Текст книги "Уникум"

Автор книги: Наталья Шитова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Что вы сказали? – встрепенулся Кошарский.

– Ничего… – пожал плечами Родион. – Я вас внимательно слушаю, добавил он, делая ударение на слове «внимательно».

Кошарский был немного сбит с мысли невнятным ворчанием Родиона. Щелкнув пальцами, он вернулся к теме:

– Так вот, следствием вашей популярности стал очевидный рост вашего благосостояния. Ваши доходы вполне поддаются приблизительной визуальной оценке…

– Я не знал, что Гильдия стала филиалом налоговой инспекции, задумчиво перебил Родион.

– Ну, до этого еще не дошло… – усмехнулся Кошарский. – Но кто знает, возможно, все еще впереди.

– В любом случае, я на вашем месте воздержался бы от пересчета денег в чужих карманах… – проговорил Родион с вежливой улыбкой. – Как бы ни возросло мое благосостояние, вы зря разеваете на него рот. Делиться с вами я не намерен ни под видом членских взносов, ни под каким бы то ни было другим.

Кошарский скривился и возмущенно воздел руки к потолку:

– Великолепно!..

– Зачем надо было темнить? – холодно осведомилсям Родион. Разговор начал ему надоедать. – Почему бы не сказать прямо с порога: «Парень, мы считаем, что ты зажирел, и хотим по-тихому оттяпать от тебя кусочек!». На что я сложил бы вам комбинацию из трех пальцев, повернулся бы и ушел, сэкономив время и нервы..

Кошарский угрюмо замолчал, возмущенно качая головой. Сидящий рядом с ним мужчина, в миру гражданин Ханугин, а на публике Магистр академии Паранормальных явлений, наклонился к Кошарскому и принялся что-то нашептывать, бросая на Родиона испепеляющие взгляды.

В ожидании продолжения спектакля Родион молчал. Гильдия не теряла надежды откусить от него немного, иначе после только что услышанного его просто попросили бы покинуть помещение.

Наконец совещание мэтров закончилось. Кошарский повернулся к Родиону, и лицо его стало непроницаемым:

– Вы пытаетесь сделать нам вызов, молодой человек. А стоит ли? А знакомо ли вам, Родион, такое понятие, как корпоративная, профессиональная солидарность?

Или, к примеру, такой непременный и необходимый в наших условиях процесс, как раздел сфер влияния?.. Необходимо поддерживать взаимную финансовую безопасность…

– К чему вы клоните? – все еще спокойно уточнил Родион, но кулаки его сжались сами собой.

Егорка, умница этакий, сразу расчухал, к чему идет дело, переступил с ноги на ногу, чуть выдвинувшись из-за кресла. Напоминает о себе, служака, готов бросится на амбразуру… Но пока это было излишне. Родион еще чувствовал себя в состоянии держать эмоции в узде.

Кошарский, кажется, не обращал особого внимания на изменения в настроении своего плохо воспитанного собеседника. Он гнул свое:

– Клоню я к тому, что не прибавляя ни рубля в общий корпоративный котел, вы, господин Березин, стали к тому же мешать нам зарабатывать наши деньги. Вы карабкаетесь год от года все выше и выше. Вы собрали вокруг себя шустрых и способных помощников, и это способствует успеху. Признаюсь, кажется, даже я в лучшие свои времена не был настолько популярен, как вы… – сообщил Кошарский с явным неудовольствием. – Но мои амбиции – дело прошлое. Сейчас вы же перебиваете клиентуру у многих активно практикующих членов нашей Гильдии. Особенно в последний год, после того, как вы перешли на систему постоянных контрактов. Ваша команда сметает всех на своем пути. Зрительные залы по всему городу грызутся за то, чтобы заполучить вас на пару вечеров, и с явным неудовольствием пускают к себе наших проверенных коллег… Вы в курсе, молодой человек, почем нынче билет «на Родиона Березина»?

