Текст книги "Совсем не по Шекспиру, или Институт Сверхъестественного (СИ)"

Автор книги: Наталья Мамлеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

На тренировку я пришла раньше обычного, глубоко вдохнув воздух полной грудью. От куратора я освободилась быстро, тот аргументировал это весьма просто. Он не знает, что со мной делать. У него нет плана, а большие нагрузки на мой организм вредны. В общем, дело ясное, что дело темное.

– Уже пришел? – кивнул мне вратарь, чуть поморщившись, и тут же прошел дальше в раздевалку, переодеваться в спортивную форму.

Свою я предпочитала надевать в комнате и здесь только переобуваться в специализированную обувь. Этот ракше меня бесил тем, что ненавидел меня. Его предубеждение несильно отличалось от большинства из моего окружения, но он демонстрировал это с особой маниакальностью.

– Слушай, за что ты меня так ненавидишь? – сквозь зубы прошипела я, и парень, успевший снять рубашку, удивленно повернулся ко мне, изломив бровь.

– Ты что‑то пискнул?

– Да. Я спросил, почему ты ко мне пренебрежительно относишься, – четко повторила я, и теперь собеседник повернулся ко мне всем корпусом.

– Пренебрежение? А за что я должен тебя ценить? – с ядом выплюнул вопрос вратарь, и я непроизвольно сделала шаг назад. – За то, что попал в команду из‑за своей никчемности? И даже не стараешься что‑то сделать? Ты хоть осознаешь, насколько опозорил нас вчера перед другими факультетами?

Я расширила глаза от удивления. Признаться, об этом я не подумала. Тогда и, правда, за что меня взяли в команду? Чье законное место я занимаю? На душе стала гадко.

– Но не я же выбрал себя…

– Ты уже виновен в том, что пришел на отборы. Особенный, – недобро хмыкнул парень. – Какой ты особенный? Только особенный в собственной неуклюжести и неповоротливости. Знаешь, почему я прихожу сюда раньше других? Почему так упорно тренируюсь? Потому что аэробординг, действительно, очень много значит в моей жизни, он спасает меня. Я старался все эти годы, не смотря на полное отсутствие стремления к победе всей команды. А потом приходишь ты, и убиваешь даже крохотную надежду на победу. Так теперь скажи мне, слюнтяй, за что мне тебя ценить?

Я была обезоружена его речью. Открыла рот для ответа я чисто интуитивно, но отвечать ничего не собиралась, поэтому вскоре сомкнула губы. Он разложил передо мной весьма мрачный пасьянс, лишней картой в котором была я.

– Что молчишь? Собираешься уйти из команды?

– Ты это все говорил ради того, чтобы я ушел? – прошептала я, и парень резко отвернулся, сложив руки на груди.

– Уйти или не уйти только твой выбор, но если решишь остаться, то настоятельно советую тебе взять себя в руки и хотя бы постараться изменить свою игру.

– Научи меня, – пересилив себя, попросила я.

Уйти я не могла, значит, придется стараться. Тем более вчера я, действительно, опозорилась…

– Я не буду учить того, кто сам не желает этого, – презрительно бросил ракше, отвернувшись и принявшись снимать брюки, чтобы надеть на себя эластичную синюю форму.

Каждому факультету принадлежал свой цвет: физическому – красный, природному – зеленый, молекулярному – желтый и нам синий.

Просить помощи повторно мне не позволила гордость и непонятная даже мне обида, поэтому я, переобувшись, вылетела из раздевалки, прихватив с собой доску.

Он прав. Я ничего собой не представляю, и своей игрой не только опозорю себя и свой факультет, но и не сдержу обещание, а тогда моя конспирация может полететь к чертям. А выходить замуж за Романова по – прежнему не хотелось все по той же причине: лучше уж быть нелюбящей, чем нелюбимой. Но теперь появился еще один страх: что будет, когда все узнают о моей половой принадлежности, и как к этому отнесутся Джон с Ромой? Вот реакция последнего отчего‑то пугала больше других не радужных перспектив.

– У меня получится, – прошептала я, поставив доску и начав с разминки.

Бегать уже было совершенно не затруднительно, а даже привычно, и это не могло не радовать. Главное, не перекачаться и вовремя остановить Рому и Джона, только вот как это сделать? Увлекутся еще, физруки!

