Текст книги "Удружила, маменька! (СИ)"
Автор книги: Наталия Коршунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Глава 1. ==========
Жила-была я, Юля Селезнёва.
И всё-то у меня в жизни было по плану: приличная семья, учёба на «отлично» в торговом колледже, внешность приятная, подруги верные. Только вот парня постоянного не было. Но я и не унывала: в компаниях успехом у мужской половины я пользовалась, комплименты и подарки от них получала, целовалась, а вот до секса не доводила. Даже не до секса, а просто до ласк и обжиманий – слишком воспитанная была.
Девственница.
Мне семнадцать. Стройная синеглазая брюнетка с длинными волосами. За словом в карман не лезу, но не хамлю и стараюсь не материться.
Моя лучшая подруга, Алка Кулагина – полная мне противоположность: блонда, стерва, секс обожает, курит, виски хлещет, матом кроет!
И за меня любому глотку перегрызёт, любит меня очень. И бережёт мою девственность от посягательств всяких наглых озабоченных хмырей. За что и снискала уважение у моей маменьки.
Мамуля у меня – прям копия тёти Марины Наумовой, мамы Коляна из «Реальных пацанов»: простодушная и прямолинейная женщина со своеобразным чувством юмора. Папуля тоже юморной, представьте Руслана Белого из шоу «Stand Up!», вот такой же сарказм и подколы. Когда они с мамой начинают ругаться – это ж юмористический сериал можно снимать.
Но, несмотря вот на это всё, мама у меня строгих правил: сама вышла замуж девственницей и кроме папы не познала ни одного мужчины. И от меня требовала того же. Провожая меня на вечеринки, маман наказывала Алке:
– Следи за этой недотёпой. Парни сейчас знаешь какие? Не успеешь оглянуться – уже без трусов под ним лежишь. У них вон весь интернет завален этим, как его, пикапом! А таких дурочек и пикапить не надо. Как вон Рома Зверь поёт: «Даришь звёзды – а потом всё можно!» Тоже кобель ещё тот!
– Мама! – краснела я.
– Что «мама»?! Сейчас и целуются-то так, как будто сожрать друг друга хотят! Меня вон отец знаешь сколько времени к таким поцелуям приучал? Меня ж чуть не вытошнило в первый раз! А сейчас это норма. И плётки, и наручники, и укусы до крови, и придушивания во время секса! Не трахается им нормально-то, всё экзотики какой-то надо! – ворчала маменька.
– Юлька, у твоих предков вообще секс-то есть? – офигевала после таких базаров Алка.
– А то! Я на даче однажды мимо бани прохожу, а оттуда такие стоны и вскрики маман – я офигела! Порнозвёзды отдыхают. Да и мой папаша всегда довольный ходит, а ты ж знаешь, он у меня блядун был в молодости ещё тот, твоя мама подтвердит.
– Да, рассказывала она, – подмигнула мне Алка, – в постели он у тя огонь!
Запрещала маменька мне носить и супер-короткое, слишком облегающее и открытое. Ругала за яркую помаду на губах. И ещё не давала мне подстричься под каре!
А я просто спала и видела себя с такой причёской. И ещё очень хотела татуху. Маленькую. На пояснице или на копчике.
И ещё хотелось поласкаться с парнем. Чтоб голенькие на постели, он нежен и опытен, доводит меня до оргазма ласками и поцелуями, но при этом не посягает на мою девственность и не заставляет сосать в знак благодарности. Что такое оргазм от мастурбации, я уже знала. И представляла, какой же это кайф, когда всё происходит с парнем. И мне очень часто снились подобные вещи. Но во сне я стыдилась и старалась быстрее проснуться. А, проснувшись, вздыхала, зажмуривалась и пыталась снова вернуться в этот сон. Иногда получалось! И там я была такой развратной, такой бесстыдницей!
Но наяву всё было пристойно. Я не позволяла парням вольностей, а они, поняв, что им ничего от меня не светит, испарялись. Да я и не расстраивалась: это всё были герои не моего романа.
Но тут произошло событие, которое перевернуло мою устоявшуюся жизнь с ног на голову. Если б я знала, через что мне придётся пройти, я бы отказалась от этого приза.
Призом за отличную учёбу и активное участие в жизни колледжа была поездка в Москву.
С Алкой.
И ещё с несколькими однокурсниками.
