Текст книги "Колыбель времени"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Хотите утопить Дадли?

– Господь с вами, Ваше Величество! Если Роберт Дадли невиновен, то ему не стоит бояться. Напротив, в его интересах очиститься от любых подозрений. Слухами полнятся уже не только Виндзор или Уайт-холл, в народе откровенно шепчутся о вас с Дадли. Если не назначить расследование, никто не поверит в его невиновность и вашу непричастность.

Такое мог сказать прямо в глаза только Сесил, никто другой не рискнул бы. Глаза Елизаветы заблестели бешенством, канцлер уже приготовился к взрыву гнева, но она тут же взяла себя в руки. Сесил озвучил то, что королева думала и сама. Умная женщина, она прекрасно понимала, что смерть так мешавшей их браку женщины, смерть неожиданную и нелепую, немедленно свяжут с их именами. Королева столько времени демонстрировала всем, что Роберт принадлежит ей, и только ей, что теперь они повязаны одной ниточкой. Не станешь же всем объяснять, что они решили обвенчаться после развода лорда Дадли, а демонстрация была нужна для того, чтобы ни одна не посмела покуситься на ее дорого Роберта!

Елизавета почувствовала себя загнанной в ловушку.

– А… если не будет доказана невиновность?..

Голос Сесила стал глухим:

– В таком случае, Ваше Величество, находиться рядом с этим человеком небезопасно…

– Вы можете обещать, что расследование будет беспристрастным?

– Я не буду иметь к этому никакого отношения.

И вдруг ее осенила страшная мысль, Елизавета резко повернулась к Сесилу, впилась взглядом в его лицо:

– А… не ваших ли это рук дело?

Тонкое, умное лицо канцлера вытянулось и тут же превратилось в маску, всегда чуть вопросительный взгляд его больших глаз стал жестким, губы чуть дрогнули даже не обиженно, а слегка презрительно. Сесил выпрямился, склонил голову и произнес бесстрастным голосом:

– Тем более вам лучше провести расследование. Но полагаю, Ваше Величество, мне стоит подать в отставку. Прошу принять ее.

Елизавета испугалась, по-настоящему испугалась! Она ни в коей мере не желала обидеть Сесила, он слишком дорог и нужен ей, королева уважала своего канцлера и не могла представить завтрашний день без этого умницы.

– Сесил, нет! Уильям, простите глупость, которую я произнесла, я не в себе!

Сесил все так же молча поклонился:

– Позвольте мне удалиться, Ваше Величество.

– Нет, нет, нет! Пока не услышу, что вы забыли о той глупости, что я сказала, я вас не отпущу!

– Я дождусь окончания расследования, Ваше Величество, и тогда вернусь к этой просьбе.

– Уильям, вы нужны мне, по-настоящему нужны. Вы единственный, на кого я могу положиться в этом рассаднике льстецов и лгунов!

Сесил ушел, а Елизавета еще долго размышляла, но не о попавшем в перипетию Роберте Дадли, а об Уильяме Сесиле. Как она могла оскорбить подозрением того, кто, по сути, спас ей жизнь? И теперь он спасет ее репутацию. Канцлер прав: нет ничего страшнее, чем позволить связать имя королевы с убийством женщины, мешающей ей сочетаться с любовником браком. На всякий роток не накинешь платок, никто не поверит в непричастность любовников к этой гибели.

А если бы Эми Робсарт не свернула себе шею на лестнице в старом доме в Камнор-Плейс, а просто тихо умерла через пару месяцев? Елизавета честно ответила себе, что вышла бы замуж за Роберта Дадли. И сделала его королем? Конечно, Роберт вполне подходит для этой роли. А дальше? Родила пяток детишек, будучи то и дело беременной, страшно ревновала бы мужа к каждому его вольному взгляду… И так уже посмеиваются над ее влюбленностью.

И тут она отчетливо увидела себя со стороны: вцепившаяся в своего Роберта женщина, ревнующая его ко всем подряд, готовая выполнять если не любую прихоть, то любое его желание. Господи, как она, должно быть, смешна! Елизавета живо представила, как посмеиваются над своей королевой за глаза придворные. Но как заставить себя не искать общества Дадли каждую минуту, если так хочется его видеть, если сердце рвется к нему?! Как можно не подчиниться этому вкрадчивому теплому голосу, этим рукам, этим глазам?..