На сегодняшней тренировке я выкладывалась по полной программе, стараясь ловить мяч, который все время норовил куда‑то ускользнуть. Я с завидным упорством целилась в ворота, но там мячи попадали прямо в руки ракшеу. Мне не хватало скорости, умений, ловкости и балансировки. Но последняя, к моей радости, улучшилась. Зато как улучшить первый показатель я совершенно не представляла.

– Сегодня было уже лучше, – похлопал меня по плечу тренер, снисходительно вздохнув.

Вратарь лишь покачал головой, отвернувшись от меня, а у меня просто не хватило духу уйти с поля. Я осталась там, начав тренировку заново. Мне было наплевать на удивление студентов с моего факультета и тренера, который даже посоветовал мне вернуться в общежитие. Они ушли, а я старалась отладить балансировку до совершенства. Дальше я взяла тренировочный мяч, который с силой ударяла о звуковую стенку, которая отбрасывала мне его обратно под разными углами, а я ловила. Успехи были нулевыми, но я не сдавалась. Когда сил совершенно не осталось, я решила спуститься и передохнуть. Как только я ступила на землю, огни выключились, погружая площадку в полутьму. Усмехнувшись, я побрела в сторону раздевалки, чтобы переодеться и отправиться в общежитие. Было где‑то два часа ночи, так что через несколько часов мне пора бодрствовать.

– Подъем! – закричали мне в ухо, и я подскочила с кровати, упав и больно стукнувшись коленками о пол.

Парни заржали, а я, бросив на них испепеляющий взгляд, вновь забралась в кровать. Джон и Рома переглянулись, недоумевая о причинах моего поведения, и теперь пытались отнять у меня одеяло.

– Юран, вставай! Хватит комедию разыгрывать! – воскликнул Джон, отобрав у меня одеяло (с ним было бы бессмысленно играть в перетягивание каната).

– Я не встану, – неразборчиво пробормотала я в подушку, прижимая последнюю к себе.

Рома вздохнул, а в следующую секунду на меня полилась вода, распыленная Романовым, который уже успел сбегать в ванную.

– Фу! – вскочила я, ибо вода была именно изо рта. – Фу, идиот!

Парни вновь заржали, и направились на кухню. Я посмотрела на время, и увидела, что уже было больше шести. С ума сойти! Я даже не услышала динамик! Но почему Рома решил меня пощадить? Об этом я и спросила его, когда мы направились на стадион.

– Я видел, как ты упорно занимался. К тому же, слышал, когда ты пришел. Ты решил усовершенствовать свои навыки? Молодец.

– Конечно, молодец. Хочу стать хорошим соперником, – ухмыльнулась я.

– Ты сначала неплохим союзником стань, – подмигнул Романов, после чего ускорился, и я его уже не видела.

Джон по – прежнему с кем‑то здоровался и пожимал руки незнакомым мне людям. Он был очень общительный и имел связи, если можно так сказать.

Я была разбитая и раскисшая, поэтому в комнату я буквально волочила ноги, держась близ стен. Войдя в комнату, я увидела Рому, лежащего на кровати и переводящего дыхание. При этом его взгляд был направлен на наш с ним снимок. Он положил голову мне на плечо, счастливо улыбаясь. Если честно, то эта фотография вызывает умиление и теплоту и у меня, но почему Ромка смотрит на неё с таким блаженством? Сердце боится думать о причинах, ведь оно уже не верит в ответные чувства.

– Опять тоскует! – весело воскликнул Джон, за что Романов наградил его убийственным взглядом, но тот решил просто так не останавливаться, – о, любимая, где же ты, где?

Я стояла в ступоре, никак не могла осмыслить издевки соседа, но от мыслей меня отвлекло незаметное движение жениха, который вмиг оказался рядом с Джоном, опрокинув того на пол. Было видно, что парни просто дурачатся, но выглядело это странно. Один суперсильный, другой сверхбыстрый. И куда делось моё нормальное общество?!

– Сдаюсь! Сдаюсь! – прохрипел Джон, отсмеиваясь, и Рома отошел от него, взяв вещи из шкафа.

– Когда‑нибудь тебя за твой язык… – дальше было слово, не вписывающее в литературное творчество.

Уходя в ванную, Романов поднял с кровати подушку и кинул ту в друга, который продолжал смеяться. Я стояла обезоруженная, переводя взгляд с закрывшейся двери ванной комнаты на веселого соседа.

– И что это было? – удивленно пробормотала я, и дальше задала вопрос, затаив дыхание, – он в кого‑то влюблен?