– Для таких вопросов я держу бухгалтера, – лениво отозвался Родион, предпочитая снова разглядывать свои ботинки нежели разгоряченного Кошарского. – Ну а по большому счету, если кто-то хочет сделать на мне свои деньги, пусть делает, если это у него получается…

– Вы, кажется, вообразили себе, что нас можно отодвинуть в сторону, как старый табурет? Это опасное заблуждение, а вы уже не настолько маленький мальчик, чтобы такое заблуждение можно было вам простить… – зловеще вымолвил Кошарский. – Поэтому от лица всех присутствующих здесь коллег, а также от лица тех, кто не входит в Совет Гильдии, но тоже страдает от вашей чрезмерной активности, я уполномочен обратиться к вам с предложением об обоюдовыгодном сотрудничестве…

Голос Кошарского звучал все более и более официально, и Родион, словно повинуясь его тону, выпрямился в своем кресле. Однако, дожидаться, пока Кошарский договорит свое предложение, Родион не стал:

– Позвольте вас прервать! Я очень скверный мальчик, и буду предельно краток: вы мне надоели. Я прекрасно обходился без вас до сегодняшнего дня, и не планирую менять эту свою привычку точно так же, как и все остальные. Что-нибудь еще непонятно?

Воцарилась тишина. Родион выжидательно осмотрел каждого из сидящих перед ним и потом уточнил:

– Разговор закончен, я полагаю?

– Ну, почти… – сурово сказал Кошарский. – Позвольте дать вам совет: не стоит пренебрегать хорошими отношениями с Гильдией, ибо кто знает, какие палки в колеса может поставить вам жизнь…

– Ах, мы переходим к угрозам? – оживился Родион.

– К угрозам? Разве? – переспросил Кошарский. – Отнюдь. Просто никто не знает что может произойти с бизнесом и с карьерой каждого из нас… И к вашей карьере это относится не в меньшей степени.

– Наймете крутых пареней с маленькими головками и широкими плечиками?

– усмехнулся Родион. – Уверяю вас, в случае необходимости я изыщу самые крошечные головки и самые широкие плечи во всем Питере. У меня хватит на это тех самых немеряных доходов, на которые вы заритесь.

– О, в вашей платежеспобности я не сомневаюсь, – Кошарский сдержанно хмыкнул. – Возможно, что на определенном этапе вы вынудили бы нас выяснить, чьи плечи шире. Но люди нашей профессии, господин Березин, обладают множеством не таких кровопролитных и абсолютно верных способов убрать конкурентов с дороги…

Совершенно неожиданно из-за спинки кресла Егор издал такой звук, словно его тошнило. Вряд ли брат давился от смеха, скорее всего он просто решил подыграть Родиону. Но его смешок оказался очень в тему. Кошарский не ожидал от безмолвного телохранителя осознанных реакций. Он с удивлением воззрился на Егора, явно сбившись с мысли.

– Хотите меня заколдовать? – со смехом спросил Родион. – Давайте, давайте. Вы лучше меня знаете, что в ваших рядах нет ни одного настоящего кудесника…

Члены Совета угрюмо молчали, хотя на многих лицах читались возмущение и протест. Но видимо у Совета была четкая предварительная договоренность: вести переговоры было доверено Кошарскому. Поэтому он заговорил после тяжелой паузы:

– Я не хочу больше спорить с вами, Березин. Вы обыкновенный молодой нахал!

– Пардон, – возразил Родион. – Я как раз НЕобыкновенный молодой нахал. Поскольку я не шарлатан, в отличие от некоторых…

Вконец заведенный Кошарский подпрыгнул с места, почти бегом выбрался из-за длинного низкого столика, подскочил к креслу Родиона и уставился на ненавистного конкурента.

Вскинув в возбуждении руки, Кошарский, похоже, хотел просто сделать какой-то отчаянный жест, но у Егора нервы уже не выдержали. Он решительно шагнул в сторону и вышел из-за кресла, собираясь перехватить руку Кошарского, едва лишь тот потянется к брату.

– Спокойно, Егор, – Родион взглядом отправил Егора на место и, повернувшись к Кошарскому, вздохнул: – Чем еще удивите?

– Для начала можно просто-напросто лишить лицензии!!.. – рявкнул Кошарский. – Мы имеем право обращаться в разрешительные государственные органы с просьбами об отзыве лицензии! И еще не было случая, чтобы к нам не прислушались!

– Вы не сможете лишить меня лицензии, – ласково сообщил Родион. Потому что ее у меня нет. Она мне не нужна. То, что я делаю, лицензированию не подлежит. Я всего лишь демонстрирую удивительные, но невинные вещи…

Кошарский вызывал у него уже не гнев и не раздражение, а нестерпимую брезгливость. Но Родион решил не выдавать себя до конца. Срыв был совсем ни к чему.

Джан Серафимович помолчал и задумчиво сложил руки на груди:

– Что ж… Вы осторожны. И вам, судя по всему, дорого ваше доброе имя. Скажу вам, что его-то как раз испортить проще простого, тем более когда речь идет о ВАШЕМ добром имени. Вы слишком много поводов подаете для того, чтобы испортить собственную репутацию! – выпалил уже потерявший самообладание Джан Кошарский.

– Например? – поморщился Родион.

– Вы живете уединенно, замкнуто, общаетесь только с теми, кто непосредственно на вас работает. Вы не бываете в обществе, не выходите в свет, не посещаете места, которые просто необходимо посещать людям нашего круга… Народ ни разу не видел вас, своего кумира, в женском обществе…

Родион почувствовал, что губы его готовы заплясать. Но он овладел собой и холодно пояснил:

– Да, Кошарский, меня не любят женщины, но это моя беда, а не вина. И я не терплю, чтобы вокруг меня увивались толпы ничтожеств вроде ваших прихвостней. И что? Как вышеозначенное может повредить моей репутации? Мне двадцать восемь, и я – затворник. Согласен, что в глазах обывателя это выглядит странно, но это не есть аморальное деяние! Может, вас интересует узор на моем нижнем белье? Уверяю, там нет нецензурных надписей, но если не верите, могу продемонстрировать!

Кошарский угрюмо молчал. Кажется, он исчерпал запас компромата. Видимо, слов у него не осталось, а опуститься до выражений он не мог.

Родион вдруг понял, что все происходящее надоело ему по самое некуда.

– Не знаю, все ли вы высказали, но я ухожу. Оставьте меня в покое,

– он попытался придать голосу равнодушие, но слова прозвучали несколько угрожающе. – Надеюсь никогда больше вас не видеть ни вместе, ни по отдельности…

Родион повернулся спиной к Кошарскому и его братии.

Не глядя на Егора, он поспешно двинулся к выходу. Отдавать Егорке приказания было ни к чему, он и так не отстанет ни на шаг. Прочь отсюда, иначе все усилия пойдут прахом… И так Родион удивлялся собственной выдержке.

Беседа получилась содержательная. Родион выяснил все, что требовалось. Ушки теперь стоило держать на макушке. Об эту отвратительную компанию из дома под солидной вывеской так легко было испачкать руки…

Родион вышел в коридор и пошагал вперед.

Глава 3. Зажравшийся злыдень

Егору пришлось поспешить. И сильно поспешить. Родион летел, как на крыльях, стремясь поскорее покинуть здание Гильдии.

– Родька, подожди! – окликнул Егор брата, но тот почти бегом спустился с лестницы и исчез из вида.

Устремившись вдогонку, Егор сразу же заметил, что к входной двери откуда-то из-под лестницы бросился опозоренный вахтер. Возможно, ему строго запретили покидать свой пост, потому что он все еще был в тех самых брюках, в которых его недавно постигло несчастье.

Егору очень хотелось побыстрее проскочить холл, и он ни за что не остановился бы, но взметнувшаяся рука преградила ему путь, уперевшись в дверной косяк прямо перед его носом.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Егор. Выяснять отношения было некогда. Родион мог за это время убежать сгоряча Бог знает куда.

– То самое, приятель! – проскрежетал зубами оскорбленный охранник.