========== Глава 2. ==========
Гуляя по Москве, я выхватывала из толпы своим взглядом девушек со стрижкой каре.
Как их было много!
И какое многообразие укладок и разновидностей причёски!
– О, вот так хочу! – сообщала я Алке и ещё одной одногруппнице, Машке. – Или лучше вот так! Блииин, когда закончу колледж, обязательно подстригусь и татушку сделаю!
– Хосспади, Селезнёва! – закатила глазки Машка. – Да чё ждать-то?!
Я не вкурила, как всё это произошло! Машка отломила веточку у дерева, проходя мимо строителей, опустила её в ёмкость с жидким гудроном и резко тряхнула этой веткой возле моих волос.
– Блять! Маруся! Охуела чтоль?! – завопила я, забыв, как всего десять минут назад пыталась втолковать своим подружайкам, что русский язык весьма многообразен, и можно обойтись без мата.
– Спокуха, Селезнёва! Сейчас фоткаешь свою испорченную шевелюру и звонишь в слезах маменьке, типа строители пролили тебе на бошку гудрон. Ей ничего не останется, как благословить тебя на твоё вожделенное каре, – разложила всё по полочкам Махач.
– Блин, Маш… – растерялась я, а у самой глазки уже загорелись. – Она не позволит.
– Конечно! – с сарказмом ответила Машка. – Ходить с гудронными колтунами на башке намного пристройнее!
Маман вопила и кричала в трубку, чтобы я вытрясла у рабочих название их фирмы, записала адрес, нашла побольше свидетелей и вызвала полицию. Но я сказала, что у нас поезд через четыре часа, а мы даже не представляем, как до гостиницы добраться: заблудились! Да ещё этот гудрон.
– Мамуль, мне так противно! Он застыл уже, тянет волосы, – жалобно пищала я. – Можно я забегу в парикмахерскую и состригу это безобразие?
– Только ровно-ровно до самой верхней капли! – напутствовала меня маман. – Чуть выше лопаток получится, ну ладно, отрастим до свадьбы.
– Хорошо, – согласно кивала я. Но сама уже прекрасно знала, какой длины будут мои волосы: в телефоне давно была пара заветных фоточек моделей с причёской моей мечты.
Из парикмахерской я вышла абсолютно другим человеком! Стрижка каре не просто преобразила мою внешность и сделала меня шальной хулиганкой. Она поменяла меня внутренне: хотелось вздохнуть полной грудью и идти покорять мир. А, учитывая то, что я сейчас была в Алкиных мини-шортиках и откровенном топике, столь желанная причёска стала просто бомбой замедленного действия!
Я поддалась на уговоры девок, и мы зашли в бар, обмыть мой новый имидж.
– Красава, Селезнёва! – отпивала из бокала сладенький шампусик Машка. – Следующая остановка – тату-салон?
– Нет!!! – завопила я, памятуя о том, что Махач лёгких путей не ищет. Сейчас либо шрам мне сделает, который нужно будет замаскировать; либо ещё какую-нить пакость. – Мне уже с каре-то страшно дома появляться.
И не зря! Маменька хваталась за сердце, рвала и метала, заставляла папку капать ей корвалол в стаканчик. Папуля ухмылялся, целовал её в макушку, изподтишка подмигивал мне и показывал большой палец. Он одобрил!
– Вчера подстриглась, как прошмандэ, а завтра что? – «умирающим лебедем» причитала маман. – Пока матери рядом не будет, ноги перед мужиком раздвинешь?! А потом в подоле принесёшь?!
– Мама! – снова краснела я от её прямолинейности.
– Что?! – ждала она от меня достойного ответа.
Наверно, он должен был звучать: «Да что ты, мамочка! Меня совсем не интересуют эти похотливые особи мужского пола! Я мечтаю умереть девственницей и оставить после себя наследство – табун кошаков, подобранных мною из жалости на всяких помойках!»
Но мне надоело угождать ей подобными лицемерными фразочками, и я рявкнула:
– Ты меня хорошо просветила на тему контрацепции, так что успокойся, не принесу.
– Так ты уже чтоль? – похолодела она. И тут же вынесла вердикт:
– Так, завтра идём к гинекологу!
– Алка! Ну почему она у меня такая, а?! – выла я через час на плече у подруги. —
Почему не доверяет мне?!
И тут в моей головушке зародилась шикарная идейка:
– А знаешь что?! Я сейчас пойду и правда с кем-нить пересплю! Назло ей! Чтоб не обидно было, что она меня шлюхой считает!
