Текст книги "Огненный рубин апостола Петра"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Она осознала весь ужас своего положения. У нее не только пропали все наличные деньги – кто-то умудрился обчистить и ее банковский счет…

Домой! Нужно ехать домой!

Ей так хотелось принять душ, привести себя в порядок, да в конце концов просто оказаться в своей собственной квартире, в своем надежном убежище… правда, у нее нет денег на дорогу, но можно что-нибудь придумать…

Но уже в следующую секунду Агния поняла, что домой ехать нельзя, нельзя ни в коем случае.

Ее там наверняка ждут.

Тот человек, который допрашивал ее в аэропорту, или кто-то из его коллег… Им уже известно, что она сбежала с места аварии, так что теперь они подозревают ее в сговоре с Филином, а ведь он-то настоящий преступник!

Агния вспомнила стеклянные глаза мертвого охранника, кровавое пятно, расплывающееся на светлой куртке, и похолодела. Эти, из таинственного управления, небось еще похлеще полиции! А всем известно, что за смерть своих люди из органов мстят безжалостно.

Она осознала ужас своего положения.

Без денег, без дома, без помощи, без друзей, да еще и в бегах…

Она снова вспомнила человека в аэропорту, вспомнила, как он сказал ей, что она находится в розыске.

Почему? В чем ее обвиняют?

Тот человек ничего ей не объяснил.

А теперь ее положение только усугубилось – ведь с точки зрения властей она совершила побег, пусть и не по своей воле, а побег – это серьезное преступление…

К кому обратиться за помощью?

Прежде у нее не было бы никаких сомнений. Прежде она обратилась бы к самому близкому, самому родному человеку – к своему деду. На него она всегда могла положиться. Он бы сразу понял ее, он бы помог ей всем, чем только мог.

Но деда больше нет.

Агния снова вспомнила тот ужасный день, когда она вернулась домой и нашла его труп, и сердце привычно защемило. Это был самый страшный день в ее жизни.

К кому еще можно обратиться? К подруге Аньке?

Анна – опытная, волевая женщина, с большими связями в каких-то загадочных кругах. Она могла бы помочь, но сейчас, как назло, Анька куда-то уехала. Была у нее такая особенность – внезапно исчезать на месяц-другой.

Возвращалась она загорелая, обветренная, с таинственным видом и никогда не рассказывала о том, где была и чем занималась. Только по каким-то намекам и проговоркам Агния могла догадаться, что подруга снова побывала в какой-то горячей точке…

В общем, Анька отпадала.

Тут Агния подумала о своей матери.

Отношения с матерью у нее были сложные, но все же мать есть мать, неужели она ей не поможет? Хоть они и отдалились друг от друга после смерти деда. Мама тогда ей ничем не помогла…

Обращаться к матери для нее всегда очень тяжело, да что там говорить – просто нож острый, но положение безвыходное. Придется преодолеть себя…

Агния порадовалась, что во всех сегодняшних передрягах не потеряла мобильный телефон, достала его и набрала номер матери…

Но бездушный голос из трубки сообщил ей:

«Средств на вашем счете недостаточно для совершения исходящего вызова».

Да что же это такое? Что происходит?

Агния чувствовала себя так, как чувствует себя дикий зверь, которого со всех сторон обложили охотники.

Она отлично помнила, что только вчера на ее счете было более чем достаточно денег! Перед отъездом в Тунис положила на всякий случай побольше, а там вообще телефон отключила, чтобы никто не трезвонил с работы, дали отдохнуть по-человечески…

Отдохнула, нечего сказать, надолго она этот Тунис запомнит! Если вообще выживет…

Так что все-таки случилось с мобильником? Куда делись деньги с ее счета?

Да, кроме того, при ее тарифе были разрешены звонки даже при обнулении счета, в кредит!

Агнии показалось, что она идет по тонкому весеннему льду, и с каждым шагом лед у нее под ногами трещит и ломается. И впереди виднеется черная холодная вода… И она идет прямо туда и не может остановиться, потому что тогда лед треснет окончательно и она провалится в темную страшную воду…

Вот у нее нет и связи…

Хоть она и держит в руках мобильный телефон, но от него никакой пользы, никакого прока…

Она шла по улице, не разбирая дороги, не зная, что еще можно предпринять.

