Текст книги "Джульетта поневоле (СИ)"
Автор книги: Наталья Мусникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Сцена 3. Джульетта поневоле
В себя я пришла от того, что что-то холодное и мокрое настойчиво тыкалось мне в щёку, а пушистое и когтистое топталось по груди. Ещё и давно забытый голос, сдавленный и хриплый непрестанно звал:
– Юля, Юля, Юленька, будь умничкой, открой глазки.
– Ярополк, – выдохнула я и распахнула глаза в надежде увидеть того, чей смутный образ непрестанно тревожил мои сны, толком не вспоминаясь и при этом окончательно не забываясь, словно никак не желающая зарастать рана.
Увы, вместо мужчины рядом я увидела всего лишь своего любимого кота, топчущегося у меня на груди и тыкающегося мне в лицо носом. Эх, а я так надеялась… Разочарованно вздохнув, я почесала кота за ушком, удивляясь тому, каким мне стали сниться правдоподобные сны. А Опалов-то какой, мало того, что сам приснился, так ещё и любовницу свою ревнивую в мой сон притащил! Я хихикнула, прикрыла глаза в надежде подремать ещё немного, но тут меня опять позвали:
– Юля.
– Кто здесь?! – я приподнялась на кровати, едва не спихнув кота и сначала испуганно, а потом удивлённо огляделась по сторонам. – Где это я?
Комнату, в которой я оказалась, можно было назвать только покоями и никак иначе. Кровать была широкой, словно озеро и мягкой, точно озеро, с четырёх сторон её украшали резные красноватого дерева столбики, на которых покоился, я даже глаза протёрла не верящее, воздушный розово-серый полог. Мама милая, куда это меня занесло? Я потянулась, чтобы отдёрнуть полог, но тут Яр, о котором я успела даже немного позабыть, открыл рот и внятно и чётко произнёс:
– Стой!
Я взвизгнула, подбирая под себя ноги и ловко на пятой точке отползая подальше от ставшего говорящим кота. Рука машинально нашарила подушку, небольшую, конечно, зато в руку она ложилась очень удобно, словно шар для боулинга.
Кот недовольно тряхнул головой, сел, обвив лапки хвостиком и глядя на меня так укоризненно, что мне действительно стало стыдно. Чего я, в самом деле, запаниковала? Даже если Яр невесть с чего стал говорящим, он всё равно остаётся моим любимым котиком, моим пушистым рыцарем без страха и упрёка.
– Кис-кис-кис, – я протянула ладошку к Яру, – иди ко мне, мой мальчик.
Кот тяжело вздохнул, не спеша откликаться на ласку, хвостом дёрнул:
– А ты обещаешь больше не визжать?
Я вздрогнула, прижала ладошку к губам, подавляя испуганный вскрик. Яр тяжело вздохнул, укоризненно закатывая глаза:
– Радость моя, а мне всегда казалось, что ты смелая девочка.
Вот честное слово, у моего котика был такой укоризненный вид, что мне стало стыдно. Я убрала подушку в сторону, обняла себя за колени, невольно отметив, что на мне тонкая старомодная ночная рубашка до пят и пробурчала:
– Я просто никогда раньше с котами не разговаривала.
Яр свернулся клубочком, хитро сощурил цвета полуночи глаза:
– А я думал, ты меня узнала. Имя-то моё сразу назвала.
У меня пересохло во рту, а в ушах часто-часто застучали невидимые молоточки. Этого не может быть, так не бывает, люди не превращаются в котов, это невозможно! Словно почувствовав моё смятение, Яр вздохнул, выгнулся, выпуская когти и опять село, обвив хвостиком лапки.
– Юль, я понимаю, что всё происходящее кажется тебе изощрённым бредом, но, поверь, это не сон. И не галлюцинации. Из-за сбоя в эксперименте я действительно переместился в кота…
– А зачем у меня хотели стереть воспоминания о тебе?!
В моём голосе зазвенели слёзы, щёки запылали так, что о них даже папиросу раскурить можно стало. Выходит, Ярополк не мой предутренний сон, а самый настоящий человек, и всё, что между нами было, мне не приснилось и не привиделось, оно на самом деле было! Так какого чёрта меня лишили дорогих сердцу воспоминаний?!
