Текст книги "Русская жена"
Автор книги: Наталья Копсова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Для меня этот подарок являлся "переходным вымпелом", своего рода символом вручения Дэби статуса лучшей подруги. Она рассыпалась в благодарностях и даже прослезилась от очевидного избытка оных, когда я следом быстренько подарила ей французский "Космополитан". (Это чтобы она не так печалилась о регрессе своего французского.)
Чтобы нашей няне не заскучать, мы одолжили в видеотеке "Русский Дом" фильм с ее любимой актрисой Мишель Пфайфер.
Процедуру кормления и укладывания спать своего шаловливого потомства я досказывала уже на ходу, кидая в сумку змеиные лодочки и засовывая ноги в сапоги. Пообещав Дэби позвонить с вечеринки, я тихо выскользнула за дверь, пока Маша не видела. Игорь минут десять как ждал у дома.
* * *
На балу я всеми силами принялась следовать утвержденной ранее роли ледяной девы. С пристрастием оглядев нарядную толпу гостей, я сделала приятный вывод, что ни одно из пышных фантазийных платьев "под принцесс" не элегантнее моего маленького черненького. Теперь можно было успокоенно искать свое место. Оно довольно быстро обнаружилось за одним из многочисленных столиков на четверых, украшенных хрустальными подсвечниками с официозной ленточкой на каждом. На этих ленточках красивым орнаментом были вышиты имена приглашенных. Время от времени к нам подходили коллеги мужа, и я, как попугай, выдавала им один и тот же почти исчерпывающий мой норвежский до дна вежливый текст. Выходило похоже на разговор, и обрадованные, как дети, рисорцы шли дальше разыскивать свои ленточки. Моим соседом слева оказался очередной скандинавский красавец. Похожий на Банка как брат родной, инженер-нефтяник.
Громко гогоча, он заявил, что принимает на себя почетную обязанность стать моим "бурд(стол)-кавалером", а Игорь становится кавалером его похожей на резвую кобылку "girl-friend" (подружки). Хорошенькая кобылка беспрестанно курила, и я, слегка передернув обнаженными плечами, пожаловалась на это мужу. Уж неизвестно каким образом, но до девицы, видимо, дошел смысл сказанной по-русски фразы. Она начала без конца отлучаться, но за столом больше не смолила.
Непосредственный начальник Игоря с неизвестными мне двумя другими господами в смокингах предложил мужу спуститься с ними в бар. Так, на время, мы остались за столом вдвоем с двойником Банка. Нависло молчание. Правда, "кавалер" предпринял пару неловких попыток со мной разговориться, но на такие малоинтересные и ни ему, ни мне совершенно ненужные темы, что я отвечала односложно и с убийственной вежливостью. А на похвалу в адрес моей диковатой, полуварварской русской прелести, в виде комплимента посоветовала ему на себя посмотреть.
Наевшись до отвала, я более не интересовалась полным диковинных морских явств шведским столом, зато завораживало взгляд пламя свечи, подбирающееся к ленточке с моим именем. Ленточка в скором времени загорелась и осыпалась на тарелку черным кружевным пеплом. Уже вовсю горели моя и мужнина салфетки, зачиналось пламя и на скатерти, а я все отчаянно надеялась на возвращение блудного супруга и с сожалением думала о своем сильно открытом платье. Платье было очень даже способно оставить обладательницу совершенно нагой, если только начать в нем дергаться. Сидящий как истукан сосед по столу наконец-то прекратил полувосхищенное созерцание моей выдержки и силы характера и принялся тушить пожар. Ему на подмогу примчался официант, который и поменял почти на треть сгоревшую скатерть. Я же отправилась искать мужа, чтобы поделиться с ним впечатлением от случившегося. Закаленные морскими штормами конструкторы и строители нефтяных платформ в ближайшем к возгоранию радиусе, не говоря об остальных, продемонстрировали стальные нервы и на происшествие никак не отреагировали. Только официант и двойник Дэбиного красавчика слегка суетились с перестановкой посуды и стряхиванием пепла.
Утраченный супруг пропал будто бы на веки веков, и я разочарованно остановилась у стойки бара.
– А что русские женщины предпочитают пить? – слащавым голосом прошептал мне в затылок освободившийся "бурд-кавалер". Чтобы ненароком не разочаровать иностранца, пришлось вместо "Баккарди" с кокой разрешить заказать для себя "Кровавую Мэри" с удвоенной порцией водки. Я даже пообещала аттракцион: выпить две порции коктейля подряд. Донельзя довольный кавалер с громким возгласом "Скол" тут же попытался одним махом проглотить красную жидкость из своего стакана, но, к несчастью, поперхнулся. Основательно прокашлявшись, он, видно, собрался с духом и выпалил:
– Заранее очень извиняюсь, если вам эта тема покажется неприятной. Но читал так много книг о вашем КГБ, о русских вообще, что хотел бы задать вопрос. Как же Игорь-то сумел выехать на работу за границу? Ведь КГБисты, наверняка, здорово его проверяли, а? Непроверенных не выпускали, ведь так?
Тут я окончательно просекла его идею, развеселилась и подобрела. Хотя с усилием, но смогла даже припомнить имя собственное этого почитателя шпионских романов.
– Ладно, Текилла, слушайте внимательно. Сейчас соображу. Ну, например, пятую инстанцию перед выездом в виде партийно-коммунистической комиссии Игорь проходил с одним знакомым пареньком. Как в таких случаях водилось, босс принялся зачитывать на паренька его характеристику. И тут наш знакомый начал боссу перечить, что он, дескать, вовсе не Николай Борисович Дерюгин, а, наоборот, Борис Николаевич Дерюгин. В подобных случаях кандидатам на выезд было положено молчать, как мертвецам, но Борис был человек упрямый. Босс, естественно, взъярился и стал орать, что тут черным по белому написано Николай Борисович Дерюгин, 1939 года рождения... и ошарашенно замолк. А парень так преспокойненько ему ответил, что он, мол, слегка перепутал бумаги. Его папа тоже в заграницы собрался...
– И куда же вашего знакомого посадили?
– Да никуда. Его поволокитили с месяцок и отпустили. Зато его арестовали в Лондонском аэропорту. Он в подарок англичанам повез самый настоящий русский самовар с трубой, сапогом и шишками в комплекте. Вот такой огромный, пузатый. Таможенники решили, что Борис хочет пулемет провезти. Ни в какую не верили, что такой чудовищный агрегат только чай заваривает. Вот и пришлось ему два часа самовар собирать для демонстрации, а потом столько же разбирать. Представляете, чем таможенники рисковали? Зато теперь в "Хитроу" о Борисе легенды ходят. Теперь, извините меня, Текилла, пожалуйста. Мне надо пойти позвонить.
Взволнованным, вибрирующим от напряжения голосом Дэби сообщила, что с детьми все в порядке и они давно спят, но вот Банку плохо, и ей надо домой как можно скорее. Что с ним такое, она толком не знала.
С целью скорейшего обнаружения супруга я сбегала и в бильярдную, и в кегельбан, и в зимний сад с фонтаном, но, чертыхаясь про себя, поднялась обратно в банкетный зал. Игорь вместе с Текиллой преспокойно сидели на своих местах, болтали и весело поглощали морских каракатиц.
Пришлось прервать умную мужскую беседу чрезвычайным сообщением.
– Ну что ты вся такая нервная? Прибежала, задергалась... Сейчас поедем и все будет отлично-о-о.
Заокав, муж потянул длинную бархатистую ноту, а потом продолжил уничтожение королевских устриц как ни в чем не бывало.
– Какая жалость, что вам уже пора, хотя еще так рано. Игорь, должен тебе сообщить, что у твоей супруги потрясающее чувство юмора. Редкое чувство. Повезло тебе с подругой! – На этих словах Текилла с чувством приложился к моей ручке с серией поцелуев и долго последнюю не выпускал.
– Так надеялся потанцевать с вами и все зря!
– Большое вам, Текилла, спасибо за изысканные комплименты в мой адрес. Жаль, что потанцевать нам так и не удалось, а я танцы тоже очень люблю, да редко теперь удается выбраться.
