Текст книги "Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Думал Олега…

– Это Волчий Хвост? – Добрыня хмыкнул. И впрямь князь способен разобраться сам. Лучшего придумать нельзя, даже дядя не догадался. Олег того же рода, что и князь Олег Вещий. Род славился умением обращаться в лунные ночи в волков. Никто не мог этого подтвердить, но и доказать, что не так, тоже не мог. Сам Олег неизменно носил на шапке хвост матерого серого хищника, словно подчеркивая славу своего рода. Потому и прозвали Волчьим Хвостом. Но не за то ценил Олега князь, Волчий Хвост действительно станет хорошим воеводой. Дружина его любит, с варягами справляться умеет, что дорогого стоит. С ними даже Добрыне говорить трудно, а Олег договаривается, причем как-то так, что те просто слушаются.

– Верно, князь, добрый воевода будет. А Блуда куда же? – Добрыня не стал добавлять, что обиженный Блуд немало опасен.

– Рогнеда родила. Снова мальчик. К нему приставлю кормильцем. – Заметив, как чуть нахмурился Добрыня, Владимир поспешил добавить: – А не захочет княгиня, поставлю к Изяславу.

– Да я не о том. Пойдет ли кормильцем-то?

Князь вздохнул:

– Злата много дам. Нужно, чтоб при мне был. И чтоб понимал, что станет воеводой при молодом князе.

– Ну-ну… – Дяде хотелось попенять, что его самого воеводой не оставил, да с другой стороны уже мечталось, как один будет править Новгородом.

С утра легкий морозец, самое время ехать в лес. Ночью прошел снежок, он припорошил старые следы, зато свежие все как на ладони. Зайцы давно в белых шубках, на зимние поменяли свои шкуры все звери, какие не остаются в прежних по снегу. Они не растеряли нагулянный летом жирок и еще не приобрели новую резвость, которая появится чуть позже, когда привыкнут к сугробам. Оттого и рвутся охотники в заснеженный лес, чуя большую удачу. Русские леса богаты добычей, только не ленись, приглядывайся да спускай тугие тетивы луков.

Блуд подъехал к князю ближе по его зову. Владимиру не хотелось говорить с ним в тереме, ни к чему лишние уши. На охоте отправил всех от себя и кликнул Блуда.

– Хочу тебе сына своего поручить… Возьмешь ли?

Это была отставка, но Блуд хорошо понимал, что воеводой его не сделают, не по обычаю. Он был при прежнем князе, вместе с ним и уйти бы должен. Да вот Ярополка нет, а он рядом с Владимиром. Вчера от князя пришел посланник, передал большой кошель со златом, объяснил:

– Князь велел дать за службу.

Блуд решил, что это окончательная плата, и его расстроило только то, что Владимир не захотел сам даже поговорить, кинул, как кость псу на цепи, и прошел мимо. Но посланец передал и повеление князя с утра быть собранным на охоту.

– К чему? – подивился Блуд, не ожидая уже ничего для себя хорошего. А теперь вон какое предложение. Блуд не знал, что и думать…

– Так возьмешь или нет Ярослава?

Княжич, только что рожденный Рогнедой, совсем мал, его воспитывать придется только через несколько лет, значит, сейчас пока нужно оберегать мать. Конечно, это служба не для бывшего воеводы, да только как отказать? Владимир предлагал единственную возможность оставаться рядом с собой, и Блуд это оценил. Кивнул:

– Воспитаю, князь.

– Вот и хорошо. Рогнеде скажу, что под твоим присмотром будет. – Владимир вдруг лукаво покосился на Блуда: – Только помни, что княгиня ох непроста! Норов своенравный, берегись!

Тот чуть криво улыбнулся, еще не привык к мысли, что будет рядом с красавицей Рогнедой и ее сыном. А князь добавил:

– И весь во владение дам, чтоб не бедствовал.

Конечно, до бедствования Блуду далеко, но подарок лишним не бывает, тем более такой. Блуд пробормотал:

– Весь – это хорошо…

– Значит, договорились? – улыбнулся Владимир и, не дожидаясь ответа, тронул своего коня. Разговор окончен, пора и другим делом заняться.

Рогнеда, услышав, что кормильцем маленького Ярослава будет Блуд, рассердилась:

– Князь, к чему это?!