– Таковы правила нашего института, – Яр шагнул ко мне, боднул мне ладонь пушистой головой, напрашиваясь на ласку. – Прости меня.
Я смахнула слёзы, подхватила кота на руки, пытливо всматриваясь в такие родные глаза. Как я сразу не сообразила, что мой котик слишком умный для простого животного?! Почему не сообразила, что он смотрит на меня глазами человека, а не домашнего питомца?! Как я могла быть такой глупой?!
– Юль, – Яр потянулся ко мне, слизнул шершавым язычком беглянку-слезинку, – не плачь, пожалуйста. Обещаю, я найду способ вытащить нас отсюда.
Эм, я чего-то не знаю? Я прижала кота к груди, боясь, что он растает, исчезнет, как когда-то исчез Ярополк, оставив после себя лишь бередящие душу смутные воспоминания и огляделась по сторонам. Роскошная старинная кровать никуда не пропала, а всё остальное скрывал полог.
– Пообещай, что никуда не убежишь, – я строго посмотрела на кота.
Яр встопорщил усы, смешно наморщил нос:
– Даже и не надейся, я тебя никогда не оставлю.
Я чмокнула кота в лоб, решительно отдёрнула полог, да так и застыла, неверяще глядя вокруг. Большая комната с причудливыми узкими вытянутыми вверх окнами, люстрой-колесом под потолком и массивной деревянной мебелью была мне совершенно точно не знакома. Куда это меня отнесли интересно? Что это, театральные декорации, изображающие комнату какой-нибудь сеньоры эпохи Возрождения? Как-то слишком натурально всё, вон, гобелен на стене, явно же ручная работа, такую роскошь скорее в музее увидишь, чем в театре. И кстати, куда спрятали все розетки и выключатели? Я ещё раз внимательно осмотрела стены и не нашла ничего похожего. Зато насчитала целых два канделябра: один массивный, семирожковый, второй поменьше и полегче, походный вариант, так сказать. Во всех канделябрах и даже колесе-люстре под потолком красовались свечи, причём не новые, а оплавленные, с застывшими дорожками воска на боках. Ой, что-то мне всё это совсем не нравится. Стараясь не поддаваться панике, я внимательно рассмотрела ночную рубашку, в которую оказалась облачена. Ткань натуральная, дорогая, вышивка опять-таки ручная, кружево тоже явно не машинного изготовления. Так, не хочу казаться паникёром, но… Я резко повернулась к внимательно наблюдающему за мной коту:
– Яр, где мы?
Ярополк принюхался, задумчиво поскрёб себя под подбородком и вынес прямо-таки ошеломительный вердикт:
– Судя по обстановке, узорам на гобелене и запахам, доносящимся из окна, мы… – кот замялся, нервно дёргая хвостом.
– Ну?!
– Юль, а ты какую роль репетировала, когда временная воронка появилась?
А это-то здесь причём?!
– Джульетту, а что?
– Значит, мы в Вероне. А ты Джульетта Капулетти.
Что?! Я ошарашено уставилась на Яра, пытаясь понять: шутит он или откровенно издевается. Увы, вид у моего котика был более, чем серьёзный. На всякий случай, стараясь не поддаваться панике, я осторожно уточнила:
– Ты шутишь?
Ярополк отрицательно покачал головой. Всё, как говорится, приплыли, айсберг. Я обхватила голову руками, чувствуя, что ещё немного и она у меня просто лопнет, не выдержав количества потрясений. А может, мне всё это просто снится? Я тихонько ущипнула себя за руку. Больно. Попросить Яра меня поцарапать? Нет, он мне вред причинять не станет, да и кто знает, какая зараза может попасть в царапину, зелёнки-то тут нет и йода тоже. Ой, мамочка, что же мне теперь делать?!
– Юль, – Яр ласково потёрся о мою руку, потом и вовсе запрыгнул на колени, согревая и успокаивая, – не волнуйся, я нас вытащу.
– Как?! – простонала я, всё ещё в шоке от свалившихся на меня чудес.
– Пока не знаю, но что-нибудь обязательно придумаю. Выход есть всегда, главное – не поддаваться панике и не отчаиваться.
