Текст книги "С кармой по жизни"

Автор книги: Наталья Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Хорошо, как скажешь, – согласился Андрей, набирая номер. – Ты же видишь, я очень добрый человек и всегда иду навстречу пожеланиям трудящихся. Только учти, твои родители никуда не денутся, мы всегда сможем до них добраться, если ты вздумаешь что-нибудь выкинуть. Алло, Григ, сваливай оттуда, твоя суженая раскололась, так что никого не трогай. Чтобы через минуту тебя там не было. Время пошло.

Отключив телефон, он выжидающе посмотрел на меня.

– Ну, видишь, я свое слово держу, теперь твоя очередь. Сейчас он уйдет, и можешь звонить своим предкам. Митя, включи там какую-нибудь музыку повеселее, чтобы они не подумали, что их доченьке сейчас плохо.

– Хорошо, босс, гы… – гнусно осклабился подонок и стал искать по радио музыку. Вскоре в салоне громко зазвучала песня про тещу в исполнении группы «Дюна».

Прослушав один куплет, Андрей глянул на часы и протянул мне трубку:

– Все, можешь звонить.

Трясущимися пальцами я набрала питерский номер своих родителей, и, когда мама взяла трубку, стараясь говорить спокойно, чтобы не волновать их, спросила:

– Мама, у вас все в порядке?

– Ой, это ты, доченька? А я сама собиралась тебе звонить, – весело затараторила она. – Гриша только что ушел, сказал, срочные дела у него. У тебя там гости? Музыка играет, я слышу. Помолвку празднуете? Знаешь, Вероника, я тебе даже завидую. Была бы помоложе, сама за такого молодца бы выскочила.

– Мама послушай меня, – с досадой перебила я. – Если он еще раз появится, ни в коем случае не впускайте его в квартиру. Этот человек украл у меня паспорт и все деньги. Он мошенник, мама, слышишь?

– Опять начинаешь? – с упреком проговорила мама. – То он убийца, то теперь вор – что там с тобой? Он предупредил нас, что ты можешь говорить про него всякие гадости, но меня не обманешь, доченька. Он очаровательный мужчина, мечта, можно сказать.

– Ладно, мамуля, мне сейчас некогда. Я перезвоню попозже и все объясню. Только поклянись, что не впустите его в дом. Ради меня, мама, очень прошу.

– Ну хорошо, если так… – растерянно пробормотала она в трубку. – Ты чего-то недоговариваешь, доченька.

– Я позвоню.

Забрав у меня трубку, Андрей довольно произнес:

– Ну, теперь твоя душенька спокойна? Я даже не мешал тебе, обрати внимание. А сейчас показывай дорогу и больше не дури.

Минут через пять мы подъехали к Любиному дому и остановились у ее подъезда. Пока ехали, я пыталась сообразить, что бы такое придумать, чтобы хоть как-то подстраховать если не себя, то хотя бы Любу. Я не знала, как поведут себя эти люди, когда получат малыша. Они могут оставить нас в покое, а могут и убить, чтобы замести следы. Последнее было наиболее вероятно, и мысль о том, что из-за моей глупости пострадает еще и Люба, была невыносима. Я просто обязана была оградить ее от опасности. Но как – этого я так и не успела придумать.

– Ну, веди нас к Саше, – сказал Андрей, осматривая темный, пустынный двор.

– Думаю, будет лучше, если вы подождете здесь, а я сама его выведу.

– Нет, так будет не лучше, – твердо возразил он. – Мы пойдем с тобой – не хочу, чтобы ты передумала по дороге.

– Я не передумаю, пока моим роди-телям что-то угрожает, можете не волноваться.

– И все же лишняя страховка не помешает. Митя, проводи даму. Только не давай ей войти в квартиру, ждите мальчика на площадке. В случае чего – ты знаешь, что делать.

– Угу, – кивнул Митя, затем передернул затвор пистолета, сунул его за пояс и начал выбираться из машины.

Меня всю трясло как в лихорадке, когда я поднималась по лестнице к Любиной квартире в сопровождении могучего бандита, от одного взгляда на которого брала оторопь. Я представляла себе, что подумает Люба, когда увидит меня с ним. Она, конечно же, сразу догадается, что к чему, и может повести себя непредсказуемо, пытаясь помочь мне, а на самом деле только усугубит наше и без того незавидное положение.