Ей совсем не нравился воевода, который раньше служил Ярополку. Рогнеда вообще не понимала, почему муж оставляет рядом с собой столько людей прежнего князя. Даже Свенельдова сына Мстишу не убрал! Она боялась, чтобы Блуд не навредил ребенку. Пусть Ярослав не наследник, до него есть три брата, но он все равно сын Рогнеды от Владимира!

Князь даже слышать не захотел о перемене решения.

– Я так решил! – Сказал, как отрезал, и было понятно, что спорить бесполезно. Рогнеда обиделась, но виду не подала. Она уже хорошо знала, что Владимиру нельзя перечить, лучше согласиться и после сделать по-своему. Для себя хитрая княгиня решила, что пока больше ничего не станет говорить мужу, потом придумает, как убрать от маленького Ярослава неугодного ей Блуда. Найдет, к чему придраться.

Но, увидев, как Блуд ласково смотрит на ее новорожденного сына, Рогнеда вдруг засомневалась, стоит ли отказываться от такого кормильца. Бывший воевода действительно принял малыша как своего собственного и стал пестовать того не хуже любой няньки. Рогнеда не знала, что именно Блуд останется самым преданным и верным человеком близь ее сына, переживет ее саму и князя Владимира и успеет побыть воеводой при Ярославе – великом князе.

Блуд оказался очень полезным еще в одном – видно, Добрыня, передавая ему семью Владимира, не забыл и договоренность с Рогнедой о княжьих наложницах. Только Блуд принялся выполнять совет дяди нового князя слишком рьяно: число красивых женщин стало превышать разумные пределы. Рогнеда разозлилась:

– Ты, видно, решил, что князь только этим и должен заниматься?! Умерь свой пыл, достаточно и двух-трех…

Тут Блуд снова показал свою мудрость. Он чуть улыбнулся:

– Нет, княгиня. Если будет десяток, то среди них может оказаться та одна, какая западет в душу… А если всякий день новая, то никак не успеет. Слишком много женщин не бывает, если их много, значит, нет ни одной.

Рогнеда во все глаза смотрела на бывшего воеводу и поражалась его жизненному опыту. И все равно ее начинали злить бесконечные наложницы у Владимира. Сама княгиня вновь тяжела, а значит, довольно скоро муж потеряет к ней интерес. Ну почему так? Мужчина ничем не ограничен, а женщина всегда в зависимости? Правильно сделала бабка князя княгиня Ольга, начав править сама! Ни к чему князь, если своя голова на плечах!

Разумная Рогнеда видела немало просчетов своего мужа, но Владимир не очень-то позволял советовать себе, начинал злиться и несколько дней после того не появлялся в ее ложнице. Приходилось выбирать – быть умной далеко от княжеского дворца или казаться глупенькой рядом с мужем. Да какой тут выбор, если ей и деваться некуда, родные убиты! Она знала, как держать князя рядом, но рождение детей не позволяло делать это постоянно. Однажды, глядя на Владимира со стороны, Рогнеда вдруг отчетливо поняла, что он никогда не будет принадлежать только ей!

Рогнеде пришлось очень тяжело, она не смогла бы сдержаться, но к счастью ее отвлекали сыновья. Мальчики требовали много забот, особенно младший Ярослав, который как-то странно ползал, не как другие дети.

Княгиня смотрела на сынишку, передвигавшегося по большому ложу при помощи ручек, но не ножек, и пыталась понять, что здесь не так. Вдруг обожгла мысль, что ребенок не опирается на правую ножку! Попробовала поставить, держа на весу… Так и есть: мальчик поджал больную ножку, а второй усиленно бил по ложу. Увечен?! Рогнеда растерянно оглянулась. Конечно, у нее есть старший сын Изяславик, и Ярослав в остальном здоров, но сознавать, что ребенок калечен, было для матери особенно больно.

Блуд заметил растерянность княгини, шагнул ближе.

– Он… у него… ножка…

Голос воеводы в ответ прозвучал жестко:

– Ты от этого его меньше любишь?

– Нет! – Рогнеда прижала сынишку к себе. Пусть калечен, пусть даже никогда не сядет на лошадь, но Ярослав ее сын, ее ребенок, а потому дорог не меньше первого!