Она готова была принести в жертву свои женские амбиции, растаять в руках любимого, но никогда не задумывалась, что придется пожертвовать еще и возможностью править. Дадли станет королем, а она при нем королевой? Мгновенно всплыли в памяти отец, Сеймур, Филипп. И Елизавета вдруг поняла, что не хочет быть просто королевой при короле, она хочет быть королевой сама по себе! А Роберт? Ему предстояло оправдаться в обвинениях.

Сам Роберт Дадли вошел к королеве, как всегда, без разрешения и предупреждения. Глаза его горели:

– Бэсс, они собираются провести расследование смерти Эми! И утверждают, что я должен оправдаться в непричастности к нему!

И Елизавета решилась, она уставилась в лицо возлюбленного так же, как недавно смотрела на Сесила:

– А вы непричастны?

Всего на мгновение его глаза дрогнули, и этот миг объяснил королеве все, что она хотела знать. Елизавета ужаснулась своему пониманию, ее глаза тоже дрогнули. Роберт уже пришел в себя и воспользовался растерянностью королевы, он схватил ее в объятия, горячо зашептал:

– Ради обладания тобой я готов на все, Бэсс! Давай немедленно поженимся, и все заткнутся!

Она растерялась:

– Но, Роберт… ты только что овдовел…

– Наплевать! Ты же дочь своего отца, король Генрих никогда не считался ни с чьим мнением, поступай так же! – Почувствовав ее сомнения, он стал более настойчив. Его руки горячо стискивали грудь королевы, губы покрывали поцелуями ее шею, отыскивая местечки, которые особо ее возбуждали, а в голову одновременно впечатывались слова: – Перестань обращать внимание на чьи-то разговоры, иначе они никогда не позволят тебе сделать меня королем.

И тут Елизавета очнулась. Он не оправдывался, не отрицал свою вину, он не думал о ее репутации, ему было безразлично все, кроме возможности надеть корону! Неожиданно холодно отстранившись, королева произнесла:

– Сэр Дадли, все же вам придется покинуть двор на то время, пока будет идти расследование. Если по его окончании вашей вины не найдут, вы вернетесь.

На мгновение он замер, потом резко выпрямился, насмешливо блеснув глазами:

– А если найдут?

Никто не знал, чего стоило Елизавете ответить:

– Понесете заслуженное наказание.

Дадли поклонился:

– Я невиновен, Ваше Величество, надеюсь, это докажут. И всегда буду любить вас, Бэсс, до конца своей жизни, куда бы вы меня ни сослали.

Едва за Робертом закрылась дверь, Елизавета упала в кресло, заливаясь слезами. Из-за тяжелой портьеры к ней метнулась верная Кэтрин:

– Ваше Величество, если сэр Дадли действительно не виноват, ему нечего бояться. Но вы правильно сделали, Ваше Величество!

– Но он хочет стать королем…

– А как же иначе?

– А я хочу быть королевой!

Кэт чуть растерялась, у нее не было хваткого государственного ума Сесила, не было и цепкого женского, как у самой Елизаветы.

– Это мешает?

– Конечно, – звучно шмыгнула носом королева. – Став королем, он будет первым, а я второй!

О, господи, о чем она сейчас думает?! Любовник под подозрением в убийстве, она сама тоже как его если не пособница, то единомышленница, а королева страдает, что может стать второй при первом!

А Елизавета действительно попала в одну из самых своих сложных жизненных ситуаций. Даже сидя в Тауэре в ожидании смерти, она сомневалась меньше. Теперь ей предстояло решить, что для нее важнее – любовь или власть. Королева вдруг отчетливо поняла, что гордость и стремление к власти, поднявшие семью Дадли до самого трона Англии, так нравившееся ей его ощущение себя господином всех людей вокруг, станут непреодолимой преградой между ней и Робертом. Он хочет властвовать над всеми, и над ней в том числе? Но совершенно не думает о том, что этого же желает и она, только для себя! Елизавета никому не могла позволить стать властелином над ней самой, иначе это была бы не она!

