Текст книги "Прогулки с пантерой"

Автор книги: Наталья Саморукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Марко кивнул.

– Петя уже на первой встрече на меня стойку сделал. По глазам поняла – кобель, каких поискать. Но хорош! Одна задница чего стоит. А какие плечи, какая спина… Извините, я увлеклась. Я подумала, почему бы и нет? У нас все быстро закрутилось. Вечером он меня на свидание пригласил, вроде как поужинать. Но понятно, что ужином ограничиться не удалось. Месяца полтора мы активно встречались, а потом на убыль пошло. С моей подачи. Красивый мужик для постели все-таки не самый удачный вариант. Больно уж себя любит. А я тоже себя люблю. И тут у нас принципиальное противоречие вышло. Да и как сказать… ммм… ну в общем не больно то он был и силен. На новенького еще так сяк, а потом… Думала, останутся хорошие отношения, к тому же баб вокруг него море, было на что отвлечься. Ан нет, запал он на меня.

По словам Сони Петя отчаянно не хотел, чтобы их отношения заканчивались. Одолевал ее звонками, дарил шикарные подарки, старался как-то развлечь.

– Он был готов на все! Даже на верность, хотя вот на этом я не настаивала.

– Погодите, – остановил ее Марко, – не очень стыкуется.

– Что? – напряглась девушка.

– Милая моя, вы посмотрите на себя.

– В чем дело? – Соня машинально ощупала свое лицо руками, пробежалась по белоснежному спортивному костюму, в котором нас встретила.

– Откуда так много белого? А? Вас же колотит от любого прикосновения! Вы боитесь не то что грязи, вас каждая пылинка из себя выводит. И вот я думаю… Как же девушка с такой манией чистоты могла легко вступить в сексуальный, простите, контакт с непроверенным, по сути чужим человеком? Да еще прощать ему измены. Ходить с ним на оргии и что еще там. А? Объясните мне.

– Просто я люблю белый цвет. Я аккуратна, при чем здесь мания? – Соня явно занервничала, лицо ее пошло ярко-розовыми пятнами.

– Так в чем вы тогда неискренни? В своей любви к белому или в распущенности?

– Да ничего подобного! Что вы мне тут голову морочите? Одно с другим никак не связано. И я не распущена, я современный человек, только и всего.

– Угу, – кивнул головой Марко, – продолжайте.

– Вы сбили меня. И вообще, я не могу рассказывать, когда мне не верят.

– Ничего, ничего, – утешил ее коллега, – мы вам верим. Вот вы сейчас объяснили и мы сразу поверили.

– Ладно, – буркнула Соня и продолжила свою незатейливую повесть.

Суть ее сводилась к тому, что Петр не по детски в нее «втрескался». Она выбрала для обозначения его светлых чувств именно это слово. Сначала она подумывала бросить секцию и сменить номер телефона, чтобы прекратить докучливые поползновения опостылевшего любовника. Но потом подумала и решила, что лишний мужик не помешает. Запас карман не трет, одинокой девушке требуется порой выйти в свет, да желательно с таким кавалером, чтобы у подруг челюсти от зависти скрутило. К тому же Пол был при деньгах, помимо руководства спортивным клубом он давал частные дорогие уроки. У него даже среди немцев клиенты были, которые либо к нему ездили, либо он к ним наведывался.

– А потом он подцепил где-то эту драную кошку Аринку…

На этих словах Марко болезненно сморщился, но промолчал.

– Про Арину, если можно, тоже подобнее, – попросил он.

– Да я уж вашей дамочке рассказывала. Аринка – она плесень бледная. Сама за себя постоять не умеет, ни к чему не приспособлена. А тут мужик такой обломился. У нее крыша то и поехала. Романтика, уси-пуси.

Дойдя до истории с Ариной, Соня разгорячилась. Видимо, как всякой капризной избалованной женщине, ей не нравилось уступать соперницам даже не нужных мужчин. Смирно покоившиеся до этого но коленях Сонины красивые и вместе с тем сильные ладони застучали сбивчивый марш по стеклянной столешнице.

– А… долго ли их отношения длились? – уточнил Марко.

