Текст книги "С кармой по жизни"

Автор книги: Наталья Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– С удовольствием.

Окрыленная столь легкой удачей, я вышла из ресторана, поймала такси и поехала на Кутузовский проспект искать так подло предавшего меня жениха, которого, несмотря ни на что, никак не могла выкинуть из своего сердца.

Мне почему-то казалось, что стоит только ему увидеть меня, как он тут же поймет свою ошибку, раскается и станет молить о прощении. Но я не поддамся, его слезы не растопят лед моего презрения, я буду холодна и непреклонна, плюну в его красивые и лживые глаза и уйду с гордо поднятой головой. Пожалуй, только после этого я смогу заснуть спокойно, не терзаясь чувством собственной неполноценности. Пусть он страдает и жалеет о своем поступке, а я забуду о нем и, если вдруг встречу его на улице, перейду на другую сторону.

Шел уже десятый час вечера, когда я вошла в подъезд дома, в котором, по словам метрдотеля, проживал Григорий Романовский. Все обидные слова и оскорбительные фразы, которые мне хотелось бросить в лицо негодяю, вдруг вылетели из головы, и я поднималась по лестнице на второй этаж совершенно растерянная и даже испуганная – все-таки шла не на любовное свидание, а на встречу с одним из преступников, с которым, кроме того, что успела провести ночь и помолвиться, у меня не было ничего общего. Я была уверена, что меня здесь не ждут, и рассчитывала застать его врасплох – Григорий ведь не мог знать, что мне удалось раздобыть его адрес. Наивный, наверное, думал, что ему удалось навсегда избавиться от меня. Как же, жди. От Вероники Крымовой еще никому не удавалось улизнуть.

Тяжелая сейфовая дверь, обитая натуральной кожей, стоила, наверное, не меньше, чем сама квартира в этом престижном в советские времена доме. А ведь если бы он не оказался таким ничтожным человеком, с тоской подумалось мне, я вполне могла бы жить вместе с ним в этой квартире, растить детей и катать их на яхте. К счастью, этого уже никогда не случится, я буду по-прежнему прозябать в своей мизерной, но очень уютной и родной квартирке у черта на куличках, пить по утрам в одиночестве кофе и кормить хлебными крошками голодных воробьев и прожорливых голубей на подоконнике. Что ж, по крайней мере останусь сама собой.

Собравшись с духом, я позвонила в квартиру. К моему удивлению, дверь тут же открылась, плавно и бесшумно, словно за ней стоял привратник. Но, увы, это был отнюдь не привратник. На пороге стоял тот самый парень, которому я разбила сумкой нос в лифте, и противно ухмылялся. Его нос заметно опух и покраснел, и это в первое мгновение меня немного порадовало. Затем, когда до меня дошло, что происходит, я обомлела от ужаса, сделала шаг назад, чтобы развернуться и бежать отсюда без оглядки, но моя спина уперлась во что-то твердое, и сзади послышался грозный голос:

– Заходи в квартиру, Крымова.

В следующую секунду с моего плеча сорвали сумочку, лишив меня возможности перестрелять всех из пистолета, и так толкнули в спину, что парень с опухшим носом едва успел уклониться, освобождая мне дорогу, а я пролетела метра четыре, врезалась лбом в стоящий в прихожей деревянный шкаф и тихонько сползла на пол, оглушенная ударом. Меня тут же подняли за воротник, втащили в комнату и швырнули на диван, как тряпичную куклу. Когда туман в глазах рассеялся, я увидела сидящего в кресле напротив меня мужчину. Ему было лет сорок, у него были большие залысины, острые черты лица, черные умные глаза и тонкие губы. Он был в синей клетчатой рубашке и черных брюках. Рядом с ним стоял здоровенный парень, видимо, тот самый, что втолкнул меня в квартиру. Тип с разбитым носом сидел в другом кресле у окна. Все трое с неприкрытой неприязнью смотрели на меня, ожидая, пока я окончательно очухаюсь.

– Значит, вы и есть Вероника? – растягивая слова, спросил тип с залысинами тем самым голосом, который я слышала по телефону у себя дома.

Подобравшись, я поправила прическу, потрогала ушибленное место на лбу и, поморщившись от боли, зло бросила:

– А вы, надо понимать, и есть тот негодяй, что угрожал мне по телефону?

– Я не угрожал, а ставил вас перед фактом, – ничуть не обидевшись, возразил он, – видимо, давно привык к подобному обращению. – Кстати, если вам интересно, у меня есть имя: Андрей.

– Мне не интересно, – заверила я поспешно.

– Не сомневаюсь. Вы правильно сделали, что приехали сюда, Вероника Сергеевна. Честно говоря, я до последнего момента не мог поверить, что вы появитесь. Хотя Григорий и говорил, что вы очень наивны и доверчивы, но вы просто превзошли все наши ожидания. Неужели вы и вправду рассчитывали найти здесь Григория? Надо быть последней кретинкой, извините за грубость, чтобы попасться на эту удочку. Видите ли, часть акций ресторана «Славянский базар» принадлежит нам, там у нас свои люди и обслуживающий персонал выполняет все наши указания. Нам даже пришлось специально вызвать из дома метрдотеля, чтобы он разыграл перед вами небольшой спектакль и заманил в ловушку. Все это я рассказываю исключительно для того, чтобы вы поняли: с нами тягаться бесполезно. Вы – никто, а мы – сила, нас много. Мы можем раздавить вас, как блоху на сковородке, но можем и возвысить до небес – все зависит только от нас.

– Вы похожи на карлика, который возомнил себя великаном, – усмехнулась я. – С вашими амбициями пора президентом быть, а вы тут гоняетесь за одинокой беззащитной женщиной с ребенком и никак догнать не можете. Короче, мне нужен Григорий, – осмелела я, понимая, что терять уже нечего. – Где он?

Мои мучители удивленно переглянулись, и Андрей сказал тому, что стоял рядом:

– Ты слышал, Митя? Кажется, нас не понимают. Или я не ясно выразился?

– Врезать ей нужно, – басом предложил бугай Митя, почесав огромный кулак, – тогда поймет.

– Погоди, сначала нужно по-хорошему попробовать.

– Ты же видишь, что по-хорошему она не понимает, – сказал парень с опухшим носом, ковыряясь в ногтях деревянной зубочисткой. – Пока ты с ней цацкаешься, время уходит. Давно бы уже другого нашли…

– Другого мне не нужно! – потемнел лицом Андрей.

– Ну, делай как знаешь, – пожал плечами Юрий, сунув зубочистку в рот. – Григ верно говорил: ты упертый, тебя не переспоришь.

– Поэтому лучше помолчи, – посоветовал, успокаиваясь, Андрей и повернулся ко мне. – Вероника Сергеевна, давайте не будем ссориться, а то мои парни очень нервные, как видите, и могут невзначай переломать вам все кости, а мне бы не хотелось, чтобы остаток дней вы провели в инвалидном кресле. Да и вам, наверное, тоже этого не хочется, не так ли? Обратите внимание, мы еще не сообщили милиции местонахождение той машины, но готовы сделать это в любую минуту.

– Что вам нужно? – спросила я, чувствуя, как мои еще пока целые кости начинают ныть от страха. – Зачем вы меня преследуете? И вообще, где мой паспорт и ключи от квартиры?

– Это вы у Григория спросите, – хмыкнул он. – Мне ваши документы не нужны. Мне нужен маленький мальчик по имени Саша, которого вы так ловко смогли увести из-под самого носа у этих болванов. – Он перевел укоризненный взгляд с одного угрюмо молчащего болвана на другого, затем снова на меня. – Где он?

– Не знаю, он сбежал от меня, когда мы ехали в метро, – сказала я.

– Хорошая сказка, но не для меня, – усмехнулся Андрей. – Вы не настолько глупы, чтобы терять свою страховку.

– В каком смысле?

– В прямом. Вы, наверное, думаете, что мы избавимся от вас, как только доберемся до мальчика?

– А разве нет?

– Конечно же, нет, – мягко заверил он. – Если вы будете сотрудничать с нами, то нам нет никакого смысла брать столь тяжкий грех на душу. Вы ведь благоразумная женщина, должны понимать разницу между шантажом и убийством. Но если вы и дальше будете гнуть свое, то у нас не останется выбора. Это суровая правда жизни, Вероника.

– Значит, вы действительно собираетесь меня убить? – обомлев от ужаса, пролепетала я. – Но за что?

– Лучше назови хоть одну причину, по которой мы не должны этого делать, – ухмыльнулся Юрий. – Скажи спасибо Андрею, а то бы давно уже…

– Замолчи, – болезненно поморщился Андрей. – От твоих слов у меня изжога начинается. Итак, Вероника, предлагаю произвести взаимовыгодный обмен: вы возвращаете нам мальчика, а мы дарим вам жизнь, которая в данный момент находится в наших руках. По-моему, все очень честно и справедливо.

– А где гарантия, что, как только вы получите Сашу, я останусь в живых?

– Мы тебе расписку дадим, – хмыкнул Митя.

– Да заткнетесь вы сегодня, в конце концов?! – Андрей с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла, и оба парня испуганно замерли. Тут же успокоившись, он спокойно продолжил: – Не хотелось об этом говорить, Вероника, но, видимо, придется. Вы, наверное, ломаете голову, зачем мне понадобился этот невинный малыш и почему я прилагаю такие усилия, чтобы до него добраться.

– Да, ломаю, – честно призналась я. – И единственное, что приходит мне в голову, это то, что вы хотите за что-то его убить. Разве не так?

– Убить? Сашу? – Глаза Андрея расширились, потемнели, в них появилась боль. Он резко помрачнел, лицо его осунулось, он задумчиво посмотрел куда-то мимо меня и сказал таким голосом, словно передо мной сидел уже совершенно другой человек. – Видите ли, дело в том, что Саша – мой сын. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Понимаете, что это значит?

– Не понимаю. – Я буквально опешила от такого признания, ибо ожидала чего угодно, но только не этого. Я невольно вгляделась в лицо собеседника, пытаясь увидеть в нем похожие черты, и мне вдруг показалось, что между Сашей и Андреем действительно было нечто общее. Родительские чувства – это святое, и каким бы плохим и неприятным ни был отец, он все же имеет право любить своего сына. Любить как умеет. Андрей явно был не самым лучшим из людей, но, видимо, умел любить по-своему, и я не вправе была его осуждать и была готова ему поверить.

– Что ж тут непонятного? Впрочем, – он посмотрел на часы, – у нас еще есть время, и я расскажу, хотя это не самая веселая история. Видите ли, уже знакомая вам Галина Гаджиева – Сашина мать. Когда-то давно она была моей любовницей, или сожительницей, не суть важно. Когда ей пришло время рожать, меня как раз посадили в тюрьму. Уже туда она мне написала, что ребенок умер при родах. Я, конечно, погоревал, но смирился и простил Гале ее опрометчивый поступок – как-никак она невольно погубила моего наследника, частицу моей плоти и души, – в его глазах вспыхнул и тут же погас грустный огонек. – Потом я вышел на свободу, и совершенно случайно узнал, что мой сын, оказывается, не умер, а жив-здоров и прозябает, несчастный и всеми покинутый, в детском доме по милости моей жестокой и бездушной сожительницы, которая, видите ли, не видела смысла воспитывать ребенка в одиночку и бросила его в роддоме. Я нашел ее, побеседовал и уговорил, так скажем, забрать Сашу из детдома, чтобы я мог сам заняться его воспитанием. Дело в том, что мне бы ребенка не отдали: формально я не являюсь его отцом. Я даже усыновить бы его не смог со своим уголовным прошлым. Печально, не так ли? – Он с грустью посмотрел на меня и тяжело вздохнул, в уголках его губ пролегли скорбные морщины.

Я лишь пожала плечами. А что мне было ответить на это? Меж тем он продолжал:

– Но здесь возникли некоторые трудности. Пока меня не было, Галина вышла замуж за наркоторговца – вы его тоже видели сегодня на вокзале. У него была очень плохая репутация, он уже не раз сидел за распространение, поэтому Сашу Гале не отдали – объяснили, что у нее неблагополучная семья и она не имеет права забирать мальчика. Поэтому мне пришлось ей немного помочь. Мои люди поговорили с директрисой в детдоме, и она за некоторую сумму вошла в наше положение и согласилась оформить усыновление. Сегодня Григорий забрал мальчика и повез его к Гале…

– Зачем? – удивленно спросила я. – Почему не сразу к вам?

– Потому что она так просила. Она все же мать, и ей хотелось посмотреть на сына и немного побыть с ним. Я ее понимаю. Галя обещала вернуть мне его через два дня, но, как вы уже знаете, обстоятельства сложились по-иному. Я точно не знаю, что там произошло на вокзале, но скорее всего милиция пыталась поймать на наркоте этого придурка – ее мужа, а всем остальным, включая вас, просто не повезло. Григорий чудом избежал ареста, потому что отлучился ненадолго, а вам пришлось испытать несколько неприятных минут. Я приношу свои извинения, Вероника. – Андрей посмотрел мне в глаза. В них не было фальши – одна только неизбывная печаль и переживание за сына. Словно в подтверждение этому он произнес: – У меня до сих пор волосы дыбом встают, как подумаю, что довелось пережить сегодня моему мальчику. Ведь все происходило на его глазах.

– Да уж, несладко ему пришлось, – подавленно пробормотала я, отводя взгляд. – Вы извините, что я так глупо себя вела. Я ведь ничего не знала, а Григорий не объяснил.

– Ну что вы, Вероника, успокойтесь, вы все очень правильно сделали, защитили моего сынишку, укрыли у себя и не давали в обиду. На вашем месте я бы поступил точно так же. Я должен поблагодарить вас за это. – Скупая улыбка тронула его тонкие губы. – А Григорий молчал, потому что не хотел втягивать вас в эту историю – вы ему очень понравились.

– Должна заметить, у него довольно необычная манера проявлять свои симпатии, – усмехнулась я, не удовлетворенная таким простым объяснением недостойного поведения Григория. – Кстати, зачем понадобилось оформлять усыновление на мое имя?

В глазах Андрея мелькнуло удивление, правая щека еле заметно дрогнула, он посмотрел на угрюмо молчащего Юрия и перевел растерянный взгляд на меня.

– Как вы об этом узнали? – севшим голосом спросил он.

– Неважно. – Я не спускала глаз с лица Андрея. Мне нужно было точно знать: врет он мне или нет. От этого зависели мои дальнейшие действия.

– Я понимаю, все это выглядит довольно неприглядно и в это трудно поверить, – с грустью заговорил он, – но я действовал только из лучших побуждений, думая лишь о своем сыне. – Он глубоко вздохнул, глаза его увлажнились, и сердце мое дрогнуло. – Вы попробуйте войти в мое положение: нам ведь нужно было на кого-то оформить ребенка, правильно? Директриса поставила жесткое условие: биография новых родителей должна быть безупречной. У них там очень строго следят за этим сверху, часто проверяют все документы и так далее. Мы долго искали подходящую кандидатуру, а тут я звоню вчера Григорию, когда вы сидели с ним в ресторане, и он говорит, что познакомился с очаровательной женщиной – с вами, Вероника. Поймите, у меня не было другого выхода, и я предложил Грише воспользоваться вашим паспортом. Сначала он наотрез отказался, но затем согласился с моими доводами… Я приношу свои глубочайшие извинения, Вероника, – тихо произнес Андрей, – но и вы меня тоже поймите. Мы были ограничены жесткими временными рамками: Сашу нужно было забрать именно сегодня, потому что на завтра в детском доме была назначена проверка и это дело оттянулось бы на неопределенное время. А я не могу больше ждать, я хочу быть рядом со своим сыном. Не подумайте, что это все просто так – я заплачу вам сколько скажете. У меня есть деньги, я очень щедрый человек…

– Да о чем вы говорите! – отмахнулась я. – Если все это действительно правда, то почему же вы-с самого начала все по-хорошему не объяснили? Я бы поняла. А то позвонили, угрожать начали…

– Как бы я вам объяснил, – с явным облегчением в голосе проговорил Андрей, – если вы не желали ничего слушать, а потом и вовсе сбежали? Я прекрасно понимаю, что после всех ужасов на вокзале вы были вправе подозревать нас в чем угодно, поэтому мне пришлось обманным путем заманить вас сюда, чтобы иметь возможность прояснить вам ситуацию. Но теперь, я вижу, вы все уразумели, и мы сможем разрешить проблему мирным путем. Когда-нибудь у вас будут дети, и вы сможете меня понять. Ради своего ребенка я готов пойти на что угодно: на ложь, предательство и даже на убийство, если хотите.

– Я вас понимаю, – заверила я его. – Можете хоть сейчас поехать со мной и забрать Сашу.

– Вы не шутите? – не веря в такое счастье, спросил он хриплым голосом, и в глазах его блеснули благодарные слезы.

– Конечно, нет, я же не деспот какой-нибудь, чтобы лишать отца собственного ребенка. Да и прав у меня таких нет.

– Вы очень благородная женщина, Вероника. – Он поднялся с кресла, подошел ко мне, поцеловал мою руку и затем потянул за нее. – Не будем откладывать, едемте прямо сейчас – мне не терпится взглянуть на него.

Я встала. Митя с Юрой, которые уже не казались мне такими страшными, быстро прошли в прихожую и начали одеваться, о чем-то тихо переговариваясь.

– Только объясните мне одну вещь, – вдруг произнесла я, и все напряженно замерли, повернувшись ко мне. – Я что, так и буду до конца дней числиться матерью этого ребенка?

– Ну что вы, – облегченно выдохнул Андрей, – я обязательно что-нибудь придумаю в самое ближайшее время. А пока, чтобы вам было легче свыкнуться с этой мыслью, буду переводить вам ежемесячно по тысяче долларов.

– Я же сказала, что мне не нужны ваши деньги, – нахмурилась я. – Лучше скажите, где Григорий? Я хочу его видеть.

– К сожалению, он сейчас в отъезде – полетел в другой город по срочным делам, – с виноватой миной произнес Андрей. – Если все будет нормально, то вернется уже сегодня вечером и сразу же приедет к вам с кучей цветов и морем извинений.

– А как же машина? – вспомнила я, решив до конца прояснить все волновавшие меня вопросы. – Если ее найдет милиция, то меня арестуют.

– Не найдет, – твердо заверил он, надевая плащ. – Я об этом позабочусь. Мне ведь не нужно, чтобы приемная мать моего сына сидела в тюрьме. Ну, если больше нет вопросов, то предлагаю отправиться за моим мальчиком.

И тут у него в кармане зазвенел телефон. Покосившись на меня, он отошел в сторонку, достал трубку и начал разговаривать. До меня доносились лишь отдельные фразы: отлично, пока погоди, не торопись, посмотри, как все сложится, я позвоню, если что, будь на телефоне. Закончив говорить, он спрятал трубку и повернулся ко мне. В его взгляде что-то изменилось, неуловимое и непонятное, в нем как бы стало меньше тепла, но я не придала этому значения.

– Это был Григорий? – с надеждой спросила я.

– Нет, это был не он, – с улыбкой ответили мне. – Идемте. И не забудьте свою сумочку.

Мы все вместе спустились вниз, сели в тот самый «Пежо», на котором Григорий вчера довез меня до дома, и поехали на Юго-Запад к Любе. Митя сидел за рулем, Юра чесал разбитый нос рядом с ним, а мы с Андреем уютно устроились сзади. Несмотря на все объяснения и заверения Андрея, на душе у меня все-таки было неспокойно и даже тревожно, хотя искренность, с которой он говорил, подкупала, и хотелось ему верить. Вот только Григорий и все то, что он натворил по отношению ко мне, никак не вписывались в красивую и складную историю, рассказанную Андреем. Хоть бы позвонил и поинтересовался, как я себя чувствую после всех пережитых ужасов.

– Если не секрет, у кого сейчас мой сын? – спросил Андрей, когда мы уже проехали половину пути, не обмолвившись ни словом.

– Он с моей подругой, не волнуйтесь. С ним ничего не случится, уверяю вас. Скажите, а Григорий говорил вам, что мы помолвлены?

– У кого что болит, тот о том и говорит, – рассмеялся Андрей. – Я – о Саше, вы – о Григории. Ничего, скоро каждый из нас получит свое. Нет, он ничего не говорил о помолвке, Вероника, но, зная его характер, я не удивляюсь: он человек решительный и не любит откладывать дела в долгий ящик. Значит, вас можно поздравить?

– Не знаю, – сердито бросила я.

– Знали бы вы, как он переживает из-за вас. Даже в командировку ехать не хотел.

– А он правда в банке работает?

– Конечно, правда, – уверенно проговорил он. – Заведует отделом валютных операций, большими деньгами ворочает.

– Странно, а мне говорил, что он вице-президент, – удивилась я.

– Ну, и вице-президент, конечно, тоже, – пробормотал Андрей и поспешил добавить: – Он совмещает эти две должности.

Во мне вновь зашевелились подозрения.

– А у него красивая яхта? – спросила я, наблюдая краем глаза за лицом папаши-уголовника. – Я что-то забыла, как она называется, не напомните?

– Яхта? – рассеянно переспросил он. – Ах да, яхта, ну конечно же. Юра, ты не помнишь, как называется Гришина яхта?

– А хрен ее знает, – мрачно бросил Юра, не поворачивая головы. – Я ее в глаза не видел ни разу. Долго еще ехать, красавица?

– Не очень, – сухо ответила я. – Я скажу, когда свернуть.

– Вы извините его, – виновато проговорил Андрей, – он до сих пор обижен на вас за то, что вы ему нос разбили.

– Я не хотела, честное слово, – сказала я и снова задала вопрос, чтобы развеять все усиливающиеся во мне сомнения относительно целесообразности нашей поездки. Что-то подсказывало мне, что не все обстоит так гладко, как хотят показать эти люди, и, прежде чем отдать им ребенка, я должна быть уверена, что он не попадет в грязные руки. – А как вы нашли ту машину?

– Какую машину? Ах, машину, ну да, мы ее нашли, – снисходительно улыбнулся Андрей. – Это было очень просто: на ней установлен так называемый противоугонный радиомаяк. Это дорогое удовольствие, но оно того стоит. Новейшее изобретение, работает через спутник, охватывает всю территорию Евразии. Куда бы ни угнали мою машину – ее местонахождение сразу можно определить с точностью до пятидесяти квадратных метров.

– Так это ваша машина? Странно, Григорий говорил, что его.

– И его тоже, – тут же согласился он. – У нас в коллективе все общее – как при коммунизме! – Он деланно рассмеялся.

– Ага, даже женщины и дети общие, ха-ха! – подхватил басом Митя.

– Заткнись, болван! – с неожиданной злостью прошипел Андрей и тут же, надев на лицо любезную мину, сказал мне: – Не обращайте внимания, это была всего лишь глупая шутка. Митя у нас вообще никогда не блистал интеллектом.

Но было уже поздно. Словно колдовские шоры спали с моих глаз, и я снова увидела перед собой отпетых преступников, зачем-то стремящихся любой ценой добраться до ребенка. Я увидела, насколько лживы глаза и речи Андрея, как он фальшиво смеется и как неубедительно отвечает. И как только я могла поверить этому прожженному уголовнику? Господи, что с тобой случилось, Вероника! А может, этот Андрей владеет гипнозом? Да, скорее всего, именно так оно и было: меня загипнотизировали и заставили отвезти их к Саше. А сейчас, когда Андрей уже не мог смотреть на меня в упор, его чары испарились, и я прозрела. Тогда все стало на свои места.

У меня внутри все сжалось от страха, но я продолжала спокойно сидеть, стараясь не подать вида, что раскусила их игру, и лихорадочно думала, как теперь выбраться из пиковой ситуации. У меня не было сомнений, что меня убьют в любом случае – отдам я им мальчика или нет, – а если не убьют, то сдадут в милицию. Так или иначе, я не могла позволить, чтобы они даже узнали, в каком доме находится ребенок, иначе перевернут там все и найдут. Передо мной стояли испуганные Сашины глаза, его дрожащие от страха губы, я представила, что могут с ним сделать эти безжалостные люди, и решилась: пусть лучше меня прикончат, но мальчишку им не видать.

– Сворачивайте налево во двор, – сказала я, чувствуя, как леденеет душа от того, что должно сейчас произойти. До дома, где жила Люба оставалось три квартала.

– Где, прямо здесь? – спросил Митя.

– Да, за остановкой.

Он повернул руль, мы въехали в тесный темный двор, заставленный «ракушками».

– Теперь остановись у второго подъезда, – севшим от волнения голосом попросила я.

– Что это с вами? – удивленно спросил Андрей, внимательно глядя на меня. – Вам нехорошо?

– Да, мне нехорошо, – кивнула я. – Меня сейчас стошнит от вас.

– Не понял? О чем это вы? – его лицо в полумраке салона походило на оголенный череп, только что не перекрещенный двумя мослами.

– Все о том же, – зло бросила я.

Митя резко затормозил, и они с Юрой повернулись ко мне. Физиономии у них были вытянуты от изумления.

– В чем дело, красавица? – зловеще процедил Юра. – У тебя, что ли, крыша поехала?

– Погоди, Юрий, я сам, – поднял руку Андрей и обеспокоенно спросил: – Вероника, что это значит? Что на вас нашло?

– Ничего, просто я передумала. – Я отвернулась и стала смотреть в окно, приготовившись к самому страшному.

– Но вы не можете передумать, – усмехнулся Андрей, – у вас нет выбора.

– Выбор всегда есть. Я вам не верю – вы не отец ребенка. Вы меня обманули.

– Ну и что, – легко согласился он, – разве это что-то меняет? Вы же не хотите, чтобы мы причинили вам боль?

– Слушай, Андрей, чего ты с ней нянчишься? – недоуменно спросил Юра. – Твоя дипломатия уже у меня в печенках сидит! – Он вдруг схватил меня за волосы, подтянул к своему лицу и прошипел: – Говори, стерва, где пацан, а то глаза выдавлю!

Мне было очень больно, я закричала, что было сил вцепилась ногтями в его лицо и начала царапать. Он тут же отпустил мои волосы, отстранился, тяжело дыша, и прохрипел, ощупывая разодранные в кровь щеки:

– Ну все, дрянь, тебе не жить! – В его руке появился пистолет и уткнулся мне в лицо. – Молись, курва!

– Прекрати сейчас же! – рявкнул Андрей, закрывая рукой пистолет. – Не время еще. Сейчас я с ней по-своему разберусь. Ну!

Юрий нехотя убрал пистолет и обиженно засопел. Митя, невозмутимо наблюдавший за всем этим, задумчиво проговорил:

– А я бы плеснул ей кислоты в рожу – сразу бы запела.

– Молчать всем! – Андрей в ярости заскрежетал зубами. – Вы мне всю малину испортите, козлы! – Он достал из кармана трубку телефона и начал набирать номер, сердито бормоча. – Связался с сосунками, понимаешь. Алло, Григ? Это я. Как там у тебя дела? Да, время пришло, она не раскололась. Давай там кого-нибудь, пусть поболтают.

Он как-то странно посмотрел на меня и протянул трубку, резко перейдя на «ты».

– Держи, с тобой кое-кто поговорить хочет.

Оторопев от неожиданности, я взяла телефон и сразу же услышала радостный голос своей мамы:

– Доченька, это ты? Здравствуй, моя маленькая, как ты там поживаешь?

– Здравствуй, мама, – похолодев от ужаса, просипела я. – Что там у вас происходит? С вами все нормально?

– Конечно, доченька! Мы так рады, что ты наконец решила выйти замуж, что места себе не находим. Отец даже за водкой побежал. – Она понизила голос и зашептала: – Знаешь, твой жених нам так понравился, так понравился, он такой красивый, такой воспитанный – просто прелесть!

– Послушай, мама, – простонала я, – он мне не жених.

– Знаю, я все знаю. – Она не стала даже слушать. – Гришенька все нам рассказал. Он говорит, что ты сомневаешься, выходить ли за него замуж, поэтому и приехал к нам просить, чтобы мы его поддержали. Он такой заботливый, подарил нам импортный телевизор и обещал стиральную машину. Вот что я тебе скажу, доченька: даже и не думай ни о чем. Выходи за него, и будьте счастливы. – Она начала всхлипывать.

– Мама, послушай меня! – в отчаянии прокричала я. – Срочно вызывай милицию! Этот человек – убийца.

– Довольно! – Андрей вырвал у меня трубку, отключил связь и ядовито ухмыльнулся. – Ну, что теперь скажешь, Вероника Сергеевна? Надеюсь, ты понимаешь, что он прикончит твоих стариков, если не отдашь нам мальчика?

Я сидела ни жива ни мертва и не могла пошевелиться, парализованная страхом. Перед глазами стояла яркая картина: вежливо улыбающийся Григорий ходит по квартире моих родителей в Питере, разговаривает с ними, пьет чай с мамиными пирогами, а потом достает пистолет, убивает обоих и спокойно уходит. Ему ничего не стоит это сделать, и никто потом концов не сыщет. А я до конца дней буду чувствовать свою вину за случившееся. Больше всего на свете я любила своих родителей, они были самыми близкими мне людьми, и я бы, не раздумывая, отдала за них свою жизнь. Эти грязные подонки ударили меня в самое уязвимое место. Резкая боль пронзила мне сердце, я начала задыхаться.

– Что, проняло? – довольно осклабился Юрий. – Андрей свое дело знает. Посмотрим, как ты теперь запоешь.

– Не советую тебе упираться, – сказал Андрей, подбрасывая трубку в руке. – Время переговоров кончилось. Один мой звонок – и на твоей совести будет два трупа. Я же предупреждал, что могу раздавить тебя, как блоху, а ты не поверила.

– Вы не посмеете! – всхлипнула я.

– Еще как посмеем, – хохотнул Митя. – Особенно если ты и дальше будешь нам нервы трепать. Тогда' я лично попрошу Грига сначала трахнуть твою мамашу на глазах у старика, а потом медленно прикончить, чтобы дольше помучились.

– Я ненавижу вас, сволочи! – вне себя крикнула я и бросилась с кулаками на Андрея.

Сильный удар по лицу отбросил меня к двери, я вжалась в угол и начала плакать от бессилия и боли. Сердце мое разрывалось на части, и, если бы не нависшая над родителями смертельная опасность, я дралась бы с ними, пока хватило бы сил, пока они меня не застрелили, ибо жить мне совсем не хотелось.

– Я даю тебе слово вора, Вероника, – заговорил Андрей, потирая ушибленный о мою скулу кулак, – что все останутся живы, если отдашь мальчика. Мне не нужны твои родители и лишние неприятности. Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, и хочу лишь облегчить твои страдания.

Его слова, словно огонь, жгли меня, отдаваясь нестерпимой болью во всем теле, а он безжалостно продолжал:

– Ты, наверное, считаешь себя очень сильной, но это не так. Ты самая обыкновенная баба, слабая и трусливая, ты не заслуживаешь такого человека, как Григорий, и, если бы не обстоятельства, он бы никогда не обратил на тебя внимания. Отдай нам мальчишку и продолжай дальше вести свою убогую и никчемную жизнь. А если не отдашь, то к твоим страданиям прибавится еще и боль за погибших в муках из-за твоего тупого упрямства родителей. Я специально не стану тебя убивать, чтобы ты остаток дней провела в мучениях, – это гораздо страшнее мгновенной смерти.

– Прекратите! – взмолилась я и зарыдала, уткнувшись в коленки.

– Как скажешь, – хмыкнул Андрей и замолчал.

– Испеклась, кажись, хи-хи, – хрюкнул Юрий и восхищенно пропел: – Ну ты мастер, Андрей! Я бы так никогда не смог.

– Учись, сынок, пока я жив. А то вы только стрелять да кости ломать умеете. Так большие дела не делаются. Обратите внимание: я добился своего, не дотронувшись до нее пальцем. Это большое искусство. Я сломал ее морально и достиг цели. Григ уже давно это понял и берет пример с меня, а вы так и останетесь болванами, если не поумнеете.

– На дураках белый свет держится! – гоготнул Митя.

– Может, хватит уже ей ныть? – брезгливо спросил Юра. – Достала уже, я жрать, в конце концов, хочу.

Андрей похлопал меня по спине:

– Давай, крошка, успокаивайся и показывай нам хату своей подружки. Поверь, чем раньше это произойдет, тем быстрее все кончится. Вот, возьми платочек, утри слезы.

– Да пошел ты! – я в бешенстве оттолкнула его руку и выпрямилась. Я уже знала, что отдам им мальчика, потому что иного выхода не было. Моя собственная судьба мне уже была глубоко безразлична, главное, чтобы с родителями ничего не случилось. Тупая решимость высушила мои слезы, и я сказала, отрешенно уставившись перед собой: – Ладно, я согласна. Только сначала позвоните своему Григорию и скажите, чтобы ушел от моих родителей. Я перезвоню им и, если все будет нормально, отвезу вас к Саше. В противном случае можете меня убить прямо здесь.