Надо будет как-то дать ей понять, что сопротивление бессмысленно, что нужно отдать мальчика – только тогда у нас появится хоть один шанс остаться в живых.

Добравшись до ее квартиры, я встала напротив глазка, чтобы она сразу меня узнала, а бугай спрятался сбоку. Я позвонила и начала молиться, чтобы Люба ни о чем не догадалась и спокойно отдала бандитам Сашу. Но верзила не оставил ей выбора: как только дверь открылась, он вышел из-за стены, сунул в проем ногу, приставил к лицу обомлевшей Любы пистолет и прохрипел:

– Давай сюда пацана, а не то грохну!

Да, не много же дали ему уроки великомудрого уголовника Андрея, с тоской подумала я, глядя в расширенные от ужаса Любины глаза. Меня бандит крепко держал свободной рукой за локоть, не давая возможности убежать. Впрочем, бежать я и не собиралась.

– Кто вы такие?! – пропищала вдруг Люба, сделав вид, что не узнает меня. – Я вас не знаю! Какого пацана?!

– Не дури, сучка! – он вдавил дуло ей в лоб. – Где мальчишка?

– Нет у меня никакого мальчишки! – взвизгнула, белея от страха, она. – Вы что, спятили?! Вы меня с кем-то спутали! Закусывать надо!

Митя повернулся ко мне. Лицо его напоминало жерло мартеновской печи, брызжущее раскаленными искрами. Похоже, его мыслительный потенциал был исчерпан, он зашел в тупик и не знал, как из него выбраться. Наконец, дико вращая зрачками, он притянул меня к себе и проревел:

– Обманула, стерва?! Куда ты меня привела? Урою на хрен!

Что я могла ответить на это? Чувствуя, что конец мой близок, я облизала пересохшие губы и жалобно пролепетала:

– Извини, наверное, квартиру перепутала.

– Ну тогда молись…

Он направил пистолет на меня и взвел курок. Я закрыла глаза. Все, теперь уже ничто не спасет…

– Что случилось, тетя Люба? – раздался вдруг из квартиры до боли знакомый детский голосок, и сердце мое остановилось. – Почему вы кричите?

Я открыла глаза. Саша стоял в глубине прихожей и испуганно смотрел на приставленный к моему лицу пистолет. В руках он держал коробку из-под лазерного диска.

– Значит, перепутала, говоришь? – злорадно оскалился Митя и вдруг одним рывком толкнул меня в квартиру, прямо на Любу. – Ну-ка заходи, поболтаем!

– Вы не имеете права вламываться в чужую квартиру! – с оптимизмом выкрикнула Люба, еще на что-то надеясь.

– Заткнись! – Прикрыв за собой дверь, бандит наотмашь ударил ее по щеке, она отлетела в коридор и упала на пол. Саша заплакал и бросился в комнату.

– Иди сюда, щенок! – проревел Митя, кидаясь следом, и скрылся за дверью.

Я подбежала к Любе, она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась, но, слава богу, дышала – наверное, потеряла сознание. Ублюдок! Из соседней комнаты донесся детский вопль ужаса. Ненависть вспыхнула во мне с новой силой, и я, уже не думая ни о чем, схватила тяжелую бронзовую статуэтку пляшущей балерины с тумбочки и ринулась спасать мальчика. Бандит стоял ко мне спиной, подняв кричащего Сашу за волосы, и свободной рукой бил его по щекам, от чего голова малыша дергалась в разные стороны, как у сломанной куклы. Видимо, таким образом он пытался заставить его замолчать. Не долго думая я подбежала и врезала негодяю бронзовой танцовщицей по затылку. Звук был глухим, словно я ударила по доске, мне даже показалось, что сейчас бандит обернется, схватит меня за шею своими клещами и открутит голову, но он не повернулся. Саша выпал из его руки на пол, Митя постоял пару секунд, а потом упал вперед на журнальный столик, с грохотом переломив столешницу пополам. Задыхаясь, я стояла с окровавленной статуэткой над поверженным врагом и не знала, радоваться мне или плакать.

– Браво, браво, Вероника! – послышался сзади ехидный голос Андрея. – Вы не перестаете меня удивлять.

Резко обернувшись, я увидела входящих в комнату Андрея и Юрия. Андрей хлопал в ладоши, а Юрий хлопал глазами, ошеломленно глядя на распластавшегося среди обломков столика боевого товарища. В руке у него был пистолет.

– Я как чувствовал, что Митя один с вами не справится, поэтому решил проверить, – пояснил Андрей, забирая у меня балерину. Затем отодвинул меня в сторону, опустился на корточки перед Митей и начал щупать пульс на его шее. – Жив, бедолага. Юра, поднимай его и тащи в машину, а я займусь мальчиком.

– Погоди, а что с бабами делать? – угрюмо спросил тот, все еще не в силах оторвать взгляд от Мити. – Не оставлять же их…

– Да, ты прав, оставлять их нельзя. – Андрей распрямился и подошел к тихо плачущему у шкафа Саше. – Вот ты где, мое сокровище. – Он погладил его по голове. – Перестань плакать, ты ведь мужчина. Теперь тебе ничего не угрожает. – Он повернулся к Юре и обыденным тоном произнес: – Кончай ее и поехали отсюда. И ту, что в коридоре лежит, не забудь. Потом забери Митю и спускайся вниз, мы с мальчиком будем ждать в машине.

Взяв Сашу за руку, он вышел из комнаты, и почти сразу же из коридора раздался его удивленный возглас:

– А где та, вторая?

– Там на полу лежала, – удивленно ответил Юра, поворачиваясь.

– Теперь не лежит.

– Сбежала, сука! – ощерился Юра и бросился к Андрею.

– Да, похоже на то, – задумчиво проговорил тот. – Надо рвать отсюда, пока ментов не вызвала. Забирай Митю и поехали. Живо!

– А как же Крымова? – он бросил на меня плотоядный взгляд.

– Не сейчас, – охладил его пыл Андрей. – Не хватало еще мокруху при живом свидетеле на себя брать. А Крымова никуда от нас не денется – мы ведь все про нее знаем. Правда, Вероника? – Он издевательски посмотрел на меня, и впервые в жизни мне захотелось разорвать человека на куски. – Передай своей подруге, чтобы много не болтала – нам теперь известно, где она живет. Идем, Сашок, подышим свежим воздухом.

– Я никуда не пойду! – насупился малыш. – Мне и здесь хорошо.

– Молчи, сопляк, и делай что говорят! – Андрей дал ему подзатыльник. – Шагом марш на улицу!

У меня перед глазами вдруг поплыли круги, и я уже как сквозь туман видела, как мимо проковылял поддерживаемый Юрием Митя, как они скрылись в дверном проеме, а потом все исчезло – и туман, и квартира, и я даже не почувствовала, как упала на ковер посреди комнаты.

* * *

– Господи, ты жива! – донесся откуда-то издалека взволнованный Любин голос. Я почувствовала прикосновение ее рук на своем лице и открыла глаза. Она склонилась надо мной и испуганно разглядывала заплаканными глазами. Нижняя губа у нее была разбита, щека сильно опухла. Она радостно улыбнулась. – А я уже решила, что они тебя убили. Ты в порядке?

– Как тебе сказать. – Я вымучила улыбку и попыталась подняться, но страшная слабость во всем теле вернула меня в прежнее положение.

– Да ты лежи, лежи, моя хорошая, – успокоила меня Люба. – Сейчас «Скорая» с милицией приедет.

– Что?! Милиция?! – Меня словно взрывом подбросило на ноги. – Ты с ума сошла, Люба? Мне нельзя встречаться с милицией!

– Но почему? – опешила она. – На нас ведь напали, чуть не убили, ребенка похитили.

– Боже, Люба, что ты наделала! – Я заметалась по комнате, зачем-то начав собирать обломки столика. – Мне нужно срочно бежать отсюда!

– Успокойся, Вероника, просто ты еще в себя не пришла, – увещевала она меня, бегая вокруг. – Саша мне все рассказал, слышишь? Он же все видел и все помнит. Он твой свидетель, это твое алиби. Да угомонись ты наконец!

Тут до меня дошел смысл ее слов, я бросила на пол обломки, села на диван и удивленно произнесла:

– Ну-ка повтори еще раз, что ты сказала.

– Я говорю, Саша – твой свидетель, который может подтвердить, что ты оказалась замешанной во все это совершенно случайно. Так что тебе ничто не угрожает.

– Да, но Саши ведь нет, – пробормотала я.

– Об этом я не подумала, – с досадой сказала Люба, присаживаясь рядом. – Бедный мальчик, они все-таки добрались до него.

– А куда ты исчезла? – вспомнила я.

– Побежала соседей на помощь звать, но они все перепугались, поэтому пришлось звонить в милицию. Потом я увидела в глазок, как бандиты ушли, вернулась сюда, а здесь ты лежишь на полу без движения. Ну, думаю, кранты, порешили нашу Веронику.

– Не дождутся. А ты здорово разыграла их, когда мы пришли.

– Куда уж там, – криво усмехнулась она. – Как увидела того бугая, так все сразу поняла. И начала под дурочку косить. Это уже потом до меня дошло, что он ведь тебя убить мог. Ты извини.

– Перестань, это я должна извиняться, что втянула тебя во все это. Ты все правильно сделала. Ты просто молодчина, Люба. Ладно, мне нужно уходить. Ты только не рассказывай им ничего, а то… – я опустила глаза. – Эти сволочи пригрозили, что расправятся с тобой, если будешь много болтать. Лучше будь посдержаннее, пока я с ними не разберусь. Придумай для милиции какую-нибудь историю.

– Ты что, хочешь сама с ними справиться?! – ошеломленно воскликнула она. – Ты в своем уме, Вероника?

– У меня нет другого выхода. Я должна найти мальчика. Не знаю, зачем он им нужен, но чувствую, что ему угрожает опасность.

– И как ты будешь его искать?

– Пока не знаю. Дашь мне ключи от своей машины?

– Конечно! – Она побежала в прихожую, но тут же вернулась обратно.

Следом за ней шли два дюжих милиционера с автоматами наперевес. Поскольку в последнее время вид людей в синей форме вызывал у меня естественный бессознательный страх, я побледнела и испуганно попятилась. Заметив это, один из них, с погонами сержанта, спросил у Любы:

– Это она на вас напала?

– Нет, что вы! – всплеснула та руками, загораживая меня своим телом. – Это моя подруга. Те, кто напал, уже давно сбежали, пока вы ехали. Вас только за смертью посылать!

Окинув меня подозрительным взглядом, сержант нахмурился и начал осматривать останки журнального столика. Его напарник, старший лейтенант, спросил:

– Объясните толком, что здесь произошло?

Мы с Любой переглянулись, я сделала страшные глаза, умоляя ничего им не рассказывать, и она начала говорить:

– Мы и сами не поняли, честно говоря. Сидели, пили чай, вдруг звонок в дверь, я открыла, вломился какой-то тип с пистолетом, ударил меня по лицу, сломал мне столик…

– Эй, смотри, Олег, здесь, кажется, кровь, – сказал сержант, присев на корточки и разглядывая свежие темные пятна на ковре – это была кровь Мити. Милиционер поднял глаза на Любу. – Чья это кровь?

– Моя, – не моргнув глазом, соврала она, трогая разбитую губу. – Видите, губа разбита.

– Понятно.

– Вы знаете этого человека? – продолжал допрос старлей, внимательно наблюдая за нами обеими, пока сержант осматривал комнату.

– Нет, впервые видели, – ответила Люба. – Здоровенный такой, как мой шкаф, под два метра ростом.

– Олег, глянь, я тут кое-что интересное нашел, – сержант достал из-за дивана брошенную Андреем окровавленную статуэтку пляшущей балерины, понюхал и внимательно осмотрел. – Похоже, этой штукой кого-то совсем недавно ударили.

– Ну, конечно, меня ею и ударили, – заявила Люба. – То-то я понять не могу, почему мне так больно? – она болезненно скривилась, схватившись за щеку.

– Странно, – сержант озадаченно почесал в затылке, – такой штуковиной полчерепа снести можно. И потом, почему здесь волосы налипли? У вас что, волосы на лице растут?

– Побойтесь бога, товарищ милиционер! – замахала руками подруга, округлив глаза. – Типун вам на язык, а то и правда вырастут.

– Ну-ка дай я посмотрю. – Старлей взял статуэтку и повертел в руках. – Действительно, волосы. Такие следы обычно остаются от удара по голове. Причем довольно сильного удара. – Он пристально уставился на нас. – Вы что, кого-то убили?

– Вы в своем уме?! – возмутилась Люба. – Это нас чуть не убили! И потом, где вы видите труп?

– Сержант, посмотри в шкафу и под диваном, нет ли там кого? – невозмутимо распорядился старлей.

– Не забывайте, что это я вас сюда вызвала, – напомнила Люба.

– Мы помним, помним, гражданка, успокойтесь. Лучше расскажите, куда девался тот человек, что на вас напал?

– Сбежал, я же говорила, – занервничала подруга. – Мне удалось вырваться, и я бросилась к соседям звонить в милицию, он увидел это и смылся.

– А вы где были? – старлей уставился на меня.

– В ванной, – пояснила я. – Закрылась там и дрожала от страха.

Милиционеры переглянулись, о чем-то сказали друг другу глазами, а затем на лице сержанта появилась ухмылка.

– Вы ничего не сочиняете тут? – спросил он, буравя меня взглядом.

– Зачем мне сочинять? – пожала я плечами и отвела взгляд.

– Если вы кому-то пробили голову, то лучше признайтесь, – настойчиво повторил сержант, осматривая скромный интерьер. – А неплохо вы тут устроились, как я погляжу.

– В каком смысле? – насторожилась Люба.

– Кто хозяин квартиры? – строго спросил лейтенант.

– Я, – ответила Люба и поспешно уточнила: – Вернее, я снимаю эту квартиру. Могу показать договор об аренде.

– Лучше покажите паспорт. Вы где прописаны?

– Я коренная москвичка, в отличие от некоторых, – зло бросила Люба, доставая из шкафа свой паспорт и протягивая его лейтенанту. – Вы зачем сюда пришли: бандитов ловить или…

– А вы не нервничайте, – осадил ее тот, листая документ. – Сейчас разберемся, кто тут москвич, а кто нет. – И посмотрел на меня: – А где ваш паспорт?

Я стояла, обливаясь холодным потом, и ждала этого вопроса. Я знала, что рано или поздно меня об этом спросят, и пыталась что-то придумать, но когда пришло время отвечать, я совершенно растерялась, схватила с дивана сумочку и начала лихорадочно рыться в ней, делая вид, что ищу паспорт. Наконец, выпотрошив все содержимое на диван, я сделала расстроенное лицо и пробормотала:

– Кажется, дома забыла.

– Ничего, такое иногда бывает, – успокоил меня старлей, нагло ухмыляясь в лицо. – Особенно когда нет ни прописки, ни регистрации. Вам придется проехать с нами в отделение для установления личности.

– Да вы что, товарищ лейтенант, с какой стати она должна куда-то ехать? – вступилась за меня Люба. – Вместо того чтобы настоящих бандитов ловить, вы тут на беззащитных девушек нападаете! Мало того что приехали поздно, так еще и произвол здесь устраиваете. Я буду жаловаться вашему начальству!

– Жалуйся сколько влезет, – оскалился сержант, облизывая ее похотливым взглядом, – а мы тогда ваш притон закроем.

– Притон?! – Люба аж задохнулась от возмущения. – Да как вы смеете! Я честная девушка из хорошей семьи…

– Знаем мы вас. Все вы честные, – ухмыльнулся лейтенант, – до поры до времени. Если не хотите ехать в отделение, то мы можем договориться по-свойски, так сказать.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Люба.

– Ты только дурочкой не прикидывайся, – скривился сержант. – Если уж открыли притон, то должны понимать, что нужно платить. Это во-первых. А во-вторых, для начала мы должны проверить, все ли у вас нормально, так сказать, в плане секса, – похабно осклабился он. – Чтобы клиенты потом рекламации не предъявляли.

Мы стояли с Любой, оплеванные и униженные, словно нас только что вываляли в грязи, и ничего не могли противопоставить столь откровенному хамству. Сержант, видя наши ошалевшие и растерянные лица, совсем распоясался, развалился в кресле и вдохновенно продолжал:

– Во всей Москве существует традиция «прописывать» новые бордели – без этого никак нельзя, а значит, и вы обязаны выполнять сложившиеся правила. Раз в неделю будете бесплатно обслуживать сотрудников отделения. Начать можем прямо сейчас. Или поедем в отделение и начнем выяснять, при каких обстоятельствах вы пробили своему клиенту голову этой штуковиной. Сделаем анализ крови на статуэтке, сравним с твоей кровью, крошка, и если результаты не совпадут, то откроем дело по обвинению в членовредительстве. Выбирайте, короче.

– Скажите, вы это серьезно? – пришла наконец в себя Люба. – Как же вам не стыдно?

– Ой, только не строй из себя святую невинность, – презрительно махнул рукой сержант. – Я вас, проституток, насквозь вижу…

– Ну вот что, провидец ты наш, – выступила я вперед, пылая от гнева. – Забирай своего дружка и уматывайте отсюда, пока я не разозлилась.

– Ты что, пугаешь нас? – хмыкнул старлей, поворачиваясь ко мне.

– Не то слово. – Я с трудом держала себя в руках, чтобы не съездить по его наглой физиономии. – Сейчас мы приедем в отделение, я позвоню своему отцу, и вас, идиотов, выпроводят за пределы столицы в двадцать четыре часа. Будете до конца дней пасти коров в своей деревне.

В глазах старлея мелькнул испуг, он растерянно посмотрел на сержанта. Тот изменившимся голосом спросил:

– А кто твой папаша?

– Депутат Государственной думы, болван, – отчеканила я, глядя ему в глаза. – У тебя еще будет возможность с ним познакомиться. Ну что, поехали в участок?

Сержант начал зачем-то стряхивать невидимую пыль со своих форменных штанов, затем поднялся, аккуратно положил статуэтку на подлокотник кресла и, не глядя в нашу сторону, пробормотал что-то невнятное и вышел. Старший лейтенант двинулся было следом, но на пороге остановился, повернул голову и проговорил:

– Ну, в общем, это… Вы тут, короче, не шумите сильно.

И тоже ушел. Хлопнула входная дверь. Мы с Любой остались одни.

– Вот скоты. – Она обессиленно опустилась на диван. – И откуда только такие берутся?

– Забудь о них. Главное, что в милицию не забрали. Ладно, Люба, давай мне ключи, и я поеду. Мне тут одна мысль в голову пришла.

– Ой, боюсь я за тебя, Вероника. Я как увидела того бандита, чуть с ума от страха не сошла, а ты сама за ними гоняться хочешь. Ехала бы домой и жила себе спокойно – они ведь тебя больше не тронут. Наверное…

– Нет, Люба, я так не смогу, – покачала я головой. – Я не смогу спокойно спать, пока не узнаю, что случилось с мальчиком. Я чувствую себя ответственной за него, понимаешь?

– Понимаю, – уныло вздохнула она. – Я тоже успела к нему привязаться – такой славный малыш. Даже не представляю, что эти изверги могут с ним сделать. И зачем он им понадобился, интересно?

– Это я узнаю, когда доберусь до них.

– Тогда я поеду с тобой, – решительно заявила Люба. – И не спорь.

– Спасибо, конечно, но ты останешься дома, – строго сказала я, вспомнив, что все же являюсь ее непосредственным начальником. – Ты уже и так схлопотала из-за меня. – Я посмотрела на ее опухшую щеку. – И потом, если со мной что-то случится, ты одна сможешь рассказать обо всем. Так что не спорь, давай ключи от машины, запри получше дверь и сделай себе холодный компресс.

Мы прошли с ней в прихожую, я взяла ключи, она обняла меня и сквозь слезы проговорила:

– Только береги себя, Вероника, не лезь на рожон.

– Обещаю.

По дороге в аэропорт я позвонила по сотовому в справочное бюро и узнала, когда будет ближайший рейс из Питера. Эта мысль пришла мне в голову, еще когда я разговаривала по телефону с мамой. Наверняка Григорий, выполнив свое грязное дело, должен будет вернуться в Москву, и здесь я его встречу с распростертыми объятиями. Это был единственный шанс как-то выйти на всю шайку, и я не могла его упустить. Искать их в квартире на Кутузовском мне казалось совершенно бессмысленным занятием: скорее всего квартира была подставной и эти люди уже никогда там не появятся – не настолько же они глупы. Я вспомнила, как сама глупо попалась на слезливый рассказ Андрея о своем якобы вновь обретенном сыне, и мне стало стыдно: и когда я наконец избавлюсь от своей глупой доверчивости? Когда-нибудь она точно заведет меня в могилу.

Аэропорт был битком забит людьми, сумками и тележками. Сквозь гул толпы и шум взлетающих самолетов голос диктора, объявляющего рейсы, был почти не слышен, и я лишь чудом смогла разобрать несколько слов, из которых следовало, что самолет из Санкт-Петербурга совершил посадку в аэропорту города Москвы. С трудом отыскав место, куда прибывал рейс, я спряталась за спинами встречающих, чтобы Григорий меня не заметил, и стала с волнением ждать. Собственно, я ни в чем не была уверена – ведь Григорий мог и не прилететь этим рейсом. Он вообще мог остаться в Питере ждать дальнейших указаний Андрея. Но выбора у меня не было, оставалось только надеяться, что мой «суженый», пропади он трижды пропадом, появится и приведет меня к мальчику, сам того не ведая.

Примерно минут через пятнадцать из широких стеклянных дверей начали выходить пассажиры питерского рейса. Кому-то на шею с радостными возгласами бросались встречающие, кто-то шел, не глядя по сторонам, видимо, никого не ждал, кому-то дарили цветы и помогали нести сумки. Все было обыденно, как всегда бывает на вокзалах и в аэропортах. Толпа встречающих начала быстро редеть, и мне пришлось спешно ретироваться за колонну. Я не могла допустить, чтобы Григорий, этот законченный подлец и закоренелый убийца, заметил меня здесь – тогда бы весь мой план пошел насмарку. Наконец, когда вышли уже почти все пассажиры и я начала терять надежду, он появился.

Высокий, статный и красивый, в длинном черном пальто нараспашку, из-под которого выглядывал безукоризненно выглаженный костюм с белой рубашкой и галстуком, с изящным кожаным кейсом в руке, он шел, о чем-то сосредоточенно думая и не глядя по сторонам, и, мне показалось, все расступаются перед ним в благоговейном восхищении. Ну как он мог не понравиться моей маме? Сердечко мое вновь, как и тогда, когда я впервые увидела его в ресторане, затрепетало в волнении, я сглотнула вмиг пересохшим ртом и отступила за колонну. Все же мои чувства к нему были сильнее меня, я не могла с ними справиться и подавить в себе невольную симпатию к этому страшному человеку.

Он прошел мимо и направился к выходу. Немного выждав, как заправский шпион, я двинулась за ним, прячась за людьми. Здесь, в толпе, это было несложно, а вот что будет, когда он выйдет наружу, – об этому я старалась не думать. Вдруг он вынул из кармана сотовый и приложил к уху. Видимо, ему позвонили, но звонка я не услышала.

Кивнув пару раз на ходу, он спрятал телефон и вышел из двери на хорошо освещенную площадь перед зданием аэропорта. Здесь тоже было полно народу, и мне было легко оставаться незаметной, тем более я была уверена, что он не догадывается о слежке. Я держалась метрах в десяти от него, стараясь не выпускать его из вида, и могла свободно наблюдать за всеми его действиями. Он подошел к какому-то пожилому мужчине в бежевом плаще и серой кепке, они о чем-то поговорили буквально пару секунд и вместе двинулись на платную автостоянку. Значит, его все-таки встречали. Я специально не воспользовалась платной стоянкой, а припарковала машину недалеко от въезда, чтобы иметь возможность быстро маневрировать. Я посмотрела, как они уселись в синий джип, и бросилась к своей «Оке». Когда джип, задержавшись у шлагбаума, проехал мимо меня, я немного подождала и тронулась за ними. Теперь главное не упустить их на этом маломощном драндулете, который едва-едва развивал сто двадцать километров в час, и то под горку.

Джип выехал на трассу и сразу же развил скорость, его габаритные огни стали быстро удаляться. Любина «Ока» жалобно задрожала, когда я выжала газ на полную и понеслась вслед за ними, со свистом рассекая холодный ночной воздух. «Куда я еду, зачем, что меня там ждет?» – думала я, вглядываясь вперед и гадая, о чем сейчас говорят те двое в джипе. Может быть, посмеиваются над наивной Вероникой, которую с такой легкостью удалось обвести вокруг пальца? Меня охватила злость, я с силой вцепилась пальцами в руль и постаралась выкинуть из головы все обидные мысли, утешая себя тем, что и мне тоже удалось их обмануть. К счастью, джип больше не прибавлял скорость, и мы спокойно доехали до Москвы. Там они повернули на Окружную и двинулись на север в крайней левой полосе, обгоняя всех подряд. Мне пришлось немного отстать, ибо несущаяся на всех парах словно угорелая «Ока» не могла не привлечь внимание, но и здесь мне повезло: через пару километров джип взял вправо и затормозил около небольшого кемпинга, в котором, судя по светящейся вывеске, находились бар и магазин. Сзади к нему сплошной стеной подступал лес, машин на стоянке было не много, и я, не боясь, что меня заметят, въехала туда и остановилась в другом конце. Григорий с незнакомцем вышли и быстрым шагом направились к бару, окна которого светились матовым светом на втором этаже над магазином. Что там происходило, я видеть не могла, хотя мне и очень хотелось. Идти внутрь я боялась – там меня наверняка увидят. Поэтому оставалось только ждать. Я не сомневалась, что в таком забытом богом месте может произойти что-то важное, и не ошиблась. Минут через пять они вышли обратно и направились к джипу, о чем-то оживленно споря. Мужчина в бежевом плаще ожесточенно размахивал руками, лицо его было очень злым, он что-то говорил Григорию, но слов разобрать я не могла – было слишком далеко. Григорий казался абсолютно спокойным, словно не слышал своего агрессивно настроенного собеседника. И вдруг произошло нечто совершенно непонятное: когда они подошли к джипу, Григорий резко остановился, повернулся к мужчине в кепке и ударил его кулаком в живот. Тот согнулся пополам, кепка упала на землю, а Григорий пнул его коленом в лицо. Мужчина упал. Склонившись над ним, Григорий начал шарить по его карманам, что-то нашел, выпрямился, осмотрел безлюдную площадку, подошел к джипу, сел в него и, резко рванув с места, уехал. Растерявшись, я даже мотор завести не успела, а огоньки его джипа уже скрылись за плавным поворотом в ста метрах дальше по Окружной. Догонять его было бесполезно. Следующий план созрел в моей голове мгновенно. Я подъехала к лежащему без движения на земле человеку и выскочила из машины. Он тихо стонал, глаза его были закрыты. Теперь только он один мог привести меня к Григорию, а значит, и к Саше.

– Что с вами, гражданин? – Я склонилась над ним и начала искать ножевую рану на теле. Но на первый взгляд ничего такого видно не было. Тогда я стала легонько бить его по щекам, чтобы привести в чувство. – Очнитесь же, прошу вас!

Он с трудом разлепил глаза, сфокусировал на мне мутный взгляд и прохрипел:

– Кто вы?

– Неважно. Я ехала мимо и увидела, что вы лежите на земле. Вам плохо? Вам нужна помощь?

– Да, мне нужна помощь! – Он неожиданно резко поднялся и сел, ощупывая свой нос, из которого текла кровь. – Вот сволочь!

– Я?!

– Нет, не вы. Можете отвезти меня в  больницу? – жалобно посмотрел на меня он.

– Конечно. Давайте помогу вам сесть в машину. Это ваша кепка валяется?

Постанывая и кряхтя, мужчина с моей помощью забрался на переднее сиденье, я села за руль и выехала на дорогу.

– На вас что, напали? – сочувственно спросила я, украдкой разглядывая своего пассажира, прижимавшего к носу платок. Вблизи он казался не таким пожилым, ему было около сорока, может, чуть больше, он был небрит, под плащом у него был серый свитер.

– Да, какие-то малолетние хулиганы пытались меня ограбить, – кивнул он. – Еще хорошо отделался, слава богу, правда эти скоты мою машину забрали. Знаете что, – он повернулся ко мне, – не нужно везти меня в больницу. Лучше подбросьте до дома, если вам нетрудно. Я хорошо заплачу.

– Мне нетрудно. Вы уверены, что не надо в больницу? Вдруг у вас нос сломан?