Текст книги "Танго втроем"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Наталия Александрова
Танго втроем

Был чудесный майский вечер. Я возвращалась домой с дня рождения моей близкой подруги. Возвращалась, естественно, не одна, не потому, что я уж такая раскрасавица, что все мужчины в очередь стоят, чтобы проводить меня домой, а просто в наше время молодой женщине одной поздно вечером ходить по улицам небезопасно. Я посмотрела на своего спутника. Его мне буквально навязала мать моей подруги, как будто того, кто шел со мной рядом, можно было рассматривать в качестве защитника. Хотя дело, разумеется, было совершенно не в этом.

Мне двадцать семь лет, и я потенциальная старая дева, так утверждает моя старшая сестрица. Выдать меня замуж родственники уже потеряли всякую надежду, теперь они мечтают просто кого-нибудь мне найти. Некоторые люди очень пекутся о личной жизни своих близких, стараются ее устроить, хотя никто их об этом не просит. Мало мне родственников, так еще знакомые стараются подсудобить кого-нибудь. Вот как сегодня. Моя подруга старше меня на два года, жила себе прекрасно, работала, сама она художник, но мать ее была просто одержима идеей выдать ее замуж, хотя сама всю жизнь прожила одна. И вот пожалуйста, в этом году пристроила-таки мамаша мою Ирку. Нашла ей какого-то из провинции, говорит, что писатель, а кто на самом деле – черт его разберет. Сидит целыми днями дома и пишет роман. Уже три года над ним работает, наверное, хочет «Войну и мир» переплюнуть. Иркина мамаша сама удивилась, как это у нее получилось – тридцатилетнюю дочь выдать замуж, страшно себя зауважала и все силы направила на меня. Ну не могут люди спокойно смотреть, когда человеку хорошо!

Я присмотрелась к своему спутнику. Однако неужели со мной дело обстоит так плохо, что они уже не стесняются подсовывать мне такое? Во-первых, он был жутко толстый, рыхлый какой-то, болезненного вида. Во-вторых, одет в джинсовый костюм, мятый и вообще не первой свежести. Длинные сальные волосы свисали на воротник, маленькие глазки еле виднелись из-за заплывших жиром щек. Дышит тяжело, еще бы, такую тушу таскать, небось не меньше ста килограммов весит! Ну и кавалер! Отворотясь не наглядеться. А вид имеет недовольный, в мою сторону и не смотрит, злится, что провожать заставили. Ну я с ним быстро разберусь. От метро позвоню домой, попрошу, чтобы Славка меня встретил, заодно с Лолитой погуляет. А этого спроважу, пусть себе шлепает домой. Однако надо хоть разговор с ним завязать, а то неудобно – идем и молчим. Как же его зовут-то? А ведь нас представляли друг другу – именно представляли, потому что в семье моей подруги культ воспитания и хороших манер. Так как же его зовут? Вспомнила – Алик! Такой толстый – и Алик.

– Скажите, а Алик – это Олег или Алексей?

– Альберт, – ответил он мне сквозь зубы, усмехаясь.

«Ах, вот ты как? Еще хамить мне будешь, жиртрест несчастный! Ну подожди у меня, сейчас я тебе устрою!»

Я радостно засмеялась, взяла его под руку и даже прижалась плечом.

– Подумать только, какое редкое имя! У меня еще никогда не было знакомого молодого человека, которого звали Альберт. Артур был, Евстигней был, даже Ромуальд один был, а вот Альберта не было.

Он посмотрел на меня со злостью, хотел уже сказать что-то обидное, но я глядела на него абсолютно пустыми глазами и глупо улыбалась. В свое время перед зеркалом я долго училась так смотреть и преуспела. Очень полезное умение – кто обидит дурочку? В худшем случае покрутят пальцем у виска и отойдут. А кто-то просто пожалеет.

Этот Алик тоже решил, что я просто непроходимая дура, и не стал связываться. Мы подошли к троллейбусной остановке, Алик с тоской смотрел на дорогу, но троллейбуса не было видно.

– Алик, а вам разве не на метро ехать?

– На метро, – вздохнул он.

