула клочок бумаги с номером телефона. Пальцы дрожали, не могли попасть в кнопки. Пошел гудок.

– Слушаю, – раздалось в трубке.

– Можно вызвать такси? – почти пропищала Наталья, так как голос перестал слушаться.

– Выезжаю. Спускайтесь.

«Ну, вот и все! Вперед!» – осеняя себя крестом, вслух произнесла Наташа.

Внизу ее ждал автомобиль с шашечками. Она открыла заднюю дверь. Взгляд выхватил белую сумку с голубым, нежным рисунком в виде забавных зверюшек. На вид она была пузатой, но, как будто, ничего не выдавало ее содержимого. Наталья робко опустилась на сиденье. В этой сумке находилась сама жизнь, надежда на возвращение Азиза здоровым и благополучным.

– Поехали? – спросил шофер.

– С Богом, – ответила пассажирка.

На самой оживленной остановке города яблоку негде было упасть: рядом ЦУМ, Главпочтамт, парк, театры и музей. Само место было выбрано не случайно – средоточие жизни. Люди ждали, встречались, провожали. Смеялись. Громко обсуждали проблемы. Было много мамочек с детьми, несмотря на позднее время.

Таксист высадил Наталью чуть дальше самой остановки, чтобы не мешать парковаться общественному транспорту. Наталья потянула сумку на себя. Она была тяжелой, как будто налитой свинцом. В зеркало шофер подмигнул Наталье, чтобы вселить в нее уверенность. Она ответила едва заметным кивком головы, открыла дверь и вышла из машины. Такси тут же отъехало на несколько метров вперед и припарковалось, как бы ожидая клиентов.

Наталья встала ногами на бордюр, отделявший проезжую часть от пешеходных дорожек. Глаза выхватывали поток машин, скользящих мимо нее, но не было ни одной похожей на ту, которую ждала Наталья. Сумка неприятно оттягивала плечо, но Наташа как можно более непринужденно держала ее, как будто в ней находились безделушки, а не пачки долларов.

Вдруг к ней подкатил автомобиль с тонированными стеклами. Наталья даже не успела посмотреть на номер. Стекло плавно опустилось, и из него выдвинулась рука, хищная, мохнатая, на которой красовался массивный браслет из драгметалла. Наталья сняла с плеча тяжесть и впихнула ее в окно. Услышала, как раздался звук молнии и шелест купюр. Она замерла в ожидании. Сердце готово было прорвать грудную клетку и выскочить на свободу. Но глаза были холодны и решительны. Она продолжала стоять, как будто ничего значимого сейчас не происходило. Щелчок открываемой задней двери заставил ее вздрогнуть. Показалась нога в таком знакомом ботинке. Потом выполз сам Азиз, медленно, как будто тяжестью были скованы все его конечности. Наталья не бросилась ему на шею. Играла спектакль до конца, чтобы ни один посторонний человек не смог понять, что на глазах разыгрывается драма. Азиз хлопнул дверью. Автомобиль сорвался с места. Наталья как во сне взглянула в его глаза, в которых разлилась тоска и боль, мелькнуло сожаление, что он – мужчина, не смог оградить любимую от грязи сволочной жизни – обратной стороны преступного мира.

Наталья протянула руку и повела Азиза за собой, к такси, которое ее ждало. Когда они оказались в тесном салоне, не сдержали эмоций. Азиз судорожно схватил голову своей Натали и приложил к груди. Она еще крепилась какое-то время, но эмоции были настолько сильны, что сдерживать слезы облегчения не было нужды. Наталья молча плакала, а он страдал. Такси везло их по городу, но они не знали – куда.

Очнулись, когда машина притормозила у гранитной лестницы. На входе их ждал сотрудник, который пригласил пройти Азиза с Натальей в фойе. Наталью оставили ждать, а Азиза увели, чтобы допросить. Это было ужасно: только Наталья почувствовала тепло его тела, как тут же ее разлучили с любимым. Умом она понимала, что органам надо было разобраться в этой запутанной истории с похищением, но после пережитого Наталья так хотела оказаться дома, чтобы руками, глазами, пальцами удостовериться, что ее любимый рядом, живой. Она сидела в одном из кресел, которые стояли вдоль стены холодного, чужого фойе, и пыталась согреться, так как ее до сих пор била дрожь. За окном было темно. В душе тьма тоже не отступала. Но она ждала, ждала, ждала . . .

