Текст книги "Совсем не по Шекспиру, или Институт Сверхъестественного (СИ)"

Автор книги: Наталья Мамлеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Переместись в ближайшее отделение правоохранительных органов, – взяв меня за плечи, проговорил Рома. – Я должен успеть.

– Ты успеешь, – мимолетно поцеловала в губы я жениха, и в следующую секунду его уже не было рядом.

Нож с тумбочки пропал. Я посмотрела на свои ноги. Подошвы на кедах не было. Я переместилась в участок, бросившись к полицейским. Мою способность они увидели, поэтому смотрели с уважением, легким испугом и неприязнью.

– Юль, – голос Ромы раздался сзади, и я удивленно обернулась.

Как он оказался здесь раньше меня? Видимо, этот вопрос читался в моих глазах, потому что парень подошел ко мне, грустно улыбнувшись.

– Время странная штука, правда? Я разговаривал с тобой больше десяти минут назад для меня, а для тебя прошло не больше минуты.

– Кинжал метнул ты? – казалось бы, я разговариваю с тем же Ромкой, только прошедшего временной барьер.

– Около пятнадцати минут назад, – усмехнулся он, и я выдохнула. – Туда уже выехали нужные подразделения. Я здесь уже в течение кое – какого времени. И еще, наши родители летят сюда.

Я вздрогнула. А вот это действительно было страшно…

Мы с Ромкой сидели в автокаре его родителей, и он приободряюще сжимал мою руку. Тело Фаруха забрали и доложили о происшествии высшим чинам. Скоро нас должны были вызвать в суд. Вот и нашлось официальное оправдание тому, почему я скрывалась в образе мальчишки. Странно, но произошедшее не произвело на меня должный эффект. Может, мои способности оказывают влияния на мою психику, но я была практически спокойна. Все закончилось, и ладно. Вспоминать больно, но не страшно. У меня есть мои способности, рядом Ромка, и все у нас будет замечательно.

– Как ты до этого додумалась? – недоумевал мой будущий свекор, активно жестикулируя, – я просто не могу понять! Изуродовать свою внешность…

– Владимир, сейчас это не составляет труда, – ласково погладила руку мужа будущая свекровь, и я вздохнула.

– Простите. Моей глупости нет оправдания кроме того, что я очень боялась выйти замуж на нелюбящего меня Ромку и испортить его жизнь.

Моими словами была ошеломлена вся семья Романовых. И это спасло меня от дальнейшего промывания мозгов. Они успокоились и больше не задавали мне ни единого вопроса, уткнувшись в дорогу. Я положила голову на плечо Ромы и заснула.

– Юль, просыпайся, – ласково позвала меня сестра, и я резко распахнула веки, со слезами в глазах смотря на девушку.

Я была в своей комнате. За окном вечерело.

– Машка! Как же я по тебе соскучилась! – я бросилась обниматься, не слушая возражения девушки. – Я так счастлива тебя видеть!

– Я тоже, – поцеловала меня в щеку Маша, погладив плечо. – Идем, не забыла, что у нас операция? Родители пока разговаривают с Ромкой и тщательно выпытывают у него факты вашего приключения, причем не только сегодняшнего. Так что у нас есть шанс прошмыгнуть из дома незамеченными.

– Ты знала, насколько я тебя люблю? – прижалась я к сестре, и та погладила меня по голове.

– Идем, иначе бессонной ночи не избежать.

Мы выскочили из дома, слыша громкие крики на кухне. Бедный Ромка, ему достается из‑за меня. Придется потом как‑то компенсировать ему этот ущерб. Но сейчас я не готова предстать перед родителями в этом образе, мне просто стыдно. Одно дело, когда они меня видели сонную, а другое дело – мои личные чувства, когда я увижу их неодобрительные взгляды.

– Не ожидала увидеть тебя так скоро, – улыбнулась подруга Маши, когда мы приехали к ней в центр.

Сейчас можно было операцию провести тут, ведь мы больше не скрываемся от моих богатых родителей. Я кивнула женщине в ответ, после чего пошла в душ, взяв с собой чистый халат. Что ж, мне предстоит еще одна операция.