Рука Блуда легла на светлые волосы княгини:

– Ярослав будет ходить и даже сядет на коня, поверь…

В глазах Рогнеды стояли слезы, она с благодарностью закивала, почему-то безоговорочно поверив словам кормильца маленького сына.

– Но ты должна быть стойкой! Ярослава нельзя жалеть, нужно заставлять каждый день одолевать свою боль. Сможешь?

Каково матери слышать, что нельзя жалеть увечного ребенка, что ему будет больно, но надо быть твердой, заставляя терпеть эту боль!

И все же они с Блудом смогли. Сначала маленький княжич ловко ползал по ложнице, подтягиваясь на ручках, но с каждым днем его все чаще заставляли подниматься на больные и слабые ножки. Ежедневные старания Блуда привели к тому, что Ярослав встал на ноги и сел на коня, хотя и позже своего младшего брата Всеволода, к тому же оставшись на всю жизнь хромым. Зато благодаря кормильцу Блуду выковался его стойкий характер.

А вот сам князь Владимир не просто мало интересовался сыном, но и попросту недолюбливал его. Умного и быстрого в решениях Ярослава, доказавшего свою способность править и дальней Ярославской землей, и вольным Новгородом, князь Владимир так и не назовет своим наследником. Ярославу придется добиваться Киева самостоятельно. Но это будет через много лет. А тогда маленький княжич учился терпеть и преодолевать боль, а его мать и кормилец чем могли помогали Ярославу Владимировичу.

* * *

Второй заботой князя стало капище. Став хозяином, он вспомнил обещание, данное кудеснику в Приильменском лесу. То требище, что когда-то было на теремном дворе, княгиня Ольга, крестившись, велела порушить. Кияне подносили жертвы в основном истукану Велеса, стоявшему на торгу в Оболони. Такое положение совсем не устраивало нового князя. Он не гость, какой ходит с товарами по свету, что ему Велес? Для Владимира главным был, конечно, Перун.

Князь решил не восстанавливать то, что порушено при бабке. Велел позвать к себе киевских волхвов, не слишком надеясь, что придут. Волхвы мало признавали княжескую власть, особо после княгини Ольги, старались ей не мешать, но и для себя не считали княжью волю законом. Для них законом была воля богов. Зачем звал князь? Требовать, чтоб и Волоса с Подола убрали? Не бывать тому, истукана не князья ставили, не им и убирать! Велес бог скотницы, казны и богатства, ему поклоняются прежде всего купцы, на каких в немалом Киев держится. Кто может запретить им своего истукана иметь, которому дары приносят?

Но князь ничего требовать не стал, напротив, принял ласково, в трапезную позвал, за столы богатые усадил, речь завел… о новом капище. Седовласые старцы смотрели настороженно: Владимир жил в Новгороде, потом даже за морем, среди варягов, а ну как захочет сменить русских богов на норманнских Тора да Одина? Нет, князь и тут речь завел не о норманнских богах, а о своих, русских.

– Хочу новое капище не на теремном дворе ставить, а на Горе, что за городским валом. И поставить там… – на мгновение Владимир замолчал, заставляя волхвов с опаской прислушаться, – прежде Перуна… а потом Дажьбога… Хорса… Стрибога… Симаргла и… Мокошь.

Каждое из произносимых слов вызывало легкое волнение у сидящих. Ну, что Перун, то понятно, кому же, как не Перуну должен поклоняться князь, глава дружины? Дажьбог покровитель киевских князей. Стрибог, Перунов брат, вставал рядом с ним по праву. Симаргл – это уступка Киевщине и Левобережью, где этого бога почитают издревле. Ну, а Мокошь – для женщин. Волхвы качали головами, хитер князь, ох хитер! Вроде, и обвинить не в чем, но вокруг Перуна соберутся боги, либо ему по положению подчиненные, либо такие, против которых никто слово не скажет, потому что не самые важные.

Услышав такие рассуждения, Владимир прищурил глаза:

– А какие самые важные?!

Волхвы ответить не могли. В том то и дело, что на Руси что ни племя, то свой бог главный. Вроде и всех знают, всех почитают, а кого над кем поставить, не ответишь. Князь подвел итог:

– Значит, будет, как я сказал!

