Текст книги "Прогулки с пантерой"

Автор книги: Наталья Саморукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

* * *

Сидеть мне пришлось долго. От нечего делать разглядывала редких прохожих и глазела в открытое окно офиса на первом этаже. Со своего места мне хорошо было видно мужика, с упоением листающего сайты. Даже по его затылку было видно, до чего он увлечен. Что же он такое смотрит? Порнуху что ли? Достала маленький бинокль, настроила резкость картинки. То, что я увидела, заставило содрогнуться. Мужик смотрел новостную ленту. Крупным планом на экране была развернута фотография – два растерзанных тела, мужчины и женщины. Потом изображение на экране дрогнуло и появился второй снимок, еще более чудовищный. Снова – мужчина и женщина, буквально разорванные, развороченные. О господи. Я опустила бинокль и постаралась справиться с приступом тошноты. В Москве объявился новый маньяк? На всякий случай запомнила название сайта и закурила еще одну сигарету. Дядька по-прежнему пялился в экран, но желание подсматривать за ним пропало.

Многие люди находят для себя оправдании в лицезрении жестоких сцен. Мол, это помогает бороться с дефицитом эмоций, сливать скрытую агрессию. Да ничего подобного! Есть один псих, некто Гюнтер фон Хагенс, который демонстрирует на выставках трупы (или как он их еще называет, пластинаты), самые настоящие. Некоторые он развертывает точно книгу, выпрастывая на потребу зрителям мертвые внутренности. Что удивительно, у него часто бывает аншлаг. Многих людей тошнит прямо в зале, женщины и мужчины падают в обморок, но очередь за билетами не становится меньше. Во многих из нас есть интерес к темному и недозволенному. Никакой психотерапии, никаких гуманитарных обоснований тут нет, обычное стремление поваляться в грязи.

Соня вышла из подъезда без четверти семь. Поймала частника на разбитых жигулях и покатила в сторону центра. Я следом. По пробкам мы тащились больше часа и притормозили у неказистой пивнушки. Даже в машину проникал запах прогорклого масла и жирного мяса, щедро сдобренного чесноком и зирой.

Идти вслед за ней? Наверняка заметит. Впрочем, безвыходных положений не бывает. Я замотала голову синим шелковым платком, обильно напудрила нос, ярко накрасила губы. Из зеркала заднего вида на меня смотрела вульгарная мрачная баба, разменявшая пятый десяток. К счастью, в машине оказалась вторая пара обуви и легкий длинный плащ, который я возила на случай дождя.

Соню я увидела сразу, как только вошла в зал. Она сидела за столиком на двоих и нервно поглядывала на часы. Держась от нее на безопасном расстоянии, решила устроиться так, чтобы объект наблюдения сидел ко мне спиной, а вот тот, кто придет на встречу, оказался развернут лицом. Официант в засаленной жилетке положил передо мной меню, но не ушел, стоял над душой.

– Кофе, пожалуйста, – кивнула я ему.

– Кушать не будете? – с подозрением спросил он.

– А что у вас можно покушать? – с его большим подозрением спросила я.

– Манты, люля-кебаб, шашлык из свинины, баранины, курицы…

– А овощи есть? – харчеваться мясом в этом заведении было откровенно страшно.

Через пять минут назойливый гарсон поставил передо мной тарелку с крупно нарезанными помидорами и огурцами, часть из которых была порядком заветрена. Хорошее дополнение к густому, но совершенно безвкусному кофе. Соня скучала в обществе чайника и бутерброда с красной рыбой, такого же замшелого, как мой салат, романтично названный в меню «Дыхание весны».

Сидящие рядом мужчины косились на одиноких дам. Обросшие щетиной дети гор не допускали мысли, что женщина может прийти в это место просто так, а не для того, чтобы подцепить добычу. Скорей бы уж пришел Сонин загадочный кавалер. Если он конечно кавалер.

Словно услышав мои мысли, в кафе вошел грузный мужчина лет сорока и с порога помахал дожидающейся его даме ручкой. Та отреагировала неадекватно.