Прямо перед ней такой же нетвердой походкой шел лысоватый мужчина лет сорока. Только его состояние объяснялось куда проще, чем ее, – он был слегка навеселе.

Подвыпивший мужчина подошел к дверям магазина. На его лице отразилась интенсивная работа мысли, он достал из кармана бумажник, пересчитал деньги, снова засунул их в кошелек и с решительным видом поднялся на крыльцо магазина. При этом он уронил две купюры по пятьдесят рублей. Синеватые бумажки скользнули по тротуару и подлетели к ногам Агнии.

– Эй, мужчина, деньги потеряли! – окликнула его Агния, но мужчина не услышал ее и скрылся за дверью.

Агния быстро огляделась.

Перед ней были наличные деньги. Пусть маленькие, но все же это возможность позвонить по телефону, возможность проехать на маршрутке…

Да, но это чужие деньги, а она никогда не брала чужого, хотя в свое время ее и обвиняли в этом!

Дед накрепко вбил в нее определенные моральные принципы, и одним из главных было – не брать чужого…

Но она оказалась в таком тяжелом, безвыходном положении…

Рядом никого не было, никто ее не видел.

Чувствуя мучительный стыд, Агния наклонилась, схватила одну бумажку, потянулась за другой, но ту подхватил порыв ветра и отнес на несколько шагов. Она бросилась за купюрой, как будто от этого зависела ее жизнь, догнала, схватила, сжала в кулаке… Повезло…

Сердце мучительно билось, лицо залила краска стыда, но вместе с тем она чувствовала торжество победы.

Хотя победа была столь ничтожной, столь незначительной, что не о чем и говорить…

В любом случае нужно как можно скорее воспользоваться ее плодами!

На другой стороне улицы Агния увидела застекленный салон оператора мобильной связи. Перебежав улицу на красный свет, она вошла в салон, подошла к платежному терминалу. Торопливо набрала номер своего телефона, проверила его, вложила в терминал купюру, хотела вложить вторую, но передумала.

Терминал выдал ей чек о совершении платежа.

Трясущимися руками она снова набрала телефон матери…

И услышала тот же самый ответ:

«Средств на вашем счете недостаточно для совершения исходящего вызова».

Что за черт! Она же только что положила деньги. Не успела еще отойти от терминала. Небольшие деньги, конечно, но этого должно хватить на звонок внутри города…

Может быть, деньги еще не успели поступить? Хотя в компьютерной сети денежные переводы совершаются мгновенно, точнее, со скоростью света…

Она подошла к стойке, за которой стоял молодой парень, сотрудник салона.

– Молодой человек, я только что положила деньги на свой счет, а они не поступили. Вот мой чек…

Служащий взял у нее чек, уставился на него с умным видом.

– Какой у вас номер?

Агния продиктовала свой номер, и он развел руками:

– Так чего же вы хотите? Вы положили деньги совсем на другой номер! Нужно быть внимательнее…

– Как – на другой? – Агния выхватила у него чек, удивленно уставилась на него… в чеке действительно стоял совсем другой номер, ничуть не похожий на ее.

Но этого не может быть! Она прекрасно помнит, что набирала свой собственный номер! Она видела его на экране терминала и дважды проверила!

Снова у нее возникло чувство, что она идет по тонкому льду, и этот лед ломается у нее под ногами. А черная полынья все ближе, и веет от нее неземным холодом…

Что происходит? Такое впечатление, что против нее ополчилась вся техника…

Нет. Против нее ведет игру какая-то мощная сила, которой подвластны и банковские счета, и компьютеры мобильных операторов… Пора перестать ужасаться и принять это как факт.

Что делать?

Что можно противопоставить этой силе?

