Текст книги "Последний (СИ)"
Автор книги: Наталия Московских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. РОЖДЕСТВЕНСКОЕ УТРО
45
Уотсон, штат Канзас 25 декабря 2003 года
Стивен Монро стоял у двери обветшалого дома по адресу 4438 Юго-Западная Шоуни-Хайтс-Роуд, недовольно морщась от промозглого ветра. Сейчас он на многое готов был пойти, чтобы поменяться местами с Грейс Конвей, которая отправилась поговорить с доктором Терезой Маркес о вскрытии тела Криса Келлера. Мысль о предстоящей встрече с Дрейком Талосом, которая должна была состояться по договоренности через полчаса, согревала детектива еще меньше, чем только что допитый остывший кофе, однако Стивен понимал, что сейчас обязанности с напарницей мог разделить только так. То, на что собирался пойти детектив Монро, Грейс вряд ли бы одобрила.
Ожидая, пока старый знакомец, путь через дом которого в Уотсоне лежал к офису Талоса, откроет дверь, Монро вспоминал состоявшийся полчаса назад разговор с нервным хозяином мотеля.
– Детектив Монро, мне казалось, я в прошлый раз ответил на все ваши вопросы.
– Боюсь, что вынужден задать вам новые, сэр, и теперь их вряд ли удастся разрешить по телефону. У меня есть информация, что вчера ранним утром в ваш офис, в котором вы, похоже, любите иногда проводить время по ночам, поступил звонок от человека по имени Джонатан Твист.
– Вы решили подобрать новые имена, о которых мне ничего не известно, детектив?
– Мистер Талос, на вашем месте я бы не стал уходить от разговора подобным образом. Этого человека подозревают в убийстве и, возможно, он имеет отношение к происшествию в вашем мотеле. О том, почему этот человек звонил вам в офис в такой час и о чем вы с ним говорили, я бы хотел спросить у вас лично. Если вы откажетесь, я буду вынужден действовать… гм… более официально. Мы поняли друг друга?
Талос выдержал довольно долгую паузу, затем вздохнул.
– Не хочу, чтобы у вас складывались ошибочные ощущения, детектив. Ваши, как вы выразились, более официальные действия меня не пугают, мне скрывать нечего, но и препятствовать следствию я нисколько не желал. Я попросту уверен, что вы зря потратите время, но если вам так хочется побеседовать лично…
– Я буду в вашем офисе через час, мистер Талос.
На этом Стивен предпочел оборвать звонок. Дрейк Талос, насколько он успел узнать, держал несколько мелких предприятий и занимался инвестициями. Успешный мужчина, самостоятельно пробивший себе дорогу в жизни. Проблем с законом, судя по полицейской базе, у него не наблюдалось, однако чутье подсказывало Стивену, что за мелкими предприятиями Дрейка Талоса кроется то самое «осиное гнездо», о котором говорила Грейс. Не раз случалось, что люди такого типа открывали некие мелкие предприятия или компании для отвода глаз, а на деле могли проворачивать операции, которым позавидовала бы любая мафия. Монро понимал, что как только дело о похищении Ривер Уиллоу и убийстве Криса Келлера будет раскрыто, нужно будет обратить более пристальное внимание на фигуру Дрейка Талоса… если он, конечно, не окажется причастным к текущим обстоятельствам и не сядет за решетку как соучастник похищения и убийства. Напарница разделяла мнение Стивена, призывая одновременно к осторожным и благоразумным действиям в отношении этого человека, чтобы не спугнуть его. Вполне возможно, они действительно вышли на крупную рыбу, проворачивающую незаконные дела под носом полиции.
По дороге в Топику Стивен набрал номер своего знакомого. Им был молодой человек по имени Тайрелл Грин. Несколько лет назад он проходил свидетелем по делу об убийстве своего соседа Мэтью Соммерса. Показания Грина оказались ценны тем, что в доме убитого соседа молодой человек тестировал самодельное прослушивающее устройство, которое и помогло выйти на след двух грабителей, ворвавшихся к Мэтью Соммерсу и убивших его, когда тот попытался оказать сопротивление. Никаких обвинений во вторжении в частную собственность Грину предъявлять не стали, закрыв глаза на его, как он это называл «маленькие шалости», так как молодой человек явился в полицию сам, передал запись и рассказал, где было спрятано устройство, которое при обыске не обнаружили. Сейчас Стивен искренне надеялся, что Грин не растерял свои навыки и сумеет помочь ему с Дрейком Талосом.
Дверь, наконец, открыли, и на пороге появился худосочный молодой человек со спутанной гривой каштановых волос в потертых тренировочных штанах и в помятом свитере.
– Пардон, детектив, – размашисто зевнув, сказал молодой человек. – Меня чутка вырубило после вашего звонка. Не сразу стук услышал.
Стивен нахмурился и без приглашения вошел в обветшалый дом, в котором, казалось, было не намного теплее, чем на улице. Свет нигде не горел, повсюду валялись пустые банки из-под пива и обертки от совершенно разнообразных снеков. Удивительно, как при таком рационе питания Тайрелл еще не слег с язвой желудка.
– Скажи, что ты успел подготовить то, что мне надо, прежде чем отключиться, – поморщился Монро. – И, надеюсь, ты хотя бы причешешься и переоденешься, прежде чем ехать со мной. Если около офиса Талоса будет ошиваться тип твоей наружности, это вызовет вопросы.
Грин небрежно отмахнулся.
– Да мне привести себя в порядок – пять минут надо.
Стивен сильно в этом сомневался… по крайней мере, он весьма сомневался в том, что у них с Тайреллом понятие «привести себя в порядок» имеет один и тот же масштаб.
– Тогда поспеши, – хмуро приказал Монро. – У нас не так много времени. Тебе еще нужно показать мне, как работает устройство. Ты, к слову, так и не сказал, успел ли его подготовить.
– Обижаете! Да все уже готово было еще до вашего звонка, – криво усмехнулся Грин, и кожа на впалых щеках показалась мешковатым чехлом, натянутым на заросший волосами череп. – Между прочим, вам достанется одна из последних моих игрушек. Собрал ее почти что из дерьма и палок на коленках, если честно, но давно хотел проверить эту идею. Получилось отлично, и дальность действия я проверял лично.
– На очередном соседском доме? – невесело усмехнулся Монро, тут же приподняв руки, предупреждая ответ собеседника. – Впрочем, не говори. Не хочу знать. Лучше расскажи о прослушке.
Грин поморщился: по-видимому, его задел факт, что его произведение искусства называют простой прослушкой, однако делать замечание детективу не стал.
– Это просто чудо на текстолитовой пластине! Я решил поставить туда двойной УВЧ и получил дальность действия почти три тысячи футов! Использовал СВЧ-транзисторы с граничной частотой выше гигагерца. Частота приема при этом почти не гуляет, разве что самую малость, но в целом звук получится чистый, слова будут разборчиво слышны. Микрофон чувствительный, хотя снял его с дешевого китайского мафона. Ха! – он несколько нервозно хохотнул. – А еще говорят, что китайцы только всякую липу делают. Я всегда считал, что это брехня!
– Оставь китайцев в покое и продолжай, – поторопил Стивен, опасаясь, что доморощенный радиолюбитель пустится в долгие рассуждения о качестве китайской техники. Если такое начнется, Грина будет уже не остановить. Недовольный тем, что его оборвали, молодой человек нахмурился и продолжил с деланной неохотой:
– Жучок питается от обычного литий-ионного аккума. Единственный минус: когда он работает, могут глохнуть – просто наглухо ложиться – телеканалы на небольшом расстоянии от него, но, раз вы говорите, что это офис, вряд ли там кто-то будет смотреть телек.
Монро поначалу пытался вникать в устройство радиожучка, однако быстро потерял нить и принялся лишь кивать, натужно хмуря брови. Основные положения он уловил: собранный Тайреллом Грином жучок будет достаточно чувствителен при своей компактности и сумеет передать все слова, произнесенные в кабинете Дрейка Талоса на приемник, который будет находиться вне здания.
– Ладно, хватит лекций, – вздохнул Стивен. – Лучше неси сюда свое художество.
Тайрелл вновь ухмыльнулся и удалился в соседнюю комнату, из которой доносился запах спаянных проводов и металла.
Не зная, куда себя деть, Монро нехотя приземлился на жесткий и древний диван, нелепого кирпичного цвета, который, похоже, по возрасту был намного старше его самого. Из-под старой пружинистой подушки, шурша, показалась смятая упаковка из-под картофельных чипсов.
Грин вернулся примерно через минуту, держа в руке тонкую маленькую пластиковую черную коробочку, из которой торчал провод, тянущийся к аккумулятору.
– Вот, – с гордостью и жаром произнес молодой человек. – Говорю же, это произведение искусства!
По мне, так обычная пластиковая коробка с хвостиком, – мрачно буркнул про себя Монро, но предпочел этого не говорить.
– Ловить буду на обычный китайский приемник, – пожал плечами Грин, не дождавшись комментариев.
– Это твое личное дело, – отмахнулся детектив. – Как мне его установить? И куда?
Тайрелл пожал плечами, поглядев на столь невпечатлительного собеседника.
– Да можете куда угодно его пихнуть! – радушно усмехнулся Грин, явно считая, что его манера речи должна вызывать у собеседника, как минимум, улыбку. Стивен ничего забавного в хамоватых репликах Тайрелла не находил и едва удерживался от того, чтобы сделать ему замечание. Впрочем, он еще во время предыдущих встреч с этим индивидом убедился, что читать ему мораль бесполезно.
Не получив в ответ на свой воодушевленный возглас никакой реакции, Грин заметно поник и заговорил, плохо скрывая обиду.
– Главное разместить жучок в то самое помещение, которое хотите прослушать. Лишь бы его не заметили. Я его настроил, так что ничего крутить и вертеть вам не надо. Эта малышка сделает все за вас.
– И я буду слышать все, что происходит в помещении?
– Так точно, – самодовольно осклабился Грин. – Все до последнего слова.
– Что ж, это именно то, что нужно, – Монро ударил себя по коленкам, готовясь встать, однако понял, что поспешил, потому что Тайрелл Грин был еще совершенно не готов выезжать. Тяжело вздохнув, детектив осуждающе посмотрел на молодого человека. – А теперь приведи себя в порядок и поехали. Время не ждет.
46
Лоренс, штат Канзас 25 декабря 2003 года
В морге Мемориальной городской больницы было непривычно темно, и Грейс Конвей не сразу сумела заставить себя пройти по погруженному во мрак коридору.
Вот ведь Стивен со своими байками про вампиров нагнал паранойи! – отругав себя за необоснованные страхи, подумала Грейс, стараясь взять себя в руки и проделать столь нежеланный путь.
– Доктор Маркес? – окликнула она, осторожно продвигаясь впотьмах.
– Детектив Конвей! – тут же отозвалась темноволосая и смуглая женщина средних лет, появившись в поле зрения. – Заходите. Feliz Navidad![6]6
Счастливого Рождества (исп.)
[Закрыть]
– И вам счастливого Рождества, – криво усмехнулась Грейс. – Впрочем, это Рождество у меня выдалось не самым счастливым, и, думаю, вы знаете, почему.
Доктор Маркес вернула детективу усмешку и кивнула.
– Еще как знаю. И хочу сказать, что ту еще задачку вы мне привезли с этим телом! Родителям этого мальчика я очень сочувствую… не представляю, какой ужас они испытали, увидев его таким.
Грейс поджала губы, боясь, что доктор Маркес вновь начнет рассказывать ей о своих сыновьях и намекать на то, что нужно ловить счастливые годы материнства, пока не поздно, однако на этот раз обошлось.