Ночевать мы остались у Маши, домой ехать не было смысла, я все равно еще некоторое время отходила от наркоза. Машин муж меня встретил усмешкой, обняв и поцеловав. Ничего конструктивного он не сказал. Он вообще все оценивал, но никогда не обсуждал. Это было одно из его достоинств. Маше на редкость повезло с мужем.

– Значит, вы любите друг друга, – улыбнулась сестра, когда мы легли спать на одну кровать.

У меня в теле все еще была слабость, и мысли путались. Но я была действительно счастлива. Теперь я дома, а весь ужас сегодняшнего дня закончился.

– Самой в это с трудом верится, – прошептала я, и сестра поцеловала меня в лоб, прижав к себе.

– Вот и чудесно, что глаза обоих раскрылись. Насколько бы не была страстной вторая любовь, первую всегда лучше беречь. Первой любви можно простить многое, в то время как при прощении последующих влюбленностей будешь думать несколько раз.

– Ты права, – вздохнула я, не держа зла на наши прошлые споры.

Они были такие мелочные, что не шли ни в какое сравнение со стоимостью наших отношений. Весь мир погружался в ночь без света его глаз.

– Спи, моя маленькая сестренка, – поцеловала меня Маша, и я быстро погрузилась в сон.

Ночью мне снилась стрельба. Я куда‑то убегала. Сердце бешено колотилось в груди. Я подсознательно желала проснуться, вырваться из оков сновидения, и вот наконец мне это удается.

– С добрым утром! – улыбнулась сестра, после чего посмотрела на часы, – одевайся. Нам нужно еще в парикмахерскую, а потом к родителям.

Кивнув, я взяла в руки планшет. Тридцать сообщений от Ромы, спектр эмоций которых был различный: начиная от раздражения и злости и заканчивая беспокойством. Я набрала на его страничке вызов, после чего стала ожидать ответа.

– Привет, солнышко, – прощебетала я, непроизвольно улыбаясь.

– Доброго утра, – облегченно ответил Романов, – ты у Машки? Решила подставить меня? Такое ощущение вчера было, что это я сбежал из дома в образе девчонки.

Представив высокого худощавого Рому на каблуках и мини – юбки, я прыснула. Рома тут же понял причину моего смеха и тоже рассмеялся.

– Я бы хотела на это посмотреть.

– Не дождешься. Приезжай скорее, я тебя жду. Целую.

– Люблю, – отключилась я, повернувшись к улыбающейся сестре. – Что?

– И как я не заметила, когда мои дети выросли? – вздохнула она, подавая мне свои вещи.

Платье охватывало несколько размеров, так как было обтягивающим. Покрасовавшись перед зеркалом, я вышла на кухню. Зять довольно хмыкнул, подмигнув и выложив запеканку на тарелку. Позавтракав, мы отправились в парикмахерскую. Между наращиванием волос и модной стрижкой мы сделали выбор в сторону последней. Так что теперь один висок у меня был выбрит и на нем красовались мелкие узоры, а вот челка полностью перекинута на другую сторону. Светлый оттенок мы тоже решили вернуть.

– Главное помни, что ни смотря ни на что, родители очень рады твоему возвращению…

– Что не отменяет факт моих пыток, – хмыкнула я, когда мы уже подъезжали к нашему особняку.

У ворот стоял отец, чьи глаза говорили мне о том, что шестичасовую лекцию мне не избежать. Главное, чтобы эта лекция не растянулась на всю жизнь. Соседи тоже были здесь, причем перед ними мне было именно стыдно. Я вцепилась руками в подлокотники кресла, не желая выходить из автокара.

– Юль, идем.

– Может, не надо?

Но выбор за меня сделал Рома, который открыл дверцу наверх и помог мне выбраться из транспорта, тут же обвив рукой мою талию. Я не удержалась, поцеловав его в губы. Краем глаза я заметила усмешки наших родителей.

– Тебе очень идет, красавица, – дотронувшись до моих волос, прошептал Рома.

– Значит, я могу рассчитывать на твои ласки? – хихикнула я, и парень рассмеялся.