Уже дома, под утро, когда они успели второпях поесть, искупаться и выйти свежими, обновленными из ванной, Наташа усадила Азиза на диван и спросила:

– Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Прости меня. У меня просто нет слов. Слава Аллаху, с тобой ничего не случилось.

– Со мной? Ты говоришь, со мной? Со мной случилось! Я чуть не умерла. И все благодаря ему, твоему так называемому другу. Это Омар придумал? Да?

– Не знаю.

– То есть, как это не знаешь? Ты не догадываешься, кто тебя похитил и с какой целью?

– Прости. Я просто отказываюсь в это верить.

– Ладно, Азиз. Давай пока не будем говорить. Но тема не закончена. Мы еще вернемся к ней. Ложись, отдыхай. А мне еще надо успеть на работу, чтобы поблагодарить людей, которые вызвались мне помочь. И Богданчика надо забрать у подруги. Я, чтобы не волновать родителей, не повезла сына к ним.

– Прости меня, родная. Я еще не до конца осмыслил то, что ТЫ для меня сделала.

– Я просто тебя люблю, Азиз. Но, чувствую, что история еще не закончена. Злодей не понес пока наказания.

И она резко встала и ушла в коридор, чтобы привести себя в порядок после бессонных двух суток ожидания развязки.

Азиз вызвался было проводить ее до работы, но Наталья постаралась его убедить, что сейчас – не время. Что они позже обязательно вдвоем придут и накроют стол людям, которые выручили их.

Наташа стремительно вошла к директору.

– А, героиня пришла, – улыбнулся шеф. – Ну, ты как?

– Благодаря Вам гораздо лучше. У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность.

– И не нужно. Ты все сделала правильно. На то мы и люди, чтобы помогать друг другу.

– А . . . как же деньги? – с тревогой в голосе спросила Наталья.

– Они уже в нужном месте. Пока являются вещдоком.

– Так поймали того, кто все это затеял?

– Да. Ребята в масках долго не церемонятся. Выследили. Захватили. Все прошло без сучка и задоринки.

– Правда? Я надеюсь, что капиталы, которые помогли выручить Азиза, не пострадают.

– Не беспокойся, Наталья. Но тебя могут вызвать как свидетеля по делу. Пойдешь?

– Конечно, мне очень хочется взглянуть в глаза тому, кто все это провернул,– с горечью в голосе ответила Наташа.

– Ты не переживай. Все уже позади. Тебе надо отдохнуть.

– Спасибо за заботу обо мне.

– Ну, ты же у нас ценный сотрудник. Завтра можешь не выходить на работу. Отдохни. А если понадобишься, позвоню. Теперь я знаю твой новый домашний номер, – улыбнулся шеф.

– Благодарю.

Тут раздался звонок на мобильный шефа. Он ответил, и тут же, выслушав несколько минут, показал жест рукой Наталье, мол, подожди, пока не уходи. Потом, отключив связь, спросил:

– Ты в состоянии проехать, сама знаешь куда, на очную ставку с задержанным лицом?

– Да! – выдохнула Наталья. – Вы меня подбросите?

– Ну, конечно. Сейчас предупрежу, что уезжаю, и полетим.

Наталью начала бить мелкая дрожь. Вот оно. Свершилось. Она увидит того, кто причинил столько несчастья ее семье.

Через полчаса она поднималась по лестнице. Ее встретил сотрудник, который провел ее в другой кабинет, в котором она ранее не была. Там сидел человек в чинах.

– Здравствуйте, проходите. Присаживайтесь

– Спасибо.

– Хочу Вам сказать, что все члены банды, похитившей человека, нами пойманы и уже дают показания. Вы должны понимать, что дело принимает крутой оборот, так как участвуют в этом иностранцы. Им грозит депортация. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, – выдохнула Наталья.

– Похищение Вашего . . .м-м-м супруга заказал его соотечественник.

– Я так и знала, – не удержавшись, воскликнула Наталья.

– Вы готовы пойти на очную ставку с этим человеком?

– Готова.

– Хорошо.

Человек в погонах взял трубку телефона и сказал:

– Приведите задержанного.

Наталья вся съежилась. Она не знала, как сумеет удержать себя в руках, чтобы не наговорить гадостей, не выплеснуть в лицо противнику то, что накипело на душе.

Через несколько минут дверь открылась, и ввели Омара. Наталья даже привстала со стула, чтобы встретить его лицом к лицу.

