Текст книги "Продавец (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Находилась в больнице я целую неделю, что успело меня изрядно утомить, ведь я определенно ощущала себя здоровой и была полна решимости стать полной сил в ближайшее время. Мне еще предстояло дрессировать Пегаса и, возможно, расчесывать ему хвост и гриву… о чем я и сообщила врачу с просьбой выписать меня под расписку, я знаю, что так можно…
На улице рядом со мной остановился неизвестный мне автомобиль и оттуда вышел вполне известный мне ночной продавец. Машина выглядит новой, и я интересуюсь откуда. Оказалось, мама Алены отдала её машину Егору в счет алиментов, вместо дочери, которая точно не собиралась этого делать. Подумав, продавец забрал машину, было очень неудобно возить Ваську в садик за семь остановок, приходилось будить её на час раньше из-за чего Маня плакал и отказывался вставать с постели… Но оставить ту машину Егор не мог… поэтому сменил на этот кроссовер… Все это я слушала, пока ехала домой со своим продавцом и поднималась на лифте, уткнувшись наконец в свою дверь, которая была вовсе не моя…
– Мне пришлось выломать твою дверь… Это железная, её так просто не вскроешь, – открывая мне дверь в мою же квартиру, где все убрано, проветрено и отчего-то есть уверенность, что холодильнику сказано волшебное слово, – поэтому, пока ты не поправишься окончательно, разреши оставить твой ключ у себя, обещаю не заходить без твоего разрешения, а если тебе будет спокойней, то приходить будет только Настя… Пожалуйста?
Мне вовсе не хочется лишаться своей новой двери, потому что я уверена, что продавец хоть и говорит, что просто не выломать – он выломает НЕпросто… поэтому я отвечаю:
– Ладно, но в самом крайнем случае… я сама справлюсь.
Самой справляться мне довольно сложно, но я справляюсь, к тому же в обед все равно заходит Настя и заносит обед, особенно вкусные супы, и я знаю, что их готовил Егор, максимум, который может приготовить Настя – это кинуть чайный пакетик в кружку с кипятком.
Мне неуютно от помощи соседей, но папа мне говорит, что надо не только уметь помогать, но и учиться принимать помощь, если люди хотят помочь от чистого сердца – нет ничего зазорного в принятии этой помощи. Папе, конечно, видней. Он постоянно сталкивается с больными, нуждающимися и теми, кто оказывает помощь, он и сам её оказывает, я знаю, что порой он остается на внеплановое дежурство и навещает детей в доме малютки, как врач и как частное лицо, обладающее знаниями.
Вопрос лишь в том, насколько с чистым сердцем мне помогает Егор и имеет ли значение чистота его сердца… Ведь я по-прежнему не могу простить его.
В один из дней Насте не надо забирать Васю, и она остаётся у меня поболтать, и я её понимаю, после всех судебных коллизий с Егором и Васей она лишилась многих своих подруг… у меня с подружками тоже было туго, так что мы попросту болтаем…, и я уже не вижу, красива ли Настя на самом деле, или мне это только казалось в самом начале. У неё правильные черты лица, пышные волосы и длинные ноги… Видимо, все же красива, но это не имеет значения, когда она рассказывает, как они дрались с братом в детстве, устраивая скандалы и крики с требованием справедливости и равного дележа конфет, впрочем, все разногласия забывались, стоило кому-то со стороны напасть на одного из них… тогда другой вставал на защиту и защищал, не сдавая своих позиций ни на йоту.
Она рассказывает, что, несмотря на разницу в возрасте, они вместе пошли в школу, но не потому, что Настя умная, а потому что скандальная, и родителям было проще устроить их в один класс, чем выслушивать обиды младшей дочери, что ей-то в школу только через год.
Говорит, что Егор всегда хорошо учился, не был отличником, он был, скорей, равнодушен к учебе, но знал и запоминал практически все, говорит, что никто никогда не сомневался, что он станет ветеринаром, еще в третьем классе это было очевидно. Он приносил больных котят домой и терпеливо выхаживал их, все биологические кружки и живые уголки района были в расписании Егора, и только один год, уже в старших классах, чаша весов чуть было не переметнулась на микробиологию, однако после школы он поступил в Ветеринарную Академию… и учился там, будучи на более чем хорошем счету… пока не случилась Алена.