– Так пойдемте пешком до метро, тут две остановки, вечер такой чудесный, тепло совсем, скоро черемуха расцветет. Вам что больше нравится: сирень или черемуха?

Я тараторила, не давая ему вставить ни слова, а сама тянула его прочь от остановки. Вот, не будешь хамить, тоже мне, «Альберт»! Запомнишь ты этот вечерок надолго!

Он между тем глядел на меня с ненавистью, но руки не вырывал и шел за мной.

– Ах, скажите, Альберт, у вас не бывает весной какого-то такого чувства, что вот вам хочется бежать куда-то без оглядки или полететь высоко в небо… – Тут я решила, что, пожалуй, перегнула палку, и осторожно скосила глаза.

У него на лице я прочитала сильнейшее желание немедленно бежать от меня без оглядки далеко-далеко, но перед этим придушить меня туг же, на месте. Мне вдруг стало скучно, я замолчала и даже отпустила его руку. Мимо проехал троллейбус. Одну остановку мы прошли молча, мне расхотелось над ним издеваться. В конце концов, я вовсе не просила его меня провожать, он мог вежливо отказаться, сказал бы, что спешит, а хамить-то зачем?

Вдалеке показалось здание метро, я прибавила шагу, мой спутник тоже приободрился и уже не так мрачно сопел. И в это время откуда-то сбоку вывернула компания подвыпивших парней. Они горланили песни, попивали пиво и были в чудесном настроении.

– Эй, сало, дай закурить! – миролюбиво обратились они к моему спутнику.

Алик покраснел, но шел молча, не поворачивая головы. Они поравнялись с нами и продолжали громко обсуждать фигуру моего спутника, его вес и походку. Потом они добрались до меня. Я не толстая, ноги у меня не кривые, особенно бросающихся в лицо недостатков в фигуре и физиономии не имею, поэтому парни только прохаживались насчет того, удобно ли мне в постели с таким толстяком, и давали советы.

Обычное такое хамье, пэтэушники-отморозки. Таких даже в бандиты не возьмут, потому что там нужны накачанные мускулы, а у этих и того нет. Абсолютно бесполезные существа, а вреда от них масса.

Очевидно, в этот раз парни были в не очень агрессивном настроении, нам повезло. Я уже думала, что все как-нибудь обойдется, как вдруг последний из парней, самый маленький и противный, подскочил к Алику, дернул его за руку и заорал:

– Сказано тебе, дай закурить! – Он добавил несколько матерных слов.

– Пошел вон! – прошипел Алик и выдернул руку.

Не знаю, зачем он это сделал, вернее, почему – то ли у него уже не хватило терпения слушать все эти гадости, то ли этот маленький гаденыш не внушал ему больших опасений, но, так или иначе, Алик вырвал руку и даже оттолкнул его. Тот удержался на ногах и вдруг выхватил нож. Я сначала не поняла, что это нож, потому что лезвие было выпускное, парень просто выхватил из кармана какую-то штуку, и вдруг блеснуло лезвие. К тому времени вся компания уже отошла, мы стояли втроем на пустой улице. Я испугалась: ведь у этого мерзавца нет ни мозгов, ни совести – запросто может пырнуть ножом и убежать. И никто его не найдет. А если все-таки найдут и посадят, то так и пойдет сидеть, не задумываясь, – как я говорила, – мозгов-то нет!

Парень направил нож на Алика и пошел на него, шипя сквозь зубы ругательства. Алик стоял на месте, не делая попытки убежать или защититься. Просто стоял и смотрел прямо перед собой. В глазах у него была тоска, но не страх.

Наверное, все же не так просто подойти и ударить ножом спокойно стоящего человека, потому что парень несколько замешкался и оглянулся по сторонам. Его приятели шли себе спокойно, довольно далеко и не смотрели в нашу сторону. Очевидно, это спасло Алику жизнь, потому что если бы кто-нибудь наблюдал за этим недомерком, он обязательно ударил бы ножом, чтобы доказать всем, какой он крутой. Но раз никто его не видел, то парень застыл в нерешительности, и в это время я поспешила вмешаться. Ненавижу этих мерзавцев! Я открыла сумочку и спокойно сказала:

– Да оставь ты его. Тебе закурить надо, так я дам, а у него все равно нет.