– Э-э-э, Селезнёва, палехче! Лишаться девственности кому-то назло, с первым встречным – это ж детский сад, штаны на лямках! – обломала мою похоть Аллочка. – Обиделась она! Ну и сходишь к гинекологу, бояться-то нечего, целку мы тебе в Москве сберегли. Зато потом можно строить из себя мученицу, безосновательно уличённую во блуде и в знак прощения выпросить у маменьки… ну… А, во, татуху!
– Да за такое она должна мне позволить половину тела забить! – вопила я.
– Успокойся, Юль. Она мать. Переживает за тебя, – гладила меня по голове Кулагина.
И уже на следующий день мы с маман сидели в женской консультации, напротив кабинета с надписью:
«Кисслер Н.В.»
«Классная фамилия, – думала я. – Шикарно смотрится, если написана по-английски, Kissler. Интересно, а она замужем? И если нет, то будет ли менять такую суперскую фамилию на фамилию мужа? А мне бы она подошла: Юлия Кисслер. Не, Джулия Кисслер. Прям вот к моему нынешнему имиджу так подходит!»
За этими приятными мыслями я успокоилась и уже не психовала насчёт маминого недоверия и неприятной процедуры осмотра.
Моя очередь.
Вхожу.
И охуеваю!!!
========== Глава 3. ==========
Не, реально, «я офигела» или «я в шоке» – это было слишком мягко!
Я охуела с этой ситуации.
За столом сидит мужчина!!!
Да не мужчина, а парень молодой!
Обаятельный такой и… с таким знакомым лицом!
Удружила, маменька!
«Кисслер Никита Вячеславович, гинеколог» – читаю на его бейджике.
Ах, вот почему у него кликуха Кисон!
– Здравствуйте, – мягко произносит он. А потом удивлённо вскидывает бровь:
– Юлия?! Вот это Вы повзрослели.
Ядрёны пассатижи! И это вот перед ним я сейчас должна распахнуть бёдра и позволить посмотреть себе «туда»?!
Нееет!!!
Пулей вылетают из кабинета и с безумным взглядом пытаюсь увести маменьку из этого зоопарка.
– А что, всё уже? – недоверчиво смотрит она на меня. И даже не собирается подниматься со скамейки.
– Мама! Там… Там… Парень! – с безумными глазами воплю я.
– Это, наверно, электрик. Он сейчас уйдёт, – спокойно отвечает маменька. – Вернись в кабинет.
– Мама! Это гинеколог! И вдобавок, это друг Васьки из третьего подъезда! Весь двор же узнает, как у меня там! – ору я на весь коридор.
Мне уже пофиг, что там про меня подумают остальные посетительницы! По сравнению с тем, что я сейчас должна растележиться без трусов перед молодым гинекологом, который к тому же знаком со всем нашим двором, это ничто!
– Так, пошли со мной, – маменька поднялась и потащила меня… Обратно к Кисону!
– Здравствуйте, доктор! – иронично поприветствовала она его. – Вот, дочку привела на медосмотр. А она тут заметалась, он, грит, друг Васьки с нашего двора. Но я думаю, умный и воспитанный доктор прекрасно осведомлён о врачебной тайне и необходимости её сохранения, так?
– О, Вы об этом? – обольстительно улыбнулся Кисон. – Не стоит волноваться, я прекрасно знаю о врачебной тайне и не собирался её нарушать. А с Василием мы уже года три не общаемся, разные пути у нас, разные компании. А вот Юлю я сразу вспомнил. Она ещё тогда, в подростковом возрасте, была милой куколкой, а за три года вообще в юную принцессу превратилась.
Маменька растрогалась! Молодой гинеколог, обаятельный, воспитанный, дочку комплиментами завалил…
– Ну, вот и все страхи развеяны, дочь. Иди раздевайся, – повелевала она мне.
– Мама! – с ужасом в глазах прошептала я. Ещё вчера она мне весь мозг выгрызла с этим «раздвинешь ноги перед мужиком»! А сегодня сама же и благословляет меня на это!
– Что?! – зыркнула она на меня.
– Получается, что я перед первым встречным мужчиной сейчас ноги раздвину!
– Ну, похоже, ты его не первый раз видишь, не ври, – отрезала маман. – А потом, это не мужчина. Это врач! Человек без пола и возраста! И он сейчас проверит твоё нутро и даст мне ответ на интересующий вопрос. Иди за ширму!
Я в смятении повиновалась ей, зашла за ширму и медленно стянула с себя трусики, оставшись в юбочке и футболке. Если уж маменька вбила себе что-то в башку, то от своего не отступится.
– Юлия, садитесь на кресло, – произнес Кисслер, что-то записывая в медкарте. И, не поднимая головы, продолжил:
– Мамочка, а Вы подождите в коридоре.
Хосспади, стыд-то какой! Тот самый Никита, который три года назад гулял в нашем дворе с соседскими пацанами. Которого звали «Кисон», у которого на коленях пересидели, наверно, все девки нашего района. Который так завораживающе пел под гитару «Californicacion» или «Behind blue eyes». И который таким блядским взглядом провожал меня, тогда ещё 14-летнюю плоскую соплячку, когда я шла домой из магаза, облизывая эскимо или чупа-чупс.
Ему тогда было лет восемнадцать-девятнадцать, короткая стрижка и свисающая на глаза чёлка, соболиные брови вразлёт, завораживающие карие глаза и обезоруживающая улыбка. Сейчас ему года двадцать два, волосы мягкими шоколадными прядями обрамляют загорелое красивое лицо и спускаются на шею. Открытый доброжелательный взгляд из-под стильных очков, завораживающий тембр голоса, белоснежный халат, выгодно подчёркивающий его приятный цвет лица и гладко выбритые щёки. Он высок, строен, подтянут. Он уверен и в своём обаянии, и в своём профессионализме. Иначе бы не разрешили ему вести приём одному.
Он гинеколог!
С ума сойти!
Профилей медицинских что ли больше не нашлось для него?
– Юлия, жалобы есть? – вывел меня из раздумий голос доктора.
– Нет, – сквозь зубы процедила я.
– А маму что интересует в этом осмотре? – он поднялся и, надевая перчатки, подошёл ко мне.
– Моя девственность, – прошептала я, краснея. – Или её отсутствие.
– Мамы они такие, – улыбнулся Кисслер, – ножки вот сюда, расслабьтесь.
Ооо! Это была пытка! Я зажмурилась, сжалась вся, напряглась… Старалась ни о чём не думать. Вернее, думала о том, какое вкусное мороженое я сейчас куплю себе в качестве приза за вот это всё.
Он чем-то там царапнул по моей промежности, чуть надавил на живот, а потом снял перчатки и тихо произнёс:
– Хорошо всё, поднимайтесь. Грудь подготовьте к осмотру.
– Ч-ч-чего? – растерянно произнесла я. Чувствуя, что я сейчас красная, как рак, и готовая расплакаться от всего вот этого, я отрицательно замотала головой.
– Юль, мне нужно в карте записать, нет ли у Вас новообразований в груди, – глядя мне в глаза, серьёзно произнёс Кисслер.
– У меня нормально всё, я знаю! – закричала я, уже со слезами на глазах.
Он вздохнул и махнул рукой:
– Одевайтесь.
А потом пригласил в кабинет маму.
– Всё в порядке, как Вас зовут? – поинтересовался он.
– Римма Михайловна, – кокетливо произнесла маман.
– Римма Михайловна, – улыбнулся доктор, – я просто восхищён воспитанием Вашей дочери: думал, таких уже нет, скромных, стеснительных девственниц в семнадцать лет. А вот поди ж ты, есть! И в этом, я уверен, Ваша заслуга, Римма Михайловна. Втолковать нынешним дочерям прописную истину «Береги честь смолоду» не каждой мамочке под силу. Вам это удалось. Ваша дочь чиста и невинна.
Я вышла из-за ширмы и увидела засмущавшуюся, но очень довольную маменьку.
– Только один момент, – продолжал Кисслер, – я так и не смог провести осмотр молочных желёз Вашей дочки.
– Юлия! Сейчас же… – начала было маман.
– Нет-нет, Римма Михайловна, – остановил он её, – мы уже выбились из графика. Слишком много времени ушло на уговаривание. У меня уже другая пациентка должна на приёме быть.
«О, благодарю Вас, великодушный Никита Вячеславович! – закатила я глазки. – Не все тайны, скрытые под моей одеждой, стали доступны для Ваших шаловливых пальчиков.»
Но я ошиблась! Этот гинеколог продолжил:
– Давайте сделаем так: вы придете ко мне в конце недели, там результат анализа будет готов, ну и неспеша закончим осмотр. Сейчас ведь рак груди у женщин лидирует в списке, так что это не шутки, Юль. Лучше лишний раз провериться и успокоиться, что всё в порядке, – назидательным тоном произнёс этот докторишка, обращаясь ко мне.
Я кивнула, не поднимая глаз.
Как?! Снова переться сюда в пятницу, чтобы он на этот раз пощупал мои сиськи?! Сгорать от стыда?! Психовать и чувствовать себя униженной?!
Всё! За все эти мучения татуха на моей пояснице появится обязательно!
Сегодня же!
И скажи спасибо, Римма Михална, что это будет маленький дракончик или бабочка, а не купола во всю спину!
========== Глава 4. ==========
Всю дорогу маменька щебетала, какой воспитанный и обходительный этот доктор Кисслер. А какой обаятельный и галантный! Ценит скромность и целомудрие в девушках! Ах, как он благороден! Как романтичен!
Тьфу!
Я, скрыв за солнечными очками свой безумно сердитый взгляд, только нехотя угукала ей в ответ. У меня уже зрел план мести.
Алкин ор был слышен в Гималаях!
– Аххахах! Селезнёва! Ты?! Растопырилась перед этим Кисслером?! С позволения тёти Риммы?! О, куда катится мир?! – елозила она по мягкому ковру, корчась от смеха.
– Да вот нифига не смешно, Алк! – я всё ещё была зла и недружелюбна.
– Слушай, я помню его, – вдруг перестала она угарать, и уставилась на меня горящим возбуждённым взглядом. – Как во двор к нам ходил, как на гитаре играл. Пальцы длинные такие. И взгляд блядоватый. Хорошенький был, только дрыщ. А сейчас он какой?
– Солидный дрыщ. С длинными волосами и всё такими же распутными лупетками, – с сарказмом рявкнула я.
– Я уже захотела к нему на медосмотр, – блаженно закатила глазки Алка. – Можно с тобой в следующий раз?
– Я б даже согласилась вместо себя тебя отправить.
– Да лан, пощупает тебе сисечки, узнаешь, какой это каеф! – хлопнула меня по плечу Кулагина. Вот сучка похотливая!
– Блин, Алка! Он меня осматривать должен, а не возбуждать! – снова зло прошипела я. – Так, закрываем эту наитупейшую тему и переходим к другой. Звони своему другану, тату-мастеру.
– Да ты чё?! – вылупила она на меня свои глазищи. – Сделаешь татуху? А мать?!
– Пофиг! – рыкнула я.– Звони!
В тату-салоне я слегка растерялась. То ли будущий гнев маменьки представила, то ли боли испугалась. Но Алка всё в свои руки взяла:
– Девушка хочет тату, небольшую, на пояснице. Дракончика или бабочку. В знак протеста. Мать достала.
– Бабочку не советую, – бархатным баритоном произнёс тату-мастер, Юра, брутальный красивый брюнет, под завязку забитый татухами, – этот рисунок почему-то заставляет женщин сбиваться с правильного пути на кривую дорожку похоти и разврата, статистика по этому вопросу уже не первый год ведётся.
– Юльке не грозит, – лениво зевнула Кулагина. – У неё мозги есть. И мать – жандармерия!
– А дракон – слишком агрессивно для такой хрупкой девушки, – продолжал Юра, листая альбом с образцами рисунков. – Я бы посоветовал тебе кошку, или тигрицу. И чтоб тату была временная, а там, если привыкнешь – сделаем постоянную. Я так понимаю, что решение прийти ко мне созрело после какого-то конфликта с мамой?
– Она её к гинекологу отвела, – хохотнула с кресла Алка. – Проверить, не утеряно ли целомудрие в московской экскурсии.
– Да, обидненько, когда мама не доверяет, -цокнул языком Юра.
– А самое смешное, что Юлька попала к гинекологу-парню. Который, к тому же, три года назад тащился от неё, как удав по пачке дуста, – продолжила “сдавать” меня с потрохами эта бестия.
– Я тя убью щас, Кулагина! – повернулась я к ней и просто испепелила своим взглядом. А эта сучка скорчила мне рожицу.
– Не обращай внимания, – тронул меня за плечо Юра, привлекая вновь моё внимание к рисункам. – Давай такую? Или вот эту?
Он открыл страничку со всевозможными кошками и пантерами. Такими классными, в разных ракурсах. А я уже увидела её, мою красавицу!
– Эту! – ткнула я в рисунок, изображающий чёрную пантеру, приготовившуюся к прыжку, грациозно прогнувшую свою спинку и устремившую свой взгляд на добычу. – Пантера Багира из «Маугли» всегда была моим любимым персонажем.
– Прекрасный выбор, – одобрил мой вариант Юра. – Погнали!
О, как приятно горела эта Багира, когда мы возвращались домой. И как грела мысль, что теперь я – независимая лэйди: взяла и набила себе татуху!
А пару дней назад сделала желанную причёску.
А завтра вот пойду и… Начну половую жизнь!
А хотя нет. К этому я ещё не готова.
Чёрт, в пятницу опять к этому докторишке идти. Аж грудь заломило!
– Надень завтра бельё пособлазнительней на приём, – подмигнула мне в четверг маменька.
– Это ещё зачем? – ответила я. А у самой просто крутилась в голове фраза: «Схуяли баня-то упала?!»
Вот до каких мыслей довёл меня матушкин маразм.
– А что, Никита Вячеславович тебе совсем-совсем не понравился? – с сарказмом поинтересовалась она.
– Нет, – отрезала я. – И белья моего он тоже не увидит. Оно за ширмой останется.
– Жаль, – пропела маман.– А мне вот он очень даже по душе пришёлся.
– Ты так-то замужем, мам, – «напомнила» я.
– Да я тебе, дурёхе, его присмотрела. А что? Умён, обаятелен, – завела маменька старую пластинку, – гинеколог, а значит, всю женскую анатомию знает, а это очень большой плюс. Удовольствие, беременность, болячки женские… Ууу, да ты бы в шоколаде была!
Почему-то при слове «шоколад» мне стало тошно. Я не стала дослушивать этот бред и ушла в душ.
А вышла сияющая:
– Я завтра не пойду никуда!
– Куда ты денешься? – спокойно произнесла мама. Не, ну вот как можно так своего ребёнка себе подчинить, а?!
– У меня «эти» дни! – язвительно ответила я.
– И что? Он тебе только осмотр груди проведёт, туда не полезет.
– Мааам, – решила я подлизаться, – ну у меня ж всё болит в первые дни. Он нажмёт – я закричу. Картина смажется. Давай попозже, а?
– Ладно, позвоню в регистратуру, отменю визит, – снизошла до моих просьб матушка.
Вау! Ещё неделя! А там – может, он свалит куда-нибудь: на больничный, в отпуск, в другую клинику, на другую планету…
Или поймёт, что гинекология – не его профиль!
Комментарий к Глава 4.
Ну поняли, да, с кого я слизала образ тату-мастера Юры? Ну конечно, со Шмеля)))
========== Глава 5. ==========
В пятницу вечером Алкины предки утащили её на дачу, горбатиться на грядках. Мне было в лом идти гулять без неё.
Поэтому я валялась у себя в спальне, зависая в соцсетях и поглощая вишню и сливу вперемешку с орехами и конфетами.
Маменька хлопотала на кухне, папуля смотрел футбол.
Уничтожив все вкусняхи, я потопала за добавкой. И в это время в дверь позвонили.
Открываю.
И офигеваю!
На пороге стоит Никита-свет-Вячеславович, с бумажками какими-то и сладенькой улыбочкой.
– Вау! И давно ли у нас появился участковый гинеколог, посещающий пациенток после работы? – съязвила я, выходя к нему за порог и прикрывая дверь.
– Я тоже рад тебя видеть, Юль, – пропустил он мимо ушей мой сарказм. -
Что-то случилось? Забыла о приёме?
– Ага, представь? Забыла! Более важные дела были, – ответила я.
– Я тут тебе рецепт выписал, в анализах небольшое отклонение от нормы. Ничего страшного, просто наверно накупалась, переохладилась.
– Ага. Давай, – протянула я руку за этой бумажонкой.
– Ты такая красивая стала, Юль, – взял он меня за запястье и с нежностью заглянул мне в глаза.
– Мне прям здесь раздеться? – если честно, я опешила ! И поспешила скрыть своё волнение за дерзостью.
– Нет, можем к тебе зайти, – пошленько улыбнулся он. Вот кобель!
– Щаззз! Там мама генеральную уборку делает. Так что нефиг делать, полы помыты! – выдернула я руку из его клешни.
– Удивительно: такая дерзкая девчонка – и девственница, – низким приятным тембром продолжал он, приглаживая мои волосы.
– Ты руки помыл после своих… Пациенток? – снова плеснула я на него порцией яда, дёрнув головой.
– Я в перчатках работаю, – ухмыльнулся он, глядя мне в глаза. – Но если ты желаешь – могу совсем без рук.
Он поставил с одной стороны от меня своё колено, а с другой – прижал к стене свою ладонь. Блин, я оказалась в тисках! Да ещё под обстрелом этих похотливых карих глаз, окутанная жарким дыханием этого маньяка!
Ну растерялась, не скрою.
– Юля, кто там..? – приоткрыла дверь маменька. А этот извращуга сразу же свернул свои сети и отошёл от меня.
– А, Никита Вячеславович? – коне-е-ечно! Мать растеклась! – Здравствуйте! Вы к нам?
– Да, вот принёс рецепт Юле, не знал просто, когда она в следующий раз меня посетит, – включил заботливого доктора Кисслер.
– О, как мило, – продолжила кваситься перед ним маман. – Побольше бы таких врачей! А что это вы на лестнице-то? Юлия, приглашай гостя!
– Да у вас же.., – начал он, памятуя о “генеральной уборке”.
– У нас сегодня торт “Прага”, и жаркое по-охотничьи, так что извольте с нами поужинать.
Блин! Ну вот как так-то, а?! Принесла его нелёгкая! Надо было взять рецепт и уйти домой, а не рассусоливать тут с ним.
Вобщем, сызволило Его Величество Гинеколог с нами отужинать. Сидел рядом со мной и беспрестанно восхвалял маменькины кулинарные способности! Маман смущалась и кокетничала. Я вопросительного зыркала на папеньку, в глазах моих был вопрос: “Когда же ты пресечёшь это блядство?!”
– Никит, а почему ты в гинекологи подался? – наконец-то подал реплику папуля. – В обычной жизни мало чтоль ног женских раздвинутых видел? Решил хоть на работе догнаться?
Ааа, паренька включил стэнд-апера! Красава, батя!
– Просто люблю это зрелище, – беззлобно ухмыльнулся Кисслер, – решил хобби превратить в профессию, чтоб на работу не в лом было ходить.
– Молоток, парень! Подход правильный! – протянул батя руку ему через стол.
Бля, и этого чтоль очаровал?! Ну как так-то?! Одни предатели!
– А если серьёзно, то я не столько гинекологией бредил, сколько акушерством, – продолжил Кисслер. – У меня мама новорожденных близнецов потеряла из-за врачебной ошибки, мальчика и девочку. А я им уже имена выбрал, мне пять лет было тогда. Разговаривал с ними через животик, брату машинку из картона склеил, сестрёнке – выменял у соседской девчонки маленькую куколку на свои любимые очки. А они вот, пару часов прожили после родов. А у соседки моей плод крупный был, кесарить надо было. А врачи приняли обычные роды, ребёнка полуживого вытащили, синего всего, бросили его на подоконник, сообщили, что умер. А через два часа приходят: “Ваш ребеночек жив”. Оживили, блин! А там четыре минуты мозг без кислорода – и всё, необратимые последствия. Он инвалид теперь, овощ.
Я в роддоме мечтаю работать, чтобы свести к нулю все вот такие случаи. Но пока вот годик должен попрактиковаться в женской консультации.
– Дай пожму твою руку, Никит, – снова протянул ему ладонь папа. – Это очень благородное дело. Ты молодец! У тебя всё получится. Жаль, что не все врачи такие, “больные” своей профессией.
Я сидела и растерянно хлопала глазами. После такого рассказа стало стыдно и за папины хохмы, и за свои насмешки и заморочки. Парнь-то благородный, серьёзный, амбициозный: мир хочет изменить к лучшему! Блин, даже зауважала его!
Маменька сидела, утирая платочком глазки. Растрогалась. И ещё больше очаровалась им!
– Ой, Никита! Как жене-то твоей повезёт! Это же прекрасно, когда мужчина женскую физиологию знает. Во всех планах!
– Моя жена будет самой счастливой женщиной и мамой, я всё для этого сделаю, – опустил смущённо глазки Кисслер. Блин, да замолчи ты! И так уже все за этим столом в сопли растеклись от тебя!
Ну, кроме меня, конечно!
– Девки-то наверно табунами бегают за тобой? – вкрадчиво продолжает развивать интересующую тему маменька.
– На недостаток женского внимания никогда не жаловался, – ухмыляется этот демон. Ему, похоже, тоже приятна эта тема. Да ещё в присутствии юной особы!
– Вот! Смотри, каких парней надо искать! – назидательно выдала матушка. – А не таких, как этот твой… Рамм-срам! Весь в наколках, как из зоны, поёт какую-то хрень, да и на уме, наверно, только секс, вино, наркотики, гулянки. Мне, если что, такого зятя даже близко не надо.
– Рамма у тебя и не будет, – съязвила я. А сама даже обрадовалась: хорошо, что ты заговорила про моего любимого певца Владика Рамма, мамочка. Пусть этот докторишка знает, какие мне нравятся парни.
– Рамм? – удивлённо повернулся ко мне Кисслер. – Ты слушаешь такую низкосортную музыку?
– Да, – гордо ответила я. – И считаю её прекрасной. И его тоже.
– Я в наш следующий приём хотел провести с тобой профилактическую беседу о контрацепции, – не стесняясь, провякал это “стыдное” слово Кисон. – Но, похоже, нужно будет твой музыкальный вкус поменять.
– Вот теперь я даже шага не сделаю в сторону женской консультации, – пообещала я, с вызовом глядя на мать.
– Юлия! – стукнула по столу маман. А потом смягчилась:
– Никит, так можно же и у нас осмотр провести. У неё в комнате. А потом просто запишешь в карте. Только у неё месячные вчера начались, грудь очень болит в такие дни. Может посоветуешь каких таблеточек от этой напасти?
– Мама! – вскочила я. Не, ну ладно, этому всё выболтала обо мне! Но не при папе же! И не за ужином!
– Иди в спальню, готовься к осмотру, – тоном, не терпящим возражений, отрезала маменька.
Я, не помня себя от негодования, выскочила из-за стола и пулей вылетела из комнаты.
Вот это разве мать?
Это какая-то грязная сводня!
Сутенёрша!
Я, как была, в домашних бриджах и футболке, так и выбежала из квартиры, громко хабарызнув входной дверью. Хорошо, что шлёпанцы были на ногах, а то бы босиком почапала. И телефон с наушниками в кармане, не пропадём! Сейчас сяду на качельку в детском городке и буду следить, когда этот доблестный рыцарь натрескается матушкиных яств и свалит в туман.
Мне вдруг вспомнились мои юные годы: как я иду из магазина, невинно облизывая чупа-чупс, в короткой юбочке, с распущенными волосами. А Кисон играет на гитаре. Поёт так классно, офигенный тембр и слух. Увидев меня, он переходит с иностранной песни на русскую:
– “И вот я, словно тень, плетусь за Юлей,
Амурный хлюпик.
Подойти боюсь я к Юле,
вдруг меня она не любит;
А вдруг другого любит Юля,
любит не меня?
Ведь в мечтах на двоих у меня с Юлей
одна фамилия.
И так полгода,
днём – пожар,
а ночью – бессонница…”*
Честно? Да, приятно было его внимание. Даже нравился мне немного. Но ни на какие отношения с ним я не рассчитывала: видела, какие девочки ему нравятся, раскованные, фигуристые сучки, которых он тискал и целовал у меня на глазах. Чего же сейчас-то он снова ко мне лезет?! Да, я фигуристая теперь, но раскованности во мне нет ни грамма, сам убедился. Нафига весь этот цирк?
Он вышел через полчаса, подошёл к своей машине и огляделся.
Блин, заметил!
– Чего сбежала? – подошёл он ко мне. – Думаешь, я бы стал тебя осматривать вот так, как велела матушка?
– Нафига ты вообще нарисовался в моей жизни? – равнодушно вздохнула я.
– Это судьба, детка, – ухмыльнулся он и качнул меня слегка. – Неужели ты не поняла, что ты обречена на отношения со мной? А я – с тобой.
– Даже не мечтай! – зло зыркнула я на него.
– Рамму будешь верность хранить? – похотливо стрельнул он на меня своими лупетками.
– Думаешь, не сумею? – с вызовом глянула я на него.
– О! Каким ветром такого парня снова в наш захудалый двор-то занесло? – мимо протанцевала, крутя задницей, Дюкова, одна из бывших подруг этого Кисона.