– Влюблен в сам факт влюбленности своей, – весело подмигнул Джон, – и с его любовью моей Марте не тягаться. Это болезнь.

Его слова эхом отзывались в моей голове. Ответ был где‑то близок, на поверхности, но постоянно ускользал от меня. Романов… влюблен в меня?

Неужели?! Но…как такое возможно?!

Когда Рома вышел из душа, я старательно прятала от него свои пылающие щеки. Я все еще не могла поверить… Неужели это правда? Глупая улыбка непроизвольно расплылась по лицу, не оставляя никаких шансов моему, кажется, влюбленному в ответ сердцу. Почему он молчал? И как мы могли быть так слепы? Тогда, получается, что мой побег был совершен зря? Улыбка на лице стремительно угасала.

– Юр, ты в порядке? Чего такой задумчивый? – удивленно спросила Илисия, и я покачала головой, откидывая ненужные думы.

Хотя какие они ненужные?! Я пришла на лекцию к своему любимому преподавателю, а мысли о любимом не покидают мою голову! Стоп, о каком любимом? Неужели я влюбилась? Давно? Сердце трепетно бьется, подтверждая положительный ответ на последний вопрос. Давно. Кажется, еще в детстве…

– Доброго утра, студенты! – бодренько вошел в аудиторию Симонов, – сегодня сразу же начнем с докладов! Итак, кто желает выйти и показать презентацию?

Желающих не было, и Всеслав Александрович как‑то довольно улыбнулся, прочитав мысли тех студентов, которые не подготовились, и решив над ними лишний раз поиздеваться, заставив вслух произнести то, о чем думали. Наши занятия проходили донельзя весело. Для преподавателя.

День прошел в привычном русле. После тренировки я вновь задержалась на поле, твердо решив продолжить заниматься индивидуально. Мне была необходима победа, а сдаваться без проявления настойчивости не входило в мои планы. Сегодня меня хватило ровно до полуночи, но в бокс я завалилась уставшая и сонная, тут же замерев на пороге, так как моему взору предстала интереснейшая картина.

Рома сидел на диване, лишь краем глаза заметив меня, но его разговор по видеосвязи был слишком важен, чтобы прерывать.

– Давай, ты уже скажешь, где она? Я устал. Ты лишь убеждаешь, что с ней все в порядке, и не то чтобы я тебе не верил, но… переживания меня не покидают.

– Может, это тоска? – язвительно спросила сестра, и Рома поморщился.

– Раз такая умная, то как додумалась, помочь ей сбежать? Я похож на монстра? Насколько же я ей противен, что она проще обречет себя на жизнь в лишениях, чем проведет её со мной?

В голосе Ромы я, действительно, почувствовала боль, и это только подтвердило утренние слова Джона. Сердце возликовало.

Он любит меня! Лю – бит!

Рома тем временем посмотрел на меня, и мотнул головой в сторону кухни, явно давая понять, чтобы я перестал подслушивать его разговор. Я, конечно, направилась в соседнее помещение, но тут же припала к стене, чтобы лучше слышать сестру и жениха.

– Ром, знаешь, вам лучше объясняться с ней, а не задавать вопросы мне, – раздраженно ответила Маша, что было в её манере.

– Тогда скажи мне, где она, и я лично с ней поговорю. Обещаю, что давить не буду, но…

– А если она захочет свободу, отпустишь её?

– Нет, – был моментальный ответ, не оставлявший мне никакой надежды на свободу.

С одной стороны, свобода от Романова мне была не так нужна, но с другой – он же не оставлял мне выбора! Получается, что ему было наплевать на мои чувства и моё мнение? Тогда как можно любить человека, если удерживать против его воли? Предположим, что «против его воли» ко мне не относится, но сам факт остается неприятным.

– Тогда ищи её сам, – послышался щелчок, означавший окончание разговора.

Сама себя понять не могу, чего хочу. Хочу быть с Ромой определенно, но я хочу быть с любящим меня Ромой. А любит ли он меня, не составляя мне выбора?

– Ты подслушивал? – устало спросил жених, и я подскочила.

Голос раздался неожиданно близко, а я задумалась и забыла отойти от двери.

– Прости, – единственное, что могла сказать я, ведь отпираться бессмысленно. – А кто пропал? Твоя невеста?