Кто-то осторожно поинтересовался:

– А Велес?

– Что Велес? Он останется где стоял, там удобней. Истукана подновить, он что-то растрескался на солнце. А Перуну истукана поставим среброглавого и златоусого!

Возражений не было, да и что противиться, если князь доброе дело задумал. Давно в Киеве хорошего капища не было, князь Олег еще ставил. Многое порушено, пора обновить. А что Перуна во главе ставит, то не беда, Перун, он для всех главный.

Кто-то из волхвов попробовал сказать, что, мол, других с их богами из Киева гнать бы, прежде всего христиан… Глаза Владимира стали бешеными:

– Гнать?! К чему? У каждого свои боги, каким веришь, те и помогают. Русичи всегда терпимостью отличались, даже при бабке Ольге хоть христиан и привечали, а наших богов не трогали.

Он не услышал, как старый кудесник пробормотал, что княгиня требище и порушила, а греки со своей верой кого угодно из Киева выживут, если им волю дать.

Капище сделали согласно княжьей воле. В центре встал златоусый и среброволосый Перун. Его окружали именно те идолы, о которых Владимир говорил волхвам. В кругах в любую погоду день и ночь горели костры. Киеяне обрадовались капищу, особенно первое время от подношений не было видно самих костров. Постепенно привыкли и большие жертвы приносили только в праздники или по делу.

* * *

Первая жена Владимира Аллогия, которую тот, как и полочанку, сначала взял силой, а потом объявил женой, недолго прожила на новом месте. Где-то сильно озябла, занедужила и в одночасье сгорела. Сильнее всех о княгине горевал Олав Трюггвасон, тот искренне почитал ее за мать.

Старшей княгиней осталась Рогнеда, у нее были два сына от Владимира, не считая умершего в младенчестве Мстислава. Сына Натальи Святополка, рожденного от двух отцов, Владимир, хотя и признал своим, но особо не жаловал. Рогнеда чувствовала себя уверенно, князь уже перестал навещать свою третью жену Наталью, а сама полочанка снова тяжела, и снова сыном! Кто может потягаться с женщиной, рожающей сыновей и при этом остающейся красавицей? Никто – была убеждена Рогнеда и… жестоко ошиблась. Не успела она родить Всеволода, как князь снова доказал, что волен делать что пожелает.

Гудочники старались вовсю, скоморох с огненно-рыжими, давно не чесанными космами, торчащими во все стороны, выкрикивал охрипшим голосом какие-то непристойные шуточки. Дружинники хохотали, правда, мало понимая, над чем смеются. Меды лились рекой, холопы едва успевали подносить новые бочонки и обносить пирующих яствами. На аппетит дружинники тоже не жаловались, целые быки жарились на вертелах во дворе, огромные блюда с запеченными кабанами едва успевали коснуться стола, как тут же оказывались пустыми. Тоже и с огромными осетрами, белорыбицей, всякой другой рыбой. Птице и счету нет… Сам князь с ближними боярами и дружиной пировал на верхнем ярусе терема, а внизу, на дворе поставлены длинные столы, за которые мог сесть любой желающий. Горы мяса, овощей, хлебов исчезали мигом, отовсюду доносился неумолчный гам пирующих людей.

Князь обвел лукавыми синими глазами сидящих вокруг. У Владимира было хорошее настроение, хотелось сделать кому-то приятное. На глаза попался боярин Мстиша. Но не сам боярин привлек внимание князя, а стоящая за его спиной крепкая, точно репка, смешливая девушка. Владимир кивнул воеводе:

– Чья?

Тот быстро переспросил у кого-то и ответил:

– Мстишина дочь Мальфрид.

Владимир хмыкнул, девушка не отвела глаз, когда ее разглядывал. Живой румянец на щеках, толстая коса, вьющаяся по спине, яркие четко очерченные губы, несколько полноватый, но с приятными выпуклостями стан… Князь рассматривал Мальфрид в упор, не стесняясь. Та тоже нимало не смущалась, чуть повела крутым бедром, точно приманивая княжий взгляд, смотрела зовуще. Попадись такая просто на улице, была бы в наложницах у князя, но рядом сидел ее отец, родовитый боярин да еще из Свенельдовых, с таким не поспоришь.

Мстиша сразу приметил интерес Владимира к своей дочери, но не испугался, как многие, а прикинул, что может из этого выйти. Он чуть кивнул в сторону Владимира:

– Глянь, как князь на тебя пялится.

– Угу… – протянула Мальфрид.

– Смотри, как бы чего не вышло. Князь горяч, сейчас к себе на ложе возьмет, потом не отмоешься.

И тут дочь показала, что она не глупее отца, почти шепотом попросила:

– А ты сделай так, чтоб княгиней к себе взял!

– Что?! – изумился Мстиша. Однако… А дочь уже продолжала:

– Я князя поманю, чтоб загорелся покрепче, а ты в жены меня предложи.

Мстиша опасливо вздохнул:

– Ох, не вышло бы беды.

– Не выйдет, – твердо пообещала красавица. – Только следи за мной. – Она скользнула со своего места и исчезла.

Как удалось оказаться рядом с князем в переходе из трапезной подальше от лишних глаз, только ей и ведомо, видно, ждала. Владимир, увидев заинтересовавшую его девушку так близко, остановился. Та тоже. Не ойкнула, не убежала, напротив, как-то вдруг оказалась рядом, обдала жаром молодого крепкого тела, коснулась крутым бедром, чуть задела полным плечом. Князь схватил девушку за руку, притянул к себе. И снова она не противилась, прижалась ногой, маня прелестями. Знала, чем брать, Владимир загорелся, как сухая трава, потащил в ближайшую ложницу, по пути задирая рубаху. Мальфрид и здесь не противилась. Она стонала и билась в его руках так, как не делала даже ни одна из наложниц. Но, получив удовольствие, князь у дверей ложницы вдруг… столкнулся с ее отцом! Мстиша сурово уставился на дочь:

– Ты что это?! А?!

Та живо спряталась за спину Владимира. Князь понял, что совершил. Одно дело – умыкнуть мужнину красавицу-жену у какого дружинника или даже дочь дальнего боярина, и совсем другое – опозорить вот так боярскую дочь из ближних, самых родовитых, тем более Свенельдовых. Он покосился на покрасневшую Мальфрид и вдруг объявил:

– Женюсь!

Глаза Мальфрид за его спиной довольно заблестели, а ее отец продолжал сурово вычитывать:

– Князь, не позорь девку, что ты…

– Да ведь сказал же, что женюсь!

– Тогда шли сватов.

– Согласен, – рассмеялся Владимир, а сама невеста уже тянула его обратно к ложу, отмахиваясь от отца:

– Поди, сказано же, что женится!

Мстиша, кося взглядом на князя, снова задиравшего подол рубахи у его дочери, бочком вышел за дверь и крепко закрыл ее за собой. Охранять пришлось долго, наконец из ложницы вышла, оправляя одежду сама Мальфрид. На вопрос где князь, махнула рукой:

– Пусть отдохнет…

Боярин только головой покачал. Его уже не один гридь видел стоявшим на страже, если пойдет молва, а князь не женится… Но Владимир женился, не смог пропустить горячее тело молодой боярской дочки, хотя и понимал, что та еще до него приобрела немало опыта.

Рогнеда бушевала: что же теперь, князь будет брать в жены всех опозоренных девок?! Объяснения Блуда, что Мальфрид не простая девка, а все же боярская дочь, ее не успокоили. Боярских дочек тоже много. Чем могла взять князя эта толстая дурочка? Нашлись доброхоты, пересказавшие Рогнеде, как стоял у ложницы боярин Мстиша, охраняя дочь с князем. В княгине заговорила оскорбленная гордость. Одно дело взять жену убитого брата и почти не жить с ней или иметь множество наложниц-простолюдинок, и совсем другое – жениться чинным браком на свободной, не взятой мечом женщине! Рогнеда почувствовала, что ее просто предали.

Они встретились в переходе. В небольшие оконца едва пробивалось вечернее солнце, выкладывая на полу замысловатые узоры от оконных переплетов. Навстречу Рогнеде шла новая княгиня. Даже мгновения не раздумывала гордая полочанка, не замедлила шаг, продолжала идти, словно Мальфрид и не было в нескольких шагах впереди. Боярская дочь не так уверена в себе, сначала на миг замерла, потом, видя, что старшая княгиня не только сторониться не собирается, но и идет посередине не слишком широкого перехода, отпрянула к стене сама. Когда Рогнеда поравнялась, Мальфрид даже чуть заискивающе улыбнулась. Длинный рукав платья полочанки задел подол наряда боярской дочери, но Рогнеда вроде этого и не заметила. Прошла, как мимо пустого места.