– Ты? – громко спросила она, – но почему? Что такое?

– Потом, потом объясню. Возникли проблемы. Пошли быстрее.

– Постой, погоди, – не сдавалась Соня, но мужчина уже тащил ее за руку к выходу. Кинув на стол пару сотенных бумажек, я рванула за ними. Парочка загрузилась в старый «Мерседес». Я уже дергала ручку своей «ладушки», когда заметила нечто странное. Что-то меня встревожило. Не я одна держала Соню и ее спутника под прицелом. Не успели они отъехать и десяти метров, как с тротуара лениво сползла филигранно припаркованная между урной и столбом черная «Лада калина». За рулем сидел мужчина редкой красоты. Второго такого в Москве не скоро сыщешь. Это был Петя.

* * *

Дальше события развивались с такой скоростью, что я не успевала как следует их осознавать. Проехав за парой около трех кварталов, Петр свернул в сторону. Размышляя, за какой машиной податься, я потеряла драгоценное время и осталась с носом. И Мерседес и Калина быстро потерялись в дорожной толчее. Ну за каким чертом мне сдался Петя? Он вообще мог здесь случайно оказаться.

Мысленно посыпав голову пеплом, поехала в офис. Уже на пороге поняла – дело неладно. В Гришкином кабинете чернее грозовой тучи висело напряжение. Его ножом было резать, таким оно было густым. Сам Григорий недвижно сидел за столом, остановившись взглядом на кипе бумаг.

– Гриш, что случилось?

– Ох, Насть, не спрашивай. Хочешь, картинки покажу?

Сказано это было таким тоном, что у меня похолодело в животе. На цыпочках, словно это могло сильно помочь, я подошла к столу и …медленно осела на пол. Фотографии… Гришка смотрел на фотографии. Именно они были причиной его из рук вон плохого настроения.

– Мать моя… – выдохнула я.

– Не поминай всуе, язык у тебя дурной все-таки, – сморщился Григорий.

– Оеее, как мы влипли то… А где, где Арина?

– Не знаю, в гостинице ее нет, кстати, она и не ночевала там, я уточнил у портье.

– Так, погоди, ты думаешь, это Арина? Арина такое сделала?

– Думать я пока ничего не думаю. А сделать она такое навряд ли могла, больно уж субтильная.

Справившись с дурнотой, я еще раз взглянула на жуткие снимки. Два тела, мужское и женское были словно пропущены через чудовищный пресс. На них места живого не было. Только лица смотрели в неведомую даль навсегда застывшими глазами. Арнольд и его жена, та, официальный статус которой мы так и не выяснили. То ли Нина, то ли Арина. Какая теперь разница.

– Гриш, когда это случилось?

– Сегодня. Дворник нашел на старом пустыре.

– Вроде нет тут никаких пустырей.

– Тут нет, а Москве предостаточно. В Медведково, но убили не там. Тела просто выбросили.

– Черт, какой ужас.

Я вдруг вспомнила, что уже видела сегодня нечто подобное. Неужели новостийщики столь оперативны? Проверяя смутную догадку, набрала в поиске название сайта, который с увлечением разглядывал незнакомый клерк. Пришлось долго сортировать сообщения, прежде чем я нашла нужное.

– Смотри, – я развернула экран к Гришке.

Он минут пять недвижно изучал страницу, потом тихо выругался.

– Похоже, да? – я положила рядом с экраном раздобытые коллегой снимки. Сомнений не осталось, действовала одна и та же рука. Или руки… Характер ран и их количество заставляли сомневаться в том, что такое мог сотворить один человек. Ему пришлось бы без устали творить свою черную работу несколько часов, чтобы добиться подобного результата. Надежды на оперативность журналистов не оправдались, сайт предлагал новости почти десятидневной давности, это были две совершенно другие пары. Не одна, как я подумала раньше.

Конечно, можно было бы опять переложить часть ответственности на случайное совпадение, но одна деталь, повторяющаяся на всех фотографиях, не дала это сделать. Всем жертвам в рот были вставлены странные кляпы, что-то тонкое, кружевное, такое неуместное на фоне разгульной пляски смерти. Но основная заковыка была даже не в этом, а в том, что первые четыре трупа были найдены в Германии, в местечке недалеко от Дюссельдорфа. Именно в тех краях мы с Лешкой приятно и без суеты провели свой маленький отпуск.

