Текст книги "Огненный рубин апостола Петра"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Агния живо вспомнила далекий день, когда Петька показал ей этот листок и сообщил, что это – пиратская карта, на которой обозначено место, где спрятаны сокровища…

Агния на секунду прикрыла глаза, вспоминая, с каким увлечением она разглядывала тогда эту карту…

Впрочем, теперь у нее были другие заботы.

Из своего убежища Агния не могла видеть, что происходит, могла только слышать.

Она услышала, как снова испуганно вспорхнули голуби.

Потом хлопнуло слуховое окно, и мужской голос разочарованно проговорил:

– Нет, здесь ее тоже нет. Просто не представляю, куда она могла подеваться…

Голоса стихли.

Агния ждала еще долго, очень долго, чтобы увериться, что ее преследователи покинули чердак.

Наконец, когда прошло уже полтора часа, она осторожно выглянула из своего тайника, затем выбралась на крышу.

Однако она не пошла к слуховому окну – ее могли караулить в обоих подъездах, куда можно попасть из этого чердака. Судя по тому, что она слышала, преследователи настроены серьезно.

Вместо этого, вспомнив уроки Петьки Самоедова, она осторожно пробралась по крыше до самого края.

Здесь крыша ее дома очень близко подходила к соседней крыше, их разделяло не больше метра.

Легко сказать – не больше метра!

Этот метр был настоящей пропастью, внизу, на дне этой пропасти, все казалось таким маленьким! Ужасная глубина этой пропасти засасывала, затягивала Агнию, казалось, она манила ее – только шагни вперед, и все твои неприятности кончатся…

Тогда, много лет назад, в другой жизни, Петька Самоедов легко перепрыгнул на соседнюю крышу, а Агния испугалась. Она стояла на краю крыши, губы ее тряслись, она была готова заплакать – и от страха, и от стыда, от боязни, что Петька заметит ее страх.

Он оглянулся на нее, и на его лице появилось не презрение к трусливой девчонке, не высокомерие ловкого пацана, а сочувствие и понимание.

Он перепрыгнул обратно, встал рядом с ней, взял ее за руку и проговорил:

– Ага, не бойся! Здесь совсем не широко, ты перепрыгнешь на раз! Только не смотри вниз! Давай вместе! Раз, два, три…

Агния тогда и сама не заметила, как оказалась на другой крыше.

И сейчас она представила, что Петька стоит рядом, услышала его голос:

– Главное – не смотреть вниз! Раз, два, три…

Агния сделала два шага разбега, оттолкнулась…

И приземлилась на краю другой крыши.

В первый момент она едва не потеряла равновесие, едва не соскользнула назад, к обрыву – но ей показалось, что Петька схватил ее за руку, поддержал, она шагнула вперед и выпрямилась.

Пропасть была позади, она твердо стояла на крыше соседнего дома.

Дальше все было проще: несколько шагов по покатой кровле – и перед ней, как и много лет назад, оказалось слуховое окно.

Стекла в нем не было, в оконном проеме самозабвенно ворковал белый голубь.

– Извини, – проговорила Агния, наклонившись к окну.

Голубь испуганно шарахнулся, взлетел, задев ее лицо крылом – он был неприятно поражен, что человек, которому положено обитать внизу, на пыльных и душных улицах этого города, появился в его владениях, на крыше, так близко к небу, к солнцу.

Агния пролезла в окно (это было куда труднее, чем в детстве) и оказалась на чердаке.

Чердак был точно такой же, как в ее доме – пыльный, заваленный бесполезным хламом, обжитый голубями, – но за его дверью была лестница, которая выходила на другую улицу, туда, где Агнию никто не ждал.

Через несколько минут она уже шла по улице.

В душе у нее было двойственное чувство – с одной стороны, ей удалось сбежать от преследователей, она по-прежнему была на свободе, с другой же – как и прежде, она чувствовала себя загнанным зверем, дичью, по следу которой идут охотники.

Она смертельно устала, она хотела принять горячий душ, хотела выпить большую чашку крепкого кофе, хотела есть – но все эти желания были неосуществимы.

