Текст книги "Удружила, маменька! (СИ)"
Автор книги: Наталия Коршунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Привет, – лучезарно улыбнулся он ей. – Рад тебя видеть.
– Ты у нас, говорят, теперь по женским интимным местам спец? – кокетливо закусила она губку. – Работаешь уже?
– Да, в женской консультации, на Заречной, – ответил он. А сам просто облизывал её взглядом.
– Надо записаться к тебе, – она тоже пожирала его своими блядскими зенками.
– Приходи, буду ждать, – пиздец, и я вот после подобной шлюшки на кресло в его кабинете ложусь! А он меня “проверяет” теми же пальцами, что и её несколько минут назад!
– Селезнёву тоже заманиваешь на приём? – вспомнила она про меня. – Или лекцию о вреде беспорядочных половых связей читаешь? Ей полезно. С такой-то подругой, как Кулагина!
А вот этого я уже стерпеть не могла. Хрен с ним, насмешки в мой адрес грязной прошмандовки. Это зависть к моей неиспорченной репутации. Но вот за Кулагину я глотку перегрызу!
– Слышь, ты, праведница! – лениво поднялась я с качели. – Пойдешь к Кисслеру – купи моток ниток потолще, пусть он тебе там хоть чуть-чуть зашьёт. А то после всего, что я о тебе слышу, мне кажется, что у тебя туда можно на танке въехать. Адьёс!
Я резко развернулась и потуфлила домой.
А дома рыкнула маменьке, что болит башка и ушла к себе в спальню. Но сразу не легла, а всё же подошла к окну, посмотреть, чем там эти господа занимаются после моего ухода.
И увидела изумительную картину: Дюкова села в машину к Кисслеру и они свалили в неизвестном направлении.
Зашиваться чтоль поехали по моему совету?!
Или бурное прошлое решили вспомнить?!
Комментарий к Глава 5.
* – Баста, “Выпускной”.
И да, не стала заморачиваться с выбором любимого певца Юли. Нужен был с татухами и помоложе. Раммзес идеально подошёл)))
========== Глава 6. ==========
– Я не вкурила, Селезнёва, – хитро прищурилась Алка, когда я зашла к ней в гости после выходных, – ты бесишься из-за своей матушки или из-за того, что Кисслер Дюкову шпилить повёз?
– Да нужен мне ваш Кисслер! – рявкнула я. – Сами растопыривайтесь перед ним! Вообще вся эта ситуация вымораживает! Грёбаное каре! Минус тридцать сантиметров волос, зато плюс миллион проблем!
– Юль, ну давай разложим всё по полочкам, – подсела ко мне поближе Алка. – Кисслер тебе приятен?
– Н-ну… – замялась я.
– Ответь честно, – заглянула мне в глаза Кулагина. Да не в глаза, а в душу прям залезла своими «окулярами».
– Да, – призналась я.
– Тебе нравится с ним общаться? – продолжала она.
– Да мы и не общались. Так, язвили и плескали ядом друг на друга.
– Тебе это не было противно? Не бесило?
– Да вобщем-то нет, – пожала я плечами.
– Хотела бы с ним встретиться? Ну, в кино там сходить, погулять по аллеям города неспеша?
– Не-а, мне кажется, он иногда бывает занудой. Видишь, мои музыкальные вкусы надумал поменять, – вдруг вспомнила я.
– Я тебе знаешь чего скажу? – вкрадчиво продолжила играть в психолога Аллуся. – Ты только не бесись. Это лучший вариант для твоего «первого раза». Опытный любовник плюс спец по женской анатомии. Да ещё романтик, да и ты ему нравишься. Боли не будет, будет лишь кайф.
– Во вы достали все, а?! – швырнула я в неё мягкого цыплёнка. – Пока вы о нем не говорите, он мне нравится. Но вот как начинаются все эти ваши: «Ах! Ох! Идеален для тебя!» – меня тошнить начинает от него! Ладно, – поднялась я с кресла, – пошла я домой, пока мы не разбили нашу с тобой крепкую дружбу этим чертовым Кисслером.
Но «доставать» меня этим грёбаным Пилюлькиным считал своим долгом каждый встречный.
Когда я всё же решилась на повторный визит к нему, всё это продолжилось.
Сжав зубы, я позволила ему осмотреть мою грудь. Какие чувства я испытывала? Да как всегда: смесь стыда и злости. И противные прикосновения резиновых перчаток к моей коже. Совсем нежеланные прикосновения. Бррр…
А он вдруг произнёс:
– Юль, одевайся. Давай поднимемся в кабинет УЗИ, хочу удостовериться, что всё хорошо.
Женщина в возрасте, проводившая УЗИ, шепнула мне:
– Не зря он привёл тебя сюда, девонька, ой не зря. Понравилась, наверно, ты ему. Смотри, как обеспокоен твоим здоровьицем. Ты присмотрись к нему: парень серьёзный, перспективный. Он тебе понравился?
– Нет. Я бруталов люблю, -соврала я.
– Тю! Гору мышц без мозгов? Эх, была б я по моложе… – мечтательно произнесла эта старушенция. А потом позвала его:
– Никита Вячеславович! Всё в порядке у девушки, ложная тревога.
Мы снова спустились в его кабинет, я взяла свои вещи, прощаюсь с ним. А он:
– Юль, впервые какое-то смешанное чувство: вроде и рад, что ты здорова. И в то же время хочется ещё раз на приёме тебя увидеть.
– А я рада, что весь этот цирк наконец-то закончился! Хотя, учитывая то, что ты понравился моей маменьке… – горько ухмыльнулась я.
– Юль, прости меня. Я видел, как тебе неприятно и стыдно. Но вот что ж поделать, если так всё сложилось: невинная девушка пришла на медосмотр, а тут – мужик, да ещё знакомый. Я бы, наверно, сбежал, несмотря на мамины протесты.
Я уже не могла сдерживаться и просто разрыдалась! Выпустила пар и все свои эмоции наружу. А он успокаивал меня, гладил по голове и нежно прижимал моё лицо к своей груди.
– Эй, принцесса, – шептал он, – давай прекращай свой слёзный потоп. Пошли заедим этот весь негатив вкусняшками? В кафешке через дорогу?
Мне почему-то именно сейчас захотелось чего-нибудь сладенького. Мороженца с карамелью и орехами, и яблочного штруделя с корицей, и горяченького чая с ароматом лесных ягод…
– Пошли, – вымученно улыбнулась я.
В кафешке, за изобилием всевозможных лакомств, я расслабилась и успокоилась. Между нами с Кисслером словно рухнула какая-то невидимая стена и завязалась дружеская непринуждённая беседа. Мы не говорили о чувствах, просто вспоминали ребят с нашего двора, кто где учится, кто куда переехал… Дюкова в тот вечер увязалась за ним: срочно понадобилось поехать к какой-то знакомой в его район. В машине пыталась уговорить его на возобновление отношений. Он ей ответил, что у него уже есть девушка.
А потом позвонила Алка.
– Юль, чё молчим? Как всё прошло? – обеспокоенно произнесла она. Ведь как на войну провожала она меня сегодня на этот медосмотр.
– Да нормально всё, – с улыбкой ответила я.
– Ты так спокойна?!
– Ага. Просто я вкусняхи трескаю в кафешке.
– Одна? Говори адрес, я подскочу сейчас, – подорвалась она.
– Не одна, – обломала я её. – С Никитой. Ну, Кисслером.
– Амахасла! – выдохнула Алка. – Гинеколога захомутала!
– Да не, я просто после осмотра разревелась, как дура, – улыбнулась я Нику. – Ну, ему пришлось меня утешать. А гинекологии они ведь знаешь какие? Всё-всё про женщин знают.
– Ладно, трескайте дальше свои вкусняхи. Ты, кстати, не забыла? Тебе через полчаса на маникюр к Машке, – напомнила она.
– О, точняк! Забыла!
– Никит, подвезешь меня на Виноградова? – попросила я, доедая мороженое.
– Да, конечно, – обрадовался он.
Никита расплатился, мы сели в его машину и погнали к Машке, на маникюр.
А, выходя из машины, я поблагодарила его за приятное завершение вечера и обратилась с просьбой:
– Никит, а можно так сделать, чтобы мы не пересекались больше в твоём кабинете? Несмотря на страстное желание моей маменьки?
– Я думал, мы подружились с тобой. И напряжения при осмотрах больше не будет, – возразил он.
Понятно.
Я обречена на еженедельную пытку!
Мать не отстанет.
А этот и рад.
Ну, если по-хорошему не хочешь, будем тебя брать «на слабо».
– Говорил, что жену свою сделаешь самой счастливой женщиной, а сам не можешь обычной девчонке спокойную жизнь обеспечить, без своих долбаных медосмотров. Все вы такие. Герои на словах. Пока!
Последние слова я произнесла с горькой усмешкой на губах, глядя вдаль.
А потом развернулась и, не оглядываясь, пошла к Машкиному подъезду.
Он даже не пытался меня остановить и что-то сказать в оправдание.
Или пообещать что-то.
Ну и хрен с ним. Может, отстанет? Или придумает что-нибудь?
Ведь мужикам таких слов, что они только трепаться горазды, нельзя говорить.
Хосспади, ведь неделю назад жизнь была прекрасна!
С чего всё началось?
С грёбаного каре!
Похоже, не только татухи судьбу меняют, но и причёски.
========== Глава 7. ==========
Кулагина не выдержала – прискакала к моему подъезду и ждала меня на детской площадке.
– Ну, не томи, Юлька! – в нетерпении, с горящим взглядом, произнесла она.
Я показала ей свой шикарный свеженький маникюр.
– Да я не об этом, – отвела она мои руки, даже не взглянув на них. – Целовались? На свидание пригласил? Встречаться предложил?
– Блин, Алка, ты всё о своём! – закатила я глазки. – Нет, не целовались. И ничего он мне, слава те яйца, не предлагал. И вообще я мечтаю больше с ним не пересекаться. Никогда.
– Аххах! -заржала эта бестия. – Наивная! Тётя Римма этого не допустит! Она и мне уже все мозги промыла насчёт этого Кисслера: чтобы я тебе его восхваляла и превозносила при каждом удобном случае.
– Я смотрю, ты послушная, Кулагина, – изумилась я.
– Да ладно, Юль, – махнула она рукой и снова на меня уставились её горящие блядские глазищи. – Ты мне скажи, когда он грудь твою осматривал, тебе приятно было? В животике потеплело? Сосочки он задевал невзначай?
– Хосспади, Алл! – снова закатила я глаза. – Ну что может быть приятного, когда по твоей коже елозит противная резиновая перчатка, припудренная тальком? И вдобавок, когда тебе от этого стыдно и неловко?
– В перчатках?! Это всё ты, ты его спугнула тогда, в подъезде, типа «руки помыл»? Вот он и подумал, что ты брезгливая, – наехала Кулагина.
– Ты маникюр-то мой посмотришь, может? – попыталась я перевести разговор в более приятное русло.
– Юль, да не кипишуй ты, – погладила она меня по волосам. – Ведь он тебе хоть капельку, но нравится. А ты ему – очень даже. Найдёт тебя в соцсетях, телефончик твой в карте есть, не всё ещё потеряно. Парень действительно стоящий, согласись?
– Да идите вы…
Я развернулась и резко пошла к подъезду. Если уж лучшая подруга мне этого докторишку наваливает, то…
Пора менять подругу!
Не, ну, а чё? Маменьку-то я уже не поменяю!
А она тоже блин ждала меня, хлеще, чем папку из командировки.
– Ну? Как? Сходила? – и точно такой же горящий взгляд, от которого я только что улизнула!
Я равнодушно кивнула и положила перед ней результаты УЗИ.
– Всё в порядке, – с сарказмом произнесла я. – Теперь можно год не ходить на медосмотр.
– Как год?! – всплеснула она руками. – А ты таблетки пьёшь, которые тебе доктор прописал?
– Вчера закончила.
– А, ну вот! – её лицо просто озарилось. – Надо повторный анализ сдать, помогли ли они.
– Мам, если бы надо было – он бы сегодня его и взял!
– Ну, может, забыл, – уверенно предположила она. – Растерялся. Ты ж, наверно, вот с такой же рожей «кирпичом» к нему зашла? Сходи.
– Не пойду, – спокойно возразила я.
– Значит, никакого тебе фотоаппарата на день рождения, – также спокойно пригрозила она мне.
Ну что за засада, а?! Я же этой «зеркалкой» уже полгода брежу. Такое зло взяло, что из-за этого Пилюлькина накроется медным тазом моя мечта, что я холодно произнесла:
–Ладно. Схожу.
– И поласковей там давай с ним, не позорь меня, – снова напутствовала меня родительница.
В голове уже появилась прекрасная идея выхода из этой ситуёвины. Ну, а что, конкретики же никакой не было. Просто нужно было сходить и узнать, помогли ли таблетки.
Ну я и сходила.
К другому доктору.
К женщине.
Прикинулась дурочкой, что перепутала расписание работы Кисслера, и сегодня в три часа дня, когда он начинает свой приём, у меня уже будет поезд на юг. А маменьке моей срочно нужно справку, что таблетки помогли, иначе она не разрешит мне купаться в море в своё удовольствие, а будет выдёргивать на берег через каждые пять минут, с воплями: «переохладишься-заболеешь-внуков не дождусь»!
Докторша вошла в моё придуманное положение, и результат анализов мне выдали уже через час. Пока я его ждала – погуляла в соседнем торговом центре, встретила девок из параллельной группы, они пригласили меня затусить сегодня с ними вечерком.
Как прекрасно всё складывается: и Кисслера обошла, и компаху новую приобрела, где про этого докторишку не знают и не будут меня доставать.
Жизнь налаживается!
Ага! Размечталась!
Едва я сунула вечером маменьке бумагу от гинеколога, она развопилась:
– Кто такая эта Зуева? Тебе Кисслер лечение назначал, он и должен тебя дообследовать!
– А Кисслер что, анализы по-другому берёт? Результат-то хороший, я здорова. Чего ещё?!
– Вот прям как чуяла, что с тобой надо на приём идти! – негодовала маман.
– Ага! Давай до пенсии меня будешь к гинекологу сопровождать! Всем на смех! – язвила я.
Размахивая на эмоциях руками, я выронила телефон. И резко наклонилась, чтобы его поднять и свалить с кухни, подальше от этих тухлых базаров.
– Ааа! – истошно завопила маман. – Эт-то ещё что за безобразие?! Отец!
Чёёрт!
Футболка задралась от моего резкого наклона и обнажила мою Багиру на пояснице!
Я тяжело вздохнула.
Похоже сейчас будет пекло!
Прибежавшему папеньке была продемонстрирована моя татуха с фразочкой:
– Клеймо себе сделала, как корова в стойле! Как зэчка на зоне! Как проститутка на панели., – изощрялась в эпитетах матушка.
– О, Багира?! – восхитился папуля. – Изящненько, мне нравится.
– Ты… Ты чего, старый пень, совсем ополоумел?! – заорала мать. – Чего тебе там нравится?! Что она на тюремщицу похожа?! На шлюшку?! Нет бы ремня ей хорошего дал!
– Мать! – рявкнул папа. – Она девушка уже! Какой ремень? Раньше надо было!
– Я тебя… На учёт к гинекологу поставлю! – разорялась мамуля. – Будем каждую неделю ходить на девственность проверяться!
– На учёт только по беременности ставят, – «напомнила» я.
– Я и без беременности тебя поставлю, пока совсем мне всю харю не устыдила!
– Ты сама же себя на смех и поднимешь: таскаешь взрослую девку к гинекологу, нравственность блюдишь! Даже Кисслер поржал! – продолжала я источать стрелы сарказма.
– Он не поржал, дура! Он восхитился тобой! И я все усилия приложу, чтобы это его восхищение не пропало. И он стал пока твоим парнем, а там посмотрим!
– Пап! Ну скажи ей! – у меня закончились все аргументы, и я призвала на помощь отца.
– Ну, а что, Юльчик? – улыбнулся хитренько папуля. – Кисслер парень нормальный. Мы тут на днях с ним на автомойке встретились, кофейку попили, пока нам машинки мыли. Он мне столько баек из медицинской практики рассказал – офигеть! Ржали, как кони на всё кафе. Юморной малый этот Ник, одобряю материн выбор.
– А меня, значит, никто спросить не хочет, нужен ли мне этот ваш… – начала было я. Но тут до меня дошёл смысл папкиных слов. – Чё?! Он тебе трепался о случаях из своей практики?! Блин! Прикалывался над пациентами?! Врачебная тайна! Всё по боку?! Я говорила, что наш двор скоро узнает всю мою анатомию! Меняйте нахрен квартиру! И чтоб я не слышала больше про этого докторишку! – я была в гневе.
– Да Юль, не из своей практики, не из гинекологической, а вообще, из медицинской, чего завелась-то? – поспешил оправдаться отец потому, что мать зыркала на него испепеляющим взглядом.
И, поняв, что папуля сейчас своими рассказами просто дискредитировал Кисслера, мама поспешила поменять тему:
– Так! Сейчас же идёшь и оттираешь свою драную кошку мочалкой! До крови ли, до мяса ли – мне всё равно! А пока не ототрёшь – на улицу чтоб ни ногой! Давай сюда ключи!
– Ой, да забери! – равнодушно ответила я. И добавила:
– Ничего не буду оттирать! Папе понравилось! Я сейчас её маркером ещё ярче обведу!
У меня уже подступали слёзы, поэтому я свернула весь базар, ушла с кухни и заперлась у себя в спальне.
А, поплакав вволю, восхитилась собой: ведь ещё неделю назад я и слова против сказать маменьке не могла, а тут, словно пантера, защищаю свои интересы, свою татушку, свою личную жизнь.
И ведь слова-то какие подбираются! Мудрые. Прям как у пантеры Багиры.
Значит, и правда, тату меняют характер.
Не заметила, как я заснула.
И снится мне этот чёртов кабинет Кисслера, он в белом халате и резиновых перчатках, такой красивый, такой секси.
А я лежу перед ним на этом долбаном кресле, сжавшись в комок от стыда.
И когда он прикасается ко мне своей перчаткой, я не выдерживаю и отпинываю его со всей дури от себя.
А он почему-то не отлетает в другой конец кабинета, а с ухмылочкой снимает перчатки, моет руки, а потом смазывает их каким-то вкусным кремом.
И я плыву от аромата этого крема, расслабляюсь и уже совсем не стесняюсь.
– Ну, девочка, это же не больно совсем, – он кладет мне свои тёплые ладони на грудь и начинает их поглаживать, чуть сжимая их и задевая мои торчащие соски.
Мне приятно. Даже хочется большего: чтобы он наконец-то начал осмотр там. И не осмотр даже, а массаж. Лёгкий массаж пальчиком.
Или двумя…
Чёрт, а если маман сейчас зайдет?!
В ужасе начинаю дёргаться, метаться на кресле и…
Просыпаюсь!
Поняв, что это был сон, сильно зажмуриваюсь и пытаюсь вернуться обратно, в эти объятия Морфея и Кисслера.
Но… Не получается!
Вспоминаю свои ощущения.
Чёрт! Так в животе сладенько муркает, такая нега тело охватывает. Хочется мурлыкнуть и повернуться на бочок, закинув ножку на лежащего рядом парня, прижаться к нему грудью. Голой.
К нему, тоже голенькому…
Та-а-ак!
Меня чё-та не туда понесло! Я же целый вечер пыталась всем втолковать, что этот Кисслер – чудовище. А он вон мне в эротических снах снится! В которые я вдобавок вернуться хочу!
Не заметила, как снова заснула.
Проснулась днём.
Все на работе.
Я заперта.
А на столе записка от маман:
«Я забыла бабушке уколы отнести. Сходи к ней и живо домой!»
Рядом лежат уколы и ключи.
Снова вспомнился сон с Кисслером. Снова в животе зародилось такое сопливенькое вожделение.
Хосспади, как же хочется поговорить об этом с кем-нибудь разумным, а не с прихлебателем этого докторишки! Чтоб разобраться мне в себе помог, посоветовал что-нибудь. Но с кем?!
Ведь самые мои близкие люди очарованы им, и навязывают мне его общество.
А, собсна, чего я заморачиваюсь?! Такой человек есть! Я сразу почему-то углядела в нём родную душеньку, «старшего братика». Иначе не разлеглась бы перед ним кверху задницей в одних трусиках и топике, практически без стеснения.
Да и повод встретиться появился!
Я выбрала себе красивое, но довольно консервативное нижнее бельё розового цвета, нарядилась, намарафетилась, отнесла бабушке уколы.
А потом рванула к нему.
К Юре!
В тату-салон.
Комментарий к Глава 7.
https://vk.com/album315013301_246704367 – добавила фотку тату-мастера Юры, раз уж он не последнюю роль тут играет) Молоденький, правда, он тут)
========== Глава 8. ==========
– Юльчонок? – удивлённо улыбнулся мне Юра. – Привет, малыш.
Он работал, склонился над плечом какого-то парня и что-то увлечённо ему набивал.
Тем не менее, протянул мне свою свободную руку, приглашая к обнимашкам. А, когда я подошла к нему, быстро ткнулся губами в мою щёку и обнял.
«Как братик», – мелькнуло у меня в голове. Не, не зря, я пришла.
– Ты присядь, журналы посмотри, я занят пока, – кивнул он мне на кресло и снова склонился над татушкой. – Чего не позвонила? Я бы тебе время назначил.
– Не знала номера. А с Алкой поругались немного.
– Парня чтоль делили? – улыбнулся он, не отрывая взгляда от работы.
– Тип того, – махнула я рукой.
Он понял, что при постороннем человеке я откровенничать не настроена, и не стал докапываться.
А, когда проводил своего клиента, налил нам обоим кофе, выставил вкусняшки и произнёс:
– Слушаю, малыш.
И я вдруг расплакалась! Рассказала ему всё-всё: и про Кисслера, и про маменьку, и про Алку, и про то, что некому мне всё это рассказать, мучаюсь, и вот поэтому припёрлась к доброму Юре, родную душу почувствовала.
– Ты просто не представляешь, как я рад, что ты пришла ко мне, Юль, – обрадовался Юра. – Я ведь книгу пишу, о том, как влияют татуировки на судьбу человека. У тебя прекрасная история: жизнь скромной девочки после тату с Багирой круто меняется.
Мы ещё немного потрепались и приступили к работе. Я, абсолютно не стесняясь, сняла шорты и футболку, оставшись лишь в нижнем белье, и легла на кушетку вниз лицом. Я была абсолютно расслаблена, умиротворена и спокойна. В чём и призналась Юре.
– Я рад, малыш. Просто, наверно, ассоциируюсь у тебя с кем-то позитивным, – улыбнулся он.
– Со старшим братиком, – кивнула я. И чуть дёрнулась, когда в мою кожу впервые вонзилась игла.
– Больно? – обеспокоился Юра.
– Ну, не так, чтобы очень. – успокоила я его. – Но не особо приятно,
– Умничка, терпи. Рожать намного больнее, так что привыкай к боли.
– У меня гинеколог знакомый, – усмехнулась я. – Наркоз вколет.
Когда работа была закончена, Юра пригласил составить ему компанию в соседнем кафе.
– У меня следующий клиент со сложным рисунком. Надо подкрепиться. А я тебя потом домой подброшу, хорошо? – предложил он.
За обедом мы продолжили разговор.
– Малыш, ты сейчас сама должна разобраться в себе, – раскладывал он мне всё по полочкам. – Останься дома одна, и представь, что он рядом с тобой сидит. Что почувствуешь? Какие эмоции? Если холодно, неуютно – не твой это человек. А если тепло, улыбка, спокойствие – значит, плюнь на всё и начни с ним встречаться.
– Юр, а сколько молодой парень может жить без секса? – задала я интересующий вопрос.
– Сколько угодно. Если не захочет размениваться на шлюх, то будет хранить тебе верность.
– Я с ним сейчас спать не хочу. А он бабник, я знаю. Он будет со мной за ручку ходить, а потом шпилить своих подружек. Я так не согласна. Меня мама воспитала так, что верность должна быть обоюдной в паре.
