Текст книги "Точка отправления (СИ)"

Автор книги: Наталья Цепкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

И тут она увидела старушку, которая с сумкой, возвращалась из магазина. Девушка даже подпрыгнула, и быстрым шагом устремилась к ней.

– Извините, не подскажете тут, нет гостиницы?

Старушка вздрогнула, когда к ней обратилась Таня. Вытянутое лицо, стало еще длиннее, а морщинистая кожа натянулась, но в следующую минуту, она уже приветливо улыбнулась.

– Вам надо где-нибудь переночевать?

В ответ Таня кивнула.

– Можешь остановиться у меня, – ответила старушка, жестом приглашая пройти в подъезд, из которого только несколько минут назад выходил мальчишка.

– Нет, нет спасибо.

– Оставаться в такой час на улице опаснее, нежели переночевать у бедной старухи, – ответила та, и снова улыбнулась.

– А тут нет гостиницы? – повторила свой вопрос Таня.

– Почему же есть. Гостиница находится в другом районе. Наверное, ты приехала на главную станцию. Да что я говорю, она у нас тут одна. Так вот за администрацией, гостиница и находится.

– А больше нет? – растерянно спросила Таня, понимая всю безвыходность ситуации. Руки она сунула в карман и сейчас, найдя билетик, теребила его, пытаясь хоть как-то побороть волнение.

– Я живу одна, хотя и в трехкомнатной квартире. Ты меня не обременишь. Хорошая моя, район у нас далеко не безопасный, такси тут не ходят, ты, наверное, на последней маршрутке приехала, – добавила старушка, видя, метания Тани, – милиция к нам тоже не заезжает, так что я тебя одну не могу оставить на улице. Чего плохого с тобой детвора сотворит. Пойдем.

Доводы старушки были железными. Утвердительно кивнув, Таня проследовала за ней в подъезд единственного в этом районе трехэтажного краснокирпичного дома. Оказалась, старушка живет на втором этаже, и окна выходят как раз на детскую площадку, где они встретились.

Вскоре около дома загорелся фонарь. Он выделил тусклым желтоватым светом детскую площадку: песочницу, облезлую железную горку и покосившиеся качели, да скамейку, недавно вкопанную кем-то.

На удивление Тани квартира не выглядела бедной, и была, как шкатулка, набита всякой интересной всячиной.

Одна комната (в которой не было двери) была отдана под книги. Стеллажи стояли по всем четырем стенам, а рядом с окном маленькое кресло-качалка с торшером. Другая комната, была спальней хозяйки, а в третью – поселили Таню.

– Меня зовут, Зоя Никитична, – сказала старушка в дверях.

– Меня Таня.

– Танюш, располагайся, переодевайся и подходи. Я чайник поставлю.

Бардовые обои и в цвет им тяжелые занавески. Диван около стены соседствовал с пианино, а дальше снова стеллаж, вот только стояли тут не книги, а разные фарфоровые статуэтки и глиняные фигурки. Около другой стены стол комод, а на нем телевизор.

Тане не показалось, что хозяйка живет бедно. Сбросив с плеча сумку, переоделась в футболку. Девушка прошла на кухню.

В углу деревянный столик и две скамейки. Чайник уже вскипел, и старушка разливала кипяток по чашкам. На столе стояла тарелка с мармеладом и печеньем, а также несколько ломтей хлеба, лежали отдельно, если вдруг захочется сделать бутерброд с маслом, сыром или колбасой, которые старушка тоже успела нарезать.

– Ты помыла руки. Вот помой тут. И садись, – сказала Зоя Никитична, пропуская Таню, в уголок, а сама села около окна. Мельком глянув в окно, старушка покачала головой, заметив компанию парней, – вон, пошли шалопаи. Хорошо, что хоть тут не безобразничают.

– А почему? – спросила Таня, хотя тут же ей стало неловко за свой вопрос.

– Совесть, наверное, еще осталась. Ведь это учительский дом, стыдно, наверное, перед учителями озорничать.

Таня была поражена. Она не слышала, чтобы мальчишек из ее двора, останавливали какие-то учителя. Их могли остановить парни постарше, или Вадим, бывший боксер, а сейчас какая-то шишка, но никак не учителя – эти интеллигентные пожилые люди.

– А вы тоже учитель?

– И я учитель, – ответила старушка и улыбнулась, так что от ее узеньких глазок разошлись лучики – морщинки.

– Я и не думала, что кто-то еще слушается учителей вне школы, – добавила Таня, отпивая немного чая.

– А кого им еще слушаться, наверное, только тех, кто в них верит. У большинства этих детишек если и есть родители, то они либо спились, либо наркоманы, либо неудачные карьеристы, которые все свои ошибки списывают на детей. Здесь даже самый хороший родитель превращается в чудовище и своего ребенка хочет превратить в того же. Нормальных-то почти и не осталось, все разъехались. Пусть будут работать уборщиками, зато в районе, где с наступлением темноты, не страшно пройтись.

– Да, мне кажется, везде так.

– Везде, не везде. Но наш район считают никудышным, даже те, кто здесь живут. Мы хоть что-то пытается вложить в головы детишек.

Таня только кивнула в ответ и еще отпила чая, который был с приятным ароматом трав, а вместо сахара, был добавлен мед, который она очень любила.

– А ты не местная, верно?

– Да, – вздохнула Таня.

– А чего здесь? Кого-то ищешь?

– Можно и так сказать.

Зоя Никитична внимательно посмотрела на девушку не мигающим взглядом, казалось, ее морщины немного разгладились, а губы приобрели форму и цвет. Но тут она поднесла кружку ко рту, и отпила немного чая. И наваждение испарилось.

– У меня подруга жила в этом городе. Я знаю, что только около реки и все. Сейчас она в Москве, но мне надо найти ее родителей…

– А как ее зовут?

– Вряд ли вам ее имя что-то скажет.

– Скажет, не скажет. Но если она жила тут, то я ее должна знать. В этом районе только одна школа.

– Клюева Наташа, – медленно произнесла Таня. В глубине души, ей хотелось, чтобы старушка не узнала этого имени. Ей не хотелось думать, что Наташа жила в таком районе. Что здесь хорошего она могла видеть? Таня уже начинала сомневаться, зачем сюда приехала. Зачем все это затеяла? Хотя теперь ее подогревал другой, давний интерес к подруге.

– Клюева, – Зоя Никитична не надолго призадумалась, а потом удивленно приподняла брови, – да, помню такую. Курносая, белокурая. Да, да, точно помню. Эх, хорошая была девочка, умная, способная. А как рисовала. Я помню, как ее учитель изобразительного искусства хватил, Владислав Иванович. После нее, так никто больше не рисовал, не умеют наши дети смешивать краски, да и на фантазировать ничего не могут. А, Наташа была очень талантливой. Вот только подтачивали ее как вода камень.

– Что вы имеете ввиду? – спросила Таня. Прошлое ее подруги было овеяно тайной. Никогда та, не рассказывала о нем. А если что-то и упоминала, то всегда расплывчато, так что трудно было представить что у нее за плечами. Таня догадывалась, что она скрывает не самый лучший момент в жизни. Но что конкретно – разве поймешь. А тут есть возможность приоткрыть занавесу тайны.

– То, что родители у нее были, как говориться, оторви и брось. Отец пил, поэтому часто менял работу. Мать мечтала о иной жизни, поэтому в ней было столько злости на бедного ребенка. Ведь именно Наташа привязала ее к этому району, к мужу. Я помню Елену еще молодой. Она всегда заглядывалась только на хорошо одетых, да на гладковыбритых парней. А Витя ей подвернулся, после института. Они мало встречались, зато ребенок быстро родился. Вот и связали жизнь, без любви.

– А почему же они не развелись, если было так тяжело?

– Витя хотел, чтобы у Наташи была полная семья. И поначалу-то все у них было как у всех. Было плохое, но и хорошее было. Но Лена жестокосердечная, заботилась только о себе. Вот и довела Витю до бутылки. Она и дочь свою терроризировала. Впрочем, недолго. Наташа доучилась и уехала, почти что налегке. Если бы я знала, что тогда ее вижу в последний раз, то бы непременно отговорила бы.

– Получается, она просто сбежала из дома?

– Так и получается. Мы ведь ее всем двором любили. Да их дом недалеко отсюда, вот только сейчас там никто не живет.

– А где же…?

Зоя Никитична усмехнулась и смахнула рукой несколько крошек со стола.

– Мать не известно где, уехала, за лучшей жизнью, наверное, а Витя-то в прошлом году помер. Замерз, до дома немного не дошел. Некому было за ним присмотреть. А хороший был парень, ладный, только не в те руки попал. Вот до чего иногда любовь доводит.

– Так значит, он любил…

– Он-то любил, да толку-то. Жена всем недовольная, ребенок забитый. Когда Наташка совсем маленькой была, они часто ходили на пикник, да в кино. А потом…, – и старушка махнула рукой, – у нас тут такое сплошь и рядом. Да, и правда, бежать от сюда молодым надо. А ты-то зачем приехала?

Таня сидела ошарашенная. Вот она, правда, которую так хотелось узнать о детстве подруги, и что теперь с этой правдой делать. Радости или облегчения она не испытала узнав, что было с Наташей до приезда в Москву.

– А у нее были друзья? – спросила Таня, не обращая внимания на вопрос старушки. Девушка смотрела в чашку, не в силах поднять глаз. Если бы только хозяйка квартиры догадывалась с какими целями приехала сюда незнакомка. И Тане стало очень стыдно.

– Друзья? Не знаю. Была компания, и мальчик тоже был с которым она дружила, но совсем некудышный. А так спасалась только рисованием. Бывало сядет около речки, под дубом и рисует. Мне-то она часто показывала свои рисунки, мне да Владиславу Ивановичу. А там то феи, то гномы, и всегда улыбаются, переговариваются, шутят. Фантазия у нее, конечно, была. Вот сядет глядит как водичка плещется, а взгляд такой далекий, что ясно не тут она сейчас. Она и разговаривать с нами пыталась на своем языке, с помощью картин донести, что у нее на душе, вот только мы этого языка не знаем, – рассказывала старушка и печально смотрела на стену, оклеенную обоями, пожелтевшими от времени. Потом Зоя Никитична прищурилась, и добавила, – ах, нет, была у нее одна подружка. Вспомнила, Ларой звали, веселая была девчонка, да только болезнь ее сгубила. И все же, как не крути, Наташа, одна была. Хоть и окружали ее люди, да ей больше был по душе мир фантазий.

– Ясно, – тихо молвила Таня.

– Ну ладно, что мы все о прошлом, его не вернуть, да и не зачем. Лучше скажи как Наташа сейчас поживает.

– Сейчас? – Таня посмотрела на старушку. Сглотнув, девушка пыталась подобрать слова, но ничего на ум не приходило.

– Что-то случилось? Ты даже в лице изменилась. Говори. Что-то непоправимое? – старушка немного подалась вперед и голос у нее дрогнул, но своим видом она не показывала волнение. Люди старой закалки умели держать себя.

– Вы слышали про взрыв в метро? – спросила Таня.

– Да. Она что была в это время там?

– Мы как раз договорились встретиться на Чистых прудах и я ждала ее. Она подъезжала. Была в вагоне со смертницей, но чудом осталась жива. Даже доктора считают это чудо, только вот она…в коме.

– О, Господи, в коме. Давно? Это вот для чего тебе ее родители понадобились, какие-то документы что ли оформлять, или что?

– Нет, нет, с этим все нормально. Просто, – Таня глубоко вдохнула, как ей объяснить этой прожившей трудную жизнь пожилой женщине, что она хочет отомстить своей подруги, за то, что не поделили парня. Таня была готова провалиться сквозь землю, только при одной такой мысли.

– Хотела чтобы они знали.

– Точно? Если что, то может я что смогу.

– Нет, нет. Точно.

Зоя Никитична поднялась и стала убирать со стола. Молча помыла посуду, и аккуратно сложила полотенце, положив его на подоконник. А потом снова подсела к Тане.

– А чем она занималась до этого злоключения?

– Наташа заканчивает художественный институт, собирается пойти работать учителем.

На это старушка улыбнулась. А Таня наконец-то поняла откуда такая мечта. Ведь у ее подруги перед глазами стоял только один пример порядочного человека – это учитель. Ведь ни родители, ни друзья этим не отличались. Так на кого хотеть быть похожим маленькой девочке?

Только сейчас все встало на свои места. Теперь Тане стало понятно и почему Наташа так стремилась, чтобы она работала в художественном классе, просто так было легче ей доверять.

Как же она заблуждалась? Все это время она понятия не имела кто рядом с ней находиться. Сколько Наташа хранила в себе. И разве можно теперь причинять боль той, кто и так не видит добра от окружающих.

У Тани ком стоял в горле, сковывая глотку. Девушку все трясло, но не от холода. Как бы странно не было, но она рада, что приехала сюда. Теперь все встало на свои места и уже не надо гадать почему Наташа так себя ведет. Просто стоит принимать людей такими какие они есть.

– Ладно, время позднее, пора спать.

Часы показывали половину одиннадцатого, когда Таня прошла в комнату, которую любезно выделила хозяйка. На удивленнее она быстро заснула, вот только не видела снов, а может просто их не запомнила.

Утром старушка разбудила Таню рано, не было и семи. Та уже была одетая и с толстой сумкой в руках.

– Вставай, красавица. Первый автобус в центр будет через час, следующий около полудня. Если все же захочешь посмотреть на дом, где жила Наташа, то это N12В, через два дома. А я пошла. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь.

Таня ничего не поняла, пока сонная привстав на одном локте слушала хозяйку. И окончательно проснулась только тогда, когда услышала захлопнувшуюся дверь.

Она встала и прошла сначала в коридор, потом в ванную. Умылась, зашла на кухню. На столе лежала скатерть, а под ней оказалась тарелка каши, бутерброды, печенье, сгущенное молоко и чайник чая с чашкой. На блюдечке лежало два сахарка. Все это было еще теплое и аппетитно пахло.

Таню умилило такая забота. Разве в Москве встретишь такое бескорыстное гостеприимство? Она перекусила и все же решила посмотреть, где живет Наташа, ведь не зря же проделала такой путь. Надо разобраться уже во всем. Ей казалось, что если увидеть где живет ее подруга, то сразу во всем разберется, как будто это был тот недостающий сегмент, без которого не складывалась мозаика.

Таня была не меньше поражена и тому факту, что ее, незнакомку, оставили одну дома и не боялись, что она может что-то вынести. А в этом доме было много чего интересного. Ей просто доверяли, наверное, эту черту характера и переняла Наташа видя в людях только хорошее. И тут она поняла, что все-таки проигрывает открытой и немного наивной подруге. И в первый раз за всю свою жизнь, Таня не сердилась на это и не пыталась исправить любой ценой.

Она вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь.

На улице было свежо и солнышко еще не спряталось за облака, которые обещали по кабельному. Дом 12В торцом стоял к тропинке, разделяющей дворы. Среди зарослей черноплодной рябины и сирени, Таня не сразу заметила поржавевшую таблицку. А когда заметила, замерла. Вот он дом, где жила Наташа. Деревянные двери, на козырьке мелкая травка и листья с соседней березы, от подъезда асфальтированная неровная дорожка ведет на площадку: качели, да покосившаяся песочница.

– Прости меня, – произнесла Таня. И как бы в ответ ветер обдул лицо и пробрал до самых костей. От такого порыва слезы выступили на глазах. Легким движением Таня смахнула их и хлюпнув носом, повернула обретно.

Таня сразу же выбрала верную дорогу, так как деревянный мост, был виден почти из всех точек этого района. Он стоял на двух холмах и когда-то величественно возвышался над речкой. Когда-то, но не сейчас. В утренних лучах солнца он еще тоскливее выглядел, на фоне ясного голубого неба. Идя на прямую, к мосту, Таня вышла на небольшую дорожку вдоль реки. Тут-то она и заметила покосившейся дуб.

«Неужели тот» – подумала Таня и сделала шаг вперед. Еще шаг. К небольшой вытаптанной полянке, и правда, шла тропинка, видно не только одна Наташа, любила там сидеть.

«Прости меня» – снова попросила Таня. Ветерок прошелся по водной глади, и девушка машинально сжалась в комок. Но на этот раз, ветер пролетел мимо нее.

Уходить не хотелось. Тут было так спокойно. Хорошо. Тане хотелось задержаться, увидеть где пряталась от этого мира ее подруга, создавая свой – сказочный мир, но времени катастрофически не хватало. Таня быстро потопала по дорожке. По длинному мосту, она уже бежала бегом. И правильно сделала, так как автобус пришел раньше.

45 маршрутка, к удивлению Наташи шла как раз до станции, только другим более витиеватым путем. Таня купила обратный билет, и сидела на лавочке, под козырьком Автовокзала, когда раздался звонок на ее мобильном. Она почувствовала, что это с работы. Глубоко вздохнув, настраиваясь на серьезный разговор, нажала на кнопку «вызов».

– Алло, Татьяна, здравствуйте. Что у вас случилось, что не предупреждая вы не выходите на работу?

– Извините…

– Я вроде бы проявила человечность в вашем случае, и не заслуживаю такого отношения, хотя вы последняя кто не сдал отчет и проект, который я вам поручила.

– Я…

– Если вам не хочется у нас работать, можно так и сказать, – не прерываясь продолжала свою тираду Ирина Николаевна.

– Что? Нет, нет.

– Тогда где же вы? И почему не на рабочем месте?

– Я…у меня возникли личные проблемы…

– Личные проблемы надо решать в личное время, – категорично заявила начальница.

Но Таня не знала как объяснить.

– Завтра жду вас с объяснительной на совете по решению вашей дальнейшей работе у нас, – после чего послышался треск.

Это повесили трубку. Пожав плечами, Таня убрала телефон. Конечно же она дорожила работой, но сейчас она приобрела намного больше. И если бы представилось еще раз возможность, только теперь выбирать, Таня бы сделала тоже самое.

Подъехал автобус и уже через пять минут колесил по дороге к столице. К удивлению они очень быстро доехали. Пробок почти не было, хотя время было около часа дня.

Приехав домой, Таня сразу же засобиралась в больницу к своей подруге. К своей единственной подруге, которую она полюбила еще сильнее.

Глава 11 Что скрывает наша память?

Наташа шла домой после уроков. Школа находилась через квартал от ее дома, и поэтому девочка шла, замедляя шаг перед открытыми окнами, или останавливалась чтобы покачаться на качелях. Она не торопилась домой, а иногда и вовсе проходила мимо дома и шла сразу же к речке. У нее было свое любимое место, где ей казалось живут сказочные существа: голубоглазые эльфы, коренастые гномы или зеленоволосые русалки. Так она сделала и в этот раз. Подойдя к подъезду, девочка немного постояла прислушиваясь. Стены были тонкие, а деревянные перекрытия, не скрывали не единого звука. Родители снова ссорились. Высокий голос матери и звон бьющейся посуды раздавался на весь подъезд. Ее всегда начинало трясти, когда родители ругались, вот и сейчас сжав кулаки, чтобы хоть как-то прийти в себя. Девочка с минуту постояла около подъезда, и быстрым шагом направилась прочь к черте города. Так они называли речку, которая делила город на благоустроенный район и тот, где жила она.

Речка тихо текла вдоль дороги, поросшая осокой, а кое-где и камышом, но на середине реки течение было сильное и сносило горе пловцов на несколько километров. Плавать тут не решались, по крайней мере рядом с местом, где Наташа любила бывать.

Идя по знакомой дороге, она даже не обращала внимание на происходившее вокруг. Девочка уже была в своем мире и придумывала очередной сюжет для своей картины. Как вдруг увидела незнакомую девочку, стоящую около наклонившегося дуба.

Незнакомка почувствовала чей-то взгляд и резко развернулась, увидев остановившуюся в нескольких шагах девочку, где-то ее возраста.

– Привет.

– Привет, – ответила Наташа, но ей было не до улыбок. Ей хотелось прогнать незваную гостью, и ее лицо это выражало красноречиво.

– Это твое место?

– Да.

– Хорошее. Я бы тоже тут пряталась.

– Я тут не прячусь, – обиженно буркнула Наташа.

– А я бы пряталась.

Девочка развернулась к Наташе, и посмотрела ей в глаза.

– Меня зовут Лара, а тебя?

– Наташа.

– Ты здешняя?

– Да, а ты что, нет?

Лара покачала головой. И устало вздохнув, села на примятую траву.

– Мы живем в центре, но когда маму отправляют в далекие рейсы, меня привозит сюда. Это редкость, чтобы кто-то из центра города переезжал сюда на окраину. И все же иногда такое случалось. Мать Ларисы сумела выбраться из этой ужасной дыры, выйдя за муж за механика Станислава Гуркина, но из-за несчастного случая на работе лишилась мужа, а Лара отца, а вместе с этим и большую долю дохода. Вот тогда-то она и пошла подрабатывать на «линии», где приходилось ездить не только по городу, но выезжать и в Москву, и в Ярославль и куда подальше. Девочку оставить было не кому и тогда, пришлось согласиться на помощь тетки. Вот так несколько раз в год, Лара стала жить в районе за речкой. И вскоре перестала его бояться.

Наташа удивленно посмотрела на девочку. Худенькая с копной рыжих волос и веснушками рассыпанными о лицу, должна была несколько раз в год выживать на улицах этого гиблого места. Наташе она сразу же показалась странной, не вписывающейся в здешний колорит. То ли у нее была другая осанка, то ли слишком выглаженное платье, не понятно, но с первых же секунд, было ясно, что Лара чужая для этого района. И ей можно лишь посочувствовать. Ведь Наташа уже привыкла к здешним правилам выживания. А какого же тут будет тринадцатилетней девчонке? Наташа медленно стала подходить к речке, прижимая к груди альбом.

– Это, наверное, ужасно, уезжать из города, сюда.

– Ну не так страшно, как тебе это представляется, – ответила Лара, и кокетливо улыбнулась, – ты не возражаешь если я с тобой посижу.

Наташ пожала плечами и кивнула.

– А ты тут всегда одна?

– Да. А что?

– А друзья у тебя есть? – спросила Лара, когда наблюдала за тем, как Наташа садится на траву, и раскладывает на камнях альбом и карандаш.

– А что? – хмуро переспросила Наташа.

– Значит нет, – ответила Лара и сорвав травинку стала ее ломать, придавая форму многоугольника.

– Нет, – уныло согласилась та.

– Тебе, наверное, тяжело, потому что там, дома, у меня две подружки, Катя и Оля. Хочешь я буду твоей подругой?

Наташа посмотрела через плечо на девочку. Солнце как раз светило ей в глаза, так что, щурясь, она не могла разглядеть ее лица. Отвернувшись, девочка ответила:

– Я привыкла быть одна.

– Ой, это так скучно. Мы могли бы вместе ходить купаться, или в библиотеку, или ловить бабочек. А что ты делаешь?

– Я рисую.

Лара встала, подошла к Наташе и заглянула через плечо к ней в альбом. Там, из-под ее карандаша, уже стал проступать маленький человечек, сидящей на камне и внимательно смотрящий в воду, где из глубины на него смотрела русалка.

– Как красиво. А они тут есть?

– Кто? – удивленно спросила Наташа.

– Как кто, русалки? – ответила Лара, как будто говорила о воробье или еще о каком-нибудь обыденном животном.

– Их не существует, – серьезно сказала Наташа. Это она уже уяснила, а то бы давно сбежала бы в сказочную страну от своих родителей.

– Но ты же их рисуешь?

– Они у меня вот здесь, – пояснила Наташа, и пальцев показала на голову.

– Аааааа, – протянула Лара и присела на корточки рядом, девочка смотрела как перетекает вода, через небольшое бревно лежащее прямо около берега, – а я их видела, – наконец, нарушив молчание ответила та.

Наташа перестала рисовать и посмотрела на Лару. Это не возможно. Все это сказки и только. Но голос ее новой подруги был серьезный, даже слишком. Взгляд стал печальный, и поднявшись, девочка подошла к самой кромки воды.

– Ты мне не веришь?

– А ты говоришь правду?

– Да. Я не знаю, но я вижу их. Они прячутся, но все же я их вижу, иногда только мгновение, только раз, они пролетели, и все их уже нет. Но я знаю, это мне не показалось.

Наташа не понимала почему, но она ей верила. По крайней мере, ей этого очень хотелось.

– Ладно, я пойду домой, а то тетя меня, наверное, заждалась, – сказала Лара и стала подыматься, вверх по берегу.

– Ты завра сюда придешь?

– Приду, – улыбаясь, ответила Лара, – мы ведь подруги.

Так у Наташи появилась подруга, с которой они гуляли вдоль реки и купались в небольшой запруде вверх по течению, около старого моста. Лара рассказывала ей о сказочных существах, а Наташа зарисовывала их приключения. Несколько набросков, она подарила Ларе, в знак их дружбы. А через три дня та уехала.

– Я скоро приеду, – сказала Лара, и обняла Наташу.

Для той, это было совсем неожиданно, никогда ее еще не обнимали, не прижимали так к сердцу.

– Я буду ждать, – ответила она, но все еще была обескуражена таким поступком.

Лара приехала через четыре месяца и всего на несколько дней. Но Наташа была счастлива. Наконец-то не одна. Можно поделиться своими мыслями, переживаниями, хотя многое и скрывала девочка, и все же Лара была ее отдушиной.

Девочки сами не ожидали, что так сильно сдружились. Теперь, зимами они переписывались. Лара писала, как хорошо в городе, как украшают новогодними огнями фонарные столбы и вывески кафе. А Наташа больше рисовала, хороших новостей у нее почти не было. Разве только успехи в школе, но и их никто не замечал, кроме учителей, и девочка сама перестала на их обращать внимание. Она бы и забросила учебу, но вот только понимала, без образования она навсегда застрянет в этой дыре. И стиснув зубы, одна разбиралась в трудных формулах и делала уроки.

Последнее письмо Наташа получила перед майскими праздниками. В нем Лара сообщала, что приедет в конце мая на целых две недели, так как мама поменялась сменами из-за ее болезни и пока не работает. Письмо было небольшое и ничего толком в нем не было написано. Наташа написала ответ. Но больше писем не приходило. Тогда девочка написала еще и еще. И вот наконец пришло. Вот только почерк был совсем другой. Не пузатые буквы сильно наклоненные вправо, а мелкий витиеватый почерк. В нем было несколько строк, из которых следовало: Лара сильно болела и умерла месяц назад, так что больше не стоит писать на этот адрес. Это было словно гром среди ясного неба.

Умерла!

Наташа сидела на постели и держала в одной руке конверт, в другой письмо. Девочка потерялась. Перед глазами отчетливо нарисовалась худенькая вытянутая фигурка подруги и ее улыбающееся лицо. Она во всем видела что-то хорошее. Чего так не хватало Наташе, которая была реалистом, и только там, на берегу реки, могла хоть не надолго, в своих фантазиях окунуться в желанный мир сказок. Лара же в нем жила. Она сама была частью сказки. Маленькой феей помогающей Наташе, творящей для нее волшебство. И как нелепо умереть, когда перед тобой только открывается мир.

Но вместе с болью от потери, пришло чувство одиночества. Она снова одна. И если раньше Наташа не знала, что значит иметь друзей, то сейчас она потеряла друга и это пространство в сердце не чем заполнить. У нее был единственный человек с кем она могла поговорить, кому доверить свои мысли, показать свои работы. Просто с кем можно было посидеть и молчать, но чувствовать присутствие этого человека, с кем тебе не скучно и всегда интересно.

Именно она настаивала на том, чтобы Наташа показала свои рисунки учителям, и поддерживала когда происходила очередная ссора с родителями.

И вот ее больше нет.

У Наташи даже не было слез, чтобы оплакать свою единственную подругу. Девочка просто сидела на углу кровати и смотрела перед собой. Перед глазами как туман проплывали сцены из жизни, только вот в обратном порядке: последняя встреча, совместный поход к классному руководителю, прогулки по реке, знакомство… для Наташи это были самый счастливый год. И вот больше такого времени не будет.

Неизвестно сколько бы она так просидела, как в вдруг дверь открылась и на пороге показалась ее мать, в халате и засаленном переднике, но с уложенной прической.

– Ты ужинать пойдешь? – спросила мать в дверях.

В ответ получила только кивок головы.

– Что-то случилось? – настороженно спросила мать.

– Умерла Лариса.

– Кто? Лариса? Не знаю такую, – пожав плечами ответила мать, – так я готовлю на тебя, подходи через двадцать минут. Слышишь.

Наташа снова кивнула, чтобы поскорее ушла мама. Девочка надеялась, что хоть сейчас получит поддержку, но нет. Мать даже не услышала ее слов. И тут упав на кровать Наташа зарыдала, прижимая к груди письмо и растирая слезы по щекам. Когда плакать не было сил, тогда девочка села и достала коробку из под туфель, где хранила все письма. Усевшись на полу около кровати, стала их перечитывать. Лара умела писать интересно. Девочке приходилось постоянно останавливаться из-за слез, которые текли превращая текст в расплывчатое синее пятно. Откладывая письмо, Наташа давала себе время успокоиться, а затем продолжала. Девочка забыла о еде. Спать тоже не хотелось.

Самое ужасное было то, что теперь она снова одна. И как она могла привязаться к человеку! Теперь Наташа себя ругала, что пустила Лару в свою жизнь. Ей было очень больно, очень одиноко. В ту ночь, над письмами подруги, она поклялась, что не будет привязываться к людям. Она будет жить сама по себе, а они пусть просто проходят мимо.

Прошло около двух месяцев, а Наташа все еще скучала по Ларисе. Теперь она чаще приходила к старому мосту, где ее подруга рассказывала о русалках, о том как они завидуют людям, которые могут гулять по траве, нюхать цветы и только изредка купаться. Наташа навсегда запомнила последнюю историю.

Она шла обратно домой и снова заметила высокого симпатичного парня, который шел навстречу. Расстегнутая рубашка развевалась от летнего ветерка и показывала его не по годам накаченный пресс и грудь. Наташа потупила взгляд и опустила голову, прибавила шагу. Но поравнявшись с ним, все равно чуть ли не упала. Ноги заплелись, и девочка споткнулась. Реакция у парня была отменная и он выставив руку, помог Наташе не упасть.

– Спасибо, – промямлила, она и уже собиралась сделать шаг, как почувствовала железную хватку на своем запястье.

– Подожди. Я тебя уже несколько раз видел, но ты как тень тут же исчезаешь. Как тебя зовут?

В горле у Наташи пересохло и она с трудом выдавила из себя свое имя:

– Наташа.

– Очень приятно. Меня можешь называть Барс. Что смешного? – спросил он, увидев как губы девочки расплываются в улыбке.

– Ничего. Странное имя.

– Это кликуха. Ты не хочешь вечерком погулять?

– Нет. Нет, – испугалась девочка, и попыталась освободить руку, но ничего не получилось.

– Да, ты не бойся. Не обижу. Выходи вечерком на лавочку, около седьмого дома. Ты где живешь?

– В двенадцатом.

– Ого, так это же рядом. Выходи. Посидим, поболтаем. Хорошо?

Наташа кивнула, но только для того, чтобы освободить запястье, которые уже ныло от боли, так сильно сжимали его пальцы.

– Пока, красавица.

От этих слов девочка покраснела и чуть ли не бегом добралась до дома. Забежав на второй этаж, она быстро открыла дверь и только оказавшись в своей комнате смогла отдышаться. Она вообще не любила заводить разговоры с посторонними, а тут еще с таким красавцем.

Когда сердце немного успокоилось, Наташа села за стол и достала карандаши. Нет, ей не нужны друзья. Довольно с нее одной подруги. Уж лучше так. А если посмотреть с другой стороны, то у нее куча друзей, вот смотрят с ее рисунков. Жаль, только они с ней поговорить не могут.