И пока не видела, как можно сделать Роберта Дадли своим мужем, не потеряв при этом трон для себя лично. То жалкое подобие власти, которое ей осталось бы, стань он королем, Елизавету не устраивало. Ситуация была неразрешимой. Как истинная женщина королева все же нашла единственно возможный выход – ждать.

…Расследование ничего не дало, могилу вскрывать не стали, а из рассказов очевидцев, хотя они и вызывали массу вопросов, составили картину, согласно которой леди Эми Робсарт просто свалилась с лестницы и сломала себе шею. Однако имя Дадли было так прочно привязано к странной гибели его супруги, что ни о каком новом браке, по крайней мере, в ближайший год не могло идти и речи.

Сесил радовался, я нет. У меня была забота покруче.

Две невесты

Такого Европа еще не видела – на тронах Англии и Шотландии сидели две королевы, причем незамужние и готовые осчастливить браком подходящего претендента.

К Елизавете начали свататься первой, все же та была королевой уже не первый год.

Первым попытал счастья Филипп Испанский, но он же первым и прекратил попытки. Филипп счел унизительным долго ждать решения колеблющейся Елизаветы и вынудил ее дать ясный ответ. Получив отказ, король не стал долго переживать, посватавшись к дочери Екатерины Медичи Елизавете Валуа. Английская королева не слишком расстроилась, но выговорила новому испанскому послу Альваро ди Квадро:

– Еще твердят о женском непостоянстве! Насколько же непостоянен ваш король?!

Ди Квадро обомлел, не сразу сообразив, что ответить, а королева продолжила с истинно женской непоследовательностью:

– Неужели Филипп не мог подождать несколько месяцев?! Вдруг я бы передумала? – Поднявшись из большого кресла, она прошлась по залу и слегка стукнула посла веером: – Теперь пусть пеняет на себя! Он будет женат всего лишь на французской принцессе, когда мог быть мужем королевы Англии!

Испанец не сдержался, чтобы не напомнить, что таковым Филипп Испанский уже был.

Елизавета скорчила презрительную гримасу:

– Этот брак был недоразумением…

– Для кого?

– Для всех!

Посол решил перевести все в шутливый диалог:

– Как долго нужно было ждать королю Испании, чтобы вы передумали?

– Не зна-аю… – почти томно протянула Елизавета. – Разве можно торопить женщину в таких вопросах?

Нет, в том, что касалось пустых разговоров, ее не переговоришь!

А Сесил мысленно обзывал свою королеву чертовой бабой. Мало того что отказала испанцу, так еще и дразнит его! Отказу канцлер был рад, но как можно радоваться браку испанского короля и французской принцессы?! Это означало объединение двух сильнейших противников Англии.

Услышав стенания Сесила по этому поводу, королева слегка пожала плечами:

– Найдите способ и вы заключить договор с Францией!

Вот так просто, словно подобные договора заключаются по мановению руки английской королевы! Сесил только вздохнул: даже самая умная баба на престоле все равно баба.

…Давно королевский двор Англии не был столь блестящим, пожалуй, со времен короля Генриха VIII. Причем времен до его болезни. Когда короля уже носили в огромном кресле, потому что сам он передвигаться не мог из-за тучности, остальным было как-то неудобно скакать на виду у немощного монарха.

Потом был малолетний и тоже больной король Эдуард, некоторое время правления которого оживила Елизавета как первая дама. Но герцог Нортумберленд быстро это прекратил, ему не нужна была Рыжая, блиставшая при дворе. А потом была и вовсе Мария Кровавая, разодетая и обвешанная драгоценностями, но все равно выглядевшая несчастной старухой, завешавшая Лондон трупами и запалившая страну кострами, с ее ложными беременностями и кучей мрачных приживалок во всех углах. Тут уж не до веселья.

Может, поэтому, когда на троне оказалась молодая веселая Елизавета, контраст показался особенно разительным. Танцы, маскарады, представления стали любимыми развлечениями. Сама королева танцевала активно и с удовольствием, что осталось с ней до самой старости, причем предпочитала быстрые танцы с подскоками, чего я боялась особенно.

