Текст книги "Любимый враг (СИ)"

Автор книги: Наталья Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Я очнулась, когда разбила себе ладони, в очередной раз пытаясь преодолеть препятствие прыжком, для которого требуется вдвое больше конечностей. Не вставая с колен, огляделась.

Я была в Веймаре.

...Уши оборву Юджину за то, что он назвал Веймарский лес самым обычным! Именно в таком лесу рождаются сказки. Страшные сказки. Их просто нашептывают древние, поросшие мхом камни, выпирающие из земли, как корявые сточенные зубы; растущая выше плеч нехоженая трава; гигантские – не обхватишь втроем – стволы деревьев; кроны, тающие в звездном небе; лунные ковры на редких полянах... В этом лесу хотелось идти на цыпочках, не дыша, чтобы не разбудить... Кого?

Кто бы это ни был, он уже проснулся. Ждал. Я скользила среди деревьев, лавировала между камней, которые попадались на пути все чаще и становились все выше. Ощущение Присутствия усиливалось – не Эйджелов, нет, и не какой-то неведомой живой твари, которая могла зародиться в этом странном лесу... или не могла? Но здесь была Жизнь. Жизнь, такая же странная, как сам лес. Жизнь, наполнявшая его. Или ставшая им.

Я обогнула еще один менгир и остановилась, балансируя на острие камня. Все трое были здесь, метрах в десяти от меня. Братья стояли чуть поодаль друг от друга, спиной ко мне. Я прислонилась к камню и съехала по нему вниз, усевшись у подножия. Кто бы ни контролировал вход в Веймар, сейчас он меня не заметил. Как не замечали меня Эйджелы. Как не замечала даже Бестия.

Значит, у меня было время.

Несколько столетий назад на Гранд прибыли колонисты, возглавляемые энергичным, предприимчивым и многочисленным кланом Эйджелов. Ученые изыскали способ закрепить власть за семьей и в то же время избежать кровной междоусобицы. Была изобретена машина, испытывающая очередного кандидата – на способности, здоровье, лидерские и прочие необходимые качества – и на чистоту генов. Генный код рода Эйджелов, настрой на психическую волну, который впоследствии был назван Зовом, многочисленный список испытаний и требований позволяли отсеивать нежелательных кандидатов. Со временем своеобразный экзамен на право владения Грандом превратился в священный обряд, которому никто не смел и не мог противиться, а решение Веймара – оспорить. Новые и новые инженеры и техники, ставшие к тому времени жрецами Веймара, вносили все новые усовершенствования в программу: создатели давно уже лежали в могиле, а великий экзаменатор все больше набирал сил и контроля над разумом и психикой Эйджелов...

И выходил на сцену теперь не только при нажатии соответствующей кнопки, но и по своему собственному желанию.

...Братья были почти неподвижны – лишь иногда по телам проходила еле уловимая дрожь, как от невидимого прикосновения; да еще двигались руки, будто Эйджелы выбирали что-то или нажимали какие-то кнопки. Иллюзия была для них действительностью, а для меня, и, возможно, для Бестии – лишь окружавшей их слабой дымкой, чуть меняющей свет и цвет.

Но вот оба слегка расслабились: похоже, еще одно испытание позади. Я не видела их лиц и не ощущала эмоций – исчезла всепоглощающая тяга и значимость ухода в Веймар – осталось только ожидание. Ожидание – выбора? Решения?

Или схватки...

Почему – схватки?

И я поняла – почему. С каждым поколением претендентов на престол становилось все меньше. И не потому что некогда многочисленный клан Эйджелов медленно угасал. Просто Веймар выбирал одного кандидата.

И возвращался из Веймара только один.

Было ли это условием, внесенным каким-нибудь безумным инженером, или сам Великий Экзаменатор добавлял в программу все новые усовершенствования, как в поднадоевшее блюдо – остроты – но факт оставался фактом.

Из Веймара возвращается один. Как однажды вернулась Мария, оставившая в лесу свою сестру-двойняшку...

Братья смотрели друг на друга. Просто смотрели. И не просто.

Я осторожно двинулась по кругу – в час по чайной ложке. Но Великий Веймар был слишком занят, чтобы контролировать кого-то еще. Я двигалась, как ночной охотник, больше полагаясь на чутье, чем на логику и зрение. Веймар прячется, Веймар не любит показываться и красоваться, это для него не главное. Главное – испытание. Но должны же быть у него органы зрения, слуха, чтобы фиксировать происходящее: детекторы, камеры, датчики... должен же Веймар как-то себя выдать, ведь он чувствует себя в безопасности. Я приостановилась. Чувствует?.. Я закрыла глаза и перестала слушать, и почти перестала дышать. Я – воздух. Я – линза, улавливающая энергии эмоций и ощущений...