Угу, особенно радуют и греют душу воспоминания о том, что Джульетта обречена на страдания и смерть. Зашибись у меня перспективы, что и говорить! Я посмотрела на льнущего ко мне Яра и смущённо прикусила губу. Я-то по крайней мере была и осталось человеком, а вот Ярополка неудачный эксперимент вообще перебросил в кошачью шкурку. Но мой жених не жалуется, наоборот, меня успокаивает, согревает, мурлыкает, чтобы я не переживала, а я веду себя как курица самая настоящая. Да, мы переместились в Верону, да я стала Джульеттой, но это же не повод для паники! Теперь, когда мы вместе, мы обязательно справимся, и всё будет хорошо. Осталось только уточнить одну крошечную деталь, чтобы прояснить всю ситуацию до конца.
– Яр, а ты в человека превращаться можешь?
Кот сладко потянулся и зевнул так заразительно, что мне и самой зевать захотелось:
– Могу. Ночью, когда луна светит и днём, если…
– Если? – поторопила я замявшегося Ярополка.
– Если тебя рядом нет.
Так-так-так. Печально, конечно, что я лишена возможности обнять Ярополка, но то, что он не постоянно в кошачьей шубке очень даже неплохо. Осталось только решить, как это можно использовать.
Я собралась спрыгнуть с ложа, но тут за дверью раздались торопливые шаги, и я поспешно юркнула обратно на кровать. Ещё и одеяло до кончика носа натянула. Чтобы ни у кого не осталось сомнений, что я ещё не просыпалась. Яр свернулся клубочком рядом с моей головой, дополняя идиллическую картинку в духе спящей красавицы. Интересно, почему у заколдованной принцессы не было кота, может, господин сказочник не любил котиков? Тьфу, какие глупости мне в голову лезут! Я прикрыла глаза и ровно задышала, изображая крепкий сон.
– Синьора Джульетта, – громкий женский голос по своей силе запросто мог поспорить с легендарными иерихонскими трубами, – синьора Джульетта, просыпайтесь! Как можно спать в такой чудесный день?!
Как-как, крепко, если тебе никто не мешает. Я открыла глаза, потянулась и улыбнулась крепкого телосложения румяной даме в простом, но добротном платье и белоснежном чепце, прикрывающем волосы. Так, вспоминаем нетленное произведение Шекспира и делаем вывод, что это кормилица Джульетты, особа суетная, склонная к необдуманным поступкам и, не в укор ей будь сказано, не очень благоразумная.
– Синьора Джульетта, – кормилица всплеснула пухлыми руками и тут же потянулась потрогать мне лоб, – что это вы сегодня разоспались? Всегда вместе с первыми пташками вскакиваете, а нынче и не добудится! А ведь день-то сегодня какой!
Уже второе напоминание о необычайности дня заставило меня отвлечься от психологических наблюдений и поинтересоваться, чем же таким необычным славен день наступивший. Ну, помимо того, что я, Юлия Сергеевна Полонская, почётная и заслуженная дублёрша театральной примы, почтила их славное семейство своим присутствием. Очень хочется верить, что краткосрочным присутствием, но учитывая сложившиеся обстоятельства, лучше ничего не загадывать наперёд.
Кормилица опять всплеснула руками, посмотрела недоверчиво:
– Как можно такое забыть? Ведь сегодня бал в честь ваших именин!
Что?! Ой, мама милая, так это что же получается, меня занесло в самое начало трагедии?! Так, стоп, нужно успокоиться и включить голову, паника мне сейчас совершенно точно ничем не поможет. Яр, умница моя, чувствуя моё состояние, подобрался поближе, уткнулся мне головой в ладошку и замурлыкал, то выпуская, то втягивая коготки. Я почёсывала кота между ушек, обдумывая поступившие сведения. А собственно, чем я недовольна? Я пока не замужем, с Ромео даже и не знакома, а если проявлю достаточно благоразумия и сноровки, то опасной встречи можно будет избежать. Так что, рано паниковать и волноваться, рано!
Успевшая за время моих раздумий подготовить мне платье кормилица повернулась ко мне и ахнула, едва не выронив наряд:
– Да что же это?! Кот наглый прямо в постель залез! А ну, негодник, прочь отсюда, твоё дело мышей в кладовой ловить, чтобы они припасы не портили!