– Ты передай своему боссу, пусть не выпендривается, если не хочет больших неприятностей… – и мощная лапа сгребла Егора за воротник. – И он еще крупно пожалеет о том, что сделал…

Интересно, почему охранник решил, что Егор будет смирно стоять и слушать, пока его треплют за шиворот? В поисках ответа на этот смешной вопрос Егор с силой влепил детине каблуком по колену. Застонав от боли, вахтер согнулся и схватился руками за ногу.

– Ну, змееныши… Вы этот день еще вспомните… – провыл он уже за спиной Егора.

Иногда Егор жалел, что за годы пребывания в должности Стража он так и не занялся собой по-настоящему. Все-таки он не был телохранителем в обычном смысле этого слова, и к тому же питал стойкое отвращение к ситуациям, в которых приходилось прицельно махать конечностями. Хотя, конечно, должность время от времени ставила его именно в такие нелюбезные сердцу положения, и Егор старался выходить из них с честью.

Отметив, что после удара его жалость к описавшемуся вахтеру благополучно прошла, Егор прошмыгнул сквозь тяжелые тройные двери и выскочил на улицу.

Родион, сунув руки в карманы пальто, размашисто шел по противоположной стороне набережной, вдоль гранитного парапета, и был уже в квартале от здания Гильдии.

Егор забрался в машину, поспешно развернулся на практически пустой проезжей части и догнал брата. Остановившись рядом с ним, Егор наклонился и распахнул правую дверцу:

– Влезай!

Но Родион повернулся спиной к машине и встал, навалившись на парапет.

– Босс, влезай, поехали!..

Увы, босс прикинулся, что оглох. А может быть и вправду был слишком на взводе, чтобы обращать внимание на призывы своего Стража. Егору ничего не оставалось, как снова выбраться наружу. Если боссу приспичило подышать ночным октябрьским воздухом, значит придется терпеливо ждать, когда это его желание пройдет.

Егор встал рядом и искоса взглянул на брата:

– Поздравляю, ты неплохо держался…

Родион отрешенно смотрел на темную колышущуюся водную поверхность, но вопрос слышал. Презрительно усмехнувшись, он тихо проговорил:

– Неплохо держался? Тебе так показалось? Тогда ты даже не представляешь, насколько ты ошибаешься, Страж… Удивляюсь, как меня не стошнило к концу беседы.

– Нисколько я не ошибаюсь. Ты скорчил из себя бывалого хама и довел Кошарского до ручки… Я тобой любовался, братишка, – честно признался Егор. Он и вправду, до чертиков завидовал необъяснимой способности Родиона небрежно и вдохновенно издеваться над людьми. – Умеешь ты себя красиво подать…

Родион грустно хмыкнул.

– Держись теперь, Родька… Кошарский на тебя всех собак спустит!

– Я его не боюсь.

Сказано это было с такой холодной уверенностью, что Егор разозлился:

– А может быть зря?!

– Если ты так считаешь, доложи о своих опасениях Осташову. Он парень толковый, обмозгует все, – равнодушно протянул Родион. – Если надо будет, он наймет тебе несколько надежных парней для постоянного сопровождения…

– Я что, о себе пекусь?! – возмутился Егор. – Я, между прочим, не наживаю себе врагов на каждом шагу!

– А о себе я сам позабочусь. К тому же у меня есть ты, не так ли? – усмехнулся Родион. – Или в свете грядущей схватки мой Страж решил поджать хвост и сигануть в кусты?

– Я могу расшвырять в коридоре полдюжины поклонников, желающих пожать тебе руку, но если за нас возьмутся всерьез, хреновым я окажусь Стражем!

– взмолился Егор. – Ты же знаешь, на что я способен, а на что нет! Я же не супермен!

Родион поджал губы, покачал головой, нахмурившись, но вдруг весело улыбнулся:

– Не паникуй ты раньше времени! Справимся…

– Справимся? С Кошарским и его Гильдией?! Вдвоем?!

– Если боишься, можешь не участвовать, – пожал плечами Родион.

