Текст книги "Девушка моего шефа"

Автор книги: Наталья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Вот уж не думал, что ты, Джо, сентиментален.

Он снисходительно похлопал меня по плечу.

– А вот я так и знал, что вы наивны, как маленький ребенок. В вашу иронию вы прячетесь, как моллюск в раковину. Почему вы думаете, что вас все должны любить или наоборот ненавидеть?

– Да ты настоящий профессор психиатрии. Ладно, сдаюсь. Зачем тебе мое письмо?

– У меня сто двадцать три корреспондента во всех точках земного шара. Вы будете сто двадцать четвертым. К тому же Россия – удивительная страна. Акулий Плавник лопнет от зависти, когда узнает, что у меня есть марка с почтовым штемпелем России. Всего два слова, мистер, и ваша подпись.

Я пожал плечами.

– Я думал, марки собирают только дети. Что-то я не пойму тебя, Джо.

– И не надо. Мы и не должны понимать друг друга. Потому что Бог создал нас всех разными. Из этого, мистер, не надо делать трагедии.

Я молча направился к двери.

– Мистер Баунти! – окликнул он меня. – Погодите минутку!

Я слышал за своей спиной его шаги. Я смотрел в океанскую даль и размышлял над последней фразой этого бармена-философа.

На самом деле, зачем делать из собственной жизни трагедию? А что если попробовать сменить жанр?

Он положил руку мне на плечо. Я обернулся.

– Вы здесь не приживетесь. – У него были серьезные и даже печальные глаза. – Я вам очень не советую здесь оставаться.

– А я и не собираюсь, Джо. Откуда ты это взял? Не забывай заглядывать в свой почтовый ящик.

На даме было платье цвета вареного омара, ее тяжелые веки напоминали мякоть перезревшей папайи. Мне захотелось положить ей голову на грудь и всхлипнуть. Я взял в баре два кофейных рома и сел рядом с ней на диван.

– Меня зовут Дик, – сказал я, с трудом ворочая тяжелым языком. – Тебе нравится имя Дик?

Дама окинула меня оценивающим взглядом. Кажется, я успешно прошел тест на сексапильность – ее губы расплылись в широкой улыбке.

– Давада. Можешь называть меня Ди. Я тоже буду звать тебя Ди.

Мы чокнулись стаканами с ромом и выпили за нашу взаимную любовь.

– Почему ты разрешаешь своей дочке гулять одной? – спросила Ди, провожая заинтересованным взглядом двух длинноволосых парней в шотландских юбочках, которые шли в обнимку.

– Она сбегает, стоит мне заснуть.

– Потому что она выросла без матери. Послушай, может, нам стоит пожениться?

Ди повернула ко мне голову, увенчанную сложным сооружением из косичек разных цветов и размеров и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Превосходная идея! – Я хлопнул ее по жирному плечу. – Сейчас найду Полину и сообщу ей о нашем решении.

Я попытался встать, но Ди крепко схватила меня за пояс и заставила остаться на диване.

– Я наблюдала за ней несколько часов. Наблюдала и размышляла.

– Да? И что? – Я был весь внимание.

– Вы с ней не пара. Она должна найти себе другого папочку.

Я задумчиво почесал затылок и велел проходившему мимо официанту принести два шерри.

– Собственно говоря, она мне не родная дочка. Ее отец, который приходится мне другом, поручил присмотреть за ней. Чтоб она не больно шалила.

Ди достала из сумки пузырек в виде торса обнаженной женщины и, громко хихикнув, обрызгала меня с ног до головы приторно пряной туалетной водой.

– У меня она не будет шалить. Я сделаю из нее пай-девочку. Ди любит пай-девочек.

Официант поставил перед нами две рюмки с шерри. Я взял одну и медленно вылил ее за пазуху Ди. Она даже не шелохнулась. Вторую я вылил в подол ее шелкового платья.

– Ненавижу лесбиянок, – сказал я, облизывая сладкий край рюмки. – Меня изнасиловала лесбиянка.

– Бедный мальчик. – Ди обняла меня за шею и прижала мой лоб к своей теплой липкой груди. – Ди тебя утешит. Ди любит утешать красивых мальчиков.

– Ты бисексуалка? Кого ты любишь больше: мальчиков или девочек?

Она все крепче прижимала к своей груди мой лоб. Потом мы каким-то образом очутились на полу под стеклянным столиком. Платье Ди задралось до пупка и я увидел ее мускулистые волосатые ноги и большой грязно-бурый фаллос.

– Ты очень красивая, Ди. – Я вылез из-под стола и стал раздеваться. – Сейчас мы с тобой займемся любовью на этом столе. Я хочу сверху.

Я уселся голой задницей на холодное стекло. Ди легла на живот, оголив узкие белые ягодицы, потом подобрала под себя колени и стала раком.

– Сейчас я трахну тебя, мой милый кузнечик! – воскликнул я и забрался на стол с ногами.

…Я очнулся на кровати в нашей комнате. Здоровенный негр в белом халате крепко держал меня за руки. Перед моими глазами вспыхивали сиреневые разряды.

– Успокойтесь, сэр, – сказал негр, когда я попытался приподнять от подушки голову. – Доктор уже едет к вам. Надеюсь, у вас имеется страховой полис?

– Все документы в сейфе.

Я попытался встать, но негр прижал мои руки к покрывалу.

– Я вызову администратора, и мы откроем сейф в его присутствии. Если вы, разумеется, дадите ключ.

Сейф, квадратный железный ящик величиной с коробку из-под бутылочного пива, стоял в большом шкафу, где висела наша одежда. Когда администратор открыл створку, в глаза мне бросились пустые вешалки. Их было раза в три больше, чем вешалок с одеждой – у Полины был богатый гардероб.

Я стиснул зубы и зажмурился. Казалось, меня хватит кондрашка.

Администратор протянул мне бумажник, в котором лежали деньги и документы. Мои были на месте. Из паспорта торчал клочок бумаги. Я поднес к глазам нацарапанные красным карандашом каракули:

«Взяла ровно половину. Желаю тебе удачи. И мне пожелай того же. Голубой-голубой Метис…»

Когда мы остались с глазу на глаз с доктором, пожилым американцем спортивной наружности, я сказал:

– Здесь очень плохой климат. Он плохо действует на мозг и нервную систему.

– Дорогой мой, здесь превосходный климат. – Доктор смотрел на меня своими насмешливыми светло-голубыми глазами. – Беда в том, что мы, белые, не умеем, да и не хотим отдыхать.

– Вы правы. – Мне стало покойно и захотелось спать. Но мне не хотелось оставаться одному. – Желаете выпить, доктор?

– Неплохая идея. – Он снял трубку и заказал в комнату пива. – А вы можете излить мне душу.

Он поудобней устроился в кресле.

– Вряд ли это получится. Я слишком много пил в последние дни и мало что помню.

– Попытайтесь собраться с мыслями.

– От меня сбежала девушка. Мне казалось, мы любим друг друга. Я даже хотел сделать ей предложение.

– Жаль, что не сделали. Женщины редко сбегают от своих будущих мужей.

Доктор потягивал пиво. У него было кирпичное от загара лицо. Лицо человека, над которым уже не властны страсти.

– Вы счастливы, доктор, – утвердительно сказал я.

– Наверное. Хотя об этом не задумываюсь.

– Я вам завидую. От всего сердца.

Он глянул на меня недоверчиво.

– Жаль, что я не имел возможности познакомиться с вами несколько дней назад. С вами и вашей подружкой. Думаю, я бы тоже позавидовал от всего сердца.

– Это все в прошлом. А в настоящем – пустое разбитое сердце.

– Вернетесь домой, и жизнь войдет в прежнее русло. То, что происходит на отдыхе, быстро стирается в памяти. Поверьте мне.

– Я не могу вернуться домой. Моя подружка была любовницей моего шефа. Мы сбежали тайком от всех. Мы думали, что не сможем жить друг без друга. – Я вздохнул, хоть мне уже не было горько. – Шеф свернет мне шею.

В глазах доктора сверкнул огонек любопытства.

– Забавно. Если, конечно, это не полет воспаленного воображения. И что, ваш шеф – влиятельный человек?

– Русская мафия. Слыхали о такой?

Доктор рассматривал меня с явным интересом.

– Хотите услышать совет старого зануды, в котором ощущение здравого смысла превалирует над всеми остальными чувствами?

– Валяйте.

– Найдите свою подружку и возвращайтесь вместе с ней домой. Шеф оценит вашу преданность и повысит вас по службе.

Я закрыл глаза и рассмеялся.

– Не верите? Можем заключить пари. На любую сумму.

Я перестал смеяться.

– Вы, доктор, работали психиатром. Угадал?

– Да. Но я сказал это не потому, что опасаюсь за вашу психику и хочу утешить вас надеждой на лучшее. Дело в том, что я хорошо знаю психологию начальства. Не думаю, чтобы ваш шеф составлял исключение.

– Его чуть ли не с пеленок прозвали Львом. Ему очень подходит это прозвище.

– Тем более. Цари любят не только казнить, но и миловать.

– Он привязан к этой девчонке – он, можно сказать, воспитал ее. И стал ее первым мужчиной.

– Это лишь говорит в пользу моего соображения. Желаете заключить пари?

– Но как мне найти ее? Она настоящая сумасбродка. Быть может, она уже летит в Штаты или Латинскую Америку.

– Она поблизости, уверяю вас. Не исключено, что наблюдает за вами. Женщины любопытны. Между прочим, я могу помочь вам найти эту девушку.

– Вы? – От удивления я приподнялся на локтях. – Вам-то что за смысл?

– Обыкновенное любопытство одинокого старика, который уже почти четверть века ведет растительное существование в этом земном, черт бы его побрал, раю. Оно вовсе не бескорыстно – во-первых, если мы заключим пари, я выиграю деньги, во-вторых, получу подтверждение одной своей теории. Увы, это не изменит моего скептического отношения к двуногим сородичам.

Яхта принадлежала какому-то голливудскому красавчику, чьи фотографии украшали салон, обставленный, как грим-уборная снимающегося вестерна. Я снял со стены и примерил перед большим зеркалом головной убор индейского вождя племени чероки, пришедшего выкурить с бывшим врагом трубку мира.

У меня был очень жалкий и растерянный вид.

– Голливуд испортил наши вкусы и представления о жизни, – заметил выглядывавший из-за моей спины доктор. – Похоже, целые поколения поверили в сказку о том, что жизнь имеет счастливый конец.

– Я тоже в это верю, доктор. – Я снял головной убор и вернул его на прежнее место. – А вы, разумеется, не верите.

Доктор рассмеялся.

– Хотел бы, да что-то не получается. Слишком много перед глазами живых примеров. Взгляните туда. Это не она?

То была Полина. Она надела сиреневое платье с разрезом. Узкая черная маска делала ее лицо еще более юным и волнующе прекрасным. Я понял, что на доктора она произвела большое впечатление.

– Жаль, что мы с вами не догадались надеть маски. Куда же вы? Ведь мы договорились, что вы не станете применять силу!

Я уже не слышал его. Я подскочил к Полине, схватил ее за руку и потащил на палубу. Она и не думала сопротивляться.

– Я так и знала, что встречу тебя здесь, Голубой Метис.

– Что ты затеяла? Почему сбежала?

Она сняла маску и посмотрела мне в глаза.

– Так надо, Метис. Ты сам это знаешь.

– Ты нашла себе кого-то? Потаскушка. Лев был прав, когда говорил, что за тобой нужен глаз да глаз…

Я осекся, увидев крошечные слезинки в уголках ее сильно накрашенных глаз.

– Он всегда прав, и я очень скучаю по нему.

Она быстро отвернулась и стала смотреть в темно-синюю бездну океана.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил я, беря Полину за обе руки. – Я не хотел бы потерять тебя.

– Ты не потеряешь меня – не бойся. Ты… Я всегда хотела иметь брата.

– Я не гожусь на эту роль.

Мои руки бессильно упали. Она схватила их и прижала к своим щекам.

– Так нам обоим будет лучше, Голубой Метис. Помнишь, как было хорошо, когда Макс был в Италии?

– Но это только потому, что мы жили в предвкушении счастья, – возразил я.

– Может быть, но… – Она вздохнула. – Все равно тогда было лучше, чем потом.

Она положила голову мне на грудь и замолчала. Мы стояли овеваемые легким свежим ветерком. Странное дело, в тот момент я не хотел Полину, хотя до недавнего времени даже прикосновение ее руки вызывало во мне желание.

– А если я исправлюсь, – тихо сказал я и осторожно погладил ее по мягким душистым волосам…

– Не надо. Оставайся таким, какой ты есть. Я тоже останусь, какая я есть. Зачем портить друг другу жизнь?

– Вот вы где! – Доктор протянул руку Полине. – Я друг вашего… друга. Пойдемте, я представлю вас владельцу яхты мистеру Бэртоломью, Алэну Бэртоломью.

Я весь вечер наблюдал за Полиной, которая пользовалась явным успехом у мужчин. Я видел, как она перекочевывала из одних объятий в другие, и хотя все это происходило под добрую старомодную музыку Штрауса и Фримля и выглядело более чем пристойно, меня терзала ревность. В какой-то момент мне даже показалось, что я смог бы убить ее.

– Выпейте и расслабьтесь. – Доктор протянул мне высокий стакан, в котором плавали кусочки фруктов. – Вы напоминаете мне оперного Отелло без грима. Я же предупредил вас – никаких выяснений отношений. Она не изъявила желание вернуться домой?

– Я не спросил ее об этом. Зачем? Я не хочу, чтобы она снова стала наложницей этого индюка.

– Вы же сказали, что его зовут Львом.

– Какая разница? – Я пожал плечами и залпом выпил сладкую бурду, пахнущую ванилью и бананами. – Моя женщина должна принадлежать мне одному и никому больше.

– Тогда вам не стоит возвращаться домой.

Доктор сел на стул рядом и обнял меня за плечи.

– А как же наше пари?

– Черт с ним. Можем заключить другое. Хотите, чтоб я вам помог?

Остаток вечера мы с доктором были неразлучны. Я надирался под баюкающе красивые мелодии и выворачивал перед доктором собственную душу.

– Ты молодец! Ты – настоящий мужчина! – то и дело восклицал он и хлопал меня по плечу. – Мы заставим ее быть верной подружкой. Обязательно заставим.

– Полину нельзя заставить сделать что-либо силой, – возражал я.

– Еще как можно! Женщин надо учить. Смолоду. Иначе некому будет вынашивать и рожать наших детей.

– Мне не нужны дети, док. Мне нужна она, – бормотал я, все ниже и ниже клонясь к столу. – Знаешь, какие у нее дивные ямочки на попке? Нет, ты не знаешь и никогда не будешь знать. А вот я знаю. А еще пупок как у Ше-хе-ре-за-ды. – У меня заплетался язык. – Слыхал про такую, док? И вообще с ней можно провести тысячу и одну ночь и умереть. Я хочу умереть, док, слышишь?..

По сей день не пойму, как этому мерзавцу удавалось накачивать меня с утра спиртным. Силой он в меня не вливал – я это помню точно. И уговаривать не уговаривал. Просто предлагал. И я пил. С утра до вечера. Все это происходило на глазах у Полины.

Мы трое жили на вилле у этого красавчика Бэртоломью. Мне отвели самую убогую комнатушку в крыле для прислуги. Честно говоря, мне было на это наплевать – док отводил меня туда уже пьяного вусмерть. Что касается его, то он занимал большую комнату с террасой. У Полины были настоящие королевские апартаменты, куда меня не пускали лакеи.

Мое утро начиналось с шампанского, которым я запивал кофе с бриошами, сидя в шезлонге на докторской террасе, уступами спускавшейся к океану. Здесь это называлось европейским завтраком. Потом начинался ланч – череда экзотических закусок из морской рыбы, креветок, зеленых листьев, мелко нарезанных сырых грибов, разноцветных ломтиков, кубиков и кружочков тропических плодов. К обеду я успевал нагрузиться по ватерлинию – к ланчу подавали несколько сортов изумительных сухих вин, – и по большей части дремал за большим столом в апартаментах нашего хозяина под болтовню и смех незнакомых мне людей. Я видел, что Полина часто на меня посматривает, но я не знал, что выражал ее взгляд – мне было трудно сфокусировать глаза.

Несколько раз доктор брал меня с собой на вызовы. Я сидел на заднем сиденье его джипа, наслаждаясь прохладой от кондиционеров и попивая прямо из бутылки холодное пиво. Помню, он запирал меня в машине и надолго уходил.

Как-то он сказал:

– Завтра переезжаем в «Клубничный пирог».

– Ненавижу клубнику. У меня от нее аллергия.

– Я тоже не ем ее в сыром виде. Но в пироге она совершенно безвредна.

В тот момент на террасе появилась Полина. Я успел заметить, что у нее заплаканные глаза.

Доктор поднялся ей навстречу и обнял за талию.

– Ненавижу, – сказала она и всхлипнула. – Он сделал из меня настоящую шлюху.

Доктор шепнул ей что-то на ухо.

– Нет, это он во всем виноват! Я была такой наивной дурочкой!

Она выскользнула из рук доктора и приблизилась ко мне. Я сделал попытку встать, но доктор вовремя положил мне на плечо руку.

– Спокойно, – шепнул он мне. – У девочки нервный срыв. Не обращай внимания.

Я изобразил на своем лице, как мне казалось, всепрощающую улыбку.

– Свинья! – воскликнула Полина. – С каким бы удовольствием я расцарапала тебе рожу.

– Давай, моя девочка, царапай. – Я громко икнул и зажал рот ладонью. – Мы скажем Бэртоломью, что я заблудился в кактусовой аллее.

– Даже сейчас ты не можешь быть серьезным! – У Полины сорвался голос, и она в бессилии топнула ногой. – Фил, скажи ему, что он… последняя сволочь и падла вонючая.

Доктор ни слова не понял из нашего содержательного разговора, но по выражению лица Полины наверняка догадался, что это было не любовное объяснение.

– Тебе пора собираться. Да, совсем забыл. – Он полез в задний карман своих шорт и достал маленькую коробочку. – Алэн просил передать тебе вот это.

Она бросила равнодушный взгляд на кольцо.

– Настоящие бриллианты. Тысячи полторы долларов, не меньше.

Мне показалось на какое-то мгновение, будто она швырнет коробочку доктору в физиономию. Но она вдруг схватила кольцо и быстро надела на средний палец левой руки.

– Смотри! Тебе и за месяц столько не заработать! А я… я это заработала за каких-то три дня.

Она упала на диван и разрыдалась. Доктор поспешил ее увести. Он вернулся через пять минут и налил нам по полстакана сухого мартини.

– Все в порядке. Я предупреждал ее, что нельзя так много жариться на солнце.

– Док, почему Бэртоломью подарил ей такое дорогое кольцо? – спросил я, прихлебывая мартини. – Она что, спит с ним?

– Боже сохрани. – Доктор смотрел на меня широко раскрытыми удивленными глазами. – Он голубой, этот наш красавчик Бэртоломью.

– Я тоже голубой. Голубой и к тому же метис.

Доктор рассмеялся.

– Вовсе не смешно, док. Почему вы постоянно спаиваете меня?

Доктор поставил свой стакан на стол.

– Я с утра до вечера твержу вам, что пить в больших количествах очень вредно. – Он взял у меня из рук стакан и выплеснул остатки мартини на пол. – Поражаюсь, какое количество спиртного вы способны выпить и остаться трезвым как стеклышко. Это что, национальная черта?

Я хмыкнул и почувствовал, что засыпаю.

Мы куда-то ехали по серпантину горных дорог, а слева поблескивал океан. Мы с Полиной сидели в разных углах докторского джипа. Потом она очутилась на переднем сиденье – очевидно, перелезла туда, когда я заснул. Так мы и въехали в «Клубничный пирог», поместье этого Кальдерони, автогонщика. Хотя нет, то была вилла Голдмана, картежного шулера и владельца нескольких казино. Впрочем, не вижу разницы. Благодаря Полине я вращался в высших сферах общества. Точнее, качался на волнах и нырял время от времени в алкогольную пучину. Как вишенка в стакане с коктейлем… Черт побери, забыл его название. Очень утешительный коктейль. После него чувствуешь себя так, словно Бог поработал над тобой штучно и с любовью.

Иногда мне кажется, что мы все сошли с конвейера с массой недоделок, причем главным образом физического характера – напряженка с мозговыми извилинами, серым веществом и тому подобное. На том чертовом острове мне казалось (другой раз даже по нескольку раз на дню), будто я парю над этой жизнью, воспринимая ее не в мелочах, а в целом, то есть философски и со снисхождением. И никаких сожалений и угрызений совести.

– Она напоминает мне первую жену, – сказал как-то доктор. Мы полулежали в качалках под навесом из пальмовых листьев возле самой кромки бирюзовой воды. Было тихо и безоблачно. Полина загорала на надувном матраце неподалеку от берега.

– Очень любопытно. – Я неопределенно хмыкнул. – Ну и что дальше?

– Дальше ничего. Все в прошлом. Правда, наша жизнь напоминает мне движение по кругу. Хотя это уже тема для другого разговора.

Я сложил руки на груди и закрыл глаза, приготовившись слушать. Дело в том, что мне нравилось дремать под болтовню доктора. Она меня успокаивала и даже убаюкивала. Тишина мне действовала на нервы.

– Она была итальянка. Мы встретились на карнавале в Венеции, – рассказывал доктор. – Помню, она познакомила меня со своим братом, и я поразился их сходству, хотя впоследствии выяснилось, что это комедия, и Эрнани был ей таким же братом, каким приходится вам наш дорогой и любимый мистер Голдман.

– У него кривые ноги, а у меня прямые.

– Ну да, к тому же он миллионер, а вы… – Доктор стал насвистывать эту отвратительную мелодию ламбады, на которую давно прошла мода. В докторе меня больше всего раздражала его старомодность. – Этот Эрнани был богатым человеком. Но Маргарита влюбилась в меня, хоть я и был голым, как ощипанный индюк. Эта гнуснейшая ложь про брата и сестру была их совместным трюкачеством. Пять лет они морочили мне мозги. Пока однажды я не застукал их на месте преступления. Со мной случилась истерика, симптомы которой я потом самым подробным образом описал в своем учебнике по психиатрии, хотя это никому не нужно. Я убежден: сколько людей, столько и симптомов.

– И вы расстались со своей женой, док?

– Нет, – ответил доктор после довольно продолжительной паузы. – Дело в том, что порок в отличие от добродетели очень притягателен. После разоблачения меня стало тянуть к Маргарите как никогда. И не только в физиологическом плане. Я называю это феноменом отрицания законов цивилизации. Ну да, последние несколько столетий нас убеждают в том, что женщина должна быть моногамна. Вы согласны со мной?

– У меня на этот счет никакого мнения.

– Завидую. – Доктор снова засвистел эту мелодию. Его свист напоминал мне скрежет железки по стеклу. Вдруг он резко оборвал свист и сказал: – Я боролся с собой. До полного изнеможения. Мой вам совет: никогда не боритесь с тем, что в вас сильней всего. Разумеется, если не хотите быть сломанным духовно.

Я открыл глаза и посмотрел в сторону океана. Полина уже успела перевернуться на спину. Она была совершенно нагая. Ее груди были такого же цвета, как и все тело. Когда мы в последний раз занимались любовью, они были белые. Я вдруг подумал о том, что никогда в жизни не обладал женщиной с грудями цвета молочного шоколада.

– В итоге я одержал победу над собой и своим телом. Я был очень горд этой победой. Потому что, потеряв меня, Маргарита рассталась с Эрнани.

– Она ушла в монастырь?

– Что-то в этом роде, – пробормотал доктор и отвернулся. – Но это уже не имеет никакого значения.

Алекс Голдман, наш хозяин, шел по берегу, приложив к глазам ладонь. Увидев загоравшую на матраце Полину, он остановился, повернувшись к нам спиной.

Я спустил ноги и встал.

– Куда? – всполошился доктор.

– У этой девочки очень красивые волосы. В монастырях, кажется, нет парикмахеров.

Я сломя голову бросился в воду. Доктор схватил меня за лодыжку, когда я уже протянул руку, чтоб уцепиться за надувной матрац.

Мы оба очутились под водой. Когда я вынырнул, Алекс Голдман не спеша снимал шорты. Под ними была отвратительно белая задница.

– Не будем усложнять себе жизнь. – Мы стояли по грудь в воде, и доктор держал меня обеими руками за пояс. – Этот тип стопроцентный импотент. К тому же сегодня вечером он улетает в Штаты. Девочка так старалась. Вы рискуете перечеркнуть все ее усилия.

Я позволил доктору увести себя в тень пальмовых листьев, где бармен приготовил нам освежающие коктейли. Я видел, как подошел моторный катер и Голдман помог Полине взобраться на корму. Кажется, она раза два оглянулась.

Катер стремительно рванул с места и взял курс в открытое море.

Доктор вдруг стиснул мое плечо.

– У меня есть идея. Странно, почему она не пришла мне в голову раньше. Вы когда-нибудь занимались любовью с чернокожей проституткой?

– Я не люблю проституток.

– Зря. Настоящее удовольствие можно получить только от женщины, которая сделала своей профессией секс. Тут неподалеку есть одно местечко…

Я курил на скамейке в тени, ожидая доктора, когда появилась Полина. Она была чем-то расстроена – это я усек сразу. Она не видела меня, а я, не желая встречаться с ней с глазу на глаз, почти влип в роскошный куст гибискуса, вокруг которого вились колибри. Полина вошла в дом, но через минуту вышла оттуда, озираясь по сторонам. Она кого-то искала.

Когда на террасе появился док, она кинулась к нему и что-то тихо у него спросила.

Док пожал плечами.

– Нет, ты мне скажи. Я должна это знать. В ее голосе чувствовалось раздражение.

– Отдохни, малышка. – Он обнял Полину за плечи. – Нас никто не гонит отсюда.

– Не хочу оставаться в этом проклятом доме ни минуты!

– Глупости. Здесь отменный повар. И замечательный пляж. У тебя целые апартаменты.

Полина выругалась по-английски и всхлипнула.

– Тогда я уеду сама.

– Куда?

– Куда хочу, туда и уеду. Мне надоело делать так, как советуешь ты.

– Разве я когда-нибудь дал тебе плохой совет? К тому же я делаю все бескорыстно и…

– Вы оба живете за мой счет!

– Неправда. Я никогда не прошу тебя делиться со мной доходами. Я даже не спрашиваю, сколько тебе дают денег. Кстати, Алекс расплатился с тобой?

– Черт бы его побрал, этого слюнявого орангутанга. Знал бы ты, как отвратительно лежать в одной постели с таким чучелом.

– Сколько он тебе дал, малышка? Тысячу баксов?

– Да.

Она нахмурилась.

– И подарил этот чудесный кулон.

Доктор потрогал блестящую штуковину у нее на груди. Она грубо оттолкнула его руку.

– Не так уж и плохо, – заметил док. – Ты знаешь, какие в этих краях средние заработки?

– Плевать я хотела.

– Плюй на здоровье. Но помни, что даже я не в состоянии заработать за неполную неделю тысячу долларов, не облагаемых налогами. А ведь я закончил королевский колледж. Да и работа у меня, не в пример твоей, нелегкая.

Она фыркнула.

– Целыми днями валяешься в шезлонге или гамаке и спаиваешь Олега. Зачем ты его все время спаиваешь?

– Если он перестанет пить, возникнут проблемы. И ты уже не сможешь делать то, что хочется.

– Откуда ты знаешь, чего мне хочется?

Полина выкрикнула это так громко, что колибри облаком взметнулись над кустом и скрылись в зарослях.

– Тебе нужно отдохнуть, малышка. Выпей шампанского, полежи в темноте.

– Меня тошнит от шампанского. И от темноты тоже.

– Тогда выпей водки и погаси…

– Заткнись! – Она влепила доктору звонкую пощечину. – Подлец! Грязный старый ублюдок!

– Так оно, вероятно, и есть. Но ты успокойся.

– Я уезжаю отсюда! Немедленно. Хочу домой, к Максу.

Она упала в кресло и зарыдала.

Док присел на диван рядом с ней и шумно вздохнул.

– Видел бы он меня!.. Как я могла… бросить его и связаться с этим… алкоголиком, – бормотала она по-русски, всхлипывая все громче и громче. – Я так хочу к Максу! Я так его люблю… Он, он бы убил тебя! А этот… этому наплевать. – Она подняла голову и сказала, ни к кому не обращаясь: – А что если мне на самом деле вернуться к Максу?!

– Я не понял ни слова из того, что ты сказала, – заговорил док, выдержав многозначительную паузу. – Но хочешь я дам тебе один совет?

Она посмотрела на него удивленно и как-то недоверчиво.

– Опять-таки бескорыстный.

– Пошел бы ты… к одной матери!

– Ну и зря. Моя первая жена тоже не слушалась моих советов. Если бы она их послушалась, я бы не торчал сейчас в этой дыре.

– Свою жену ты тоже продавал другим мужчинам?

– Глупышка. Маргарита сама этого хотела, а я лишь потворствовал ее желаниям. Согласись, приятно потакать во всем красивой женщине. Тем более, что насильно вас не заставишь даже в щеку поцеловать.

– Макс может заставить меня сделать все, что угодно, – задумчиво сказала Полина.

– Это тот самый, от которого вы сбежали? Что же он не заставил тебя остаться?

– Я была такой дурочкой… Сейчас я бы ни за что не сбежала от Макса.

Она вздохнула и попросила у доктора сигарету. У нее дрожали пальцы.

– Мне казалось, я люблю Олега. Может, я на самом деле его любила и продолжаю любить, но он такой слабак. Макс сильный. Макс знает, как вести себя в любой ситуации, и никогда не теряет присутствия духа. Как ты думаешь, почему Олег такой слабак?

Доктор пожал плечами и стал насвистывать ламбаду. Меня к тому времени уже тянуло блевать от этой пошленькой мелодии.

– Секс – это совсем неважно, – продолжала рассуждать Полина. – То есть, конечно же, это важно, но только женщина и в постели должна чувствовать, что мужчина, с которым она занимается любовью, сильнее ее духовно, морально и во всех остальных отношениях.

– И богаче, – добавил доктор.

– Наверное. Потому что бедные ведут себя не так, как богатые. Богатые привыкли брать, не спрашивая ни у кого разрешения. Женщине очень нравится, когда мужчина берет ее, не спрашивая разрешения.

Вдруг Полина взвилась в воздух и, подскочив к доктору, сильно встряхнула его за плечи.

– Вези меня в аэропорт! – приказала она. – Я хочу домой, к Максу!

С ней началась истерика. Она бросалась на нас как дикая кошка, пинала ногами, швырялась пустой посудой и вазами с цветами. С ней не было никакого сладу. Когда прибежал охранник и кто-то из слуг, Полина схватила нож для колки льда и стала размахивать им направо и налево, выкрикивая страшные ругательства. Доку удалось каким-то образом набросить на нее портьеру. Мы отнесли Полину в его комнату и положили на кровать. Она успокоилась только после лошадиной дозы морфия.

– Она так похожа на мою первую жену, – бормотал док, обрабатывая спиртом царапины на моих руках. – Маргарита всегда ставила мне в вину то, что я не убил этого Эрнани, когда застал их на месте преступления. Она говорила, что я не мужчина, а скорлупа от пустого ореха. А ведь я дал ей полную свободу действий. Я сделал большую ошибку, потому что женщину всегда нужно держать в узде. Маргарита выбросилась из окна. Она сделала это назло мне. – Док поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза. – Думаю, будет лучше, если вы вернетесь домой, – едва слышно сказал он. – Здесь очень нездоровый климат.

Серый свет пробивался сквозь жалюзи, заползая под мои неплотно закрытые веки. За окном шумел ураган, совершая частые наскоки на стены хлипкого домика.

Я приподнял голову и огляделся по сторонам. Циновка из морских водорослей и колченогий стул. Где-то поблизости шумел океан.

Мое тело болело так, словно по нему проехали гусеницы танка. Голова была ясной. Слишком ясной.

…Доктор привез нас в эту хибару на берегу океана накануне вечером. Они о чем-то долго разговаривали с Полиной.

Я не разобрал ни слова – я уже вышел из машины и стоял на обнаженной отливом длинной песчаной косе. Я видел, как Полина дала доктору деньги. И тут же быстро выскочила из машины, громко хлопнув дверцей. Джип рванул с места и скрылся за скалами.

Я медленно брел по песчаной косе, глядя на тусклое солнце, которое неохотно опускалось в серую толщу вод. Из-под моих ног разбегались похожие на пауков мелкие крабы.

– Метис! – услышал я за спиной. Я остановился и заставил себя обернуться. В тот день я выпил всего бутылку пива.

Полина была босая. Она успела переодеться в майку с шортами и снять свои побрякушки. Я поклялся себе не поддаваться ее чарам. Это оказалось нелегким делом.

– Почему ты смотришь в сторону, Метис?