Игнорировать нормальную жизнь совсем я не могла тоже, временами мне требовалось посещать хотя бы племянника, учившегося в Оксфорде.

В этот раз я обещала привезти ему книгу, Елизавета разрешила взять ее из своей библиотеки, но, закрутившись с тысячей дел и наставлений перед отъездом (уезжала на три дня, но казалось, оставляю свою Рыжую на год), я забыла книгу в кабинете королевы. Вспомнила, когда та уже отправила всех спать и сама ушла в спальню.

Но это не беда, у меня были ключи от потайной двери, ведущей на лестницу и в кабинет к королеве, этим ходом часто пользовалась не только я, но и Сесил, чтобы не мозолить глаза придворным дамам. Кабинет сообщался со спальней, но я надеялась проскользнуть тихо и не разбудить Ее Величество, если та уже спит, или не помешать, если там лорд Дадли.

Моими собственными стараниями двери не скрипели, а потому в кабинет я попала абсолютно бесшумно. И книгу нашла тоже на ощупь легко, а вот уйти сразу не смогла. В спальне был, конечно, Дадли, но они еще не миловались в постели, а пока беседовали, Дадли в чем-то убеждал любовницу.

Терпеть не могу подслушивать, но тут навострила уши.

То, что я услышала из-за неплотно притворенной двери, повергло в настоящий шок!

Елизавета даже от меня скрывала свои намерения, прекрасно зная, что я категорически против любой связи с Испанией (там Жуков!). Они беседовали, прекрасно зная, что ни меня, ни кого-то другого не должно быть рядом. Дежурила Мэри Дадли, которая будет молчать да и вообще никогда не переступает порог даже кабинета, пока не позовут.

– Бэсс, у нас нет другого выхода. Только император Карл может помочь нам соединиться узами брака. Иначе никак. Если нас простит папа римский и даст свое согласие на свадьбу, исчезнет не только двусмысленное положение, но и многие другие препятствия. Вас признают законной все в Европе, никто не сможет претендовать на ваш престол, даже Мария Стюарт!

Она явно сомневалась, потому что последовали жаркие поцелуи. Я уже решила тихонько уйти, чтобы не слушать, что будет дальше. Завтра же попробую объяснить Рыжей, что в действительности нужно Роберту. Однако она все меньше меня слушает, верно говорят, ночная кукушка всегда перекукует дневную. Что такое я со своими внушениями против Роберта с поцелуями?

– Разве договор с Испанией такая уж большая плата за спокойствие и наше счастье?

– Но Испания… в Англии снова будут костры…

– Кто вам сказал? Все происходило только с ведома и согласия королевы Марии, но если вы такого согласия не дадите…

– Конечно, не дам!

– И не нужно. Подумайте, вас просто атакуют самые разные претенденты на руку, а главное, престол. Что будет, если придется выйти замуж за шведского короля Эрика?

– Что?

Браво, Рыжая, не сдавайся! Все его старания шиты белыми нитками, он же сам рвется на престол. Вот гад!

Собственно, почему я против Дадли? Да потому что он лжец! И Елизавету он не любит, она ему нужна только как королева, вернее, нужна возможность усесться с ее помощью на трон. Пару дней назад я своими глазами видела, как он тискал Летицию Ноллис. Влюбленный в одну женщину, тем более допущенный к ее телу, мужчина не может одновременно тискать другую. Скорее уж он любит Ноллис, а за Елизаветой ухлестывает. Голову готова отдать на отсечение, что, получив от Рыжей отказ, женится на другой!

– Шведский король не в себе… Если уж вы отказали Филиппу Испанскому, то другого кандидата на роль вашего мужа я не вижу.

– А я вижу.

Секундное молчание. Потом осторожный вопрос:

– Кого?

– Вас, милорд.

Кажется, Дадли перевел дух, он явно боялся, что Елизавета назовет какого-нибудь монарха или наследника престола.

– Бэсс, вы знаете, как я к вам отношусь. Если вы решите выйти за меня замуж… Бэсс!

