Текст книги "Совсем не по Шекспиру, или Институт Сверхъестественного (СИ)"

Автор книги: Наталья Мамлеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Не приставай к нему! Пройдет он! Видишь, парень и так переживает! Некоторым стоит поучиться скромности у других, – пустила малообидную шпильку в сторону ракшса, которую он вообще пропустил мимо ушей.

– Некоторым стоит поучиться уверенности, – вот так вот шпилька повернулась в мою сторону, и я пожала плечами.

Я не парень, чтобы так остро реагировать на слова об 'уверенности' и 'мужской силе'. Потом вспомнила, что именно сейчас я парня и изображаю, поэтому постаралась изобразить на лице задумчиво – обиженное лицо, и выдала:

– Я еще поговорю с тобой на эту тему в следующем году, когда придешь проходить в третий раз. Специально к тебе из общаги спущусь.

Майя рассмеялась, чуть ударив меня по плечу, словно флиртуя. Я криво усмехнулась, и ракшс тоже рассмеялся, покачав головой. Дальше разговор на личности больше не переходил, народу в зале не убавлялось, только число номеров уже перевалило за шестую сотню. К нам из таинственного зала, куда запускали абитуриентов, никто не выходил, значит, там есть другой выход. Предположительно, два: на выход и в медбокс. На свободу и в институт.

– Вот и наши номера, – вздохнул ракшс, вставая и подавая руку Майи.

Та предложение о помощи проигнорировала, сама встав и оттряхнув брюки, после чего повернулась ко мне и подмигнула:

– Всё будет хорошо! Удачи тебе.

– Спасибо, – кивнула я, попрощавшись с недавними знакомыми, и взглянула на часы.

Время уже неминуемо близилось к вечеру. Мне становилось все тоскливее и боязливее. Что меня ожидает за этими дверями? А, может, ну его? Пойду домой, и… И что? Институт окончить‑то в любом случае надо! Или у меня будет слишком маленький уровень метаболизма? Тогда мне остается только выйти замуж за Рому, нарожать ему детей, сидеть дома, умирать со скуки, ожидая с работу нелюбящего мужа, который даже в постели на тебя смотреть не будет…

Нет! Ни за что! Я должна пройти и я пройду.

– Триста одиннадцать, триста двенадцать, триста тринадцать… – известил динамик, и я подорвалась с места, – триста двадцать.

Я пропихивалась сквозь значительную толпу, весьма уставшую и недовольную. А я что им сделаю?! Сама такую же очередь отсидела! Поборов натиск завистников, я попала в огромную комнату с трибунами. Белый и низкий робот попросил нас присесть, а тем временем впереди нас сидели три члена комиссии, причем один из них адекватность вообще не внушал. Слишком молодой (возраст мы обычно определяем по глазам, их взор отличался) и слишком безалаберный. Пока двое его коллег просматривали информацию на планшетах и тихо о чем‑то переговаривались, он сидел и подкидывал в руке теннисный шарик. Настоящий! Сейчас, когда даже в спорте соперники стали виртуальными, такой раритет очень необычен.

– Эй, пацан, с дороги! – гаркнул на меня ракшс, грубо отодвигая в сторону, чтобы пройти к нужным ему скамейкам.

Я сморщила носик и поняла, что жизнь у меня будет в мужском коллективе трудной. А я‑то почему‑то думала, что женский коллектив это террариум, по таким меркам мужской – крокодилий вольер, где сожрут и не подавятся. Я села на свободное место, наша стычка с незнакомцем не осталась незамеченной, поэтому три девушки, сбившиеся в кучу, наградили меня жалостливыми взглядами. Я закатила глаза к потолку, а потом вновь вернулась к созерцанию комиссии.

– Доброго дня, уважаемые одаренные, – кажется, с сарказмом поздоровался с нами главный член комиссии, – долго распаляться не будем, да и представляться тоже. К тому же, последние знания пригодятся не всем из вас. Итак, приступим. Каждый будет подходить к нам, мы будем проверять уровень метаболизма, после чего попросим сделать какое‑то простое действие, и так решается судьба каждого. Подходите по номерным знакам по одному.

И первый двинулся к нужному столику тот амбал, который с такой неприязнью толкнул меня. К моему великому сожалению, он прошел, но его дар я так и не увидела. Следующей прошла девушка, в крови которой вообще не оказалось нужных мутирующих клеток. Комиссия недоуменно смотрела на провалившуюся абитуриентку, не в силах понять, что её заставило сюда прийти. И следующей к столу пошла я.

