Текст книги "Иногда они возвращаются! (СИ)"

Автор книги: Наталия Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

2016 г

НЯНЬКА – Я вам кто, нянька? – возмущённо возопил Сен-Жермен. – Совсем с ума сошли – вампира просить, чтобы он за детьми приглядел?! – Ну, Кло-од! – жалостно заныла Лерка. – Ну, на тебя одна надежда! Нам с Наташкой срочно надо уехать и... – Отведите к бабушкам! – К каким? Они на курорт укатили отдыхать и вернутся только через неделю! – А в садик чего не отдадите? – В садик... – презрительно фыркнула моя подружка. – Чего он там хорошего наберётся? Болячек всяких? – И слов матерных, – поддакнула я. – Клод, вы бы только знали, из каких семей туда дети ходят... Вон, у моей знакомой дочка пару дней в садик походила... и что? – Что? – А то! Стала так выражаться, что дед-военный краснеет! Он, бедняга, таких слов сроду не знал, даром что служил на флоте! – Ой, можно подумать, у тебя дома мат-перемат не слышен! – съязвил Сен-Жермен. – Вспомни, когда ты гвозди забивала и нечаянно молоток себе на ногу уронила... Словами Шекспира выражалась, да? Я бросила взгляд на Лерку, которая тут же приняла самый невинный вид. Вот ведь трепло! И когда только успела? – А твой домашний призрак? Если бы давали медали за знание мата, он бы точно получил сразу все три – и золотую, и серебряную, и бронзовую! – Граф! – лишившись всех аргументов, Валерия жалостно захлюпала носом и глаза её наполнили океаны слёз, чего Сен-Жермен совершенно не выносил, и о чём Лерка прекрасно знала, потому что в такие минуты из всесильного вампира можно было плести не то что верёвки, а прямо канаты. – Ладно уж... – сдался Клод. – Ведите своих отпрысков... но только до вечера! – А то как же! – мгновенно воспряла духом Лерука, метнулась в прихожую и через пару минут вошла вновь, торжественно ведя за руки Алису и Эдуарда, которые держали в руках сумки со своим барахлишком – фломастерами, раскрасками, игрушками и прочей белибердой, которая так дорога детским сердцам. – Мы тебя любим, Клод! – прочувствованно пропела я и вслед за Валерией выскочила из гостиной. – Эй, а как же... – крикнул было вслед Сен-Жермен, но понял, что уже всё – завяз в делах семейных по самые уши, вздохнул, обернулся и встретился взглядом с двумя парами глаз – синими и каре-зелёными, которые пристально рассматривали “дядю Клода”. – Ой, а это Наташина дочка и Лерин сын? – влетела в гостиную Даша-Мальвина и захлопала в ладоши. – Вот хорошо-то, а то мне скучно и не с кем играть! Алисочка, Эдик, пошли ко мне! – Ведите только себя тихо! – попросил граф, втайне довольный, что не ему придётся возиться с малявками и, усевшись в уютное кресло, развернул газету. – Хорошо! – донеслось уже издалека. Ага, щаз-з... – Хорошо всё-таки время провели! – довольно сказала Валерия, вылезая из такси и расплачиваясь с водителем. – Сколько шмоток понакупили, в кафешках посидели, на аттракционах покатались... Благодать! – И не говори. Знаешь, что я думаю? Давай через пару-тройку дней опять отдадим Алиску и Эдика Клоду, пусть присмотрит, а сами рванём в город и... Дверь дома Сен-Жермена распахнулась так, что её едва не сорвало с петель, и на пороге предстал сам хозяин – лохматый, с оборванными пуговицами на груди, рубашка покрыта разноцветными пятнами, глаза дикие... – Где шлялись?! – рявкнул он так, что у наших сумок с пакетами сами собой оборвались ручки. – Что случилось? – испуганно спросила я. – Что-то с детьми? – С детьми?! С детьми-то как раз всё в порядке. Вы мне скажите, кто их воспитывает, а? – Ну... мы и бабушки, – растерянно сказала Валерия. – А что? – Вот заходите и я вам поведаю всё-всё! – ласково сказал граф и за шкирки, словно блудливых котят, втянул нас в дом. В зале обнаружились чинно сидевшие в рядок Эдька, Алиска и вкупе с ними Даша-Мальвина – все тихие, скромные, глазки долу... Ангелы, а не дети! Бегло окинув взглядом помещение, я убедилась, что всё цело – и картины, и торшер, и люстра... даже стёкла в окнах и те на месте. – Из-за чего шум-то? – недовольно спросила Валерия, с трудом удерживая в объятьях сумки. – Эдик, что ты опять натворил? Ничего? А почему тогда дядя Клод бесится, словно его пчёлка в попку укусила? – Чего?! – взвился Сен-Жермен. – За мои муки меня же и оскорбляют?! Вандалы! – Да что произошло? – возмутилась я. – Вазу у тебя, что ли, разбили? Так мы заплатим. – Боюсь, у вас денег не хватит, чтобы оплатить ущерб, – неожиданно ласково сказал граф-вампир. – Ну-у, если только продадите все свои внутренние органы... Не круглите глазки, ничего они не кокнули, говоря вашим варварским языком. – Тогда чего же ты... возмущаешься? И почему у тебя вид как у бомжа? – А вот про это вы послушайте... Началось, понятно, всё прекрасно. Дашка-Мальвина уволокла Алису и Эдьку в свои апартаменты и, жутко довольная свежим обществом, затеяла с ними игры-забавы. Сначала они играли в куклы – ходили друг к другу