– Да какие там отношения. Ну было чего-то… Но в основном он вел с ней душещипательные беседы. О самостоятельности, о том, как важно быть сильной. Умора. Рожденный ползать летать не-мо-жет!

– И вы правда никогда не замечали за вашим Петей-Полом никаких странностей? – Марко решил увесит беседу в другое русло.

– Ой, ну а у кого же их нет, хочу спросить? Да были тараканы, он историей сильно увлекался, в основном войнами и всем таким. Пытки, инквизиция, как будто своих проблем мало. Это странности?

– Возможно. А еще?

– Да все. Все!

– Скажите, а не произошло ли с ним в тот период, когда вы были знакомы, каких-то перемен? Ну может, он стал более задумчивым или агрессивным? Может, его что-то угнетало?

– Может, и угнетало, почем мне знать? Я у него не спрашивала.

– Ну а сами то замечали?

– Да ничего я не замечала. Говорю же вам.

Соня не без раздражения, но старательно поведала о совместной поездке в Германию, о том, как они плавали по речке, ходили в «Пантеру» и гоняли по автобану. Она бы предпочла Париж или в крайнем случае Рим, но и германская провинция ей понравилась.

– Умеют же жить, буржуи. Все у них, как у людей. Но больше он меня с собой не брал. Один ездил.

– А в поездке вы все время были вместе?

– Да нет, я же рассказала вам, у него были там клиенты. Он с ними проводил циклы уроков. Я в это время или в гостинице сидела или в город уезжала.

– А где вы останавливались?

– Да дыра какая-то, хотя ничего себе дыра, с комфортом. Винтеробер какой-то. Там даже и не гостиница. Пансион на отшибе. Бабка его держит, старая как смерть. Глухая уже, еле двигается, но деньги считает лучше калькулятора. Пол всегда у нее останавливается, когда в тех краях бывает.

Мы выяснили даже больше, чем хотели. Из Сониной странной квартиры уходили с чувством на четыре с плюсом выполненного долга. И с облегчением. От ее жилища можно было заболеть. Единственным значимым цветовым пятном здесь были книги, плотно набитые в большой книжный шкаф.

* * *

– Винтеробер. Именно там живут Полингеры. Что и требовалась доказать, – сказала я самой себе. Марко в это время разговаривал по телефону с Ваней Федоткиным. Мы решили немного прогуляться по парку, проветрить головы и обсудить детали беседы с Соней.

– Хорошо, Иван, спасибо. Так держать. Я всегда в вас верил. Что? Анастасия Петровна, разумеется, тоже верила. Не говорила? Не все, Ваня, надо говорить вслух. Вы сами должны понимать такие вещи. До связи.

– Ну что там? – посмотрела я с надеждой на телефон, который Марко прятал в задний карман джинсов.

– Они нашли это место. Муж той самой хозяйки пансиона, о которой нам толковала Соня, держал коптильню. Когда был жив. Лет десять назад фрау овдовела, и с той поры коптильней никто не пользовался. Но в память о муже она ничего там не меняла.

– Странно, почему же ее сразу не нашли?

– А она была в подвале. Немцы же, действуя строго в соответствии с инструкцией, искали одиноко стоящие строения.

– Послушай, но в пансионе всегда есть какие-то люди.

– В сезон да. Летом наезжает народ. А в апреле, как правило, тихо. Да она всего-то три номера сдавала. Сама бабка туга на ухо, при ней из пушки можно стрелять – не услышит. Ну и как уже сказала Сонечка и повторил Ванечка, паснион находится на отшибе. На выезде из городка есть дорога, ведущая к лесной трассе, к той самой кстати. Так вот на полпути между выездом из Винтеробера и злополучной трассой ее домишко и стоит. Места тихие, безлюдные.

– Вот оно значит, как.

– Да, Настенька. Вроде бы последние сомнения отпали. Осталось – найти этого Пола. Но что-то меня гложет. Не пропустили ли мы что-то важное?

– Марко, вы придумываете. Все очевиднее очевидного.

– То-то и оно, слишком уж очевидно.

– Да главное доказательство – это то, что он скрылся. Он в бегах, вы понимаете?

– Понимаю, но не уверен. Сомнений в том, что убивал Петя, у меня тоже нет. Но кажется, мы упустили еще какие-то детали.