В какой-то момент Агния даже пожалела, что ее не поймали.

Тогда по крайней мере все было бы кончено, больше не нужно было бы убегать. Она могла бы отдохнуть… возможно, ей позволили бы прилечь, пусть в камере, пусть на жестком топчане, на нарах, но можно было бы вытянуться, закрыть глаза…

Наверняка ее накормили бы…

Агния почувствовала, как ее рот наполняется голодной слюной – и тут же пришла в ужас от своих мыслей. До чего же она дошла, если вспоминает с тоской о тюремной баланде!

Нет, нельзя сдаваться. Нужно оставаться на свободе, чтобы узнать, что с ней происходит, кто и почему разрушает ее жизнь.

Но ей не справиться одной.

Ей нужна чья-то помощь…

И в это мгновение Агнию кто-то окликнул.

В небольшой, ярко освещенной комнате без окон сидел за компьютером хмурый молодой человек в рубашке с закатанными рукавами. На лице его были растерянность и удивление.

Дверь комнаты распахнулась, на пороге появился веселый парень в светлом пиджаке, в руке у него был пакет.

– Валюша, – проговорил он с порога, – ты какую булочку выбираешь – с орехами или с корицей?

– С орехами, – машинально отозвался хмурый, – только сперва подойди, глянь сюда!

– Ну что там такое? – Веселый парень положил на стол пакет с булочками, наклонился над экраном компьютера, вглядываясь в пробегающие по нему символы.

– Ты помнишь ту женщину, которую мы задержали и отправили в управление?

– Вместе с Филином?

– Ну да.

– Конечно, помню! Интересная такая девка, все при ней! И не бедная, судя по шмоткам.

– Ты помнишь, как ее звали?

– Естественно! Иволгина, Агния Львовна Иволгина. Если не помнишь – можно свериться с журналом задержаний.

– Точно. А почему мы ее задержали?

– Как – почему? Потому что она находилась в розыске… то есть находится.

– А вот и нет! Я повторно запустил поиск по ее имени – и никаких пометок не нашел. Не находится эта Иволгина в розыске. К ней вообще нет никаких претензий.

– Да что ты такое несешь? – Веселый парень помрачнел, на его красивом лице появилось обиженное выражение. – Я же сам проверял ее данные! Она в розыске!

– Можешь посмотреть еще раз! Видишь? Никаких особых отметок на ее фамилию не имеется!

– Проверь еще раз! Наверное, компьютер глючит!

– Да я уже несколько раз проверил! Нет ее в розыске, как хочешь! Посмотри сам, если мне не веришь! Ивушкин – есть, Ивановых – целых трое, еще есть Ивченко, а Иволгиной нет!

Веселый парень сел за компьютер, сосредоточенно застучал клавишами. Через минуту он откинулся на спинку стула, в недоумении уставился на коллегу:

– Да, действительно, ее нет в розыске… А почему же тогда она сбежала? Нам же сообщили – Филин сбежал после подстроенной аварии, и она вместе с ним!

– Вот это я не могу объяснить! Тем более что вот тут смотри – нет никаких сведений, что мы ее задержали. Прилетела из Туниса, прошла паспортный контроль… багаж, правда, не получила. А так все в порядке.

– Бред какой-то… Послушай, Валюша, – оживился парень, – это уже не наш вопрос. Мы эту Иволгину отправили в управление, передали коллегам с рук на руки – и с этой минуты ее дело нас совершенно не касается! Пускай теперь у них голова болит! Есть она в розыске, нет ее – нам-то какое дело? Там люди опытные, они разберутся! У них техника не такая, как у нас с тобой, у них компьютеры не глючат. Нас эта Иволгина больше не касается.

– Так-то оно так, – протянул хмурый, – а все-таки какой-то в этом непорядок…

– Ладно, порядок или непорядок – мы свое дело сделали! Лучше возьми булочку!

Хмурый взял булочку, задумчиво надкусил, пожевал и покосился на коллегу:

– Я ведь просил с орехами, а эта с корицей!

Агния вздрогнула и обернулась.