– Доброго дня, – сглотнув, поздоровалась я.

Парень, который показался с первого взгляда ужасно безалаберным, удивленно на меня посмотрел. Потом его взгляд спустился вниз по моему телу, он хмыкнул, улыбнувшись, и отвернулся. Столь странную причину поведения я не понимала, и спрашивать что‑либо не стала.

– Уже вечер, – вздохнув, ответил мужчина в центре, после чего подал мне руку, в которую я тут же вложила свою.

Специализированное устройство прокололо мне палец, после чего вывело необходимые данные на экран. Мужчина изогнул губы и покивал головой, мол, совсем неплохо. После чего выжидательно посмотрел на меня. Я сглотнула. Совершенно не представляла, что мне нужно делать.

– Ну? Делать‑то что‑нибудь собираешься? – раздраженно спросила женщина, и всё тот же странный парнишка усмехнулся. – Что смешного, Альфред?

– Она ничего не умеет. Прошла анализ крови всего‑то неделю назад, и только узнала о своем даре. Она даже не представляет, чем именно владеет, – пояснил молодой человек, а мои глаза расширились от удивления, и я испуганно посмотрела на него.

Что ему еще известно?! Кто он такой?! Зрительный собеседник хмыкнул, счастливо растянув губы в улыбке.

– Как и у половины наших студентов, – вздохнул мужчина, – только с таким уровнем способностей я думал, что девушка на что‑то способна. Весьма впечатляюще. Проходите направо, там вас распределят по медбоксам и вы пройдете медицинское обследование. Документы есть?

– Утеряны, – солгала я, и теперь все трое членов комиссии хмыкнули.

– Вот там вам и выдадут первые медицинские документы обследования.

– Спасибо, – моему облегчению не было предела, но меня всё равно настораживал ухмыляющийся взгляд того парня.

Да кто же он такой?

Я быстро скрылась от неприязненного взгляда, выбравшись в коридор, а из него – в свободный медбокс, на электронной панели которого была надпись 'открыто'. Я аккуратно просунула голову, оглядевшись по сторонам: внутри никого не было.

– Входите – входите! – за белой ширмой скрывался сам врач, и я вошла внутрь, присев на кушетку. – И кто тут у нас?

Моя челюсть поцеловалась в полом, потому что мне навстречу вышел тот самый парень. Я удивленно смотрела на мужчину и не могла понять, как он так быстро оказался тут? Потом до меня дошло, что это же, наверное, близнец! Врач усмехнулся при виде моего недоумения, и решил пояснить:

– В комиссии сидит мой сын, он просто моя копия, так уж получилось. Я не обладаю никакими способностями, а вот он – да.

Я понимающе закивала головой, отмечая, что мужчина недавно прошел омоложение, раз выглядит ровесником своего сына. Как же наше общества различает парней и мужчин, бабушек и мам? Все дело было именно в глазах. Некоторые искрили молодой живостью, другие – мудростью, а некоторые – старческим маразмом, простите за выражение. Хотя были и категории, которые вообще не попадали не под одно определение, и по ним что‑то определить было невозможно.

– Ясно, – кивнула я, и мужчина, улыбнувшись, принялся к осмотру.

Сначала он взял анализы, после чего принялся заглядывать мне в глаза, в рот, что‑то проверяя и отмечая, и вдруг его палец чуть сместился по моему лицу, и он нахмурился. Провел по коже еще раз, а я смотрела нарочито безразлично, словно, так и должно быть.

– Делал пластику? – наконец, спросил врач, и я кивнула. – Зачем она такому симпатяге, как ты? Авария или еще что? Или просто предоставь документы, там я пороюсь в твоей медицинской карте.

– Они утеряны, – ответила я, и врач хмыкнул, кажется, эта отговорка их здесь очень забавляла.

– Утеряны, значит. Что ж, тогда будет заводить заново, а заодно проверим по отпечатку пальца твои данные в базе данных. Разрешишь? – и под мою руку просочился специализированный терминал, к которому я приложила указательный палец.

Несколько минут ничего не происходило, во мне разрастался нервоз. Фотографии на терминале сменялись друг другом, не выдавая никакого результата.

– Надеюсь, ты не преступник, – пока шел поиск, пробормотал мужчина.

– Можете быть покойны.

– Куда уж в ИнСверхе до спокойствия, – с какой‑то добротой отозвался врач, после чего его глаза расширились от удивления, и он посмотрел на меня.

– Вы имеете привычку хранить врачебную тайну? – пропищала я, сглотнув.

Глава 4

Роман

Я бесновался. Ненавидел, когда кто‑то принимает решения за меня, особенно, у меня за спиной. И именно так поступили мои родители. И родители Бельчонка.

Поморщился, вспомнив реакцию Юльки. Кажется, она вся побледнела и сжалась, словно ей только что сообщили о конце света. Или подобную новость она бы восприняла с большим мужеством?

Что сказали? Она хранит наши с ней фотографии в своей заветной коробочке, о которой в наших двух семьях ходят целые легенды? На лице чуть не расплылась довольная улыбка. Еще не все потеряно! Хотя из‑за ультиматума родителей начинаю в последнем сомневаться… Конечно, я в своей комнате на Земле подобные фотографии не хранил. Максимум одна электронная карточка с десятью меняющимися слайдами была в кармане рюкзака рядом с документами. Другие же наши памятные вещественные урывки воспоминаний я хранил только на Луне.

Честно, такой подставы от наших предков я не ожидал. Да и эти их ухмылочки… Как же они плохо знают мою Юльку! Её ведь нельзя заставлять, она слишком своевольная! Вот отучился бы я еще пять лет, приехал бы и начал постепенно завоевывать уже завоеванные когда‑то территории, но нет же! Мы же взрослые люди и лучше вас знаем, что вам надо. Может быть это и так, мне тоже кажется, что мы с этим неугомонным вулканом эмоций по имени Юлия просто созданы друг для друга, но они же совершенно ничего не знают о ней самой. Она как пружина, чем сильнее на неё давить, тем сильнее потом отпрыгнет.

Моя шокированная девочка встала и поплелась к себе в комнату, за ней отправилась и её сестра.

Так не пойдет. Нужно что‑то срочно придумывать.

– Белка! – я вихрем ворвался на скорости в комнату Юли, почтенно улыбнувшись Маше и закрыв за собой дверь. Вообще‑то я надеялся, что после этой улыбки старшая сестра моей будущей жены покинет апартаменты, но та намека не поняла, или сделала вид, что ей невдомёк. – Ты же понимаешь, что я не собираюсь жениться?

Чуть не поморщился от грубости своих слов, хотя при виде этой строптивицы резкие слова непроизвольно слетают с губ. Видимо, гормоны при виде желанной девушки пускаются в пляс.

– Представь себе, что я тоже не горю желанием выходить за тебя. Да – да, еще существует такая девушка, – сморщилась Юля, показав кончик языка и отвернувшись к окошку, хотя я успел заметить искорку в её глазах.

Какая же она эмоциональная! И что примечательно, такой она бывает только со мной. Весь спектр эмоций.

– Вот и отлично. Но проблема стоит в наших родителях. Они нас поженят, – хотелось акцентировать внимание на том, куда нужно Юле давить, чтобы избавиться от пока что нежелательных уз. – И на меня будет давить отец, говоря, что я тебя совратил и обязан жениться. Ты же понимаешь, что я тогда буду обязан согласиться на его условия?

Юля задумалась. Я, если честно, тоже. Может, передумать? Жениться на малышке прямо сейчас, забрать на луну, вот только… На луне находился только один универ и это – ИнСверх, так что своим решением я лишу Юльку будущего. И она всё же будет меня проклинать.

– Знаешь, мне чисто хочется проявить всю свою вредность, чтобы окольцевать такого заносчивого бабника и вколоть ему вакцину «верности», – широко улыбаясь, ответила она мне.

Краска отхлынула от моего лица, я вдруг чётко представил, какая она несчастная в принудительном браке со мной. Представил, что её радость состоит только в том, чтобы наблюдать мои мучения, ссылаясь на «головную боль». Именно такой итог будет у этого родительского фарса.

– Но ты такой засранец, что я хочу лишь искренне посочувствовать твоей жене, а не становиться ею, – тут я моментально облегченно выдохнул, значит, не сломалась и будет бороться за свою свободу.

– Какая ж ты… – хотел сказать «красивая, когда злишься», но меня прервали. Вовремя, надо сказать.