– Дэвушка! – раздался рядом вкрадчивый голос. – Что такая грустная? Нэ надо грустить! Пойдем, посидим в рэсторан! Сразу грустить перестанешь, веселый станешь…

Она испуганно подняла глаза и увидела рядом невысокого сутулого типа с темными масляными восточными глазами и прилизанными черными волосами.

– Пойдем в хороший рэсторан! – повторил он. – У мэня там друзья работают, хорошо угостят!

– Вали отсюда, – устало ответила Агния.

Неужели она выглядит настолько беззащитной, что на нее клюнул этот жалкий уличный донжуан?

– Вали! – повторила она твердо. – Вали в свой ресторан на малой скорости! А впрочем… дай мне телефон, мне нужно позвонить, а мой что-то глючит!

– Тэлефон? – переспросил брюнет, и на его лице отразилось некоторое оживление. – А если тэлефон дам – тогда пойдешь со мной в рэсторан?

– Давай лучше так: ты мне дашь телефон, а я тебе заплачу пятьдесят рублей!

– Пятдэсят? – Брюнет нахмурился, еще немного подумал и все же протянул ей телефон.

Агния схватила телефон донжуана, как утопающий хватается за соломинку.

– А дэньги? – напомнил ей мужчина.

– Когда поговорю, тогда будут деньги! – отрезала Агния, набирая номер матери.

Ну, этот-то телефон никто не заблокирует, потому что никто не знает, что она по нему звонит!

И правда, в трубке раздались длинные гудки, а потом Агния услышала голос матери:

– Алло, кто это? Какой-то номер незнакомый…

– Мама, это я! – проговорила Агния, сама с трудом узнавая собственный голос.

– Перестаньте хулиганить! – отчеканила мать раздраженно и отключилась.

Агния торопливо нажала повторный набор.

– Эй, – подал голос брюнет, – ты сказала – только один звонок! Только один, а ты снова звонишь!

– Ну ты же видишь, что не соединилось! – прошипела Агния, отвернулась от него и прижала трубку к уху.

И снова услышала голос матери:

– Я сказала – немедленно перестаньте хулиганить! Я сообщу ваш номер в полицию!

– Мама, не вешай трубку! – выпалила Агния. – Это я, это действительно я, твоя дочь, Агния!

– Агния? – недоверчиво переспросила мать. – А почему ты звонишь с чужого номера?

– Так получилось, мама! Я попала в неприятности! В большие неприятности! У меня украли деньги и телефон не работает! Мама, мне нужна помощь!

– Неприятности? – переспросила мать, и в ее голосе прозвучало не сочувствие к дочери, а жгучее любопытство. – Я ведь всегда тебе говорила, что…

Она не смогла придумать, как завершить эту магическую фразу, и спросила другое:

– Что у тебя стряслось?

– Мама, я не хочу говорить об этом по телефону! Это не телефонный разговор… и вообще, слишком долго объяснять, но мне действительно нужна помощь!

– Помощь? По-моему, ты уже достаточно взрослая и должна решать свои проблемы сама! Кажется, я и так сделала для тебя все, что могла! Я вырастила тебя, дала тебе приличное образование, помогла тебе встать на ноги…

Это была абсолютная ложь. Это дед помог Агнии получить образование, он же помог ей стать первоклассным специалистом, передал ей свои знания, свои знакомства. Да если уж на то пошло, и растил-то Агнию в основном он.

Но сейчас было не лучшее время для споров. Матери только дай сесть на своего конька – заговорит до смерти. Станет перечислять все воображаемые обиды, что нанесла ей якобы Агния, потом, когда эта тема истощится, начнет прохаживаться насчет ее внешнего вида и умения одеваться.

Все это явная ложь, одевается Агния хорошо, просто матери не нравится ее сдержанный деловой стиль. Сама она предпочитает что-то яркое, развевающееся и абсолютно несочетаемое и называет это на французский манер «стиль романтик». Ну, как говорится, о вкусах не спорят…

– Мама, пойми – мне действительно нужна твоя помощь! – закричала Агния. – Очень нужна! Приезжай на… – она огляделась, – приезжай на Австрийскую площадь… это на Петроградской… и возьми с собой денег… Скорее…

– Ты думаешь, что я могу вот так, запросто сорваться и нестись черт знает куда? – теперь мать заговорила на повышенных тонах. – А тебе не пришло в голову, что у меня есть своя собственная жизнь, свои заботы и обязательства? Ты не задумалась, как к этому отнесется Сергей Леонидович?

