Текст книги "Ты меня не забудешь (СИ)"
Автор книги: Наталия Веленская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
Глава 43
– Егорыч, выдыхай! Если так дальше дело пойдет ты заработаешь еще один «горчишник»[1], – предупредил друга Марат, – И потом автоматом красную. Нам твоё удаление сейчас вообще на хрен не сдалось!
Егор удивленно посмотрел на Сабирова. В его тоне впервые за долгое время проскальзывало раздражение и недовольство. Кажется, спортивный азарт помог вывести парня из уравновешенно меланхоличного состояния. Плюс постоянные стычки на поле между Потапиным и Тепловым. Драки Марат не любил и всегда предпочитал решать проблемы другим путем. Обстановка накалялась с каждой минутой, что было совсем нетипично для товарищеского матча. Причём многим на трибуне было ясно, что дело не только в равном счете один-один. Помимо Потапина Соловьёв также «грязно» играл против Егора, из-за чего Теплов едва сдерживал себя, чтобы не накостылять этой парочке физкультурников. А заодно и судье, который почему-то в упор не видел грубые нарушения правил.
– Ты же понимаешь, что он сам нарывается.
– Не реагируй. Пасуй Некиту, будем играть в связке, как отрабатывали на тренировке.
– А может мне сразу на скамейку сесть? Раз всё равно нормально не дают играть?! – вспылил Егор.
– Истеричку выключи, – поморщился Богатырёв, приложившись к бутылке с холодной водой, которая была очень кстати с учётом жары и нарастающего напряжения на поле. – Где сможем, мы с Маратом возьмём их на себя. Если совсем зажмут – тогда пасуй, не входи в конфликт. Знаешь тебе сколько очков в рейтинге снизят за драку на общелагерном мероприятии? Ты вообще в минуса уйдёшь, и хрен тебе, а не грамота.
Да плевать он уже хотел на эту грамоту! Особенно сейчас, когда Потапин так самодовольно нагло себя вел во время футбольного матча. Дело об их недавней драке как-то спустили на тормоза – потому что, как и предполагал Егор, Михайло Потапыч вовсе не собирался выдвигать обвинения. Даже отчасти взял вину на себя – мол действительно мог вспылить и начать драку из-за ерунды. По словам Миши он ничего толком не помнит, но зла на Егора не держит и не хочет предавать этот случай огласке.
А Теплова просто всего перетряхивало изнутри, когда Ломашов передал ему слова Потапыча. Этот мудак, видите ли, не держит на него зла! Ах, какое вашу мать благородство и христианское всепрощение! Егору захотелось набить ему морду ещё больше, но Дядя Юра предупредил – хоть одна драка с его участием на территории лагеря и это автоматическое увольнение. А ему никак нельзя было покидать лагерь! Но от всего происходящего у Теплова так и чесались кулаки разукрасить одну наглую физиономию. И ведь этот гад не просто так вёл себя во время матча – Егор подозревал, что Миша только разыгрывает карту с посталкогольной амнезией и делает всё, чтобы отомстить ему и спровоцировать на конфликт. Умом Егор всё понимал, но ярость то и дело затмевала разум, поэтому сдерживаться было до одури сложно. Но он постарается. Чёрт возьми, он все-таки возьмёт в себя в руки и постарается завершить этот матч без драки. Хотя бы ради Снежки.
Раздался свисток, оповещающий о начале второго тайма. Команда Потапина сразу же пошла в атаку.
– Ну что довольна? – поинтересовалась Алиска, подходя к Снежане, пока та напряжённо всматривалась в очередной опасный момент на поле.
– Ты о чём?
– Отхватила себе сразу двоих и сейчас наслаждаешься представлением, – усмехнулась Патрикенко, кивая в сторону поля. – Признайся, нравится да, как они из-за тебя сцепились?
– Не говори ерунды! – отрезала Вьюгина, сдвинув на переносице брови. Ничего она не наслаждалась! Всё, что творилось во время игры ей категорически не нравилось. И подоплёку событий она прекрасно понимала. Она вообще сейчас еле стояла на ногах от напряжения – сначала тяжёлый разговор с Мишей в тихий час, теперь вот игра, которая в любой момент могла скатиться в какой-то мордобой.
Снежка прокручивала тысячи вариантов, как состоится разговор с Потапиным, что он скажет в своё оправдание. Вот только к тому, что в итоге произошло, судьба её явно не готовила…
– Снежк, объясни, пожалуйста, что случилось?! Почему ты не хочешь со мной разговаривать? – взмолился Миша, хватая её ладони и сжимая в своих. А у Снежаны сердце ушло в пятки и напал какой-то ступор. Он что правда не помнит?! Не помнит, что он с ней пытался сделать?.. – Ты не на звонки, ни на сообщения не отвечаешь! Вчера тебя весь день не было! Каринка молчит как партизан, куда ты уехала… Малыш, я же говорил, что когда выпью, могу творить хрен пойми, что… Соловей ничего толком не говорит, что в ту ночь случилось, но он тоже тогда нажрался как свинья. Снежан, что я сказал? Не молчи, я прошу тебя!
– Ты… ты не только сказал, ты ещё и сделал, – тихо проговорила девушка, с какой-то отрешённостью смотря на их сцепленные руки. Её ладони с каждой секундой холодели всё больше, а сердце начинало отстукивать рваный ритм. До боли захотелось вырываться и сделать шаг назад, но она по-прежнему стояла в каком-то оцепенении и только благодарила небеса, что может сказать хоть что-то в ответ.
– Что я сделал?!
– Ты не помнишь? Ты правда ничего не помнишь? – прошептала Снежка, заглядывая ему в глаза. Ведь еще пару дней назад этот карий бархатный взгляд принадлежал её любимому человеку. А кто они друг другу сейчас? Ей даже разговаривать с ним было страшно. Из окна за их разговором наблюдает Каринка, чтобы в случае чего, прийти ей на помощь. И как они до такого докатились…
– Вообще ничего, – Миша смущённо опустил голову, – Все как в тумане! Снежк, ты просто скажи, что я натворил. Я извинюсь и обязательно заглажу вину…
– Ты не сможешь, – покачала головой девушка, всё-таки освободив свои руки. И потом озвучила вслух ту неприятную правду, которую так боялась повторять даже внутри себя.
Она никогда не видела, чтобы Миша плакал. Мужчины ведь не плачут, а уж такие брутальные спортсмены, как он, тем более. Да и Снеже никогда до этого не доводилось видеть плачущих мужчин. Но там в беседке, когда она рассказала ему, что произошло той роковой ночью и что она теперь чувствует, Миша заплакал.
Снежана с удивлением смотрела на крупные слёзы, которые катились по его щекам, но будто бы не до конца осознавала, что это происходит на самом деле. Хотя невольно, где-то в глубине души ей стало очень его жалко. До боли, до щемящего чувства внутри – просто, потому что так произошло, что это всё случилось именно с ними. Даже страх, который она испытывала в первые минуты пребывания с ним наедине, куда-то отступил под тяжестью сожаления об утраченной любви и разрушенных отношениях. Они ведь действительно любили друг друга… И были очень красивой парой. Почему всё закончилось именно так? Почему им пришлось через это пройти?! Снежка смотрела на упавшего на колени парня, который продолжал повторять слова извинений, но чётко осознавала, что не сможет его простить. Даже несмотря на все те философские вопросы, что она перебирала в своей голове, и все сожаления, она не могла обманывать себя и полностью снять ответственность за произошедшее с Миши.
– Снежк, ты понимаешь, что это был не я? Я ведь никогда в жизни на трезвую голову не стал бы… и пальцем бы тебя не тронул, ты же знаешь! Снежан, этого больше не повториться! Никогда!
– Миш…
– Любимая, просто дай мне шанс доказать, что мне можно верить! Снежк, мы ведь были счастливы! Мы еще можем быть счастливыми! Снежан… Если хочешь давай вместе пойдем к психологу, нам нужно пережить это вместе!
– Я пойду к психологу, но одна…
– Ты правда не можешь меня простить?!
– Не могу, Миш, – покачала головой Вьюгина. Он смотрел на неё снизу вверх, обхватив руками её талию, неловко разместив своё крупное спортивное тело, стоя перед ней на коленях. И несмотря на свой высокий рост и комплекцию смотрелся сейчас как маленький испуганный ребенок, у которого на глазах рушился весь мир, и он не понимал, что ещё ему нужно сделать, чтобы всё вернулось как было. Снежана знала, что ничего уже не вернуть, а вот Миша отказывался в это верить. И повторял раз за разом слова извинений, которые почему-то всё больше казались Снежке бессмысленными и пустыми. – Миш, тебя никто не тащил силой на ту вечеринку… И в рот тебе алкоголь никто не заливал. Ты ведь знаешь, как я отношусь к пьяным после несчастного случай с папой… Ты ведь знал! Ты ведь все знал и всё равно напился!
– Любимая, пожалуйста… Я дурак, я знаю! Просто дай мне ещё один шанс, я никогда в жизни больше и капли в рот не возьму. Клянусь!
– Миш, прости, но я не могу, – прошептала она, вырываясь из кольца его рук и делая шаг назад. – Нам просто нужно будет постараться жить дальше…
Уже покинув их беседку, которая отныне перестала быть «их местом», Снежана услышала исступленный крик:
– Поверить не могу, что я теперь твой бывший! Я! Твой! Бывший!!!
Снежана на секунду остановилась, зажмурив глаза, стараясь унять рвущиеся наружу слёзы, но потом глубоко вздохнула и вновь поспешила к своему корпусу. Чтобы закрыться в вожатской и там уже дать волю эмоциям, заглушая свои горестные всхлипы подушкой. Дети не должны слышать, что у их вожатой истерика. И что за какие-то пару дней её жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов.
У неё и сейчас ещё были красные глаза от слёз. Никакие патчи Каринки не смогли спасти положения и даже притащенный Маратом лёд из его холодильника. По Мише тоже было видно, что у него не всё было в порядке – Снежка никогда не видела его таким агрессивным, ни на поле, ни в жизни. Да и Егор не отставал и буквально ходил по краю со своими выпадами в сторону Потапина. А у Снежки каждый раз сжималось сердце, когда обстановка становилась напряжённой. Ведь если Егор не сдержится, то его выгонят! Из-за неё выгонят! Потому что он, как и обещал, не выдал её секрет и не рассказал руководству, что произошло между ней и Мишей и почему пришлось ее защищать…
И всё же то, что творилось сейчас было неправильно. Казалось, только один Ломашов получал удовольствие от такого зрелищного матча. А Вьюгиной хотелось то ли закрыть руками глаза, чтобы не видеть этого безобразия, то ли выбежать на поле и потребовать остановить игру. Господи, что они творят! Ведь помимо руководства, на трибунах сидели дети! Какой пример они им сейчас подавали?! Что такая грубая игра – это норма?!
– А твой Мишка сегодня в ударе, – хохотнула Алиска, вновь вырывая Снежку из тяжёлых мыслей. – Если так дальше дело пойдет он Егорку в порошок сотрёт ещё до финального свистка.
– Он уже не мой Мишка. Мы расстались, – глухо отозвалась Вьюгина, скрестив руки на груди. И тут же отругала себя. Зачем ей ставить в известность Патрикенко об изменениях в своей личной жизни? Или может она просто не хотела иметь ничего общего с грубым поведением Миши, которое он демонстрировал на поле?
– Что решила выбрать того, кто лучше трах***ся? – засмеялась Алиска. – Правильно, одобряю! Егорка у нас парень, что надо.
– Алис, просто отойди, – тяжело вздохнула Снежана, – Противно, всё это слушать, правда.
Патрикенко вновь окинула её насмешливым взглядом, но всё-таки решила вернуться к своему отряду, плавно виляя бедрами.
Свисток. Снова нарушение правил. Снежана напряжённо всматривалась в поле, пытаясь понять, что произошло. Папа у нее всегда любил хоккей, поэтому знаний о футболе у неё было раз, два и обчёлся. Вот и сейчас она не понимала, какое было нарушение. А главное – кто понесет ответственность. Впрочем, главные лица, задействованные в конфликте, остались те же – Егор и Миша.
К потасовке подключились Соловьёв, Некит с Маратом, Гришка, и ещё пара парней из команды Потапина. Снежана внутренне похолодела, увидев, как со скамейки встал Ломашов и направился к судье, роль которого взял на себя их лагерный физкультурник, чтобы помочь разнять ребят. Или не только за этим? Неужели кого-то из них сейчас уволят??! Снежане захотелось сбежать вниз по ступенькам к полю, но она не могла оставить без присмотра отряд. Но всё происходящее ей категорически не нравилось!
И что теперь будет?!
[1] Горчишник – на сленге так называют в футболе желтую карточку.
Глава 44
– Олег Викторович, вы совсем правила забыли? – раздражённо поинтересовался Ломашов у физкультурника после того, как удалось разогнать по разным углам поля взбесившуюся молодёжь. Директор лагеря подоспел вовремя – мордобоя удалось избежать. К счастью, иначе бы пришлось осуществлять свою угрозу и выгонять из лагеря обоих зачинщиков. А это было неминуемо привлекло разговор с «министерством спорта» и со старым другом, доверие которого он не оправдал.
– Юрий Петрович, ну вы же сами понимаете…
– Чего я должен понять?! Тут были и толчок, и подножка и удар по ногам, а вы стоите столбом и ничего не делаете!
– Вы что хотите, чтобы меня уволили, да? – севшим голосом поинтересовался физкультурник, вмиг белея на глазах. – Вы же прекрасно знаете, кто его отец…
– Викторович, твою налево! – не выдержал Ломашов. – Начальник лагеря здесь я! И уволить могу тебя только я, а не какой-то хмырь из министерства!
– Петрович, ты мне начальник до конца лета, а мне ещё в школе хочется поработать и на пенсию спокойно выйти. Ну не губи, а? Давай просто поговорим с Потапиным, пускай немного поостынет.
– То же мне советник нашёлся, – сплюнул Ломашов, но всё-таки отправился на разговор с Мишей.
Парень сидел прямо на поле недалеко от скамейки, на которой могли бы размещаться запасные, но таковых у них не числилось из-за ограниченного количества мужчин в их вожатском коллективе. Ломашов понимал, что, удалив он сейчас Потапина, ключевого игрока в их команде, это повлечёт за собой неминуемое поражение. А значит пацан ещё больше начнет быковать. У него и сейчас глаза были налиты кровью, а грудь тяжело вздымалась, хотя смотрел он куда-то в пустоту, в одну точку.
– Ещё раз начнешь грубо фолить или свои привычные выкрутасы делать, удалю с поля.
– А вам напомнить, кто вам это самое поле не так давно поменял? – усмехнулся Миша, по-прежнему не поднимая глаз на начальника.
– Ты мне угрожать вздумал?!
– Ну что вы, Юрий Петрович! Это просто информация… так сказать, чтобы освежить память.
– Михаил, заруби себя на носу – я не потерплю нарушение дисциплины в своём лагере! Это понятно?! Если не понятно, то может собирать вещи и уматывать, и траву на поле и скамейки можешь вместе с собой прихватить.
Вот не надо было так, конечно, говорить, но Юрий Петрович не выдержал. Может быть потом и пожалеет, если этот сучонок двухметровый побежит жаловаться папашке, но иначе он просто не мог.
– Конечно, я ведь не сын старого друга, – ловко поднялся на ноги Потапин, чтобы смерить начальника лагеря хитрым взглядом с высоты своего огромного роста. Это только с виду Ломашов такой важный и грозный – а на самом деле весь уже седой и едва дотягивал ему до плеча, да и годы уже брали своё – такого чуть тронь и рассыплется. Жалко было даже связываться.
– Откуда ты…
– А вы что правда думали хранить всё в секрете до конца смены? Ваше особое отношение к Теплову? Серьёзно? Типа потом всем сказать, что он сам грамоту заработал? – рассмеялся Потапин.
Юрий Петрович лишь сильнее стиснул зубы. Кажется у госпожи Лешанко очень длинный язык, и на их отдельном собрании руководства он непременно призовёт её к ответу. Вот просил же, как человека, не распространятся, чтобы не наводить смуту! Но нет же – поступила в духе типичной бабы, слив информацию в свою же дружину, а ему теперь расхлебывай!
– Слава богу, что ты не сын моего старого друга, – усмехнулся Ломашов и зашагал прочь к своему месту на трибуне. Он, конечно, пытался вначале матча быть беспристрастным и не отдавать предпочтения ни одной из команд, но теперь вот от души пожелал удачи Теплову. И красивого гола, чтобы немного сбить спесь с этого министерского сыночка.
***
– Сильно ему досталось? – тихо спросила Снежка, невольно обхватив себя за плечи, чтобы унять дрожь. Потому что не любила видеть любые формы насилия над детьми, даже если дети сами нехило так напортачили. Вот и Марк, сын Ольги Викторовны отколол вечером номер – решил пролезть вместе с другими детьми сотрудников лагеря в бассейн через дырку в заборе и искупаться. Правда в итоге перелез он один, все остальные побоялись – и кинулись наутёк, когда увидели приближающегося физкультурника. А ещё чтобы хоть немного обелить себя в глазах общественности решили «сдать» Марка его матери.
Ругалась Батикова на чём свет стоит и от её грозного окрика, казалось, даже сосны сотрясались в бору. В корпус она тащила сына за ухо, из-за чего он истошно вопил, а у Снежки при виде этой картины сжималось сердце. Но вмешаться она не посмела – одно дело, если бы это был обычный ребёнок. Но ведь Марк был сыном Батиковой. Подходить и учить как надо воспитывать детей взрослую женщину и своего бывшего наставника, казалось Снежане какой-то дикостью. Но и от своей беспомощности что-либо изменить, ей становилось тошно.
– Ну так, с часок Батя его ещё точно мутузила.
– Бедный Марк…
– Ну с одной стороны да – рука у его мамки действительно тяжёлая, это я по себе знаю. А с другой стороны – сам виноват. И получил за дело. Мало того, что сам мог потонуть, ещё и ребят с собой взял. Ладно хоть твою Польку с собой не потащил поплавать на ночь глядя… Кстати, а ей предки нарукавники купили?
– Нет, – покачала головой Снежка и вновь погрустнела. И даже открывающийся перед ними вид, как будто немного поблёк под тяжестью её грустных мыслей. Они сидели с Егором за Малой эстрадой, прямо за сценой, что располагалась на огромном крутом холме. Впереди внизу виднелся лес и несколько деревянных домиков, в парочке из них даже ещё горел свет. Но самое главное именно здесь были потрясающе ярко видны звёзды. Потому что небо простиралось куда-то бесконечно вдаль, расстелив перед ними ковер, сотканный из мерцающих созвездий. И зрелище это было такое, что дух захватывало. Конечно же это место нашёл Егор и после планёрки потащил сюда Снежку. Девушка поначалу отнекивалась и не хотела идти, но потом она рассудила, что всё равно в последнее время нормально не спит. И уж лучше часочек полюбоваться таким шикарным видом, чем бесполезно крутиться в кровати, пытаясь уснуть. – Я думаю завтра до посёлка прогуляться, там на рынке самой купить эти нарукавники. Или в магазине. Где-нибудь точно они должны быть.
Она ещё до родительского дня позвонила родителям Полны Мошковой и попросила купить нарукавники для плавания. Снежана объяснила причину и важность этой покупки, но те отмахнулись. И на все вопросы о возможных страхах девочки они ничего вразумительного сказать не смогли – в раннем детстве не тонула, фильмов никаких страшных не смотрела. Но Снежка не была в этом так уж уверена. Полина казалась ей очень ранимым и потерянным ребёнком, который отчаянно нуждался в родительской заботе и любви. Только глядя на родных Мошковой, Снежане почему-то подумалось, что до дочки им особо нет дела. Они и побыли в лагере всего ничего – около часу, и поспешили обратно в город на какое-то своё мероприятие. Снежка видела, как расстроилась её воспитанница, и поэтому в тот день старалась быть к ней ещё более внимательной и заботливой. Но это всё равно не могло заменить девочке родительской любви и тепла.
– Я скатаюсь.
– Егор!
– Что? Я на велике, между прочим, а ты пёхом собралась идти через лес.
– Да я бы тоже у Марата велик взяла. Я умею…
– Ага, чтобы заблудиться и куда-нибудь на трассу выехать, – пробурчал Теплов. – Нет, давай лучше без вот таких приколюх. Тем более мне всё равно кое-что надо в посёлке купить.
– Точно? – улыбнулась Снежка, не особо веря последним словам парня.
– Ага. Ты мне лучше скажи, ты к психологу записалась?
– Завтра пойду, – тяжело вздохнула Снежка, вновь погружаясь в свои невесёлые думы. Хотя что с нарукавниками, что сейчас с вопросом про психолога, девушка не могла отделаться от ощущения заботы и волнения, которые исходили от Егора. И это правда было приятно. Очень. Так что хотелось его крепко-крепко обнять в знак благодарности. А ведь это был Егор… которого она ещё в начале смены считала ненормальным психом. Сейчас у неё просто не укладывалось в голове, как всё перевернулось в её жизни с ног на голову. – Только знаешь…
– Что?
– Ты только не бузи, ладно? Я просто скажу то, что думаю, ты можешь не соглашаться…
– Снеговик, хватит тянуть кота за причинное место! Выкладывай!
– Мне кажется, это мне все бумерангом вернулось, – прошептала Снежка склонив голову, – Я ведь обманула его и не рассказала о том поцелуе в душе… Егор, это же измена. Ты что угодно можешь мне говорить, но это действительно так. А потом я ещё и тебя втянула в этот обман. Это неправильно всё! Зло всегда возвращается бумерангом… Просто мне оно вернулось вот так.
– Вот ты загнула конечно, – пробурчал Теплов, невольно почесав затылок. Потому что он даже не понимал, что ему сказать на такую откровенно бредовую речь. Нет, Белоснежке точно нужен был психолог, чтобы тот достал у неё из головы всю эту чушь.
– Я же говорю, ты будешь не согласен…
– Я категорически не согласен! – отрезал Егор. – Только как все эти глупости выбить из тебя я не знаю. Надеюсь, что пройдет немного времени и ты сама поймешь – не надо взваливать на себя вину за проступки других людей, чтобы найти им какие-то отмазки и оправдания.
Снежана вздохнула и в очередной раз отвела взгляд. Потому что казалось, что этот тёмно-зеленый омут сегодня как-то по-особенному на неё смотрит, точно пытаясь забраться в самую душу. Увидеть её на сквозь, заглянув в каждый потаённый уголок. А Снежке почему-то было неловко…
– Егор, пообещай, пожалуйста, что больше не будешь с ним драться, – тихо попросила она, когда нашла в себе силы вновь посмотреть ему в глаза. – Я не хочу, чтобы из-за меня тебя исключили из лагеря…
С ума сойти! А ведь вначале смены она говорила подобные слова Мише. И была совсем не прочь, чтобы Теплова выгнали из лагеря. Особенно когда он включился в борьбу за грамоту…
– Не выгонят, – уверенно проговорил Егор, навесив на лицо плутовскую улыбку. Конечно, вся его уверенность была скорее напускной, но по-другому он просто не мог. Врать Вьюгиной Егор не хотел, но и повторения драки он не исключал, особенно если Потапин вновь попытается приблизиться к Снежке и как-то её обидеть. Но ему надо было хоть как-то успокоить девушку. – Хотя, Белоснежка, мне чертовски приятно, что ты так обо мне беспокоишься…
– Егор! – вспыхнула Снежана.
– Ну а что. Хоть какая-то радость в жизни, что есть человек, которому не наплевать на мою шкуру, – засмеялся Егор, пытаясь за смехом немного убрать пафосность своих слов. – Тем более, что с третьим желанием, я так понимаю, меня обломали…
– Ну-у… смысла в них теперь нет, – невесело усмехнулась Снежана. – Я так боялась, что Миша узнает правду, и что мы расстанемся. А в итоге мы всё равно расстались только совершенно по другой причине. Странная штука жизнь…
– Так давай тут не разводи философию, – досадливо поморщился Егор при упоминании Снежкой имени этого недоноска. – Ты мне лучше скажи, ты что правда хочешь слиться с третьего желания?
– Блин, Егор, ну что ты как маленький! – не выдержала и рассмеялась Снежка. – Тебе правда это так важно? Что ты там такого придумал?
– Ничего, – ответил Егор, но как-то поспешно. И даже отвернулся от девушки.
– Выкладывай! – слегка толкнула его кулачком в плечо Вьюгина. – Я же вижу, что ты точно что-то придумал!
– Ещё скажи по глазам, – усмехнулся Теплов, всё так же демонстрируя Снежане свою широкую спину.
– По затылку!
– Ну ладно, – Егор резко обернулся и впечатал свой тяжелый взгляд в Снежку, – Только обещай, что не обидишься.
– Ну-у… я постараюсь, – честно призналась Вьюгина, вскинув ладони вперед.
– Я знаю, что ты всё равно не согласишься. Но раз уж ты сама спросила…
– Егор, кажется, сейчас ты начинаешь мучить кота, – подначила его Вьюгина. А Егору вот вообще было не до смеха. Поэтому он с каким-то замиранием сердца, решался озвучить своё третье желание, и мысленно готовился к тому, что смех резко стихнет и вся их непринужденная и дружеская атмосфера разлетится к чёртовой матери. Но если ей так интересно, что ж. В любом случае, долго отсиживаться во френдзоне он не намерен.
– Я бы очень хотел, чтобы ты меня поцеловала. Сама.