Снова поцелуи, от которых Рыжая просто тает. Нет уж, теперь я не уйду, пока не пойму, насколько далеко готов зайти Роберт Дадли. Чует мое сердце, что слишком далеко. Пусть делает Елизавете детей, их я готова принимать и определять на воспитание, но сажать этого хлыща на трон… увольте! Немного погодя он же спустит с лестницы и эту жену или вытворит нечто похуже…

– Я направил Фериа сообщение, что мы можем возродить в Англии власть папы, если взамен он признает вашу законность и наш брак…

– Роберт!

– Да, дорогая? Поверьте, это не столь большая плата за спокойствие и счастье. А будете счастливы вы, будет счастлива и Англия.

– Но власть папы…

– Признать католицизм вовсе не означает признать инквизицию и преследовать протестантов. Вы же сами ходили на мессы и чувствовали себя неплохо. Бэсс, я столько раз слышал от вас, что Бог един, а все остальное людские глупости, что не могу поверить, что для вас это большая проблема. Вспомните, ваш отец король Генрих отделил Английскую церковь от Римской, и его дела сразу пошли плохо. Вернитесь в лоно Римской церкви, вас признает и поддержит вся Европа, да и большинство англичан тоже. Почему были протесты против Марии? Потому что она принялась выкорчевывать протестантизм при помощи репрессий, а нужно было дать волю выбирать.

Ах ты ж змей-искуситель! Сейчас он уговорит эту дурочку отдать себя под власть папы! Но стоит только начать… Нет, я совершенно не против католиков или папы римского лично, я против инквизиции и костров, против подчинения себя испанцам, а теперь я против Дадли.

– Бэсс, мне надоело вести разговоры о политике! До утра совсем немного времени, а мы тратим его впустую. Подите сюда и подчинитесь мне как любовнику, если уж не хотите подчиняться как мужу. К сожалению, против меня столь многие, в первую очередь ваш Сесил, что мне недолго пользоваться вашей благосклонностью и посещать вашу спальню. Не будем терять оставшиеся драгоценные ночи и минуты…

Пытается надавить на Елизавету и так одновременно утопить Сесила. Да, Рыжая влюблена в него, словно кошка, и уже готова на все. Пожалуй, если не нынешней ночью, то следующей она даст согласие на такой исход дела. Они нижайше попросят папу признать их брак, Дадли при этом перед Елизаветой будет подчеркивать, что озабочен не столько браком, сколько признанием законности ее власти всей Европой. А потом Дадли сядет на трон, и вот тогда никакие усилия не помогут Рыжей держать его в ежовых рукавицах. Она втюрилась по уши, забеременеет и на несколько месяцев выпадет из обоймы, а потом снова и снова… и вот тогда настоящим королем станет Роберт Дадли…

Собственно, что в этом плохого? Ну выйдет моя Рыжая замуж, ну нарожает деток, что не так? Но внутри все протестовало против Дадли в качестве короля.

Услышав весьма характерный скрип кровати, я осторожно выскользнула обратно. Обойдусь без книги, вернее, заберу ее завтра, а заодно посмотрю в глаза Рыжей.

…Королеву мое появление рано поутру явно смутило:

– Вы не уехали, Кэтрин?

– Я забыла в вашем кабинете книгу, которую обещала обязательно привезти Джону. Нельзя обманывать ребенка, позвольте мне ее взять и удалиться?

– Да, конечно, пройди.

Я проскользнула в кабинет, забрала книгу, пожелала Елизавете всего доброго на ближайшие дни и выскользнула за дверь. Но, повинуясь какому-то внутреннему чутью, я отправилась не обычным путем, а через внутренние комнаты, где в этот час мало кого встретишь.

Мои юбки давно не шелестят, с тех пор, как я осознала, что лучше не выдавать свое присутствие шуршанием ткани. И шаг легкий, такого, пожалуй, дома никогда не было. А еще я научилась прислушиваться, прежде чем открывать любую дверь. Это позволило приблизиться к милующейся парочке бесшумно, к тому же им было не до меня. Дверь была прикрыта неплотно, явно, чтобы услышать чужое приближение. Не услышали, слишком сильно шуршали поднимаемые, вернее, задираемые юбки дамы.