Позади нее стоял старичок – маленький, худенький, в детской серенькой курточке, застегивающейся на пуговицы, с потертой сумкой через плечо, в поношенной, но чистой кепочке, из-под которой выбивался аккуратный венчик седых волос.

Агния вспомнила, что видела этого старичка примерно год назад, когда с ней происходили странные и удивительные события, связанные с сапфиром «Сердце Запада». Тогда этот старичок появился неизвестно откуда и одет был так же просто и по-детски – рубашечка с отложным воротничком, расшитая тюбетейка. Старичок рассказал ей много интересного, в частности, он поведал ей средневековую легенду о четырех драгоценных камнях, принадлежавших святому Петру. После этого он пропал, и Агния больше не видела его. И вот он снова появился… Кстати или некстати, это она сейчас поймет… Потому что по тому, первому разу, Агния поняла, что старичок не простой.

– Это вы? – проговорила она удивленно и тут же поняла бессмысленность этого вопроса.

– Нет, это не я! – ответил старичок с усмешкой. – Это мой двоюродный брат-близнец! А вообще-то, Агния Львовна, я вас искал!

– Искали? Кажется, это сейчас всеобщее поветрие! Кто только меня не ищет! – протянула Агния с горечью. – И зачем же вы меня искали, если не секрет?

– Для начала давайте зайдем в это кафе, – старичок кивнул на дверь с яркой вывеской, – не разговаривать же нам на улице. Кроме того, не знаю как вы, а я бы с удовольствием выпил большую чашку кофе. Да и съел бы что-нибудь.

При этих словах рот Агнии снова наполнился голодной слюной. Она давно уже ничего не ела и отдала бы сейчас год жизни за чашку кофе и горячий бутерброд. Но не объяснять же этому скромному старичку, что у нее нет ни копейки…

Но он словно прочитал ее мысли:

– Я угощаю, Агния Львовна! Доставьте мне это удовольствие – угостить красивую молодую даму! Поверьте, в моем возрасте такое не часто случается!

Пусть этот комплимент исходил от невзрачного старичка, пусть он прозвучал не в самое удачное время – но все равно он придал Агнии сил и уверенности в себе.

– Хорошо, – проговорила она тоном английской герцогини, которую пригласили на чашку чая в соседнее поместье, – давайте зайдем. Это кафе выглядит довольно привлекательно.

На самом деле в ее теперешнем состоянии ей показалась бы привлекательной даже вокзальная забегаловка – лишь бы там можно было спокойно посидеть, выпить чашку крепкого кофе и съесть что-нибудь горячее.

Кафе и правда оказалось очень симпатичным. Самое главное, каждый столик находился в отдельной уютной кабинке, отгороженной от остальных ящиками с комнатными растениями, так что возникала приятная иллюзия уединения. Проходя мимо зеркала, Агния бросила на себя взгляд и вздрогнула. Сказать, что вид ее был ужасен – значит ничего не сказать. После путешествия по чердакам она вся была в пыли, и в волосах голубиные перья. Хорошо еще, что только перья! Она перевела взгляд на старичка, он улыбнулся ей, и Агнии стало все равно.

Приветливая официантка принесла меню.

Старичок заказал кофе и салат, Агния – французский тост и большую чашку капучино. Потом немного подумала и попросила еще бутерброд с копченой лососиной.

Официантка удалилась, но старичок не стал задавать Агнии никаких вопросов, он поддерживал легкий, ничего не значащий разговор – должно быть, понимал, что сначала нужно ее накормить.

Кофе оказался прекрасно сварен, пенка на нем была пышная и легкая, как облако на картине Тинторетто, и скоро на душе у Агнии стало немного легче. Она взяла себя в руки и ела медленно, откусывая маленькие кусочки, несмотря на то что хотелось рвать бутерброд зубами.

Старичок с умилением следил за тем, как она насыщалась, и не заводил никаких разговоров.

Наконец Агния почувствовала, что наелась.

Она сыто вздохнула, откинулась на спинку стула и милостиво проговорила:

– Кажется, вы хотели со мной о чем-то поговорить? Что ж, вы заслужили это право!

– Для начала хочу сказать, что очень рад снова вас видеть, пусть сейчас у вас не лучшие обстоятельства…

– Да уж, не лучшие! – проворчала Агния. – И это еще очень мягко сказано… я вообще не понимаю, что происходит! У меня внезапно отняли все – дом, деньги, доброе имя… я ношусь по городу, как загнанный зверь, не зная, к кому можно обратиться за помощью, кому можно верить… спасибо, вы хотя бы накормили меня…

Она вовсе не хотела грузить незнакомого человека своими проблемами, и жаловаться тоже было не в ее правилах, однако ее собеседник смотрел так ласково, что она не удержалась.

– Я понимаю вас, Агния! – проговорил старичок, когда она замолчала. – Вы очень расстроены, больше того – выбиты из колеи. Вам могло показаться, что все ополчились на вас, что в вашей жизни наступила черная полоса. Но хочу напомнить вам: на вашу долю выпала необычная судьба, в ваши руки попали удивительные артефакты, сыгравшие огромную роль в истории человечества! Помните, я вам рассказывал о четырех германских воинах, которые нашли в катакомбах под развалинами Рима гробницу святого Петра?

– Да помню я… – протянула Агния, – но ведь это только красивая легенда!

– А что такое история, как не легенда, подкрепленная достоверными фактами? Правда, не всегда красивая легенда. Позвольте напомнить вам, что каждый из четырех воинов унес из гробницы святого по одному камню. И два камня из четырех уже оказались у вас в руках. Это не может быть простой случайностью.

«Откуда он знает, что второй камень тоже у меня? – промелькнула в голове Агнии тревожная мысль. – Если на то пошло, то и про первый камень я никому не говорила. И уж второй-то камень точно оказался у меня совершенно случайно… А он полностью в курсе и утверждает, что так и должно было быть».

– Вы – избранная, – продолжал старичок, – вам суждено сыграть важную роль в истории, собрав вместе все четыре священных камня… а судьба избранного всегда кажется очень трудной, иногда просто невыносимой.

– Честно говоря, я бы с радостью обошлась без такой особенной судьбы. Мне бы вернуть мою собственную жизнь. Простую, привычную жизнь…

За соседний столик уселись две девушки – блондинка с отутюженными длинными волосами и подружка. Волосы у нее были короткие, зато глаза подведены стрелками к вискам. Блондинка окинула взглядом Агнию и брезгливо сморщилась. «Пускают всяких, а с виду приличное кафе», – прочитала Агния в слишком голубых глазах, видно, не обошлось дело без линз.

Агния только вздохнула.

– Оказавшись на вашем месте, очень многие, как и вы, сетовали на судьбу, многие хотели избежать ее, многие желали, чтобы чаша сия их миновала, – гнул свое старичок, – даже Христос в Гефсиманском саду воззвал к Отцу своему: «Если возможно, да минет Меня чаша сия. Впрочем, не как Я хочу, но как Ты!»

Конечно, я не сравниваю вас со Спасителем, но только хочу показать, что в некоторых случаях человек, даже очень значительный, не волен выбирать свою судьбу.

– Но сейчас-то что же мне делать? – воскликнула Агния. – Я просто не знаю, куда податься! Я выбита из колеи! Я в безвыходном положении! Ни денег, ни телефона, в квартиру не попасть, с работы наверняка уволят, никто не поможет! Мать родная и то… – Тут она замолчала, чтобы не позориться окончательно.

– Знаете, есть такая китайская поговорка: «Самая черная тьма наступает перед рассветом»? Так вот, если ваше положение кажется таким уж безвыходным, не значит ли это, что совсем скоро наступит рассвет? А может быть, он уже и наступил?

– Что вы хотите этим сказать? – Агния недоверчиво посмотрела на собеседника, взмахнула рукой – и при этом нечаянно задела свою чашку. Остатки кофе выплеснулись на ее рукав.

– Вот только этого мне не хватало! Переодеться-то мне не во что! – Она вскочила и устремилась в туалет.