Потом Настя замолчала, но мне отчего-то хотелось знать еще что-нибудь, в конце концов, этой женщине я проиграла – не зная, что играю, не ведая правил игры, возможно, мне удастся учесть ошибки прошлого в будущем. Ведь чем горше опыт, тем ценнее знания – так всегда говорит мой папа, а он определенно знает толк в горьком опыте…, как и в знаниях.
Настя шепчет, что Егор её убьёт, поэтому всего она не расскажет… да и не хочет вспоминать, и мне кажутся справедливыми её слова, ведь Алена – мать её племянницы, к тому же… меня не покидает ощущение, что это «все» как-то связано и с Настей тоже, а основное правило коммуникации – никогда не спрашивать того, что человек не хочет рассказывать.
Я узнаю что-то о частный показах и вечеринках, о популярности Алены по причине её юности… и это звучит довольно двусмысленно. Не удержавшись, я спрашиваю, любила ли она Егора, и получаю ответ: «нет, конечно, ей нравился он… скорее, сам факт его крышесноса…, но и все на этом». А он её «может и любил… голова точно отключилась, особенно, когда узнал про закрытые вечеринки…», и, помолчав, продолжает: «Когда мы узнали, что Лелька беременная, все в шоке были, ну и Егор тоже, только… кто знал, от кого», и «от кого» она шепчет, опустив глаза. Добавляет «я спросила его… тогда… уверен ли он… ну, что ребенок его… а он ответил: «Я похож на идиота? Не уверен! Что прикажешь делать?»… так что Васька родилась, они продолжили в том же духе… что тот, что другой… кто теперь скажет, отчего так… но то, что Васька Егора мы узнали только, когда Алена на в суд подала. Первым делом… от греха подальше… а до этого он просто говорил: «Моя, а чья еще, если она только со мной засыпала… да по любому моя после той скарлатины».
Мы еще немного болтаем, я узнаю, что Настя никогда особо не хотела учиться и ничем не увлекалась. «Я была просто красивой девочкой», – усмехается. На мой вопрос, не хочет ли она пойти учиться сейчас, я могу помочь, у нас вечерникам совсем не сложно, Настя задумывается и говорит:
– Отчего ты готова помогать каждому, а сама смущаешься от тарелки супа? У тебя в ванной комнате сушилка для полотенец еле держится… почему не попросишь Егора?
– Я сама могу.
– Сама? Ты знаешь, какое нужно сверло? Ты сама лампочку поменять не можешь, девушка с крыльями на задниках туфель…
– Что-Что? – и я смеюсь в подушку.
– Ну, я в некотором роде была свидетелем влюбленности моего брата в девушку с крыльями… как и сейчас… любви к этой же девушке.
Я молчу. Молчу. Молчу. Любви?
– Любви?… Не похоже…
– Угу, любви… жаль, что это говорю тебе я… а не он, но смысла нет. Вы расстались и видно – навсегда, ты не простишь Егора, а он будет жить дальше, что ему остаётся? Он не станет навязываться, тем более тебе, ты сделала больше, чем можно себе представить для него и Васьки, а он, – Настя поморщилась, – отец-одиночка не пара тебе, но он пределённо тебя любит.
– А что… я имею ввиду… ну, он же… – и мне становится стыдно задавать интересующий меня вопрос.
Настя, сделав лицо хомяка, смеется весело и задорно, я раньше никогда не слышала такого смеха у Насти.
