Текст книги "Утром деньги, вечером пуля"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Добрый день! – поздоровалась я как можно приветливее и облокотилась на стойку.

Девушка оторвалась от компьютера и улыбнулась мне с профессиональной вежливостью.

– Вы хотели бы попасть к врачу? Дело в том, что у нас принимают только по предварительной записи…

– Да нет, я по другому вопросу, – сказала я, – вот…

И я положила на стойку талон на прием.

– В шестнадцать тридцать? Но вы пришли раньше… – немного растерянно проговорила девушка. – Вам придется подождать… хотя я, конечно, уточню…

– Да я вовсе не собираюсь на прием к доктору! – перебила я ее нетерпеливо. – Дело совершенно в другом. Понимаете, у меня есть собака…

И я как можно короче и убедительнее изложила историю с сумкой. Как только девица поняла, что я не являюсь потенциальным клиентом клиники, профессиональная улыбка сползла с ее лица, губы плотно сжались, а глаза подозрительно прищурились.

– Что вы хотите? – сухо спросила она.

– Я хочу вернуть сумку, – честно ответила я, – вещь дорогая, ничуть не поврежденная, человеку сейчас и так несладко, пускай хоть сумка назад вернется…

– И что? – процедила она сквозь зубы. – Вы хотите, чтобы я вам вот просто так, выслушав вашу невероятную историю, выболтала координаты нашей клиентки? Мы справок и вообще-то не даем, а в вашем конкретном случае – тем более, почем я знаю, откуда у вас эта сумка взялась. У нас приличная клиника, мы не хотим быть замешаны в сомнительных делах!

– Это правильно, – я держалась как могла спокойно, – но, боюсь, вы меня не совсем поняли. Я вовсе не прошу у вас координаты вашей клиентки, я просто хочу вернуть ей ее вещь. Я оставлю сумку у вас, а она придет на прием к шестнадцати тридцати и заберет ее, и все. Мне не нужно никакой благодарности, ни в устном, ни в денежном эквиваленте, если вы это имеете в виду!

И я положила на стойку сумку. И можете мне не поверить, но в глазах девицы блеснуло узнавание. Видела она эту сумочку, смотрела завистливыми глазами на нее и на ее хозяйку, уж настолько-то я в людях разбираюсь, дядя Вася научил! Однако реакция девушки снова меня удивила.

– Уберите! – взвизгнула она – Уберите немедленно!

– Да что вы так кричите? – растерялась я.

– Откуда я знаю, может, там бомба!

Ой, дурочка! Я раскрыла сумку и потрясла перед ней.

– Ну, какая бомба, что ты несешь-то…

– Я не могу ее взять, здесь не бюро находок! – ответила девица более твердо. – Обратитесь в милицию!

– Да кто там хозяйку сумки искать будет! – в сердцах сказала я. – Что у них, других дел нет?

В общем, злиться можно было только на Бонни и на собственную глупость. Ну, с чего я завелась с этой злополучной сумкой? Бросить ее и уйти!

Но теперь нельзя, эта девчонка еще охрану вызовет! А вот, кстати, отчего она этого до сих пор не сделала?

– Слушайте, так мы ни к чему не придем, – мирным тоном заговорила я, – мне вы телефон давать не хотите, но можете же сами клиентке позвонить. И спросить, украли у нее сумку или нет! И если она ответит утвердительно, то…

– Ладно, – неожиданно согласилась девушка, наверное, я очень ей надоела. Она перебрала стопку карточек, лежащих в большой пластиковой папке, на которой была написана фамилия Воронов, вытащила одну и набрала номер телефона, указанный сверху. Я незаметно скосила глаза на карточку. Было видно только фамилию – Щукина Алена не то Гавриловна, не то Георгиевна.

– Не отвечает, – сказала девица.

– А вы по мобильному звоните? – осенило меня. – Ну так как же она ответит, если у нее телефон украли!

– А другого тут нету! – девица машинально придвинула ко мне карточку.

Она тут же опомнилась, но я успела разглядеть, что Щукина Алена не Гавриловна, а Геннадьевна, да еще и возраст – двадцать девять лет. Так я и думала, что она молодая.