в гости, пили чай, показывали моду... пока Эдьке – единственному мужику в женской компании, это не надоело и он решительно не заявил, что целиком и полностью переходит на военное положение. Конечно, он выразился не так по-взрослому... но девчонки поняли его буквально: “Мужик играет в военные игры, а бабы пусть как дуры сидят в уголке и накачивают своих куколок чаем... а он не может! У него душа баталий просит!” Алиса, у которой была бесстрашная душа Жанны Орлеанской девы, среагировала мгновенно, влепив ему по лбу одной из кукол. Эдька в долгу не остался и назло девчонкам порвал бальное кукольное платье, которое мама (то бишь я!) сшила для любимой Алисиной куклы, чем окончательно обозлил тёзку Булычёвской героини. И её можно понять: девичье сердечко тоже тянет к зрелищным баталиям, храбрым рыцарям... а тут какой-то шкет намекает на то, что лучше бы ей сидеть в уголочке и не вякать... и ещё вещи портит! Ну, как тут не обидеться? Уже через минуту по ковру Дашкиной комнаты катался клубок из орущих малышей, а сама хозяйка с ногами сидела на кровати и растерянно взирала на это побоище. Сама она благоразумно не лезла, поскольку прекрасно знала, что было с кошкой, которая сдуру затесалась в собачью свадьбу... и клочков не оставят! Какое-то время Сен-Жермен терпеливо сидел в зале и изо всех сил старался не обращать внимания на визг и плач, но нервы и у вампиров не железные и, в конце концов, он не выдержал. – Порки захотелось, поросята?! – рявкнул он, внезапно появляясь в дверях комнаты Даши и Эдька с Алиской мгновенно отлетели друг от друга и, усевшись среди раскиданных игрушек, сделали невинные лица. – Дашка, ты мне что обещала? – Э-э-э... – Ты обещала, что будете вести себя тише! – Я не обещала, это ты сам попросил! – возразила Даша-Мальвина. – Не буду же я их разнимать? Подерутся и помирятся! – Мы больше не будем! – елейным голоском примерной девочки сказала Алиса. – Дядя Клод, мы будем вести себя тихо-тихо! – Включите себе мультики и прижмите попы, иначе я вас нашлёпаю... понятно? – в сердцах сказал Клод. – Да чтоб я ещё согласился с детьми сидеть... ...Смотреть мультики, конечно, увлекательно... но скучно. Поглазев на “Храбрую сердцем”, позевав на “Холодное сердце”, похихикав над “Русалочкой”, Алиска, Эдька и Даша начали было откровенно скучать, но тут многомудрая Дашута, прочитавшая в доме графа-вампира огромное количество книг, кое-что вспомнила и предложила сыграть в... индейцев. – А что они делали? – тут же поинтересовался Эдуард-младший, до этого и слыхом не слыхавший ни о каких индейцах. – Ну-у... На лошадях скакали, делали себе боевую раскраску, бросали томагавки и снимали скальпы, – объяснила Даша, которая и сама-то об индейцах читала только в трилогии Лизелотты Вельскопф-Генрих “Сыновья Большой Медведицы”. – И ещё выходили на тропу войны и говорили “хау

– А что это значит? – спросила Алиса. – Кажется... – тут Даша-Мальвина задумалась, наморщив лобик. – Кажется, это значит: “Я сказал”. Точнее не помню, надо в книге посмотреть. – А скальп снимать – это как? – Очень просто! – весело сказала Дашута. – Брали прядь волос и ножиком – чик! – срезали! – И всё? – Вместе с кожей! – уточнила Даша. Эдька тут же перевёл задумчивый взгляд на её голубые локоны, отчего Дашута почувствовала себя крайне неуютно и поспешила заявить, что с ней этот номер не пройдёт, поскольку она не простой человек и поэтому... А, да какая разница?! Она с себя скальп снимать не даст и точка! После такого заявления Эдуард-младший невинными глазами посмотрел на золотую шевелюру Алиски, но та была начеку и многообещающе показала ему кулак. – А дядя Клод? – внезапно осенило Дашуту. Сен-Жермен, не ожидая никакой подлянки со стороны малолеток и блаженствуя в наступившей после нагоняя тишине, сидел в кресле, гонял по каналам телика в поисках чего-нибудь интересного, потом мирно задремал... а когда очнулся, то понял, что крепко влип в ленты скотча, которыми его с головы до ног опутали эти три шмакодявки – Алиска, Эдька и Дашка. Сами шмакодявки при этом выглядели так, что при одном взгляде на них хотелось заорать и немедленно вызвать психиатра, потому что нормальные дети так выглядеть не могут! – Вы где перья взяли? – спросил граф-вампир, когда немного пришёл в себя и обрёл дар речи. – Какие-то они знакомые... – У тебя в кабинете, дядя Клод! – прощебетала Алиса. – Из чучел! – Тьма Великая... – простонал Сен-Жермен. – Это вы, значит, павлина и райскую птицу ощипали... А с лицами что? – Боевая раскраска! – важно заявил Эдуард. – Мы индейцы на тропе войны, а ты бледнокожий и сейчас мы с тебя будем снимать скальп! – Что?! – от такого заявления граф-вампир даже подавился воздухом. – Ну да. Мы посовещались и решили, что у Эдика и Алисы снимать скальп нельзя, им больно будет, – пояснила Дашка. – А вот ты, дядя Клод, вполне для этого подходишь... Ты же вампир, тебе это не страшно. Потерпишь немного, хорошо? – Ну, малявки... – теряя последние жалкие остатки терпения и человеколюбия, прорычал Сен-Жермен, напрягся, разрывая необычайно прочные ленты скотча, вскочил... и, запнувшись носком шлёпка за ножку кресла, рухнул на пол, ударился головой о кресло же и мгновенно вырубился. ...