– Что у них во рту?

– Белье, – сказал Гришка, – трусики, лифчики, чулки. Бред какой-то.

– Везет нам… Что ты предлагаешь со всем этим делать?

– Не знаю. Сначала надо найти эту клиентку. Голову даю на отсечение, она пропала неспроста.

– Гришк, но в Германии то ее не было! У нее даже документов нет. Мы в гостиницу ее по чужому паспорту селили.

– Насть, ты мне скажи, ну откуда ты знаешь, есть у нее документы или нет? Да все, что она нам выдала, это просто ее слова, в них может и миллиграмма правды не оказаться! Она сумасшедшая! А мы развесили уши, отмыли ее, одели, пошли решать ее дела. Ты ладно, никогда большим умом не отличалась. Но я то, я! Старый кретин…

– Не такой уж и старый, – мстительно заметила я, сделав акцент, что против кретина не возражаю.

– Ооо! – застонал Гришка, – у меня сейчас голова треснет. На три части.

– Почему на три? – опешила я.

– По кочану! – заорал Гришка, и вскочив со стула, принялся нарезать круги по небольшому кабинету. Когда его аналитический ум оказывался бессильным перед сложными жизненными коллизиями, он всегда психовал. Быть дураком Гришка не любил, как и все высокоорганизованные особи мужского пола.

4. Маньяки и подонки

– Филипп, ты почему не поел? – спросила я, обнаружив полные кастрюльки с нетронутыми супом и мясом.

– Не ем такое, – буркнул молодой человек и снова уткнулся в компьютер. Он там жил. Днем, ночью, все время. Компьютер был его хлебом насущным.

– А что же ты ешь? – не сдавалась я.

– Без разницы, но не это.

– Замечательно. Может, ты возьмешь деньги и купишь себе то, что по душе?

– Бабки есть, – парень выразительно дернул плечом, давая мне понять, что аудиенция окончилась. Со времени своего водворения в нашей квартире он, кажется, ни разу на меня не посмотрел. Ох, Лешка, сапожник без сапог. Его родное чадо явно находится в острой фазе компьютерной зависимости, а папочке плевать?

Потоптавшись на пороге гостевой комнаты, я ушла убирать следы Кузиного беспредела. Милая собачка Мамаевой ордой прошлась по жилищу, не оставив хозяевам ни пяди земли. Слава богу, что она больше не писала на пол. Но зато она погрызла всю мою косметику, в том числе и новенький тюбик запредельно дорогого крема. Из туалета исчезла бумага, рядом с порванным баллоном чистящего средства для унитазов исходила химическим зловонием огромная лужа. Венин лоток был аккуратно разнесен на атомы, а сам Веня нашелся лишь с пятой попытки – за холодильником, куда не могла бы пролезть и крыса. Каким то образом старый кот сумел втиснуть увесистое пузо в узкое пространство и жалобно пыхтел от бессилия выбраться и дать сдачи.

Кузьма с недовольным видом восседал на диване и косил на меня наглым сиреневым глазом. Налаживая с ним контакт, я пыталась накормить животину до отвала, но эксперимент провалился. Кузя ел столько, сколько давали и сколько мог взять сам. В его бездонную пасть ухали килотонны еды, пузо раздувалось до любого объема и даже когда оно уже волочилось по полу, собака не могла отказать себе в новой порции съестного. На характер это никак не влияло. Видим, у них с Филиппом было распределение ролей, один голодал, другой отрывался за себя и за друга.