Вздрогнула, ощутив разгоравшуюся ярость – раздуваемый ветром костер, а там, в глубине, под пеплом – недоумение, растерянность, слабое сопротивление, тихий ужас... А вот и сам ветер, накрывающий их, подталкивающий друг к другу, всеобъемлющее принуждение... сильнее привязанности, сильнее всякого долга... сильнее любого из нас... но кто-то из нас... из них держался, все еще держался.

Я повернулась всем телом, точно стрелка компаса. Вот. Отсюда идет приказ... этот холод, сковывающий волю и мысли. Под приказом – азарт, удовольствие, ожидание... Да ему скучно, ему просто скучно... бедный-бедный Веймар, я могла бы пожалеть тебя, не будь один из них моим мужем, а другой – Кассио...

У него получилось. Почти получилось. Почти. Потому что в последнее мгновение перед схваткой Бестия, услышавшая мой приказ, прыгнула между братьями. Я видела ее сквозь сомкнутые веки – белый сгусток недоумения, испуга и обиды... Пытались обидеть ее хозяина! Короткий взвизг – и Бестии не стало. Веймар просто прихлопнул ее, как мы убиваем надоедливую муху.

И в это время я нашла его. Руки поднялись медленно, плавно, словно ведомые аккуратным и внимательным кукловодом, рыскнули зажатым между ними бластером, с точностью хирурга нашли нужную точку.

В последнее мгновение он почувствовал меня – впервые заметил, оценил – и изумился. Эта почти человеческая реакция спасла нас всех. Но не его. Хлопок – меня мягко толкнуло в грудь...

Почва перестала покачиваться подо мной, хотя продолжала мелко вибрировать. Пора убираться отсюда, кто знает, какие там у Веймара источники энергии... хорошо бы не древние ядерные... Я попыталась встать – получилось только перекатиться на бок. Потом на живот. Потом я отжалась на трясущихся руках и поднялась на четвереньки. Тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на лицо волосы... отросли, вырву все, на хрен, с корнем... Кассио стоял передо мной на коленях, протягивая руку – изумительно белую на фоне черной земли.

– Идем, – говорил он монотонно, и уже, наверное, давно, – идем... помоги... Юджин... помоги...

Я зарычала на него, и он посторонился, чтобы я могла пробраться мимо. Дотащилась до лежащего на боку Юджина – судя по тому, что все его лицо было черным, Кассио удалось перевернуть его. И только. Я пыталась нащупать пульс на шее, пальцы соскальзывали и соскальзывали, пока я не поняла, почему – из уха тоненькой непрерывной струйкой текла кровь – на шею, на грудь...

– Он ничего не... говорит, – пожаловался Кассио у меня над ухом, и я засмеялась, давясь черной пылью:

– Он и не дышит! Юджин, подонок...

Совсем рядом – огромные, ставшие черными глаза Кассио.

– ...умер?

Не отпуская Юджина, я показала пальцем на пояс.

– Передатчик. На все частоты 'сос'. Быстро.

Закрыла глаза, прижимаясь к Юджину. Пыталась согреть его или себя. Юджин. Подонок. Ты не бросишь. Ты не оставишь меня. Не сейчас.

Никогда.

– Говорят, тебя от меня оттаскивали.

– Это точно, – поддакнула я. – Думаешь, почему ты весь перебинтован? Следы моих когтей. Вцепилась в тебя, как в родного.

– А Кассио говорит, ты беспрерывно ругала меня самыми черными словами... Это произвело на него такое впечатление, что он сказал – если захочешь меня когда-нибудь бросить, он – к твоим услугам.

Я вытянулась поверх покрывала, устраиваясь поудобнее. Прищелкнула языком.

– Надо сообщить, что у него есть все шансы... Это была песня! Жаль, ты не слышал. Получил на полную катушку – ты ведь пытался оставить меня молодой вдовой!

Юджин, поморщившись, дотронулся до груди.

– Вот не думал, что у меня слабое сердце.

– А я всегда знала, – жизнерадостно сообщила я. – Иначе с чего бы ты взял в жены Бойцового Пса?