Когда она скрылась за дверью, Мальфрид перевела дух: да уж, правду говорят, что не захочешь, а подчинишься! А сама Рогнеда соображала, откуда шла соперница. Получалось, что от князя? Это плохо, очень плохо. Мальфрид зря думала, что Рогнеда ее не заметила, не только заметила, но и успела разглядеть поближе. Раньше видела только сквозь щель неплотно прикрытой ставни окна. Ничего особенного, фигуристая, толстозадая дуреха, которую князь взял сгоряча, пришлось жениться. Небось, еще и соперницей себя считает? Даже вставать во главе сонма вот таких жен Рогнеда не собиралась!

Но Рогнеде опасаться бы не глупышку Мальфрид, а ее отца боярина Мстишу. Вот кто оказался настоящим соперником своенравной княгини! Только увидев неприязненный взгляд Мстиши, Рогнеда осознала опасность, исходящую от этого бочонка на коротеньких ножках.

Мстиша вроде делал все, чтобы понравиться старшей княгине и стать ей полезным. Даже подарки дарил дорогие.

Поросячьи глазки боярина шустро ощупали фигуру красавицы, точно их хозяин приценивался к товару, и сверкнули усмешкой. Рогнеда едва сдержалась, чтоб не сказать в ответ что-то грубое. На счастье Мстиши, молчаливую стычку прервало появление князя.

Боярин склонился перед правителем, показывая изрядную лысину, из его уст лился медовый поток:

– Князь, дозволь сделать подарок старшей княгине?

– Кому? – подивился Владимир.

– Княгине Рогнеде. У грека нашел ожерелье необычное. Дозволь княгине подарить?

На вытянутой пухлой руке сверкало и переливалось разноцветными камнями действительно красивое ожерелье. И действительно необычное. Камешки, образуя замысловатые гроздья, крепились не на гривне, а на узком кожаном ремешке. Это ничуть не умаляло ни красоты, ни богатства ожерелья. Только ремешок совсем небольшой, словно делали для тонкой, почти детской шейки. Самой Рогнеде он по лебединой шее точно впору, зазора не останется

Княгиня не любила, когда гривны плотно прилегали к телу, ее шея с трудом переносила малейшее прикосновение, Владимир не раз шутил, что удушить Рогнеду труда не составит. Но отказываться от такого подарка было нелепо. Для себя Рогнеда решила, что завтра же попросит заменить ремешок.

Князь кивнул, и украшение перекочевало в руки его старшей жены. Рогнеда уже потянулась, чтобы расстегнуть свое ожерелье и заменить его на новое, как вдруг заметила слишком внимательный взгляд Мстиши. Что-то было в глазах боярина такое, что подсказало: подарок не простой. Рука княгини опустилась:

– Завтра надену. К другому наряду.

Хотела добавить, что ремешок слишком мал, но не стала. Боярин сокрушенно развел руками:

– Не по нутру княгине мой дар…

Тогда Рогнеда дважды обернула ремешок вокруг запястья и протянула подскочившей ближней девке:

– Завяжи.

И снова заметила пристальный взгляд боярина. Кожа ремешка казалась прохладной, словно мокрой. Но в жару это даже приятно. Голова княгини чуть склонилась:

– Благодарствую…

Мстиша все же обрадовался:

– Все для тебя, княгиня.

Прошло не так много времени, как Рогнеда почувствовала, что запястье неприятно сдавлено. Потрогав новое наручье, она с удивлением обнаружила, что ремешок словно стал меньше. Немного подергав его, княгиня отвлеклась другим и на время забыла об обнове.

А еще немного погодя вдруг осознала, что ремень попросту врезался в руку! Попыталась развязать и не смогла – маленький узелок, который девке с трудом удалось сделать на коротком ремешке, превратился в совсем крошечный, зацепиться за его края пальцами никак не получалось.