Пришел с работы Лешка, помог мне навести порядок, мы поужинали и я немного отвлеклась от ужасных событий, накрывших меня с головой. Арина так и не появилась. В номере остались ее немудреные вещи – пара колготок, кофточка, присмотренная доброй Лизаветой на ближайшей распродаже, хлопчатобумажная майка. Новоявленной хозяйки вещей и след простыл. Портье сказал, что ушла она вечером, точнее уже ночью. Когда она тихо прошмыгнула мимо стойки, стрелки часов миновали полночь. Ключи она не оставила, на основании чего дежурный решил, что девушка выходит ненадолго и скоро вернется. Но потом он про нее забыл, вселялась шумная семья азербайджанцев, не до того было. В номер к ней никто не приходил, все визиты в этом отеле фиксируются. Звонков ни на телефон в номере, ни с него, не было.

Куда могла пойти девушка без документов и фактически без денег в такое время? Прогуляться? Навестить своих друзей по помойке? А была ли вообще эта помойка? Уж больно скоро вышла Арина из образа опустившейся поганки. Ее лицо было бледным и усталым, но таких лиц – миллионы. Зато я отлично помнила ее белозубую улыбку. Если хотя бы каждый второй мог похвастаться такими клыками, дантисты давно бы разорились. Но мотивы… мотивы… Конечно, гипотеза о том, что Арина имеет отношение к зверскому убийству четы была слишком смелой, но и разъединить вцепившиеся друг в друга мертвой хваткой факты не получалось. Появление этой дамы совпало сразу с двумя, а то и больше преступлениями, произошедшими с ничтожно малым интервалом. Сначала от руки душителя погибает случайная воровка, решившая поживиться симпатичной Сониной курточкой. Гришка поднял сводки, все подтвердилось – и ограбление, и путаница с идентификацией жертвы. Потом жуткая смерть Валевских. А десятью днями ранее два аналогичных преступления в Германии.

Конечно, Арина с вероятностью 99,9% не убивала их сама. Нелепо было предположить, что одна меленькая женщина в состоянии справиться с двумя взрослыми людьми. А вот если предположить, что она их заказала… Очень удобно обставить убийство, как дело рук маньяка, скопировав почерк с уже совершенных убийств. Информация была в открытом доступе и киллер, зная о том, что Валевские не так давно вернулись из-за границы, решил проявить фантазию. Очень логично. Если милиция также проявит фантазию, то вполне сможет выстроить нехитрую гипотезу – маньяк преследовал их от самого Дюссельдорфа, сделал свое черное дело и спешно укатил назад. Ищи его теперь, как ветра в поле.

Настроение мое и отношение к нашей клиентке качнулось, поменяло знак. Однако, я вынуждена была признать, что пахло от нее вполне натурально. Все можно инсценировать – рванину, амнезию, но для того чтобы так вонять, надо как минимум в течение месяца спать в канализации и не мыться. Впрочем, не мыться куда проще, чем убить. Хотя…

– Лешкин, поговори со мной, – присела я рядом с мужем.

– Опять печаль-тоска? И, конечно, опять она связанна с работой? – ленивый голосом отозвался благоверный. Он сморщил лицо и сладко зевнул. Весь его вид говорил о том, что новости Си-эн-эн смотреть ему куда интересней, чем погружаться в мои проблемы.

– Ладно, проехали, – буркнула я. Черт, который раз я наступаю на одни и те же грабли. Ведь знаю, что Лешка терпеть не может разговоров о моей работе. Так уж получилось, что жизнь Бюро постоянно задевает и его, из-за меня он впутывается в авантюры, рискует, один раз едва не пострадал от руки преступника. Лешка никогда не был и не будет трусом, но он предпочитает не играть в темную. А в этих историях он неизменно в неблагодарной, но опасной роли статиста. И все-таки порой мне так хотелось с ним поделиться, рассказать ему о том, что меня волнует, выслушать очень важное для меня мнение, да просто ощутить поддержку. Нет, если что, что я точно знала – Лешка в стороне не останется. Будет нужда – он подставит плечо, ни о чем не спрашивая. Но вот поговорить… Говорить он на эти темы не любил.

– Насть, ты что? Обиделась? – он спросил просто так, для проформы. Интересно, что он будет делать, если я скажу «да».

– Нет, милый не обиделась. Просто устала. Пойду спать.

– Угму, спокойной ночи, я скоро приду.

Я закрыла за собой дверь, включила компьютер. «У тебя бывает так, что все в порядке и кругом родные и близкие, а чувствуешь себя очень-очень одиноким? Не кому рассказать о том, что волнует, не с кем поделиться тревогой…» Отправив письмо Алексу, я ощутила себя в некотором смысле свиньей, но у этой свиньи на душе стало значительно легче.

* * *

– Насть, давай все-таки не мешать. Котлеты – отдельно, мухи – отдельно. Ежу понятно, что семейные пары – дело рук маньяка. А Арина – просто несчастная аферистка.

– Ежу понятно, а мне нет. Скажи пожалуйста, как она умудрилась так удачно всплыть на поверхность? Прямо накануне убийства. Смотри, как ловко все получается. Пару убивают, она берет нас под белы ручки и предъявляет как свидетелей. Мы согласно трясем головами и подтверждаем все ее слова. Девушка остается при квартире, машине, бизнесе и при своем интересе, а мы плачем над репутацией фирмы. Красиво?

– Красиво. Но не убедительно. Еще вчера я бы с тобой согласился. Сегодня – нет.

– Почему?

– Потому что Арина нашлась.

– Где? – ошарашенно спросила я.

– В больнице имени Склифософского. С тяжелой черепно-мозговой травмой и переломом позвоночника, полученной в ходе падения с большой высоты. Она на всю жизнь теперь инвалид. Привезли ее вчера ночью, часа в два а убийство Валевских произошло не раньше трех. Так что, Насть, увы. Как ни мила тебе версия о женщине-маньяке, придется выбросить ее на помойку дурацких идей. Да и сама посуди, маловероятно, чтобы женщина такое могла сотворить.

– Маловероятно… да, – задумалась я, – Гриш, послушай, в истории были случаи, когда убийца мотался из страны в страну?

– Да сколько угодно! Лет шесть назад в Детройте арестовали одного перца, он аж по семи странам прошелся. География – закачаешься! Штаты, Япония, Сингапур, Израиль, Южная Корея, Таиланд и так далее. Ну правда ему легко было путешествовать, он служил в военно-морском флоте и все эти страны посещал по долгу службы. Но есть и другие примеры. Всяких придурков хватает.

– Но могло получится так, что наш российский маньяк скопировал почерк немецкого коллеги? Информация была в открытом доступе. Я кстати своими глазами видела, как один мужик в монитор пялился, на фотографии жуткие смотрел. Случайно заметила, когда за Соней следила.

– Ага, – согласно кивнул Григорий, – надо кстати проверить его на всякий случай. По поводу имитации. Вполне такое может быть. Хотя в глубине души мне трудно это принять.

– Почему?

– Понимаешь какая штука… Ты же видела снимки. Конечно, можно скопировать, но… Характер ранений слишком уж специфичный. Их искромсали, их словно пропустили через мясорубку, нанося бессмысленные чудовищные удары. Честно говоря, я первый раз такое вижу, а видел я на своем веку немало, ты знаешь. На телах обнаружено от пятидесяти до шестидесяти двух ран различной глубины. Но во всех случаях соотношение мелких ран и глубоких, поверхностных и полостных примерно одинаковое. Это почти как почерк.

– Какой ужас, – побледнела я, жуткие сцены вихрем пронеслись в голове. Гришк, а помнишь, ты мне говорил, что не веришь в маньяков?

– Настюх, я и сейчас тебе это скажу. Народ испорчен непониманием. Обывателю вдалбливают в голову, что маньяк – это нечто такое, что не может с собой совладать. Так вот, в этом смысле я в маньяков не верю.

– Но ты же сам только что сказал… про характер ранений…

– Это другое. Почувствовав запах крови, многие, не только маньяки, и впрямь теряют голову. Но любой человек, если он не окончательно чокнутый, если он не забывает умываться утром, подтирать задницу в туалете, умудряется адекватно вести себя в социуме и не одевает штаны через голову, в состоянии контролировать свои действия в превентивном порядке. С любой тягой можно бороться. Можно бросить пить, колоться, жрать по ночам, можно не убивать, даже если очень хочется. Да что я говорю… Пить, курить… Нашел сравнение. Нет, Настюх. Это не маньяки, это подонки. Не можешь удержаться от преступления, пореши себя и проблема будет решена. Но им нравится, им просто нравится…

Гришка глотнул остаток кофе из своей знаменитой литровой кружки и долго отплевывался от гущи. Кофе Лизавета заваривала Гришке каждое утро. Он пил его частями, цедил потихоньку весь день и страшно матерился, когда кто-то по забывчивости выливал последний глоток давно остывшего и прокисшего напитка.

– Думаю, ты понимаешь, в чем основная проблема… – с надеждой посмотрел на меня коллега.

Я вопросительно посмотрела на него. Проблем было столько, что выделить среди них основную казалось непосильной задачей.

– Мы имеем дело, говоря образно, с двумя сюжетными линиями, – начал Гришка, – они могут быть связаны друг с другом, а могут не быть.

– Погоди, – перебила я его, – а с чего ты взял, что линий две? Может, это одна и та же история?

– Так не бывает, – уверенно заявил Григорий, – еще раз повторяю, для особо тупых, так не бывает. Корысть и зверство могут сочетаться в одном флаконе, но не в этом случае, поверь.

– Ладно, Гриш, – я знала, что переубедить напарника – дохлый номер, – что ты предлагаешь?

– Я думаю. С одной стороны, Насть, формально мы не имеем к этому никакого отношения. Денег нам никто не платил, заказа нет. С другой…

С другой добровольно оказаться не у дел было унизительно и обидно. Я понимала Гришку. Меня и саму события последний дней затянули в водоворот, из которого не выплыть раньше, чем удастся достичь центра воронки, и посмотреть, что в ее сердцевине. Наши потуги – чистой воды самодеятельность. Но к этому было не привыкать, мы не первый раз пускались во все тяжкие по собственной инициативе.

Не тратя время на пустую рефлексию, мы разработали примерный план ближайших действий. В жарких дебатах время пролетело незаметно. Очнулись мы от двух телефонных звонков, прозвучавших почти одновременно. Гришке звонила его ненаглядная женушка, к моей совести взывал грустный голодный Лешка.

– Насть, ты же знаешь, я не могу без тебя ужинать…

Он не мог без меня ужинать. Буквально это означало, что Лешке лениво суетиться у плиты и сервировать стол. Помнится, когда-то он делал это с удовольствием.

* * *

В секцию айкидо я могла отправиться теперь с чистой совестью. Против ядовитых шуточек внутреннего голоса у меня был универсальный антидот – служебная необходимость. Последователь Уэсибы Морихея и Стивена Сигала Петр был одним из тех, кто оказался причастен к цепочке трагических событий. Утренний визит в реанимационное отделение Склифа лишний раз подтвердил это.

Арина, истинное имя несчастной женщины, мы с Гришкой возможно долго еще не узнаем, была в очень тяжелом состоянии. Врачи избегали прогнозов, но их бегающие глаза красноречиво говорили о том, что они сами не решались сказать вслух. Дело – швах. Даже если больная оклемается, на долгие годы вперед ее удел – инвалидное кресло.

– Вы с ума сошли? – оттирала меня за порог ординаторской старшая медсестра, – она без сознания. Какие разговоры?

Зеленая купюра достоинством в пятьдесят долларов умерила профессиональное рвение дамы, и я под испуганный шепоток была доставлена в палату.

– Аккуратней, не шумите только, я приду через пять минут.

Женщина лежала на высокой кровати, цветом лица сливаясь с желтоватой простыней. Гришка сказал, что ее нашли во дворе дома, где когда-то, по словам Арины, она жила вместе с предателем-мужем. С какого именно этажа она упала, сказать было сложно. В теплое время широкие подъездные окна держали открытыми. Врачи стояли на том, что выбросилась она не сама, ей помогли. Об этом красноречиво свидетельствовали ссадины и царапины на ладонях, видимо он до последнего держалась за карниз.