– Ничем не могу вам помочь! – администратор убрала карту.

– Что ж, по крайней мере, вы можете ей передать, что я приходила, – вздохнула я.

– А вы телефончик оставьте! – Теперь в голосе девицы звучало несомненное ехидство.

– Нет уж! – настал мой черед грубить. – Как вы со мной, так и я с вами! Не собираюсь свои координаты давать, мало ли какие у вас клиенты, впутаете в такую историю, потом не оправдаешься!

И поскорее выкатилась из холла, да еще и дверью хлопнула напоследок.

Если бы у меня были срочные дела, я засунула бы злосчастную сумку куда-нибудь подальше и выбросила этот случай из головы. Но дел на этот момент у меня никаких неотложных не нашлось. Мы с дядей Васей находились на мели – заказов на расследование не поступало, да и раньше-то случались они нечасто, так что я даже подумывала, не заняться ли поисками работы, поскольку прокормить Бонни – это, доложу я вам, задача не из легких. Но жалко было дядю Васю – он хоть и петушится, но на самом деле без меня, конечно, не справится. Да и нравится мне эта работа, все лучше, чем в офисе сидеть, слушать сплетни, полировать ногти и обсуждать наряды жены начальника.

А у нас с дядей Васей работа интересная, творческая, только бы заказов побольше.

Так что сегодня времени у меня было навалом, и я решила отправиться по магазинам, а Бонни пускай посидит дома один и подумает о своем поведении.

Однако закон сохранения энергии в моем изложении звучит так: ничто в мире не пропадает бесследно, все находится в равновесии. А если понятнее, то тот человек, у которого есть деньги, чтобы тратить их в магазинах, обычно испытывает острый дефицит времени, которое нужно, чтобы по этим магазинам ходить. А если имеется время в неограниченном количестве, то здорово не хватает денег на то, чтобы удовлетворить свои запросы.

Исключение составляют неработающие жены олигархов или просто богатых людей, к коему числу я не принадлежу и, как ни грустно это признавать, принадлежать не буду. Потому что где их взять, олигархов-то, на всех не напасешься…

Итак, проболтавшись по магазинам, я только устала и расстроилась. То, что нравилось, было мне совершенно не по карману, а что подходило по цене, то не то что мерить – смотреть невозможно.

И вот когда я, злая и замученная, тащилась домой, на пути снова попалась клиника «Мультидент». Я вспомнила про злополучную сумку, собственно, я про нее и не забывала, потому что таскала с собой пакет, и он мне порядком надоел. Часы показывали четверть шестого, стало быть, хозяйка сумки уже давно сидит у стоматолога, как там его, доктор Воронов. Мне эта история уже порядочно надоела, так что сейчас брошу сумку в холле и убегу, пускай они там сами разбираются.

Я потянула на себя тяжелую дверь. В холле по-прежнему никого не было, так что я с некоторым злорадством поняла, что дела-то у клиники идут далеко не блестяще, потому что на дворе финансовый кризис, люди стали денежки считать. Конечно, на своем здоровье экономить грех, и зубы у народа болят, несмотря на кризис, но можно ведь найти что-нибудь подешевле…

За стойкой сидела прежняя девица, но, подойдя ближе, я заметила, что она сильно изменилась. Несколько часов назад это была вполне себе симпатичная девушка, волосы причесаны аккуратно, макияж опять же в порядке, блузочка беленькая с кружевами. Теперь нос у нее был красный, тушь размазалась, волосы уныло висели вокруг лица, а само лицо напоминало вареную картошку. Увидев меня, девица ничего не сказала, только шмыгнула носом и отвернулась.

– Чтой-то с тобой? – по-свойски спросила я. – Чего ревела-то? Кто обидел?

Она глянула исподлобья и снова засопела. Потом высморкалась в салфетку и подперла щеку рукой.

– Ты хоть меня помнишь? – начала я издалека. – Я насчет сумки приходила.

– Она не пришла, – перебила меня девица, – она не пришла и не позвонила. И этот козел… – она мотнула головой в сторону коридорчика, откуда слышался звук бормашины, – наехал на меня. У него, видите ли, простой, его время, видите ли, дорого стоит! И по моей милости он теряет деньги!

– А ты-то при чем? – удивилась я.

– Вот именно, если у нее телефон не отвечает!

– Слушай, если она не пришла, стало быть, заболела или, не дай бог, сильно ее поранили при ограблении и она в больнице! – прозрела я. – Так что не реви и успокойся, этой самой Алене Щукиной сейчас гораздо хуже, чем тебе…

– Да-а, а еще он сказал, что будет ставить вопрос перед руководством о моей полной профессиональной непригодности и последующем увольнении!

– Так и сказал? – протянула я сочувственно. – А он, Воронов этот, что – большая величина? Крупный специалист? И правда к нему больные в очередь стоят?

– Да какое там! – Администраторша махнула рукой. – Он просто начальницы нашей то ли двоюродный, то ли троюродный брат. Выписала она его откуда-то из Тмутаракани, он и загордился, нос задрал. Ноль без палочки!

– Да плюнь ты на него, что работы не найдешь, что ли?

– Ага, тут платят хорошо, а что я умею? Только за стойкой сидеть да улыбаться. Таких, он сказал, на рынке десять рублей ведро!

– Хам какой! – возмутилась я.

– Да еще эта Щукина в прошлый раз пятьсот рублей задолжала. Не смогли мы с ней разойтись, она и говорит, что в следующий раз занесет, я и поверила. Теперь вычтут…

– Не реви, – строго сказала я, – лучше причешись, а то и вправду уволят.

Она взглянула на себя в зеркало, ахнула и нырнула под стойку, чтобы привести себя в порядок. Я быстренько придвинула к себе карточку Алены Щукиной, которая сиротливо валялась на стойке, – все остальные, надо думать, забрал с собой скандальный доктор Воронов. Кроме фамилии и возраста, там был еще адрес – Малый проспект, дом 13, квартира 52. Малый проспект – это тоже близко, на Васильевском, у нас все есть – и Большой проспект, и Средний, и Малый. Ничего странного нет в том, что человек выбирает клинику поближе к дому.

Больше в карточке не было никаких для меня полезных сведений, только записи насчет зубов. Насколько я могла понять, зубы у неизвестной Алены были не очень хорошие, она их часто лечила.

Администраторша вынырнула из-под стойки причесанная и подкрашенная.

– Ну, пойду я, – вздохнула я, – удачи тебе! Черт, и угораздило же меня с этой сумкой!

– Меня Надей зовут! – невпопад сообщила девица и продолжала доверительно. – Знаешь, сумка и правда ее, Щукиной этой, я помню, она с ней приходила. И я про нее обязательно узнаю у Татьяны Ивановны, завтра ее смена.

Как выяснилось из дальнейшего разговора, клиника принимает больных только по предварительной записи. Так удобнее для врачей – чтобы зря время в кабинете не проводить. И она, Надя, всегда ведет учет, откуда клиент узнал про клинику. Из рекламной газеты, или знакомые подсказали, или же просто случайно на улице вывеску увидел. Начальство так велело.

Так вот, эту Алену Щукину привела к ним в клинику доктор Татьяна Ивановна, не то они подруги, не то соседи, Надя еще и скидку ей сделала по распоряжению начальницы. Так что свои кровные пятьсот рублей она платить не собирается, через Татьяну их раздобудет.

– Ну и ладно, – сказала я, – я завтра позвоню.

Простились мы с Надей по-хорошему.

Мы с Бонни живем теперь в небольшом двухэтажном особнячке, в котором всего четыре квартиры. Одну половину дома занимает большое семейство – мама, папа, теща и дети, во второй половине на первом этаже помещаемся мы с Бонни, а квартира над нами пока стоит пустая после ремонта. Хозяин не то живет у жены, не то все время куда-то уезжает, мы видели его считаные разы.