– А если они завтра же…

Родион недовольно поморщился и погрозил Егору пальцем:

– Слушай, Егорка, не доставай меня. Когда ты, наконец, научишься решать проблемы по мере их возникновения? Или это тебе категорически не по силам?

– А ты считаешь, что проблема еще не возникла?

– Как только это случится, я тебе сообщу! – рявкнул Родион. Потом озабоченно глянул, убеждаясь в воспитательной силе своего голоса, и уже спокойнее добавил: – Не суетись…

Егор в отчаянии всплеснул руками:

– Родька, но надо же просчитать возможные последствия…

– Сказано тебе – не суетись! – отрезал Родион. – Что ты на меня нажимаешь? Я не сую голову в песок на пустом месте!

– Ага! На пустом месте? Ты что, будешь утверждать, что Кошарский пустое место?!

– Буду, – кивнул Родион. – Жаль, что мы сейчас не на Невском в час пик. Я бы мог показать тебе один фокус, на который способен практически каждый, только с разной результативностью. Я созвал бы толпу человек в пятьсот, рассказал бы им пару баек о дружбе и любви, а на прощание заявил бы, что к вечеру все мои слушатели скоропостижно умрут, – Родион зловеще усмехнулся и добавил: – Готов спорить, что среди пятисот слушателей пара трупов к вечеру была бы обеспечена.

– Да? Допустим. И что же?

– А то, что у Кошарского трупов было бы около десятка. Все зависит от степени внушаемости конкретного человека и от актерских способностей внушающего. Сплошные естественные факторы и никакого мошенничества, пояснил Родион. – Кошарский всего лишь хороший актер, на которого клюет достаточный процент гипнабельных личностей, и только…

Родион замолчал и рассеянно провел рукой по лицу. Казалось, что от разговора с братом он устал куда больше, чем от изощренной перепалки с председателем Гильдии.

– Да пусть они там все бездари, пусть… – нехотя согласился Егор, хотя красноречие брата ни в чем его не убедило. – Даже распоследнее ничтожество и то не станет терпеть выходки молокососа-фокусника! Ты одним махом нажил себе десяток врагов! Да что там десяток! Завтра вся Гильдия, какая бы она ни была беспомощная, закипит!

Родион помолчал, шевельнулся и вдруг тихо рассмеялся:

– Пусть закипит… Лизать Кошарскому задницу я не буду. Не любитель.

– Дать бы тебе по шее… – растерянно вздохнул Егор.

– Не надо по шее. Лучше дай лапу, – проговорил Родион и жадно вцепился в протянутую ладонь холодными, чуть дрожащими руками. Через минуту он разжал руки и отвернулся.

– Чудной ты у меня, кудесник… – вздохнул Егор и взял брата за плечо.

– Поехали домой, хватит на сегодня экспериментов. А то еще, чего доброго, знаменитого телекинетика Березина и вовсе сглазят в этом нехорошем месте, напичканном одними бездарями… Поехали домой, Родька!

– Дяденьки бизнесмены! – осипший детский голос зазвучал совсем рядом. Родион резко вздрогнул и оглянулся, и лицо его сразу же перекосила брезгливая гримаса.

Егор повернулся и увидел мальчишку лет пятнадцати, худого, в непомерно большой куртке и туго натянутой шапочке со свалявшимся помпоном. На висках и грязной шее пацана чуть ли не комья чернозема висели.

– Дяденьки бизнесмены! – бомжонок звучно шмыгнул сопливым носом и провел по губам перепачканным кулаком. – Подайте на хлеб, дяденьки, с утра ничего не ел!..

Родион поежился, бросил сквозь зубы:

– Пошел прочь отсюда! – и отвернулся к реке.

Мальчишка настороженно замер, но не ушел, а с надеждой уставился на Егора

Егор вынул из нагрудного кармана купюру и, вскользь подумав, что малец, скорее всего, если и успеет купить что-нибудь для себя, то это будет не хлеб, а сигареты, двумя пальцами протянул деньги мальчишке.