– А почему у вас здесь так темно? – осведомилась детектив, окинув взглядом морг, вновь показавшийся ей зловещим.
– Боюсь, только при таком освещении… точнее, при его отсутствии можно сохранить хоть что-то от тела Криса Келлера.
– В каком смысле? – нахмурилась Грейс, тут же забыв про темноту.
– В том смысле, детектив Конвей, что тело этого юноши под ультрафиолетом разлагается буквально на глазах. Его состояние под освещением существенно ухудшилось, пока с него снимали одежду и фиксировали биологические характеристики. Моя ассистентка едва удержала свой давний ужин в желудке, когда увидела, с чем мы имеем дело. Насчет освещения мы быстро определили, что оно существенно влияет на состояние тканей, поэтому работали с минимальным светом и в защитных костюмах. Собственно, особые условия пытаемся поддерживать до сих пор почти на всем этаже морга. В прозекторскую сейчас доступ и вовсе закрыт.
Грейс непонимающе покачала головой. Тереза Маркес слыла житейской сплетницей и обожала сгущать краски, когда дело касалось чужих отношений, но в своей профессиональной деятельности обыкновенно давала трезвые и взвешенные оценки. Отчего же она описывает состояние тела Криса Келлера таким жутким? И зачем такие предосторожности? Грейс не могла этого понять, учитывая то, что ей довелось видеть тело убитого юноши в Гудленде, и в нем не было ничего, что могло бы повергнуть ассистентку патологоанатома в такой шок. Разве что Тереза Маркес соблаговолила взять себе в ассистентки совершенно неопытного интерна-первогодку?
– Вы хотите сказать, что тело держали в какой-то агрессивной среде, которая послужила… гм… ускорению разложения?
Доктор Маркес нахмурилась.
– За тридцать шесть часов таких изменений все равно наступить не могло, детектив Конвей. Среда, конечно, может быть и впрямь агрессивной, но от разъедающих жидкостей, к примеру, остались бы иные следы, и на одежде это бы тоже сильно сказалось. Вообще говоря, если бы не одежда, я бы почти сразу уверилась, что этот молодой человек умер не день и не два назад, а значительно раньше. В тех условиях, в которых приходилось делать вскрытие и при том состоянии, в котором к нам попало тело, точные выводы делать сложно. Но вряд ли его переодевали перед тем, как оставить у того мотеля. Да и к тому же, по отчету с места преступления можно сделать вывод, что тело не переносили.
Грейс передернула плечами.
– Признаков переноса не обнаружили, все верно.
– Добавлю, что с момента обнаружения тела и до вскрытия состояние его сильно ухудшилось, и я даже поначалу решила, что имеет место какое-то несоответствие, потому что нам привезли тело, которое буквально разлагалось на глазах, а в протоколе с места преступления описано тело в довольно… гм… сносном состоянии. Но не думаю, что вы с детективом Монро допустили бы подобную путаницу.
Услышав имя напарника, детектив Конвей поняла, что невольно оказалась на опасной дорожке: за время их совместной работы доктор Маркес уже не раз намекала ей, что Стивен Монро стал бы прекрасным кандидатом в мужья. Грейс не хотелось в который раз объяснять этой неумолимой сплетнице, что для подобных рассуждений сейчас не время и не место.
– Не допустили бы, вы правы, – вздохнула детектив. – Если вы не против, давайте более предметно поговорим об осмотре тела. Что вы обнаружили? Для начала я хотела бы узнать, принадлежит ли кровь на лице трупа самому Крису Келлеру…
Доктор Маркес одобрительно улыбнулась: она любила, когда собеседник верно улавливает ход ее мысли.
– Как раз с этого и собиралась начать, детектив Конвей. Нет, кровь на лице Криса Келлера принадлежит не ему – она принадлежит даже не одному человеку, а нескольким, судя по химическому составу. Также следы чужой крови обнаружены и в ротовой полости. Там же найдены застрявшие между зубами мелкие частицы человеческой кожи. У меня сложилось впечатление, что перед смертью этот юноша довольно успешно пытался укусить нескольких человек…
Грейс почувствовала, как по спине пробежала нервная дрожь.