Еле-еле высвободилась я, продолжая кокетливо улыбаться мужнину сослуживцу.
Ожидая на свежем, слегка морозном воздухе заказанное к гостинице такси, Игорь поинтересовался:
– А почему это ты весь вечер называла этого парня Текиллой? По-моему, вульгарно и неприлично!
– Как, а разве его не так зовут?
– Его зовут Кнут-Улла, а Текилла – сорт мексиканской водки. Совсем ты не разбираешься в спиртных напитках.
* * *
Уже полностью экипированная в дорогу Дэби с нетерпением поджидала нас на крыльце. Освобождая свой велосипед от многочисленных запоров, она излила целый водопад извинений за испорченный вечер.
– Что же все-таки с Банком?
– Еще не знаем. Он так страшно кашлял, когда со мной разговаривал, и температура была высокая.
– А как тебе Мишель Пфайфер в роли русской?
– Признаться честно, большое разочарование. Возможно, конечно, что русские женщины и вправду считают правильным вести себя как старомодные скукоженные старые девы. Всякие там занудные "неудобно", "никак не возможно", "нельзя себе такое позволить". Нет, в "Возвращении Бэтмена" она была гораздо лучше. Ой, ты только не обижайся. Тебя я совсем не имела в виду.
Я про себя усмехнулась, мы расцеловались с американской подругой, и она моментально растаяла в ночи. Лишь светящаяся краска на ее велосипеде еще пару секунд манила в темноту на манер путеводной звезды.
* * *
На следующее утро я позвонила ей, чтобы еще раз поблагодарить за услугу и заодно, вежливости ради, поинтересоваться здоровьем Банка.
– О нет, нет. Не волнуйся. Нет, это был не коклюш, а обычная простуда. Зря я вас напугала. У меня к тебе небольшая просьба, Наташа. Могла бы ты сейчас подтвердить Банку, что ювелирный набор вы с Игорем подарили. Нет, нет, совершенно ничего не случилось. Банк несколько расстроен, потому что он думает, что я соблазнилась на безделушки и сильно потратилась в то время, когда копим на лодку.
– Конечно же, я ему все объясню. Позови его к телефону.
Я ждала долго, но трубка хранила какое-то шелестящее молчание. Когда я уже было решила, что линия разъединилась, опять возник повеселевший неслабый Дэбин голосок с рокочущим американским прононсом:
– Все в порядке, дорогая. Ничего не надо. Увижу тебя скоро! Глава шестая
Недели за две до Рождества, притащась из магазинов вся увешанная сумками с изукрашенными Дедами Морозами, зайцами, оленями, елками и ангелочками, рождественскими подарками для членов родной семьи, я застала самый конец телефонного разговора Игоря с моей американской подругой. Они уже пришли к какому-то обоюдному соглашению и, пока я запрятывала как можно дальше от любопытных малышей блестящие пакеты, самозабвенно принялись обсуждать размеры обуви. Оказалось, что всегда спортивная Дэби проявила инициативу вывезти все наше семейство на горнолыжный курорт в местечко Анли.
В воскресенье рано утром к нашему дому подкатил вместительный микроавтобус, на крыше которого красовались многочисленные аккуратно сложенные лыжи. Мы с Игорем оперативно осуществили погрузку нашего семейства. Своих лыж, кроме как у Сереги, у нас не было. Помимо Дэби с супругом в нашу компанию еще вошли ранее встречавшийся огненно-рыжий друг и сокурсник Банка и видная полногрудая блондинка в суперсовременных черных очках, надо полагать, какая-нибудь банковская родственница. Роскошная блондинка сняла очки с синих своих очей, лениво грациозно поправила волосы и, стянув кожу перчатки поочередно с каждого наманикюренного пальчика, протянула мне белую пухлую ручку.
– Разрешите представиться, Мария Соболева. Командированный в Норвегию на неделю эколог-гляциолог.
Я даже растерялась. Вот уж чего не ожидала, так это услышать чистую красивую русскую речь от этой, как мне попервоначалу показалось, типичной скандинавки.
– Я специально готовила для тебя сюрприз. Знала, что обрадуешься соотечественнице. А я ведь теперь работаю в ГРИДе, помнишь – рассказывала тебе про них? – с воодушевлением зафонтанировала Дэби и, уже не останавливаясь, взахлеб принялась рассказывать о радужных перспективах якобы предложенной Банком нашей совместной поездки в горы. Он же договорился с рыжим Эриком, что тот возьмет напрокат у родственников автобус.
– В Анли нам будет отлично. Сегодня такое солнце и народу будет полным-полно.
Американочка радовалась как ребенок.
Тем временем улыбающийся Игорь выспрашивал у ослепительно красивой и, наверное, столь же ученой Марии о цели ее командировки. Кое-как поддерживая с Дэби разговор на английском, я вслушивалась в полную мягких московских "а" неторопливую и чуть томную речь Марии. Она с такой увлеченностью рассказывала ему об основанном ею журнале "Эколог", об идеях экологического туризма и о необходимости спасения нетронутой суровой прелести русского Севера, что я даже позавидовала цельности такой натуры и тому, что человек нашел свое место.
Видимо, среагировав на слово-пароль "экология", в разговор вмешался Банк и принялся нудно рассуждать о степени важности охраны норвежской окружающей среды. Затем он переключился на себя и свою учебу.
– Я, конечно, не лучший среди студентов, но много занимаюсь и поэтому не худший, – периодически повторял он, делая не вполне понятный мне упор на этой фразе. Дэби согласно кивала его словам.
Анли и вправду оказалось приятным местечком. Народу там собралось видимо-невидимо. Взрослые и дети в специальных лыжных комбинезонах всех оттенков радуги фланировали на фоне бодрящего пейзажа укутанных в голубоватые сияющие снега гор.
У склонов повсюду, насколько хватало обзора, возвышались детские цветные городки, змеились быстрые очереди к подъемникам и жарился аппетитно пахнущий гриль. Подъемников я насчитала пять.
Пока вся компания, кроме меня и моей дочери, надевала специальные пластиковые бутсы с металлическими пристежками, мы с Машаней исследовали меню близлежащего кафе. Дэби, Банк и веснушчатый даже в зимнее время огненноголовый Эрик, одетые соответственно в красный, белый и синий горнолыжные костюмы, даже лыжи и ботинки подобрали точно под цвет одежды, хотя, может, и наоборот.
Мой муж, как и было обговорено заранее, получил запасные лыжи и ботинки стального цвета от Банка. Предполагаю, что Марии Соболевой выдали вторые лыжи Дэби, первоначально предназначавшиеся для меня. Закупив билеты, группа наших лыжников дружно двинулась к самому дальнему и, как мне почудилось, наиболее быстро вращающемуся фуникулеру. Банк и Дэби первыми проворно вскочили в понесшиеся наверх сидения. Игорек, замешкавшись с автоматической пробивкой билета, под свое сидение чуточку опоздал, за что немедленно и получил от него неслабый толчок по мягкому месту. Вероятно, на нервной почве у супруга отстегнулась одна лыжа, которую все же успел подхватить на лету любезный Эрик. Ручищей, длинной как стрела крана и, по всему видать, силы неимоверной, он одновременно умудрился и Марию подсадить в ее кресло. Трюк, достойный циркового артиста.
Юный горнолыжник Серега поковылял в направлении детских горок, а мы с Машастиком устроились неподалеку на лавочке. Время от времени я поглядывала на крутой спуск. Лента кресел, естественно, вниз с горы всегда шла пустая. Внезапно какое-то едва различимое цветовое пятнышко показалось на фоне заснеженного склона, и спасательная служба мигом засуетилась. Из сарайчика с намалеванным на нем красным крестом выскочили два санитара с носилками и побежали встречать пострадавшего. Насилу отбившись от их назойливых услуг гордым английским "Ноу", к нам с дочкой подошла ее тезка Мария. Ученая дама комфортно расположилась рядом на скамеечке, сняла очки и подставила аккуратно выточенное лицо навстречу лучам яркого горного солнца.
– Что там такое? А где Игорь?
Не иначе как от волнения мои голосовые связки выдали куриное кудахтанье.
– Спокойно, спокойно. Ничего не случилось. Эта трасса оказалась пятой по сложности и совсем не для новичков. Я как вниз на эту вертикаль посмотрела, так сразу дала друзьям понять, что розыгрыша не получится. Ну, посмеялась, конечно, вместе с ними, не без того. Но вниз предпочла все же на подъемнике спуститься.
– А Игорь где? Он ведь тоже на слаломные лыжи в первый раз встал.
– Да успокойся, пожалуйста. Ничего с твоим дорогим не случится. Он решил съехать вниз на своих двоих и лыжах. Сказал: "Мужик я или не мужик!" Я чуть-чуть понаблюдала: решительный, напористый, по-хорошему самоуверенный. Доедет! Небось, скоро сам сюда придет. Что с тобой, зуб заболел?
Издалека, повторно направляясь к фуникулеру, нам помахали красная хохочущая Дэби и белый серьезный Банк.
– Да так, ерунда. Зубы на холоде сенситивными становятся. А могла бы я вас, Мария, попросить об одолжении? Не захватите ли в Москву посылочку с подарками для родных к Новому году?
– Возьму, пожалуй, если всучишь не более десяти килограммов. А то я тоже накупила всякой всячины, да и своих шмоток хватает. Ну, а как тебе здесь в Норвегии? Нравится?
– Да если, Маша, честно признаться, то когда муж уходит в море – места себе не нахожу в этом Рисоре. Зачеркиваю на календаре каждый прожитый без него день и считаю, сколько еще осталось. Такое одиночество порой накатывает, что ком к горлу подступает. Мне самой никого ни видеть, ни слышать не хочется, ну разве что Дэби...
Мария с изящным поворотом головы прямо-таки вперила в меня редкостного василькового цвета глаза уж до того насыщенного оттенка, что временами они казались черными.
– Это ты напрасно так психуешь. Может, просто самой надо стать поинициативнее и пообщительнее. Хотя, конечно, когда дети маленькие, такие чувства посещают часто. У меня тоже, помню, что-то подобное было. Ну да это пройдет, не кисни... Пойду-ка я покатаюсь вместе с твоим Сережкой вон с той невысокой горки.
Странно косолапя и таща лыжи в руках, к нашей лавочке медленно приближался мой муж.
– Ну как ты? – громко крикнула я ему метров за десять до места своего насеста и от души захохотала, прочтя ответ на его лице. Сама я, если признаться честно, спортсменка никакая, но все же спросила: – Как прошел наш крутой вираж?
– Да упарился весь, пока спустился. Раз сто упал. Эти спортсмены заядлые тоже хороши! Взяли и все разом вниз укатили. Спасибо этому Эрику. Он метров на сто спустился и меня подождал. Хоть объяснил, как и на какую ногу вес переносить при повороте, еще кое-какую технику. Я был так счастлив, когда до подножия горы наконец дотащился. Весь спуск трясся, что сзади кто-нибудь наедет, а нормальные лыжники уже раза по три успели съехать. Но с меня слалома на сегодня хватит. Бери детей и пойдем в кафе посидим.
В кафе самообслуживания мы взяли горячий вишневый сок и бутерброды и расселись за большим, нарочито неотесанным столом у стеклянной стены с романтическим видом на сверкающие горные вершины. Очень скоро к нам присоединилась Мария, а вскоре и довольная, посвежевшая Дэби тоже проголодалась. Румяные с морозца, выдыхающие по принципу Змея-Горыныча остатки морозного пара, могучие норвежцы Банк и Эрик появились в кафе последними. Итак, вся наша компания снова была в сборе. Я решила потихонечку уточнить у Дэби имя друга ее мужа. Мне показалось, что Банк зовет его как-то иначе, чем остальные. Эрик и вправду оказался Туром-Эриком, но Дэби меня заверила, что в общежитии все зовут его по-простому.
– Отлично для первого раза у тебя получилось, Игорь! – снисходительно заявил Банк и осторожно подул на горячий кофе. – Сейчас основательно подкрепимся и еще с тобой покатаемся. Думаю, мы начнем прямо с трассы третьей сложности. Да что там устал! Нас что ли зря пугали в армии русскими парнями. Ты уж покажи класс!
– А действительно очень неплохо, Игорь, – вступил в разговор очень малоразговорчивый даже для норвежца долговязый Эрик. – Реакция у тебя замечательная. Чувствуется спортивная косточка. Еще бы чуток потренироваться, спуститься бы раза три-четыре и станешь законченным горнолыжником. Я мог бы тебе позвонить, когда в следующий раз поеду в горы.
– Большое спасибо, Эрик. Только еще до Крисмаса (Рождества) Игорь уходит в море. Новый год тоже на корабле встретит.
Я с сожалением вздохнула и еще раз от всей души, как говорится, поблагодарила рыжего детину. Однако Банк ну никак не успокаивался, все продолжал настаивать на своем. Я его слушала, слушала и мстительное чувство метелью закружилось в самой темной глубине моей ангельски светлой сущности. Горделивый Банк так и не почувствовал, что обречен, и продолжал надоедать.
Машастик, подпрыгивая на моих коленях с довольным визгом, тянулась к бумажному стаканчику с теплым соком. Безотчетно повинуясь гневному порыву, мои пальцы лишь чуть-чуть сдвинули стаканчик поближе к краю стола и заодно к сверкающему белизной костюму. Далее все стало делом техники, которой моя Маша владела безупречно. Я с извинениями бросилась оттирать расплывшееся бордовое пятно на белоснежном костюме Банка, а Дэби, чуть ли не опрокидывая стулья в зале, прыжками понеслась за чистой водой к умывальникам. Помрачневший подружкин супруг сразу же отдумал возвращаться на трассу и предложил двигать всем домой.
– Ну вот и откатались, – усмехнулась Мария Соболева.
Я принялась расспрашивать ее поподробнее о житье-бытье в Москве, с неодобрением наблюдая, как неизвестно отчего ликующая Дэби пытается неприлично повиснуть на шее своего озабоченного муженька по пути к автостоянке. Не тратя на нее времени и внимания, Банк по-деловому о чем-то допрашивал ссутулившегося и поскучневшего Эрика-Рыжего. Глава седьмая
С отъездом мужа неумолимый "закон бутерброда" или, если попроще, закон подлости начал действовать. Видно, я все-таки простудилась на лыжной прогулке, и от горячего, равно как и от холодного, зубы у меня начали слегка поднывать. Поначалу здорово помогал анальгин. Однако спустя два дня пришлось глотать его горстями, но это уже не работало. Я даже затруднялась понять, какой же именно зуб болит, так как ныла вся целиком нижняя челюсть. Терпения русским женщинам, как известно из литературных источников, не занимать. Лишь тогда, когда раз в десять минут я начала припадать щекой к прохладному деревянному полу (а только таким экзотическим способом удавалось перетерпеть всплески адской муки), пришла решимость позвонить какому-нибудь дантисту. Выяснилось, что принять меня могут только через три дня. Вдаваться в дальнейшие объяснения с местной службой зубного сервиса у меня просто сил не хватило, я лишь обреченно принялась выть дальше пуще стаи серых волков.
Напуганный бесконечными стенаниями, плачем и жалобами сынишка сочувственно напомнил, что муж нашей домовладелицы тоже зубной врач и живут они на соседней улице. В отличие от меня пятилетний Сережка со всеми соседями был накоротке, он был также знаком с подробностями соседских жизней и отлично воспроизводил их трудно произносимые иноземные имена.
Я уже собиралась приступить к розыскам телефонного номера хозяйки Сульвейг и ее дантиста Харалда, но очередной приступ боли серьезно помешал этим планам. В самый наикритический момент, когда, стоная на полу, я мысленно сравнивала данную звериную боль с родовой не в пользу последней, в комнате, как из воздуха, материализовалась Дэби. Она просто мимо проходила и решила заскочить, поскольку любимый укатил на охоту вместе со своим папой, а Сережа открыл дверь и сказал, что маме очень плохо. Полная решимости подруга отправила меня к врачу немедля, сама же осталась с детьми.
Дантист Харалд определил основательно запущенный то ли подчелюстной абсцесс, то ли воспаление надкостницы. Несмотря на изрядную дозу наркоза, страдания все равно были неимоверными. Моля всех святых о скорейшем завершении всех моих мук, я время от времени открывала слезящиеся глаза и как в бреду сквозь синий туман видела либо всю забрызганную кровью повязку на лице доктора, либо витиеватые норвежские тексты про зубы на потолке его кабинета.
– До сих пор жива? – пошутил муж домовладелицы по окончании более чем полуторачасовой операции и объяснил, что зуб мудрости у меня искривился, врос в челюстную кость и с ней что-то очень плохое от этого сделалось. Очень было трудно выпилить зуб из кости. Это была дорогая операция, однако Харалд обещал дать талон на возмещение половины ее стоимости в социальной конторе. Денег при себе у меня не было и, пообещав через несколько минут вернуться, я побежала по направлению к банку. Прежде исправно выдающий наличные банковский автомат ответил как назло, что денег на счету больше нет. Я хлопнула себя по лбу: вот балда, ведь Игорь перед отъездом собирался перевести все финансы на специальный счет с лучшими процентами, а ты даже не удосужилась поинтересоваться новым номером. А в общем-то, ничего страшного: через три-пять дней сюда все равно поступит зарплата мужа за этот месяц. А что касается врача... Естественнейшим образом я решила поступить так, как всегда поступала при подобных затруднениях: решила подзанять денег у подруги. Добежав до дома, я вкратце обрисовала Дэби свою современную финансовую ситуацию. Она с места в карьер со своим неизменным "О'кэй" отцепила велосипед от нашего палисадника и поехала к автомату со своей пластиковой карточкой.
– Расплачусь с твоим соседом-дантистом лично, – крикнула уже с дороги.
– Дэби, еще конфет каких-нибудь купи. Выбирай свои любимые! откликнулась я ей вдогонку, и она весело махнула в ответ.
Заморозка отошла, многострадальная челюсть заныла с удвоенной силой, а левая щека на глазах начала раздуваться, приобретая мертвецки синюшный оттенок. Вернувшаяся Дэби здорово испугалась, увидев меня в таком виде, и принялась звонить врачу. Выяснилось, что все идет по плану: боль должна утихнуть примерно к следующему утру, хотя физию раздует еще сильнее. Недели полторы затем она будет менять цвета. Ну а после этого срока я даже смогу нормально есть.
– Мой Бог, какая ты несчастная, бедняжка. Такая бледная и измученная. А хочешь, я останусь у тебя ночевать и хоть чуточку помогу с детьми? Сейчас тебе необходимо пойти и полежать, может, удастся заснуть.
С глубоким душевным участием моя американка нежно гладила меня по волосам. Потом взяла за руку и, не слушая возражений, отвела в спальню.
Я проснулась под вечер. Дэби укладывала спать детишек и нараспев читала им английские детские стишки.
– Ой, мамочка встала, – обрадованно закричал Сережка и запрыгал по кровати при моем появлении. – А вы с Дэби – будто бы из мультфильмов: она Покахонтас, а ты – Русалочка. Правда, правда! Поцелуй нас с Машей!
Я внимательно, как будто в первый раз вижу, посмотрела на Дэби. Действительно, в ее миндалевидных, цвета темной вишни глазах, сильно выдающихся скулах, широких, но четко очерченных крыльях чуть с горбинкой носа и прямых иссиня-черных волосах могли скрываться генетические отголоски коренного населения Америки. Хотя сама Дэби была твердо убеждена, что все ее предки – выходцы из Норвегии. Моя американская подруга так упоительно-нежно целовала на прощание Машеньку, что я не преминула поинтересоваться, не планируют ли они с Банком обзаведение собственным потомством.
– Ты что, с ума сошла? – шепотом отвечала Дэби, осторожно притворяя дверь детской спальни. – Да мне еще нет и двадцати пяти. Детей надо заводить лет под сорок. Тогда уже и карьера сделана, и дом обустроен, машина хорошая появится и по миру наездишься. Дети – большая роскошь, и ее можно себе позволить, когда ничего другого уже и не надо, и не хочется. В жизни главное – развить собственную личность до конца!
Я мягко напомнила ей об Ольге, родившей сына в восемнадцать.
– Да вы, русские, ты уж извини за прямоту, во всем немного сдвинутые, моментально парировала она. – Все оттого, что Россия – это все-таки пока Восток! Еще раз извини.
Я улыбнулась ее декларации, и желания поспорить на этот раз у меня не возникло.
– Завари себе чайку, Дэби, и открой конфетки. Хочешь, сэндвичей понаделаем? Я за компанию с тобой, конечно, посижу, но кушать не стану, и не уговаривай. Во рту шов на шве, говорить – и то трудно.
Мы с Дэби удобно расположились вокруг журнального столика в центральной комнате с роскошным видом на вечерний город и море. Подруга не поленилась растопить камин. Стало тепло и уютно и располагало к задушевности. Я прилегла на диванчик и прижалась больной щекой к славному диванному валику. Дэби подсела поближе, отхлебнула глоточек чая и кинула в рот конфетку.
– Чтобы тебе сейчас хотелось, Наташа?
– Перестать быть похожей на крокодила... Слушай, Дэби, а ты умеешь делать массаж?
Американочка немедленно объявила себя специалистом по спортивному массажу, решительно обнажила мне спину и принялась растирать мой позвоночник энергичными пассами твердых как орехи запястий. Очень стало больно, но на мою просьбу снизить усердие она отвечала, что делает все по правилам. Касания жестких ее пальцев более напоминали уверенные в себе и нетерпеливые мужские, чем ласкающие кожу, как летнее солнышко, как волны южного прибоя, неторопливые женские.
– Дэби, дорогая, а попробуй делать вот так и вот так. Это Оля меня научила. Она рассказывала, что такую технику описывала еще древнегреческая поэтесса Сапфо. Теперь гораздо лучше, но не забывай и про волосы. Вообрази, что ты:
Хмельная и влюбленная
Луной озарена.
В шелках полурастегнутых
И с чашею вина.
Нет, это не ее стихи. Я не знаю чьи. Ольга тоже не знала. Если захочешь, я тебя потом тоже помассирую.
– Как много вы, русские, знаете. И ты, Наташа, просто идеальное средство для снятия стресса. Мне давно-давно не было так хорошо.
Вдруг Дэби доверительно придавила мое обессиленное от пережитого тело своим.
– Решусь спросить твоего совета... Мой Банк обожает смотреть по телевизору эротические программы и фантазии, ну и не только эротические. Порнографией тоже увлекается, признаюсь честно. А я ведь из католической семьи. В душе не принимаю ни таких поз, ни таких мест, но боюсь его огорчать. Еще он почему-то считает, что рыжеволосые женщины самые в постели активные. Да нет, я не хочу перекраситься. Ты послушай до конца...
Она нерешительно умолкла, чуточку покраснела и отодвинулась в тень.
– Ладно, скажу тебе правду как женщина женщине. Не хочу его разочаровывать, понимаешь? Но для меня подобные вещи – сущая мука. И в то же время я не знаю, как это прекратить поделикатнее. Извелась вся. Каждый раз думаю, а что если Бог наблюдает...
Я взяла ее руки в свои.
– Уверена, что смогу тебе кое-что присоветовать. Вон видишь, на магнитофоне наушники лежат, такие кожаные. Возьми их домой, а возлюбленному сообщи следующее: в лифте небоскреба, в гинекологическом кресле или на столе босса – это все малооригинальные и давно устаревшие глупости. Для русских, прямо скажем, слабовато. Слабовато для нас. Скажи своему Банку, что тебя интересуют теперь только русские сексуальные фантазии. Скажем, с танкистами в танке или...
– Ты это серьезно, Наташа? Русские и вправду любят в танке? А там как, не очень тесно?
В Дэбиных глазах засветился огонек изумления и неподдельного интереса, и я уже не могла бы позволить себе американку разочаровать.