– Ну не знаю, – задумалась я, – по моему мнению, сейчас надо не ломать голову о дурацкие сомнения, а искать Пантеру.

– Вы правы. Мы примем условия его игры.

– Для начала еще знать бы их.

– А вы давно заглядывали на свою почту? Мне кажется, самое время проверить папку «Входящие».

13. Практические уроки айкидо

«Ты ждала меня? Извини, я решил отложить нашу встречу. Надеюсь, ты как и я, не считаешь ожидание бесплодным? Ожидание напряженней развязки. Именно оно дает основную пищу эмоциям и уму. Я знаю, кто ты. Ты меня нет. Наше формальное знакомство не имеет отношения к делу. Интрига – именно здесь! Я перестану волновать твое воображение, как только все точки над i будут расставлены. Разве ты хочешь этого? Много дней назад ты стояла перед выбором, ты могла оставить эту историю на обочине своей жизни. Почему ты этого не сделала? Ответ очевиден. Тебе было интересно. Тебя взволновало то, что ты увидела на тех, самых первых, фотографиях. Ты часто на них смотрела? О чем ты думала в эти моменты?»

О том, что ты гнусный сукин сын, отродье шелудивой собаки, вырожденец, кусок дерьма на пятке дьявола, хотелось написать мне. Но это было бы очень непредусмотрительно. Ты преподал мне несколько уроков айкидо и сейчас я воспользуюсь твоей же наукой. Я поддамся тебе, я растворюсь в тебе, сохранив в памяти контуры своего настоящего тела. И когда ты поверишь мне, когда ты расслабишься, я сделаю тебя!

«Экая ты, Настя, умная, смелая и решительная», – сказал мне мой внутренний голос. «А то!» – гордо ответила я.

* * *

Ответное письмо мы сочиняли всем дружным коллективом, включая кающегося грешника Филиппа. Благо, него уже был опыт успешной переписки с Пантерой. Ответ наш был короток, но эмоционален.

«Я хочу тебя видеть! Хочу услышать твой голос! Только тогда мы сможет вести разговор на равных. Не желаю быть слепой марионеткой. Почему ты сбежал? Ты боишься? Тебя мучает страх?»

Ответ пришел через три часа. Он был хитрым, он ни разу не воспользовался для отправки письма одной и той же схемой. Пара писем, присланных еще Филиппу, была отправлена из интернет-кафе, все остальные с различных мобильных телефонов, которые он видимо элементарно воровал. И как только письмо уходило, он избавлялся от аппарата. Некоторым утешением служило то, что последние номера были московские. Значит, он здесь, в городе. Впрочем, в какой-нибудь Германии найти его было проще, чем в столице России. В этом Вавилоне можно запросто спрятать стадо слонов. А уж человека здесь можно безуспешно искать годами.

«Наша встреча возможна, – писал он, – но если ты хочешь выступать со мной на равных, тебе следует хорошенько подумать. Насколько ты готова к этому? Ты готова выйти из тьмы?»

«Ты имел в виду войти во тьму?» – спросила я.

«Твой вопрос заставляет меня сомневаться в том, что ты понимаешь тему нашего разговора».

«Тогда что такое тьма?», – уточнила я.

Мой собеседник разродился длинным и, надо сказать, небесталанно написанным текстом. Заканчивалось оно так:

«Тьма – это неизвестность, незнание. Тьма – слепота и глупость. Разве может быть другое значение? Или ты думаешь, что я подобно герою дешевого триллера, поклоняюсь злым духам, снующим в потемках? Ты считаешь меня психом? Придурком? Напрасно. Я – не маньяк, не одержимый. Пока ты не поймешь это, нам не о чем говорить. Меня не стоит недооценивать, но нет смысла бояться. В том, что произошло, они виноваты сами. Их смерть – это дело их собственных рук. Они сами это выбрали. Я всего лишь заставил их следовать логике и не оставлять дела незавершенными. Каждый должен отвечать за свои слова. Ты готова?»

Вопрос поставил меня и всех остальных в тупик. Мы прекрасно понимали, что ход мыслей ненормального, мягко говоря, человека, просчитать сложно. Можно сколько угодно вживаться в образ, но чтобы понять до конца, прежде надо попрощаться с крышей. Что ему придет в голову, если я отвечу «да»? При всех мозговых сдвигах, он силен, хитер, умеет нападать и уходить от слежки. Ответить «да» и потом сидеть в квартире, закрывшись на пять замков и наняв штат охраны? Как долго это продлится? Никто, даже очень проницательный Марко, не мог гарантировать, что урод будет пойман в принципе. А уж о сроках поимки заикаться и вовсе не приходилось. Отвечая «да», я подписывала себе отсроченный приговор. Конечно, в обиду меня не дадут. Но с этого момента моя жизнь превращалась в ад. Ад – это не раскаленные сковороды, не злые черти. Ад – это страх, безграничный и всеобъемлющий.

«Да, я готова». Гришка отправил письмо в виртуальные дебри и с плохо скрываемой жалостью покосился не меня.

* * *

Быть живцом, на которого ловят зубастую щуку, удовольствие ниже среднего. Трудно описать, что чувствовала я в этот момент. Испугаться и по настоящему осознать ужас своего положения толком не успела. Как и осознать собственные великодушие и жертвенность. Каша какая-то была в голове. Да еще Марко добавлял путаницы. Он ходил с выражением ошибки на лице. На все вопросы, погружался в задумчивость, мрачнел и пожимал плечами. В конце концов я не выдержала и поставила ему ультиматум. Либо он делится со мной, как с основным действующим лицом, своими глубокими мыслями, либо я вычеркиваю себя из списка не только основных, но и второстепенных действующих лиц.

– Мне, Марко, жизнь свою молодую гробить резона нет. Я сейчас залягу в спальне и не выйду оттуда ближайшие месяца три. Если вы такой всевидящий, то понимаете, что шутить я не намерена.

– Понимаю, – Марко был серьезен, почти мрачен.

– Что вас беспокоит? Только не говорите, что вы в режиме нон-стоп прокручиваете риски моего положения.

Мы стояли на балконе и дымили в проем между буйно разросшимся плющом. Гришка висел на телефоне, объясняясь с Верещагиным. Лешка мрачнее тучи сидел перед телевизором. Атмосфера в квартире была такой, что даже непробиваемый Кузьма погрузился в депрессию. Он залег под кровать и время от времени отвратительно подвывал. Хоть за окном почти что стемнело, никто не удосужился включить свет.

– Давайте позовем вашего мужа, – неожиданно предложил Марко.

– Может, лучше оставим его в покое? Он и так ни за что ни про что попал. Жил себе, никого не трогал, а теперь в нашей квартире творится черт те что. А любимая жена переписывается с человеком, зверски убившем с десяток людей.

– Алексей, – не слушая меня, крикнул Марко, – можно вас?

Лешка понуро вышел на балкон, сел в плетенок кресло и вопросительно глянул на нас.

– Вы общались с Петром, что вы можете о нем сказать, как специалист?

– Все, что было сказать, я уже сказал. Вряд ли получиться добавить по существу.

– И тем не менее.

– Он – двойственная личность. Нестабильная, но скомпенсированная. Как мне казалось… С одной стороны на лицо глубокая закомплексованность, с другой, умение использовать комплексы себе во благо, расти, не успокаиваться на достигнутом.

– А с чем связаны его комплексы? Он вам говорил?

– Говорил, но ничего особенного. То, что есть во многих. Внутренняя неуверенность в себе. Всех людей очень грубо можно поделить на два лагеря. Тех, кто живет без оглядки и тех, кто постоянно занимается самокопанием. Кстати, это совершенно не зависит от воспитания. Скорее, определенные природные задатки, как наличие или отсутствие музыкального слуха. Замечу, умение анализировать свои поступки еще не является признаком истинно рефлексирующей натуры. Анализировать можно с разных позиций – практической выгоды, собственной безопасности и так далее. Так называемые закомплексованные личности ищут проблемы бед прежде всего в себе. В этом их принципиальное отличе.

– Петр был именно таким?

– Да. Без сомнения.

– Вы можете подписаться под этим, как врач?

– Могу, если угодно.

– Так я и знал, – буркнул себе под нос Марко и рванул с балкона.

Часы уже отстучали десять часов вечера и бодро двигались дальше. Решение Марко ехать в больницу к Арине было встречено нами с недоумением, но гигант настаивал на своем. Говорил, что это необходимо и что класть он хотел с прибором на больничные распорядки. Мы искренне пытались его удержать, но он за три минуты собрался и так ничего и не объяснив, выскочил из квартиры. Джип, в котором он передвигался по Москве (никакие другие машины его тушу просто не вмещали) рванул со двора, распугав собравшихся на вечерние посиделки кошек. Раздосадованный странным демаршем коллеги Гришка, ерзал на кухонном стуле. Ему давно пора было домой, но до возвращения Марко об этом и думать было нечего.

Прошел час. Пошел второй. Марко не отвечал на наши звонки. От дежурной по отделению также не удалось ничего не добиться. Она твердо стояла на том, что все пациенты давно спят, посторонних в палатах нет. Мимо дежурной и мышь не проскочит, не говоря о человеке более двух метров ростом с ярко рыжей шевелюрой и плечами, едва пролезающими в стандартную дверь.

Все это очень нам не понравилось.

– Что делать будем? – спросил Григорий.

– Подождем еще немного, – предложила я.

Кое-как дотерпев до полуночи, мы снова позвонили в больницу. С тем же результатом.

– Надо ехать, – принял решение Гришка.

– Один не поедешь, – начала я, имея в виду, что составлю коллеге компанию.

– Разумеется, – легко согласился Гришка, имея в виду, что возьмет с собой оперативника из ведомства Верещагина.

Через пять минут его и след простыл. Не успел он уйти, тревожную тишину квартиры нарушил звонок. Ну наконец-то подумала я, хватая трубку.

– Настя, вы подставили меня! – голос Сони в телефонной трубке сорвался на плач. Сквозь всхлипывания и причитания я смогла разобрать только то, что ей грозит опасность, что она не может появиться в своей квартире и уже третий час плутает по городу.

– Где вы? – спросила я, – сейчас к вам кто-нибудь подъедет, не надо так волноваться.

– Нет! К незнакомому человеку я не выйду! Я очень боюсь. Ваш коллега. Пусть он. Или вы сами!

Я не стала говорить ей, что Марко в настоящее время не доступен. Не было рядом со мной и Гришки. Не отнимая трубку городского телефона от уха, я быстро набрала Гришкину мобилу и услышала короткие тревожные гудки. Ну сколько можно болтать? Положи трубку, Гришенька, положи трубку, мысленно умоляла я. Какое там!

– Я не могу долго разговаривать с вами! – завопила Соня.

– Хорошо, хорошо, – успокоила ее я, – вы можете приехать ко мне?

– Да, да, но вы должны меня встретить. Я боюсь заходить в подъезд, я боюсь! Не выйду из машины… Мне страшно…

– Спущусь к вам, только подъезжайте побыстрее. Годится?

– Годится, – согласилась девушка, – выходите через пять минут. Я совсем рядом.

Гришка по-прежнему занимал линию. Господи, а если убийца следует за ней по пятам? Что, если и она тоже – наживка? Но выхода не было. Кроме меня самой, некому было принять решение.

– Насть, творится что-то странное, – пробовал сбить меня с мыслей Лешка. Ему не удалось. Так и не попав во второй рукав куртки, я принялась торопливо обуваться.

– Я с тобой, погоди, – Лешка засунул ноги в кроссовки и прихватив с вешалки поводок, позвал Кузьму, – про собаку совсем забыли, у него сейчас мочевой пузырь лопнет.

Филипп, измученный водоворотом событий, спал в гостевой спальне. Весь дом спал в этот поздний час, и наши шаги по лестнице звучали оглушительно громко. Дробь моих летних туфель, глухая Лешкина поступь, цоканье собачьих костей. Просто бригада спасателей из бездарного сериала. Наиболее внушительно смотрелся Кузьма. Оскалив акулью пасть и зыркая зелеными бусинками глаз, он рвал постромки в надежде побыстрее задрать ногу у ближайшего куста. Отпустив собаку, мы огляделись в поисках машины. Стоящий рядом с соседним подъездом мини-вен призывно мигнул фарами. Мы поспешили вперед.

Заплаканная, с потеками туши на бледных щеках, Соня сидела, мертво вцепившись в руль.

– Это кто? – спросила она, слегка опустив стекло.

– Это мой муж, все нормально, – успокоила я и подергала дверь, – выходите.

– Нет, нет, я не пойду к вам, я не выйду!

– Что за капризы, девушка? – раздраженно спросил Лешка, – нам вытащить вас?

– Ааааааа! – заорала Соня, – не трогайте! Я буду кричать! Не трогайте меня!!!

Держа свое слово, она не только оглушительно заорала, но и нажала на клаксон. Двор огласил истошный гудок.

– Господи, как я устал, – вздохнул Лешка и полез в машину приводить в порядок взбеленившуюся девицу. Я запрыгнула на заднее сиденье, чтобы если что, помочь Лешке удержать выгибающуюся в припадке Соню. Рядом с ногой неслышно скользнул Кузьма, его тоже тянуло на приключения.

– Соня, послушайте, – начала я, но тут же и позабыла, что хотела сказать. Горла коснулось что-то холодное и острое. Было не больно, но тело напряглось, слово вместо крови в вены залили воду и тут же заморозили.

– Молчите, Настя, – сказали у меня за спиной и потянули меня за волосы назад.

Лешка вздрогнул, медленно обернулся и замер. В его глазах мелькнуло узнавание, зрачки расширись от ужаса.

– Ведите себя прилично, в конце концов, вы первые начали, – тихо приказал голос в ответ на мою слабую попытку освободиться, – а вы отвернитесь. Иначе я ее прирежу. И ни слова!

Последние слова были обращены к Лешке.

Соня продолжала голосить, точно подрезанная свинья, но на нее неизвестный не обращал никакого внимания.

– Садить на водительское место, Алексей – тихо приказал незнакомец. Это был не голос Пети, я могла руку на отсечение отдать. Он мне смутно напоминал кого-то, но в таком состоянии я была категорически не способна на анализ и сопоставление данных. Лешка потянулся к рулю, но отодрать Сонины руки от баранки было невозможно, костяшки ее пальцев побелели от напряжения, не ослабив хватку даже тогда, когда Лешка влепил девушке пощечину. Голова ее метнулась в сторону, однако безотказный способ борьбы с истериками не сработал. Тогда Лешка быстро выскочил из машины, спотыкаясь, обогнул ее спереди и протиснулся на переднее сиденье, оттирая Соню в сторону. Она все еще держалась за руль, когда он включил зажигание. Но стоило машине мягко тронуться с места и Соня словно сдулась. Она убрала руки, скукожилась на пассажирском месте, подтянула ноги к груди. Глядя по сторонам, она видимо не понимала, где находится.

– Нет, нет, нет, ну пожалуйста, нет, нет, нет, – бормотала она, размазывая по лицу слезы.

– Заткнись, уродка, – бросил ей человек из темноты, – или я сначала прирежу ее, а потом сразу тебя.

– Соня, возьмите же себя в руки, – прохрипела я.

– Куда ехать? – Лешкин голос был тих и спокоен.

– Пока прямо. Выезжай на Ленинский и дальше в сторону МКАД. Там разберемся.

Мое тело потеряло чувствительность. В каком-то смысле я была уже трупом. Вопрос был только в одном – насколько это обратимо. Господи, куда же делся Гришка? Что случилось с Марко? Почему они оба в самый неподходящий момент сгинули? Как раз тогда, когда нужна их помощь. Не знаю, сколько прошло времени, с одной стороны путешествие длилось вечность, с другой, закончилось очень быстро. Куда быстрее, чем я смогла мысленно отчитаться перед Богом о недоделанных делах и посредством логики убедить его, что мне еще рано покидать этот грешный мир, без меня тут никак. Мы долго ехали по кольцевой, потом свернули на Щелковское шоссе. Дорожные указатели проинформировали, что мы уже проехали Балашиху.

– Налево, – скомандовал злодей. Лешка послушно повернул. По тому, какими неподвижными были его плечи и затылок, на котором не шевелился ни один волосок, я поняла, что он вынашивает какую-то мысль. Но что, что тут можно было придумать? Острие порой отступало от горла и тогда я могла дышать чуть свободней, но стоило мне сделать чуть более резкое движение и клинок грозил проткнуть тонкую кожу. Почему кожа на шее такая тонкая? Это так нелогично.

– Стой.

Лешка затормозил. Мы стояли в каком-то чахлом лесочке. Впереди, метрах в пяти маячили неказистые, полуразрушенные строения. Заброшенные остатки военной части? Или бывший пионерский лагерь? В темноте разобрать было сложно.

– Вперед! Сначала вы, Алексей. Не оборачивайтесь, я очень хорошо контролирую ситуацию. Теперь вы, Настя. Спокойно. Без паники. Ваши опрометчивые порывы лишь усложнят ситуацию.

Подталкивая меня в спину и не убирая клинок от горло, убийца дотолкал меня до порога низкой прокопченной хибары. Мы с Лешкой оказались в душном тесном помещении. Оглушительно хлопнула дверь, отсекая нас от внешнего мира.

– Ни черта не видно, – выдохнул муж, – Насть, ты что-нибудь видишь?

– Что? Нет, какая разница? Лешь, кто это был? Кто на нас напал?

– Не знаю. У него на лицо был накручен шарф, черный.

– О господи… Ладно, об этом потом. Сейчас очень хочется выбраться. Черт! Что это?

Я вытянула руки вперед и сделала шаг вперед. Что-то мягкое…

– Ааааа! – заорала я. Это была нога. Человеческая нога, туго обтянутая джинсовой тканью. Она была теплой, но уже не реагировала на внешние раздражители.

– Эй, – завозился в темноте Лешка, – эй, вы нас слышите, что с вами?

– Лешь, это же труп, – холодея от ужаса, прошептала я.

– Какой труп? Он дышит.

Я замолчала и прислушалась. Из темноты, едва различимое, доносилось редкое прерывистое дыхание.

– Слушай, их двое, у тебя же наверняка есть зажигалка! Поищи!

– Сейчас, сейчас, ой, Лешка, прости ты меня ради бога!

– Так, Насть, сейчас ты заткнешься и быстро найдешь зажигалку. Спасибо.

Щелкнуло колесико, чахлое пламя осветило крохотную, невероятно грязную комнату. Коптильня… На фотографиях это смотрелось иначе.

– Бляха муха, – сказала я, глянув на недвижно лежащие тела, – Нюра, твою мать, что ты здесь делаешь?

Но моя бывшая соседка могла только мычать. Ее рот был крепко заклеен скотчем. Как и у лежащего рядом мужа, руки ее были связаны толстой веревкой, концы которой для пущей надежности намотали на торчащий из стены крюк.

Мы едва успели развязать первую жертву, как отчетливо запахло бензином. Кажется, нас собирались спалить. Да, с точки зрения заметания следов это был оптимальный вариант. Преступнику не откажешь в логике. Дымок… запахло дымком…

Пока Лешка безуспешно пытался вышибить дверь, я возилась над Петюней. Аннушка, живая и на первый взгляд невредимая, лежала кулем на отвратительно грязном полу. Недаром говорят – сначала надо помочь сильному, чтобы потом вместе с ним заняться слабым. Веревки не поддавались. Сейчас огонь проникнет внутрь и за несколько минут распространится по насквозь промасленному помещению. Обитые жестью стены станут отличной сковородкой для четырех неудачливых грешников. С улицы послышалось тонкое собачье тявканье. Кузьма!

Тявканье становилось все более жалобным, а дымок вдруг пропал.

Наконец то мне удалось распутать последний узел. Петюня, несмотря на худобу, сильный как бык, торпедой метнулся к двери. Вдвоем с Лешкой они наконец то с ней справились. Через несколько секунд мы все были на свободе.

Но что это? Метрах в трех от двери сидела на земле Соня. Из-под ладоней, которыми она сжала горло, текла кровь. Вокруг еще тлеющей кучи хвороста метался Кузьма. В его роду были еще и пожарники. Он профессионально окапывал костер по периметру. Не останавливаясь на достигнутом, время от времени пес задирал ногу и тушил костер проверенным пионерским способом.

– Кузя, – позвала я.

Собака остановилась, презрительно посмотрела на меня и продолжила работу.

– У него стресс, – констатировал Лешка.

– У меня тоже, – резюмировала я.