– Мне надоело вот так…

– Потерпите, дорогая, я не могу сейчас рисковать. Осталось совсем немного, она уже готова выйти за меня замуж.

– Но это еще так долго.

– Я найду… способ… почаще бывать… у вас.

Мужчина говорил словно толчками. Ясно, приступил к делу. Я подхватила свои юбки и в момент особого напряжения по ту сторону двери помчалась прочь.

Голоса принадлежали Летиции Ноллис и, конечно, Роберту Дадли!

Ах ты ж гад! Едва похоронив жену, ночами обихаживает Елизавету, чтобы она вышла за него замуж и сделала королем, а днем – Ноллис. Еще не став мужем, наставляет рога, а что будет потом?!

Но Рыжая закусила удила, ее теперь ничем от Дадли не оторвешь. Что же делать, как сорвать этот брак? Никакие обвинения по поводу Эми Робсарт Дадли не повредили, вернее, повредили, но ненадолго. Был ли он действительно виноват, не знаю, грешить не буду, но сейчас он поступал как настоящий подлец. Мне было очень обидно за свою Рыжую.

Нет, я не отдала ее Артуру, не отдам и этому хлыщу, я что-нибудь придумаю.

Теперь идти пришлось парадными коридорами. Впрочем, из-за раннего утра они тоже были пусты, разве только вон Сесил уже спешил в свой кабинет работать. Трудоголик… Этот не мотается по чужим спальням, как Дадли, и не вертит хвостом. Может, за это они терпеть не могут друг дружку?

И вдруг меня осенило:

– Милорд, мне нужно сказать вам несколько слов.

– Да, леди Эшли…

Вокруг никого, у окна вполне удобно поговорить, я ведь действительно на несколько слов. Быстро, чтобы не помешали:

– Королева и Дадли решили пожениться, несмотря ни на что.

– Увы…

– Нет, не увы! Дадли сообщил испанскому послу, что они готовы вернуть в стране власть папы, если Филипп поможет сочетаться браком. Дадли, уговаривая Елизавету, нажимает на признание ее законнорожденной дочерью Генриха и законным ее права на престол.

– Ого!

– Вы хотите видеть Дадли королем?

– Конечно, нет!

– Можно сорвать этот брак.

– Как?

– Сделайте достоянием гласности то, что я сказала. Пустите хотя бы такой слух. Если пущу я, Елизавета сразу поймет, откуда известие…

– Да, то, что придумает женщина… Вы правы, я запущу слух так, чтобы создалось впечатление, что продали сами испанцы. Ну и еще кое-какие меры приму…

Два шага в сторону (ого, уже появились первые наблюдатели!) и уже громче, словно вдогонку каким-то наставлениям:

– И не позволяйте, милорд, Ее Величеству работать допоздна! Она окончательно испортит себе зрение!

Умница Сесил подыграл:

– Леди Эшли, вы уезжаете на несколько дней, а наставлений даете на год вперед. Словно оставляете малое дитя, неспособное позаботиться о себе самой.

– Для меня Ее Величество всегда будет такой, я забочусь о ней с детства и всегда буду заботиться.

Интересно, что он сделает?

Навстречу шел Роберт Дадли, он слышал последние фразы, удивленно приподнял бровь:

– Разве вы не уехали, леди Эшли? Ее Величество вчера вздыхала, что не будет вас видеть несколько дней.

В глазах ехидная насмешка. Я с трудом сдержалась, чтобы не уставиться на его штаны, но в этих шароварах, набитых ватой, разве что углядишь?

– Я забыла подарок Джону, пришлось заходить в кабинет Ее Величества. Вы к ней? Ее Величество еще в постели…

– Не буду мешать…

– Чему? Она была бы рада вас видеть…

– Ах вы проказница…

Уж конечно, козел ты вонючий! Я тебе покажу, как наставлять рога моей Рыжей!

Измену Елизавете я принимала как измену самой себе.

Сесил принял меры, он действительно распустил слух об «испанской афере Дадли», а когда этого оказалось мало, нашел повод, чтобы арестовать нескольких из провинциальных аристократов, раздул все до слухов о папском заговоре и восстановлении порядков, как при Марии Кровавой. Народ, еще не забывший костры и ужасы казней, едва не взбунтовался.