Первое, что он услышал, придя в себя, был озабоченный голос Алисы: – Бедный дядя Клод... Он не дышит. Он, кажется, умертый. – Не умертый, а мёртвый! – поправил её Эдуард. – Не мёртвый, а умертый! – упрямо сказала девочка. – Ведь говорят же “умер”! А что делают с умертыми? Закапывают! При этих словах Сен-Жермен почувствовал такой прилив сил, что пулей взлетел к люстре и по потолку, по потолку добежал к выходу и был таков, оставив малышей без “заботливой” няньки и похоронных развлекух. Слушая этот трагический пересказ деяний наших отпрысков, мы буквально ползали от смеха, отчего граф-вампир надулся и заявил, что больше никогда в своей жизни не будет сидеть с этими самураями, как бы мы его об этом не просили. – Что же ты их так ласково обозвал? – еле сдерживая смех, проговорила Валерия. – Самура-аи... Ты бы их ещё пиратами окрестил! – Висельники они будущие! – буркнул Сен-Жермен, постепенно остывая и понимая, что выставляет себя с глупой стороны. Взрослый человек (ну, пусть не человек, а вампир... Какая разница?) и нашёл на кого обижаться – на детей! – Ну, подруги, подсудобили вы мне... За все те несколько сотен лет, что я живу на этом свете, у меня ещё никогда не было такого насыщенного дня! – Успокойся! – отозвалась я, подхватывая Алисин рюкзачок в одну руку, а другой ухватив дочку за ладошку. – Это был единственный раз, когда мы доверили тебе такую ценность... Вдруг ты их плохому научишь? – Ага, и уже научил! – поддакнула Лерука. – Скальпы снимать, к примеру... Это что же – я утром проснусь, а у меня на макушке лысинка до кости? – Маму обижать нельзя! – возмущённо сказал Эдуард-младший. – Мама хорошая! – А дядя Клод, значит, плохой?! – взвился граф-вампир. – А ну, брысь отсюда... все! Когда у милейшего Сен-Жермена начинают светиться глаза, то всё – стоп, аут, бай-бай! Лучше уползти куда-нибудь в уголок и постараться не привлекать его внимания! Мы отлично это знали и поэтому, не говоря ни слова, поспешили к выходу... где нас остановил голос графа: – Вы... это... когда надо, приводите Эльку и Алиску, а то Даша скучать будет... И мне веселей!

2016 г

ПРОКЛЯТАЯ – У нас в редакции появилась новенькая, – как-то вечером, когда мы сидели за столиком в моей кухне за чашкой чая, объявила Валерия. – И что? – поинтересовалась я, лениво ковыряя вилочкой кусок торта. – Да ничего особенного... Девушка как девушка, довольно симпатичная. Компанейская, исполнительная... совсем как я в молодости! – Ты была исполнительной? Извини, но я что-то не припомню сего факта. Сколько тебя знаю, ты всегда ленилась, ленилась, лени... Рассерженная Лерука взмахнула вилочкой с насаженным на неё кусочком торта и – шмяк! – комок крема, полетевший было в мою сторону, не удержался в полёте и вместо моих очков угодил мне же на тарелку. – ...лась, – закончила я. – И совсем ты не компанейская, и мазила к тому же! – Здесь сумрачно! – оправдывалась Лерука. – Эй, ты чего?! – А я вот и в темноте не промажу, мимо такой вот хрюшки! – съехидничала я. – Возьми платок и утрись. Так что там не так с этой новенькой? – Что ты имеешь в виду? – Ну, когти есть? Нет? А рога? Тоже нет? Ну, клыки хотя бы торчат? – Тьфу, совсем ты меня запутала! – даже сплюнула Лерка. – Какие рога, какие копыта? Обычная девушка, каких тысячи! – Тогда с чего это ты о ней вспомнила? – Да просто так, вспомнила и сказала. Какая тебе разница? – Да успокойся ты, я пошутила... Ты лучше скажи, Эдька твой стишок выучил к завтрашнему дню, а то Алиска волнуется, как бы твой оболтус не сорвал концертный номер... Он же весь в мамочку, такой же беспамятный! – Это мой Эдька беспамятный?! – мгновенно завелась Лерка. Вот за что я её люблю, так это за кипучий нрав и ругательное бульканье в адрес обижающих её царственную особу... Никогда не знаешь, что прилетит – то ли слово в ухо, то ли кулак в глаз! Впрочем, на этот раз Лерука злилась не особенно, понимала, что я просто дразню её. Где-то через полчаса позвонил Сен-Жермен и мрачно заявил, что ему пора ужинать и лучше бы нам забрать своих детей, дабы он своим “ужином” не испортил им аппетит и психику. – Какую психику, Клод? – удивилась я. – Моя Алиска ужастики на ночь смотрит, так что ты её пугать замаешься... она сама тебе какой хочешь аппетит испортит… и психику заодно! – Ненормальные... – буркнул Сен-Жермен и отключился, а мы, посмеявшись, отправились к Клоду забирать своих детишек, чем несказанно огорчили Дашу-Мальвину, которая рассчитывала, что уж на этот-то раз её маленькие друзья останутся ночевать... чтобы довести графа-вампира до нервного тика. Потом я и Алиска проводили Лерусю с Эдиком до их дома... и сами пошли спать. Новенькая, о которой мне начала было рассказывать Валерия, а я её перебила, была и в самом деле весьма примечательной личностью: коренная москвичка, она работала в редакции одного из столичных журналов... и вдруг, бросив всё, переехала в наш провинциальный городок, где нет шикарных бутиков, где не встретишь новоявленных “звездулек”, из которых спесь прёт как понос из чудака, что объелся сливами, а потом ещё и кисленького молочка сдуру попил... Одним словом, Леркины сотрудницы искренне не понимали, как это можно обменять столицу на провинцию, где всё так тихо и скучно, но Александра (так звали новенькую) весело смеялась и в который раз объясняла, что она любит тишину и покой, которых в Москве днём с огнём не сыщешь, что ей надоела столичная суета и в бутиках продаётся всё то же самое, что и на рынках в провинции, только на рынке можно купить намного дешевле, что она обожает рыбалку и прогулки по лесу... но так и не смогла убедить никого из своих новых знакомых, которые, посовещавшись, решили, что Александра бросила Москву и престижную работу из-за великого любовного разочарования. Ни с кем она особенно не сошлась, хотя хорошо относилась ко всем своим сотрудницам и сотрудникам, причём последние пробовали за ней ухаживать, но неизменно натыкались на стену вежливой холодности и равнодушия, что в очередной раз подтверждало догадки всех женщин редакции... Валерия, которая во всём чуяла какой-нибудь подвох, попробовала узнать о своей новой сотруднице хоть что-то новое, даже сбегала в отдел кадров, но и там ничего интересного не узнала: жила и работала в Москве, уволилась по собственному желанию (но была на хорошем счету – не пила, не скандалила и т.д.), не замужем, сирота, детей нет, переехала в наш городок... Ничего особенного. Потерпев неудачу на почве сыска, Лерука понемногу успокоилась и оставила новенькую в покое. Так прошёл месяц, пока однажды... – Где этот чёртов сантехник?! – ворвалась в кабинет зама редактора раскрасневшаяся от злости Оксана. – Виктор, ты же обещал, что поговоришь с этим алкашом! – А при чём тут я? – искренне удивился зам. – Есть завхоз, к нему и иди... А что случилось? – Что случилось... А то и случилось, что в нашем туалете продохнуть нельзя – такая вонища стоит! То ли трубы засорились, то ли сдох кто! – Кто сдох? – Мышь, например!!! Где эта пьянь сизоносая?!! – Чего кричим? – миролюбиво раздалось сзади и Оксана, круто развернувшись, увидела сантехника Матвеича. – Где трубы засорились? – Пошли! – Оксана ухватила щуплого Матвеича за рукав и решительно поволокла его за собой в туалет. – Вот, любуйся! – торжественно сказала она, распахивая дверь. – Почувствуй, какое здесь... амбре... – Привет! – радостно помахала ручкой Александра, заканчивающая наносить на пухлые губки помаду. – Хоть бы постучались... А если бы я чулок поправляла? – Ничего не понимаю! – растерянно произнесла Оксана, тщательно принюхиваясь, но ничего не ощущая, кроме лёгкого аромата “Кензо”, исходящего от Александры. – Здесь же пять минут назад разило так, словно... Ты давно здесь? – Ну-у... да, а что? – И ничего не чувствовала? – Да вроде нет... – пожала плечами Александра, убирая помаду. – Пахнет освежителем воздуха – ландыш, кажется. А что случилось-то? – Не опохмелилась девка вовремя, вот ей и мерещится! – поучительно сказал Матвеич и, отцепив пальчики опешившей Оксаны от своего рукава, вышел из туалета и был таков. В тот же день весть о Оксаниных глюках разнеслась по всей редакции, дав всем сотрудникам повод для приколов и насмешек, отчего бедняга едва не провалилась под пол от стыда и досады. – Но я ведь сама чувствовала! – оправдывалась она перед Леркой, когда они сидели в кафе и обедали. – Знаешь, какая вонь была? Ну, помнишь, как нас послали вместе с ментами, когда были обнаружены останки того адвоката? Да помнишь ты, помнишь, не делай недоумевающее лицо! – Это когда мужика расчленили и разложили по частям по всей квартире? Ещё бы не помнить... Хорошо, что у меня психика крепкая, а то от такого зрелища и свихнуться недолго. Постой, так в туалете воняло трупным разложением?! – Ну да! И ещё как воняло! Я сначала грешила на засорившиеся трубы, побежала за Матвеичем, а когда вернулась, то всё – ничем не пахнет и все довольны! Слушай, может, у меня что-то с мозгом, а? Говорят, что при некоторых видах опухолей у человека появляются галлюцинации, в том числе и обонятельные. – С чего это ты решила, глупая? – Но ведь Саша была там почти одновременно со мной и ничего не почувствовала... – Саша? Новенькая? – задумчиво спросила Лерка. – Нет, Оксана, с тобой всё в полном порядке. Скорее всего, носовые пазухи забились, вот ты и чувствуешь не то, что есть на самом деле. У меня тоже такое было... один раз. Блин, ты на часы-то глянь! Бежим на работу! Успокоенная Леркиными словами, Оксана глянула на часики, ахнула