Юджин улыбнулся – едва ли не впервые после Веймара – и я готова была заскулить от радости, как осчастливленный щенок.

– Просто не смог устоять перед твоими орденами – у меня же таких нет и взять негде.

– Так вот чему я обязана твоим вниманием! Ты нумизмат? А если бы у меня не было орденов?

Он потянулся ко мне, умудрившись при этом почти не поморщиться.

– Все равно не устоял бы. Ты такая красивая!

Я вдруг увидела себя его глазами. Что ж, если он видит меня такой – я не возражаю.

– Я... – Юджин смотрел в потолок, – я понимаю, что уделял тебе... но я всегда... всегда...

Я засмеялась.

– Кайся-кайся, мой дорогой, я все записываю, а когда ты чуть-чуть поправишься – все наверстаю!

Его пальцы сжали мою руку, но Юджин по-прежнему смотрел в потолок. Сейчас он спросит...

– Как Веймар?

– Технари разбирают все по винтику и плате. Думаю, многое удастся восстановить. Ты жалеешь?

Он повернул голову и посмотрел на меня. Помолчал.

– Не знаю. То, что нас заставляли сделать... но – это по-прежнему святыня нашего рода. Пусть они будут бережны.

– Не волнуйся, твой Бейтц за всем проследит. А как вы теперь без Веймара?

– Рано или поздно... традиции ломаются. Видимо, вернемся к старой доброй монархии с наследованием, заговорами, покушениями и прочими удовольствиями. Вот это будет по-человечески, да? Да и Эйджелов почти не осталось.

Да уж. Веймар неплохо проредил вас. Знал ли Юджин, что однажды в Веймар ушли две принцессы, а вернулась только одна? Я промолчала.

– Где... они? – спросил Юджин через паузу. Я поняла. Недаром первый вопрос, который он задал, когда очнулся, был: 'Я – убил?'. Нет, ответила я, подразумевая Кассио. Да, сказала я, подразумевая охранников.

– Двоих похоронили на вашем фамильном кладбище, двоих по просьбе семей отвезли на родину.

– Я... не...

Я положила ладонь на его губы.

– Я знаю. Но ты скажешь это сам – когда сможешь стоять на ногах. Ты придешь и скажешь это им и их родным.

Но легче от этого никому не станет. Ни им. Ни тебе.

Ни мне.

***

– И когда ты узнал, что ты... это ты?

– В пятнадцать. Меня представляли ко двору. Отец так волновался... без конца наставлял меня – как говорить, что говорить, когда молчать... Совсем меня запугал. Когда герольд назвал наши имена, подтолкнул меня к императрице. Я еще подумал – чего он так боится? Я его не опозорю. И она... Она просто сидела, смотрела на меня и молчала. У нее были такие странные глаза – красивые, но странные... словно она хотела меня съесть глазами. Потом она протянула руку, чтобы я поцеловал – великая честь. И провела ладонью по моей щеке. Отец выглядел таким растерянным и довольным одновременно.

Потом она удостоила меня аудиенции – для того, чтобы проверить мои успехи в постижении науки и военного ремесла. К тому времени я уже учился в Военной Академии. Я отнес это к уважению императорского дома к роду Джервеков. Я просто отвечал и смотрел на отца и на... Кто плохо его знал, тот не понял бы, что он не в себе. Я видел, но причины не знал.

Уже перед отъездом из столицы они сказали мне. Помню эту комнату – все красное.

– И что?

– Я был... оглушен. А они деловито решали мою судьбу: Академия, военное министерство, дипломатический корпус... И почаще появляться при дворе. Мне нужно так много изучить и понять. Ей сказали, что детей у нее не будет. Думаю, именно тогда она и ввела мой генный код в банк Веймара.

– А что...

– Думаю, во всем виноват Карнавал – и их молодость. Они провели вместе две недели. Она не захотела избавляться от ребенка... меня. Рожала в горном владении Эйджелов. О браке не могло быть и речи, оба понимали это. Через месяц меня передали отцу – с условием, что и духу его не будет в столице. По крайней мере, пока не будет заключен монархический брак. Отец выдержал это условие – она призвала нас сама.

– А через несколько лет родился Кассио...

– Я немедленно покинул Гранд. Дипломатическо-военная миссия... почти пятнадцать лет... редкие наезды. Потом война.

– А кто сказал Кассио?