Петюня тормошил Аннушку.

– Ой, – открыла глаза несчастная, – милый, что это было?

– Что??? – взревел счастливо избавленный от верной погибели муж, – что это было? Я тебе сейчас расскажу.

И он приложил бедную жену прямым ударом справа. Она снова отключилась. Может и к лучшему. Есть возможность спокойно покурить в тишине.

– Что с этой делать? – словно у старшей по дозору, поинтересовался у меня Лешка и кивнул на Соня

– Нет, нет, не подходите ко мне! – захрипела она, поняв, что у нас дошли до нее руки, —Не трожьте меня! Не надо, не надо.

Девушка опрокинулась на живот и поползла в сторону леса. Петюня грозной тенью скользнул к ней и дернула за ногу.

– Не торопись, успеется.

Горло ее пострадало лишь поверхностно. Острые собачьи зубы прихватили лоскут кожи, не задев жизненно важные артерии. А вот филейная часть сохранилась хуже. Напав с тыла, Кузьма прокомпостировал Сонино седалище с прилежностью опытного контролера.

Я пока так и не успела до конца осознать, что спасло наш лишь чудо, явившееся в образе плешивого Кузьмы. Этой собаке при жизни стоит поставить памятник. Второй – тому, кто все мне объяснит. Кто был в машине? Почему Соня собиралась нас спалить? Каким образом в старую заброшенную коптильню попали наши знакомые? Что все это, черт возьми, значит?

– Как выбираться будем? – подал голос Петюня.

– И правда, – спохватилась я, – здесь, скорее всего, опасно оставаться. Как жаль, что я не догадалась захватить телефон.

– Ты нет, а я да, – Лешка достал из кармана спортивных брюк, в которых выскочил на улицу, крохотный пижонский мобильник и быстро застучал по кнопкам.

* * *

– Фигня какая, не может такого быть! Ведь мы его задержали! – недоумевал Гришка.

– Кого это вы задержали? – удивилась я.

– Как кого? Маньяка.

Гришка примчался через полчаса после нашего звонка. Он и пятеро крепких ребят в камуфляжных костюмах прибыли на трех машинах. Но подмосковный лесок так и не стал местом решающего сражения. Соня, не оказывая ни малейшего сопротивления, позволила перебинтовать себя и загрузить на заднее сиденье, а больше врагов не наблюдалось. Да и была ли врагом Соня? Кузьма, так и не пришедший в себя, продолжать рыть противопожарный ров, углубившись в землю на высоту своего роста. Утихомирить собаку стоило больших трудов. Даже в машине он все еще перебирал лапами и жалобно тявкал.

– Хорошая собака, смелая, умная, решительная. – ласково приговаривал Лешка, теребя его за ушами.

– В общем, этот Петя, – начал свой рассказ Гришка, – нос к носу столкнулся с Марко. Тот на порог больницы, а Петя с порога. Ну Марко и решил за ним проследить. Время на раздумья оставалось мало, он не имел возможности позвонить нам, просто отключил телефон, чтобы не спугнуть добычу нечаянным звуком.

– А собой он не боялся его спугнуть? – хмыкнула я.

– Большие люди не помнят о своих габаритах, – рассудительно пояснил Гришка, – к счастью Петр ничего подозрительного не заметил, сел в машину и покатил себе. Знаешь куда?

– Ну?

– На дачу, к своему знакомому, который помимо всего прочего, еще и копчеными мясопродуктами торгует. Там мы его и повязали. Марко проводил его до самых ворот и сразу мне отзвонил. Сейчас ребята трясут его на предмет показания. И тут вдруг вы звоните. У меня крыша кувырком.

– Нет, не сходится. Петр не мог быть одновременно в двух местах. Тем более что по голосу с нами в машине был точно не он. Это я со всей ответственностью заявляю.

– Ладно, сейчас эта красавица очухается, и споет нам про то, кто же ей посоветовал вас поджечь. Номера машины запомнили?

– Нет, – расстроена покачала я головой, – какие уж тут номера.

– Я запомнил, – возразил Лешка, – не все же такие импульсивные.

– Когда ты успел?

– Когда мы во двор вышли. Решил, что это будет не лишним. На всякий, так сказать, случай.