и, подозвав официанта, сунула ему пятисотку со словами: “Сдачи не надо!” и, вскочив со стула, побежала к дверям, мгновенно позабыв о Валерии, которая так и осталась сидеть, задумчиво глядя в чашку. – Зуб даю, что с этой новенькой что-то не так! – возбуждённо говорила Валерия, мотаясь туда-сюда по залу и безжалостно топоча мой новый ковёр. – Оксанка ясно чувствовала, что воняет трупом, а Саша говорила, что не пахнет ничем! – И что с ней, по-твоему, не так? То, что она не ощущает глюки других, ставит её в разряд подозреваемых? И сядь ты наконец, прижми попу! – Я ничего такого не говорю, – Лерка послушно уселась в кресло. – Но ведь так не бывает, чтобы человек только что чуял, а потом – раз! – и нет, всё прошло! – Почему же, бывает... – равнодушно сказала я, отыскивая в шкатулке со швейными принадлежностями катушку красных ниток, чтобы зашить Алиске футболку, которую та разорвала по шву неизвестно где и неизвестно как. – Мне, например, вчера померещилось, что второе подгорело, а на самом деле... – Тьфу, приземлённая ты стала какая-то! – с досадой сказала Лерка. – И не скажешь, что когда-то гоняла всяких монстров по всему городку... Что с тобой случилось? – Я теперь мама, а не Баффи российского разлива. И ты, кстати, тоже... и поэтому перестань строить из себя борца с нечистью и спускайся к нам, грешным. – Чего? – В садик, говорю, пора, вот чего! И прошу тебя – плюнь ты на всё, отстань от этой Саши. У тебя, что, своих проблем мало, так ты ещё решила помочь этой истеричке Оксане? – Она не истеричка! – Допустим. Но с головой у неё и в самом деле не всё в порядке, потому что нормальная девка не станет бегать по кабинетам и орать бешеным голосом. Всё, закрываем тему и айда за нашими отпрысками! Лерка на время приутихла. Инциденты с трупным запахом больше не повторялись, да и за Александрой ничего подозрительного она не замечала, поэтому Валерия в конце концов успокоилась и решила, что Наташка права и Оксане и в самом деле всё просто почудилось. Прошло ещё три дня, и Юлька-оператор торжественно объявила, что скоро у неё день рождения и завтра она по такому случаю накрывает стол, так что никакие отговорки типа: “Я не пью, у меня язва и так далее...” не принимаются и должны быть все, иначе она смертельно обидится и особо вредным поменяет статус в “Одноклассниках” и “ВКонтакте”. Угрожала она зря, потому что на пирушку по случаю “дня варенья” явились все, даже Матвеич, которого особо никто и не звал... но не гнать же “дорогого гостя”? А ну как обидится, запрёт туалет и повесит табличку “На ремонте”? Лучше уж пусть выпьет... Произносились бесконечные тосты, желались одни и те же пожелания – ничего нового и необычного... Первыми опустели тарелки с домашними пирогами, которые Юлька умела и любила печь, потом подошла очередь салатов и второго – тоже вкусноты необыкновенной и в конце появился о-огромный торт (можно даже сказать, тортище!), который именинница моментально разрезала на куски, стараясь, чтобы все они были одинакового размера – чтобы никого не обидеть. Лерка моментально облюбовала себе один – с розочкой посередине, но сама дотянуться до него не могла и поэтому, увидев, что Александра сидит ближе всех к заветной цели, перегнулась через соседку и хлопнула её по плечу. Хлопнула... и тут же отдёрнула руку с гримасой отвращения – ей внезапно показалось, что она дотронулась не до человеческого тела, а до чего-то омерзительно вязкого, совсем не похожего на девичье плечо. Мало того: у Валерии появилось стойкое ощущение, что её ладонь теперь вымазана в липкой гадости! Александра обернулась и, увидев перекошенное лицо Леры, вздрогнула и ухватилась за бусы из крупных жемчужин, в три ряда висевших у неё на шее всегда, что бы девушка не надевала. – Ты чего? – испуганно спросила она. – Тебе... плохо? – Нет, всё нормально, – с трудом улыбнулась Лерука и незаметно вытерла ладонь о скатерть. Есть ей уже не хотелось. ...Уже поздно вечером, идя домой, Валерия всё вспоминала и вспоминала то мерзкое ощущение, когда она дотронулась до Александры. Было такое впечатление, что её рука коснулась... Да ну, не может такого быть! – Не может быть! – повторила вслух Лерка и в это время вышедшая из-за угла буро-коричневая, добродушного вида собака, увидев задумчиво бредущую журналистку, завиляла было хвостом, но принюхалась и, сделав шажок назад, плюхнулась лохматой попой на землю и, задрав кверху морду, жутко, словно по покойнику, завыла-заплакала навзрыд. – Ты чего это? – опешила Валерия, подняла к лицу ладонь, чтобы почесать веко... и в нос ей ударил ужасный запах, который ни с чем никогда не спутаешь... Значит, всё-таки может? С этого дня Лерка начала следить буквально за каждым шагом, за каждым движением Александры – куда та пошла, что сказала, что сделала... Иногда ей удавалось уловить странный запах, исходящий от девушки, но не успевала она как следует к нему принюхаться, как запах тут же исчезал... Можно было бы подумать, что у Леры появился бзик на почве недоверия к близким своим, но... изредка этот же запах ощущали и остальные, говорили об этом Александре, на что та сокрушённо разводила руками и объясняла всё тем, что нечаянно вляпалась на улице в какую-то гадость. Что ж, такое бывает, думала тогда Валерия, но не так же часто? Идти ко мне и делиться подозрениями она не хотела: знала, как я отреагирую на всё это – обзову шизофреничкой и параноиком и посоветую (настоятельно!) посетить психиатра... а ещё лучше – лечь в психушку, чтобы как следует очистить мозговые извилины от всякой ерунды. Иногда Саша на работу не приходила: звонила и говорила, что приболела и это ей охотно прощали, так как журналистка она действительно была выдающаяся и работала как вол, и это обстоятельство тоже несказанно раздражало немного ленивую Лерку. Так прошёл месяц, и вскоре в редакции произошло что-то странное и даже страшное. Рабочий день был в полном разгаре, когда в рабочую комнату, где сидело и пялилось на экраны компьютеров и ноутбуков, что-то набирая и правя текст, человек десять, ворвалась белая как мел Олечка, отвечающая в редакции за статьи по моде и блеющим голоском пролепетала: – Там... там... – Что случилось? – лениво спросил Лёнчик, не отрываясь от экрана, на котором порхали карты, никак не желавшие складываться в пасьянс. – Мышку увидела? Так не бойся, она компьютерная... – Дурак! – взвизгнула Олечка. – Там в туалете кого-то убили! – Что? – наконец соизволил повернуть голову в её сторону Лёнчик. – Там что, труп?! – Ну... наверно... Не зна-аю ! Тут силы Олечку оставили, она завыла, без сил опустившись на ближайшее кресло, а все, кто был в этот момент в комнате, сорвались с мест и помчались смотреть на “место преступления”. ...Туалет встретил их тишиной и распахнутой дверью. Лёнчик, шмыгнув вечно заложенным носом, осмотрелся и недоумевающе спросил: – И где тело? – Фу, что за вонь?! – в ужасе спросила Кира, сунувшаяся вслед за ним. – Здесь что, и вправду кто-то сдох?!! – Что ты несёшь? Ничем тут не пахнет... – Нос прочисти! – шикнул на Лёнчика Костя, вошедший вслед за Кирой. – Здесь же тухлятиной разит как не знаю что! Откуда только – не пойму... Молчаливая Инна принялась одну за другой распахивать дверцы кабинок и, когда она толкнула дверцу предпоследней, впечатлительная Ася громко взвизгнула, а остальные еле сдержали крики отвращения: на полу и гроздьями свисая с унитаза, лежало что-то омерзительное, гниющее, смердящее, всё в сотнях белых копошащихся личинок ... Кто-то побежал вызывать полицию. Через пару дней стало известно, что находка в туалете оказалась человеческим кишечником, но кто и как подкинул в туалет редакции эту гадость, так и осталось невыясненным, как и то, откуда неизвестный мародёр раздобыл человеческие внутренности. Все близлежащие морги клялись, что у них никто ничего не похищал и им предпочли поверить на слово. У Валерии были свои догадки, но она решила держать их при себе и только присматривалась к Александре, но та сама казалась потрясённой и напуганной и шёпотом делилась с остальными своей версией о маньяке: дескать, у них в Москве тоже было нечто похожее, только там в редакцию прислали посылку с человеческими глазами, что мгновенно навело Лерку на новую мысль – а не влезла ли Александра там, у себя, в какое-то нехорошее дело, потому и прискакала сюда, в глушь... а и тут, вероятно, её обнаружили и делают столь непрозрачные намёки! На следующий день Саша просто-напросто опять не вышла на работу, сказавшись больной. К этому уже привыкли и, списав всё на нервы, поручили Леруке набрать для очередного номера что-нибудь интересненькое из Интернета – и быстро, и бегать по городку в поисках сенсации не надо. ...Валерия лениво бегала глазами по тексту, появлявшемуся на мониторе, в надежде найти хоть что-то захватывающее и внезапно наткнулась на фотографию улыбающейся... Александры! Рядом было фото перевёрнутой, разбитой вдребезги машины и подпись под фотками оповещала: “Известная в узких кругах журналистка погибла в автоаварии”. – Чего? – вслух спросила Лерка, нервно оглянулась и, убедившись, что её никто не услышал, вновь уставилась на экран. “Молодая, но уже известная в узких кругах журналистка Анастасия Родимцева погибла в автоаварии, произошедшей в центре Москвы. Её коллеги утверждают, что это было убийство, а не несчастный случай, но очевидцы показали, что погибшая не справилась с управлением, пытаясь обогнуть шедшую впереди машину и, врезавшись в столб, перевернулась. Смерть девушки наступила мгновенно”. – Так... и когда это произошло? – шёпотом спросила сама себя Валерия. – Так... так... Три месяца назад?! Но ведь и Александра... Не в силах сдержать журналистский зуд, Лерука завертелась на месте и, внезапно решившись, отключила компьютер, схватила сумочку и пулей вылетела на улицу, чуть