– Он сам... очень понятливый мальчик. Она пыталась... м-м-м... сдружить нас. Сделать меня кем-то вроде старшего наставника, – он криво усмехнулся. – Рискованная штука, не находишь? Но она никогда не боялась рисковать.

– И что Кассио?

– Был... рад. Сказал, что и так относится ко мне, как к старшему брату.

– А ты?

– Это... сложное чувство, – он посмотрел на меня почти виновато. – Не могу сформулировать. Я еще не настолько... э-э-э...

– ...особачился, – подсказала я, посмеиваясь. – Но ты определенно делаешь успехи. Ты говорил об этом с кем-нибудь, кроме меня?

– С отцом. Он был... расстроен, но принял все, как должное. Сказал, мой долг – помогать будущему императору Гранда.

– И ты так и сделал.

Он посмотрел на меня почти сердито:

– А как бы ты поступила?

Я подумала.

– Не знаю. Я девушка простая. Для начала закатила бы жуткий скандал. Перебила бы всю посуду во дворце и сказала бы все, что я о них думаю.

– Например?

– Например, что не стоит обращаться с детьми, как с куклами: надоело – выкинул, захотелось – наряжаю и играю... Но мне, конечно, не понять ваших высоких политических игр и государственных приоритетов. Не доросла со своим песьим умом, уж извини.

Юджин уткнулся лицом в мои волосы.

– Ты и так все понимаешь. И всего добиваешься. Слышал, она... императрица беседует с тобой каждое утро.

Я скорчила гримасу.

– Моя сиятельная свекровь интересуется теперь уже здоровьем лорда Джервека. Сегодня она предложила, нет, сообщила, что пришлет мне своего портного. Думает, я явлюсь в столицу на день рождения Кассио в песьей форме... А, кстати, это идея!

Юджин вздохнул. Я продолжала, глядя в потолок:

– В конце концов, я ведь присягала Объединенным Силам... И в то же время я – твоя жена, жена подданного императора. Символично, как считаешь?

Юджин еще раз вздохнул.

– Мне бы хотелось совсем другого...

– Чего?

– Чтобы ты была в платье, как подобает леди Джервек, и уже немного... беременна.

– Бере... Я? – я ошарашено замолчала.

Юджин, не дождавшись продолжения, приподнялся на локте, заглядывая мне в лицо.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против детей? – спросил с тревогой. – Я знаю, мы не обсуждали это, но...

Я резко села.

– Беременна... Надо подумать. Надо подумать, – бормотала я, нашаривая ногами туфли. – Беременная, одна, здесь, на Гранде... С ума сойти!

Джервек следил за мной пристально и настороженно.

– Маргарет!

– А?

– Дело... во мне?

– Нет, совсем нет! Во мне.

– Мне казалось... – медленно начал он, и, оборвав себя, откинулся на подушки. – Впрочем, да. Извини.

Не слушая, я вылетела в коридор и остановилась, переводя дух. Мой ребенок. Мой и Юджина... но мой ребенок – здесь?

***

Юджин уже начал вставать, когда нежданно-негаданно нагрянул Мастер.

– Ты едешь с нами? – спросил Мастер.

Я оживленно объяснила молчаливо наблюдавшему за нашей бурной встречей Джервеку:

– Псы снимаются с места. Сначала – в отпуск на Чандлер, потом кто куда... Ох, как я соскучилась по Чандлеру! Когда вы едете?

– Через декаду. Щенки по тебе соскучились. И я тоже. Ты едешь?

– А вам не кажется, Мастер, – произнес Джервек голосом, которого я никогда у него не слышала, – что это должны решать МЫ с моей женой? А не вы... и не ваши сородичи.

– Мэгги, но не ты, – сказал Мастер. – Все мы знаем, как и при каких обстоятельствах она вышла за тебя замуж. Будешь применять те же методы, чтобы ее удержать?

Мастер бил наверняка. Джервек вздохнул – лицо осунулось от усилия – и сказал тем же незнакомым голосом.

– Мэг – моя жена. Этот факт никто не может оспорить.

Мастер положил голову на руки.

– Псы признают союзы, заключенные лишь по доброй воле. Или несколько месяцев на Гранде сделали ее гаятом по твоему образу и подобию? Или ты считаешь, она теперь готова стрелять в своих сородичей?

Я стояла, заложив руки за спину, и поворачивая голову, следила за разговором. Они говорили так, будто меня здесь нет. Они даже друг на друга не смотрели – но воздух между ними кипел и плавился. Глаза Мастера горели. Джервек на мгновение встретился со мной взглядом и вновь уставился в пространство перед собой.

А я замерла.

Опять. Опять я не почувствовала, что происходит рядом... с ним. Боль. Ревность. И кошмарная неуверенность – во мне. В себе. В том, что он мне нужен.

Я заставила обоих мужчин взглянуть на себя.

– Не вздумайте, – сказала я негромко. – Никогда не заставляйте меня выбирать между вами.

– Итак, твое окончательное решение...

– Ты знаешь, Мастер.

– Сергей.

– Что?

– Сергей. Меня зовут Сергей. Я тебе больше не Мастер. А ты не инструктор. Я просто Пес. Мужчина. Я ждал тебя. Женщину.

Его глаза блестели в темноте. Даже сейчас он был для меня почти так же притягателен... почти... и в этом все дело. В одном коротком слове с огромным и емким для меня смыслом.

Его губы дрогнули – не улыбка – болезненный оскал.

– Я слишком долго ждал. Да, Мэгги?

Я молчала. Замолчал и он – но сумел сказать мне все, о чем думал и мечтал, чего хотел и на что надеялся. О том, что он будет ждать и если когда-нибудь...

Мастер отступил. Оглянулся на посадочную площадку. Молча повернулся и пошел к флайеру – размеренно и неторопливо.

Я сжала горло рукой, чтобы сердце не разорвалось на две половины. Прости. Я устроена странно. Я не могу жить без него и задыхаюсь от расставания с тобой...

Я проскользнула в дверь. Джервек смотрел в открытое окно, сцепив за спиной руки. В ночной темноте разноцветным драконом взлетал флайер. Я стояла неподвижно, лаская взглядом знакомые линии его крепкого напряженного тела.

Джервек смотрел вслед тающему следу флайера, пока тот не превратился в звезду, неразличимую в ночи среди тысяч других. Опустил голову, словно прислушиваясь. И резко обернулся.

– Ты?!.

Вот черт. Он уже проводил меня.

Не спуская с меня глаз, Юджин сделал шаг, другой, и с почти ощутимым усилием остановился.

– Ты... ты вернулась.

– Вообще-то я никуда и не уходила. Что-то имеешь против?

– Н-но... почему?

– Почему вернулась? – я демонстративно передернула плечами. – Да просто холодно стоять там, на улице. Осень наступает. Может, растопим камин?

Краем глаза следя за ним, подошла к камину и начала сосредоточенно выбирать подходящую дровину.

– Я говорила, что обожаю огонь? Самое противное на этих космобазах – нет солнца, ветра и огня... А здесь...

Ладонь, коснувшаяся моего плеча, заставила меня замолчать. Я взглянула на него снизу. Лицо Джервека, подсвеченное неохотно разгоравшимся огнем, непрерывно менялось.

– Почему ты осталась, Маргарет?

Я потерла руки о колени. Сказала задумчиво:

– Я вспомнила, что кое-кто обещал восполнить все ночи, которые мы провели не вместе... Заманчивое предложение, просто не могла устоять.

– Мэг!

Я хмыкнула и прижалась щекой к его руке на моем плече.

– Я просто забываю, что людям всегда нужны слова. Вернулась, потому что люблю вас, лорд-полковник Юджин Джервек. И если ты не начнешь сейчас же выполнять свои обещания, я тебя просто пристрелю!

Юджин выдохнул – очень длинно, словно давно сдерживал дыхание. Присел рядом со мной и протянул руку к корзине с дровами.

– Как скажете, мастер-инструктор Бойцовых Псов! Только давай сначала разожжем этот камин. У тебя ни черта не выходит.

Позже. Много позже. И еще позднее...

Я сонно помаргивала в ответ подмигивающим мне в окошко звездам. Проворчала:

– Вот не думала, что ты собираешься наверстать упущенное в одну ночь... Юджин?

– М-м-м?

– Я хочу тебя попросить...

– Еще? – оживился мой муж.

– Ага. И это тоже. Выполнишь мое желание?

– Что угодно, – убежденно отозвался он.

– Ты тогда говорил про ребенка.

– Но если ты не хочешь...

– Хочу!

– Тогда почему...

– Я просто запаниковала.

– Ты?! Не поверю!

– Но у вас же на всей планете нет ни одного Пса!

– Нет. А... и что?

– Потом, когда у нас должен будет родиться ребенок... Мы выпишем с Чандлера песью пару со щенками? Не хочу, чтобы наши дети росли как беспризорники.