– Мама, я не стала бы тебя беспокоить без крайней необходимости! Мне очень, очень нужна помощь! Мне нужны деньги… хотя бы тысяч двадцать. Я тебе, разумеется, все отдам, как только разберусь с неприятностями.

– Хотя бы? – переспросила мать. – Это для тебя, может быть, двадцать тысяч не деньги, а для меня…

– Ну, привези, сколько сможешь! – проговорила Агния, с трудом сдерживаясь. – В конце концов я ведь дала тебе денег, когда тебе понадобилось на ремонт… и ты, кстати, так мне их и не отдала… Брала на месяц, а прошло уже четыре…

Агния слишком поздно поняла свою ошибку. Матери ни в коем случае нельзя было напоминать про долг. Сейчас она заведется надолго. Да, Агния сейчас далеко не в лучшей форме, в противном случае никогда б так не прокололась, тем более что с теми деньгами она давно уже простилась.

Мать, разумеется, действовала, как обычно.

– Ах, вот в чем дело! – воскликнула она хорошо поставленным театральным голосом. – Вот ради чего все это было задумано! Ты звонишь мне, говоришь о каких-то вымышленных неприятностях – и все это только для того, чтобы напомнить о моем долге? Как ты можешь! До чего ты дошла! Как низко ты пала! Ты просто хочешь унизить меня, причинить мне боль! Ты, моя дочь!

– Мама, ты все неправильно поняла! Я действительно попала в большие неприятности! Мне действительно очень нужна твоя помощь! Пожалуйста, я прошу тебя…

– Это просто низко! – не унималась мать. – Я обратилась к тебе один-единственный раз, когда мне в самом деле очень понадобились деньги, они были нам жизненно необходимы, чтобы Сергей Леонидович мог поправить свое здоровье… ты же знаешь, что у него слабое сердце, он устал на работе, и ему непременно нужно было поехать в санаторий… в приличный санаторий, с хорошими бытовыми условиями и в подходящей климатической зоне… в конце концов ты – моя дочь, я вырастила тебя, дала тебе образование и имею право на элементарную благодарность…

Ах, вот как, значит, про ремонт все было враньем. Мать отлично знала, что на поправление здоровья отчима Агния денег не даст. Тем более что речь шла вообще не о поправлении здоровья, а об отдыхе в приличных условиях. Ей был противен этот самодовольный скандальный тип, который прозябал где-то в умирающем НИИ на грошовую зарплату, утверждая, что все кругом жалкие ничтожные люди, завистники и интриганы, что начальство зажимает его талант и питается его гениальными идеями, как червь – яблоком.

Отчим считал себя интеллигентным начитанным человеком, но, как помнит Агния, цитировал всю жизнь только одного писателя – Горького. Откуда уж пошла такая любовь к основателю социалистического реализма, она не спрашивала. Они вообще не общались, поскольку мать вышла за него замуж, когда Агния уже переехала к деду.

– Значит, ты мне не поможешь? – перебила мать Агния упавшим, безнадежным голосом.

– Это ты должна мне помогать! – теперь в голосе матери звучал театральный пафос, она сумела вернуть себе уверенность в собственной правоте и моральном превосходстве. – Ты – молодая, обеспеченная женщина, ты вполне встала на ноги в материальном плане, и теперь я могу рассчитывать на твою помощь…

– Дэвушка, ты больно долго разговариваешь! – подал голос владелец телефона. – Мы так нэ договаривались! Ты сказала – один звонок, и все, а сама уже полчаса разговариваешь…

– Еще минуту… – пробормотала Агния, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног.