К дому примыкает небольшой участок земли, огороженный сеткой. За лето я здорово над ним потрудилась – беспощадно выполола сорняки, разбила газон и две клумбы. Газон Бонни тут же вытоптал, цветы сами завяли, потому что этот негодяй подрывал корни – ему, видите ли, казалось, что там, под землей, живет крот и его просто необходимо поймать. Вдоль соседского забора я высадила колючий шиповник, за что Бонни очень на меня обиделся. Но иначе нельзя, был случай, когда Бонни прорыл туннель под забором, ворвался на соседский участок и до смерти перепугал хозяйскую тещу.

За время моего сегодняшнего отсутствия дог вел себя почти прилично, если не считать разорванного в клочья мячика, залетевшего к нам во двор с соседней волейбольной площадки. Я только вздохнула – придут жаловаться, тогда заплачу, а сама искать потерпевших ни за что не стану, сил нету.

Василий Макарович Куликов посмотрел на потолок, как будто там хотел найти ответ на стоявший перед ним серьезный вопрос. Но единственное, что пришло ему в голову при виде потолка, – это то, что давно пора сделать в квартире ремонт. Тем более что это теперь не только его квартира, но и офис созданного им частного детективного агентства. Правда, агентство это совсем маленькое, в нем всего двое сотрудников – сам Василий Макарович и славная девушка Василиса, но тем не менее офис должен выглядеть прилично, чтобы не отпугивать потенциальных клиентов.

Василий Макарович снова опустил глаза на развернутую газету, и его внезапно осенило: негативное состояние экономики из шести букв – это кризис.

Куликов разгадывал кроссворд. Себя он утешал тем, что подобное занятие тренирует память и оттачивает его ум, столь необходимый в трудной работе частного детектива. Однако утешение было слабое: в его личной экономике давно уже наступил самый настоящий кризис, ни один клиент не приходил в его офис, несмотря на то, что рекламная газета постоянно печатала его объявление.

Василий Макарович перевернул страницу с кроссвордом и открыл ту самую страницу, где располагалось его рекламное объявление. Оно было на прежнем месте: «Частный детектив с большим опытом работы по специальности поможет вам в разрешении любых проблем. Ваши проблемы – моя работа».

Специалист по рекламе, с которым Куликов обсуждал это объявление, уверял Василия Макаровича, что клиенты после его публикации повалят косяком. Он утверждал, что текст составлен по всем законам психологии, что он, несомненно, вызовет у потенциальных клиентов доверие к Василию Макаровичу и создаст уверенность в его высоком профессиональном мастерстве.

Однако клиентов отчего-то не было. А деньги таяли с угрожающей скоростью – та же публикация в рекламной газете обходилась ужасно дорого… Может быть, прекратить эту публикацию, тем более что никакой пользы она не приносит?

Василий Макарович вздохнул и покосился на старомодный телефонный аппарат. Тот и не думал звонить. За весь сегодняшний день раздался один-единственный звонок, да и то оказалось, что ошиблись номером.

Пора прекратить пустую трату времени и денег, пора заняться каким-нибудь настоящим, реальным делом!

Но Василий Макарович понимал, что единственное дело, которым он хочет и может заниматься, – это работа детектива. То есть поиск неопровержимых улик и доказательств, опрос свидетелей, многочасовые засады, преследование подозреваемых… В общем, то, чем он занимался до ухода на пенсию.

Василий Макарович снова вздохнул, поднялся из-за стола, потирая поясницу, и подошел к окну.

За окном был славный солнечный сентябрьский денек, настоящее бабье лето.

Вот перед самым подъездом остановилась машина, из нее выскочила полная, ярко одетая женщина. Что-то недовольно буркнув шоферу, она громко хлопнула дверью машины и подошла к подъезду.

Женщина была незнакомая, в своем доме Василий Макарович ее не встречал. Он отошел от окна, и тут в прихожей раздался мелодичный сигнал домофона.

«Наверное, квартиру перепутала», – подумал Куликов, однако вышел в прихожую и снял трубку домофона.

– Слушаю! – проговорил он солидно.

– Я к частному детективу! – проквакал в трубке искаженный домофоном голос.

– Заходите! – Василий Макарович нажал кнопку и заметался по квартире.

Первым делом он оглядел свой кабинет.

Конечно, эту комнату только с натяжкой можно было назвать кабинетом. По-хорошему, вообще не годится устраивать офис на дому, следовало бы снять помещение в каком-нибудь бизнес-центре, но такой расход Василий Макарович не мог себе позволить.

Открыв частное агентство, он убрал из комнаты все лишнее и тщательно прибрал ее, чтобы она производила на клиентов серьезное и основательное впечатление. Кроме того, он повесил на стене почетную грамоту, которой его наградили незадолго до выхода на пенсию за задержание особо опасного преступника, вора-рецидивиста по кличке Валидол, а на других стенах – свои фотографии в милицейской форме, среди коллег и сослуживцев.

Однако клиенты все не шли, и комната постепенно превращалась из кабинета в обычную жилую комнату. На столе стоял стакан с недопитым чаем, рядом валялся огрызок яблока. В кресле для посетителей откуда-то взялась открытая книга, на полу – диванная подушка…

Василий Макарович поспешно убрал все лишнее и бросился к двери – открывать на звонок.

Он понимал, что уважающий себя частный детектив не должен бегать на звонки. Он должен встречать клиентов в кабинете, сидя за внушительным письменным столом, а открывать дверь должна приветливая исполнительная секретарша… Но секретаршу, даже очень недорогую, его бюджет не выдержал бы, поэтому приходилось все делать самому и только в случае крайней необходимости привлекать Василису.

Итак, частный детектив Куликов лично открыл дверь и увидел на пороге ту самую полную женщину, которая только что перед подъездом ругалась с водителем такси.

Женщина была раздражена. На ее лице пылали пятна нервного румянца, она тяжело дышала и утирала пот ярким носовым платком.

– Вы детектив? – проговорила она, отдышавшись, и заглянула через плечо Куликова в его скромно обставленную прихожую, как будто рассчитывала увидеть там еще кого-то, больше похожего на частного детектива.

– Да, я детектив! – признался тот с некоторым сомнением в голосе, как будто и сам не был в этом уверен. – Пройдемте в мой кабинет, там нам будет удобнее разговаривать.

Женщина запыхтела, как рассерженный еж, и проследовала за Василием Макаровичем.

Войдя в свой кабинет, Куликов сначала сел за стол, потом приподнялся навстречу посетительнице, как будто только сейчас ее увидел, и указал ей на гостевое кресло.

Та уселась в кресло, поморщилась и вытащила из-под себя безнадежно испорченную модель немецкой самоходной установки времен войны.

Василий Макарович мастерил такие модели в свободное время, а поскольку свободного времени у него было много, моделей скопилось изрядное количество.

С болью в сердце проследив за раздавленной моделью, Куликов взял себя в руки и проговорил:

– Слушаю вас!

Только теперь он как следует разглядел свою посетительницу.

Это была женщина лет сорока с небольшим, очень ярко накрашенная, с короткими обесцвеченными волосами, одетая в короткую не по возрасту юбку и ярко-розовый свитер с огромным вырезом на пышной груди. Правда, поверх выреза был повязан черный шелковый платочек, совершенно не сочетавшийся с остальным нарядом. В общем, она напоминала барменшу или официантку из заведения, основную клиентуру которого составляют водители-дальнобойщики.

– Он думает, что если женщина, так можно хамить! – проговорила женщина и снова промокнула потное лицо носовым платком. – Если женщина, так можно любые деньги брать!

– Вы это о таксисте? – догадался Василий Макарович.

– А о ком же еще? – недоуменно переспросила гостья. – Если здесь всегда стоило сто рублей, а он вдруг заломил двести! Ну, я ему показала, что не из таких! Что об меня нельзя ноги вытирать! – И она шумно высморкалась.

Иногда Василия Макаровича озаряли предвидения. Точнее, иногда срабатывала его профессиональная интуиция. Так произошло и на этот раз. «С этой женщиной у меня будет масса неприятностей! – подумал он тоскливо. – Однако, к сожалению, я не в том положении, чтобы выбирать клиентов…»

– Итак, чем я могу вам помочь? – проговорил он твердо.

Женщина открыла сумку, достала оттуда сложенную вчетверо газету – ту самую, рекламную – и ткнула в объявление:

– Вот тут написано, что у вас большой опыт работы и вы поможете в разрешении проблем?

– Да, это так! – Василий Макарович солидно кивнул. – А у вас, надо полагать, проблемы?

– У меня не проблемы… – женщина шумно задышала, ее пышная грудь заходила ходуном, а ярко накрашенные губы сложились в скорбную гримасу. – У меня не проблемы, у меня горе!

Прикоснувшись к черному платочку, как будто он должен был все объяснить Василию Макаровичу, клиентка еще раз шумно вздохнула и проговорила доверительно:

– Я потеряла близкого человека!

– Близкого человека? – машинально повторил Куликов. – Насколько близкого?

– Ближе некуда! – Женщина поднесла к лицу многострадальный носовой платок, как будто собралась разрыдаться, но передумала и сообщила:

– Я потеряла мужа, Николая Захаровича!

Только теперь Куликов понял, что черный платочек, повязанный на шею клиентки, обозначает траур. Впрочем, остальной ее наряд явно не соответствовал случаю. Но и то сказать – у какой женщины окажется наготове полный траурный гардероб?

– Итак, вы потеряли мужа, – подбодрил Куликов женщину. – А чем лично я могу вам помочь?

– Вы должны восстановить справедливость! – Женщина перегнулась через стол, ее лицо выражало теперь не скорбь, а гнев и желание мести. – Она должна понести заслуженное наказание!

– Она? – переспросил Куликов. – Кто она?

– Как – кто? – брови женщины поползли наверх. – Эльвира, разумеется! Первая жена Николая Захаровича!

– Так, – Куликов придвинул к себе блокнот, взял в руку аккуратно очиненный карандаш и постучал им по столу, – теперь расскажите мне все с самого начала. За что должна быть наказана Эльвира, что случилось с вашим мужем и чего конкретно вы хотите от меня и от моего детективного агентства?

Клиентка побагровела, раскрыла рот, как выкинутая на берег рыба, однако в следующее мгновение справилась с эмоциями и довольно связно рассказала Василию Макаровичу, что ее муж, господин Ангорский, был убит на днях в собственном зоологическом магазине под названием «Собачья жизнь».

Труп Николая Захаровича нашла уборщица, явившаяся к закрытию магазина. Хозяин лежал за кассой с проломленной головой, рядом валялось орудие убийства – обыкновенный молоток. Магазинная касса оказалась взломана, денег в ней не было.

– Так вот милиция сразу сказала – мол, зашел в магазин какой-то случайный человек и убил хозяина с целью ограбления. Сейчас, конечно, много развелось наркоманов, они и за копейку убьют. Только я вам точно скажу, – женщина снова перегнулась через стол и доверительно понизила голос, – я вам точно скажу – его убила Эльвира!

– Эльвира… – записал Василий Макарович в своем блокноте и поднял взгляд на клиентку. – Кто такая Эльвира, и какие у вас основания подозревать ее в убийстве мужа?

– Так я вам уже сказала: она – первая жена Николая Захаровича! – Клиентка смотрела на частного детектива как на нерадивого ученика. – А основания ее подозревать у меня самые серьезные. Во-первых, она меня терпеть не может…

– Ну, я так понимаю, это чувство взаимное, – вставил Куликов, но клиентка его реплику не расслышала.

– А во-вторых, она его могла из-за магазина убить…

– Не понял, – Куликов снова постучал карандашом по столу. – Из-за какого магазина?

– Ну вы что – совсем меня не слушаете? – оскорбилась клиентка. – Из-за зоомагазина «Собачья жизнь»!

– А при чем здесь Эльвира? – переспросил Василий Макарович, совсем запутавшийся в показаниях экспансивной женщины.

– Так они этот магазин вместе открыли, – пояснила та, – на общие деньги. То есть Николай Захарович с Эльвирой – компаньоны. И у них в уставе записано, что если один компаньон умрет или там погибнет, то его часть достается другому. Так что это наверняка Эльвира его убила, чтобы мне напакостить и заодно магазин к рукам прибрать!..

– Ясно, – Василий Макарович нахмурился и опять что-то записал в своем блокноте. – А эта Эльвира… тоже работала в магазине?

– Ну да, станет она работать! – Женщина делано засмеялась. – Да она пальцем о палец не ударит! Николай Захарович, муж мой покойный, каждый месяц к ней ездил и деньги привозил. Я уж как была недовольна, а он только повторял, что они – компаньоны, и он с ней обязан прибылью делиться… Она, видно, решила, что лучше не делиться и все себе заграбастать, и убила моего Николая Захаровича! – Проговорив последнюю фразу, женщина откинулась в кресле и, победно воззрившись на детектива, закончила: – Так что вы должны восстановить справедливость и доказать, что это Эльвира его убила. Тогда ей по закону ничего не положено, и магазин достанется мне…

– Понятно! – Василий Макарович еще что-то записал в блокноте. – А что говорят в милиции? Вы им изложили свою точку зрения?

– Да они меня и слушать не хотят! – возмущенно воскликнула клиентка. – Они как решили, что его случайный наркоман убил, так и повторяют одно и то же. А когда я им про Эльвиру говорю – так отвечают, что у нее якобы алиби, она во время убийства в парикмахерской часа три просидела. А только она все врет…

– Так, одну минуточку! – остановил ее Куликов. – Я вашу позицию приблизительно понял и, чего вы от меня хотите, догадываюсь. Вы хотите, чтобы я по вашему заданию расследовал все обстоятельства гибели вашего мужа, господина Ангорского…

– Мне не расследовать его нужно! – перебила клиентка Василия Макаровича. – Мне нужно, чтобы вы Эльвиру в тюрьму засадили, раз уж сейчас смертной казни нету, и чтобы ей магазин не достался!

– Одну минуточку! А если в ходе расследования выяснится, что эта самая Эльвира непричастна к смерти вашего мужа?

– Этого не может быть! – отрезала клиентка.

– Как бы то ни было, мы с вами должны заключить договор, и при заключении этого договора вы внесете аванс…

– Какой еще аванс? – возмутилась клиентка. – Вы еще ничего не сделали, а я сразу аванс?

– Это обязательно, – твердо произнес Василий Макарович, – ведь я прямо с сегодняшнего дня начну следственные действия, наружное наблюдение и прочие мероприятия, а все это стоит денег. Кроме того, мне нужны средства для оплаты услуг информаторов…

– Ничего не знаю! – надулась клиентка. – Не собираюсь платить за кота в мешке! Если вы не хотите – найду другого детектива…

– И ни один из них не согласится работать без аванса! – заверил ее Куликов.

Клиентка засопела, задумалась, но все же полезла в свою сумку и неохотно выдала Василию Макаровичу скудную сумму.

– И ваш паспорт попрошу!

– А это еще зачем?

– По закону я обязан удостовериться в личности своего заказчика, – пояснил Куликов. – А вдруг вы совсем не то лицо, за которое себя выдаете? Вдруг вы вовсе не жена покойного Ангорского?

– Да как вы смеете! – возмутилась женщина, однако все же предъявила Василию Макаровичу паспорт, из которого он узнал, что его новую клиентку зовут Анна Степановна и что пять лет назад действительно был зарегистрирован ее брак с Николаем Захаровичем Ангорским. Еще он узнал самую страшную тайну Анны Степановны, из-за которой она и не хотела давать ему паспорт, – год ее рождения.

Записав все необходимые данные, Куликов пообещал клиентке держать ее в курсе расследования и проводил до дверей.

Напоследок она заверила его, что если она женщина, да к тому же одинокая, – это вовсе не значит, что за нее некому заступиться.

На следующий день мы с Бонни проспали. За окном лил дождь, поэтому я малодушно выпустила Бонни в наш крошечный дворик и посчитала это прогулкой. Сама же преспокойно легла досыпать, выложив подстилку на лестницу, чтобы мокрое и грязное чудовище не вздумало пачкать квартиру. С него-то станется еще и в кровать залезть!

Проснулась я, когда в окно светило неяркое осеннее солнце и чирикали беззаботные воробьи. Дверь сотрясали ритмичные удары – Бонни напоминал, что давно уже пора завтракать. Тут он был в своем праве, что-то я сегодня разоспалась.

Я осторожно приоткрыла дверь и высунула голову из квартиры. Бонни порядочно натоптал на лестнице, но успел обсохнуть. Он отпихнул меня от двери, как пушинку, и с налету проскочил на кухню. Увидел, что там пусто, ничего не стоит на столе и не пахнет кофе, он разочарованно взвыл.

Я насыпала в ведерную миску сухого корма.

– Кушать подано, Бонечка! Не стесняйся!

Бонни для вида потоптался на месте, но сменил гнев на милость, и через некоторое время содержимое миски исчезло в его ненасытной утробе. Я сама хотела позавтракать, но тут наткнулась в прихожей на пакет с сумкой и вспомнила, что с утра собиралась позвонить Наде в стоматологическую клинику. Надо разобраться с этим как можно скорее, а то нехорошо, что у меня краденая вещь валяется на самом виду. Как-то это все неприятно…

Я взяла телефон в кухню и закрыла дверь, чтобы Бонни не включился в разговор в самое неподходящее время. Люди реагируют на его вой неадекватно.

В клинике было занято, потом долго не брали трубку. Вот интересно, потихоньку накалялась я, клиенты им не нужны, что ли? Где Надька бегает?

Наконец, когда я уже решила бросить трубку, на том конце откликнулся тихий сдавленный голос:

– Клиника «Мультидент».

– Надя, это ты? – неуверенно спросила я. – Это Василиса, я приходила вчера…

– Да помню я, помню! У нас такой ужас… Татьяна Ивановна умерла! Наша доктор!

– Так-так… – тихонько сказала я, – это та самая, у которой ты хотела узнать насчет клиентки Щукиной?

– Да, ты понимаешь, я же вечером с ней говорила! Изложила всю историю, что ты приходила, она говорит – свяжется сама с этой Аленой, узнает, что у нее случилось. С утра она не пришла, а у нее больные записаны. Ну, звоню я домой, а там чужой мужской голос. Милиция уже.

– А с чего это милиция так быстро? Она что – не своей смертью умерла?

– Ножом зарезали в собственном подъезде! – выпалила Надя.

Тут в трубке послышался строгий женский голос – очевидно, Надежду ругали за то, что разбалтывает по телефону ужасную новость… Этак всех клиентов распугать можно!

Я поскорее повесила трубку.

Не помню, говорила я или нет, что учусь работе детектива у дяди Васи. То есть мотаю на ус информацию, которую он по доброте душевной изредка мне выдает. Так, Василий Макарович говорил мне, что очень не любит совпадений. Бывает, конечно, в жизни всякое, иной раз такой сюжет закрутится, никакому писателю не придумать, будь он хоть семи пядей во лбу. Но в расследовании совпадения всегда настораживают, нужно относиться к ним очень внимательно и обязательно проверять.

Итак, как только появилась возможность выяснить местонахождение хозяйки сумки и что зовут ее Алена Геннадьевна Щукина, то сразу же та докторша, подруга ее или соседка, умирает. Причем не просто так – ее убивают в собственном подъезде. Ножом в сердце. Или куда там еще, чтобы со смертельным исходом.

Я представила себе воочию эту картину – идешь спокойно себе домой, а тут набрасывается бандит с ножом… Это ужасно! Хоть из дому не выходи!

И тут же вспомнила, что у меня-то ведь есть Бонни, он всегда меня защитит. На душе стало гораздо легче, тут как раз и кофе подоспел. Я налила себе большую чашку, щедро добавила сливок и сахару. А потом сделала себе, любимой, большой калорийный бутерброд с ветчиной, сыром, помидорами и зеленым салатом. Я живу одна, приходится самой о себе заботиться.