Елизавете пришлось отрицать перед испанским послом все и отказываться от любых обещаний, данных Робертом Дадли. Сесил сумел сделать так, чтобы о неблаговидной роли Дадли узнали как можно больше людей, таким образом попросту сведя к нулю его шансы стать супругом королевы.

Рыжая рыдала у меня на плече:

– Кто мог пустить такой слух?

Я сделала круглые глаза:

– Испанский посол…

– Почему?

– Ему на руку то, что вы с милордом просите о помощи именно Испанию, а не Францию.

– Но он отрицает всякую причастность к сплетне!

– А вы думали, что он подтвердит? Он просто не ожидал, что вы станете все отрицать.

– Как можно не отрицать, если все вокруг против?

– А вы к этому не причастны? И ничего не знали?

– Конечно.

Поспешность, с которой Елизавета ответила, мне совсем не понравилась. Она врет мне, мне, которая всегда за нее стояла горой. Это очень плохо, мало ли какие пакости я не смогу подслушать.

– Ваше Величество, думаю, все случилось, как должно случиться. Что было бы, выйди вы замуж за Роберта Дадли?

– Что?

– Вы влюблены в него по уши…

– Это так заметно?!

Вот дурочка, она что, не понимает, что все вокруг видят ее страсть к Дадли?

– Конечно, не просто заметно, а вызывает… я бы сказала, даже насмешки…

– У кого? – Голова Бэсс уже не лежала на моем плече, а глаза загорелись нехорошим огнем. Так… надо быть осторожнее. Сделаем ход конем.

– У иностранных послов, у ваших фрейлин, например.

– Каких?

– Ваше Величество, я не передаю сплетни даже вам. Поинтересуйтесь сами, кто из них неравнодушен к Роберту Дадли…

Рыжая умна, она все сделает хитро и выводы тоже сделает сама. Так и произошло.

Лорд Пемброк принес королеве весьма своеобразный подарок. Ей дарили много и с удовольствием, особенно то, что касалось нарядов и изящных безделушек, до которых Елизавета была великой охотницей. Вкус у нее действительно был отменным, потому безо всяких усилий королева стала законодательницей моды при дворе, причем она не только повторяла на свой лад присланные из Франции или Испании образцы, но и переделывала их до неузнаваемости. Работы у швей и шелковниц королевы всегда было невпроворот.

Одной из очень понравившихся Елизавете придумок ее шелковницы были шелковые чулки вместо панталон. Королева полдня вертелась перед зеркалом, напрочь отказавшись заниматься даже срочными делами, и разглядывала свои стройные ножки в этих чулках.

– Обидно, что никому их не видно из-под платья!

Фрейлины натянуто рассмеялись, королева обернулась к ним:

– Что вы глупо хихикаете? Конечно, жаль, что такую стройную ножку нельзя выставить напоказ! У мужчин они куда более кривые и косолапые, но им позволительно демонстрировать свое уродство. Единственный человек, у которого были великолепные икры, – мой отец король Генрих! – Чуть подумав, она добавила: – Еще приличные ноги у лорда Дадли.

Дамы скромно отвели глаза, будто никогда не обращали внимания на лодыжки Роберта Дадли. Елизавета расценила это как несогласие и возмутилась:

– Леди Леттис, что вы ухмыляетесь? Я неправа?

– Правы, как всегда, Ваше Величество.

Елизавета фыркнула:

– Когда это вы успели рассмотреть стройные лодыжки лорда Дадли?

Леттис Ноллис, которой очень нравился Роберт Дадли, почувствовав, что попалась в ловушку, покраснела до корней волос и забормотала, что она ничего не видела, но полагает, что если Ее Величество так говорит, значит, так и есть.

Ответом был смех королевы. На счастье Леттис, Елизавета пребывала в прекрасном расположении духа.