Тут в трубке послышался приглушенный мужской голос, полный раздражения:

– С кем ты так долго болтаешь? Сколько можно! Ты же видишь, что я тебя жду! Я уже оделся! Я уже в ботинках! Я вспотею, а ты знаешь, какое у меня слабое здоровье! И вообще неприлично заставлять Сойкиных ждать, ты ведь знаешь, какие это люди!

– Да, Сереженька, – залебезила мать, голос ее стал сладким, сюсюкающим, как будто она разговаривала с маленьким ребенком. – Я уже заканчиваю… – И снова твердо, уверенно, резко: – Все, Агния, я больше не могу разговаривать!..

Из трубки понеслись гудки отбоя.

Агния смотрела на телефон с удивлением и растерянностью.

Она знала, что мать у нее не подарок, но все же думала, что может рассчитывать на ее помощь в крайней ситуации… Точнее, она на это надеялась…

Как выяснилось, она ошибалась.

– Все, дэвушка, отдавай телефон! – Мужчина отобрал у нее трубку, по-хозяйски взял ее за локоть. – Пойдем в рэсторан! По телефону поговорил – теперь в рэсторан!

– Никуда я с тобой не пойду, – процедила Агния сквозь зубы. После разговора с матерью ее охватила глухая, безнадежная злость.

– Как это нэ пойдешь? – Мужчина набычился, глаза его сузились. – Почему нэ пойдешь?

Агния вспомнила, как кто-то из ее знакомых сказал, что обычный мужчина смотрит на отказ, как баран на новые ворота.

– Тэлефон брала, звонила – значит, пойдешь! – И он уже куда-то потащил ее.

И тут Агния ударила его коленом в самое чувствительное место, вложив в этот удар всю свою злость, весь свой страх, все свое разочарование.

Удар получился отменный.

Во всяком случае, уличный донжуан побелел, потом позеленел, согнулся пополам и застыл, хватая ртом воздух.

А у Агнии сразу стало легче на душе, как будто этим ударом она отплатила всем – и тем, кто арестовал ее в аэропорту, и Филину с его уголовниками, и собственной матери…

– Постой здесь и подумай о своем поведении! – проговорила она и зашагала прочь.

Куда деваться? К кому обратиться за помощью?

У нее не было больше никаких вариантов – и она решила все же ехать домой. Может быть, она зря паникует. Может, ее там никто не поджидает…

Она махнула рукой проезжавшей мимо маршрутке, ехавшей в подходящем направлении.

– Оплата при входе! – напомнил ей водитель, она сунула ему последнюю купюру, с боем отбитую у незадачливого донжуана, и устроилась на свободном месте.

Двадцать минут она ехала в этой маршрутке, пытаясь прийти в себя, обдумывая свое положение и пытаясь понять, как с ней такое могло случиться. Как она, неглупая, успешная молодая женщина, профессионал высокого класса, смогла за несколько часов превратиться в жалкое, загнанное существо, на которое даже водитель маршрутки смотрит с недоверием.

В результате этих размышлений она ни к чему не пришла и едва не проехала свой дом.

Спохватившись, крикнула водителю, чтобы остановился, и выбралась из маршрутки под его недовольное ворчание.

Маршрутка все же проехала немного дальше, и пришлось возвращаться пару кварталов.

И вот, когда она уже подходила к своему дому, Агния увидела припаркованный неподалеку от подъезда черный автомобиль с тонированными стеклами.

Что-то в этом автомобиле показалось ей подозрительным.

Агния замедлила шаги и задумалась.

Что здесь было не так? Или под воздействием навалившихся неприятностей у нее просто начала развиваться паранойя?

Она внимательно пригляделась к черной машине и поняла, что ее зацепило.

Во-первых, эта машина была незнакомая. Такую машину Агния ни разу не видела возле своего подъезда. Но это бы еще полбеды. Мало ли, кто-то приехал в гости к кому-то из жильцов дома. Она все же не старушка, которая просиживает все свободное время у окна и заучивает наизусть номера машин.

Но были и другие подозрительные моменты.

Окна в машине были тонированы, а ведь это сейчас запрещено правилами. И еще один момент.