– Вааась, ты глупая. Можешь поверить, я знаю, где проводит дни и ночи мой брат… у него никого не было за это время… если только ты не ревнуешь к правой руке, потому что тут я гарантий дать не могу, не стоит преувеличивать степень нашей близости…
Глава 10
И хотя я не очень поверила словам Насти, больным всегда говорят приятные, ободряющие вещи, я прошу Егора починить вешалку, а когда он приходит, благодарю его за обеды и за новую дверь, и за то, что сломал старую, когда ему ночью позвонил Сережа, сказав, что я вырубилась прямо посредине разговора, также я еще раз прошу прощения за свое поведение накануне суда и за то, что заставила на себе жениться, и за то, что год назад чуть не залила его квартиру и напугала его мусорным пакетом на голове, также я извиняюсь за разного рода оговорки и за то, что хотела взорвать его магазин и, более того, до сих пор хочу, и заодно за то, что не могу сейчас остановиться…
Он отвечает поцелуем, влажным и страстным, выдыхая мне в рот:
– Василина, господи… какую ерунду ты говоришь, – целуя еще раз. – Продолжай, мне нравится, только сначала я тоже скажу… Если бы я думал, что с помощью супа или дрели можно заслужить твое прощения, я бы до конца дней готовил тебе супы и прикручивал вешалки и картины. Если бы я имел хотя бы какое-то представление, как вернуть твое доверие, я бы сделал это… будь этот шанс один на миллион, я бы сделал это… Но я не знаю, Вася…
– Я тоже не знаю… но идея с супом каждый день мне нравится.
Остаток вечера и ночь мы проводим в моей квартире, болтая, целуясь и смотря любимые фильмы, что на самом деле очень приятно, видимо я забыла…
На выходные родители Егора неожиданно забирают Васю, и мы снова остаемся вдвоем в моей просторной квартире, где, лежа на удобной кровати, горячие руки гладят мое тело, которое вжимается с силой в продавца, но отчего-то мне не хочется спешить прыгать в кроличью нору.
– Выходи за меня? – слышит мой затылок.
– Мы женаты, – отвечаю я его шее.
– На самом деле, выходи за меня…
– А что с причинами… ну, с правильными.
– Василина, я люблю тебя, всем сердцем и нахожу эту причину правильной.
В свою очередь, я нахожу нужным согласиться с тем, что причина действительно правильная, и мне нравится, тем паче после моего ответного признания в любви к своему ночному продавцу.
И еще в том, что меня связывало с Сережей. Я понимаю, что это не самый подходящий момент, но возможен ли подходящий момент для новости, что свидетель на твоей свадьбе спал с твой невестой… это довольно нетипичная ситуация, как мне кажется, и слышу:
– Я знаю, сразу знал… и это неважно. То есть важно… но черт с ним, это не говорит, что я не хочу его убить и любого другого, кто когда-либо прикасался к тебе… но действительность такова, что этот парень помог тебе, хоть и таким способом… поэтому давай не будем, он твой друг, он позвонил мне, когда тебе стало плохо и, возможно, спас тебя… так, что с тем, чтобы выйти за меня?
– Егор, мы женаты, нам развестись?
– Нет! Я не знаю… давай обвенчаемся…
– Ты веришь в Бога?
– Не очень, но я верю в тебя, в нас и, впервые, я верю в себя, на самом деле верю, так что… почему нет.
– Почему нет… – повторяю я, упиваясь поцелуем.
И до самой свадьбы мы упиваемся поцелуями, не заходя дальше.
Вася приходит в восторг от того, что я уже женилась на её папе, а сейчас мы снова поженимся, и предлагает жениться каждый год, потому что ей нравится помогать портнихе подгонять мое платье по фигуре и выбирать свадебный торт, дизайн которого мы отдаем полностью на откуп Василисы. На удивлении кондитеров наш торт украшают три принцессы и веселый чайник.
Приехавшая Маша, а я решила свидетельницу не менять, привезла мне большую белую коробку, открыв которую я увидела свою маленькую фату и три кустовые розы темно бордового цвета.
На удивление всем, приезжает Сережа, и я беру обещание с Егора не убивать его, «он мне дорог, как память», – объясняю я…, и продавец обещает, одаривая меня поцелуями и поглаживаниями, в ходе которых я думаю, что ждать до свадьбы не такая и хорошая идея, на самом деле…
У нас мало гостей на свадьбе, только немногочисленные родственники и друзья, но это не имеет значения, когда звучит мелодия «Шербургские зонтики», выбор немного странный, но мне нравится, и я слышу:
– Давно не танцевала?
– Давно…
И мне невероятно уютно в коконе из рук продавца, меня не смущает дыхание, вдруг ставшее тяжелым и рваным, и руки, которые держат меня уже совсем не нежно, а скорее требовательно и даже не держат, а вжимают меня в свое тело, отчего мое тело готово прыгнуть в любую нору… И когда под крики «горько» наши губы встречаются, а язык продавца оказывается у меня во рту, свет меркнет у меня перед глазами, и это не форма речи, потому что свет действительно отключили и, пока все ищут источник резервного питания – мы целуемся, как ненормальные, и я даже начинаю опасаться, что у меня закончится дыхание или сотрутся губы… Или результат наших поцелуев, о который я отчаянно шлифуюсь в темноте, сотрется, или ноги перестанут меня держать или Егора…
– Как думаешь, когда прилично уйти с собственной свадьбы? – шепчу я.
– Не знаю, после торта?
– Торт с принцессами, пусть его Вася режет…
– Сейчас… Сейчас будет вполне прилично, я думаю, потому что… Василина, определенно это сейчас.
И садясь в такси, к моему удивлению, Егор называет не адрес нашего дома, а какой-то другой адрес с названием гостиницы, где нас ждет номер для новобрачных и бутылка шампанского в подарок. Где Егор, снимая мое подогнанное по фигуре платье сначала медленными, плавными движениями, вдруг срывается в рваные, граничащие с отчаянием, и я слышу: «Боже мой», и «Василина», и «Я люблю тебя», и «Как эта штука расстегивается?», и «Рвется она быстрей», и от звука разорванного кружева мое терпение, которое и без того было символическим и держалось на чувствах приличия и договоренности подождать до свадьбы, лопается, и в этот раз я уже не позволяю навязывать мне ритм, срываясь в хаотичные движения и странные звуки… что неважно, ведь у нас номер для новобрачных с отличной звукоизоляцией, и вся ночь впереди… как и жизнь… в которой я никогда не буду готовить супы.
Уговор есть уговор.
Глава 11
Существует масса традиций, и загадывание желаний под бой курантов на Новый Год – одна из самых важных. Однажды я загадала своё самое неосуществимое желание, ведь встреча следующего Нового Года с серыми глазами и горячими руками казалась мне ещё более удивительной, чем волшебная палочка или эликсир вечной молодости. Потому что никто не доказал, что волшебной палочки нет, как и эликсира. Серые же глаза казались невероятными, манящими и недосягаемыми, и, несмотря на шёпот: «Давай попробуем», у меня не было никакой уверенности в реальности происходящего.
Однако же, следующий Новый Год я встретила с Егором – обладателем серых глаз, и он обнимал меня своими горячими руками и прижимал меня к себе, и он был моим мужем. Поэтому я рискнула и загадала Пегаса. Если уж дух Нового Года на моей стороне, то отчего бы не воспользоваться ситуацией, тем более что сейчас я жила в двухкомнатной квартире по цене однокомнатной, а моя просторная квартира пустовала, выполняя по большей части функцию шкафа. Так что я могла, вальяжно откинув руку, сказать: «В гардеробной комнате у меня выделена полка для шляпок», и никто бы никогда не узнал, что у меня нет ни одной шляпы, кроме лисичкиных ушей, которые я сделала Васе на утренник в детском саду. Теперь у меня было место, где можно поселить Пегаса. Меня немного беспокоило, что Пегасу придётся спать одному… но я надеялась, что мне достанется сговорчивый конь.
Под утро, забирая Васины подарки из просторной квартиры, я оказалась лежащей на кровати, тогда как колено Егора недвусмысленно раздвигало мои ноги, а руки прижимали меня за поясницу к горячему телу, и мне нравилась эта недвусмысленность, а так же мне нравилось такое изобретение, как радио-няня, благодаря которой мы могли находиться в своей гардеробной квартире сколько угодно, перемерив все шляпки или гаржетки, а на самом деле целуясь, потому что за Новогодним столом были не только Вася с Маней, которому полагалась отдельная тарелка и дополнительное пирожное, но и родители моего мужа, и его сестра… целоваться в такой компании мне не казалось удобным.
В отличие от компании некогда моей удобной кровати.
– Что ты загадала? – услышала я.
– Эй, нельзя говорить, иначе не сбудется… – пробурчала я, – Пегаса, – прошептала потом. Ведь передо мной был мой муж, и если уж я заведу Пегаса, он должен об этом знать. Во всяком случае, мой папа всегда советовался с мамой прежде, чем завести домашнее животное, это казалось важным.
– А ты? – продолжила я.
– Эм… прости, я не скажу, мне действительно важно, чтобы это сбылось.
Это имело смысл… тогда выходило, что я в действительности не хотела Пегаса?.. Я чувствовала себя немного запутавшейся, но, скорей всего, это было от того, что в мой живот упиралось желание Егора и было действительно важно, чтобы оно сбылось.
– Так значит, ты хочешь Пегаса? – спросил меня продавец шёпотом, потому что была уже ночь.
– Ага, – я честная женщина и всегда честно говорю о своих желаниях.
– Поехали…
Я не стала уточнять – куда, человек, знающий волшебное слово для холодильника, явно понимал в мифических существах больше, чем я… Я уточнила:
– А Вася?
– Сейчас придёт Настя.
И Настя пришла, она всё реже сидела с Васей, чаще Настя пропадала в интернете или в своём телефоне, который теперь всегда был у неё под рукой.
Я ожидала чего угодно, но это был просто внутренний двор какого-то здания, где стоял маленький флигель, и рядом с дверью была надпись про ветеринарную станцию… Пегас – конь, подумала я и поднырнула под руку Егора, когда, он, прижав к себе, представил меня молодому человеку в зелёном костюме, похожем на костюм хирурга.
– Это Василина, моя жена, – сказал продавец.
– Василина, – сказала я и протянула руку.
– Олег, – сказал парень в зелёном, – пойдёмте….
Я не сразу поняла, где мы, но вскоре сообразила, что это что-то типа клиники для животных, ведь им тоже иногда нужен стационар. Зато когда я увидела своего Пегаса, я сразу поняла, что это он, несмотря на то, каким крошечным он оказался. Он был белого окраса, только вокруг глаз, уши и места для крыльев были коричневые. Глаза были похожи на Манины, только больше и отчего-то грустные.
– Эй, приятель, – сказал Егор, присев на корточки рядом с клеткой. Приятель приподнял голову, но потом снова опустил её… Мне захотелось погладить его, но никогда нельзя быть уверенной… захочет ли Пегас такого внимания. В это время Егор протянул руку и вытащил моего Пегаса, поднимая перед своим лицом, поглаживая его и уговаривая, так он уговаривал Васю, когда она падала или пугалась, так же он уговаривал меня, если я капризничала или обижалась, что случалось не часто, но случалось. Так же он смотрел сейчас на моего Пегаса и, похоже, коняшке это нравилось, потому что она завиляла хвостом.
Потом Егор сделал самую странную вещь, которую я когда-либо видела – он понюхал Пегаса. У уха, рядом с шеей, долго.
– Это Пегас, – представил он мне моего пони.
– А это Василина, – продолжил он. – Он ещё маленький и, честно говоря, я не уверен, вырастут ли у него крылья, но ему нужен дом… что скажешь?
Я протянула руки к Пегасу, взяла его на руки и выполнила тот же ритуал, что делал мой муж – я понюхала Пегаса. Он пах странно, но это была приятная странность, тёплая, мягкая, с холодным носом и горячим языком, который лизнул меня прямо в нос, а потом в шею.
– Уверена, у него вырастут крылья, – сказала я, поглаживая коричневые пятнышки по бокам белой окраски.
Потом мы сидели в кабинете Олега, где он разговаривал с Егором на неизвестном мне языке, а я разговаривала с Пегасом, иногда нюхая его, а иногда почёсывая спину или животик. Животик мне нравился больше всего.