В этот раз Пемброку пришлось довольно долго ожидать, наблюдая невозможную сцену: королева принялась советовать своей фрейлине молоденькой Мэри, как вывести веснушки, щедро усыпавшие ее симпатичное личико каждый год. Наконец, она от слов перешла к делу:

– Подите сюда! Кэтрин припасла средство, которое поможет вам избавиться от этой гадости!

Кэтрин Эшли действительно принесла какую-то резко пахнущую мазь. Но сначала она попыталась обратить внимание своей хозяйки на стоявшего в ожидании, пока ему позволят сказать, Пемброка. Елизавета, указав жестом бедной Мэри, куда ей следует сесть, чтобы начать экзекуцию, обернулась к лорду:

– Ах, простите, милорд, все дамские дела, все дела… Вам, мужчинам, проще, вам не нужно столько ухищрений, чтобы быть красавцами…

Лорд Пемброк, как истинный джентльмен, не упустил возможности сделать даме комплимент:

– Ваше Величество, вам и вовсе не нужно никаких ухищрений!

– Вы великий льстец, но мне приятно. Не выдавайте мужчинам увиденных здесь секретов. Хотя, я думаю, вам не стоит смотреть, как мы будем выводить противные веснушки с очаровательного носика Мэри. Вы что-то хотели сказать?

– Ваше Величество, разбирая вещи вашего батюшки короля Генриха, я наткнулся на примечательную вещицу. Думаю, вам она дорога, потому принес.

Пемброк протянул королеве какую-то книгу в вышитом переплете. Елизавета с первого взгляда поняла, что это. Еще девочкой она вышила отцу в подарок на Рождество переплет для молитвенника. Буквы монограммы переплетались в замысловатом узоре, ткань была довольно потертой. Это означало, что отец часто пользовался подарком дочери…

Пемброк мог быть доволен своей выдумкой – Елизавета расчувствовалась настолько, что на глазах у нее выступили слезы. Сразу вспомнилось детство, это была счастливая пора, когда она ощущала любовь отца, верила в то, что жизнь впереди усыпана только розами, причем без шипов, когда не хотелось думать ни о чем дурном или тяжелом.

Королева благоговейно поцеловала переплет и прижала к груди, прошептав:

– Отец, как часто мне тебя не хватает…

Протянув руку для поцелуя, она второй рукой все еще держала молитвенник прижатым к сердцу.

Но стоило довольному Пемброку удалиться, как все вернулось на свои места. Положив молитвенник на столик у своего кресла, Елизавета вспомнила о веснушках бедолаги Мэри.

Она деловито повернула голову девушки за подбородок в одну, потом в другую сторону и распорядилась:

– Кэтрин, давайте!

На тонкую палочку была намотана мягкая пакля, королева лично подхватила ее кончиком мазь и, скомандовав: «Закройте глаза, голубушка, будет щипать!» – принялась тыкать в наиболее крупные веснушки. Видно, было очень больно, потому что девушка заерзала, не решаясь подать голос, а из ее глаз невольно потекли слезы.

Но слезы потекли и у Елизаветы, запах скипидара от мази был слишком силен. Пока они рыдали, Кэтрин успела подать склянку со сливками. Но королева замахала руками:

– Сама, сама, я больше не могу! – И бросилась умываться, чтобы смыть слезы от резкого запаха.

В результате ей пришлось смывать с себя белила и наносить их снова. Все это время Мэри сидела ни жива ни мертва, не слишком представляя себе, во что превратится ее лицо завтра. Елизавета, видимо, поняла ужас девушки, подошла и хмыкнула:

– Мэри, вы трусиха! Я не стала бы вам наносить то, в чем не уверена. Завтра ваше лицо будет чистым! Несколько дней помажетесь дважды в день маслом, снятым с молока утром, и кожа даже не станет шелушиться. А если все же будет, то Кэтрин даст вам средство от шелушения.

Отчаянно завидовавшие Мэри, хотя и испытавшей боль, но от рук самой королевы, остальные фрейлины принялись наперебой перечислять недостатки своей кожи, прося Их Величество дать и им совет, как ухаживать за лицом. По их словам, выходило, что все страшно мучаются от шелушения, красноты, угрей, веснушек и прочих гадостей! Некоторое время Елизавета благосклонно слушала своих дам, а потом расхохоталась: