Текст книги "В ожидании Айвенго"

Автор книги: Наталья Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4

Стоило им выйти из дома, как прямо к Этери бросился длинноволосый, потасканного вида парень с камерой.

– Улыбочку! Два слова для прессы! Это был поджог? Кто мог поджечь ваш дом? А этот синяк? Вас избил муж? Это правда? – При этом он непрерывно щелкал камерой.

Этери замерла. От гостевого домика к ней уже бежал охранник-водитель Игорь, а от ворот – второй охранник, Аслан. Аслан успел первым.

– Заберите у него камеру, – холодно приказала Этери. – Как он сюда попал? Кто его впустил?

– Извините, Этери Авессаломовна. – Дагестанец Аслан, мастер спорта по вольной борьбе, ловким борцовским приемом скрутил длинноволосого, а подбежавший Игорь отнял у него камеру. – Тот пожарный впустил. – Аслан мотнул головой в сторону начальника пожарной бригады. – Он же его и вызвал, я слышал.

– Мы должны сотрудничать с прессой! Нас начальство обязывает! – ехидно заявил начальник пожарной бригады.

– Ладно. – Улыбка Этери напоминала лезвие бритвы. – Я вам покажу сотрудничество с прессой. Выговора мало? Устрою неполное служебное соответствие.

– Да ты, б…

– Отстранение на месяц, – опередила его Этери, не дав выговорить ругательство. – Еще слово – и будет два.

Он заткнулся.

– Вы свою работу закончили? Уходите, это частная территория.

Пожарные торопливо сворачивали оборудование. Анатолий Поздняков на прощание кивнул Этери, и она улыбнулась ему в ответ.

– Игорь, дайте мне камеру, пожалуйста.

– Камера казенная! – надрывался патлатый, тщетно пытаясь высвободиться из двойного захвата, которым его держал Аслан.

– А на какое издание вы работаете? – невозмутимо спросила Этери.

– Я… я стрингер.

– То есть продаете тому, кто купит. Это называется «папарацци». Камеру я вам верну, только уничтожу снимки.

– Эй, там архив! – завопил папарацци.

Но Этери мстительно выбрала опцию «стереть все» и нажала на кнопку.

– Нечего тут шакалить. Аслан, Игорь, – приказала она, передавая охраннику камеру, – выведите его за ограду и отдайте камеру только на дороге. Проводите пожарных, проследите, чтоб никого не осталось. А сами сразу назад и заприте ворота. Еще раз увижу, – предупредила она фотографа, – ток по ограде пропущу. Идемте в дом, – пригласила Этери Кригера, но оказалось, что это еще не конец. Шоу продолжилось.

У ворот послышалась какая-то возня, шум, и на подъездной дорожке показалась женщина. Она бежала к дому, а следом за ней бежал Игорь. Впрочем, он уже не пытался ее остановить, и Этери поняла – почему. Даже одним глазом при свете фонаря она узнала свою соседку по поселку.

– Извините, Этери Авессаломовна, – проговорил запыхавшийся охранник. – Проскочила мимо меня, пока мы фотографа выпроваживали.

– Ничего, вы не виноваты, – простила Этери и повернулась к соседке: – Я вас слушаю, Жанна Федоровна. Только поскорее, меня человек ждет.

– Так больше продолжаться не может! – выпалила Жанна Федоровна. – От вас одно беспокойство. То муж вас бьет, то вот теперь пожар, журналисты понаехали, не поселок, а проходной двор!

– И что вы предлагаете? – холодно спросила Этери.

– Мы соберем собрание и поставим вопрос о выселении, – авторитетно заявила Жанна Федоровна.

– А-а… Ну-ну, – с напускным спокойствием протянула Этери, хотя внутри у нее вот-вот грозила лопнуть натянутая струна. – Что ж, собирайте собрание. – Она нарочно подчеркнула голосом тавтологию. – Только не забудьте, что это частное владение. И не стоит одного прощелыгу называть «журналистами».

– Одного… – Слово «прощелыга» явно оказалось не по зубам Жанне Федоровне. – Да вы поглядите, что у вас за воротами творится! С телевидения приехали! Уже просились на наш участок, чтоб оттуда снимать!

– Ну пойдите дайте им интервью, – все так же вежливо предложила Этери, чувствуя, как в душе закипает бесшабашное веселье. – Жанна Федоровна, мы с вами до сих пор жили вполне мирно…

– Да, пока вы с мужем не разводились, – огрызнулась Жанна Федоровна.

– Но если не хотите по-хорошему, – плавно продолжила Этери, – я могу выйти к журналистам и рассказать, что это ваш муж поставлял ГИБДД муляжи вместо камер наблюдения.

Владимир Андрианович Кригер был всего лишь пожарным инспектором, но, как ни назови, в душе он был следователем. Он весь подобрался при этих словах Этери и стал похож на гончую, почуявшую лисицу. Жанна Федоровна заметила, как он насторожился, повернулась, взмахнув полами элегантной короткой дубленки, и двинулась обратным ходом к воротам.

– Проводите ее, Игорь, – распорядилась Этери. – Больше никого не впускать. Возвращайтесь в дом и Аслану скажите, чтоб не маячил у ворот. Отбой. Хватит с нас приключений на сегодня. Пожарные уехали?

– Так точно.

– Отключите, пожалуй, домофон, а то журналюги трезвонить начнут.

– Есть, – браво отозвался Игорь.

Этери и Кригер вместе прошли к гостевому коттеджу.

– Извините, вы точно знаете… насчет муляжей? – поинтересовался Кригер.

Этери на ходу стащила с головы надоевший платок-тюрбан. Все равно он ни черта не маскировал.

– Вы же видели, как она побежала? Конечно, ее муж действовал не один, это была большая афера…

– Но дело быстро замяли, – вставил Кригер.

– Да, потому что замешаны влиятельные лица. Решили спустить на тормозах, а то полетело бы много голов. И все они живут здесь, – добавила Этери. – Вы не знали? – спросила она, перехватив его удивленный взгляд. – Это легенда – будто на Рублевке живут бизнесмены. На Рублевке живут в основном чиновники.

– Честно говоря, я здесь в первый раз, – признался Кригер. – Здесь пожаров не бывает. Но ваш муж был бизнесменом, – уточнил он.

– Почему «был»? Он и сейчас бизнесмен. Только он мне больше не муж.

Они добрались до гостевого домика, тоже представлявшего собой внушительное строение, и вошли внутрь.

Практически весь первый этаж гостевого дома занимала так называемая «жилая комната»: загибающаяся под прямым углом комбинация гостиной и столовой со встроенной кухней. Именно эту столовую-гостиную Катя Лобанова в прошлом году по просьбе Этери оформила шторами вишневого бархата и ситцевыми чехлами на диванах и креслах, бордовыми в цветочек. Стены были оклеены фактурными обоями, напоминающими джутовую мешковину, светильники стилизованы под керосиновые лампы, кухонная секция отделана натуральной древесиной золотистого цвета. Получилось веселое и уютное помещение в стиле «кантри».

Здесь Этери и собрала «подозреваемых», как она мысленно их окрестила.

Кригер дотошно опросил всех: экономку Валентину Петровну, величественную, плохо говорившую по-русски грузинскую повариху Дареджан Ираклиевну, вторую горничную Мадину и обоих охранников, хотя Игорь весь день возил хозяйку и видеть ничего не мог.

Валентина Петровна и горничная показали, что когда включились детекторы дыма, они обе первым делом побежали на кухню, думали, там горит. Но Дареджан Ираклиевна сказала, что в кухне все в порядке, зато в холле они почувствовали сквозняк и увидели дым. Вызвали пожарных. Нет, на чердак не поднимались, видели, что дым валит оттуда. Побежали двери закрывать на первом и на втором этаже, детей уводить подальше. На чердак в этот день вообще не поднимались, незачем было. Когда в последний раз? Женщины переглянулись. Когда Левану Лаврентьевичу вещи собирали, то есть недели три назад. Да, медведь-панда был там, на месте.

– А сегодня, когда загорелось, где были дети? – спросил Кригер.

Опять экономка и горничная переглянулись.

– На улице оба были, с собаками играли.

– Мне нужно поговорить с вашим старшим сыном, – решительно заявил Кригер, обращаясь к Этери.

– Идите к себе, – отпустила Этери экономку, повариху, горничную и охранников. – Спасибо вам за все. Подождите минутку, – попросила она Кригера, а сама заглянула в единственную на первом этаже спальню, где сидели, дожидаясь своей очереди, Сандро и Нико. Младший сын играл во что-то на нетбуке, старший, подавленный и мрачный, просто смотрел в пол.

– Сандрик, выйди на минутку, мне нужно с тобой поговорить.

Он вышел, по-прежнему изучая носки красных с белым кроссовочек, словно это было бог весть какое чудо.

– Это ты поджег медведя? – спросила Этери.

Сандрик не ответил. Любопытный Никушка оставил нетбук и пришел послушать, но остановился в дверях гостиной.

– Зачем ты это сделал? – продолжала Этери. – Зачем ты поджег своего любимого мишку? Зачем ты устроил пожар?

По щеке Сандрика заскользила слеза. За ней другая.

– Я не хотел… Я только хотел, чтобы папа вернулся.

– Позвольте мне, – попросил Кригер неожиданно мягко. – Александр, да? Можно я буду звать тебя Сашей? Ты пошел на чердак, Саша. Зачем?

– Хотел взять моего мишку. Я соскучился.

– А где ты взял зажигалку?

– Прямо там, на чердаке. Она там лежала.

– Значит, когда ты шел на чердак, ты еще не думал об огне?

– Нет. Я хотел взять моего мишку. А потом увидел зажигалку. На подоконнике. Подоконник узкий, там кроме зажигалки ничего и не поместится…

– Понятно. Ты взял зажигалку и открыл окно. Зачем ты открыл окно?

– Не знаю. Просто так.

– Сандрик, говори правду, – строго велела Этери.

– Мам, я правда не знаю! Просто открыл, и все. Я думал… огонь скорее заметят.

– Ты увидел зажигалку и решил поджечь медведя, так?

– Я не думал, что будет так страшно, – всхлипнул Сандрик. – Я только хотел, чтобы папа вернулся. А потом испугался и убежал. Вы меня в тюрьму посадите?

Этери решительно притянула сына к себе.

– Никто тебя в тюрьму не посадит, ты еще маленький. Но я на тебя ужасно сержусь, так и знай. Ты о брате подумал? О Валентине Петровне? О Леди и Лорде? Ты хотел, чтобы они все сгорели?

– Нет! Нет! Никушка с Леди и Лордом во дворе гулял, я его в окно видел. Я тоже побежал на двор.

– Но никому ничего не сказал.

– Я испугался.

Сандрик разревелся всерьез. Этери тихонько укачивала его, как маленького, гладила по голове, перебирая густые черные волосы.

– Не надо, сынок. Не надо плакать. Мне тоже больно, но смотри, я же не плачу! Надо привыкать. Запомни: такты папу не вернешь.

Он оторвался от нее, заглянул ей в лицо зареванными черными глазищами.

– А как?

– Не знаю. Надо ждать. Может, ему надоест та другая тетя, и он к нам вернется.

«Только не знаю, захочу ли я его принять», – добавила Этери мысленно. Ей казалось, что нет, уже не захочет. Разве что ради детей…

– Простите, – обратилась она к Кригеру, – вы закончили свое расследование? Мне нужно покормить детей и уложить спать.

– Вам следует показать ребенка психиатру.

Этери гневно выпрямилась, но заговорила внешне спокойно:

– Сандрик, иди поиграй с Никушкой. – Когда за мальчиками закрылась дверь, она повернулась к Кригеру. – Мой сын – не сумасшедший и не поджигатель. Просто у него сейчас трудный период. Вы же слышали, его отец нас бросил. А ему всего девять лет.

– И все-таки я бы вам очень советовал.

Этери поднялась, давая понять, что разговор окончен. Кригер остался сидеть.

– Откуда на чердаке могла взяться зажигалка? Вы там курили?

Этери тоже пришлось сесть. Она вымоталась за этот нескончаемый день, ее ноги не держали. Да и разговаривать легче, когда смотришь в глаза собеседнику.

– Нет, не курила. Могла закурить на пороге, уже спускаясь. Могла просто случайно зажигалку обронить: мы ж вещи носили, а на полу ковролин. Она упала, а я и не услышала. А может, она выпала даже не в тот раз. Я могла ее и раньше уронить, когда летнюю одежду прятала на чердаке.

– Но зажигалка, согласно показаниям вашего сына, лежала на подоконнике. Это далеко от двери, другой конец чердака.

– Значит, ее кто-то нашел, Валентина Петровна или Дана… Богдана Нерадько. Мы несколько ходок делали. – Этери стала вспоминать. – Скорее всего, Богдана. Валентина Петровна отдала бы мне. А почему это так важно?

– А вы представьте себе картину: сбитый с толку мальчик, тоскующий по отцу, поднимается на чердак за своей игрушкой. А на подоконнике лежит ярко-желтая зажигалка. По-моему, это прямое приглашение.

– Ну тогда это моя вина. Это я курю, это я потеряла зажигалку. Мне бы очень хотелось обвинить во всем Богдану Нерадько, но…

– Она действовала неумышленно, – подсказал Кригер.

– Верно.

Этери вспомнила, как накануне выгнала Дану со словами: «Ей волю дай, она, того гляди, дом подожжет». А Сандрик стоял в дверях. Выходит, она же сама ему и подсказала… Мысль заронила… Рассказать Кригеру? Нет, какой в этом смысл? Он еще, не дай бог, уверится, что ее сын и впрямь злостный поджигатель! Хотя дядька вроде неплохой…

Кригер между тем задал следующий вопрос:

– Ваш дом застрахован?

– Разумеется.

– Простите, я уже спрашивал, – спохватился Кригер. – А в какой компании?

Этери назвала компанию.

– Вы не сможете получить страховку, это не страховой случай.

– Я не буду просить страховку.

– Где ваш полис? Я должен написать отчет и послать в компанию.

– Я не могу сейчас искать полис, он остался в доме. Извините, у меня просто нет сил еще раз туда идти. Оставьте мне свои координаты, я перешлю вам номер полиса. Только завтра, хорошо?

– Хорошо. Все-таки послушайтесь моего совета: покажите сына врачу.

Этери промолчала.

Она проводила Кригера до выхода, приказала охранникам выпустить его, запереть ворота и отключить домофон. Надо пойти покормить и уложить детей. Ее так и тянуло присесть, а еще лучше прилечь на диван хоть на минутку, но она знала: стоит ей лечь, и она уже не встанет до утра.

Подал голос ее сотовый. Неужели опять эта стерва Жанна Федоровна или еще кто-то из соседей? Этери взглянула на определитель. Катя.

– Да, Катюня.

– Фира, что у тебя случилось? Почему домофон не работает?

– Я его отключила. А ты где? – насторожилась Этери.

– Я тут, за воротами.

Этери хотела сказать, что у нее нет сил, что голова раскалывается… Нет, Катя – это хорошо. На Катю всегда можно положиться. Она и поддержит, и развеселит, и головную боль снимет лучше любой таблетки.

– Сейчас открою. Там кроме тебя никого нет?

– Да нет, тут полно всяких, но милиция всех разгоняет.

– Милиция? Это хорошо, – обрадовалась Этери. – Сейчас, погоди минутку.

Она вызвала охранников и велела открыть Кате Лобановой, но больше никого не пропускать, а Катю провести прямо в гостевой коттедж.

И вскоре Катя появилась. За ней шел водитель, груженый, как караван верблюдов.

– Что это? – растерялась Этери.

– Я пирогов напекла и притаранила танкер мороженого. Думала, будем себя жалеть. А что у тебя случилось?

– Долго рассказывать. Давай сперва поедим. У меня еще звери не кормлены. Эй, братва! – позвала Этери. – А ну руки мыть!

– У вас бульона не найдется? – спросила Катя, пока водитель сгружал сумки в столовой.

– Сейчас узнаем. – Этери деловито набрала номер пристройки, которую в шутку называла «хозблоком». – Валентина Петровна, мальчиков давно пора кормить…

– Уже несу, – хлопотливо ответила Валентина Петровна, не дав хозяйке договорить.

– А у нас бульона нет? Катя приехала, пирогов привезла.

– Как не быть? – Экономка даже как будто обиделась. – Мадина, захвати бульону.

– Так, мороженое пока в морозильник, – распорядилась Катя. – Пироги не трогать, они в термосумке, пусть будут горяченькие.

Мальчишки окружили ее. Там, где тетя Катя, там всегда вкусно и весело.

– А с чем пироги?

– С мясом, с капустой, с грибами и с рыбой. Весь набор.

– Я с рыбой не люблю, – насупился Сандрик.

– Ну и не ешь, нам больше останется.

Пришли Валентина Петровна с Мадиной, принесли ужин.

– Где бы нам раздобыть больших чашек для бульона? – спросила Катя.

– Сейчас не до чашек, – покачала головой Этери. – У нас ведь пожар был…

– Ну и ладно, поедим из тарелок, – беспечно отмахнулась Катя. – Валентина Петровна, водителя моего покормите, пожалуйста.

– Все сделаю, Катенька, не беспокойтесь. Как хорошо, что вы приехали, – шепнула ей Валентина Петровна. – Побудьте с ней. Ой, а на десерт у нас ничего нет!

– Я мороженое привезла, – успокоила ее Катя. – Хотите, вам тоже дам? Там на всех хватит.

– Спасибо, нам не надо. Побудьте с ней, – повторила Валентина Петровна и ушла вместе с Мадиной.

– Руки все вымыли? – с шутливой грозностью спросила Катя.

– Я еще не вымыла, – отозвалась Этери. – Да и ты сама, если на то пошло.

– Давай ты первая. А я могу и здесь, в кухне.

Катя все знала в этой кухне, которую по просьбе Этери спроектировала сама. Она вымыла руки, нашла тарелки и приборы, накрыла на стол. На плите тем временем подогрелся бульон. Из ванной вернулась Этери.

– Я суп не хочу, – закапризничал Никушка. – Суп на ужин не едят.

– Это не суп, – тут же нашлась Катя. – Это называется «консоме с пирожком». Может, ты и пирожка не хочешь? – прищурилась она лукаво.

– Пирожка хочу.

– Тогда ешь с консоме.

Катя открыла термосумку, вытащила пироги – четыре огромные, лоснящиеся тюленьими боками кулебяки – и принялась нарезать их щедрыми ломтями.

– Вот у меня так не получается, – вздохнула Этери. – Сколько раз пыталась по твоему рецепту – не выходит.

– Мы как-нибудь вместе испечем, – примирительно предложила Катя. – Дело ж не только в том, сколько чего класть. Может, ты не вымешиваешь, как надо… Может, ты миксером, а тесто любит теплую человеческую руку. Это моя мама всегда так говорит. Вот я попробовала испечь мамины эклеры – так у меня в первый раз ничего не вышло. Мама все меня стращала, чтоб я тесто не передержала на огне. В результате я недодержала. Вбухала десяток яиц, а оно все равно жидкое. Ревела белугой. Хотела, называется, маме сюрприз сделать.

Этери понимающе улыбнулась. Катина мама была великой кулинаркой, как, впрочем, и мама самой Этери. Обе принадлежали еще к тому поколению женщин, которые умеют солить грибы, вымачивать бруснику, делать фаршированную рыбу, печь настоящую сдобу, знают, зачем отделять белок от желтка и многие другие секреты домашней кухни. Дочери старались по мере сил перенимать у них эти секреты.

Впервые за долгое время Этери поела с аппетитом. Мальчишки уписывали пироги за обе щеки, Сандрик забыл, что он не любит с рыбой. Съели и «консоме с пирожком», и приготовленного Дареджан Ираклиевной цыпленка, и салат, и лобио.

– А какое мороженое? – спросила Этери.

– Я же знаю, ты сливочное не любишь, – засмеялась Катя. – Есть шоколадное, есть банановый десерт, есть фисташковое.

– Мне – банановое, – выскочил вперед Никушка.

– Получай. – Катя собрала тарелки со стола, сунула их в посудомоечную машину, расставила десертные. – А тебе какого, Сандрик?

– Мне с орехами.

– Как скажешь. – Катя положила ему фисташкового мороженого. – И я с тобой за компанию.

– А почему оно зеленое? – спросил Никушка.

– Что ты понимаешь, малышня! – накинулся на него старший брат.

– А ну-ка тихо! – прикрикнула на них Этери. – А то никто ничего не получит. Кроме трепки.

Мальчики тотчас же уткнулись носами в тарелки и заработали ложками.

Этери позвонила Валентине Петровне.

– Можете найти мальчикам смену одежды? Я уложу их здесь. Да, и ранцы захватите, пожалуйста, завтра же в школу… И собачий корм, и миски. Сейчас я вас покормлю, ребятки, – обратилась Этери к черным островам, тотчас же ожившим в ожидании еды.

Валентина Петровна опять пришла вместе с Мадиной.

– Поели? Вот и хорошо, – обрадовалась она. – Я сама их уложу, Этери Авессаломовна. Искупаю и уложу. Ой, а уроки-то на завтра?

– Да уж какие теперь уроки, – криво усмехнулась Этери. – Ничего, на первый раз прощается, а второго, надеюсь, не будет.

– Сандро, Нико, идемте со мной, – позвала Валентина Петровна и увела мальчиков наверх.

– Мам? – оглянулся по дороге Сандрик.

– Иди, милый, ложись, слушайся Валентину Петровну, я потом поднимусь, пожелаю вам обоим спокойной ночи.

– Ну рассказывай, – попросила Катя, когда подруги остались одни.

– Сперва ты мне скажи: что тебя надоумило вот так вдруг приехать? Да еще с пирогами? – Этери положила себе на блюдце любимого шоколадного мороженого. – Как ты узнала про пожар?

– Я не знала про пожар. Я утром что-то смотрела по Интернету, увидела баннер: «Леван Джавахадзе избил жену». Кликнула…

– Можешь не продолжать, – мрачно перебила Этери. – Это все моя бывшая горничная, Дана. Надо было раньше ее уволить, она вечно шпионила и сплетничала.

– А что все-таки случилось? – спросила Катя. – Ты у врача была?

– Нет еще, не до того было. Я заставила Левана сказать мальчикам, что он уходит. Он разозлился, мы с ним ругались, и он задел меня по лицу, когда одевался. А Дана увидела и…

– Задел? – переспросила Катя. – Ты уверена, что он не нарочно?

– Ни в чем я не уверена! Но… он никогда меня раньше не бил.

– Сходи к Софье Михайловне, поговори с ней, – посоветовала Катя.

– Я что, так и буду каждый день к ней шастать? Из-за каждого чиха? – рассердилась Этери.

– Это не чих. Это серьезное дело. Давай ей позвоним. Давай я сама позвоню.

– Не надо, – отказалась Этери. – Я и так чувствую себя полной дурой.

– Фирочка, ты вовсе не дура. И ты ни в чем не виновата. Давай с ней посоветуемся.

– Ничего уже не исправишь, – упрямилась Этери. – О чем советоваться?

– Она точно скажет, нарочно или не нарочно.

– Ну, допустим, нарочно. Ну и что? Дальше что?

– Фира, ты что, не понимаешь? Тогда тебе нельзя с ним больше встречаться! Мало ли что ему еще в голову взбредет? Да, а дети? Детей же надо беречь!

Этери задумалась.

– Тут бояться нечего. Он сам не рвется встречаться с детьми. Только и думает, что о своей золотуське.

– Ты говорила, это она зовет его золотуськой.

– А не один ли хрен? – скривилась Этери. – Я хотела ему про пожар рассказать, а теперь не буду.

– Расскажи мне.

– Пошли покурим, – предложила Этери.

– Ладно.

Катя покорно поднялась из-за стола. Ей хотелось сказать, что Этери слишком много курит, но она это уже говорила и теперь решила промолчать. Они вышли на крыльцо. В большом доме были отапливаемые веранды и балконы, а вот в гостевом не было. Пришлось одеться.

Этери рассказала, как Сандрик устроил пожар, как бригадир ей назло заливал дом водой и как она позвонила министру.

– Ну, Фирка, ты даешь! – восхитилась Катя. – От тебя умереть можно.

– Ловим кайф, где можем, – мрачно пошутила Этери. – Вот только не знаю, говорить Левану или нет.

– Ты же хотела не говорить…

– А вдруг это против меня обернется? – неожиданно зло ответила Этери. – Вдруг он потом меня попрекнет, что я ему вовремя не сказала? Я тут знаешь о чем подумала? Попрошу адвоката. Я сегодня у него была, доверенность оформила. Он мне ужасно понравился. Ты его знаешь, это Понизовский.

– Да, я его знаю. Он был душеприказчиком Голощапова, помогал Герману в права наследства вступить. Он очень толковый и знающий, – подтвердила Катя. – И что ты придумала?

– Я его попрошу. Ну, сказать Левану про пожар. Завтра же суд, они там встретятся. Пусть он скажет.

– Это мысль, – одобрила Катя. – Позвони ему.

– Сейчас позвоню. Я еще кое о чем попросить хочу. Он мне предлагал больше денег с Левана стребовать за этот фингал, а я отказалась.

– А теперь передумала?

– А теперь передумала. Пусть платит, раз он больше ни на что не годен. Мне пожарный инспектор сказал, что я страховку не получу, потому что Сандрик поджег. Скажу тебе честно… – Этери глубоко вздохнула и затушила сигариллу. – Пошли в дом. Да, так вот. Скажу тебе честно, я этот дом не люблю. И никогда не любила, только сама себе не признавалась. Я его, конечно, отремонтирую, но мне хотелось бы его продать. Он слишком велик. У меня сил нет бродить по этим хоромам.

– Это потому, что ни черта не ешь, – вставила Катя.

– Как это я не ем? А пироги? Кстати, я еще мороженого хочу.

– Ну это запросто. Но сначала позвони Понизовскому. А я пока тарелки достану.

Этери позвонила.

– Павел Михайлович, прошу прощения за беспокойство. Это Этери Элиава. Вы мне советовали взять с мужа денег побольше…

– Но вы отказались. А теперь передумали?

– Да, передумала. Я от вас приехала, а в доме пожар. Мой сын поджег, чтобы папа вернулся. Вы можете ему завтра передать?

– Конечно.

– Просто скажите, что так и так… Хочу, чтобы он был в курсе. Чтобы ко мне никаких претензий, – продолжала Этери. – Но сама я звонить ему не хочу. Страховку за дом я не получу, это не страховой случай…

– Я могу это оспорить, – предложил Понизовский. – Ваш сын недееспособен. Ему сколько лет?

– Девять. Но у меня сил нет – судиться еще и со страховой компанией, я лучше возьму эти деньги с Левана. Он отдал мне семнадцать процентов акций, а я хочу двадцать пять. Пусть у меня будет блокирующий пакет. Скажите ему, что я доверенность выдам, пусть управляет, я вмешиваться не буду, но деньги пусть мне идут.

– Безотзывную доверенность? – быстро спросил адвокат.

Этери впервые слышала, что доверенности бывают безотзывными, но сразу поняла, что это такое.

– Нет. Вы ему просто не говорите, не уточняйте. Скорее всего, он сам и не спросит. Ему не до того, у него свадьба на носу, а еще развод не оформлен. Время поджимает, понимаете?

– Я понимаю, но, Этери, он в суде будет не один, наверняка с адвокатом, а уж адвокат сразу смекнет, что доверенность может стать оружием в ваших руках. Ладно, я понял, сделаю что смогу.

– Просто пригрозите ему, что иначе я не дам развода и будем мы потом сто лет тахту пилить. Он пойдет на сделку.

Понизовский тихонько рассмеялся: похоже, его позабавило, что клиентка дает ему советы.

– Хорошо, я постараюсь. Держитесь. Вам есть где жить?

– Да, у нас гостевой дом есть. Спасибо. Ну вот, дело сделано, – объявила Этери, отключив связь.

– Теперь позвони Софье Михайловне.

– Вот пристала! Нет, теперь я мороженого поем.

Со второго этажа спустилась экономка.

– Легли? – спросила Этери.

– Легли, – подтвердила Валентина Петровна.

– Сейчас я к ним поднимусь. Катюнь, поставь пока мою порцию в холодильник.