– Оставь его, кормилица, я прижала Яра к себе, опасаясь, как бы моего ненаглядного и правда не выставили за дверь, – он такой красивый и ласковый.
Я даже умильно глазками похлопала, но кормилица невесть с чего решила проявить строгость, видимо, нагоняя от синьоры Капулетти опасалась.
– Ишь, ласковый. Я бы сказала мохнатый и когтистый, а если он в сундук проберётся и на платьях ваших разляжется? Или, упасите святые, поцарапает вас? Подумайте, синьора Джульетта, не сносить мне головы, если вы в такой важный день да вдруг в царапках будете! Матушка ваша меня вмиг из дома выгонит, если прежде ваш батюшка голову не снимет!
Я спрыгнула на пол (ничего себе, каменный пол какой холодный, как бы не застудиться ненароком), подбежала к кормилице, обняла её, ласково глядя тёплую пухлую ручку:
– Не волнуйся, всё будет хорошо. Кормилица, милая, давай оставим котика у меня в комнате, он очень хороший!
– Да разве я могу вам в чём-либо отказать? – кормилица обняла меня в ответ, по-матерински погладила по щеке. – Вы ведь мне, синьора Джульетта, вместо дочери. Сусанна-то моя, да будет тих и покоен вечный её сон, уж который год ангелом на небе, а вы тут, со мной рядышком. Хорошо, будь по-вашему, пусть кот остаётся, только вы уж синьоре Капулетти меня не выдавайте.
– Договорились! – я поцеловала кормилицу в щёку и метнулась обратно к кровати, спрятала озябшие ножки под одеялом. Да, вот тебе и романтика Средневековья, холодина такая, что босые ноги через пять минут едва ли не до полной потери чувствительности стынут! Неудивительно, что женщины раньше так мало жили, в своих тоненьких туфельках и шёлковых платьях они, наверное, едва ли не до смерти каждый день коченели.
– Зазябли, голубка? – кормилица руками всплеснула, к сундуку большому метнулась. – Ай-яй-яй, вот беда-то какая, уж я Лючии, лентяйке сухорукой попеняю, совсем худо стала камины топить. Это всё потому, что голова у неё, дурынды, не службой занята, ей паж молодой из свиты сеньора Тибальта понравился, так она ни о чём другом и думать не может. Но вы не волнуйтесь, я мигом сеньоре Капулетти скажу…
– Не надо! – Я даже руку вскинула в попытке остановить не на шутку разбушевавшуюся кормилицу. – Кормилица, милая моя, не надо ничего говорить, любовь – это ведь так прекрасно, а сень… – я запнулась, поспешно исправилась, – а матушка она может их обоих места лишить.
– Сеньора Капулетти? – кормилица на миг застыла, прижимая к груди коричневое платье. – Да, она, пожалуй, так и поступит. И правильно, разумеется, только вот… – добрая женщина замялась, сообразив, что попала в неловкую ситуацию: с одной стороны ей было жаль влюблённых, а с другой – осуждать хозяйку, от которой целиком и полностью зависишь, всё-таки неправильно.
– Пора вам одеваться, сеньора Джульетта, а то батюшка ваш гневаться станет, коли вы к завтраку опоздаете.
Что ж, одеваться, так одеваться, страусиная тактика в данных обстоятельствах всё равно не поможет, мне просто никто не позволит отсидеться в комнате до тех пор, пока какое-нибудь чудо не вернёт меня домой, в привычный мир. А раз так, то поднимаем голову, расправляет плечи и продолжаем играть роль Джульетты, старательно делая вид, что так оно всё и должно быть. Я почесала Яра за ушком, обретая силы и решимость в его успокаивающем тепле, на миг прикрыла глаза и вздохнула. Ну вот и всё, звонок, оповещающий о начале представления прозвенел, роль заучена, осталось лишь прожить её так, чтобы мой персональный финал оказался счастливым, а не трагичным. А что для этого требуется? Правильно, больше полагаться на разум и меньше на сердце, сначала думать и лишь потом действовать. Хорошо, что страстная любовь к Ромео мне не грозит, в моём сердце уже давно и прочно поселился Ярополк Владимирович. Я наклонилась к Яру, поцеловала его в голову и тихо шепнула:
– Я люблю тебя.
– А я тебя, – совершенно неожиданно, ведь в комнате мы были не одни, отозвался Ярополк.
Я вздрогнула, испуганно покосилась на хлопочущую над моим платьем кормилицу.
– Не бойся, она слышит лишь мяуканье, – успокоил меня Яр, ободряюще ткнувшись головой в руку.
Уф-ф-ф, прямо камень с души свалился! Я облегчённо улыбнулась и спокойно сошла с кровати, предоставив себя мягким и заботливым рукам кормилицы. Она же меня и в столовую сопровождала, избавив от блуждания по дому, что, согласитесь, вызвало бы удивлённые взгляды и абсолютно ненужные вопросы.
На пороге столовой кормилица обняла меня, шёпотом напомнила, чтобы я была умницей и родителей не сердила (а что, как говорится, имелись прецеденты?) и слегка подтолкнула меня к двери. Хм, не хочу казаться пессимистом, но что-то мне подсказывает, что тёплых доверительных отношений в семействе Капулетти нет. Не удивительно, что девочка бросилась в объятия первому встречному, тому, кто проявил к ней интерес и наговорил кучу комплиментов. Ладно, не будем выходить из образа, а то вдруг, я ошибаюсь и у Джульетты просто мегазаботливые родители, которые по изменению походки могут определить, какие у дочурки проблемы и тут же выдвинуть минимум три варианта их решения.
Сцена 4. Неожиданная встреча
Сердце моё колотилось как бешеное, но на губах сияла безмятежная улыбка, когда я лёгким шагом вошла в просторную светлую столовую, убранную изящно и со вкусом. К счастью для меня, определить, кто есть кто из сидящих за столом труда не составило: грузный мужчина с по-прежнему густыми, но уже щедро посеребрёнными волосами, в богатом одеянии, с тяжёлым взором глубоко посаженных тёмных глаз не мог быть никем иным, кроме синьора Капулетти. Сидящая по правую руку от него надменная дама, на поблёкшем лице которой остатки прежней красоты лишь сильнее подчёркивали разрушительную силу увядания – это, разумеется, синьора Капулетти. А молодой мужчина, расположившийся подле синьоры и явно пользующийся её расположением – Тибальт. Отлично, родственников «узнала», теперь ещё правильно поздороваться и можно садиться за стол, а то я от всех этих треволнений проголодалась страшно. Я подошла к синьору Капулетти, присела, скромно потупив очи долу, и негромко поздоровалась, желая доброго утра.
– Доброе утро, – синьор Капулетти, при моём появлении слегка улыбнувшийся и прогнавший мрачную угрюмость с чела, поцеловал меня в лоб, заглянул в глаза, приподняв мне голову за подбородок. – Для тебя, голубка невинная, любое утро доброе, а вот у меня всегда найдутся поводы для волнений и огорчений.
Я смешалась, не зная, могу ли спросить, какие печали тяготят с утра отца. Если не проявлю должного внимания, синьор Капулетти может и обидеться, чувствуется, что дочь ему небезразлична. А если влезу с излишними расспросами, показав свою невоспитанность? Мрак, ну почему у Шекспира ничего подобного даже близко не было?! Нет, я понимаю, что такие повседневные мелочи зрителя не заинтересуют, но мне-то сейчас как выкручиваться?!
– И какие же, синьор, тучи тяготят вас нынче? – разрешил мою дилемму Тибальт.
Вопрос был задан максимально учтиво, но мне отчего-то послышалась тонкая и злая насмешка, на которые так горазд Александр Опалов. Тьфу-тьфу-тьфу, вспомнится же зараза в час испытаний, можно подумать, мне без него проблем мало! Вон, как синьор Капулетти нахмурился, словно туча грозовая.
– Проклятые Монтекки учинили свару с нашими слугами, – пророкотал синьор Капулетти, сурово глядя на Тибальта – и не надо говорить, что ты оказался более благоразумен и не принял участие в этом побоище!
– Я со слугами? – мой кузен пренебрежительно дёрнул уголком рта. – Не волнуйтесь, синьор, я не обесчещу род таким унижением.
Я прижала ладошку к губам. Самоуверенность, безграничная, словно океан, незыблемая уверенность в том, что весь мир создан исключительно для его развлечения… Неужели? Нет, этого просто не может быть! Хотя, чему я удивляюсь, Опалов ведь был со мной и Яром на балкончике, когда появился тот странный смерч, неудивительно, что перебросило не только нас, но и его. Александр, словно угадав ход моих мыслей, повернулся ко мне, сверкнул сменившими цвет, но по-прежнему наглыми и самодовольными глазами и промурлыкал:
– Как спалось, сестричка?
Я улыбнулась, хотя страшно хотелось оскалиться и зарычать, а то и нос откусить несчастному Казанове, из-за которого, в этом я была уверена прямо-таки железобетонно, мы и попали в этот переплёт:
– Чудесно, благодарю за заботу, б-братец.
Опалов мою заминку заметил, глазами блеснул и приготовился сказать какую-нибудь гадость, но тут наш милый семейный междусобойчик решила почтить своим вниманием синьора Капулетти. Почтенная матрона, не излучающая ни крупицы тепла, властно повела рукой и скорее приказала, чем попросила:
– Подойди ко мне, Джульетта.
Я с тоской покосилась на поставленный на стол столовый прибор для меня и уже отодвинутый предупредительным слугой стул. Эх, ну что за невезение, неужели нельзя все душеспасительные беседы отложить на потом, а сейчас нормально позавтракать?! Однако свои желания, равно как и замечания по поводу происходящего пришлось держать при себе, мнение юной неопытной девицы никого из присутствующих в столовой не волновало от слова совсем.
– Да, матушка, – я присела и подошла поближе к синьоре Капулетти.
Мда, а вблизи она выглядит ещё более пожухлой, неудивительно, что законный супруг сказал, что, цитируя великого Шекспира: «Такие-то и старятся быстрей». Глубокие морщины у глаз, бледные бескровные губы с печально опущенными вниз уголками, глаза потухшие, холодные. Эта дама уже ничего светлого от жизни не ждёт, а жаль, ведь она не так и стара. По меркам моего времени ей… Я прикусила губу, производя нехитрые арифметические расчеты. Так, насколько я помню, Джульетте на момент встречи с Ромео не было и четырнадцати, бедолага до своего Дня рождения не дожила дней десять (главное мне её участь скорбную не повторить). Про её матушку Парис сказал, что он знал матерей и моложе. Предположу, что подразумевал он именно синьору Капулетти, значит, на момент свадьбы ей было лет двенадцать-тринадцать. Да уж, в наше время подобные союзы фиксирует исключительно уголовный кодекс, ладно, не буду отвлекаться. Итак, если матушке Джульетты на момент свадьбы было лет двенадцать, то сейчас ей всего двадцать пять, по нашим меркам молодая девушка. Вся жизнь впереди. И даже если максимально округлить и считать, что Джульетте четырнадцать и её матушка вышла замуж, скажем, в пятнадцать, а значит, сейчас синьоре Капулетти двадцать девять, то в нашем времени её всё равно никто старухой считать не будет. Молодая женщина в расцвете сил и красоты. Я опять взглянула на поблекшую, не ждущую ничего светлого синьору Капулетти и вздохнула. Да, что и говорить, Средние века немилостивы к женщинам, впрочем, в нашем времени тоже хватает заморочек и опасностей.
– Джульетта, – синьора Капулетти неловко улыбнулась, явно испытывая дискомфорт от необходимости общаться с дочерью.
Хм, кажется, я нашла номинантку на награду «Мать года». Прямо чувствуется, что синьора Капулетти живёт с дочерью одной жизнью, разделяя все её увлечения и интересы. При таком раскладе не удивительно, что Джульетта не побежала рассказывать матушке о своей любви всей жизни. Ладно, не будем судить и тем более осуждать, я ещё слишком мало знакома с этим благородным семейством.
– Да, матушка, – я, старательно отыгрывая роль послушной девочки, слегка присела, преданно глядя синьоре Капулетти в глаза.
Матушка как-то нервно дёрнулась, покосилась на мужа, но тот не спешил бросаться на помощь испытывающей явное затруднение супруге, гораздо больше внимания уделяя содержимому тарелки, чем всем чадам и домочадцам вместе взятым. Синьора Капулетти поняла, что помощи ждать неоткуда, вздохнула с видом христианской мученицы, терпеливо принимающей все выпавшие ей на долю страшные испытания, и повторила попытку беседы со мной, такой кроткой и послушной:
– Джульетта, сегодня будет бал в честь твоих именин.
А что, виновница торжества может быть не в курсе таких мероприятий? Ого, как интересно живёт семейство Капулетти!
– Да, матушка, – в третий раз, чувствуя себя заклинившей пластинкой, повторила я, преданно глядя женщине в глаза.
Синьора Капулетти изобразила нечто, что можно было с большой натяжкой и при слабом освещении даже назвать улыбкой, и провела холодной сухой ладошкой по моей щеке, словно ящерица хвостом мазнула:
– Веди себя достойно, моя милая.
Уже изрядно намозолившее язык: «да, матушка» я заменила на вежливый кивок, молясь про себя, чтобы инструктаж для дебютанки наконец закончился и меня отпустили завтракать, а то я рискую захлебнуться голодной слюной. В кои-то веки раз небеса вняли моим молитвам, матушка ещё раз мазнула меня рукой по щеке и милостиво позволила приступить к завтраку. С трудом сдержав облегчённый вздох, и честно стараясь не спешить, я прошла до стола, вежливо ни к кому в особенности не обращаясь, кивнула и опустилась на стул, приятно порадовавшись его мягкости. Порадовавшись тому, что мама в своё время потратила кучу времени на обучение меня столовому этикету, я отрезала крошечный кусочек положенного мне на тарелку мяса и только собиралась поднести вилку ко рту, как Александр Опалов решил внести капельку яда в семейную идиллию. Нет, ничего крамольного или каверзного он не говорил (да и кто бы ему позволил), всего лишь одарил меня улыбкой голодной акулы и проворковал:
– Приятного аппетита, сестричка.
Что ж, сарказм – оружие универсальное, им в равной степени могут пользоваться и мужчины, и женщины. Я тщательно прожевала приготовленное вполне сносно мясо, терпеливо дождалась момента, когда Опалов поднесёт кубок к губам и сладеньким тоном, от которого даже меня заподташнивало, ответила:
– Благодарю, братец.
Йес, мой удар достиг цели! Александр поперхнулся, закашлялся, поспешно отставляя кубок, ещё и укоризненный взгляд с неодобрительным покашливанием от четы Капулетти получил. Я же потупила бессовестно счастливые глазки, сосредоточившись полностью на завтраке. А что, я ничего такого не делала, всего лишь вежливо ответила на пожелание, кто же знал, что мой братец таким, эм, скажем так, импульсивным окажется и чуть не подавится от моих слов!
Толком поесть мне не дали, подошедший слуга что-то шепнул на ухо синьору Капулетти и тот поспешно покинул стол, а следом за ним, независимо от степени сытости, вынуждены были подняться и мы все. Да уж, теперь я очень хорошо понимаю, почему аристократки все такие тощие да бледные были, они же банально недоедали! Нет, я в таких условиях жить не согласна, нужно срочно возвращаться домой, пока меня ещё ноги держат и голодные обмороки не происходят. Я глубоко вздохнула, взглядом прощаясь с остатками мяса у себя на тарелке, и тут же возмущённо распахнула глаза. Опалов, который толком поесть тоже не успел, больше налегая на вино, кивком головы указал слуге на большое блюдо с массной и сырной нарезкой, а потом ещё и на бутылку вина. Так, стоп, я тоже так хочу!
– Братец, будь так любезен, проводи меня до покоев, – сладеньким голосом пропела я, – мне бы хотелось обсудить с тобой подготовку к сегодняшнему вечеру. Я так волнуюсь, это ведь, – я запнулась, не рискуя называть этот бал первым, – такой важный бал, он так много значит для меня!
Не знаю и гадать не берусь понял мой манёвр Александр или нет, но в кои-то веки раз вредничать не стал и даже слуге приказал отнести еду и вино ко мне, а не в свои покои. Хм, стоит признать, что резкая смена обстановки пошла нашему театральному Казанове на пользу. Кстати, ещё один плюс того, что Опалов пошёл вместе со мной: он меня до моей комнаты проводил! Признаюсь честно, самостоятельно я бы дорогу нашла не сразу, не запомнила, через какие залы и коридоры мы с кормилицей шли на завтрак.
Путь до моих владений прошёл в полном молчании. Александр, конечно, бросал на меня красноречивые и отнюдь не дружелюбные взгляды, но присутствие рядом слуги сдерживало его ругательный пыл. И правильно, нам сейчас совершенно точно не нужно привлекать к себе внимание и так по краю балансируем, ведь знаем лишь основную канву сюжета, а мелочи вроде тонкостей отношений в семействе Капулетти приходится постигать самостоятельно. Эх, знала бы я, что меня однажды в трагедию Шекспира занесёт, вызубрила бы всё, что только можно обнаружить о Вероне, Ромео, Джульетте и даже самом Уильяме Шекспире! Я раздражённо вздохнула и тут же поймала удивлённый взгляд слуги. Пришлось изобразить, что ножку подвернула, заодно и мужчины шаг сбавили, а то неслись вперёд, словно у них, простите, папироска в штаны упала и её нужно срочно вытащить, пока пожар не случился.
– Прошу, – слуга низко поклонился, предупредительно распахивая перед нами дверь.
Каюсь, опасалась, что Опалов ломанётся в комнату первым, он вообще редко заморачивается этикетом, искренне убеждённый, что этот мир вертится исключительно для него, но Александр снова меня приятно удивил, отошёл на шаг, освобождая мне путь, ещё и процедил сквозь зубы:
– Входи, сестрёнка.
Оу, какие мы вежливые. Что ж, теперь мой черёд демонстрировать благовоспитанность. Я сдержанно улыбнулась, потупив очи долу, быстрой скороговоркой выпалила благодарность, не желая злоупотреблять такой неожиданной добротой, и юркнула в комнату, едва не зацепившись за что-то юбкой. Следом за мной вальяжно, точно это были его владения, не вошёл, прошествовал, Александр, плюхнулся в кресло, едва не раздавив дремлющего там Яра, и небрежно махнул рукой мнущемуся на пороге слуге.
– Поставь всё сюда и оставь нас.
Раскомандовался! Я подхватила Яра на руки, потёрлась щекой о его пушистую мордочку, спросила негромко, чтобы никто не услышал:
– Тебя кормили?
– Да, – так же тихо ответил Яр, сосредоточенно принюхиваясь и нервно дёргая хвостом. – Значит, его тоже сюда перебросило.
Я удивлённо вскинула брови, не сразу сообразив, о ком говорит Ярополк. Ах, да, несравненный (как он сам полагает), Александр Опалов тоже переместился в знаменитую трагедию. Интересно, он ещё не сообразил, что его персонаж умрёт одним из первых? Или надеется, что до кровавой развязки не дойдёт?
Слуга бесшумно поставил еду и вино на стол, отвесил низкий поклон, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Пару минут мы напряжённо прислушивались, наконец, Яр дёрнул ухом и негромко заметил:
– Он ушёл.
– Кто здесь?! – вскинулся Опалов, словно ему петарду сунули под мягкое место, коим он весьма гордится (и которое успешно заменяет голову).
– Ты о чём? – я удивлённо похлопала глазами и даже соизволила изобразить беспокойство. – Что с тобой, братец, уж не заболел ли ты?
– Дуру-то из себя не строй, я и так по поводу твоего интеллекта не обольщаюсь, – огрызнулся Александр, разом перечеркнув всё то доброе, что уже успел сделать.
Я уже собиралась ответить что-нибудь убийственно колкое, что разом сбросило бы корону с венценосной головушки, но Ярополк меня опередил. Мой ненаглядный бросился на мою защиту с пылом легендарного Ланселота, чьи отвага, благородство и изящество стали эталоном для многих поколений рыцарей.
– Ваша грубость, сударь, не делает вам чести.
Готова поклясться всем, что мне любимо и дорого, что я отчётливо слышала грохот рухнувшей вниз челюсти Опалова. Даже и не знаю, чему он изумился больше: тому, что кот говорит или тому, что он дерзнул сделать замечание.