Там ей удалось кое-как отмыть кофейное пятно, заодно она пригладила волосы, умылась и кое-как привела себя в порядок. Теперь ей было не так страшно смотреть в зеркало.

Затем она вернулась в зал.

Загадочного старичка не было на своем месте.

Агния обежала взглядом кафе.

Все посетители были на прежних местах, и еще появился смуглый элегантный мужчина с темными, чуть тронутыми сединой волосами, который показался ей смутно знакомым.

Только старичок бесследно исчез, оставив на столе деньги для оплаты счета.

Если бы не эти деньги, можно было бы подумать, что эта встреча привиделась Агнии. Ну, слава богу, деньги на месте, а то еще с охраной кафе были бы проблемы.

Германский отряд медленно двигался по пустыне. Арнульфу повезло – его конь уцелел, поэтому он большую часть времени ехал верхом, лишь иногда уступая коня ослабевшему товарищу.

Но даже верхом было тяжело ехать по этой раскаленной, безжизненной пустыне. Безжалостное солнце вовсю палило, горячий воздух обжигал горло. Лошади едва плелись, как и люди, они мучились от жажды, хотя германцы берегли своих коней и отдавали им последний глоток воды.

Один только старик-туземец казался вполне бодрым, он шел впереди отряда ровной неутомимой поступью жителя пустыни, находя дорогу по одному ему заметным признакам.

Арнульф поднял голову, чтобы взглянуть на небо.

Оно было пустым и горячим, с него лило свои лучи раскаленное светило, и какие-то черные точки кружили вокруг его пылающего диска. Приглядевшись к этим точкам, Арнульф понял, что это – стервятники, которые летят следом за германским отрядом, дожидаясь, когда воины погибнут от жары и жажды.

Вдруг Арнульф увидел вдалеке, чуть правее их курса, колышущиеся на ветру перистые верхушки пальм. Приглядевшись, он увидел, что эти пальмы отражаются в зеркальной воде озера.

– Вода! – воскликнул воин и направил своего коня в сторону заманчивого видения. Однако проводник поморщился, пренебрежительно махнул рукой, что-то негромко проговорил и продолжил идти в прежнем направлении.

– В чем дело? – обратился Арнульф к Сумаху, придержав своего коня. – Почему мы не идем к воде? Ведь скоро мы все погибнем от жажды! И мы, и наши лошади!

Кормчий взглянул на проводника, перевел взгляд на заманчивое видение и проговорил:

– Проводник гораздо лучше нас знает эти края, и он тоже хочет пить. Самое же главное – взгляни на наших коней: они еле плетутся и даже не смотрят в ту сторону. Если бы там и правда была вода, они оживились бы и бросились туда, мы не смогли бы их удержать!

– Но я же вижу пальмы и озеро! – воскликнул Арнульф. – Вижу своими глазами!

– Я слышал, в этих местах демоны насылают на путников такие видения, или миражи. Они показывают умирающему от жажды путнику тенистый оазис, журчащий ручей или озеро, чтобы вернее заманить его в пылающее сердце пустыни.

И едва Сумах договорил эти слова – как прекрасное видение задрожало и исчезло. Исчезли стройные пальмы, исчезло озеро. До горизонта тянулась бескрайняя песчаная пустыня.

Арнульф вздохнул и поехал дальше, за проводником.

Часы шли один за другим. Арнульф ровно покачивался в седле. От одуряющей жары и от этой мерной раскачки он начал задремывать. Ему мерещилось, что он – снова маленький ребенок, живет в маленькой деревушке на берегу Рейна и мать качает его в деревянной люльке, убаюкивая старинной колыбельной песней.

В следующий миг картина сменилась, он опять стал взрослым, опытным воином, но он не ехал верхом по пустыне, а плыл на корабле под большим квадратным парусом. Впереди расстилается безбрежное море, и неторопливо плывут по небу маленькие облачка.

Вот одно облако стало больше, темнее… вдруг Арнульф почувствовал, как что-то болезненно укололо его в грудь, и тут же он понял, что это не облако, а вражеский корабль.

Он снова почувствовал этот странный укол, тряхнул головой и окончательно проснулся.

Что-то по-прежнему кололо его в грудь.

Он распахнул плащ, запустил руку за пазуху и нащупал заветный кожаный мешочек.

В этом мешочке Арнульф хранил драгоценный трофей, красный камень, похожий на сгусток спекшейся крови.

Он вспомнил тот день, когда с тремя соплеменниками шел по городу Риму, точнее, по тому, что от него осталось после набегов многочисленных варварских племен.

Там, где некогда билось сердце мира, там, куда стекались торговые караваны из Азии и Африки, из гордой Парфии, многолюдной Галлии и дикой Британии, там, куда возвращались с триумфом железные римские легионы – там теперь жалкие остатки некогда гордых римлян ютились в лачугах, кое-как притулившихся рядом с разрушенными форумами или под стеной Колизея, в землянках, больше похожих на звериные норы, чем на человеческое жилье.

В тот день среди этих руин, едва напоминающих некогда могущественный Рим, шли четыре закаленных в боях германских воина. Они шли среди руин великого города не просто так – четыре германца искали золото.

У них не было на это почти никакой надежды – ведь римляне давно потеряли все свои богатства, потеряли и былую гордость. Теперь нельзя было отличить патриция от плебея, потомка сенаторов от уличного попрошайки.

И тем не менее четырем германцам повезло: среди развалин одного из римских форумов они наткнулись на нищего старика, скрывавшегося в подземном лабиринте.

Этот старик оказался членом секты христиан, поклонников странного бога, покровителя нищих и слабых. Старик тоже показал себя слабаком и под угрозой смерти привел варваров в подземное святилище, где христиане похоронили одного из своих святых, первосвященника своей церкви. Старца, которого они называли святым Петром.

Там-то, возле этого святого, и нашли германцы крест с четырьмя вделанными в него камнями. Камни они поделили между собой, крест же оставили в подземном склепе, как дар новому богу. Тогда и достался Арнульфу этот камень, красный, как кровь… [4]4
  См. роман Н. Александровой «Сердце Запада».


[Закрыть]

И вот теперь красный камень, камень, похищенный у христианского святого, разбудил германца, уколов его сквозь крепкую кожу кисета, как будто предостерегая его о чем-то, о какой-то опасности.

Арнульф огляделся по сторонам – и увидел далеко на юге, на самом горизонте, крошечное темное облачко.

Германец пнул коня пятками.

Усталое, измученное жаждой животное поплелось чуть быстрее, и вскоре Арнульф поравнялся с Рустом.

Вождь вандалов, как и остальные всадники, дремал, уронив голову на грудь. Арнульф толкнул его в плечо, и Руст мгновенно проснулся, взглянул живым настороженным взглядом.

– Что тебе?

– Взгляни, повелитель, в ту сторону!

Руст из-под руки взглянул на горизонт, увидел облачко.

Оно тем временем заметно увеличилось и потемнело.

Руст нагнал проводника, толкнул его в спину и, когда тот повернулся, показал ему на горизонт.

Туземец побледнел, в страхе забормотал по-своему.

Темное облако росло, стремительно приближалось, и теперь стало слышно, что оно издает резкие, визгливые звуки, точно внутри облака завывают сотни голодных демонов.

– Что это? – спросил проводника Руст.

Тот снова забормотал, то и дело повторяя одно слово:

– Ту-арег! Ту-арег! – и показывал германцам на их мечи.

Кормчий Сумах, который знал почти все на свете, помрачнел. Он сказал, что туарегами называют воинственные племена пустыни, которые нападают на все караваны.

Облако стремительно приближалось, и теперь стало видно, что это – отряд всадников, вооруженных узкими кривыми мечами, облаченных в длинные черные плащи и в такие же черные тюрбаны, закрывающие лица, оставляя только узкие прорези для глаз.

Это были всадники, но они мчались верхом не на конях, а на страшных горбатых животных с большими уродливыми головами. Арнульф вспомнил, что видел как-то подобное животное на рынке в Бриндизи. Его продавал парфянский купец, он говорил, что животное называется веер-блюд и что оно очень выносливое.

