Текст книги "Йарахонг. Город и тьма (СИ)"

Автор книги: Наталья Гунина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Шум оглушал. Вскрики, звуки ударов, треск пламени на самом деле были не такими уж громкими, но со столь чувствительными ушами казалось, что они грохочут прямо внутри черепа. Младший из братьев скорчился, зажав уши. Вот почему он не хотел себе такие. По его соображению, им бы хватило и одной пары на двоих, вовсе незачем мучиться обоим. Он потряс головой, возвращая себе прежние. Рот страдальчески скривился. Меж тем, старший уже выглядывал из-за угла.

За углом был свет. Слишком яркий, чересчур горячий. Он и не думал вести себя так, как приличествовало прирученному свету в башне искажений. Тот деликатно подсвечивал углы, сгущался поблизости, если читаешь или что-то разглядываешь, и послушно отодвигался в сторону, если в нем не было нужды. И уж точно никогда так грубо не бил в глаза. Старший крепко зажмурился. Поморгал, давая глазам приспособиться.

На улице бесновалось чудовище. Отвратительное, противоестественное. Кому-то оно показалось бы искаженным, но в нем не ощущалось ни следа благостного прикосновения Нанутлишочи. Оно было чуждым для Йарахонга и двигалось с потрясающей для своего размера скоростью. Металось, прыгало, отскакивало, хватало сразу несколькими пастями. Жрецы Фаршаха все еще пытались ему противостоять, но у них не было и шанса. Они не успевали уворачиваться и нападать одновременно. Многие из них тяжело дышали и еле стояли на ногах. Чудовище же казалось неуязвимым. Щупальца-ленты отбивали огненные шары, и пламя не достигало шкуры. А если и касалось ее, то не оставляло видимых следов.

– Владыка Нанутлишочи не зря привел нас сюда, – благоговейно пробормотал старший из братьев.

– Сейчас! – бросил младший и, не дожидаясь ответа, ломанулся вперед.

Он выскочил из проулка и бросился к чудовищу. За ним, отставая на полшага, мчался брат. Младший достиг цели первым. Он поднырнул под бьющие во все стороны ленты-щупальца, оттолкнулся от суставчатой ноги и полез по округлому боку. Пальцы с сильно отросшими когтями глубоко вонзались в шкуру.

Чудище дрогнуло и остановилось. Мотнулось всем телом, выронив человека, зажатого в боковой пасти. Хлестнуло щупальцами. Одно из них угодило по спине дерзнувшего напасть. Одежду и кожу рассекло. Наглец взвыл и отмахнулся, прибавив к удару частицу божественной силы. Щупальце побледнело, растрескалось и рассыпалось пылью. По другому боку уже карабкался второй. Плоть монстра прогибалась и трепетала, как желе.

Чудовище завертелось на месте, беспорядочно вскидывая ноги. От него по-прежнему не исходило ни звука. Ни возмущенного рева, ни цокота заостренных конечностей по мостовой. Слышалось только хриплое загнанное дыхание и быстрый топот шагов: это оставшиеся в живых жрецы Фаршаха торопились убраться с его пути.

Монстр качнулся к стене, пытаясь счесать надоедливую мелкоту с бока, но оба человека уже сидели на нем верхом.

– Сейчас? – сощурился один из них.

– Сейчас! – хлопнул в ладоши другой.

Они не успели ничего сделать. Спина чудовища вдруг стала неосязаемой. Старший, сидевший ближе к краю, успел извернуться, ухватился за выступ стены и повис на руках. Второй с размаху ухнул вглубь.

Внутри чудовища было душно. Упавший чувствовал кожей, как тьма вокруг него бурлит, готовая растворить, разъединить, разъесть жалкого человечишку. Сердце беспорядочно трепетало. Легкие жгло от невозможности вдохнуть. Внезапно что-то больно дернуло его за волосы и потянуло вверх. Он вынырнул на воздух через мгновение, задыхающийся, дрожащий. Глаза слезились.

Брат укоротил руку до человеческих размеров и зло сплюнул.

– Вот дурак! А если бы сгинул?

Младший вытер лицо рукавом и скривился.

Монстр отскочил от стены, как туго набитый мяч. Тьма придвинулась со всех сторон. Еще шаг – и она укроет свое дитя, сделает невидимым. Ищи его потом! Братья встретились взглядами и кивнули друг другу. Они синхронно оттолкнулись от стены и прыгнули вдогонку. Две ладони одновременно хлопнули по ускользающему боку чудовища. Шкура начала искажаться, подернулась коркой щербатой каменной кладки. Сквозь щели проклюнулась молодая листва. Остро запахло зеленью.

И в ту же секунду в другой бок чудовища ударила струя рыжего пламени.

* * *

Эрна щурилась, высматривая свою цель в густой тьме. Рукоять ножа холодила ладонь. Он должен, он обязан показаться. Проявится хотя бы на миг – и тогда она сделает все набело, с первого раза. Безо всякого подглядывания в будущее.

Бойня внизу смещалась. Чудовище теснило огненных жрецов, они рассыпались в стороны, почти не успевая атаковать. Многие лежали неподвижно. Мостовую заливала кровь. Одного разорвало надвое, внутренности вывалились спутанным комком. Смердело нечистотами. Эрна видела все, но старалась не замечать, не пускать внутрь себя. Иначе она проворонит свою цель.

Пламя вспыхивало и бессильно гасло. Истинник ошибся. Огонь не был смертельным для чудовища. Похоже, он доставлял ему лишь легкое неудобство.

Тревожный багряный свет сменялся чернильной темнотой до новой короткой вспышки. И каждый раз казалось, что тьма становится все гуще, все плотней окружает оставшихся. Эрна смещалась следом за бойней, стараясь двигаться плавно и осторожно. Привлекать внимание ни к чему. Она присела на скошенном краю кровли, оттолкнулась и перемахнула на соседнюю, чуть ниже. Приземление вышло громче, чем она хотела. Эрна закусила губу и вжалась в черепицу, ненадолго потеряв из виду происходящее.

Когда она вновь посмотрела вниз, все переменилось. Откуда-то возникли еще двое и вступили в битву. Чудовище металось, пытаясь отбросить их, но все впустую. Голыми руками они делали то, что не удавалось остальным. Искажали его, меняя саму суть. Выжившие огненные жрецы сбились в кучу. От них к чудовищу тянулся слепящий поток пламени. Шкура монстра задымилась и занялась. Часть ног с хрустом подломилась, и он грузно завалился набок.

В эту самую секунду остроконечный кокон, прячущий жреца тьмы, показался на свет. Ненадолго, но Эрне хватило. Она ударила. Плечом, рукой, кистью, вложив в единственный бросок всю свою силу. Нож вошел в конус там, где у человека должна быть голова. Эрне показалось, что она расслышала хруст, с которым треснула височная кость. Но еще мгновение – и клинок, пролетевший насквозь, бессильно упал на мостовую. Кокон не шевельнулся. Ни одним движением не показал, что заметил удар. А через миг его снова окутала тьма.

Мысли Эрны лихорадочно метались. Что? Что она сделала не так? Может, на самом деле она промахнулась? Может, рост жреца меньше обычного? Или там, в коконе, вообще никого нет, это пустая обманка, а жрец скрывается в другом месте? Как бы то ни было, она обязана попытаться снова. И лучше повторить попытку с более удобного места. Эрна нацепила на ворот фибулу, перетерпела изменения тела и взлетела. Ей надо было всего лишь пересечь улицу.

Внизу, рядом с поверженным чудовищем, мальчики-жрецы Искажения подняли головы, одновременно, как единое существо. И так же вместе метнулись к ней.

Эрна ужаснулась. Почему-то эти двое пугали ее сильней, чем темные твари. Она поспешила прочь, суматошно замолотила непослушными крыльями. Выше, выше. Еще быстрей!

Ей почти удалось увернуться, но раненое плечо подвело. Жесткие пальцы ухватили за перья и потянули вниз. Эрна с размаху долбанула клювом по руке. Еще! И еще! Пальцы не разжались. Фибула, напротив, предательски расстегнулась и выскользнула из воротника.

Тело Эрны менялось. Искажалось, текло. Эрна закричала, рванулась, но ее держали крепко, прижавшись с обеих сторон в смертоносном объятии. Мышцы ослабели. Кости растаяли и потекли, как нагретый воск. Сознание милосердно погасло.

Так, не разжимая рук, все трое ударились оземь и лежали несколько долгих мгновений, как мертвые. Затем братья пошевельнулись и сели. Один их них схватился за голову, второй тер отбитые ребра. Бесформенная куча между ними оставалась недвижима.

– Вот и все, – шепнул один.

– Неужели больше ничего нельзя было поделать? – простонал другой.

– Мы искали возмездия для Старшей. Владыка Нанутлишочи привёл нас сюда и указал на эту женщину ясно и неопровержимо. Что еще тебе нужно?

Он встал и подобрал птичью фибулу, драгоценную святыню, лежавшую у самых ног. Второй так и сидел, обхватив голову руками. Сквозь ужас от содеянного пробивалось чувство глубокого удовлетворения, зародившееся в средоточии и волнами расходящееся по телу.

В туском багровом свечении это было трудно разглядеть, но цвет волос обоих братьев был одинаковым. Красным, как кровь.

Глава 20. Сполохи в темноте

Если чувство времени не подводило Игнасия, уже должно было рассвести. В любой другой день восточный край неба посветлел бы, расширился полосой, окрашивая купол в синий, бирюзовый, голубой, а затем залился бы розовым и золотым, щедро рассыпая солнечные зайчики по витражам, флюгерам и мягким подбрюшьям облаков. Или же утро могло обнять город пуховым одеялом тумана. Тогда свет проникал бы на улицы, мягко преломляясь во множестве крохотных капель. Но не сегодня.

Сегодня город заполняла мгла. Бескрайняя, беспросветная. Ни луны, ни единого проблеска. Ни-че-го. Игнасию начало казаться, будто так было и будет всегда, а благословенного Йарахонга, каким он его знал, никогда не существовало. Приснился, пригрезился. Настоящим был только он сам да фонарь в руке, да скупое пятнышко реальности вокруг. Все остальное сожрала тьма.

Жрица Ахиррата ушла, Игнасий не был вправе ее удерживать. Удастся ли ей задуманное? Кто знает. По крайней мере, решимости ей не занимать. И умения, скорее всего, тоже. Игнасию вспомнились рукоятки ножей на ее поясе и неосознанное движение руки. Когда он упомянул про человека в коконе, ее пальцы будто сами собой потянулись к оружию. Игнасий нахмурился. Вероятно ли, что главу храма Искажений убила именно эта рука? Девушка так стояла и двигалась, что это казалось возможным. Выходило, что в храме пророков долгое время воспитывали воинов, а не жрецов. Вопреки всем договоренностям.

Игнасий скривился от этой мысли, будто она причиняла ему боль. Сейчас он все равно не мог ничего с этим поделать. Временно они оказались на одной стороне. Оставалось только надеяться, что ей удастся задуманное, и она если и не убьет посвященного Тьмы, то хотя бы отвлечет его внимание. А значит, и Игнасию не следовало медлить. Все остальное – позже. Когда наступит утро. Если наступит.

А он для наступления утра мог сделать лишь одно – найти алтарь, связывающий бога тьмы с вышним миром.

* * *

Огненный шар лопнул, рассыпавшись ослепительными брызгами. Юржин успел зажмуриться, но все равно целый долгий миг ничего не видел, под веками плыли цветные пятна. Он яростно растер глаза и проморгался сквозь слезы. Увиденное ужасало. На Юржина неслось чудовище. Грузное тело покачивалось, длинные суставчатые ноги скребли по мостовой. Юржин сдавленно пискнул и через силу дернулся в сторону. Неловко и слишком медленно.

Ржавый, стоявший с краю, поднял руки ладонями вверх. Остальные жрецы сомкнулись упрямой цепью и подхватили движение. В пальцах одного из них опять мелькнула круглая плетеная штука, которую Юржин видел раньше. Полы одежд хлопнули. Начал закручиваться вихрь. Юржин уже слышал голос разгневанного ветра, но все разом прекратилось.

Чудовище врезалось в жрецов Инаша, как брошенный камень в стебли сухой травы. Тот, кто стоял в центре, первым попал под удар. Чудовище цепануло его поперек туловища и мотнулось всем телом, швырнув в стену. Женщину, в ужасе застывшую рядом, сбило с ног и схватило другой, боковой пастью. Крутанулось, сшибло еще кого-то. Хрустнуло, хрумкнуло. Никто не сопротивлялся, будто у всех разом закончились силы. Чудовище плюнуло обмякшее тело, и, не останавливаясь, промчалось дальше, к огненным. Юржина вскользь задело боком, и он покатился кубарем, обдирая локти и колени.

Юржин отполз к стене. Прислонился спиной, съежился в комок, поджав ноги, зажмурился. Он маленький и незаметный. Разве он может хоть как-нибудь, хоть кому-нибудь помочь? Все, кто был гораздо сильнее него, теперь мертвы. Огненные жрецы тоже, кажется, обречены. Чудовище уверенно теснило их, позволяя отвечать лишь короткими вспышками. Красный сполох – тьма. Сполох – тьма. И с каждым разом промежутки тьмы нарастали.

Внезапно вверху, на краю зрения, мелькнуло легкое сияние. Неужели выглянула луна? Юржин задрал голову, не беспокоясь, что его могут заметить. Небо оставалось непроглядным, и из этой черноты Юржину прямо в руки планировал круг, сотканный из переплетенных нитей и перьев. Сквозь запах дыма и горящего воска пробился аромат цветущих в предгорьях трав и йодистый привкус моря.

Юржин сжал находку, вскочил и побежал. Ветер подгонял его в спину, а ноги несли прочь. Куда? Он не знал и сам.

– Смотри, дитя. Не отворачивайся.

Бесплотный голос обволакивал Рани с головы до ног, тупой иглой вворачивался в череп.

– Наш триумф близится, дитя. Смотри! Те, кто осмелились выступить против – где они теперь? Бессильны против Тьмы. Так будет со всеми, кто не признает наше владычество.

Слезы текли по щекам Рани, затуманивали взгляд – хоть моргай, хоть не моргай. В носу хлюпало. Пусть Тьма думает, что это слезы радости. Пусть считает, что хочет. Рани уже было все равно. Он тоже бессилен внутри кокона. Ни двинуться, ни подать голос. Ему дозволили только смотреть.

Безымянное чудовище, собранное из ошметков баргестов, теснило людей. Те только пятились да разбегались, лишь изредка огрызаясь пламенем. Многие лежали неподвижно.

– Смотри внимательно, дитя. Это ждет всех. Каждого, кто дерзнет противиться, – шипело у Рани в ушах.

И он смотрел сквозь слезы. Что еще ему оставалось делать?

Неожиданно из узкого проулка выскочили двое. Вот дураки! Вместо того, чтобы спасаться, побежали в самое пекло. Рани хотел бы прогнать их, но не мог, и вместо этого невольно засмотрелся. Слишком быстрые для обычных людей, они передвигались гигантскими прыжками. Не пригибались, не прятались, а бесстрашно сиганули прямо на монстра и полезли по выпуклому боку. Чудовище попыталось сбросить наглецов, растоптать их, но один из людей хлопнул по верткому щупальцу, и оно осыпалось пылью. Монстр, казавшийся неуязвимым, дрогнул и отступил.

– Искаж-ш-шение, – прошипел голос чуть ниже затылка Рани.

Ему показалось, или в нем прозвучала брезгливость и злоба?

– Они должны были исчезнуть еще тогда. Следом за остальными. Как им удалось остаться?

Ноги чудовища подломились. Оно завалилось набок, и в него тут же ударила струя пламени. Рани смотрел, затаив дыхание. Сердце колотилось от восторга. Неужели тьма не всесильна? Он закусил губу и загадал: если они смогут победить чудовище насовсем, если оно больше не встанет, тогда он, Рани, тоже сумеет вырваться и стать свободным.

– Пора заканчивать этот фарс, – шуршащий голос зазвучал со всех сторон.

Рани потянуло вперед. Воздух загудел от ярости и напряжения. Из жесткой оболочки кокона выпростались нити. Внезапно над головой хрустнуло, как будто разбилась глиняная миска. Порыв воздуха скользнул по макушке. И сразу же хрустнуло снова, уже с другой стороны.

Тьма содрогнулась. Рани ощутил, как стремительно, с легким шелестом, кокон наращивает слои. Произошло что-то настолько опасное, что тьма испугалась. Рани и не думал, что божество вообще возможно напугать. Мальчик изо всех сил вывернул шею, пытаясь разглядеть упавший предмет. Новое теневое зрение не подвело. На мостовой лежал нож. Узкий, маленький, с короткой металлической рукояткой и острым даже с виду лезвием. Рани передернуло. В него пытались попасть вот этим? Будь он хоть немного выше ростом, клинок угодил бы ему в лицо. Он завертел головой, чтобы найти врага, но не увидел никого, кроме поверженного чудовища и сгрудившихся рядом с ним жрецов огня. Даже те двое странных куда-то подевались.

– Призови баргестов.

Рани замотал головой. Капля сорвалась с кончика носа. Концы нестриженных волос прилипли к мокрым щекам и ресницам.

– Призови сейчас же. Глупое бесполезное дитя! – разъяренное шипение сдавило грудь и виски. Послышался короткий тихий щелчок, язык и горло получили свободу.

– Выходите, – покорно шепнул Рани. Давление ослабло.

– Выбирайтесь оттуда, – повторил он и зажмурился.

Слишком маленький, слишком слабый, чтобы бороться. Стоит надавить – и он опять пугается и делает все, что скажут. Трус. Трус, сопля и слабак. Скоро город погибнет, и виноват в этом будет только он. «Разве не этого ты хотел? – шевельнулось в памяти. – Как горячо ты мечтал, чтобы они все сгинули! Разве не это было главным из твоих желаний, дитя?» Рани зажал бы уши, скорчился бы в комок, но кокон держал крепко.

Глаза Рани все еще были зажмурены, поэтому он не видел, как окаменевшая шкура большого монстра хрупнула, будто скорлупа, и развалилась. Тьма клубами повалила наружу. Ее частицы разделялись и стремительно меняли форму, отращивая лапы, пасти, игольчатые клыки.

Рани не видел баргестов, но чувствовал их всем телом, как будто твари-из-тьмы были его частью, излишне самостоятельной и зубастой. «Я не хотел. Я никогда не хотел такого», – билось в голове.

* * *

Игнасий шагал по темной улице. Пятнышко света от фонаря было большим риском. Глупостью со всех сторон, как ни погляди. Но сейчас он не смел от него отказаться. Куда он сможет прийти, если станет натыкаться на стены, как слепой? Заплутав, будет невозможно никого спасти. Игнасию оставалось надеяться, что он сумеет проскочить мимо тварей тьмы или что они бродят где-то в других кварталах. Не затаились, не поджидают в ближайшем переулке. Об этих, затаившихся, думать малодушно не хотелось. Но если они рядом, то учуют его все равно. Хоть с фонарем, хоть без.

Куда именно ему нужно прийти? Игнасию всегда лучше всего думалось на ходу, но на этот раз трюк не срабатывал. Темнота давила, мешая сосредоточиться. Мысли упрямо топтались на месте. Где может находиться алтарь бога тьмы? Где бы Игнасий сам стал его прятать, если был бы жрецом изгнанного в небытие божества, которое пытается вернуться? В укромном местечке где-нибудь на окраине? Или, напротив, на самом видном месте? Там, где никто и не подумает искать?

Игнасий потер переносицу и остановился. Йарахонг слишком велик, ему ни за что не успеть обойти его весь. Если бы он мог обратится к Всебесцветному и всеведущему Яэ-Истине! Но бог по-прежнему молчал, и Игнасию приходилось обходиться собственными силами.

Что он знал о личности и характере бога Тьмы, о его привычках и пристрастиях? Непозволительно мало. Даже имя не сохранилось. Он и прежде, до войны, похоже, держал его в тайне, открывая только избранным жрецам. А уж теперь-то… Бог тьмы был одним из тех, кого восемьдесят лет назад изгнали из мира. Всех служителей истребили, алтарь сломали и истолкли в мелкую крошку, чтобы никто не сумел его восстановить. Так поступили со всеми божествами, побежденными в той войне, и множество лет все было спокойно. Но он все-таки вернулся.

Что Игнасий мог сказать про бога Тьмы сейчас? Он хитер и неглуп. Непросто пробиться из небытия. Еще сложней подгадать момент, когда пророки перестанут следить за вероятным будущим, будут заняты только собой и своим идиотским заговором. Еще он явно действовал напрямик. Не прятался, а нападал в открытую и не чурался мести. Если Игнасий верно вспомнил написанное в исторических книгах, именно пророки были теми, кто восемьдесят лет назад сыграл решающую роль в войне. Вернувшаяся тьма сокрушила их первыми из чувства мести, или из-за того, что они удачно подвернулись на пути?

И еще одна деталь не давала Игнасию покоя. Он отчетливо почувствовал момент, когда пророки перехватили хранительство над городом, но когда он подошел к площади, свечения от узора в моноптере видно не было. И к нападению темных тварей жрецы Ахиррата оказались не готовы, хотя обычно они видят вероятности на шаг вперед. Их застали врасплох. Это могло означать, что к тому моменту уже пострадал алтарь пророков, и жрецов отрезало от божественных сил. Игнасий представил, как человек, готовившийся призвать в этот мир Тьму, хитростью проник в опустевший храм Ахиррата и перепосвятил старый и мощный, напитанный силой, алтарь своему божеству. В этом случае все сходилось. И сила только что возрожденной Тьмы, и неожиданная беспомощность пророков. Возможно, Игнасий ошибался, но все равно решил первым проверить именно это место.

Оставался последний вопрос: что Игнасий станет делать, если алтарь тьмы действительно окажется там? Единственное его оружие – ум и слова. Вряд ли они будут полезны против тварей, сотворенных тьмой. Фонарь в его руках тоже не назвать подходящим оружием. Крохотная частица пламени внутри него больше светит, чем жжет. Конечно, Игнасий мог бы сходить в храм Фаршаха и позвать с собой кого-нибудь из его служителей или попросить на время огненный талисман. Вряд ли ему откажут. Но это все время, которое и без того уже истекало. Игнасий в который раз пожалел, что способность жрецов ветра передавать друг другу слова на расстоянии доступна только им самим. Но тут ничего не поделаешь.

А ведь этой ночью он уже видел то, что могло сработать! Игнасий остановился и хлопнул себя по лбу. Как он умудрился не понять и не придать значения этой встрече! Мог бы и догадаться! Шкатулка Искр! Поддельная она или настоящая, Игнасий не мог определить, но плоды ее силы даже в темноте видел отлично.

Глава храма Росы держал коробочку с опаской, как ядовитого скорпиона. Когда Игнасий отказался ее забрать, он выбросил ее так небрежно, будто она была не драгоценной святыней, а простой безделушкой. Возможно, она все еще лежала там, на земле. Как он мог не подумать, не обратить внимания, упустить! Игнасий повел фонарем из стороны в сторону, освещая стены строений, а потом нырнул в нужный переулок и ускорил шаг.

Игнасий отлично знал центр города, но отыскать нужное место оказалось непростой задачей. Свет фонаря почти не разгонял тьму. Мерцающий теплый круг высвечивал мостовую под ногами да неясные изменчивые контуры храмов, сливающиеся в одну сплошную стену. Где именно Игнасий разговаривал с жрецами Росы? Он зажмурился и постарался вспомнить. Какой из храмов прятался за спиной обожженного толстяка? Отличали ли его витражи и колонны? Или обтесанный криволинейный камень стен? Ничего. В памяти осталась одна темнота. В тот момент Игнасий смотрел не на здания, а на лица и думал лишь о том, как поскорей добраться до центральной площади. Вот глупец!

Хотя нет. Одна примета все же сохранилась в памяти. Как раз перед досадной встречей его фонарь ненадолго осветил расписанную разноцветными красками стену. Это был храм богинь искусств, посвященный сразу трем из них. И еще: когда шкатулка упала, Игнасий услышал хруст и мягкий удар, как будто коробка сломала стебель растения и приземлилась на взрыхленный клочок земли. Что ж. За это уже можно было зацепиться.

Вот и нужное место. Через одно здание от расписанной стены, если смотреть в сторону центральной площади. Игнасий обошел кругом, чтобы сориентироваться. Непроглядная темнота уже не так пугала его. Страх вывернулся наизнанку и стал азартом. Значит, так. Во время разговора он стоял лицом к центру, а глава Росы напротив. Когда тот размахнулся и выбросил шкатулку, она улетела к противоположной стороне улицы. Да, так вероятней всего.

Стену здания на другой стороне улицы заплели вьюнки. Бутоны закрылись на ночь, но все равно пахли сладко и свежо. Растения казались сплошной переплетенной оградой. Даже если одно из них сломалось, это не было заметно. Игнасий поставил фонарь на каменный бортик, отделяющий мостовую от засыпанного землей участка, но светлей от этого не стало. Жесткие стебли и широкие гладкие листья отбрасывали густые тени. Игнасий шарил вслепую. Ничего.

В животе сжался холодный ком. Неужели глава Росы передумал и забрал шкатулку обратно? Или кто-то другой нашел ее раньше? Или Игнасий и вовсе перепутал, и надо искать в другом месте? На стенах Йарахонга немало ярких росписей. Что если он так и не отыщет ее? План с применением шкатулки слаб, но другого у него нет.

Он сжал челюсти и резче двинул рукой, обшаривая лозу. Надломленный стебель хрустнул и сдвинулся, его верхняя часть осела под собственной тяжестью. В это же мгновение пальцы Игнасия наткнулись на острый угол шкатулки. Он крепко ухватил ее двумя руками и вытянул наружу. Внутри что-то еле слышно шуршало и потрескивало. Игнасий переборол первый порыв отбросить ее прочь, и взамен этого крепко прижал к груди. В ней спасение для всего Йарахонга. Если Игнасию удастся правильно ею воспользоваться.