не сбив с ног охранника, лениво слонявшегося по вестибюлю. – Саша! Саша, ты дома? – громко спросила Валерия и постучала. – Саша, это я, Валерия... Вот, пришла проведать, как ты... Она подождала, не отзовётся ли кто, вновь подняла руку, чтобы постучать погромче, но тут дверь сама собой открылась, словно приглашая рыжую журналистку пройти в полутёмную прихожую... что та и сделала. В комнатах царили полумрак и тишина. Окна были задёрнуты тёмно-синими шторами, а дневной свет, с трудом пробивавшийся сквозь них, делался похожим на вечерний, что совсем не делало квартиру уютнее, а наоборот – вселяло какую-то беспричинную тревогу. – Саша, ты дома? – уже нервничая, вновь спросила Валерия и внезапно в самом дальнем уголке зала что-то зашевелилось. – Зачем пришла? – спросил глухой голос, так не похожий на голосок Александры. – Я никого не приглашала... – Проведать пришла, узнать, как ты себя чувствуешь... – Не ври. Думаешь, я не заметила, как ты следишь за мной? – насмешливо спросила Александра (если это была она). – Я же не слепая и не дура! – Да, ты не дура... Ты ведь Анастасия? Анастасия Родимцева? – резко спросила Лерка. Тень дёрнулась. – Точно, ты Анастасия! – удовлетворённая реакцией на её слова, усмехнулась Валерия. – Что-нибудь натворила в Москве, устроила спектакль с этой аварией и “смертью, наступившей мгновенно” и смылась сюда в надежде, что тебя не найдёт никто из прежних дружков, так? Ну и что ты такого, интересно, натворила, что была вынуждена сфальсифицировать собственную гибель? Связь с наркотиками и бандитами? Молчание. – Шантаж? Молчание. – От криминального прошлого прячешься? Ну, чего ты молчишь? Да что это с тобой? Ну-ка, где тут выключатель... – Нет!!! – истерически взвизгнула Александра-Анастасия, но было поздно: Валерия нащупала выключатель, нажала на него, зажмурилась от ярко вспыхнувшего света, а когда открыла глаза... Александры в зале не было. Вместо неё, кутаясь в клетчатый плед, у дальней стенки стоял... полуразложившийся труп. – Э... а... а... – залепетала побелевшая как мел Лерка, выпученными глазами уставясь на зомби и лихорадочно раздумывая, как же теперь спастись, ибо много раз встречалась с живыми мертвецами и по опыту знала, что ничего хорошего от них ждать нельзя. Но, как видно, это был неправильный зомби, потому что вместо того, чтобы напасть на дуру, которая сама, добровольно, пришла к нему на съедение, ходячий труп уселся на диван и указал ошеломлённой жертве на кресло, куда та и плюхнулась. – Я не разыграла собственную смерть, – тихо сказала покойница. – Я и в самом деле умерла... тогда, в автомобиле. – Тогда как... Ничего не понимаю, – растерянно произнесла Валерия, немного пришедшая в себя, как только поняла, что есть её не будут. – Весь мой род по женской линии проклят! – горько сказала Александра (или Анастасия). – Уж не знаю, за какие такие прегрешения... но после смерти душа не может покинуть тело и остаётся в нём... в гниющем, разлагающемся! Остаётся навсегда, запертая в могиле, ведь... Она запнулась. – Я, признаться, не верила поначалу, думала, что всё это чушь, бабкины бредни, считала, что всё это старинная легенда и как-то рассказала о ней своей подруге, которая увлекалась всей этой ерундой – колдовством и прочим и она восприняла мой рассказ очень серьёзно и пообещала в случае чего помочь. Я посмеялась и забыла о разговоре, а потом... – Что потом? – жадно спросила Валерия, увлечённая её рассказом. – А потом я погибла, – просто сказала Александра. – Но как же... Ты же... – Подожди, всё по порядку. Гроб с моими останками положили в наш семейный склеп... и там я услышала голоса моей мамы... и бабушки... и прабабушки... Они все были там! Они не могли покинуть свои останки и обрести покой, и на этот же ужас была обречена и я! Представляешь, какой меня охватил ужас?! Никогда, никогда не покинуть склеп и навечно оставаться в гниющих плоти и костях! Я лежала и слушала, слушала, слушала крики своих родных, которые сошли с ума, запертые в своих ужасных клетках и думала, что и меня ждёт то же самое... но мне повезло. Моя подруга... она не забыла меня. Не знаю, как уж ей удалось это, но Лика где-то раздобыла древний амулет, позволяющий поднимать мертвецов и придавать им обычный человеческий облик... Конечно, этот облик всего лишь личина, а под ней... – Значит, твоя подруга вместе с этим амулетом пришла в склеп и подняла тебя? Но почему же ты не осталась в Москве? – А что мне там делать? Родных у меня не осталось... и слава Богу, что я не успела выйти замуж и завести детей. Представляю, что бы я чувствовала, зная, что ожидает мою дочку... а у меня наверняка бы родилась дочка, как и у моей мамы я, а у моей бабушки – моя мама. Лика достала мне новые документы и я уехала в первый же провинциальный городок, название которого попалось мне на глаза... Думала, хоть здесь спрячусь от всего этого, но не вышло. – А что случилось? – поинтересовалась Лерука, немного обидевшаяся на то, что её родной городок обозвали провинциальным. И кто обозвал? Ходячий труп! – Амулет потеряла? – Нет, – Александра-Анастасия коснулась полуистлевшей ладонью жемчужных бус, по-прежнему висевших у неё на шее, и на мгновение приняла прежний облик. – Просто с недавних пор всё пошло не так. – Это ты про вонь в туалете и те гнилые кишки? – Я еле успела добежать до туалета, чтобы мои внутренности не плюхнулись прямо у всех на виду. – усмехнулась Александра. Выглядело это жутко – гнилые губы попытались растянуться в усмешке, но лопнули, обнажая кость челюсти, и Леру не стошнило только потому, что она не раз уже видела нечто подобное. – Почему же ты не позвонишь Лике? – спросила она. – Думаешь, мне не пришла в голову подобная мысль? Я звонила ей, звонила не раз, а потом... трубку взял какой-то мужчина и сообщил, что Лика... что Лики больше нет. Она умерла месяц назад, упав с балкона и теперь меня ничто и никто не спасёт... А я не хочу назад! – Можно, я посмотрю на амулет? – попросила Лерка. – Смотри, только снимать его я не буду, иначе превращусь в самый обычный неподвижный труп... Валерия кивнула и, поднимаясь с кресла, внезапно поморщилась от боли – в подлокотнике было что-то острое и она сильно поцарапала палец, но решила не обращать на это внимания, подошла к сидевшей Саше, дотронулась до матово блестевших жемчужин... и тут произошло что-то непонятное – едва она коснулась ожерелья, как оно ярко засияло и Саша тут же приняла нормальный, человеческий облик. – Как... как тебе это удалось?! – растерянно спросила та, осматривая ожерелье. – Ведь я... Это кровь? Твоя кровь?! – Ну... наверное... – пробормотала Лерука, сунув поцарапанный палец в рот. – Так всё просто? Всего лишь человеческая кровь? Она способна возродить амулет? Неужели... всё так просто? Что-то в голосе Александры очень не понравилось Валерии и она украдкой покосилась в сторону прихожей, уже сожалея о том, что вообще явилась сюда и размышляя, как бы побыстрее убраться из этой квартиры с её страшной хозяйкой. – Я пойду, а? – робко спросила она. – Очень рада, что тебе стало лучше. Значит, ты скоро вернёшься на работу и... – Не спеши! – нехорошо улыбнулась Саша, сделала незаметное движение, и в её руке блеснуло лезвие небольшого ножа. – Неужели ты думаешь, что я теперь так просто отпущу тебя? Теперь, когда ты знаешь мою тайну? – С ума сошла? – дрожащим голосом произнесла Лерука, пятясь назад. – Ну, сама посуди, кому я смогу рассказать об этом? Да меня в лучшем случае за чокнутую примут! – Люди бывают разные... – лицо Александры исказилось в злобной гримасе. – А если кто-нибудь решит проверить и попытается снять моё ожерелье? Валерия во все глаза смотрела на свою сотрудницу, которая не спеша подходила к ней, мило улыбаясь и поигрывая ножом. – А кроме того... мне нужна твоя кровь! – и с этими словами Саша набросилась на коротко вскрикнувшую Лерку, которая от неожиданности отшатнулась, потеряла равновесие и, одной рукой пытаясь оттолкнуть от себя Сашу, другой ухватилась за её ожерелье, дёрнула его... и разорвала! – Нет!!! – истошно закричала Александра, но вернуть ничего было уже нельзя – прочная нить лопнула точно гнилая, жемчужины, дробно стуча, попадали на пол и вслед за ними упал недвижный полуразложившийся труп. Валерия вскочила и, не оглядываясь, бросилась прочь. Через два дня квартирная хозяйка, до которой дозвонились встревоженные соседи, которых напугал омерзительный запах, вошла в квартиру, которую сдавала симпатичной девушке Александре, обнаружила там разложившийся труп и тут же вызвала полицию. Позже судмедэксперты установили, что девушка была мертва не меньше трёх месяцев, и никто так и не смог понять, как этот труп мог очутиться в квартире, которую снимала Александра и куда подевалась она сама... Журналистку объявили в розыск, а неизвестное тело оставили до поры до времени в морге. Поскольку никаких заявок о пропаже девушек, подходящих по возрасту, не было, тело схоронили на кладбище, где обычно находили место последнего упокоения бомжи, бездомные и одинокие алкашики и прочие, о которых некому было побеспокоиться... Валерию, хоть она и не хотела признаться даже самой себе, долго ещё мучила нераскрытая тайна Александры: кто же так возненавидел прабабку девушки, что наслал на неё и на весь её род по женской линии такое страшное проклятие? Что же могла натворить несчастная женщина? Но Александра лежала в безымянной могиле и, чтобы поднять её, нужно было собрать все жемчужины, нанизать из них ожерелье, выкопать труп, надеть на него это самое ожерелье... А столкнуться нос к носу с озлобленной девушкой-зомби... Ну, уж нет, такого никому не пожелаешь! Постепенно всё утряслось, забылось... и никто так и не узнал, что похоронили тело, в котором навечно была заперта душа. Не дай Бог кому-нибудь ощутить что-то подобное!