– Ту-арег! – повторил проводник и отступил, спрятавшись за широкую спину Руста.

Руст велел своим воинам спешиться, окружить лошадей и изготовиться к бою.

Через минуту германский отряд превратился в железного скорпиона, закрытого броней щитов и выставившего навстречу приближающимся всадникам острия мечей.

А всадники пустыни неслись на них, пытаясь устрашить дикими визгливыми воплями.

Наконец черная волна накатилась на германский отряд. Замелькали кривые мечи всадников пустыни, но германцы отбивали их своими щитами и тяжелыми прямыми мечами.

Первый удар не достиг цели, и всадники откатились, оставив на песке несколько трупов, – но не отступили, а перестроились и помчались по кругу, внутри которого оказался отряд вандалов.

Туареги с дикими криками носились вокруг вандалов, то и дело налетая на них и пытаясь пробить брешь в железном строю. Арнульф увидел, как упал один германский воин… еще один… и еще… а вот покачнулся тот одноглазый вандал, который никогда не снимал свой медный шлем – видать, заветный шлем не уберег его жизнь…

А воины пустыни казались неутомимыми, и их уродливые животные не выказывали признаков усталости.

С каждой минутой число раненых и убитых германцев росло. Кровь обагрила горячий песок.

Так они не сумеют долго выстоять, подумал Арнульф, еще час, самое большее – два, и все германцы будут убиты или ранены. Что делать? Надеяться на помощь великого Одина?

И тут что-то случилось, как будто великий Один услышал его молитву. Один из туарегов что-то выкрикнул, и тут же все они разорвали свой смертельный круг и помчались прочь.

Через считаные мгновенья всадники пустыни снова превратились в темное облачко на горизонте.

– Победа! – воскликнул один из вандалов, подняв над головой окровавленный меч.

– Не знаю, победа ли это, – отозвался Руст, хмуро глядя вслед туарегам.

– Они отступили – значит, это победа! Они отступили, и поле боя осталось за нами!

– Они отступили – но не перед нами, а перед чем-то другим, куда более страшным, – возразил Руст и посмотрел на проводника.

Тот стоял на коленях, что-то тихо бормоча, и в ужасе смотрел на горизонт – но не в ту сторону, куда умчались туареги, а в противоположную.

Арнульф проследил за его взглядом – и снова увидел на горизонте темное облако, только оно было куда больше и темнее, чем в прошлый раз.

Проводник закрыл голову руками. Он бормотал что-то по-своему, должно быть, призывал своих богов. На лице его, несомненно, читался страх.

– Что происходит, старик? – спросил Руст, пнув проводника ногой в тяжелом сапоге.

Тот снова что-то испуганно забормотал, потом показал на лошадей и жестами постарался объяснить германцам, что их нужно скорее уложить на землю. Затем поднял край своего жалкого плаща и закрыл им лицо.

– Должно быть, приближается песчаная буря, – проговорил кормчий Сумах, – я слышал, туземцы боятся ее сильнее, чем самых кровожадных разбойников!

Тем временем облако на глазах росло, приближалось, становилось темнее и темнее.

Руст не стал терять времени даром.

Он велел своим людям остановиться, распрячь лошадей и уложить их на песок. Лошади тоже начали беспокоиться, они негромко испуганно ржали, чувствуя опасность, и с трудом повиновались хозяевам.

Арнульф первым уложил своего коня, закрыл его морду запасным плащом, сам лег рядом с ним и обернул голову полой своего плаща, оставив маленькую щелку, через которую он мог смотреть в ту сторону, откуда приближалось облако.

Облако все приближалось, все темнело. Скоро оно заслонило солнце, и на мир обрушилась гудящая, ревущая, клокочущая тьма.

В последний миг Арнульф плотно затянул плащ, не оставив ни малейшей щелки – и в то же мгновение беспощадная темнота накрыла.

Это действительно была песчаная буря. Она принесла с собой целое море песка, словно сама пустыня обрушилась на германский отряд. Миллионы песчинок кусали и жалили тело Арнульфа, как миллионы железных пчел. Они проникали под его плащ, забивали рот и нос, мешая дышать, проникали в глаза.