Парень полуобернулся в мою сторону, Алик в это время чуть пошевелился, эта сволочь тут же обернулся к нему с криком:

– Стой, где стоишь, падла! Я с тобой еше не закончил.

Как видно, наше поведение слегка его смущало. Он ожидал, что я буду кричать, плакать и звать на помощь, а Алик умолять его о пощаде. Он нас не понимал, а от этого злился и не знал, как себя вести.

– Ну так надо тебе закурить или нет? – Я держала руку в сумочке и сделала два шага в его сторону.

Он повернулся ко мне всем телом, и тогда я выхватила из сумочки баллончик, направила ему в лицо и аккуратно нажала кнопку. Парень как-то ахнул и грохнулся на асфальт. Баллончик этот принес мне Славка, муж моей сестры. Я просила у него настоящий пистолет, но он сказал, что я тогда перестреляю полгорода, ведь он знает, как я ненавижу это хулиганье. Поэтому он принес мне баллончик, который действует с помощью ультразвука. Там весь секрет в том, чтобы направить баллончик точно на поражаемый объект. Тогда достигается максимальный эффект и вокруг никто не пострадает.

Этот недомерок шлепнулся на асфальт, нож выпал у него из рук и ударил Алика по ноге. Тот очнулся от своего столбняка, присел, потрогал ногу, зачем-то взял в руки нож и нажал кнопку. Лезвие убралось. Тут я услышала свист и топот. Очевидно, кто-то из приятелей нашего гаденыша оглянулся и заметил, что тот лежит на земле. Теперь они неслись на выручку.

– Бежим! – Я схватила Алика за руку, другой рукой подхватила его пакет, там были какие-то книги, и мы понеслись к станции метро.

Понеслись – это, конечно, преувеличение. Этот толстяк, разумеется, был не способен пробежать быстро и пяти метров… Через три минуты он начал задыхаться, пот градом катился у него по лицу. Нет, с таким никуда не убежишь. Хорошо, что парни успели отойти от нас довольно далеко, а то бы нам несдобровать. У метро людей было побольше, но парней ведь это не остановит. Алик совсем замедлил ход.

– Ну, не останавливайся, а то нам кранты, – прикрикнула я. – Жизни тебе не жалко, что ли?

Он побежал, но было видно, что из последних сил. Двери метро были совсем близко. Я оглянулась и с облегчением заметила, что парни решили погоню не продолжать. Мы влетели в двери метро, народу в холле было немного, у контроля скучал милиционер. Слава Богу! – хотя он нам уже не был нужен. Алик прислонился к колонне, ему было плохо. Он был не то чтобы красный, а какого-то темно-малинового цвета. Тетенька на контроле подошла к нам.

– Что, сердце?

– Наверное, я не знаю. Вы разрешите нам где-нибудь посидеть?

– «Скорую» вызвать? – Это подошел милиционер.

– Не-не надо, – прошептал Алик, – сейчас отдышусь.

– Пойдемте, я вам валидол дам.

Контролерша провела нас в служебное помещение, принесла воды и лекарство. Я намочила платок и обтерла Алику лицо и шею.

– Так лучше?

– Да. Спасибо.

– Валидол под язык положите.

– Да не надо валидол, сердце у меня здоровое.

Видя, что я невольно окинула взглядом его фигуру, он тихо добавил:

– Это не от сердца.

Мне стало стыдно – и так человека все дразнят, да тут еше я напомнила. Но если он так переживает, то взял бы себя в руки и похудел.

– Как вы себя чувствуете? Идти можете?

– Да, пожалуй, можно идти.

С разрешения сердобольной тетеньки из метро я позвонила домой по их служебному телефону и попросила Славку встретить меня с последнего поезда. Мы поблагодарили работников метро за отзывчивость и поехали. Через две станции мне надо было переходить, а Алику ехать дальше. Вид у него был получше. Но я чувствовала, что он мучается морально. Ну тут уж я вряд ли смогу ему помочь.

– Алик, вы там от метро далеко живете?

– Да нет, рядом. Скажите, зачем вы со мной возитесь? Ведь я втравил вас в эту историю, не сумел промолчать…

Я встала, готовясь выходить.