Омар бросил на Наташу презрительный взгляд.

– Вы знаете этого человека? – спросил человек в погонах.

– Я видела его пару раз. Один раз принимала дома в качестве гостя.

Потом, повернувшись лицом к Омару, выдохнула:

– Как ты мог?

– Представь себе, смог, и ни капли не жалею. Ты унизила меня. А я отомстил вам с Азизом. Ты что, думаешь, что нужна ему? Ты дура, раз веришь в это. У него в Алжире семья – жена и ребенок, а ты . . . Кто ты, в таком случае?

Наталья растерялась. Только и успела прошептать:

– Неправда. Он . . . он бы мне сказал.

– Ага, жди. Он никогда на тебе не женится. А деньги мне нужны были, чтобы отдать долг, крупный долг.

От сказанных слов, от жестокости, с которой была произнесена правда, в глазах Натальи помутилось. Внизу живота разлилась боль. Наталья почувствовала, как земля стала уходить у нее под ногами. А потом . . . провал. Черная яма, из которой не было выхода.

Наталья очнулась в палате. Голова кружилась, мозги кипели. Она не понимала, где находится. Решила повернуть голову, но слабость не позволила ей оценить обстановку, понять, что же с ней происходит.

На соседней койке лежала девушка. Она заметила, что Наталья стала приходить в себя.

– Где я? – сумела выдавить из себя Наталья.

– Ну, слава Богу, очнулась. Сейчас позову медсестру.

– Где я? – повторила Наташа.

– Знамо, где. В больнице. В гинекологическом отделении.

– Что? Как я сюда попала?

– Лежи, не разговаривай. Я сейчас.

Девушка поднялась с кровати и прошлепала до двери.

– Сестра, – позвала она. – Сестра.

Следом вошла медсестра, которая заботливо спросила:

– Как вы себя чувствуете?

– Не знаю, пока. Что со мной?

– Сейчас позову врача. Он расскажет.

Она вышла, а соседка по комнате спросила:

– Пить хочешь?

– Очень.

– Сейчас, подожди.

Из бутылки она налила минеральную воду без газа и подала стакан Наталье. Та в три глотка осушила его.

– Еще.

– Может, тебе много нельзя? – с сомнением в голосе произнесла соседка по комнате. – Подожди, врач придет, потом дам еще напиться.

– Хорошо, спасибо, – прошептала Наталья.

Она прислушивалась к себе. Руки, ноги целые, только низ живота неприятно тянул. Голова гудела, но это поправимо. Надо полагать, что от перенесенного стресса и не такое может случиться.

Вошел врач, мужчина приятной наружности.

– Ну, как чувствуем себя?

– Вроде, нормально.

Врач присел на стул. Взял запястье, выслушал пульс. Потом сказал.

– Мы вам сделали операцию.

– Какую?

Испуг стоял в глазах Натальи.

– У вас случился выкидыш. Вы потеряли ребенка. Вернее, у вас было два плода. К сожалению, сохранить беременность нам не удалось. Но, вы – молодая. Все у Вас будет хорошо.

– Я потеряла детей? – с трудом понимая, о чем идет речь, прошептала Наташа.

– Да. Вы поступили к нам вовремя. Мы Вас почистили. Теперь пойдете на поправку. Денек, два полежите у нас и мы Вас отпустим. Не переживайте. Такое случается.

– Случается, – с горечью повторила эхом Наталья. – А как мой сын? Мои родители?

– Они в курсе. Мы их оповестили. Все будет хорошо. Отдыхайте. Пейте витамины. Мы понаблюдаем за Вами и скоро выпишем. Не отчаивайтесь. Вы – молодая и здоровая женщина. Поправляйтесь.

Врач вышел, а Наталья тихо завыла, оплакивая своих двух голубков, которые никогда не произнесут слово «Мама».

Прошло пять лет. Боль не отступала. Поговорка «Время лечит» не всегда срабатывала, особенно, когда разбито сердце, а вера в чистую любовь, в которой нет места предательству, иссякла.

Но, надо было жить. Воспитывать сына. Быть ему опорой и примером во всем. Спасибо родителям и лучшей подруге Кире, которая всегда поддерживала, помогала переживать боль и просто была вторым Натальиным «Я».

Расставание с Азизом было мучительным, резким, на грани болезни и здравия. Конечно, после той жуткой истории с похищением со стороны миграционных служб не было никакого снисхождения к иностранным гражданам, и не важно, кто был виноват или остался жертвой. Депортировали на родину в Алжир обоих, и Азиза, и Омара. Но больнее всего для Наташи было не это. Наталья бы ждала любимого, жила с верой в сердце, если бы знала наверняка, что Азиз вернется к ней, станет ее мужем, ее второй половинкой, но страшная правда, брошенная ей в лицо Омаром, убила все: Наталья не могла понять, как Азиз позволил себе обмануть ее, ту, которую любил беспамятства, как позволил не сказать всей правды. У мусульман не возбраняется иметь до четырех жен, если мужчина мог достойно обеспечивать их и своих отпрысков. Но Наталья не желала делить своего любимого мужчину ни с кем. Она должна была быть единственной, так как понимала, что никакой «тройственный союз» не имеет права на существование с точки зрения христианской религии и общечеловеческих светских норм. А оставаться любовницей при живой жене было ниже ее человеческого достоинства. Наталья не могла позволить отобрать супруга у законной жены и лишить сына отца.

Депрессия от потери Азиза и двоих неродившихся малышей заглатывала полностью. Но, надо было жить ради своей семьи, ради близких людей, ради сына, ради себя, в конце концов. Она пыталась выкарабкиваться из своего душевного страдания.

При расставании с Азизом Наталья взяла с него слово, что он не будет искать с ней встреч, заклинала именем Аллаха больше никогда не писать ей, потому что сердечные раны кровоточили так, что казалось сама жизнь по капле уходит из нее. Азиз плакал. Умолял простить. Клялся, что любит только ее, и пронесет свою любовь через года, а умирая, будет шептать ее имя. Это, наверное, и утешало больную душу Натальи. Но, все было кончено. Жестоко. Безвозвратно. Страшно.

Наталья запрещала себе думать об этом человеке, который подарил ей столько счастья, и причинил такие глубокие страдания. Эта страница жизни была перевернута. Надо было возрождать себя к жизни из пепла, в очередной раз, как птица Феникс.

А еще в ней, в Наталье, нуждалась любимая подруга Кира, которая тоже оказалась в затруднительном положении.

Как-то раз Кира позвонила Наталье и попросила о срочной встрече с подругой. Наталье пришлось уйти раньше с работы на пару часов, чтобы скорее увидеть подругу, и если потребуется ее помощь, то помочь советом либо действием. Кира для Натальи оставалась больше, чем подругой: сестрой по духу, а не по крови. Поэтому, когда требовалось выплакаться в жилетку одной, другая подставляла свое плечо.

Шеф всегда лояльно относился к Наталье, а после жуткой истории с похищением, казалось, они втроем – шеф, коммерческий директор и она – стали друг другу роднее, поэтому всегда очень тепло, по-родственному относились друг к другу. Не расспрашивая ни о чем, начальник отпустил Наталью.

Она понеслась в небольшое кафе-ракушку за ЦУМом, в котором была назначена встреча с Кирой. Через полчаса Наташа была внутри, за столом. Она заказала кофе и с тревогой стала поглядывать на дверь, в надежде скорее увидеть родное лицо.

И это лицо ей не понравилось, когда Кира оказалась в проеме двери. Наталья махнула ей рукой. Кира направилась к столику, бухнула на поверхность стола свою сумочку, и если бы Наталья не успела выпить свой кофе, то на скатерти обязательно образовалось бы темное пятно от разлившейся жидкости.

– Что с тобой? Я тебя никогда такой не видела? – с тревогой спросила Наталья.

Глаза Киры наполнились слезами.

– Я пропала. Просто пропала.

– Успокойся! Да уже говори, в чем дело? – протянув Кире чистый носовой платок, спросила Наташа.

– Мне . . . надо сделать аборт, – чуть слышно прошептала подруга.

– Ты что?! С ума сошла, что ли? Какой аборт? И думать не смей! – возмутилась Наталья.

Глаза наполнились слезами от воспоминания о том, что два ее ангелочка живут теперь на небе, и никогда не будут топать ножками по прекрасной Земле.

– Я не могу рожать. Это позор для всей моей семьи! Они меня всегда воспитывали правильно, родители – самые уважаемые люди в селе. Ты представляешь, если я принесу в подоле?

– Ты – дура! – резко оборвала ее Наталья. – При чем тут это? Сейчас разговор идет о твоей жизни и малыше, который ДОЛЖЕН родиться здоровым.