Буря завывала, как тысяча демонов. Время, казалось, остановилось. Арнульф не знал, жив он или уже умер и оказался в аду – в том аду, про который рассказывают приверженцы той новой веры, христиане. В том аду, где каждый умерший будет мучиться, пока не искупит до конца все свои грехи.

А грехов за душой у Арнульфа было много, очень много! Достаточно перечислить тех, кого он убил…

Он принялся перебирать их, лишь бы не слушать жестокий рев бури, лишь бы не чувствовать болезненные укусы песчаных пчел…

Ему было страшно, как никогда прежде.

Куда страшнее, чем в любом самом кровавом бою. Страшнее даже, чем в море, когда на них обрушился шторм.

Он немного передвинулся, вжавшись в теплый бок своего коня, еще туже затянул плащ.

Благородное животное, почувствовав прикосновение хозяина, вздрогнуло всем телом. Затем конь тихонько заржал – но ржание тотчас затихло, видимо, коню не хватало воздуха.

Да и самому Арнульфу дышать становилось все тяжелее. Воздух с трудом проникал сквозь плотный плащ, сквозь раскаленный песок. Да и тот воздух, который доставался германцу, был горячим и сухим, почти непригодным для дыхания, он только обдирал горло, не принося даже временного облегчения. Кроме того, на плечи Арнульфа словно навалили непомерный груз. Казалось, его похоронили заживо, завалив тяжелыми каменными плитами и поставив сверху надгробие вроде тех, какие он видел в Риме.

Он готов был уже расстаться с жизнью и жалел лишь об одном: что не умрет в бою, как подобает настоящему воину.

«Только бы не погибнуть под толщей песка, – думал он в страхе, – только бы не быть погребенным заживо! Если тот новый бог, о котором говорят христиане, спасет меня – я уверую в него и принесу ему богатые дары…»

Но он понимал, что недостоин помощи самого милосердного бога. Слишком много он грешил, слишком много крови пролил своим верным мечом…

Арнульф понял, что недостоин милости – потому что сам никогда не проявлял милосердия.

Душу его охватило отчаяние. Он осознал, что жизнь его кончается, что вот-вот наступит смерть – страшная, позорная для настоящего воина. И что эта смерть будет справедливым воздаянием за его неправедную жизнь.

И вдруг, в этот жуткий миг, рев бури затих.

Агния села за стол, чтобы привести свои мысли в порядок, и в это время зазвонил ее телефон.

В первое мгновение она не осознала, что произошло, и просто потянулась за трубкой. Но тут до нее дошло: раз телефон звонит, значит, у нее снова есть связь… Она помотала головой, не веря своим глазам, но нет, телефон светился. Никаких мелодий и песенок, телефон заливался обычным звонком.

Взглянув на дисплей, она увидела номер матери и поднесла телефон к уху:

– Да, мама, я слушаю!

– Ну слава богу, наконец-то! – воскликнула мать. – Что было с твоим телефоном? Мне все время отвечали, что твой номер заблокирован! Ты что – внесла меня в черный список? Как ты могла! Я – твоя родная мать! Как ты могла так со мной поступить! А что, если бы мне срочно понадобилась твоя помощь?

– Мама, да что ты такое говоришь? – Агния попыталась вклиниться в ее монолог. – Конечно, я этого не делала! Мне это и в голову не приходило! С моим телефоном что-то случилось, какой-то сбой, я сама не могла никому позвонить!

– Наверное, ты просто забыла положить деньги на счет! – авторитетно заявила мать. – Ты всегда так неаккуратна! Ты всегда забываешь самые важные вещи…

– Возможно, мама, – уклончиво ответила Агния, чтобы не вдаваться в длинные и бесполезные объяснения, – что ты звонишь? Чего ты от меня хочешь?

– Как – чего? – воскликнула мать с пафосом. – Это же ты мне позвонила, говорила какие-то глупости, якобы у тебя совсем нет денег. Я долго думала о твоем звонке и решила, что ты себя очень запустила. Ты безобразно относишься к своему здоровью…