Опрос консьержки тоже ничего не дал. Баба в этот поздний час благополучно спала. Ни то, как Арина заходила в подъезд, ни визитов посторонних она не заметила. Если бы не запозднившийся с вечерним променадом собачник, лежать бы Арине до утра в кустах цветущей черемухи. Кстати, от верной смерти провидение спасало ее этой ночью дважды. До того, как любопытный ретривер сунул нос в заросли, женщина чудом миновала кованую низкую оградку, ощерившуюся острыми зубьями.

– Скажите пожалуйста, а вы кем же ей будете? – прошелестел слабый неровный голос.

В палате стояла еще одна кровать. Существо, доселе не подававшее признаков жизни, силилось приподнять голову, но затея раз за разом проваливалась.

– Ох, да лежите! – перепугалась я и подошла к точно такой же кровати, как и та, на которой лежала Арина. От этих конструкций несло предсмертным холодом, они были немного уже не из этой жизни.

– Она бредила, Арнольда вспоминала и Петю, просила какую-то пантеру найти, немецкую, – маленькая, бритая голова с нашлепками пластыря не имела признаков пола. Туго обтянутое кожей лицо было почти черным от синяков, точнее одного сплошного синяка, уходящего на шею и дальше.

– А что еще она говорила? Пожалуйста, вспомните! – с циничным любопытством нависла я над страдалицей.

– Да ничего больше, в беспамятстве была. Бормотала бессвязно, только вот имена, да про эту немецкую пантеру и можно было разобрать.

Пантера, Пантера, Пантера… Так называется ночной клуб, принадлежащей покойному Валевскому. И что-то еще, что-то еще было связано с пантерой. Почему немецкая? Я тихо вышла из палаты и шаркая синими целлофановыми бахилами, побрела к выходу. Оказавшись на улице, первым делом закурила.

В ходе традиционно долгих поисков зажигалки под руку попалась визитка, на которой слегка расплывающимися чернилами был написан телефонный номер. Рекламная карточка клуба, оказавшаяся в сумке тогда еще просто случайно знакомой. «Panther» – было крупно написано в центре картонного прямоугольника. Ниже, в черное марево выпуклых точек уходили слова – Nacht, Frivolitat, Lust. Эти слова и точки, если долго в них всматриваться, сливались в рисунок – страстно выгнутое женское тело. Ночь, страсть, свобода. Моих скудных лингвистических познаний хватило, чтобы расшифровать смысл короткого послания потенциальным клиентам. Немецкая пантера, о которой в бреду твердила Арина, была ночным клубом. Два одноименных заведения, одно в Москве, другое в пригородах Бонна, очерчивали территорию, на которой нам предстояло заняться поисками. Если бы еще знать, кого и что мы ищем…

Гришкины попытки разузнать через немецких коллег хоть какие-то подробности, обернулись очередным разочарованием. Коллеги с удовольствием сами бы что-то узнали. Они даже не пытались скрыть радость, когда услышали российскую новость. Это была хоть какая-то зацепка в их бесперспективном расследовании. Трупы двух немецких пар были обнаружены с интервалом в четыре дня в одном и том же пригородном лесочке, между Бонном и Дюссельдорфом. Ни свидетелей, ни следов преступника, ничего, что могло бы направить их в сторону разгадки. Как и в Москве, тела просто выбросили, мучили и убивали где-то в другом месте. Ближайшая к месту обнаружения трупов дорога ночью не пользовалась спросом, здесь мало кто ездил и днем. Жители ближайших городков предпочитали другое шоссе, вдоль которого чередой шли магазины и рестораны.

С некоторым опозданием, но обе пары были опознаны. Жертвами обезумевшего преступника оказались совершенно обычные люди хорошего среднего достатка, среднего возраста, приличные обитатели в меру респектабельных пригородов. Их друзья, родные и соседи не могли припомнить ничего такого, что, возможно, пролило бы свет на трагедию. Подозрительных знакомств ни первая, ни вторая чета не водили, они вели слегка обособленный образ жизни, мало чем интересуясь за пределами своих коттеджей.