– Да к черту промывание мозгов! Я так счастлив, – отец оттолкнул моего жениха, прижимая меня к себе. – Доченька, ты же понимаешь, что так делать нельзя? Что вы с Машей, – тут грозный взгляд в сторону моей сестры, которая закатила глаза к небу, – совершили ошибку?

– Пап, идем лучше в дом. Кто‑то говорил о пикнике? – подал голос зять, и отец закивал головой, неохотно выпуская меня из объятий.

Я бросила взгляд на мать. Женщина поджала губы, отвернувшись от меня. Приоткрыв рот, я собиралась что‑то сказать, но не решилась. Мне следовало извиниться, но я не могла вот так прилюдно подойти к ней и сделать это. Наверное, я боялась её реакции. Человек по своей сути слабое существо, которое зависит окружающей его энергетики.

– Все будет хорошо, – приобняв меня за плечи, улыбнулся Рома.

Я кивнула ему, прижавшись к мужскому телу. Все в доме мне казалось уже чужим. Не знаю, как это описать. Наверное, это то чувство, когда отданная в чужое королевство принцесса возвращается после долгой разлуки. Все знакомое, вроде, знаешь каждую деталь, но что‑то неуловимо изменилось, будто покрылось инеем.

День прошел на отлично! В доме царила дружеская атмосфера, единственное, что меня смущало, это взгляды родителей, прикованные к нашим с Ромой переплетенным пальцам. Даже мама уже не смотрела на меня волком, иногда награждая меня прикосновениями.

– Мам, – один раз я задержала её руку, – прости меня за моё безрассудное поведение. И Машу ни в чем не вини, она это делала ради меня.

Женщина вздохнула, тогда я, почувствовав, что лед растаял, крепко её обняла. Слезы сами брызнули из глаз, и я вцепилась пальцами в плечи родительницы. Мама, испустив еще один вздох, положила руку мне на голову, принявшись методично гладить волосы.

– Девочка моя любимая, я никогда не желала тебе зла…

– Я знаю, мама. Я была так слепа, что не видела ни своих чувств, ни Роминых. Мам, а все же старшее поколение оказалось дальновидней, разглядев чувства, которые мы прятали ото всех. Возможно, без вашего вмешательства мы бы так и не осознали их, став в будущем несчастными, разбив свою жизнь. Мам, спасибо. Я очень тебя люблю.

Я подняла голову, и родительница утерла пальцем мои слезы, грустно улыбнувшись. Хотя нет, её улыбка выражала не грусть, а скорее мудрость. Она будто знала, что все именно так и будет. Жизненная мудрость сильно отличается от объема мозга и умения решать дифференциальные уравнения.

Я встретилась взглядом с Ромой, который сидел в круге мужчин и слушал их вполуха. Я улыбнулась ему, после чего поднялась со своего места и подошла ближе к парню. Нагнувшись к его лицу, я полюбопытствовала:

– Так ты отгадал мои загадки?

Он заговорщицки улыбнулся.

– Дети знакомы с самого детства, но не родственники, – это мы. Девочка в кедах – это ты. А синее платье… это принцесса, в которую я влюбился тысячный раз в своей жизни.

Он улыбнулся. Моё сердце пропустило удар. Я наклонилась к его губам для поцелуя, но смутилась под пристальными взглядами. Взрослые смотрели на нас с интересом и ожиданием. Сглотнув, я выпрямилась и побежала в сторону ворот под дружный семейный смех. Теперь мы фактически одна семья.

– Юль, ты чего убежала? – догнал меня Рома на дороге, и я дотронулась до пылающих щек. – Я же знаю, что ты меня всегда догонишь, – рассмеялась я, – хотя один раз ты этого не сделал… Можно мне было догадаться еще на балу, что ты давно знаешь, кто кроется под маской Юрки.

– Тогда было бы совсем не интересно, – прошептал жених.

И я не могла с ним не согласиться.

Из ректората я выходила в полной растерянности. Кажется, что мои ноги до сих пор тряслись. Представила я все более чем удачно: сбежала в ИнСверх в поисках защиты, так как мне чудилось, что рядом со мной постоянно находится невидимка. Почему никому не сказала? Боялась, что примут за сумасшедшую. Для двадцатилетней девушки оправдание более чем нормальное.

– Ну вот, а ты боялась, – хмыкнул Всеслав Александрович, выходя за мной.

– Боялась я оправданно. Я же не знала, что на меня на Земле покушение совершится, – прошептала я, набирая на планшете страничку Ромки и кидая ему сообщение.

У него сейчас началась пара. Да у и меня должна начаться лекция у Симонова. Новый семестр – новый предмет. Телепат посмотрел на часы и подмигнул мне, после чего мы вместе направились в сторону нужной аудитории. На собрании многое спрашивать не стали, но были удивлены. Сильно удивлены, особенно узнав, что оба Симонова меня прикрывали.

Подол плиссированной юбки колыхался, стук каблуков отдавался у меня в ушах звоном. Я была в предвкушении реакции своих однокурсников. Наконец, мы дошли до нужной двери, и я вдохнула в грудь больше воздуха.

– Не дрейфь, – подмигнул мне преподаватель, нажимая на панель.

Дверь отъехала, и я вошла в аудиторию. За мной Симонов прошел к своему столу. Я остановилась перед удивленными студентами, которые с вопросом поглядывали на телепата. Несколько парней подмигнули мне, и я постаралась спрятать улыбку. И вот, когда телепат должен был меня представить, он громко рассмеялся.

– Юль, а ты спрашиваешь, зачем я тебя прикрывал! Ради этих минут!

В аудитории ребята недоуменно переглянулись, и я решила взять речь в свои руки, раз Симонов не «в адеквате».

– Прежде всего, я бы хотела попросить перед всеми прощения за свой обман. Но у меня не было выбора, – ребятам я собиралась открыть тоже официальную версию. – Я обманывала вынуждено, но теперь у меня появилась возможность открыть правду. Наверняка, вы читали в новостях об истории, случившейся с Кромоловым и Фарухом.

– А ты откуда знаешь о Кромолове, детка? – это наш весельчак, на которого я бросила усмехающийся взгляд.

– Потому что Юрий Кромолов – это я, – дерзко ответила я, и аудитория погрузилась в тишину, нарушаемую истерических смехом телепата.

Я посмотрела на него с мольбой, и он вздохнул, постаравшись собраться и выдать что‑то дельное.

– Ребят, это действительно так. Я с первых дней знал, что она девушка, поэтому и относился к ней по – особенному. Все вы в курсе моих взаимоотношений со студенткой десятого курса. Но теперь вы можете понять, что это все был наш общий план, и никакие особенные отношения нас не связывают.

– Я скрывала свою половую принадлежность именно из‑за опасности, – дополнила я, после чего, не услышав никакую реакцию, села рядом с Илисией.

Девушка удивленно на меня смотрела, изучая каждую черточку моего лица. Я молчала, позволяя ей удовлетворить своё любопытство. Ребята поглядывали на нас с интересом, а телепат развлекался, время от времени отвлекаясь от темы лекции и отсмеиваясь.

– Простишь? – спросила я у подруги, направившись с ней в столовую.

– Подожди, я все еще не привыкла, что эта дерзкая незнакомка является моим другом, – нахмурилась девушка, и я порадовалась, что Илисия как всегда была честна со мной.

Столовая тоже встретила меня гробовым молчанием. Конечно, я уже и забыла, с какой феноменальной скоростью разлетаются новости в ИнСверхе. Все смотрели на меня изучающе, оценивая каждую черточку моего лица.

– А что они все на меня смотрят? – прошептала Илисия, а потом хмыкнула, – ан нет, это на тебя. А как тебя на самом‑то деле зовут?

– Юля. Ты, правда, не обижаешься?

– Думаю, я не имею права обижаться. Ведь там вопрос стоял жизни и смерти.

Я почувствовала укол вины за свой обман, но решила, что лжи в моей жизни хватит. Пусть то, что было, останется в прошлом, сейчас я начну все с чистого лица. И ИнСверх мне в этом поможет. Лгать – дурная привычка, от которой нужно избавляться. И я дала себе этот зарок.

Взяв поднос с едой, мы прошли к свободному столику. На меня по – прежнему продолжали смотреть, отвлекаясь на разговоры обо мне и просмотр видео обо мне на страничке ИнСверха. Да – да, кто‑то умудрился записать мое выступление в аудитории.

– Привет, котенок, – раздался голос сверху.

Я вновь стала абсолютным центром внимания. Рома, нежно поцеловав меня в губы, сел рядом со мной, обвив мою талию рукой. Илисия смотрела на все это широкораспахнутыми глазами. А когда рядом с ней присел Джон со своей девушкой, то та выпала в осадок, впрочем, как и все студенты ИнСверха. Раньше соседи себе такого не позволяли.

– Видел видео, ты была великолепна, невестушка, – улыбнулся парень, причем он говорил так, что в тишине столовой его голос даже сопровождался эхом.

Или мне это только казалось? В общем, до всех и каждого дошло, что именно я его невеста. Я улыбнулась, просмотрев всех присутствующих в столовой. Уверена, и запись этого скоро появится на страничке ИнСверха. Планшет Ромы затрезвонил и он открыл «личку», где уже пришло видео с его поцелуем со мной.

Мы рассмеялись. Джон хитро посматривал на нас, а я подмигнула Илисии. Сейчас начнется новая жизнь вместе с заселением в общежитие. Наверное, подсознательно я была этому рада, ведь студенчество – незабываемая пора, когда можно делать все, что угодно. Никто тебя не осудит, и взрослые лишь посмотрят на тебя нежными и понимающими взглядами, вспомнив себя в этом возрасте. Любите каждую секунду своей молодости! Вспоминайте о ней только с любовью и легкой приятной грустью!

Эпилог

Вся наша семья собралась в приемной больницы и наблюдала за неуверенной походкой Маши, направляющейся к нам. Она кусала губы, все время бросая взгляд на планшет. Бабушка с дедушкой смотрели на неё с невообразимой надеждой, наш сын, Мирослав, тоже. Мне и Роме было немного наплевать, получит ли Мирослав способности или нет. Любить мы его от этого меньше не станем.

– Лишь бы не было способностей… – проговорил мой отец, зная, что Ромке уже надоело возиться с документами и он желал чего‑то большего.

Аллюристу действительно было тяжело заниматься муторной и неинтересной для него работой. Я же работала на правительство и занималась наукой, разрабатывая новые программы развития тех или иных способностей.

– Мам, пап, а если я буду обычным?

– То ты сделаешь бабушку и дедушку самыми счастливыми людьми на земле, – хмыкнул Рома, поглядывая на тещу с тестем.

Его родители ушли буквально в один день. Старость берет своё. Боль от этого утихла уже и в его сердце, особенно когда у тебя растет такой замечательный сын, как Мирослав. Он действительно был настоящим подарком, впрочем, мы ждем еще один подарок. Рома заботливо держал руку на моем животе.

– И своего отца за одно, – ухмыльнулась я, и Мир подарил нам нервную улыбку.

– Ну что там?! – бросились к сестре родители, и девушка даже испугалась их реакции.

– Боюсь, что новость может вас огорчить, – я буквально видела ужас, заставший в глазах старшего поколения, – но Мир отличается от Ромы и Юли.

Мирослав застыл, родители облегченно выдохнули, обнявшись и расцеловавшись, а потом принялись тискать внука. Мы с Ромой с опаской смотрели на сына, боясь его реакции.

– Наследник ты наш! – щебетала бабушка, целуя Мира в обе щеки.

Таким счастливым отца я видела только один раз: когда родился Мирослав. Наконец, сын повернулся к нам. На его лице застыла неуверенная улыбка, и мы приободряюще улыбнулись. Наверное, тяжело быть сыном двух сильнейших мета – людей и быть обычным.

– Подождите, я же не договорила, – нахмурилась Маша, внимательно посмотрев на племянника, – он отличается от Ромы и Юли, потому что владеет не одной способностью. Его гены не просто мутировали, но еще и разделились на два фланга. Юль, дальше только тебе разбираться со способностями сына.

– Две способности? – спросили мы одновременно, и Мир широко улыбнулся, подмигнув нам.

– Я же говорил, что я особенный.

И столько в его голосе было самоуверенности, присущей Ромке, что мы все рассмеялись. Вот и умерла еще одна надежда бабушки и дедушки.

Бонус

Вот и бонусный рассказ, простите, что так задержала его, времени сейчас маловато))) Не знаю, как понравится… но я старалась)))

Никто даже представить себе не мог, как я был счастлив поступить в ИнСверх. Родители рассказывали немного, но обменивались такими загадочными улыбками, что я заранее полюбил этот институт. Я действительно был нескончаемо рад, что обладаю способностями. Меня даже не пугала версия о невозможности существования двух способностей в одном человеке. К счастью, после продолжительных исследований, из‑за которых я потерял год учёбы, мама вынесла вердикт. Жить я буду. Мутационные гены не конфликтуют.

И вот я поступил в Инсверх, миновав аттестационную комиссию. С одним знакомым ректором – телепатом это не составило труда. Я действительно был одарен. Нет, способность отца мне не досталась, скорее перепало мне от мамы. И от Всеслава. Смешно звучит, но папа все время подшучивает над мамой, намекая на измену. Как ни странно, но это особенно раздражает мою многоуважаемую родительницу и Эмилит. Та вообще очень ревностно относится к своему мужу.

Но в ИнСверхе меня ждала подстава. Именно это слово больше всех характеризует мою ситуацию, про детали которой умолчал Симонов. Какого черта?! Я так ждал поступления и теперь обязан обучаться отдельно?! Мы так не договаривались! Вновь изоляция!

Признаться, я уже прошёл хорошую школу жизни. Примерно через два дня после результатов анализов начались сильные головные боли. Родители забили тревогу. Мама поместила меня в карцер, по – другому назвать это помещение не могу, в своем научно – исследовательском центре. Там ко мне было повышенное внимание. Пришёл Симонов. И он был единственным, кто объяснил происходящее. Родители постарались ему поверить, но беспокойство не покидало их, ведь у меня был необычный случай. Ещё через несколько дней продолжительных головных болей я начал слышать шепот. Шепот, сводящий меня с ума.

– Мир, все в порядке. Это ненадолго. Первое время твои способности будут сильнее в тысячи раз, поэтому ты слышишь мысли даже за стенами. Дальше они буду выступать преградой и одновременно защитой, – объяснял мне Симонов, но я лишь кивал, не в силах вымолвить и слова.

Свернувшись в клубок, я припал спиной к стене и давил руками на голову, чтобы заглушить невыносимую боль. Я чувствовал каждого, его грязные мысли. Я даже читал мысли о желании родителей друг к другу! Это было естественно, но в то же время рушило максималистские идеалы. Вырывало меня из юношеских иллюзий. Агония длилась около месяца, в течение которых я жил на собственной силе воли и изредка – на успокоительных и обезболивающих. Когда мама заходила в изолятор, я читал её беспокойные мысли, как она плакала по ночам, как отец просиживал за соседней стенкой практически все своё свободное время. И несвободное тоже. У мамы чуть не случился выкидыш, но ребенка удалось спасти. Родилась маленькая Сонечка. Из‑за меня чуть не разрушилась моя семья.

И тут наступил переломный момент. Я понял, что если я сам себе не помогу, мне никто не поможет. Я будто стал прислушиваться к каждой мысли, разрушая её хитросплетения. Я стал слышать меньше голосов, пока, наконец, они не сократились в закрытой комнате до голоса моего собственного сознания. Это было спокойствие и счастье.

– Ты молодец, – похлопал меня по плечу Симонов, и я грустно улыбнулся.

Измучено. Но это прошло. Все проходит, рано или поздно, главное, дождаться. Началось моё обучение и продолжилось изучение моего тела и моих способностей. Приблизительно через полгода я первый раз переместился. И я рад, что гены не конфликтовали в самом начале, а раскрывались по одному. Жить в любом случае хорошо, особенно когда тебе ничего не угрожает. Теперь я понял, что такое сила. Но вместе с этим я стал закрытый. Читая мысли других, я скрывал свои собственные. Проводил больше время в карцере, который теперь казался мне не тюрьмой, а убежищем. Именно последняя мысль отличала меня от других людей.

Но время в центре только закалило меня, но не сломало. А все, что не убивает, делает нас сильнее.

Все события прошедшего года проносились в голове в перерыве между парами. Наша группа была небольшая и состояла только из двух человек. Рон был отличным парнем. Среди нас сложно было найти плохого, ведь все мысли и грехи лежали на поверхности, все телепаты друг для друга являлись открытой книгой. И это прибавляло сплоченности. Нас было семь на все десять курсов, и только мы с Роном занимались в группе вдвоем. У нас был отдельный корпус, отдельная столовая и общежитие в этом же корпусе на последних этажах. Изоляция. Как это знакомо.

И никакого внешнего общения. Абсолютно. Только с преподавателями, в частности – с ректором. Больше остального нас обучают держать язык за зубами, подкидывая время от времени ту или иную компрометирующую информацию и проверяя, сумеем ли мы её сохранить. Я за полгода ни разу не прокололся, а это уже был успех. Да и не особо хотелось с кем‑то делиться, и тем более не с кем. Это входило в привычку.

Но был один способ встретиться с кем‑то, подслушать его мысли (да – да, это стало развлечением!)…

– Мир, ты чего удумал? – внезапно спросил Рон, выводя меня из задумчивости. – Опять в библиотеку?! Не забыл, что над нами в прошлый раз мистер Симонов еще месяц потешался!

– Он всегда найдет причину потешаться, – сощурился я, усмехнувшись. – Рон, ты же тоже этого хочешь. У студенток такие забавные мысли, когда они понимают, что их «читают»!

Я рассмеялся, вспомнив последнюю. Её внешность и имя я не запомнил, значит, ничего примечательного. Среди телепатов ходит слух, что влюбляемся мы в мысли. Если там ничего интересного не нашлось, то и человек безликий. Почти у каждого есть скелеты в шкафу, до которых нам уже нет дела. Нас так научили. Поэтому мы ищем скорее забавные мысли или вещи, именно это и вызывает интерес, выделяя для нас человека из общей серой массы.

– Нам влетит.

Он боялся. Мой трусливый друг, который прочитал эти мои мысли и насупился. Иногда я начинаю понимать других людей, которые беспричинно раздражаются от одной только усмешки телепата.

– И ничего я не трус. После этой пары будет обед, вот и прогуляемся до библиотеки.

Я широко улыбнулся, а мой друг вновь понял, что я его взял на «слабо». Он недовольно сжал челюсть, кинув в меня ручку. Ручка в воздухе исчезла и вновь появилась на его столе. Я подмигнул, направив свой взор на преподавателя астрономии.

«Не пойду», – пронеслась мысль в голове однокурсника, и мне пришлось признать, что поход в библиотеку придется совершать в одиночестве.

Людей в библиотеке было немного. Точнее, в библиотеке была только одна посетительница. Девушка сидела в кресле у окна, заложив ноги на подлокотник, и что‑то старательно выводила стилусом на планшете. Кончик языка она высунула, видимо, он оказывал ей непосильную помощь в нелегком деле. Она ни на кого не обращала внимания, полностью погруженная в музыку в наушниках и собственную картину, которую рисовала на планшете. Я изумился, ибо первый раз видел такой цельный и красочный образ. И это было даже не то, что она творила, а именно её фантазия. Красивая и яркая. Я залюбовался, окунувшись в мир волшебства.

Переместившись за спину девушки, я вгляделся в рисунок. Библиотекарь на меня недобро посмотрел, но ничего не сказал. Ему вообще не было никакого дела до студентов, и не сказать, что это был его минус.

Картинка на планшете меня порадовала. Девушка была талантлива, но заинтересовали меня все равно её мысли. Я неожиданно даже для себя закрыл глаза и наклонился вперед, чтобы вдохнуть запах её волос. От незнакомки исходила атмосфера загадочности, и мне даже стало интересно, живая ли она? Или пришла из старых добрых сказок?

– Что вы делаете?! – девушка развернулась внезапно.

Я открыл глаза и рот, не зная, что ответить. Она оказалась невероятно красивой с румянцем на щеках. На меня так влияет отсутствие контакта с противоположным полом? Среди телепатов не было девушек. Вот даже природа знает, какие те сплетницы!

– Ты очень красиво рисуешь, – первое, что решил ответить я.

«Он больной псих», – мысленно обласкала меня девушка, и я уже было хотел ответить парой ласковых, но незнакомка продолжила уже вслух.

– И что ты успел оценить с закрытыми глазами?

– Они были открыты.

– Да неужели? – изломила бровь девушка, озорно улыбнувшись.

Она невероятно притягательна. И мысли вкусные…

«Он псих. Но, безусловно, очень милый».

Вкусные не всегда. Но я ей понравился.

– Не веришь? – улыбнулся я, присев на корточки и заглядывая девушке в глаза снизу вверх.

«Он флиртует? Интересно, я хоть хорошо выгляжу? Тушь не растеклась? Надо было давно сделать татуаж!»

– А у меня есть причины тебе доверять? – произнесла она вслух, и я чуть не рассмеялся.

Вроде бы обычные мысли, но в них что‑то есть. Что‑то притягательное, наивное. Еще и её фантазия. Она захлестывает меня бурным потоком.

– Но ты хочешь их найти, – усмехнулся я, и незнакомка вновь залилась краской стыда.

«Очень».

– Клея, не разговаривай с телепатом! – раздался визгливый голос со стороны двери.

Мы оба обернулись. На пороге стояла худосочная вобла со скверными мыслями и завистью. Я чуть поморщился. Неприятный контраст после такого светлого создания. Я вновь вернул свой взор девушке, и мы встретились взглядами.

«Он читает мои мысли? Значит, понял, насколько он мне понравился?» – на этих мыслях девушка залилась краской стыда.

Мне понравилось. Понравилось все. И сама незнакомка по имени Клея. Я открыл было рот, чтобы добавить, насколько она обворожительна и пригласить на свидание, но тут вновь вмешалась её надоедливая подруга, подошедшая ближе.

– Клея, идем! Он ненормальный и опасен!

«Он опасен? Чем же он опасен?» – мысленно спросила лесная нимфа, нахмурившись и поднимаясь с кресла.

– И чем же я ненормален? – даже интересно стало.

Если так судить, но в ИнСверхе все отклоняются от показателя нормали.

«И почему Диевра так не вовремя появилась?» – вот в этом я был с ней согласен.

Даже в мыслях вобла не нашлась, что мне ответить. Скорее, она просто завидовала. Не желал бы я никому такую подругу. Но Диевра тем временем потащила Клею в сторону выхода. Я лишь успел захватить последнюю за руку и, глядя в глаза, произнес:

– Ты мне тоже.

«Он все‑таки прочитал! Подождите‑ка, что он сказал? Неужели?..»

Мысли девушек странное дело. В них больше восторгов, чем какой‑то сути. Но сейчас то, что я понял из эмоций, мне понравилось.

– И для кого ты так стараешься? – сощурился Рон, когда я одевался к балу.

– Тебе этого не понять, – ухмыльнулся я, вспоминая кареглазую красавицу.

Что‑то меня в ней зацепило. Но в библиотеке я её больше не видел. Выходить за пределы своего корпуса не решился, вдруг, узнают? Зато на балу шанс быть пойманным равняется практически нулю. Хотя нам воспрещается покидать свой корпус, но узнать об этом могут только по камерам на первом этаже. Никто же не говорил, что мне запрещено перемещаться.

– А если тебя мистер Симонов поймает?

«И влетит же тебе. Уже жажду на это посмотреть», – пронеслось в голове друга, и я рассмеялся.

«Грязные мыслишки, Рон. Хотя ты тоже попадешь под статью как соучастник».

«И за что мне такое наказание, как одногруппник?» – мученически вопросил друг, но моё хорошее настроение было ничем не испортить.

Я увидел Клею сразу же, как переместился в темную нишу, скрытую бардовыми тяжелыми шторами. Она стояла в окружении друзей, бросая заинтересованные взгляды в стороны, словно искала кого‑то. Меня. Она скучала. Забавно.

– Позвольте пригласить вас на танец, – её друзья расступились.