Тот завороженно смотрел, но не на деньги, а в лицо Егору, но потом очнулся, подхватил подачку и стремительно помчался по набережной, спеша удалиться на безопасное расстояние от двух странных дяденек.

– Делать тебе нечего, – проворчал Родион.

– А тебе что, жаль каких-то крох? – удивился Егор.

– Ты хоть видел, кому давал? – брезгливо пожал плечами Родион. – На редкость противный замарашка. Он что вообразил? Что чем грязнее его руки, тем он скорее разжалобит дяденьку бизнесмена? Так он думает, да?..

– Он никак не думает, – устало возразил Егор. – Он живет в люке.

– Даже живя в люке, можно найти воду, чтобы умыться и не вызывать своим видом тошноту у тех, у кого просишь на хлеб, – отрезал Родион. Неужели он не понимает, что противен?

– Ему до сих пор никто не сказал о том, что он противен, а сам он еще слишком глуп, чтобы понять, почему от него шарахаются прилично одетые люди… – со вздохом сказал Егор. – Пока он просто не придает этому значения.

Родион задумчиво взглянул вслед убежавшему пацану, потом перевел взгляд на Егора и сухо заметил:

– Ну конечно, ты у нас хоть и бестолковый, но такой душевный парень, а я такой-сякой нехороший, придираюсь ко всяким мелочам…

Егор проглотил и это, промолчал, считая, что инцидент исчерпан, но Родион вдруг сорвался на крик:

– Знаю, знаю: этот шкет – святая простота, над ним надо умильно сюсюкать!

А я – бессердечный зажравшийся злыдень! Да?!!..

– Что ты разошелся? – изумился Егор. – Прекрати! Ты орешь на всю улицу!

– Хочу и ору! – огрызнулся брат. – Все, Егор, я валюсь с ног. Поехали домой!

Он с силой рванул дверцу, забрался на сидение, заерзал, остервенело поддергивая длинные полы пальто. Потом вдруг откинулся на спинку и затих.

Егор послушно занял свое место и повел машину по опустевшим ночным улицам. Родион полулежал, откинувшись и прикрыв глаза, и за всю дорогу не произнес ни слова.

Машина въехала под узкую арку в страшноватый двор-колодец и заняла свое место между мусорным бачком и подъездом с кодовым замком на обитой дерматином двери. Фары, осветив напоследок кривые надписи на стене, погасли. Егор тронул Родиона за колено, и когда тот встрепенулся, Егор отметил, что глаза брата стали совсем измученными. Стойко продержаться во враждебном окружении, а потом извести себя на какой-нибудь ерунде – это было как раз в репертуаре его светлости.

Хмурый и угрюмый, Родион молча проделал весь путь до двери в квартиру. Пока Егор возился с замком, брат внимательно изучал глубокий лестничный пролет, а потом, входя в квартиру, проговорил:

– Ты был, конечно, прав…

– В чем именно?

– Тот бомжонок, скорее всего, действительно не придает всему этому значения…

– Ты что, все об этом? – недовольно фыркнул Егор. – Я уже и думать о нем забыл…

– Конечно, ему все равно, – словно не слыша, продолжил Родион. – Но, к его несчастью, мне не все равно. И ни ему, ни ему подобным не подам даже копейки…

Завершив свою мысль, Родион небрежно скинул ботинки, упираясь носами в задники, потом, не оборачиваясь, сбросил пальто прямо на пол и пошел своей дорогой.

Егор со вздохом наклонился, поднял пальто, но возмущаться не стал. Порядок в доме лежал на нем, а не на боссе.

– Ужинать не буду, – сообщил Родион, входя к себе. – Ложись спать, и не вздумай ко мне приставать, убью. Завтрак к десяти: яичницу с овощами, и никакого бекона…

Когда Егор расставил обувь, повесил пальто брата и свою куртку и прошел к себе, дверь комнаты Родиона оказалась плотно притворенной, а из-за нее не доносилось ни звука. Зажравшийся злыдень, отведя душу, уже изволил почивать.