Боже, неужели Стивен мог оказаться прав?..
Доктор Маркес испытующе смотрела на свою собеседницу, ожидая ее комментариев.
– Вот как, – только и сумела выдавить из себя Грейс. – А… что с самим трупом? Что выявили при вскрытии?
Доктор Маркес с готовностью кивнула.
– Все трупные изменения на теле Криса Келлера – поздние. Наблюдается частичное размягчение тканей, в левой и правой подвздошных областях – разжижение. Гнилостные изменения распространились на левую и правую поясничную области, проникли в гипогастрий и эпигастрий, началось образование гнилостной венозной сети характерного грязно-зеленого цвета. В области живота, мошонки и кистях рук началась трупная эмфизема, однако мне странно, что она не затронула при такой скорости лицо. В области левого виска сильные некротические изменения, при этом огнестрельное ранение на правом виске выглядит – относительно других участков тела – вполне сносно.
Грейс удивленно округлила глаза.
– В чем дело, детектив? – прервалась Маркес.
– Н-нет, ни в чем, просто… вы, конечно, упоминали, что тело в плачевном состоянии, но я никак не ожидала, что оно могло попасть к вам в настолько плохом виде. Мы наблюдали трупные пятна, их было видно еще на месте преступления, но вы явно описываете труп, который, скажем так, залежался.
– О том я вам и толкую. И не было внешних факторов, которые могли бы поспособствовать подобному ухудшению состояния тела при транспортировке в морг. Мы отправили на срочные лабораторные анализы мышечную ткань из бедренной области, но… особенных прояснений результаты не принесли.
Грейс вздохнула, понимая, что Стивен будет должен неделю покупать ей кофе за одно то, что она задаст этот вопрос.
– Доктор Маркес, – она помедлила, – вы, часом, не обнаруживали на теле Криса Келлера каких-нибудь следов… укусов или чего-то подобного?
К удивлению Грейс, Тереза Маркес просияла.
– Как раз к этому шла, – воодушевленно сказала она. – К травмам. Первое что сильно бросалось в глаза, кроме пулевых ранений, это, разумеется, перелом правого предплечья со смещением обеих лучевых костей. Сложилось впечатление, что после перелома юноша долгое время провел без должной медицинской помощи – острые края обломанной кости продолжали повреждать друг друга, словно Крис Келлер продолжал работать правой рукой, несмотря на травму. Или был вынужден это делать. Боль должна была быть невыносимой. В области перелома множество костных осколков, засевших в мышцах.
Детектив Конвей нахмурилась. Она прекрасно помнила гипс на руке юноши во время разговора в больнице. Зачем убийце понадобилось его снимать?
– Скажите, доктор Маркес, а такая боль могла помутить рассудок и заставить человека вести себя, скажем… агрессивно?
Патологоанатом передернула плечами.
– Скорее, это могло заставить человека потерять сознание или погрузить его в состояние шока. Вы можете себе представить, каково даже коснуться сломанной конечности? А орудовать ею, как здоровой – это и вовсе пытка.
Грейс в детстве случалось ломать руку, и она невольно поморщилась при одном воспоминании об этом. Будучи подростком, она кричала от боли, даже не шевеля рукой, пока родители везли ее в больницу. Нет, она никак не могла вообразить, что сломанной рукой можно орудовать, как здоровой. Болевой порог и выносливость для этого должны быть просто нечеловеческими… либо чувствительность к боли и вовсе должна отсутствовать.
– Ясно. Продолжайте, пожалуйста.
– На теле два пулевых ранения. Одно из них стало причиной смерти, вторая пуля засела в печени. При этом, похоже, в печень стреляли уже после смерти.
Грейс приподняла брови. Она понимала, что доктор Маркес не ответит ей на вопрос, зачем было так поступать, но сам вопрос не переставал крутиться у нее в голове.
– А может… все-таки, сначала прострелили печень, потом висок? Например, выпустив две пули подряд?
– Судя по характеру повреждений, детектив Конвей, стреляли уже в печень трупа. Я бы даже не сказала, что свежего трупа. Изучая раневой канал, я пришла к выводу, что в корпус Криса Келлера стреляли с близкого расстояния, при этом он явно был уже мертв, потому что печень была к тому моменту лишена нормального кровенаполнения и тургора. При этом разрывы и трещины минимальны для такого выстрела. Нет, детектив, стреляли совершенно точно в мертвое тело.
Просто какая-то околесица, – поморщилась Грейс. – Зачем кому-то сначала снимать с парня гипс, потом убивать его, потом вывозить в другой город, а следом стрелять ему в печень? Может, это какой-то ритуал? Кровавая месть? Но кому этот юноша мог так насолить?
– Ладно, – отмахнулась Грейс, – похоже, пока имеет смысл перейти к дальнейшим травмам. Что вы говорили о следах… укусов или чего-то подобного?
– Пока ничего, – улыбнулась Тереза Маркес. – Но собиралась сказать, что проколы были обнаружены на левом предплечье. Вокруг них ткани также начали размягчаться.
Грейс почувствовала, что ноги едва не предали ее, вознамерившись подкоситься.
Версия о вампире, что, может действительно оказаться правдой? – лихорадочно подумала она, однако поспешила тут же одернуть себя. – Нет, погоди. Думай. Этого просто не может быть. Возможно, это не след зубов, а след от шприца? Это, конечно, не объясняет того, зачем Крис Келлер начал нападать на постояльцев мотеля и его сотрудников, но все же…
– На что похожи эти проколы? – собравшись с силами, спросила детектив Конвей, стараясь держаться бесстрастно.
– Я оптимист, детектив Конвей, поэтому предпочла бы думать, что это похоже на укус, – кивнула доктор Маркес, сохраняя на удивление спокойное выражение лица. – Судя по расстоянию между проколами, которое составляет примерно полтора дюйма, я поначалу предположила, что это могла сделать гюрза.
Грейс непонимающе нахмурилась.
– Гюрза?
– Левантская гадюка, – передернула плечами доктор Маркес. – По крайней мере, по расстоянию между ядовитыми трубчатыми зубами, очень похоже. У большинства змей расстояние между трубчатыми зубами не превышает половины дюйма. Есть еще вариант с королевской коброй, но в нем я сомневаюсь больше. Дело в том, что яд королевской кобры вызывает нервнопаралитический эффект: блокирует мускульные сокращения, вследствие чего в течение четверти часа наступает паралич дыхательной системы, однако причина смерти нашего юноши не асфиксия, а обширная черепно-мозговая травма.
– А яд гюрзы подействовал бы иначе?
– Яд гюрзы – сильное гемолитическое вещество, разрушающее структуру эритроцитов, что еще можно посчитать за правду на первый взгляд…
Грейс испытующе посмотрела на патологоанатома.
– Но вы сомневаетесь, что это была змея? – сокрушенно спросила она.
– Эта версия была у меня под сомнением хотя бы потому, что ни гюрза, ни королевская кобра в нашем регионе не водятся. Разве что, кто-то намеренно завел одну из этих змей в террариуме. Но тут дело даже в другом.
– Последствия отличаются от последствий укуса змеи, так? – вздохнула Грейс.
– Яд змеи, конечно, мог привести к плачевным последствиям для тела, но не к таким. Судя по тому, что лежало у меня на столе, я бы сказала, что Крис Келлер умер не меньше недели назад, а то и двух, и все время до момента обнаружения находился в агрессивной среде. К тому же из лаборатории пришел отчет прямо перед вашим приходом, детектив Конвей, и следов змеиного яда в теле Криса Келлера обнаружено не было. Зато был выявлен сильнейший дефект УФ-эндонуклеазы и фермента полимеразы-1. Я решила проверить это, основываясь на том, как быстро разлагается тело под ультрафиолетовыми лучами.
Грейс склонила голову.
– Вот теперь я совсем перестала вас понимать, – нахмурилась она. – Что это должно значить?
– Речь о белке, выявляющем участки ДНК, поврежденные ультрафиолетовыми лучами, и ферменте, участвующем в процессе восстановления разрывов ДНК.
– То есть, вы нашли подтверждение своему выводу о том, что тело Криса Келлера стоит беречь от света? – уточнила Грейс.
– Да, – кивнула доктор Маркес. – И даже могу предположить диагноз, который характерен для таких дефектов. К слову, на эту мысль навел меня Майкл Уиллоу – он заходил ко мне, и я упомянула об отчете. После даже испугалась, что он упадет в обморок, потому что Майкл резко побледнел, услышав об этом. Он вспомнил одно заболевание, которое в единичном случае он встречал в своей недалекой родословной: ксеродерма пигментная, слышали о таком?
Грейс недовольно покачала головой, но вынуждена была признать:
– Нет.
– Это хроническое наследственное заболевание, встречающееся примерно в одном случае на 250 тысяч.
– То есть, редкое, – хмыкнула Грейс.
– Достаточно, – кивнула доктор Маркес. – В основном встречается в регионах Средней Азии и Средиземноморского побережья Африки, но, в целом, больные ксеродермой могут встретиться и в нашем регионе. Чаще это заболевание наблюдается у девочек, хотя риску заболеть подвержены оба пола. По статистике считается, что чаще всего это заболевание возникает у детей, рожденных от родителей, которые были близкими кровными родственниками.
Грейс прищурилась.
– Это уж точно не про Винсента и Викторию Келлер.
– К тому же, ксеродерма выявляется обыкновенно в первый год жизни, чего у Криса Келлера, сами понимаете, не произошло. И характерных признаков не наблюдалось.
– А в чем… гм… суть этой болезни?
– В повышенной чувствительности кожи к солнечной радиации и ультрафиолетовым лучам. При пигментной ксеродерме наблюдаются изменения кожи, последовательно сменяющие друг друга: воспаления, гиперпигментация, атрофия, гиперкератоз и злокачественные опухоли и новообразования на коже. Также большой процент больных страдает от поражения глаз, начиная от конъюнктивита и заканчивая опухолями.
Грейс вздохнула.
Черт побери, только больше вопросов! И ни одного ответа…
– Чего у Криса Келлера тоже не наблюдалось. И чего уж точно не мог вызвать яд змеи, – она внимательно посмотрела на доктора Маркес. – Что же с ним произошло?
– К сожалению, ответа на этот вопрос у меня нет. Ни одно известное мне заболевание не может привести к подобным трупным изменениям за такой короткий срок, и я не представляю себе, что буду писать в своем заключении. Мне приходит в голову мысль далеко не самая радужная, и, если по дальнейшим анализам она подтвердится, сюда сгонят целую армию сотрудников ФБР и АНБ.
Грейс изумленно округлила глаза, догадываясь, куда клонит Тереза Маркес.
– Вы считаете, на этом юноше испытывали какое-то биологическое оружие?
– Подтверждения этой теории у меня пока нет, но, скажем так, – патологоанатом опасливо обернулась в сторону прозекторской, скрытой где-то в зловещей темноте коридора. – Подходить к этому телу без костюма химзащиты я бы не рискнула. Санитаров, которые везли тело на скорой в Лоренс и находились около него несколько часов, уже поместили в карантинные палаты для обследования, однако пока что ничего тревожного в их анализах не нашли.
– То есть, бить тревогу и привлекать к этому делу Бюро или Агентство Национальной Безопасности еще рано? – Грейс почувствовала, что голос ее слегка подрагивает.
– Пока рано, – кивнула доктор Маркес. – В общем, я вам так скажу, детектив Конвей: с чем бы вы ни столкнулись, то, что вызвало в теле Криса Келлера такие жуткие преобразования, современной медицине еще не встречалось…