Машина стояла под знаком «стоянка запрещена». Да, на первом этаже их дома находился небольшой частный детсадик, и хозяева его добились, чтобы машины не ставили под окнами. И знак повесили. А эти вот поставили свою машину, да еще не на пять минут.

Кто может себе позволить нарушать правила дорожного движения? Тот, для кого эти правила не писаны…

Нет, это не паранойя.

Эта машина стоит здесь не просто так.

Она, точнее, те, кто в ней притаился, наверняка кого-то здесь поджидают.

Не кого-то – а именно ее, Агнию.

Агния внимательно пригляделась, и ей показалось, что она разглядела за тонированными стеклами два смутно различимых человеческих силуэта. Вот сейчас она подойдет, они выскочат, схватят ее, закуют в наручники на глазах у всех соседей и повезут в загадочное управление. А там предъявят какое-то обвинение. Ведь она сбежала с места аварии, а там погиб полицейский…

Значит, домой нельзя?

Ну, во всяком случае, не так просто. Не через этот подъезд, не мимо этой машины…

Агния прожила в этом доме много лет и знала его маленькие и большие секреты.

Она попятилась, прячась от черной машины за газетным киоском, свернула за угол, в соседний переулок, прошла еще немного и завернула в подворотню.

Через эту подворотню она попала в проходной двор.

Много лет назад, в другой жизни, она ходила этим двором в школу, если хотела сэкономить пару минут. Или просто так – ей казалось интереснее идти через двор, чем по улице. По дороге можно было увидеть что-нибудь интересное.

За прошедшие годы двор изменился, исчезли плохонькие дешевые гаражи, на их месте появился ухоженный сквер, детская площадка. Но двор как был проходным, так и остался, и Агния через знакомую арку попала в свой собственный двор.

Сюда, в этот двор, выходил второй, так называемый черный ход их дома. Этим выходом она пользовалась, когда выносила мусор. Или в других, столь же важных случаях.

Но сейчас она не вошла в этот подъезд, потому что там ее тоже могли поджидать.

Она вошла в другую дверь, в ту, что вела на соседнюю лестницу. На этой лестнице, в семнадцатой квартире, жил Петька Самоедов, с которым она была знакома в той, другой жизни…

Петька был отъявленным хулиганом и двоечником, детям из приличных семей запрещалось с ним водиться. Агнию познакомила с Петькой подруга Анька – она-то была дочкой дворничихи, ей любые запреты были нипочем. Наоборот – только интереснее было общаться с хулиганом. А с Анькой они дружили с семи лет, дед Аньку привечал, разглядел что-то в дворничихиной дочке.

И, как выяснилось, прав оказался, потому что Аньку в возрасте десяти лет взяли в большой спорт, какие-то у нее оказались удивительные способности.

Петька был старше девчонок на два года, но Аньку очень уважал за умение драться.

По Петькиной лестнице Агния поднялась на шестой этаж. Этот этаж был нежилой.

Здесь, на самом верхнем этаже, находилась дверь, о которой знали только коренные обитатели их дома. Эта дверь выходила на чердак, который соединял две соседние лестницы.

Со стороны эта дверь казалась закрытой на висячий замок, но Агния, которая здесь выросла, знала еще один маленький секрет чердачной двери. Замок висел только для видимости, на самом деле он давно уже не запирался.

Агния по привычке оглянулась, сняла замок, открыла дверь и проскользнула на чердак.

Как и много лет назад, тут было пыльно, повсюду валялись груды никому не нужного хлама, обломки мебели, солнечные лучи пробивались сквозь слуховые окна, и пылинки мелькали в столбах света, как снежные хлопья.

И еще гулко ворковали голуби. Казалось, что кто-то безуспешно заводит невидимый мотоцикл.

Агния прошла по знакомой тропинке, протоптанной многими поколениями детей среди высоченных холмов пыльного хлама, и подошла к другой двери.

Эта-то дверь выходила в ее подъезд. И тоже замок на ней висел только для видимости.

Агния тихонько выглянула на лестницу, убедилась, что там никого нет, и лишь после этого тихо, стараясь ступать бесшумно, спустилась на свой этаж.

Вот и дверь ее квартиры…

Агния почувствовала почти непреодолимый соблазн – открыть дверь, войти в квартиру, отгородиться от всего мира, почувствовать себя в безопасности…

В безопасности ли?

Она подошла к двери и остановилась, затем прижалась к двери ухом, прислушиваясь.

Из ее квартиры не доносилось ни звука.

Может быть, там никого нет? Может, те, кто ее караулит, удовольствовались машиной, поставленной у подъезда, оставив квартиру пустой, чтобы вернее использовать ее как приманку?

Тогда Агния действительно может войти в квартиру, хотя бы ненадолго. Может принять душ, переодеться в чистую удобную одежду… да и деньги у нее в квартире есть, так что ее положение станет не таким безнадежным… а потом уйти оттуда тем же путем, каким пришла, через чердак…

Соблазн был так велик!

Агния уже потянулась за ключами, порадовавшись тому, что они не пропали, не потерялись во всех сегодняшних передрягах – как положила их в потайной карман куртки, так и лежат, голубчики. Но тут в глубине квартиры зазвонил телефон.

Агния вздрогнула и застыла.

Впрочем, что тут такого? Ну, кто-то ей позвонил, к примеру, ее работодатель Солуянов интересуется, вернулась ли она из отпуска и когда собирается выйти на работу, потому что дел накопилась чертова прорва… Или Анька объявилась наконец… Или еще кто-то по делу… Или мать усовестилась, хотя последнее вряд ли.

Да, в том, что у нее в квартире зазвонил телефон, не было ничего особенного.

Но телефон прозвонил два раза и замолчал.

Нет, не совсем так.

Телефон не сам замолчал – там, в глубине квартиры, кто-то снял с него трубку.

Агния замерла, вся превратившись в слух.

Она ничего не услышала, потому что двери были поставлены еще дедом – одна крепкая, железная, а вторая – старая, толстая, дубовая, такую нипочем не открыть, если только топором рубить, говорил дед, да и то не всякий топор ее возьмет.

Ох, дед, дед, ну как же так вышло… Потому полиция и не нашла убийцу, что твердо были они уверены – дед сам его впустил в дом, сам открыл ему обе двери.

А вот интересно, как эти-то в квартиру попали? Отмычки у них какие-то особенные, что ли?

Ей показалось, что она воочию видит человека, который прижимает телефонную трубку к уху и внимательно слушает, что говорит другой человек, на другом конце провода. А в это время другие люди в большой, ярко освещенной комнате, заполненной всевозможным оборудованием, всевозможной сложной электронной аппаратурой, пытаются отследить звонок.

Нет, к сожалению, собственная квартира для нее недоступна. Как говорится, близок локоть, да не укусишь. Там ее ждут, и стоит ей открыть дверь – как мышеловка захлопнется.

Так что отменяется горячий душ, отменяется чистая одежда, отменяются наличные деньги. Она остается одиноким загнанным животным, по следу которого идут охотники…

Агния тихонько отошла от своей двери, тихонько поднялась по лестнице.

Она дошла до пятого этажа, и в это время одна из дверей открылась, и на площадку вышла соседка.

Агния не знала ее имени-отчества, но часто встречалась с ней возле дома. Эта соседка дважды в день выгуливала маленькую собачку – истеричное, страдающее ожирением создание неопределенной породы с визгливым голосом и отвратительным характером, чем-то неуловимо похожее на свою хозяйку. Вот и сейчас соседка с гордым видом вела свою любимицу на поводке, по дороге пересказывая ей содержание выпуска новостей.

– Здравствуйте, – вежливо проговорила Агния, встретившись с соседкой глазами.

Та ей не ответила, только выпучила глаза, будто увидела привидение. Зато собачка залилась визгливым лаем и бросилась к Агнии с явным намерением укусить ее за ногу.

Соседка, однако, с прытью, неожиданной для своего возраста и комплекции, подхватила собачку на руки, прижала ее к груди и поспешила вниз по лестнице, что-то ласково выговаривая.

Агния продолжила подъем, но тут услышала, что соседка, спустившись еще на несколько лестничных пролетов, с кем-то заговорила.

– Я понимаю, что вы при исполнении, но только зачем вы в дом посторонних пускаете? – произнесла она со сдержанным осуждением. – Ходят здесь какие-то подозрительные личности, вот Джуленьку мою напугали…

– Где вы кого-то видели? – осведомился мужской голос. – Мимо меня никто не проходил!

– Да выше, на пятом этаже!

На этот раз мужчина ничего не ответил, но Агния услышала, что он побежал вверх по лестнице. Надо же, зараза какая соседка эта, и собачонка у нее вредная!

Она тоже припустила что было сил вверх, вбежала на чердак, бросилась вперед по знакомому пути…

Агния уже подбежала к двери, ведущей на другую лестницу, но тут она услышала доносящиеся из-за той двери шаги и голоса.

Должно быть, ее преследователь связался по рации со своими коллегами, и те отрезали ей путь к отступлению…

– Да! – говорили довольно громко. – Пока не вышла, но если все выходы перекрыты, так куда она денется! Возьмем тепленькую…

Агния заметалась по чердаку.

Обе лестницы стали ей недоступны…

И тут она вспомнила, как тот же Петька Самоедов показал ей когда-то давно свое тайное убежище. Обычно они проводили время втроем, но Аньки тогда не было – она лежала в больнице со скарлатиной, дед еще ездил туда, передавал фрукты с рынка и сладости, у Анькиной матери на такое не было денег. Тогда они полдня болтались с Петькой, дед несколько ослабил внимание. Агния ужасно гордилась оказанным Петькой доверием, про убежище не знала даже Анька.

Агния бросилась к слуховому окну. Перед ней вспорхнули перепуганные голуби, громко хлопая крыльями. Окно было давно уже без стекол. Агния протиснулась в него, оцарапав руку о торчащий из рамы гвоздь. Она подумала, что тогда, много лет назад, это получалось у нее гораздо легче.

Тем не менее она вылезла через окно на покатую крышу, балансируя, как цирковой канатоходец, прошла по ней несколько шагов и оказалась рядом с кирпичной трубой. Хорошо, что в Тунисе сообразила надеть в дорогу не босоножки на каблуке, а удобные тапочки.

Печи в доме давно уже не топились, и трубы сохранились просто как бесполезные архитектурные излишества. Петька часто вылезал на крышу и во время одной из таких вылазок обнаружил, что в одной из труб есть выемка, прикрытая снаружи неприметной дверцей. Там-то он и устроил свое убежище.

В тот раз они с Агнией провели там почти полдня, болтая и пересказывая друг другу интересные фильмы. Когда Агния вернулась домой, в квартире пахло лекарством. Дед был бледен и испуган, пытался кричать на нее, прижимая руку к левой стороне груди, и взял с нее слово, что она больше не будет так исчезать. Агния сдержала слово, потому что через полгода Петькины родители развелись, и мать увезла его к бабке куда-то не то в Курск, не то в Орел.

Агния обошла трубу.

Дверка была на прежнем месте. Она потянула за ручку, протиснулась внутрь…

Прежде это убежище казалось ей таким просторным, они вполне умещались в нем вдвоем с Петькой, теперь же Агния одна с трудом поместилась там. Пришлось сложиться пополам, как циркачка.

Она уселась поудобнее и огляделась.

Ей казалось, что она перенеслась в свое детство.

На полу лежал мел, который они с Петькой оставили здесь много лет назад, а вот на стене полустертые следы этого же мела – партия в крестики-нолики, которую они с Петькой разыграли в тот незабываемый день… Агния тогда выиграла.

Но сейчас она играла совсем в другую, гораздо более опасную игру. Играла не на равных – у ее противников были все преимущества – численность, средства, время. Так что сегодня шансов выиграть у нее почти не было.

На полу, в углу тайника, она увидела какую-то скомканную бумажку. Расправила ее и не поверила своим глазам.

Это был схематический рисунок, что-то вроде плана или карты, в углу которой стоял жирный крестик.