В крови несчастных было обнаружено незначительное количество алкоголя. Также незадолго до смерти они пили кофе и травяную настойку. Пока внятных объяснений этому не нашлось, но и первая, и вторая немецкие пары, а также Валевские принимали идентичные напитки. Правда, по мнению экспертов, совершенно безобидные.

* * *

Убийца и жертвы были знакомы – таков был вердикт и Гришки, и немецких аналитиков и нашей русской опербригады во главе со следователем Верещагиным. Окончательное решение по этой версии выносить пока не спешили, но все негласно ее держались. Почти невозможно предположить, чтобы осторожные взрослые люди оказались столь безоружными и беспомощными перед случайным человеком. Сколько ни напрягай фантазию, не придумать такой ситуации. Пришли в гости в незнакомый дом? Даже в русском характере такое встречается все реже, про немцев и говорить нечего. Сели в чужую машину, позволили увести себя? Нет, в дело наверняка замешан тот, кого они хотя бы шапочно знали. Искать надо среди общих знакомых, среди тех, кто пусть даже мельком, но пересекался со всеми тремя парами. Возможно, «Пантера» – именно то место, где сошлись в одночасье пути несчастных. Немецкая пантера, русская… Следовало проверить и ту, и другую. Но сначала – визит к красавцу Пете, неразборчивому ловеласу и обладателю самой шикарной попки в округе.

Моя подруга Санька в период особо циничного отношения к жизни (читай, одиночества) делила мужиков по типам задниц. Обладателей по-женски пышных бедер она отодвигала за границы добра и зла, полагая, что мужчина с серьезными гормональными проблемами по определению не может быть пригодным к употреблению. В низшей предельно допустимой категории числились задницы просто толстые, обтянутые безразмерными штанами. Чуть выше по иерархической лестнице поднимались костлявые мощи, которые часто принадлежали свободным художникам и программистам, не снисходящим даже до утренней зарядки. На дальних подступах к совершенству маячили атлетичные, но слегка апатичные зады хорошо оплачиваемых клерков, чей сидячий образ жизни вступал в противоречие с регулярным посещением тренажерного зала, слегка смазывая усилия в борьбе за телесное совершенство. Журнально-идеальные седалища спортсменов и актеров, избравших амплуа героев-любовников заставляли Саньку восхищенно трепетать, но голову она теряла только при виде маленьких узких, изящно слепленных попок, полученный не в ходе долгих мучительных самоистязаний, а из щедрой руки природы. «Это настоящие самцы», – томно вздыхала она. А потом без памяти влюбилась в Олега, чей зад не выдерживал никакой критики.

* * *

До того, как пустить меня в зал, Петр долго и нудно читал лекцию. Цель занятий по его словам – не только филигранное владение дзе, боевой палкой и бокенном, мечом, но и достижение истинного кокю. Что такое истинное кокю, я уточнить не решилась. Но слово не произвело на меня должного впечатления.

– Чтобы больше узнать об айкидо, им нужно заниматься, – подытожил свой монолог тренер, – Если говорить формально – то это система самозащиты, строящаяся на использовании атак противника. Сначала я научу вас освобождаться от захватов, а потом нападать, зеркаля противника. Но прежде зарубите на своем хорошеньком носу: айкидо не терпит агрессии и самодовольства. Научитесь мириться с силой противника и вы сможете использовать ее в своих интересах. Вот так-то, – сенсей аккуратно коснулся моего носа и небрежным движением скользнул пальцем по губам. Определенно, он позволял себе слишком много, но ради выполнения высоких профессиональных задач я готова была смириться с его фамильярностью. Не могу сказать, что мне пришлось преодолевать отвращение.

Петру было лет сорок, он находился в расцвете мужской красоты и силы, знал это и с удовольствием пользовался внешностью для достижения личных целей. Что там Соня говорила по поводу его мужского достоинства? Определенно, оно у Пети было и от размеров детородного органа нисколько не зависело. Положительно, со мной творилось что-то неладное. Виртуальный романтик Алекс, знойным мачо Петр. Меня кидало из стороны в сторону, и ни от одной крайности я не могла отказаться.