– Она, – недовольно поморщился Рома, присаживаясь за стол на кухне, даже не включая свет, так что помещение освещала блеклая подсветка кухонного гарнитура.

– Она не любит тебя?

– Она… это сложно объяснить. Я никогда не открывал ей своих чувств, поэтому не уверен, что она продолжает ко мне что‑то чувствовать, – вздохнул парень.

– Может, в этом и проблема? Стоило сказать ей о своих чувствах? – даже обиженно произнесла я.

Как мы комично смотримся! Я разговариваю о себе в третьем лице! Дожила!

– Чтобы она ждала меня на Земле десять лет? Ты знаешь, что многие девушки своих парней из армии не дожидаются, а там всего лишь пять лет, – горько усмехнулся Романов, и я в чем‑то согласилась с ним. – Понимаешь, чтобы понять мои причины, нужно хорошо знать мою невесту. Она свободолюбива. Если бы я ограничил её свободу, она бы злилась на меня. Ей нужно получить образование, а она такая импульсивная, что уехала бы за мной, и я просто не мог бы не насладиться такой возможностью. Но потом она бы возненавидела меня на подсознательном уровне за то, что я ограничил её в общении, образовании, даже в себе. Ведь и из ИнСверха выходить дано не каждый день. В общем, я решил подождать, а теперь уже жалею о своем решении.

– Она настолько… прекрасна? – здесь уже в дело взялось моё чисто женское.

Рома посмотрел на меня обескуражено, казалось, такого вопроса ему никогда не задавали.

– Она… Ты никогда не влюблялся? – нахмурившись, спросил Рома.

– Я люблю, – решила ответить я, используя глагол, соотносимый и к мужскому и женскому роду.

– Тогда для влюбленного ты задаешь слишком странные вопросы. Моя невеста лучшая, потому что моя.

Мои губы растянулись в улыбке, и Рома как‑то подозрительно на меня посмотрел, нахмурившись. Я тут же стерла со своего лица улыбку, подумав о том, что он заочно меня считает своей. Нахал!

– И что Маша сказала по поводу твоей невесты? – решила уйти в другую степь я, и брови Ромы взлетели вверх.

– А откуда ты узнал её имя?

Я открыла от удивления рот, не зная, что ответить на эту реплику. И как теперь выкручиваться?! Ой дура!

– Я слышал это имя, когда вы с Джоном разговаривали, – нашлась я, и парень, бросив на меня еще один подозрительный взгляд, расслабился.

– Знаешь, я и так разговорился. Идем‑ка спать, – он встал из‑за стола, и я постаралась спрятать смущенную улыбку.

Мысли при простых словах приобрели неправильное ускорение, помчавшись в интимную сторону. О чем думаю?! Не о том!

Всю неделю я жила с ощущением нереальности. Могла внезапно улыбнуться, могла неожиданно задуматься. Из головы не выходили мысли о Романове, я словно дышала его любовью, по крайней мере, знанием о ней. Мне было сложно в это поверить, но еще сложнее принять. И что мне делать дальше? Повернуть назад и раскрыть, кто я? Мне было попросту страшно это сделать, да и какое наказание придумает ректорат за обман? Что скажут о нас с Ромкой? О Джоне? Даже боюсь подумать о слухах, которые поползут по ИнСверху, особенно со скоростью, с которой они здесь разлетаются.

В общем, я решила оставить накатанный сценарий. Поэтому по вечерам допоздна занималась аэробордингом, совершенно не жалея себя. Это стало моей навязчивой идеей. И еще я поняла, что хочу хорошо научиться играть не только из‑за обещания Эмилит Лоял, но и из‑за Романова. Хочу доказать ему, что смогу стать хорошим союзником.

– Может, уже попробуем перемещения на большие расстояния? – жалостливо спросила я Александра Николаевича, который лишь вздохнул.

– Никаких больших расстояний. Где я потом тебя искать буду? Только по территории ИнСверха.

Оказывается, вокруг учебного заведения был некий купол, с помощью которого можно было блокировать способности студентов внутри, и защитить от внешних нападений таких же мутантов, как я.

– Но я уже научилась…

– Научилась? Ты сейчас серьезно? – усмехнулся Симонов, и я потупила взор.

Было несколько раз, когда я не рассчитывала вертикальное расстояние и падала с большой высоты, поэтому приходилось в экстренном порядке перемещаться вниз. Но зато как я быстро перемещалась!

– Я работаю над этим, – вздохнула я, и мужчина усмехнулся, тут же вернув себе серьезность. – С меня просят подробный отчет о работе. Я очень боюсь, что из тебя могут сделать подопытного кролика. Надеюсь, что мы с этим как‑то справимся.

– Подопытный кролик? – ужаснулась я, присев на стул.

– Все мы хотим открыть телепорт, а с твоей способностью цель становится ближе. Но не будем паниковать раньше времени, я представлю им подробные отчеты с результатами анализа твоей крови, – немного успокоил меня врач, и причин не доверять ему у меня не было.

– Спасибо.

– Не время расслабляться. У нас сегодня по курсу перемещение предметов. Только вот в этом тебе поможет преподаватель, который умеет перемещать неживую материю. Но у тебя все должно получиться, ведь ты же переносишься в одежде.

Я кивнула, в ожидании посмотрев на часы. Нужный нам человек явился спустя пять минут. Его я не знала, но на меня он смотрел восхищенно, даже немного с завистью.

– Весь рад знакомству, Юрий. Наслышан, – по – доброму улыбнулся он, и я ответила тем же. – Что ж, теперь приступим к переносу веществ. Для начала тебе необходимо иметь полное визуальное представление о предмете, желательно знать, из чего он сделан, иначе тоже может произойти ошибочка. Думаю, с твоей способностью проблем не возникнет.

Я кивнула, даже не подозревая, на какие два часа мытарств подписываюсь. Я перемещала предметы вокруг себя, сначала, у меня не получалось вычислить конечную координату, поэтому я чуть два раза не убила статуэткой Симонова. Один раз он увернулся от столкновения, второй раз железное сооружение упало на голову, задев её, к счастью, только частично. Так что теперь Александр Николаевич сидел недовольный и злой даже после моих извинений, хотя простыми извинениями тут вину не загладишь.

– Я не специально, – прошептала я, обрабатывая рану под строгими указаниями врача. – Честно!

– Не специально… он, – насупился Симонов, вспомнив о присутствии постороннего в лаборатории.

– И часто у вас тут так весело?

Куратор наградил преподавателя таким убийственным взглядом, что тот поспешил ретироваться. Впрочем, скоро и я покинула кабинет Александра Николаевича, направившись в свой бокс, а потом на тренировку.

Тренер уже начал смотреть на меня с уважением, зная, о моих внеплановых тренировках. Да и команду удивил скачок в моих способностях. Единственное, что я никак не увеличила, так это скорость. Не смотря на то, то мое тело вызывает меньшее сопротивление, я все равно не могла развить достаточную быстроту, и это было моим минусом. Вратарь со мной по – прежнему не здоровался, но смотрел уже без презрения во взгляде. Единственное, что меня напрягало, это моя фигура. Пока она была красивой, и от аэробординга она не испортится, но вот с утренними физическими нагрузками надо что‑то делать. Романов переусердствует ведь! Испортит любимую!

И вновь на лице появилась улыбка. Какой же я ребенок!

Правила игры я уже знала до мелочей. Играли мы в меньшем составе пять на пять, но это не умаляло сути тренировок. Мне стал нравиться аэробординг, в нем я чувствовала себя свободной и нужной, а это чувство необходимо каждому человеку.

– Ты опять остаешься? – улыбнулся тренер, и я кивнула головой. – Удачи!

– Спасибо.

Время было около девяти вечера. Я взяла мяч и подлетела к звуковой стене, став с помощью неё тренировать приём. Я сама заметила подъем своего уровня, но эта была капля в моря для победы.

– Ты боишься мяча, – раздался голос сзади, и я резко обернулась, увидев Рому, зависшего в воздухе на доске.

– Привет, – выдохнула я, и парень кивнул, чуть улыбнувшись.

– Мяч нужно встречать так, как будто ты его десять лет ждал. А ты смотришь на него и думаешь о том, можешь ты его поймать или не сможешь. Выбора нет. Ты должен его поймать.

– А если не получится?

– А если не получится, то твои размышления разве не пустое? – усмехнулся Романов, подлетев ближе и накрыв мои руки, покоящиеся на мяче, своими, чуть сдавив. – Чувствуй его. Он так же ждет встречи с тобой, чтобы не упасть, как и ты с ним. Он тебя не обидит.

Я пыталась сконцентрироваться на его словах, хотя мне мешало ощущение его теплых рук. Я понятливо кивнула, тогда Рома аккуратно забрал у меня мяч, отлетев на некоторое расстояние.

– Тогда встречай его! – крикнул он, передавая мяч мне.

Он летел с большой скорость, и мир вокруг чуть заглох, оставляя мне концентрацию только на небольшом красном шаре, стремительно приближающемся ко мне. Я выставила вперед руки, широко расставив пальцы, и мяч с легкостью принял удобное ему положение между моих ладоней. Я улыбнулась, помчавшись к воротам. Ромка пытался меня перехватить, но я убегала. Периодически при бросках в ворота он перехватывал мяч, тогда он летел к «моим» воротам, а я его пыталась перехватить. Таким образом, мы выполняли все позиции в команде, тренируя меня. И еще это превратилось в увлекательную игру, которая поглотила меня без остатка.

– Отдай! – уже откровенно дурачась, Романов попытался отобрать у меня мяч.

Время было около двенадцати ночи, и мы с ним ужасно устали, так что ни о какой серьезной тренировке разговор идти не мог. Я повернулась к парню спиной, из‑за чего тому пришлось обнять меня, чтобы достать до мяча. Я вскинула голову, и Рома повернулся ко мне, из‑за чего наши губы оказались в паре сантиметров, и, кажется, между ними пробежал ток. По крайней мере, у меня возникло такое чувство из‑за покалывания губ. Рома удивленно смотрел мне в глаза, кажется, даже подавшись немного вперед. Дыхание было сбито у обоих, и я даже боялась представить, что творилось в голове жениха. Наконец, тот, опомнившись, отстранился от меня, отвернувшись и слетев вниз. Я зависла в воздухе, держа в руке мяч и ни капли не думая о последнем.

Что сейчас было? Он что‑то почувствовал? Я‑то, точно, почувствовала непреодолимое желание поцеловать его. Тем более мне была знакома мягкость его губ, но вот… Романов, неужели ты захотел поцеловать парня? Неужели я настолько тебе нравлюсь на энергетическом уровне, что тебя влечет ко мне даже в мужском образе? Глупое сердце выдвинуло теорию о том, что мы просто созданы друг для друга. Мозг боялся в это верить и строил предположения, что это была неплохая месть за все пять лет моих мучений безответной любви.

В общежитии я столкнулась с Ромой, причем он куда‑то уходил. Выходя из лифта на своем этаже, я налетела на жениха, из‑за чего чуть не упала, но мужские руки крепко удержали меня за талию. Мы вновь оказались непозволительно близко, и я, признаться, наслаждалась такими минутами. Романов, опомнившись, выпустил меня из оков, тут же забежав в лифт. Я нахмурилась. Куда он мог уходить в двенадцать часов ночи? Он ушел с тренировки, засомневавшись в своей ориентации, тогда…

Нет, этого не может быть… Он же сейчас не с какой‑нибудь девушкой пошел развлекаться? Я с трудом подавила слезы, отправившись в комнату. Но в ванной в одиночестве всё‑таки разрыдалась. А что я от него хотела? Чтобы он монахом ходил все эти годы? Он же не знает, что я рядом, так что сама виновата. Зато все сомнения по поводу раскрытия моего инкогнито отпали. Играем до конца.

****

– Шесть утра! Подъем! Учеба! Стадион!

Я недовольно поморщилась: отвыкла за последние недели слышать этот голос по утрам. Кстати, почему я его слышу, разве я не должна была проснуться в пять утра для тренировок с Романовым? Или вчерашние события теперь как‑то повлияют на наши отношения?

– Может, проспим сегодня? – раздался голос Джона, и мы с Ромой, приподняв головы от подушки, удивленно переглянулись.

Вот уж у кого никогда не было проблем с подъемом!

– Джон, ты не заболел?

По его лицу расплылась блаженная улыбка, и я хмыкнула, зато Рома вздохнул и поднялся с кровати. Я оценивающе посмотрела на его жилистую фигуру, и вдруг жених первый раз вроде как смутился. Даже не так… его эмоции было сложно описать, но что‑то было по – другому.

– А вы разве не занимаетесь с Тигренком с пяти утра? – пробормотал Джон, спросонья даже забыв, что начал называть меня по имени.

– Хватит… с него. Теперь он и так привел себя в форму своими тренировками по аэробордингу.

Рома, быстро одевшись, покинул комнату первым. Джон долго провожал его задумчивым взглядом, пока не решил проспать утреннюю пробежку.