– Кхм, – остановила нас Маша, наградив укоризненными взглядами, – вы что тут устроили? Вы сейчас в одном шаттле, так что нужно пересечь атмосферу, а не разрываться на атомные частицы в космосе.

Не люблю поговорки за метафору в них.

– Я решать ничего не собираюсь. Закатывать скандалы я не умею, а если родители соберутся обвинить меня в том, что я обесчестил Белку и заставят меня на ней жениться, то мне и сам Дьявол не поможет, – злись, моя красавица, злись. Уверен, это придаст тебе сил в борьбе за свою свободу. – Удачи!

Не хочу я жениться на Бельчонке вот так. Уж пусть она сейчас злится, откажется от этой помолвки, сделает что угодно, но останется свободной, не сломается. А именно чувство груза и ограничение свободного пространства её сломают. Она слишком нравственная, чтобы вести разгульную жизнь, зная, что где‑то у неё есть законный жених.

Зубы свело от мыслей о «разгульной» жизни, хотя я тоже не праведник. И уж лучше она нагуляется сейчас, чем после брака. А жизнь у нас долгая и я не хочу слышать её обвинения о том, что я разрушил её жизнь. Я хочу создать для неё лучшую жизнь, но находясь в течение пяти лет на расстоянии это невозможно. Прости, Бельчонок.

Выходя из соседского дома, я бросил убийственный взгляд на отца, который лишь тяжело вздохнул. Опять мама его сманила в сторону её решения! Вот бывают мужики тряпки – это именно мой отец. Ничего против него не имею, но семья держится на мамином слове, да и в делах компании она принимает активное участие.

Придя домой, я достал из рюкзака маленькую пластинку, на которой рябью каждую минуту сменялись фотографии: вот мелкая лежит в пеленках, а над ней нависаю удивленный пятилетний я. Песочница. Детский сад. Школа. Много школы. И наш последний снимок на мой выпускной, тогда ей было пятнадцать, и она призналась мне в любви. Как же не вовремя! Тогда я узнал, что мне придется переехать на Луну и окончить ИнСверх. Если бы она знала мои причины!..

– Хорош хандрить! – стягивал меня с кровати мой лучший друг Миха, а я цеплялся за спинку, не желая поддаваться влиянию друга.

– Чува – ак, оставь меня в покое!

– Чтобы ты совсем плесенью покрылся?! Тебя и так хрен вытащишь куда‑нибудь! Неужели жизнь в ИнСверхе тебя так прельщает, что уже земные забавы кажутся тебе скучными? – недоумевал парень, уже отставший от меня и комфортно разместившийся на свободном водном диванчике.

Рассказывать о своей лунной учебе я не собирался, это секрет. Всё, что произошло в ИнСверхе, остается в ИнСверхе. Это негласное правило.

На самом деле я не хотел выходить из своих воспоминаний. Пять лет назад глупая девчонка призналась мне в любви при всех моих друзьях. Я лишь устало улыбнулся, думая, как же мне отреагировать? Если бы это было сейчас, то я бы заслонил её от всего мира и ушел вместе с ней. Но тогда это было сказано при всех моих якобы друзьях… Гормоны пубертатного периода! Она убежала, а я не стал её останавливать, понимая, что так даже лучше. До её признания я думал, что вернусь к ней через десять лет после окончания ИнСверха. Потом я рационально предположил, что смогу забыть её. Да еще и тот парень, с которым она обжималась на дискотеке, заставил меня возненавидеть те чувства, которые я к ней питаю. Я постоянно огрызался на неё за тот случай, не мог побороть в себе чувства противоречия и за несколько лет я так к ним привык, что это продолжается до сих пор. Это будто защитная реакция на то, что она может меня уже не любить и не полюбит никогда. Подгоняемый своим внутренним страхом, я совершаю глупые вещи. Я думал, это пройдет, но прошли несколько лет, а влюбленность не проходила.

Значит, оставался только один выход – ждать. Но вот сейчас хотелось всё бросить! К черту! Мы вытерпим, мы сможем, и всё у нас будет хорошо.

– Ты идешь? – устало вздохнул друг, и я рывком поднялся с кровати, кивнув в знак согласия.

Приготовился я за две минуты, может, даже меньше. Миху всегда удивляла моя скорость, а я, чего уж греха таить, искренне наслаждался восхищением в его глазах. Не многие люди вот так относятся к подобным мне, нас больше боятся и сторонятся.

Уже в клубе мы встретились с Андрюхой, брат которого являлся совладельцем данного заведения. Он заранее приберег для нас столик, который в выходной день найти было не так легко. Разговор тек медленно и вяло, особенно, учитывая особенность моего характера: я ко всему очень быстро остываю. Кроме Юльки. Она уже давно прочно сидит в моей голове как надоедливый грызун и съедает мой мозг.

– Белка! – услышал я голос друга и удивленно поднял голову, взглянув в родные озера глаз.

Выглядела она шикарно в обтягивающем платье и длинных вызывающих перчатках. Я вдруг осознал, что хочется, чтобы эти руки коснулись моих плеч, спустились вниз, и… и я сам на себя разозлился. И на неё. Для кого она так вырядилась?! Неужели для того щенка, с которым я её видел в последний раз?! Я нахмурился, Юлька бросила на меня заинтересованный взгляд и, фыркнув, уселась за наш столик.

Мысленно я успокоился. Так она хотя бы будет под моим присмотром. Хотя, к сожалению, я уеду и мой «присмотр» слишком быстро закончится…

– Привет, я сестра Юли, Маша, – протянула руку для рукопожатия Маша, как всегда тараторя. – Вы меня помните? Я вас помню еще детьми, кажется, ты голышом свалился в наш бассейн?

Я прыснул в кулак. Это событие я помню хорошо! И даже помню ту мелкую занозу, из‑за которой мой друг свалился в бассейн.

– Не зови меня Белкой, это меня раздражает, – предупредила Юля, грозно сверкнув глазами на Михаила.

Мы все были друзьями детства, хотя Юля с Михой и раньше недолюбливали друг друга, что, впрочем, меня не волновало. Их отношения. Если я буду влезать, то буду ограничивать свободу Юли, что ей не понравится.

– На это имеет право только Ромео? – подмигнул ей Миха, и я внутренне заурчал.

Машка начала щебетать. О – очень болтливая девушка, ей повезло с её молчаливым и терпеливым Нилом. Он обычно снисходительно относится к поведению любимой, зато он единственный, кто может поставить женщину на место, если та ушла с правильной колеи. И вдруг я начал замечать, что малышка всё чаще смотрит куда‑то в сторону, а именно на Андрея, которому, кажется, Юлия понравилась. Это относительно новый человек в нашей компании, поэтому они не были знакомы. До этого дня.

– Я танцевать, – улыбнулась Юлька, вскочив и направившись на танцпол.

Не прошло и минуты, как Андрей встал и направился вслед за Бельчонком. Они начали танцевать, и мой друг по – хозяйски расположил руки на талии Юли. Я сжал в руках стакан, разбив его, но вовремя убрав руки, чтобы ни одно стеклышко не разрезало кожу. Моментально оказавшись рядом, я собрался втиснуться между Андрюхой и Юлькой, но каким‑то образом оказался перехвачен незнакомой девицей. Увидев огонек ревности в глазах Бельчонка, я внутренне обрадовался и решил, что можно продолжить танец с её «соперницей». Она ушла с танцпола. Я внутренне возликовал и кинулся вслед за ней, идя нарочито медленно, чтобы унять бешено колотящееся сердце.

Мои глаза налились злостью. Я заметил, как Андрей гладит ногу Юли, и та, смущенно улыбаясь, положила свою руку поверх её. Резко, но аккуратно, дернув девушку вверх, я прижал её к себе.

– Потанцуем? – прошептал я и, не дав ей опомниться, потащил в сторону танцпола.

– Не много ли ты себе позволяешь? – спросила она, всё же положив руки на мои плечи и прижавшись всем телом, отчего я уже начал сомневаться в своей выдержке. – Кажется, я еще не давала согласия на брак.

– Однако, он неизбежен, – промурлыкал я, пробежавшись руками по её божественному телу. Действительно, он неизбежен. Пять лет свободы – это Максимум для тебя, моя любимая. – И, знаешь, я начинаю думать, что это не так уж плохо.

О – очень неплохо!

– Я же костлявая, Ром.

– Потерплю, – я наклонился к её губам, лелея тайное желание поцеловать её, и она, будто услышав мои мысленные мольбы, поддалась вперед, приникнув ко мне в поцелуе.

Сначала я стушевался и не отвечал, примерно секунду, а потом стал с охотой терзать желанные губы. Мои руки накрыли грудь, и я подавил стон удовольствия, признавая, что чувствуются они больше, чем выглядят. И в этот момент я понял, что не смогу терпеть еще пять лет. Не смогу жить, зная, что кто‑то будет прикасаться к ней вот так. Просто не смогу. Мне придется завоевать её доверие, и на это у меня будет только две недели.

– Ненавижу… – выдохнула она, разрушая всю сказку.

Я в удивлении посмотрел на неё. В каком смысле ненавижу? Разве не она меня поцеловала? Ничего не понимаю! И у меня снесло крышу, дальнейшие события помню с огромным трудом.

– Могу сказать тоже самое. Надеюсь, этот поцелуй дал понять нам обоим, насколько мы… презираем друг друга?

Скажи «нет»! Скажи! Ты же не можешь презирать меня! Если это так, то это конец нашим отношениям! Я ведь не утверждаю, я спросил!

– Надеюсь, тебе понравился мой прощальный подарок, дорогой? Ведь ты в первый и последний раз поцеловал лучшую девушку на свете, теперь ты будешь знать, что ты потерял, – со злости показав неприличный жест, она одарила меня гневным взглядом.

– И что это было? – удивленно спросил я в пустоту, наблюдая за отдаляющейся фигурой.

Я злился. Бесновался. Почему она так сказала? Я не понимаю! Сама же поцеловала, и ведь с какой охотой! Тогда… почему?..

Я вертел в руках обручальное кольцо, которое купил на днях в ювелирном магазине для Юли, только вот… осмелиться и пригласить её в ресторан не мог. В памяти были свежи воспоминания. Я обижался, как бы это глупо не звучало. Каждую минуту переживал, где она и с кем, но при этом не хотел идти и мириться. Кажется, я просто боялся услышать отрицательный ответ.

До института оставалась целая неделя, позавчера начались вступительные экзамены, и сейчас в ИнСверхе было не продохнуть. Я усмехнулся, вспомнив, как на третьем курсе решил остаться в универе и посмотреть, что же там творится в это время.

Вдруг я услышал какой‑то шум на улице, и удивленно выглянул из окна, нажав на приборную панель и открыв форточку. Там я увидел преинтереснейшую картину: Мария бегала по двору, прячась от собственной матери, бегающей за ней с полотенцем.

– Негодницы! Да как только посмели! А ты тоже хороша! Старшая сестренка! А ну не убегать! Дай отлуплю тебя! В детстве не лупила, зато сейчас с лихвой отхватишь! – кричала соседка.

Я присел на подоконник, усмехнувшись и продолжая бесстыдно подглядывать за чужой жизнью. Или вскоре не чужой, а жизнью своей семьи? Подобной мысли от себя я не ожидал, но она вызвала во мне теплую волну согласия.

– Мам! Успокойся! Вы с отцом сами виноваты!

– Виноваты?! Виноваты?! Да ты старшая сестра, тебе шестьдесят два, а мозгов до сих пор нет! Где она?! Что с ней?! Бездумная девчонка!

– Я или она? – ухмыльнулась Маша, и это была её роковая ошибка: в этот самый момент родительница изловчилась и принялась наносить хлесткие удары полотенцем.

– Обе!

– Мам! Успокойся!

Я ничего не мог понять. Кто «они»? Неужели Юлька что‑то натворила? Или?.. Какой же я дурак! И что сделала эта глупышка?! Кажется, мы с ней идеальная пара!

Неизвестно, сколько бы продолжалась эта баталия, но тут женщин разнял глава семейства. Он шикнул на обеих и велел зайти в дом, а потом оглянулся и поймал мой взгляд. И прежде чем он успел зайти в дом, я оказался рядом с ним.

– Что случилось с Юлей?

– Ром, тебе лучше зайти в другое время…

– Я могу с ней поговорить? – прервал я мужчину, хотя это было крайне невежливо и такое поведение обычно не входило в мои дурные привычки. – Простите, просто я очень за неё переживаю.

– Ром, она… сбежала, – выдохнул сосед, и я сделал шаг назад.

Этого стоило ожидать. Я сам виноват. Но я никогда не думал, что она решится на подобное в мире информационных технологий. Мозг твердил, что её скоро найдут, а вот сердце предчувствовало обратное.