– Простите меня, Алик. Мне хотелось вас подразнить. Если бы не моя дурацкая выходка, мы бы не пошли пешком и не встретили бы этих парней. К счастью, все обошлось. Всего доброго. – И я поскорее вышла, пока он не успел ничего сказать.

Славка ждал меня, как всегда, абсолютно спокойный, а Лолита ужасно недовольная. Она уже хорошо погуляла в девять часов вечера, пообщалась со своим приятелем, рыжим кокером Гошей, поужинала, посмотрела телевизор и собиралась ложиться. Как вдруг хватают и ведут куда-то на ночь глядя. Да еще и с поводка не спускают, хотя зачем свобода, если ни одной порядочной собаки в это время на улице нет. Бегают только бездомные шавки, а Лолита у нас девушка воспитанная, дружит только с собаками из приличных семей. Лолита – средний персиковый пудель. Она очень хорошенькая и знает себе пену.

– Привет, ребята!

Лолита посмотрела на меня равнодушно. «А-а, это ты, – казалось, говорил ее взгляд, – попозже приехать не могла!»

– Славик, извини, тебе завтра на работу рано, я не думала, что так задержусь.

– Да ладно, пойдем. Ну как, хорошо погуляла?

– Просто замечательно!

Он промолчал. Дома все спали, ведь был уже час ночи.

На следующий день была суббота. Я поспала бы подольше, но в нашей семейке такое невозможно. У нас большая четырехкомнатная квартира. Живет в ней пять человек. Казалось бы, можно свободно разместиться и не мешать друг другу, но у нас как-то не получается. По утрам, когда я собираюсь на работу, ванная всегда занята – матушка принимает ванну с апельсиновыми корочками. Она не доверяет фабричной косметике, покупает огромное количество апельсинов, потом заваривает сухие корочки и добавляет отвар в ванну. Таким способом она обогащает кожу витамином С. И кремы для лица она готовит сама из натуральных продуктов, поэтому холодильник весь заставлен баночками. Славка однажды спросонья намазал что-то такое на бутерброд и почувствовал неладное, только когда его съел. Потом мы пытались дознаться у матушки, что же там такое было в этом креме и не отравится ли ее зять, но она вспомнить не могла, а бумажку с рецептом куда-то затеряла. В тот раз все обошлось. Только сестрица орала на матушку, чтобы она прекратила смешить людей или хотя бы держала баночки у себя в комнате, а то когда-нибудь ее дочь останется без мужа. Матушка, разумеется, не промолчала и высказалась в том смысле, что если бы сестра вставала пораньше и сама готовила мужу завтрак, то ничего бы не случилось. И что если сестрица и дальше будет продолжать спать по утрам, то действительно останется без мужа. И никакие кремы тут ни при чем…

Против обыкновения, я в тот раз согласилась с матушкой. Обычно у меня на все есть свое собственное мнение, которое никогда не совпадает с мнениями матери и сестры. Наш отец умер десять лет назад, когда я заканчивала школу. Мы остались втроем, вернее, вчетвером, потому что сестра уже была замужем. Первый раз она выскочила замуж сразу после школы в восемнадцать лет, у нее была потрясающая любовь с восьмого класса. Почти сразу после скоропостижной смерти нашего отца, сестра с мужем развелись, но эти события друг с другом никак не связаны. Вообще-то, Славка у нее третий. А от второго мужа, которого она подцепила в институте, у нее дочь Дарина, по-простому Дашка. Именно Дашка с Лолитой устроили возню возле моей двери в то субботнее утро. Я долго крепилась, но потом встала, открыла дверь и рявкнула на них:

– Вам что, другого места не найти, обязательно здесь у двери надо шуметь!

Лолита обиделась и ушла, а Дашка немедленно заорала, как будто ее режут:

– Бабушка!

Явилась матушка, благоухающая апельсинами после ванной, увидела готовую зареветь Дашку и патетически воскликнула:

– Ты не любишь детей! Господи, в кого ты у нас такая!

Я оставила ее реплику без ответа и быстренько проскочила в ванную, пока еще кто-нибудь не влез, но напрасно волновалась, потому что Славка ушел на работу, а сестрица с утра умотала в парикмахерскую.

Славка работает в какой-то государственной конторе, работает много, даже по субботам. Сестра ужасно недовольна, она говорит, что его работа не соответствует его зарплате. Тут она, конечно, права, но сейчас почти у всех так.

Сама моя сестрица, умница и красавица, закончила сначала английскую школу с золотой медалью, потом иностранное отделение института им. Герцена с отличием, знает два языка, не считая, разумеется, родного, и работала переводчицей. Потом, уже при Славке, она устроилась в фирму, там надо было все время возиться с иностранцами – встречать их, всюду сопровождать. Сестра стала возвращаться поздно ночью, а я интересом ждала реакции Славки. Не знаю, что он ей сказал, скандала мы с матерью не слышали, но через месяц сестра эту работу бросила, сейчас она работает в совместной фирме. Я Славку очень зауважала.

Стоя под душем, я раздумывала, чем бы сегодня заняться. Если пойти подольше погулять с Лолитой, то обязательно навяжут Дашку, а поскольку мы с ней с утра уже успели повздорить, то ничего хорошего из этого не выйдет – она будет капризничать и дуться. Я не то чтобы не люблю Дашку, но не умею с ней ладить. По-моему, она слишком избалована. Моя мать ей все разрешает, а сестра засыпает подарками. Но критики в свой адрес они не принимают:

– Вот родишь своего, тогда и воспитывай его как хочешь! – Это весь разговор.

Н-н-да, чтобы кого-нибудь родить, надо для начала выйти замуж, а мне этого абсолютно не хочется.

– Ты рассуждаешь очень глупо! – возмущалась сестра, когда мы раньше спорили на эту тему, сейчас она уже оставила попытки в чем-нибудь меня убедить. – Для того чтобы понять, что тебе что-то не подходит, надо сначала это что-то попробовать. А то как же ты узнаешь, что тебе не подходит замужество?

В общем, так она меня доставала долгое время, пока я не сказала, что на нас двоих вполне достаточно ее трех замужеств. У нее выходить замуж получается гораздо лучше, так почему бы не продолжать в том же духе? Одно замужество в пятилетку – отличный результат! Если принять активный возраст женщины хотя бы до пятидесяти лет, то сестре нужно выйти замуж еще четыре раза. А ведь некоторые дамы выходят замуж и в шестьдесят, в нашем доме раньше жила профессорша Ангелина Федоровна, так она, похоронив своего профессора, вышла замуж в семьдесят два года, так что для сестры четыре раза далеко не предел.

В конце концов сестрица обозвала меня дурой и оставила в покое.

Я вышла на кухню и включила кофеварку. Матушка притащилась следом. Она умирала от любопытства, потому что вчера успела-таки переговорить по телефону с Иркиной мамашей. И та туманно ей намекнула, что для меня есть вариант. Матушка воспряла духом, как я говорила, родственники не теряют надежду кого-нибудь мне подыскать, причем сестра это делает из абсолютно трезвых соображений – она просто хочет занять мою комнату. А у матушки в голове витают идеи насчет семьи, брака и высшего предназначения женщины.

Матушка внимательно следила, как я отрезаю кусок черного хлеба из муки грубого помола и, не намазывая маслом, кладу на него кусок сыру. Она помешана на правильном питании, не разрешает нам есть вредных по ее мнению продуктов, причем их список неуклонно пополняется. В будние дни я умудряюсь позавтракать, когда она в ванне, и тогда ем, что хочу. Сестрица бережет свою потрясающую фигуру и вечно на диете, а я люблю хлеб с маслом и считаю, что бутерброд должен быть нормальным бутербродом, но в этот раз мне не хотелось начинать субботу со скандала.

– По утрам лучше есть салат красоты, – все-таки не утерпела мамаша.

– Что еще такое? – удивилась я.

– Тертое яблоко, орехи, изюм и геркулесовые хлопья. Или проросшая пшеница.

– А без хлопьев нельзя? И чтобы все отдельно.

– Вечно ты споришь! – обиделась мать.

Но долго обижаться ей было невыгодно, она ведь должна была срочно все выяснить про вчерашний вечер, поэтому она тоже налила себе кофе и подсела к столу. Кофе в списке вредных продуктов стоит на первом месте, но матушка его очень любит и разрешает себе по утрам одну чашку с обезжиренным молоком.

– Ну что, как вчера время провели?

– Нормально, – коротко ответила я.

– Народу много было?

– Не очень.

– А муж у Иры симпатичный? – не унималась мать.

– Так себе, средней противности. Матушка уже начинала заводиться, но пока держала себя в руках.

– А мужчины-то кроме него были? Ты с кем рядом сидела?

– Да был один…

– Ну? – оживилась она.

– Весь вечер рассказывал, как он на минном тральщике плавал, – и, видя, что матушка недоуменно вытаращила глаза, пояснила: – Ветеран ВОВ, персональный пенсионер. Иркиного нового мужа двоюродный дядя.

Мать наконец сообразила, что я над ней издеваюсь, и обиделась не на шутку.

– Ну а книгу-то ты мне принесла? Или забыла, как всегда?

– Книгу? Какую книгу? Ах да…

Ведь Иркина мамаша передала мне в коридоре какую-то переводную книгу по дианетике для матушки, куда же я ее дела? И я вспомнила, что сунула ее в пакет к Алику, а потом, естественно, абсолютно про нее забыла, после тех событий. Черт, как неудачно получилось, сейчас мать начнет пилить!

– Так я и знала, какая же ты невнимательная, такого пустяка нельзя попросить! Ты что, вообще забыла про книгу?

– Да нет, я взяла…

– Значит, потеряла? Ну, я этого и боялась. Я не понимаю, как может библиотечный работник так относиться к книгам. Этак ты всю библиотеку разбазаришь! И как мы теперь будем оправдываться за чужую книгу?

– Да ладно, – мне удалось вклиниться в ее монолог, – найду я тебе эту книгу.

Я пошла к телефону и набрала Иркин номер.

– Привет, извини, что рано… Иркин муж работает над романом по ночам, а утром спит до полудня, и Ирка с мамашей ходят на цыпочках. Странно, как они телефон сегодня не отключили.

– Слушай, этот Алик…

– А что? – встревожилась Ирка. – Он что, неприлично себя вел, приставал к тебе?

– Да нет, просто у него в пакете осталась моя книга, а теперь матушка требует ее срочно, так нельзя ли его телефон?

– Да я вообше-то не знаю, – растерялась Ирка, – это мать его откуда-то выкопала. У нее все его координаты.

– Только матери не говори, – испугалась я, – а то начнутся сплетни.

– Постой, – Ирка шуршала листочками, – вот у меня есть его рабочий. Он переводчик, вообще-то дома работает, но иногда бывает в своей фирме «Алтер Эго». Записывай!

Я набрала номер. Трубку сняла какая-то молоденькая девчонка. Когда я попросила Алика, она явно удивилась и пошла его искать, причем мне послышалось в трубке что-то вроде обсуждения моего звонка и тихого хихиканья. Судя по всему, девушки Алика звонками не баловали, неудивительно, принимая во внимание его внешность. Алик подошел к телефону. Голос у него был смущенный.

– А, это вы. Я вам уже хотел сам звонить. Ваша книжка у меня, жива-здорова, я вечером собирался телефон узнавать. Вам книга срочно нужна?

– Срочно, – ответила я лаконично, не буду же я малознакомому человеку живописать наши семейные склоки.

– Ну ладно, подъезжайте сюда. Я у «Техноложки» работаю, на Бронницкой, офис фирмы «Алтер Эго» на пятом этаже.

– А, так мы с вами рядом работаем!

– Да, рядом.

А ведь я ему между прочим не говорила, где работаю. Иркина мамаша небось натрепала.

Я добралась очень быстро, поднялась на пятый этаж, нашла его комнату. Он сидел за компьютером, кроме нас с ним в комнате находилась рыженькая веснушчатая девица. Судя по тому, как она стрельнула в меня глазами, это явно она подходила к телефону. Не успел Алик достать мою книжку, как дверь распахнулась и в комнату влетела какая-то фурия. Вообще говоря, это была довольно ухоженная и, как ни противно это признавать, стройная женщина с виду лет тридцати пяти – значит, реально бери за сорок. Хороший оливковый костюм, туфли обалденные… но я отвлекаюсь. Выражение ее лица полностью компенсировало все вышеперечисленные достоинства. От нее вполне можно было прикуривать, а смерч, который она создала в комнате, поднял в воздух и поменял бумаги на рабочих столах.

Влетев в комнату, эта ведьма сходу набросилась на Алика:

– Ты, козел болотный, чем вообще занимаешься? Мы тебя здесь для чего держим – чтобы ты свою жирную задницу растил или чтобы хоть изредка работал? Мне сейчас от Мирского звонили – они тебя, оказывается, вызывали к одиннадцати, а ты, кретин, что им ответил?

– Но, Лариса Георгиевна, вы же сами мне…

– Ты, студень жирный, мне еще отвечать будешь! Мирский по твоей милости в «Глория Мунди» обратился. Такой клиент!

Я посмотрела на Алика. С ним происходило что-то ужасное, как вчера ночью, когда к нам пристал тот недомерок, – он застыл в ступоре, руки мелко дрожали, лицо резко побледнело, а на щеках проступили яркие малиновые пятна, и капли пота на лбу… ужасно неприятно, но и жалко его стало. На свою беду я попыталась как-то разрядить обстановку:

– Послушайте, простите, что я вмешиваюсь, но вы разве не видите, что человеку плохо? Ему врач нужен!

Мегера развернулась ко мне всем корпусом и заорала:

– Это еще что такое здесь? Почему посторонние в офисе? Сам ни фига не делаешь, да еще девок своих сюда водишь?

На хамство моя реакция быстра и однозначна. Не успела тетка перевести дух, как я включилась в дискуссию:

– Вы, мадам, что себе позволяете? Вы думаете, что мы сделаем скидку на ваш преклонный возраст? Или просто привыкли к манерам одесского привоза и не можете понять, что находитесь в другом месте?

Мне показалось, что она сейчас лопнет от злости. Она затряслась, кулончик в форме золотого скорпиона запрыгал на ее плоской груди:

– Ты… ты, вон отсюда…

Я не дала ей закончить тираду и с максимально возможным достоинством (так мне, по крайней мере, показалось) взяла Алика под руку и потащила его к двери. Это было не легче, чем тащить трехстворчатый платяной шкаф, в таком он был ступоре.

– Пойдемте, мой друг, побеседуем в более приличной обстановке. Здесь у вас что-то среднее между борделем и вокзалом. А я в такой атмосфере не могу спокойно разговаривать. – И захлопнула дверь перед самым носом у этой мегеры, успев заметить восхищенное выражение на липе рыжей девицы.

Я выволокла Алика на улицу и дотащила его до «Грильмастера» на Московском. Честно говоря, я не люблю «быструю еду», все это жирное, мучное, стандартное, но тащить такого бегемота дальше просто не было сил. У стойки он вопросительно оглянулся на меня.

– Мне каппучино и пирожок с черникой.

Себе он взял пустой чай. Мы долго сидели молча, пока немного не успокоились. Наконец я сказала:

– Простите, мне, наверное, не следовало вмешиваться. Теперь у вас с вашей начальницей отношения совсем испортятся.

– Да, наверное, – он отвечал как-то вяло, но руки у него перестали трястись, и сам он уже был не такой малиновый.

– А что, хорошо платят?

– Да ничего, но мне нравится, что, в основном, можно работать дома.

По тому, с какой тоской он оглянулся по сторонам, я поняла, что ему бывать на людях, что нож острый. И как это он потащился к Ирке на день рождения? Наверное, тоже мать запилила.

– А вы один живете или с кем-нибудь?

– Один.

– И так все время дома и работаете? Не скучно?

– Да нет, привык уже, а что?

Тут я сообразила, что он мои расспросы может неправильно понять и снова перевела разговор на инцидент с его начальницей.

– Судя по кулончику, она скорпион, и этим все сказано: какой у скорпиона характер – по-моему ясно: яду – на десятерых. Ужиться со скорпионом может только другой скорпион. А знаете, какая про скорпионов есть легенда? Будто бы, если он оказывается в смертельной опасности, скорпион изгибает хвост и жалит самого себя в спину, чтобы погибнуть от своего собственного яда. Кончает самоубийством, прямо как японский самурай.

Алик усмехнулся:

– Ну, на Ларису Георгиевну это никак не похоже.

Я обрадовалась – он окончательно пришел в себя.

– А вы с какого языка переводчик? С английского?

– Английский, шведский, еще немного финский. Вы хотите сказать, что зная три языка, можно найти работу получше, не с такой стервой-начальницей?

– Ну, я не знаю, вы что заканчивали?

– Университет, естественно.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Простите, я вчера не запомнил вашу фамилию, кажется Ракитина.

– Ну да, Марина Ракитина, а что?

– Да, кажется, я знал вашу сестру. Аня Ракитина, да? Вы на нее похожи.

– Все когда-то знали мою сестру, и я на нее ни капельки не похожа. Если вы хотите сделать мне комплимент, то не насилуйте себя.

– Но я действительно знал вашу сестру, мы вместе учились в школе.

– В параллельном классе? – съязвила я.

– А как вы догадались? – он удивился.

Теперь настал мой черед удивляться. Если он учился с моей сестрой в параллельном классе, то, значит, ему всего тридцать лет? А я думала, что ему под сорок.

Я действительно похожа на сестру, только все лучшее из лица и фигуры, и вообще ум, красота, обаяние и удачливость достались старшей сестрице. Я это поняла еще в детстве и из духа противоречия старалась сделать себя полной противоположностью сестре. Если ей нравилось белое, то я выбирала себе черное, и наоборот. У сестры была роскошная длинная грива, а я постригла волосы в шестом классе. Теперь у нее модная короткая стрижка, а у меня хвост на затылке, который мне абсолютно не идет, но надо держать марку. Забыла сказать, я очень упряма.

Тут я заметила, что Алик смотрит на меня и улыбается. Оказывается, я уже минут десять молча сидела, глядя в пустую чашку. Мне захотелось сказать ему что-нибудь резкое и разойтись наконец, но неудобно так ни с того ни с сего набрасываться на человека, тем более, ему и так уже сегодня досталось. Впрочем, есть люди, которые сами позволяют другим обращаться с собой, как с грязью под ногами, и никто в этом не виноват, кроме них самих. В общем, я забрала у Алика эту несчастную книгу по дианетике и собралась домой. Алик явно расстроился, думаю, ему не хотелось возвращаться на работу к своей скорпионше. Я слегка прониклась к нему сочувствием.

– Как думаете, не усугубит положения, если мы еще немного пройдемся, я вас провожу не до самой работы, а квартала два?

– Вы про Ларису Георгиевну? Да она уже забыла про все. Она ведь человек настроения, со всеми так обращается.

– И все позволяют? – не удержалась я.

Он помрачнел. Мне опять стало стыдно – что я-то его обижаю, нам с ним делить нечего. Мы прошли два квартала, на прощание я сердечно поблагодарила его, что не потерял чужую книгу, и пошла обратно к метро.

Не доходя несколько домов до метро, у переулка, где была стоянка машин, я замедлила шаг и собиралась зайти в собаче-кошачий магазин, чтобы купить Лолите специального собачьего печенья в виде косточек. Если и есть кто в нашей семье, кому мне время от времени хочется сделать приятное, то это Лолита. Правда, я еше очень хорошо отношусь к Славке, но, если я буду покупать ему печенье, боюсь, сестра может неправильно понять. Я только собралась спуститься на три ступеньки вниз, как что-то заставило меня оглянуться. Человек на той стороне переулка, его походка, этот знакомый поворот головы…

Он подошел к синей машине, наклонился к окошку водителя, они поговорили, потом человек обошел машину, уверенным жестом открыл дверцу…

«Максим!» – закричало все мое существо.

На самом деле я, конечно, молчала, но он что-то почувствовал, оглянулся, узнал меня, нахмурился в первый момент, потом кивнул как-то неопределенно, сел в машину и уехал. Я продолжала стоять на ступеньках, пока меня не подвинула дама с ротвейлером, они купили новый поводок и торопились его опробовать.