355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Антарес » В двух шагах от края » Текст книги (страница 3)
В двух шагах от края
  • Текст добавлен: 10 ноября 2021, 20:01

Текст книги "В двух шагах от края"


Автор книги: Наталья Антарес



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Владимир Михайлович, это Ида! – настенные часы показывали начало двенадцатого, и я живо представила, как укоряет себя следователь за то, что не указал на оставленной мне визитной карточке временные ограничения для поздних звонков, – простите за беспокойство! Обещаю, это последний вопрос, ответьте мне, и я клянусь отстать от вас раз и навсегда.

– Разве в больнице еще не тихий час? – задумчиво поинтересовался следователь , -или вы там на особом положении?

– Я не в больнице, -честно призналась я, – но это сейчас не критично. Просто скажите мне, под окнами того дома, где я упала в шахту, нашли обломки синтезатора? Нашли или нет?

Владимир Михайлович с невыразимой тяжестью вздохнул. Представил, наверное, бедняга, что такими темпами недолог час, когда я возьму моду каждый вечер делиться с ним своими галлюцинациями и в случае отказа поддерживать со мной беседу буду прямым текстом угрожать инициацией прокурорской проверки.

–Пожалуйста, -жалобно взмолилась я в трубку, – да или нет?

– А как он выглядит, этот ваш синтезатор? – бесцветно уточнил следователь, -разбитый фонарик там нашли и клавиши какие-то электронные. Ребятня местная давно все порастащила. Это оно?

– Оно самое, – шумно выдохнула я, – Владимир Михайлович, я вас обожаю!

– Берегите себя Ида! – не слишком впечатлился от моего эмоционального порыва следователь, – вам в отпуск срочно надо, вот что я вам скажу.

Финальный совет был, бесспорно, хорош, и я поставила в завтрашний график также посещение редакции с последующим написанием заявления об увольнении по собственному желанию. Мне и без этого змеиного гнезда было, чем заняться, причем с визитом к психиатру, судя по последним сведениям, можно было и повременить. Эрик был. Вопрос, куда он делся? Тела, я предположим, тоже не видела, но не мог же он раствориться в воздухе? Или мог? Ну, в таком случае, психиатр плачет по мне горькими слезами…

Обдумывать это невеселое утверждение более внимательно мне помешал доставщик пиццы и вспыхнувший с новой силой приступ зверского аппетита. Пока работали челюсти, мозги отдыхали, и никаких гениальных идей меня больше не посетило, однако в желудке стало тепло и сыто. Я стояла перед зеркалом, пристально вглядывалась в свое отражение и видела в нем совсем другую Иду Линкс, красивую, уверенную в себе брюнетку с пылающими жаждой жизни глазами, и все острее понимала, как важно для меня выяснить правду об Эрике, потому что именно с него началось мое неподвластное разуму преображение.

Обычно, дельные мысли посещали меня в процессе нудного и монотонного занятия вроде шитья, глажки или нарезки салата к праздничному столу. Но так как мое приданое давно лежало в шкафу аккуратными стопочками, шитое-перешитое и глаженое-переглаженное, а праздник сегодня будет, как говорится, без меня, ни один из вышеперечисленных способов стимулирования умственной активности мне никаким боком не подходил. Зато я самостоятельно придумала куда более удачный вариант.

Я кромсала свое свадебное платье с ожесточенной ненавистью, а там, где не справлялись ножницы, безжалостно разрывала белоснежное кружево руками. Исцарапанные руки болезненно ныли, но я не замечала боли, мной владело какое-то абсолютное счастье, я отключила все телефоны и от души наслаждалась своим долгожданным одиночеством. Многослойное платье оказалось прекрасным тренажером для нервной системы, и когда я добралась до корсетной части, в голове у меня наступило капитальное прояснение, и через минуту Фарух Кемаль получил сообщение следующего содержания « Я знаю, что ты, мать твою, не спишь, поэтому отвлекись от моих фотографий и скинь мне ссылку на последнюю версию базы данных областной налоговой».

Судя по тому, что новое письмо появилось на моей страничке через пару минут, качество отснятого в машине материала, повергло Фаруха в щенячий восторг. Не зря все-таки я перед ним распиналась и во всех ракурсах позировала.

База оказалась обновленной и дополненной. От всевидящего ока налоговой инспекции не мог укрыться ни один совершеннолетний гражданин страны, нужно только правильно задать критерии поиска. А кроме имени у меня ничего не было. Хорошо, имя достаточно редкое. Или недостаточно.

По данным областного департамента по налогам и сборам в одной только столице проживало три сотни Эриков, а по различным уголкам густонаселенной области судьба разбросала еще несколько десятков тезок. Под примерно определенную мной возрастную категорию подпало сто сорок восемь человек, а так как наличие фотографий данный массив не предусматривал, работа меня ждала долгая и кропотливая. Поэтапно обходить почти полторы сотни квартир, это может и увлекательно, но займет неимоверно много времени. Что же еще тебе известно, вспоминай, Ида, вспоминай! Что он еще говорил о себе? Ничего. Сказал, что его больше нет, Данте он удалил, а Эрика не станет через мгновение… Ключевое слово здесь «Данте»! Теперь бы еще найти ту замочную скважину, куда вставляется этот золотой ключик.

После того, как от корсетного лифа моего свадебного платья осталась только бесформенная груда мятой ткани, я кое-что придумала. Что ж, попробуем проверить гипотезу эмпирическим путем. Если ничего не выйдет, найду на кухне разделочный топорик для мяса и порублю в капусту свадебные туфли от «Christian Louboutin».

ГЛАВА VI

Мое претендующее на гениальную простоту предположение базировалось на примитивной аналогии. А что, если «Данте» в случае Эрика –это то же самое, что у меня «Линкс», то есть образованный от созвучной фамилии псевдоним? Была, конечно, вероятность, что парень всего лишь являлся преданным поклонником автора «Божественной комедии», и моим робким чаяниям суждено вдребезги разбиться о суровую реальность, но, согласитесь, определенный резон в моей версии, бесспорно, присутствовал, и она, по меньшей мере, заслуживала проведения «следственного эксперимента» в целях своего опровержения или подтверждения.

Я сварила себе еще кофе, сделала пару обжигающих глотков и приступила к следующему этапу поисковой операции. В качестве основных критериев отбора я ввела имя Эрика, первые три буквы слова «Данте», а год рождения и место проживания ограничила приблизительно подходящим диапазоном. Ну, в самом деле, на кой черт, мне сдались налогоплательщики, мало того, что проживающие на границе с сопредельным регионом, так еще планирующие в текущем году отметить восьмидесятилетний юбилей?

Умная программа обдумывала поставленную задачу настолько долго, что я успела полностью осушить свою чашку и даже сходить на кухню за новой порцией, причем от нетерпения чуть было не расплескала весь кофе на клавиатуру. К тому моменту, когда я начала задумываться, не перезагрузить ли мне лэптоп, на экране отразился результат поиска. База выдала мне один единственный вариант, зато какой!

Данилевский Эрик Яковлевич. Двадцать семь лет. Адрес – есть. Телефон – есть. Данные о месте работы – отсутствуют. Зарегистрированное имущество, права и обременения – отсутствуют.

Какое-то время я молча таращилась в монитор и не могла заставить себя оторвать взгляд от этих ничем не выдающихся, в общем-то, сведений. Если я и база данных налоговой инспекции имеем в виду одного и того же человека, значит, я попала в яблочко, почти не целясь. Данте Алигьери и его бессмертное творчество, возможно, и наложили на выбор Эрика определенный отпечаток, но отправной точкой послужила все-таки фамилия, в точности, как и у меня. Однако, танцевать от радости фокстрот пока еще рановато. Косвенные доказательства тоже могут быть приобщены к делу, но выстраивать общую линию, основываясь исключительно на них, крайне нежелательно. Что-то я после затянувшейся беседы со следователем даже мыслить судебными канцеляризмами начала!

Большого труда мне стоило решить, что является большим безумием: позвонить по любезно предоставленному уважаемыми налоговиками номеру в полтретьего ночи или с утра без приглашения заявиться по соответствующему адресу. Все определил, как водится, фатум: легкомысленно брошенный в ванной телефон разрядился в ноль, и для того, чтобы вернуть ему пригодность к использованию по назначению, требовалась, минимум, пара часов в компании зарядного устройства.

После выпитого количества кофе, я не только не хотела спать, но и испытывала ярко выраженную потребность в активной деятельности. Было очевидно, что расплачиваться мне придется жуткой дневной сонливостью, однако скопившиеся в моем внутреннем органайзере дела все, как на подбор, обладали статусом первостепенной важности, и я не собиралась жертвовать ни одним из запланированных мероприятий даже ради краткосрочного отдыха.

Душ я принимала, плотно обмотав обе руки целлофановыми пакетами, и испытывала при этом огромное воодушевление от обещанного интернет-метеослужбами похолодания, позволяющего мне облачиться в одежду с длинными рукавами и не шокировать широкую общественность своими повязками. Впрочем, для тех , кому уж совсем невтерпеж увидеть Иду Линкс в бинтах, всю ночь работал Фарух Кемаль, и остается только выяснить, какое из желтых изданий предложило ему самый высокий гонорар.

Рассвело на улице неожиданно и резко, словно яркая вспышка вдруг озарила кромешный мрак своим внезапным светом. Мои самые худшие предположения целиком и полностью оправдались – это оказался вовсе не рассвет, а габаритные огни понаехавших со всей столицы машин, доверху напичканных жаждущими сенсаций журналистами. Папарацци заняли вокруг моего подъезда круговую оборону и, похоже, всерьез готовились разбить во дворе палаточный городок. Интересно, особняк Макса осаждает такая же толпа, или это только мне грозит невеселая участь уподобиться несчастным жителям блокадного Ленинграда? Что ж, Линкс, радуйся, настал твой звездный час! А ведь еще вчера у меня были равные шансы провести эту ночь либо на супружеском ложе, либо в морге, но такая бешеная популярность мне даже в кошмарном сне не снилась.

В данном ключе развития событий ситуация складывалась весьма неблагоприятная: поездок на общественном транспорте мне пока явно стоило избегать, а личного автомобиля у меня в наличии не имелось. Моя собственная машина стояла на ремонте, а свадебный подарок Макса в виде новенького «Мерседеса» теперь уж точно достанется не мне. Надену темные очки, распущу волосы и буду кататься на такси, а куда еще деваться?

Второй раз обмануть папарацци при помощи вчерашнего трюка с выходом через парикмахерскую я даже не надеялась. Не такие уж они дураки, чтобы многократно наступать на те же грабли, да и вполне может оказаться, что по воскресеньям салон красоты работает с обеда, а дожидаться его открытия в моем положении – непозволительная роскошь. Таким образом, я решила идти напролом и в случае открытого посягательства на неприкосновенность личности отбиваться подручными средствами.

К половине восьмого я стояла у двери в полной боевой готовности. В сумочке у меня лежал вырванный из блокнота лист с адресом и телефонным номером, по которому я так и не позвонила. Ночной кураж прошел, и я инстинктивно хотела продлить иллюзию удачи. Слишком уж легко все получилось, поэтому подспудно я была настроена на скорое разочарование, и неосознанно пыталась оттянуть момент истины, благо отдаленное месторасположение нужного мне дома создавало для этого все возможные условия.

Ранним воскресным утром в подъезде не было ни души. Обманчивое спокойствие сонной гармонии, неустойчивое равновесие пробуждающейся тишины, ничем не потревоженная умиротворенность. Но я и так как будто проспала всю жизнь, так что с меня хватит. Сегодня я узнаю правду о том, кто сумел меня разбудить, и пусть в моей персональной сказке не было хрустального гроба и волшебного поцелуя, Эрик навсегда останется для меня прекрасным принцем, освободившим спящую красавицу от злых чар призывно манящей смерти.

Думаю, оккупировавшие прилегающую к моему подъезду территорию папарацци, не рассчитывали, что я предстану перед ними в такую несусветную по меркам выходного дня рань. Да и вообще, по логике вещей мне полагалось провести это воскресенье, безудержно рыдая в подушку и горько оплакивая свою неудавшуюся свадьбу. Ведь разве не так поступило бы на моем месте подавляющее большинство героинь светских хроник? Приятно разрушать стереотипы, черт возьми!

При виде моей возникшей в дверях фигуры, писаки один за другим повысыпали из машин и хором подняли такой шумный гвалт, что не ожидавшие столь недобросовестной конкуренции птицы разом прекратили свое оживленное чириканье и возбужденно захлопали крыльями. Тихое утро одновременно закончилось не только для моих соседей, но и для обитателей расположенной через дорогу многоэтажки.

– Ида, вы едете на встречу с Максимом?

– Максим звонил вам сегодня ночью?

– Линкс, это правда, что вы хотели покончить с собой?

К припаркованному у тротуара такси я прорубалась, словно кавалерист сквозь вражеский заслон, и учитывая численное превосходство сил противника, действовала довольно-таки успешно. Сумочкой я размахивала ничуть не хуже, чем шашкой, а острые шпильки моих каблуков безжалостно впивались в ноги напирающим «акулам пера». На сыпавшиеся, как из рога изобилия, вопросы, я принципиально не отвечала, и упрямо ломилась вперед, демонстративно игнорируя назойливое внимание журналистов. Те, в свою очередь, обиженно щелкали фотоаппаратами, но свои перебинтованные конечности я предусмотрительно скрыла под одеждой, а больше ничего интересного в моем облике, как назло, не просматривалось.

– Вы чего тут вытворяете, ироды? Совсем совесть потеряли, гады! Вчера всю ночь милиция стенку ломала, теперь вы спать не даете! Да что ж этого такое, никакой управы на вас всех нет! Вот вам, получите, заразы! –неопрятная старуха в выцветшем халате почти по пояс высунулась из открытого окна на первом этаже злополучной девятиэтажки и с размаху окатила буйствующую уже непосредственно у нее под носом толпу содержимым здоровенного эмалированного ведра. Папарацци явно не ждали такой подлянки и с матами бросились врассыпную, а я, воспользовавшись неожиданной помощью своей невольной союзницы, прибавила скорости и на всех парах бросилась к такси.

– Ты, баба Маша, блин, на себя бы лучше посмотрела! – тот факт, что один из наиболее сильно пострадавших журналистов фамильярно назвал вредную старуху по имени, свидетельствовал, прежде всего, о далеко не шапочном знакомстве, и мое годами нарабатываемое профессиональное чутье на уровне подсознания заставило меня навострить ушки. Я жестом остановила выжимающего сцепление таксиста и, насколько это было возможно в непрекращающемся гомоне вымокших папарацци, прислушалась к перепалке.

– Спать, значит, мы тебе мешаем! Ты, баба Маша, небось, забыла, как вчера за мной бегала, и на чай зазывала! Только время с тобой потерял, везде из-за тебя опоздал!

А я знаю это патлатого рыжего парнишку с усеянным крупными веснушками лицом – Стасик Рябов из «Городского ревью». Вечно ведется на всякую сверхъестественную хрень вроде НЛО над резиденцией премьер-министра или йети на горнолыжном курорте, и как результат, о настоящих сенсациях узнает из публикаций в других таблоидах . Если мне не изменяет память, кроме статьи про гигантского крысиного волка в подвале художественного музея, никаких удачных материалов за Стасиком больше не числится, да и то столичные коммунальщики потом целый год требовали от «Ревью» напечатать опровержение. Во что же он сейчас вляпался?

– Ты, баба Маша, сама давно из ума выжила, – на потеху своим коллегам распалялся тем временем мокрый Рябов, грозя подбоченившейся в окне старухе веснушчатым кулаком, – знал бы сразу, что ты «того», даже и связываться бы с тобой не стал. Признайся, нарочно вчера все придумала, чтобы в газету попасть, да?

Баба Маша на мгновение пропала из виду, а вновь появилась уже с новым ведром, на этом раз, с пластиковым, и, по-моему, помойным. Папарацци, дружно повытянувшие шеи, словно стадо некормленых гусей, от греха подальше отступили на безопасное расстояние. Один лишь Стасик проявил завидное мужество и бесстрашно встретил в буквальном смысле нависшую над ним опасность в лицо.

– Твои сказки, Баба Маша, только в детском саду рассказывать. Красные орлы у нее тут летают, в людей превращаются! -Рябов издевательски прищурился и с просто бесподобно язвительными интонациями добавил, – и мальчики кровавые в глазах…

Увы, эффект от уместно процитированной выдержки из Пушкина был смазан окончательно и бесповоротно. Древняя старушенция проявила удивительное проворство: стремительно опорожнив ведро точно на рыжеволосую голову вошедшего в раж Стасика, она моментально скрылась в окне, и с грохотом захлопнула за собой раму. Сгрудившиеся у служебного микроавтобуса репортеры синхронно взорвались гомерическим хохотом, а бедняга Рябов, по второму кругу получивший привет от бабы Маши, бегом ринулся к подъезду, чтобы лично разобраться со зловредной пенсионеркой. Код к замку я знала наизусть, и не далее, как вчерашней ночью, им пользовалась, но, на мой взгляд, именно такие уроки и помогали юным журналистам избавляться от излишней наивности. Так что, все это, конечно, невероятно забавно, но тратить драгоценное время на Стасика – это не ко мне.

– Поехали, – я потормошила за плечо увлекшегося доморощенным спектаклем таксиста, – цирк уехал –клоуны остались.

– Напомните, адресок,– попросил водитель, – а то у меня все из головы повылетало. Бабка – один в один моя теща. Та тоже дни напролет в окошко выглядывает, только и смотрит, кто куда и с кем пошел, а вечером на лавочку сядет и с такими же старыми кошелками всем косточки перемывает. Так ладно языком мелет, еще же и присочинит, такого, что диву даешься. А эта бабка, видать, телевизора на ночь насмотрелась, и мерещится ей черт знает что. Мальчики какие-то…

– Мальчики не ей мерещились, а Борису Годунову, – автоматически поправила я, протягивая таксисту листок с адресом, – а ей красные орлы…

– Да правильно тот рыжий сказал – в газету захотела, вот и сочиняет. У меня теща вот как, спит и видит, чтоб ее в телевизоре показали. И эта такая же– по ночам бодрствует, только бы чего где вынюхать… Девушка, а это на другом конце города, вы в курсе? Девушка, слышите меня?

Я не сразу отреагировала на вопрос водителя, потому что в голове у меня вдруг с неожиданной четкостью промелькнула неимоверно яркая картинка: отчаявшаяся самоубийца Ида Линкс с надеждой ждет, не упадет ли ей на голову вслед за свалившимся с небес синтезатором еще один не менее тяжелый предмет, но вдруг испуганно шмыгает в подъезд, увидев серую тень в окне. В том самом окне, откуда на Стасика Рябова недавно пролился обильный дождь бытовых отходов.

ГЛАВА VII

Я так и не узнала, насколько далеко Стасик зашел в реализации своего неукротимого желания ответить бабе Маше за публичное оскорбление действием, но от намерения сжечь свое журналистское удостоверение решила временно отказаться. Быть может, склочная старуха и вправду давно выжила из ума, но что-то странное она, однозначно, видела, так почему бы не сыграть на ее слабости и под видом падкого до жареных фактов репортера не проинтервьюировать бабку на предмет подробностей ночного происшествия на крыше?

Поставленный на беззвучный режим мобильник вибрировал практически непрерывно, заставляя брошенную на сиденье сумку подпрыгивать и сотрясаться. Создавалось впечатление, что в это раннее воскресное утро не позвонил мне только ленивый. Макс, Райка, шеф плюс два десятка неидентифицированных личностей с незнакомыми номерами добивались моего внимания с нечеловеческой настойчивостью, причем каждый из них в довершение ко всему еще и считал своим долгом написать мне сообщение с требованием немедленно выйти на связь. В конце концов, я не выдержала непрекращающегося жужжания и решила проблему радикальным способом: разослала всем числившимся в телефонной книге абонентам краткие СМС идентичного содержания, после чего благополучно выбросила сим-карту в окно. С текстом сообщений я особо не мудрствовала и без лексических изысков посоветовала всем желающим со мной пообщаться «пойти на хрен», конец цитаты.

Всю дорогу таксист с откровенным любопытством наблюдал за мной в зеркало. Хотя солнцезащитные очки на пол-лица я так и не сняла, сохранить инкогнито в условиях, когда даже первую страницу сборника сканвордов украшает твоя черно-белая фотография, казалось практически невыполнимой миссией. Но по отношению к общественному мнению я отныне испытывала космических масштабов безразличие, и до тех пор, пока с меня не вымогали автографы и не пытались разорвать на сувениры, занимала достаточно мирную позицию. Как запретишь, например, молоденькой продавщице киоска, где я покупала себе новую симку, пожирать меня ошарашенным взглядом? Что еще, по большому счету, видит эта девчонка сквозь свое крошечное окошко? А тут, можно сказать, живая легенда в гости пожаловала! Будет, о чем поболтать с подружками! Или, ну как не ответить на вопрос таксиста, который всего-то и спрашивает, насколько обоснованы слухи о скором переходе Макса в один из футбольных грандов Европы? Откуда он еще получит информацию из первых рук? А так сегодня же за кружкой пива поделится с мужиками последними новостями, и мгновенно приобретет непререкаемый авторитет. Жалко мне, в принципе, что ли?

Была ли тому виной бессонная ночь, или чрезмерный объем выпавших на мою долю эмоциональных потрясений, но за неприлично долгую дорогу меня ощутимо укачало. Я раз за разом сбрасывала обволакивающий меня палантин расслабленной дремоты, но мое сопротивление постепенно становилось все более формальным и вялым. В итоге проснулась я уже на месте назначения, и для того, чтобы сориентироваться в окружающей обстановке, мне понадобилось извлечь из сумки прихваченный специально для таких случаев портативный термос и, распространяя по автомобильному салону восхитительный запах дорогого кофе, сделать пару основательных глотков.

–Это точно тот адрес? –растерянно уточнила я у невозмутимо пересчитывающего деньги таксиста, -бараки какие-то…

–А это и есть бараки, – охотно подтвердил водитель, – я же вам говорил, это почти промзона. Здесь раньше строители жили, они химкобинат за мостом строили.

–То есть здесь и сейчас живут? – я открыла окно и осторожно высунула голову наружу. В нос мне моментально ударил неистребимый запах прорвавшей канализации, я огляделась по сторонам и первым, что бросилось мне в глаза, оказалась покосившаяся будка деревянного туалета. Мелодично поскрипывающая дверь болталась на одной петле под изменчивыми порывами легкого майского ветерка, и непередаваемая вонь выгребной ямы смрадным облаком разносилась по окрестностям. Метрах в трехстах от «благоухающих» удобств располагалась двухэтажная постройка с прогнившими от старости стенами, возведенная, судя по ужасающе древнему виду, если и не при царе Горохе, то уж точно до Октябрьской революции. Такого убожества мне не доводилось видеть никогда ранее – здание выглядело так, будто вот-вот рассыплется от ветхости, но несмотря на то, что тут и там чернели зияющие проемы окон с закопченными рамами и выбитыми стеклами, дом, несомненно, являлся обитаемым.

Согнувшаяся под непосильной тяжестью двух наполненных водой ведер женщина медленно брела от колонки к подъезду. Периодически она останавливалась, чтобы отдышаться, и немного отдохнув, снова подхватывала свою ношу. Непреодолимая, безысходная усталость сквозила в каждом ее движении, а гнет проблем словно прижимал к земле ее поникшую фигуру, одетую в невразумительное подобие застиранной футболки и обтягивающие расплывшиеся бедра джинсы. Я зачарованно смотрела ей вслед, и в моей голове упорно отказывалась укладываться мысль, что в нашем мегаполисе все еще существуют такие задворки цивилизации. Это был абсолютно другой мир, он как будто находился в ином измерении и контрастировал с показным шиком столичного гламура столь же резко, как проводимые правительством реформы с реальными ожиданиями народа.

–Так вам сюда или не сюда? – таксист, по всей вероятности, устал дышать щедро витающими в воздухе ароматами отхожего места, и начал проявлять острое недовольство моим созерцательным настроем, – я вас по адресу привез. Не нравится -доплачивайте, и я могу обратно отвезти.

–Не надо, – я опустила ногу на жалкие остатки выщербленного асфальта и решительно вылезла из машины, – всего хорошего!

Среди этой непостижимой уму разрухи я выделялась не меньше, чем слепой на фоне посетителей кинотеатра. Стильная, ухоженная брюнетка на умопомрачительно высоких каблуках торопливо шагала по усыпанному окурками двору, и больше всего на свете ей хотелось поскорей скрыться в подъезде и не привлекать внимания местных жителей своим не вписывающимся в здешний дресс-код внешним обликом.

Я оказалась в мрачном подъезде с затхлым запахом вечной сырости, поднялась на второй этаж по кривой и скрипящей деревянной лестнице и сразу уперлась в массивную металлическую дверь, не соответствующую царящей вокруг нищете еще в большей степени, чем бриллиантовые серьги в моих ушах. Такие солидные и надежные двери обычно устанавливаются в финансовых учреждениях или в офисах ворочающих миллионами бизнесменов, но никак не в разваливающемся бараке на глухой столичной окраине. Табличка с указанием номера, равно как и звонок, на данном железном колоссе отсутствовала, но я ни на секунду не усомнилась, что передо мной та самая квартира, и, напрочь позабыв про свои травмы, дробно забарабанила в дверь кулаком. Первый же удар вызвал у меня такое многообразие болевых ощущений, что я временно лишилась способности адекватно воспринимать действительность.

Когда боль слегка отпустила, и сквозь застилающую глаза мутную пелену начали понемногу выступать размытые контуры предметов, до меня донесся раздраженный женский голос, тщетно пытающийся выяснить цель моего визита.

–Мне нужен Эрик Данилевский, – на одном дыхании выпалила я и замерла в неподвижном ожидании. Материальный мир вновь обрел устойчивость, но вот в душе у меня бушевал первозданный хаос.

Замки открывались без скрипа и скрежета, быстрыми, почти бесшумными щелчками. Запорный механизм работал четко и выверено, словно хозяева регулярно следили за его техническим состоянием, что опять же не очень хорошо вписывалось в малоэстетичную картину полнейшего упадка. Все это производило двоякое впечатление: с одной стороны, казалось, дверь призвана уберечь от посторонних нечто невероятно ценное, а с другой–уберечь посторонних о той страшной опасности, что скрывалась внутри.

Возникшую на пороге тетку я узнала по одежде –когда я обозревала двор из такси, именно она несла из колонки воду. Вот только видела я ее исключительно со спины, а сейчас она стояла ко мне лицом, и мне стало ясно, что никакая это не тетка, а молодая девушка, возможно даже на пару лет младше меня. Ее неудачно осветленные волосы с пережженными кончиками сальными прядями обрамляли бледное лицо с невыразительными голубыми глазами и обозначившейся складкой второго подбородка, чересчур короткая и узкая футболка безобразно подчеркивала жировые валики на талии и бесстыдно открывала далекий от плоского живот, из глубокого выреза вываливалась когда-то высокая и аппетитная, а сейчас бесформенно обвисшая грудь. Каким-то неизвестным науке способом девушке удалось втиснуть свою оплывшую тазобедренную часть в джинсы на три размера меньше положенного, но стройности ей это явно не прибавило, а в сочетании с невысоким ростом и разношенными тапочками еще больше изуродовало нижнюю половину тела. В руках незнакомка держала полосатую матерчатую сумку, с какими обычно ездят в шоп-туры челноки.

Полностью дверь девушка так и не открыла, и несколько секунд внимательно рассматривала меня через цепочку. Самое интересное, что она меня узнала! Вероятно, заворачивала мусор в газету с моей фотографией. Не могу же я самом деле предположить, что и в этих трущобах с замиранием сердца следят за светской хроникой? Насколько я поняла, у них тут своих проблем не меньше, чем в тайге кровососущих насекомых.

–Ида Линкс? Это же вы? – девушка неуверенно улыбнулась и сразу помолодела лет на пять. На щеках у нее образовались симпатичные ямочки, а цвет заметно оживившихся глаз сразу приобрел насыщенный оттенок

Я обреченно кивнула в ответ. Скорее бы уже президентские выборы что ли – должно же хоть что-то отвлечь людей от моей персоны!

–Что вы здесь делаете, Ида? И зачем вам понадобилось это дерьмо собачье – мой муж?

В работе журналиста присутствовало немало профессиональных издержек, и до сего момента я наивно полагала, что меня уже ничем нельзя удивить. На моей практике были шокирующие разоблачения представителей власти, закулисные игры деловой элиты и даже сенсационный материал о беременности одной эстрадной дивы, известной своей нетрадиционной сексуальной ориентацией. Я привыкла взирать на разноцветный калейдоскоп бурлящей вокруг меня жизни с философским равнодушием, и уже давно не испытывала такого откровенного, исходящего из самых потаенных уголков души изумления.

Провести оставшуюся жизнь, стоя в грязном подъезде с открытым ртом и отвисшей челюстью я в любом случае не планировала, а потому все-таки сумела волевым усилием заставить себя перебороть накатившие эмоции и более или менее внятно выдавить:

–Я по поводу синтезатора. У него ведь был синтезатор? – я с надеждой подняла на девушку умоляющий взгляд. Скажи «Нет», черт побери, прошу тебя, скажи «Нет»! И я немедленно уберусь восвояси с чувством выполненного долга. Совпадения на свете бывают, да и я вполне могла ошибиться с этим «Данте», и копать мне нужно в диаметрально противоположном направлении. Скажи, мать твою, «Нет»! Мой Эрик не может жить в вонючем бараке, жениться на растолстевшей мымре, и самое главное, мой Эрик ни при каком раскладе не может быть «собачьим дерьмом»! Так что быстро скажи «Нет!», а то меня уже от здешнего амбре мутить начинает.

–Вот же сволочь! –искренне выругалась девушка вместо ответа. Ее лицо снова помрачнело, озорные ямочки бесследно исчезли, а на лбу изломанной линией пролегла ранняя морщина. Она тяжело вздохнула и вдруг громко звякнула дверной цепочкой , – проходите, Ида! Мне очень стыдно за то, что Эрик так поступил, но вы можете сами убедиться, что с меня вам нечего взять. Если хотите, подавайте на эту тварь в суд, но только ничего вы с него не получите.

–Смотрите-смотрите, Ида, вы, наверное, такого никогда не видели! – девушка с горькой улыбкой следила за моим потрясенным взглядом, в ужасе скользившим по обшарпанным стенам, по лохмотьям отклеившихся обоев, по ржавой раковине, по лопнувшей батарее и по торчащим наружу проводам, – а зимой мы тут печку топим. И воды у нас нет, и канализации нет! Выгребная яма прямо под первым этажом, и ту уже три месяца не откачивали, оттого и запах. Вот и все его имущество! И хватило же совести, продать вам свои клавиши нерабочие и дать мой адрес! Говорю же, дерьмо оно и есть дерьмо. Где вы его только встретили?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю