Текст книги "Философский камень гомеопатии"

Автор книги: Наталья Симеонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Наталья Константиновна Симеонова
Философский камень гомеопатии

Предисловие

Может быть, вы думаете, читатель, что алхимия исчезла с лица земли и была побеждена материалистической наукой? Может быть, вы думаете, что все алхимики сожжены к XVIII веку?

Гомеопатия – это лучшее ее завершение, и она стремительно распространяется по всему миру вопреки скептическому отношению официальной науки. В этом наука единодушна с церковью, которая настроена решительно против не только гомеопатии, но и других подобных методов исцеления.

Расскажу историю, одну из многих подобных. У одного человека была тяжелая форма астмы, которая трудно поддавалась лечению. Он обратился к гомеопату и испытал облегчение, принимая назначенные лекарства. Позже он узнал, что церковь отрицательно относится к гомеопатии и, будучи верующим человеком, прекратил лечение.

Сейчас не средние века, и тем не менее многие люди с предубеждением и даже страхом относятся к тому, чего не могут понять. Страхи недоверие тем сильнее, чем больше необъяснимое имеет отношение к оккультизму, магии, алхимии или мистике. А гомеопатия подпадает под все эти определения. Это и мистика, так как тайна ее действенности не выяснена материалистической наукой. Это и оккультизм, так как содержит сокровенные знания, которые почти невозможно постичь в полноте. Это и магия, так как результаты могут превосходить ожидания. Наконец, это алхимия: и дозировки, и способы приготовления лекарств, и бережно хранимая и соблюдаемая старинная форма написания рецептов, – все это несколько отличается от методов современной лекарственной терапии.

Можно ли оставаться в пределах академической науки и поддерживать гомеопатию? Можно ли оставаться верующим человеком и пользоваться ею?

На примере гомеопатии попробуем распутать узлы предрассудков, пусть даже, рискуя быть обвиненными в ереси.

Гомеопатия появилась в XVIII веке, когда на подмостках научной мысли произошла любопытная смена декораций. Несомненно, Сам Всевышний руководит такими рокировками, выдвигая людей для осуществления Своей Воли. Похоже, что в XVIII веке в Его план входило дать зеленый свет материалистической науке и научному способу мышления. Ведь идеал человечества – Homo sapiens, а не spiritualis. В таком случае надо было набросить плотное покрывало на мистику, оккультизм и эзотерику.

«Что же будет с медициной?» – заволновались люди, видя риск полагания только на материалистическую науку. Но Господь предусмотрел выход. Все лучшее должен был сохранить Ганеман, создавший основы гомеопатии. Гомеопатия явила собой квинтэссенцию сокровенного знания, доступного ранее лишь посвященным.

История многих открытий в медицине – это волнующий рассказ о мужестве и проницательности врачей, а также о скрытых механизмах, руководящих их деятельностью. Каковыми бы ни были перипетии любой исторической эпохи, медицина оберегалась и ограждалась высшими силами, которые могли принести в жертву многое – и политические, и экономические доктрины, но никогда – медицину.

Если проследить путь реформации медицинских идей, слишком просто было бы сказать о Самуиле Ганемане: «Ганеман – гений. Он реформатор, он пророк, он намного опередил свое время». Его идеи не возникли на пустом месте, они впитали в себя многовековой опыт медицины. Но историю науки, в том числе историю медицины, нельзя рассматривать как линейный накопительный процесс. Новая теория почти никогда не бывает простым дополнением к тому, что уже известно. Она перекраивает догмы, переоценивает прежние факты, никогда не возникает вдруг и часто являет собой революцию, вызов традиционным взглядам. Возникновение гомеопатии не отличается от любой другой научной революции. Она предлагала принципиально иную медицинскую доктрину, совершенно иной взгляд на то, что такое болезнь, больной и исцеление.

Сегодня гомеопатическая медицина переживает ренессанс. Потребность в ней увеличивается, и растет количество врачей, практикующих ее. Это естественная реакция на кризис медицины.

Гомеопатию не пошатнули технологические открытия. Гомеопаты вполне осведомлены о системах аллопатической медицины и современных научных исследованиях. Тем не менее многие из критиков гомеопатии хотели бы сделать предположение, что гомеопатия – не такой научный метод, как аллопатическая медицина, поскольку ее основные законы и принципы радикально не изменились со времен Ганемана, в то время как аллопатическая медицина постоянно изменяется одновременно с изобретением инструментов и лекарств. Гомеопатическая медицина тоже развивается, но ее законы имеют сегодня такую же ценность, как и тогда, когда были первоначально сформулированы.

Как оказалось, успехи современной терапии не возрастают, как этого требовал бы научно-технический прогресс. Стало очевидным, что техническое оснащение медицины не сказалось существенно на мастерстве врача. Например, изобретение гастроскопа не может существенно повлиять на лечение язвенной болезни, т. к. грамотный врач легко поставит этот диагноз без прибора. Научно-технический прогресс в медицине и искусство врачевания – не одно и то же. В гомеопатии невозможно назначить лечение заочно по данным лабораторных анализов и инструментального обследования, в то время как в научной медицине это теоретически возможно.

Противники гомеопатии хотели бы представить дело так, будто усиливающийся интерес к ней связан, по крайней мере у нас, с общими беспорядками, в том числе в медицине. Но мы видим, что интерес к ней возрастает во всем мире.

Современные читатели проявляют немалый интерес к эзотерической литературе, и многие писатели способны его удовлетворить, выбирая свой оригинальный ракурс освещения извечных проблем. Читая книги по оккультной терапевтике, читатель может испытать желание вступить в диалог с автором, возразить, добавить, удивиться необычному ходу писательской мысли. Это желание ощущаю и я, дискутируя постоянно с самим Ганеманом, Парацельсом, видным современным ученым-парацельсианцем Волтером Пэйджелом, увидевшим «улыбку меланхоличной селезенки», с Френсисом Йэйтсом и его «Просветительством розенкрейцеров», современным магом и адептом алхимии Фулканелли, с Аланом Дебу, автором «Английских парацельсианцев», биографом Ганемана Ричардом Хехлом, моей современницей Элизабет Денсайджер, которую ищу для знакомства, Якобом Беме, Жаком Саду, исследователем адептов и пафферов алхимии, видящим ее в современной физике и в биологической трансмутации химических элементов. В то же самое время я думаю, что и мой материал вызовет споры и удивление.

Заглянем в эпоху Античности и Возраждения

Бросим взгляд на эпоху Возрождения и даже более раннюю, античную, и постепенно дойдем до того периода, когда жил и работал Ганеман. Возможно, нам удастся пролить свет на то, как возникла его удивительная по своей эффективности лечебная практика.

Гиппократ и Гален – колоссы античности

Гиппократ Косский (460–356 гг. до н. э.). Подлинное изображение на старинной монете, найденной в Константинополе. Гравюра из книги Hippocratis Coi (1665).

Гиппократ был первым врачом, впервые четко сформулировавшим, что течение всякой болезни зависит не только от силы и характера повреждающего фактора, но и от конституции человека. Его термины – сангвиник, флегматик, холерик и меланхолик – известны всем и широко употребляются в медицине вплоть до настоящего времени. Это деление людей на типы было основано на идее Гиппократа о четырех соках в организме человека – крови, слизи, желтой и черной желчи, которые иногда понимались как свойства сухого, мокрого, горячего и холодного. Эти соки рассматривались тогда как основа конституциональных типов человека. У сангвиника по этой идее преобладает кровь, у флегматика – слизь, у холерика – желтая (печеночная) желчь и у меланхолика – так называемая черная желчь, которая связывалась с селезенкой.

Эта классификация позволяет охарактеризовать различные типы людей, как в состоянии полного здоровья, так и во время болезни, указывая при этом на их индивидуальные патологические предрасположенности.

Так, холерик порывист, вспыльчив, иногда необуздан, раздражителен. Его работоспособность высока, но непостоянна. Такой темперамент называют также желчным. Сангвиник общителен, подвижен, эмоционален. Это самый уравновешенный и работоспособный тип. Флегматик замкнут, иногда подавлен, нерешителен. Меланхолический – самый слабый темперамент. Древние врачи в общих чертах отмечали склонность людей того или иного темперамента к определенным заболеваниям и стремились дать каждому человеку рекомендации рационального поведения в жизни. Сангвиник, например, склонен к полнокровию, апоплексии, головной боли, сахарному диабету. Ему чаще, чем другим, прописывали столь популярное тогда кровопускание.

Клавдий Гален (131–210 н. э.). Врач трех римских императоров. Гравюра из книги Acta medicorum Berolinensium (1719).

После Гиппократа второй фигурой античной медицины был, конечно, Гален (129–199 гг.н. э.). Метод Галена базировался на доктрине Гиппократа о четырех соках, а также на теориях, предложенных ранее Эрасистратом – древнегреческим александрийским врачом и анатомом (300 г.н. э.), который исследовал головной мозг, различал двигательные и чувствительные нервы, описал сердечные клапаны и сокращения сердечной мышцы.

Во времена Галена считалось, что дыхание связывает человека с космическим духом и восстанавливает его жизненную энергию путем поглощения духовной части воздуха, состоящей наполовину из воздуха и наполовину из огня. Это совпадало с идеями пневматиков, из-за которых все названия, связанные с легкими, включают слово «пневма» – дух, а не воздух или кислород, как думают многие.

Как и все греки, Гален был приверженцем теории, согласно которой земные движения прямолинейны, а круговые свойственны только небесным телам. Именно поэтому он не мог предположить кругового движения крови в организме человека, т. е. большого и малого кругов кровообращения. Гален считал, что у человека два различных вида крови с различной функцией и отдельной системой распределения.

Рассматривая только три вида жизнедеятельности человека, Гален определил им место в пищеварительной, дыхательной и нервной системах. Поэтому, по его мнению, в организме человека существуют три функциональные жидкости – артериальная и венозная кровь, а также нервная жидкость. Болезни человека Гален, как и Гиппократ, связывал только с нарушением пропорции четырех соков. Если crasis – правильное смешение основных жизненных соков в организме, то discrasia – неправильное. Для обозначения непереносимости лекарств или некоторых продуктов питания мы до сих пор пользуемся термином «идиосинкразия», за которую нередко принимаем многие случаи истинной аллергии.

Следуя представлениям Гиппократа и Галена, античные врачи считали, что у пациента с преобладанием желтой желчи развиваются болезни желчного темперамента, главным образом печеночные. Для сангвиника типичны болезни кровообращения, для флегматика – отеки, а для меланхолика характерны подавленное настроение и нервные болезни.

В античную и более позднюю эпоху последователи Галена делали попытки восстановить равновесие соков с помощью лекарств. Первоначально это были средства растительного и животного происхождения, т. к. медики тогда не предполагали, что соки организма могли содержать неорганические вещества. При выборе лекарств исходили из принципа противоположности – для лихорадки искали жаропонижающее, для поноса – закрепляющее. На протяжении всего средневековья обычной практикой было применение сложных лекарственных смесей, содержащих 60 или 70 составных частей, которые прописывались при любом заболевании.

Медицинская система Галена имела огромное влияние на развитие медицины и широко практиковалась со времени античности на протяжении всего средневековья вплоть до XVII века. Впервые работы Галена на греческом и латинском языках были изданы только в XIV веке (это первые из известных нам опубликованных европейских трудов по медицине). Позже они были переведены на арабский язык и включены в арабскую культуру и медицинскую практику. Только во времена расцвета популярности Парацельса были напечатаны на греческом языке и стали доступными все работы Галена.

Псевдоним швейцарского дворянина

Парацельс. (1493–1541). Гравюра из книги Paracelsus (1585).

И вот наступила эпоха Парацельса.

Полное имя этого швейцарского дворянина – врача и химика – Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Псевдоним он взял звучный: para – греческая приставка, которая обозначает «возле», a Celsus – имя древнегреческого энциклопедиста Авла Корнелия Цельса, автора восьмитомного труда «De Medicina», язык которого из-за красоты и изящества принес их автору славу Цицерона среди врачей. В истории был еще один Celsus – языческийполемист, приписывавший Христу знание магии.

Время показало что Парацельс стал более знаменитым, чем – его «тезки»-предшественники. Что касается трудов самого Парацельса, то некоторые специалисты, правда относящиеся к нему негативно, находят, что язык его работ труден для восприятия, а содержание является смесью светлого ума и глубочайшего суеверия, мистическим сумбуром, облеченным в каббалистическую форму. В нашей книге будут часто приводиться цитаты из Парацельса, и вы сможете составить на этот счет свое суждение.

Многие ученые и врачи пытались соединить доктрины Парацельса (1493–1591) и Ганемана (1755–1843). У этих великих новаторов действительно много общего. Сам Ганеман почитал Парацельса, но тем не менее отрицал прямое влияние его учения на собственные научные взгляды. И все же трудно поверить, что открытия Парацельса не произвели глубокого впечатления на Ганемана. Действительно, Парацельс не оставил систематизированной доктрины. Но без него в европейской медицине XVI века вряд ли существовала бы атмосфера идей, в которой смогла возникнуть гомеопатия Ганемана.

Смелый разрыв Парацсльса с античной системой медицины

Парацельсу система Галена (более всего учение о соках) казалась слишком ограниченной, особенно в подходе к болезням. История показала, что в этом он заблуждался, ибо идея о правильном и неправильном смешении соков в организме, предложенная Гиппократом и поддержанная Галеном, оказалась плодотворной и выдержала испытание временем. Именно она легла в основу гуморальной теории. Конечно, сегодня под «гуморами» мы понимаем не столько желчь, слизь и т. д., сколько гормоны. Кроме того, если говорить о классификации конституциональных типов, то она тоже выдержала испытание временем. Разделив людей на четыре типа – холериков, сангвиников, флегматиков и меланхоликов – по соотношению соков, Гиппократ и Гален на самом деле имели в виду особенности темперамента человека и его поведения в обществе. Не случайно классификация конституциональных типов Гиппократа полностью совпала с современной классификацией Павлова, в основу которой положена характеристика высшей нервной деятельности человека, т. е. сила, подвижность и уравновешенность нервных процессов. При описании гомеопатических лекарственных типов термины Гиппократа тоже используются.

Своими идеями и убежденностью в необходимости освобождения медицины от оков и неправильных толкований античности Парацельс делился со студентами Базельского университета: «Только одной медицине религиозными и светскими писателями предоставлено звание божественного дара, но пока очень немногие врачи имеют дело с ним удачно. Сегодня целесообразно вернуть ей прежнее величие и очистить ее как можно лучше от отбросов неучей и серьезных ошибок».

Величие какой медицины мечтал вернуть Парацельс? Гиппократа он не признавал, книги Галена и Авиценны сжигал, влияние античности на медицину считал пагубным. Не имел ли он в виду древних оккультных терапевтов? Гермеса Трисмегиста? Пифагора? Ессеев, у которых, как говорят, учился Иисус? Самого Иисуса Христа?

«Мы не занимаемся заповедями (продолжаем слушать разговор Парацельса со студентами), а занимаемся теми вещами, которые мы открыли с помощью нашего собственного мастерства, проверенного опытом. Кто не знает, что очень многие врачи, к великой опасности их пациентов, позорно потерпели неудачу, слепо придерживаясь предписаний Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как будто те поступали, как оракулы на треножнике Аполлона, и от которых они не смели отклоняться даже чуть– чуть. Из этих авторитетов, когда хотят боги, действительно могут выйти люди огромной эрудиции, но ни в коем случае не врачи. Ни степень, ни ораторское искусство, ни чтение большого количества книг, хотя это немалое украшение, не являются тем, что требуется врачу. Роль профессионального оратора – произносить речи, убеждать, но врачу надлежит знать род, причину и симптомы заболеваний, применять лекарственные средства с дальновидностью и трудолюбием и использовать все в соответствии со своими способностями».

Химическая философия Парацельса

Парацельс отрицал теорию четырех соков Гиппократа и Галена как основу медицинской практики, но поддерживал еще более древнюю концепцию четырех первоэлементов – огня, земли, воздуха и воды. Он использовал представления ранней мусульманской алхимической традиции о трех химических первоосновах – сере, ртути и соли, воплощавших следующие качества: сера – горючесть, соль – твердость и цвет, а ртуть – парообразность.

Говоря терминами парацельсианцев, три химические первоосновы являлись фактически описанием духовных качеств человека. Первоэлементы – огонь, земля, воздух и вода – тоже имеют многоплановую трактовку. В физическом плане – это четыре состояния вещества. В алхимическом смысле воздуху соответствует универсальный алхимический растворитель азот, знаком которого является тройной кадуцей Гермеса, увенчанный крыльями орла. Воде соответствует металлогенный Меркурий. Земле соответствует соль, а огню – сера. В метафизическом плане воздух – время, вода – это пространство, земля – это принцип косности и инерции материи. В нравственном герметизме, составляющем астральную аналогию алхимической трансмутации физического плана, элементу соль соответствует настойчивость и стремление к самосовершенствованию, сере – молитвенное и другое сосредоточение, металлогенному меркурию – осведомленность, а азоту – оккультное начало чувствительности, то, что называется сегодня сенситивностью.

Этим элементам мы находим аналогии в Библии. Им соответствуют персонажи кватернера Иезекииля и Откровения Иоанна. Орел – смелый мыслитель; в моральном плане этот образ означает необходимость сметь и соответствует воздуху. Вода соответствует человеку с его логикой и осторожностью, а в моральном плане означает необходимость знать. Пыл льва, героя, соответствует огню и умению желать, а телец, конечно, надежный труженик и соответствует земле.

Знатоки находят, что четыре Евангелия отличаются друг от друга характером их авторов. Матфей соответствует человеку, Лука – тельцу, Марк – льву, а Иоанн, конечно, орлу.

Представления о первоосновах и первоэлементах являются очень древними. Проводить параллели и устанавливать между ними связи– интересная и увлекательная задача. Труды Парацельса изобилуют разнообразными версиями о связях между четырьмя элементами и тремя первоосновами. Alan Debus писал об этом: «Идея о трех первоосновах была у Парацельса действующей концепцией. Сторонники Аристотеля только говорили и размышляли о четырех элементах, а алхимики видели парообразные, горючие и остаточные фракции каждый раз, когда осуществляли органическую дистилляцию».

Парацельс писал в «Philosophia de Generationibus et Fructus Quartor Elementorum»: «Мир является таким, как его создал Бог. Он воплотил этот мир в человека, состоящего из четырех элементов на триединстве ртути, серы и соли, которые определяют все особенности тленных вещей».

Отдавая должное божественному происхождению Вселенной и человека, Парацельс ратовал за более полное использование наук в медицине. Он представлял болезнь как химическую реакцию внутри тела. По его мнению, различные нарушения гармоничного взаимодействия трех первооснов с четырьмя элементами вызывали соответственно различные болезни.

Alan Debus пишет в своем предисловии к «Английским парацельсианцам»: «Мало кто из ученых подчеркивал тот факт, что у Парацельса и его сторонников была странная смесь оккультных и экспериментальных подходов к науке. Они не придерживались полностью ни античных, ни современных учений».

Термин «оккультный» может настроить иного читателя на критический лад, особенно если он верующий человек. Однако напомню, что буквальный перевод с латинского языка слова occultus означает тайный, сокровенный и является синонимом слова secretus. Но если последний термин применяется в отношении бытовых или негативных предметов, то первый чаще применяется по отношению к вещам возвышенным. Например, латинское выражение lux occultata означает тайный свет (например, божественной природы), которого никто глазами не видит. Так сложилось, что слово occultus закрепилось за скрытыми силами природы, знания о которых передавались большей частью устно или с помощью символизма. Другое название этих учений – герметические, или эзотерические, в отличие от экзотерических знаний, не представляющих тайны для широких масс. Считалось, что скрытые природные силы используются с помощью магических операций. Именно поэтому оккультизм приобрел негативный смысл, противоположный научному мышлению и церковной христианской доктрине. Материалистическая наука всегда отрицала наличие «оккультных» тайных сил, называя оккультистов шарлатанами, а церковь, если не отрицала, то приписывала их «влиянию дьявола».

Сами оккультисты считают, что правильное использование знаний о могущественных силах природы должно повышать могущество человека, но требует большой работы над собой под руководством опытных учителей. «Знания – сила», и использовать их следует с большой осторожностью.

Можно понять некоторые причины сокрытия знаний. В Библии говорится о духовной пище, которая бывает молочной и твердой, а это значит, что нужно уметь назначать пищу строго в соответствии с возрастом ученика и только ту, которую он может переварил… Вспомним, как Тисус говорил притчами в расчете на то, что каждый поймет истины в меру своей подготовленности. Он был осторожен даже со своими учениками, чтобы не вызвать у них смятение ума. Любая тайна, как тому учит Библия, находится за семью печатями, и каждый из нас открывает разное число их.

Другая причина сокрытия знаний заключается в опасности уничтожения их невеждами или употребления во зло. Соломон давал такой мудрый совет: «В уши глупого не говори, потому что он презрит разумные слова твои». Целесообразно сокрытие истины во избежание преследования со стороны тех, кому невыгодно ее распространение. Бывали, конечно, те, кто не боялся идти на костер, но не каждый готов быть мучеником, даже ради высоких идеалов.

Древние оккультисты обеспечили сохранность своих глубоких знаний для последующих поколений с помощью символизма и аллегорий, смысл которых не лежит на поверхности. Следовательно, символизм и тайный язык каббалы – это на самом деле способ сохранения, а не сокрытия знаний.

Оглядываясь назад в историю, интересно бывает анализировать механизмы формирования негативного отношения к эзотерическим знаниям и обвинения оккультизма в ереси. Чем более суровыми были преследователи, тем более глубокие их интересы, по-видимому, затрагивались.

Так, увлекшись материализмом, наука не одобряет интуитивный способ постижения истины, могущий поставить под сомнение некоторые научные выводы. Что касается религиозных институтов, то последние защищали свою посредническую функцию между человеком и Богом, которой иногда злоупотребляли.