И вдруг Рогнеда все поняла! Кожа действительно была мокрой, когда Мстиша делал свой подарок. Теперь она высыхала, и ремешок уменьшался в размерах! Руку сдавливало все сильнее, с ужасом сознавая, что, будь ожерелье на шее, давно задохнулась бы, княгиня искала глазами мужа. Но тот был далеко, вокруг одни боярыни и боярышни. Просить их развязать бесполезно, ремешок слишком врезался в ткань на запястье, а сама рука даже начала синеть. Вот в чем заключался подарок Мстиши!

Рогнеда знаком подозвала к себе дружинника, стоявшего ради охраны чуть поодаль.

– Режь!

– Что? – не понял тот.

– Перережь вот этот ремешок!

Парень с сомнением присмотрелся к тонкой полоске кожи.

– Я могу руку задеть, княгиня.

– Дай сюда! – разозлилась Рогнеда, у которой уже отнимались посиневшие пальцы. Но управляться с мечом левой рукой оказалось неудобно, пришлось приказать дружиннику держать меч, а самой осторожно перетереть ремешок об острие.

Каменья посыпались на землю, а сама Рогнеда почувствовала облегчение, разминая задеревеневшую кисть руки.

Хороший урок! Теперь она знала, что рядом враг безжалостный и хитрый. Сегодня это ожерелье, а что будет завтра? Первая мысль была о детях.

С этого дня началось противостояние между старшей княгиней и боярином Мстишей, страстно желавшим сделать первой женой свою дочь Мальфрид. Что могла Рогнеда? Боярин хитер, он всячески выказывал княгине уважение, а что до неудачного подарка, так просто девка слишком туго завязала ремешок…

Боярин Мстиша позвал князя со всем семейством на охоту к себе за Вышгород. Расчет его верен. Если Рогнеда, боясь оставить мужа без присмотра, поедет, с ней можно будет без особых хлопот расправиться прямо там. Мало ли чего не бывает на охоте?

Если останется, то для нее же хуже, Мальфрид своего не упустит. А родись у новой княгини сын, посмотрим еще как повернет.

Рогнеда, конечно, не поехала. Она сказалась недужной и теперь металась по терему, бессильно скрипя зубами. Никуда не поехала и Наталья, но ту княгиня в расчет не брала. А вот Мальфрид!.. И, главное, ее мерзкий отец!

Рогнеду больно задело, что Владимир не стал ни уговаривать поехать, зная, как она любит охоту и хорошо сидит на лошади, ни даже интересоваться, чем недужна. Пожал плечами, мол, не можешь ехать – сиди дома.

В Вышгороде пробыли две недели, за это время Рогнеда чего только не передумала. Что проку от ее любви и женской стати, если князь падок до каждой толстозадой дурехи? Почему судьба свела ее с Владимиром, неужто на Руси больше нет достойных мужчин?! Поистине Горислава… Не нужная мужу красавица и умница ничуть не лучше хитрой титькастой клуши!

Боярин Мстиша чуть просчитался. Самому Владимиру жаркие ласки новой княгини, ее стоны и закусывание губ до крови довольно быстро приелись, захотелось не повиновения и готовности угодить во всем, а непокорности Рогнеды. Вернувшись, он снова отправился в ложницу старшей княгини. Но на сей раз Рогнеда не просто обиделась, она была оскорблена пренебрежением князя: Владимир так и не понял, что она не простая девка, родившая ему сыновей, она Женщина! И ее нельзя ставить в ряд с другими, даже теми, кто моложе и фигуристей. Глядя на спящего мужа, Рогнеда вдруг поняла одно – делить Владимира ни с толпой жен, ни с сотнями наложниц она больше не будет. Или он разгонит всех остальных, или… Что «или» не знала сама.

Но попытка поговорить с мужем, потребовать объяснения ни к чему не привела. Князь не знал за собой вины. Ну, женился, и что? Он вполне мог взять себе еще не одну жену, почему Рогнеда так недовольна? А княгиня не могла перенести такого оскорбления: кровь убитых родственников взывала к отмщению. И она решилась.

Женщины не ходят к волхвам, это удел мужчин. Но Рогнеда не простая женщина, и она пошла. Седой старик, хранящий огонь, вышел навстречу, не допуская осквернения капища. Княгиня и не собиралась подходить ближе, остановилась поодаль, ждала.

Над Киевом сплошной пеленой плыли тяжелые серые тучи, грозились пролиться дождем. Ветер поднимал вверх опавшие листья, серо, хмуро, холодно. И на душе тоскливо…

– Чего ты хочешь? – седые брови, седые волосы, сухая, жилистая рука, сжимающая посох, и неожиданно молодой голос.

Рогнеда вздрогнула:

– Хочу, чтобы князь был только со мной!

На ее раскрытой ладони лежал богатый подарок – слиток золота, оставшийся еще из Полоцка. Такой тянул не на одну гривну… Старик отвел руку, покачал головой.

– Не надо злата, оно не приносит счастья. А с князем рядом ты будешь… Еще долго будешь… Только не одна.

Помолчал, посмотрел внимательно, снова покачал головой:

– И к ворожеям не ходи, не помогут. Смирись со своей Долей, другой все равно нет.

Рогнеда вздрогнула – словно подслушал мысли! Но с Долей мириться она не согласна! Не выдержала, возразила:

– Да чем те, другие, лучше меня?!

Узкие, едва заметные от старости губы волхва чуть тронула усмешка:

– То тебе неведомо. Любить тебя князь будет до твоей смерти, а вот рядом будет не всегда. Смирись.

– Нет!

Волхв только сокрушенно покачал головой.

Княгиня шла обратно, сжав золотой слиток в руке так, что края врезались в ладонь. Но она не замечала боли, казалось, закапай кровь из порезанной руки, тоже не обратит внимания. Жгли думы, сердце сжималось от пророчества волхва. Не ходить к ворожеям… А как же быть, если муж изменяет? Сотни женщин просят помощи у колдуний, сотням они помогают удержать супругов. И Рогнеда решила все же пойти!

Чуть испугалась, только увидев конский череп, насаженный на кол тына. Но тут же взяла себя в руки, если уж решилась, то отступать не стоит! Чтобы удержать рядом Владимира и быть старшей княгиней, она готова пойти не только сюда…

Колдунья взяла слиток спокойно, золото тут же исчезло в складках ее одежды, точно его и не было. Долго тряслась над своими амулетами, что-то шептала, бормотала, даже подвывала, потом сокрушенно покачала головой:

– И-и… милая… Трудно с твоей просьбой справиться…

Глаза Рогнеды сузились:

– Еще злато нужно?

Старуха посмотрела насмешливо, на ее ладони непонятно откуда появился тот самый слиток, хотя даже руки к подолу не подносила. Протянула княгине:

– Не в злате дело, вот оно, забирай, красавица… Твоя Доля любить его до конца дней твоих. А его – любить тебя. Только вот вместе не будете. И ничего здесь не поделать ни ворожбой, ни златом. И еще: твоя жизнь короче его жизни…

Рогнеда, резко повернувшись, бросилась вон. Конечно, никакой слиток забирать не стала, не до него. Но, вернувшись к себе в ложницу, замерла – на лавке лежало то самое золото! Княгиня кинулась к двери, крикнула. Вошедшая девка даже испугалась, такой она Рогнеду еще не видела – глаза широко раскрыты, лицо белое, губы дрожат.

– Кто без меня в ложницу заходил?!

– Никого…

– Врешь! Только что кто был?!

– Никого! Не только в ложнице, во всем тереме никого, князь уехал.

– Иди, – махнула рукой Рогнеда, обессиленно опускаясь на лавку.

Неужели действительно боги распорядились так, чтобы она всю жизнь уступала Владимиру и терпела от него обиды и даже надругательства? Что еще сказала колдунья? Ее жизнь короче жизни князя? Сердце женщины захлестнула смертельная тоска, хотелось выть, метаться по ложнице, кого-нибудь избить…

Рогнеда долго была не в себе, на ее счастье князь уехал из Киева, потому не видел свою жену вот такой – с остановившимся взглядом, искаженным досадой и злостью лицом. Постепенно княгиня опомнилась, стало уже не просто больно, а горько. Взял силой, опозорил, убил отца, мать, братьев, теперь не считается с ее честью, на ложе кого только не бывает… Ну почему у нее такая Доля?! И умереть должна раньше мужа…