Оказалось, мой Пегас на самом деле щенок породы Джек Рассел терьер, ему нужно трудоёмкое и затратное лечение, поэтому хозяева отказались от него, а заводчики, у которых его купили, не захотели его забирать. Но он действительно был Пегасом, что и было указано в его документах. Мне казалось странным, что люди отказались от такого тёплого и странно пахнущего существа, но люди делают ещё более странные вещи.
Так что через неделю мы забрали своего Пегаса домой, и теперь он жил с нами. Поначалу он был робким и очень боялся Егора, ведь тому приходилось постоянно обижать малыша, делая ему уколы, уговаривая сначала его, потом Васю, которая утыкалась мне в колени, пряча лицо в Мане, а потом меня, что это вовсе не больно, просто немного обидно. Но постепенно Пегас становился игривым, и самым настоящим мифическим существом, потому что, благодаря его присутствию, превратились в миф Васины тапочки в виде зайцев, мои босоножки и задники на ботинках Егора. Видимо, Пегас решил разделить страсть нашей семьи к обуви.
Как и ожидалось, Пегас сильно изменил мою жизнь, начал он с дизайна прихожей, из которой исчез большой заяц, зато появилась обувница, которая была прибита к стене так высоко, что даже подросший пони не мог добраться до обуви. Так же он приучил к порядку Маню, который теперь не разбрасывал своих кукол, а убирал их в ящик для игрушек. Самым удивительным образом дома воцарился порядок и благоденствие, ведь картина из мелко порванных обоев не может вызвать никакую другую эмоцию, кроме радости. Эти кусочки можно было собрать и попытаться соединить в единое полотно – и эта головоломка лучше любого развивающего пазла. Впрочем, такие же эмоции вызывали лужи в прихожей, разорванная подушка, кто бы мог подумать, что перья так прекрасно гармонируют с окружающей остановкой, и съеденная, с особым аппетитом, книга Васи.
Но это были первые самые первые чудеса Пегаса, самое большое чудо мой личный Пегас подарил мне позже.
Поздравляю всех читателей с Новым Годом!
Желаю вам любви – много, разной, искренней и всегда взаимной. Желаю исполнения желаний и самого настоящего чуда. Пусть сбудутся ваши мечты.
Продолжение я выложу после Нового года, пока меня, как и обычную барышню нашей необъятной ждёт ёлка, тазик салата, новогодние дети и суета:)
Если Вам нравится эта история, поставьте лайк или сделайте репост. Нам с Васями и Пегасом будет приятно.
Эпилог
С тех пор, как у меня появился свой личный Пегас, хотя он и не был пони, но мне всё равно приходилось его причёсывать и гулять с ним, наша жизнь изменилась.
Я шла свои семь остановок от метро и вспоминала все волшебные изменения и преобразования, к которым имеет отношение Пегас.
Существенным изменением было то, что шла я семь остановок, а не пять, как это было раньше. И не одна, а в компании собственного мифического существа. Было тепло, даже жарко, и нам, мне и Пегасу, захотелось прогуляться подольше.
Оказалось, что мифические существа очень любят долгие прогулки, и у них всегда находятся силы и желание пробежаться до метро и обратно, по пути отбегая по своим мифическим надобностям.
Такое с Пегасом случается постоянно, у него масса надобностей и дел. Автобусные остановки, скамейки, тоненькие деревца вдоль дороги и самые большие лужи – всё это, как оказалось, представляло интерес для волшебных существ. Интерес, который не проходит никогда, вне зависимости от времени года и суток.
Так, через несколько дней после нового года, когда должен искриться снег и всё напоминать о сказочном волшебстве, шёл дождь, и под ногами была каша из уличной грязи. Егор был на работе, Вася с Маней у Насти, а мы с Пегасом отправились по его мифологическим надобностям. Пегас был занят изучением волшебной лужи, а я своими мыслями.
Когда я была маленькая, часто слышала: «Вот выйдешь замуж – тогда узнаешь», и я часто думала над тем, что же я узнаю, когда выйду замуж. О том же я думала, уже будучи женой продавца. Ведь никаких особенных знаний я так и не приобрела.
Мне нравилось быть женой продавца, нравились его серые глаза и то, как он готовит. Нравилось, что в нашем холодильнике всегда было много еды, и мне не нужно было нести пять остановок тяжёлые пакеты с этой едой. Нравилось, что в выходной я могу спать до обеда, а будят меня всегда поцелуями. И засыпала я тоже под поцелуи своего сероглазого продавца. И ещё Пегаса. И Васи. И даже Мани.
А ещё говорили: «Вот будут у тебя дети – тогда узнаешь». Теперь у меня была Вася. Конечно, формально, она не была моим ребёнком, и я, конечно же, узнала много о детях и, главное, о Василисе и даже Мане, но всё же, наверняка, я должна была узнать ещё что-то. Важное. И многозначительное.
Мой ручной Пегас тоже пребывал в поисках чего-то важного и многозначительного, ведь только этот факт может объяснить, почему он залез в грязь и сидел там, довольно почёсывая себя за ухом.
– Пегас, – позвала я.
Пегас покосился на меня и сделал вид, что он не слышит. Он всегда так делает, так же делает Вася и иногда Маня.
– Пегасик, – позвала ещё раз. Он махнул хвостом и посмотрел в мою сторону.
– Вылезай, и пойдём домой, – я погрозила ему пальцем, но мифические существа не очень-то слушаются. Так что я зашла прямо в центр грязной лужи и вытащила Пегаса. Надела на него поводок и мы пошли домой. Вернее, я пошла, а он побежал, как всегда.
Стоя перед дверью двухкомнатной квартиры по цене однокомнатной, я посмотрела на себя и на своего ручного Пегаса. Мне стало жаль Пегаса. Себя. И особенно чистоту в прихожей и кухне, где уже были переклеены обои и куплена новая обувница.
– Проходи, – я широким жестом, как и полагается радушной хозяйке, пригласила своего Пегаса в квартиру-гардеробную и смотрела, как Пегас оставляет грязные следы в том месте, в котором предполагается прихожая.
Быстро подхватив своего волшебного мини-пони, я закрыла его в ванной и быстренько разделась. До белой футболки, ведь не станешь отмывать от грязи мифическое существо, стоя прямо в шубе.
Пегас стоял почти послушно, когда я мылила ему спину, мягонький животик и шейку. Он разрешил помыть себе лапы и послушно поднимал каждую по очереди, потом позволил вымыть себе мордочку. И снова стал белым. С особой тщательностью я помыла ему места, где должны вот-вот вырасти крылья. А потом Пегасу надоело, ведь он был ещё маленьким, а у маленьких детей, как я уже знала, не самое лучшее терпение. И он начал вертеться, прыгать, пытаться меня поцеловать, что было приятно. И вырывать из моих рук лейку душа, что уже не было приятно.
В итоге я стояла в луже воды. Облитая с ног до головы этой же водой, а рядом носился Пегас и не собирался проявлять благоразумие.
– Будь благоразумным, – говорила я.
– Будь хорошим мальчиком, – повторила ещё раз. Строго.
– Пегас! – взвизгнула, и этот звук смешался со звуком звонка входной двери.
За дверью стоял мой продавец, обладатель шикарной задницы и серых глаз, что не удивило меня, он уже должен был прийти с работы. А вот то, что он позвонил – удивляло.
– Забыл ключи, – сказал Егор и как-то странно на меня посмотрел, – тут вода, – и посмотрел под ноги. На воду, которая бежала из ванной.
– Ага, – сказала я и посмотрела на Егора.
А потом на себя.
Конечно, я не была похожа на Айседору Дункан, и это мой продавец знал, но выглядела я прилично. Без мусорного пакета на голове и даже в футболке, я имею в виду, что она была настолько приличная, что прикрывала мою пятую точку.
Футболка была облита водой и прилипла к телу. Я провела пару раз по ней руками и побежала выключать в воду. Егор подхватил Пегаса и поставил под воду ещё раз, чтобы смыть с него мыло.
Всё это время он молчал. Егор. Пегас не молчал, он лаял, поскуливал и пытался вырваться. У него ничего не получилось. В итоге его даже вытерли полотенцем и отправили в комнату со словами: «Веди себя хорошо».
Потом мой продавец посмотрел на меня ещё раз. И ещё разок. И сказал:
– Вася, у нас есть тридцать минут.
Я моргнула.
– Василина, двадцать девять, – видимо, я очень долго моргала.
– Васенька, – горячие руки прошлись по моей влажной футболке. Остановились у груди. Потом там же оказались губы. А потом губы уже были у моей шеи, и я была рада подставлять её под поцелуи. Как и ключицы, уши, губы, снова шею, грудь, уже без футболки, живот и то, что ниже живота.
Егор поставил меня в душ, и я подумала, что не вешу почти ничего, потому что никаких усилий он не прикладывал. Потом встал рядом. В одежде. Что было странно. Но я не стала удивляться этому. В конце концов – он мой муж, и может находиться со мной в душе в любом виде. Под струями воды одежда снималась плохо. Мне было смешно, а потом жарко, а потом я уже не могла думать, а только держаться за шею или плечи Егора и сцеловывать с его губ тёплую воду. Когда я открыла глаза и кашлянула, потому что иногда я бываю громкой, а под струями воды это оказалось не очень удобно, Егор уже, тяжело дыша, сидел на дне ванной и придерживал меня на себе. Вокруг плескалась вода и убегала куда-то, кружась у слива.
– Вася, я люблю тебя, – это сказал продавец, и я согласилась с ним и подтвердила, что тоже люблю его.
– Ты чуть с ума меня не свела своим видом, – Егор широко улыбнулся, и я почувствовала себя королевой красоты.
Знаете, приятно ощущать себя королевой красоты и Айседорой Дункан в одном лице, несмотря на то, что сидишь не в самой изящной позе, обхватив ногами продавца, и по твоему лицу наверняка размазана косметика. А Егор всегда смотрел на меня так.
– Я скучал, – добавил Егор и поцеловал меня ещё раз. И ещё. А потом ещё немножко. И не только поцеловал. А потом тридцать минут закончились. И мы быстро одевались в сухое, ведь многие вещи хранились в нашей гардеробной квартире, и поспешили в свою двухкомнатную по цене однокомнатной.
– Я не использовал презервативы, – сказал ночью Егор, и я кивнула и задумалась.
Существует масса способов избежать беременности, но так только кажется. В итоге тебе не подходит то одно средство, то другое, а третье ты постоянно забываешь. Так я забывала принимать таблетки. Через несколько месяцев приёма, когда я в очередной раз забыла принять таблетку, Егор задумчиво посмотрел на упаковку и выбросил её в мусорное ведро.
– Это защита от беременности, – напомнила я.
– Я знаю, – спокойно ответил продавец. Он очень осведомлён.
– Дети – это ответственность, – заявила я, и украсила стопку блинчиков смешной мордочкой из сгущёнки. Как нравилось Васе. И Мане.
– Ты хотя бы представляешь, сколько сил и времени занимает ребёнок? – продолжила я, собирая рюкзачок с Васиными принадлежностями для танцев, пока Егор доглаживал бельё – была его очередь. Мы поделили обязанности поровну, ведь я работающая и занятая женщина.
– Подумать только, ребёнок, это же… – я не нашла слов, молча собирая Васины игрушки на полку и расставляя там книги. – Сегодня же танцы на полчаса переносят, – напомнила я. И Егор улыбнулся.
– И надо купить чешки, – ещё напомнила. И снова Егор улыбнулся.
А в дверях сказал.
– Если бы ты не была готова к детям, ты бы не забывала пить таблетки, – и ушёл за Васей, чтобы отвести её на танцы. Василиса очень красивая девочка и красиво танцует.
Я немного подумала и решила, что Егор, конечно, прав. Но на презервативах всё-таки настояла, на всякий случай. Егор со мной не спорил.
В тот день, когда мы отмывали своё мифическое существо, мы забыли о средствах контрацепции, и теперь я шла уже не пять, а семь остановок от метро. Ведь Пегас творит чудеса.