Вот тут Юра глубоко вздохнул.
– Сколько ты ещё планируешь девственность хранить? – поинтересовался он.
– До свадьбы, наверно, – не моргнув глазом, ответила я.
– А если после свадьбы не понравится?
– Стерпится-слюбится, – обречённо ответила я. Это мама меня так учила. Что не в сексе счастье, а в трепетных отношениях мужа и жены друг к другу.
– Юль, так нельзя! Сейчас другие времена. Мама тебя неправильно воспитывает. Секс – это не грязь и разврат. Это удовольствие и кайф, если, конечно, он происходит с постоянным партнёром, к которому у тебя тёплые чувства, и которому ты тоже небезразлична. А после такого воспитания парням обычно приходится долго помучиться, чтобы раскрепостить девушку. Нет, я тебя не толкаю в объятия первого встречного. Просто разберись в себе: кто нравится, с кем бы хотелось более тесных отношений, какими они должны быть, и сможет ли этот человек дать тебе их. Если будет трудно всё это анализировать – звони, приходи, помогу посмотреть со стороны на это всё, – он накрыл своей татуированной ладонью мой маленький кулачок и с нежностью смотрел мне в глаза, вещая всё это.
– Спасибо, Юр, – улыбнулась я. – Я знала, что именно ты мне по можешь.
– Юль, мне так приятно, что я, как в ранней юности, сижу сейчас с милой девочкой в кафе, а со всех сторон на меня зыркают злобные юнцы, типа нахрена этот разукрашенный кекс такой сладкой кисе? Особенно вон тот, за столиком сзади. Не оборачивайся, он сюда идёт, – усмехнулся Юрка.
– Добрый вечер!
Я вздрогнула, ещё даже не успев поднять взгляд.
Кисслер?!
– Здравствуй, – нервно сглотнула я. Мысли в голове спутались.
– Случайно вас заметил, – продолжил он, а потом ухмыльнулся, кивнув на Юрку:
– Смотрю, верность Рамму трещит по швам?!
– И что?! – с вызовом ответила я. – У меня есть знакомый талантливый гинеколог. Надо будет – он восстановит мою «верность» и никто ни о чем не узнает. Он ведь врачебную тайну хранит, не треплется по автомойкам о своих пациентках.
Откуда-то взялся этот изощрённый сарказм в моём тоне, сталь в голосе.
А он вдруг покраснел! И поспешил оправдаться:
– Юль…
– Я вообще ничего слушать не хочу! – я вскочила со стула и бросила через плечо:
– Юр, я тебя на улице подожду.
– Да, девочка! – качая с ухмылочкой головой, улыбался Юра. – А ревность-то у него изо всех щелей пёрла! Любит! Даже и сомневаться нечего. А ты что почувствовала в этот момент?
– Сначала опешила. Потом – радость, что он засёк меня с таким шикарным парнем. И хотелось, чтобы он меня догнал, и… Крепко прижал к себе, – опустила я глаза.
– Вот весь паззл и сложился. Любоффь! – поднял руки к небу Юрка.
– И дальше что? – испуганно спросила я.
– Жди его «наступления». И будь с ним помягче, но не совсем уж сговорчивой.
Мы сели в Юрину машину и погнали к моему дому.
Позвонила разъярённая маман:
– Ты почему не дома? Я же сказала… – начала было она свои нотации. Но я её опередила:
– Меня в колледж попросили приехать, архив помочь разобрать. Скоро буду.
Архив меня действительно попросили помочь разобрать.
Только завтра после обеда. Но об этом ей лучше не знать. Я всю неделю буду его ездить «разбирать», раз уж она меня, как собаку, на цепь посадила!
А завтра, придя из колледжа уже к вечеру, я застала дома изумительную картину: маменька и этот грёбаный Кисслер сидят на кухне, гоняют чаи.
– Вау! – картинно удивилась я. – Мне опять к осмотру в спальне готовиться или как?
– Вот смотри, Никит! – язвительно произнесла она, – вот, полюбуйся!
Она резко поднялась и задрала край моей майки, обнажив свежее тату.
– Ай! – вскрикнула я, когда по свежей ране так грубо провезли тканью.
– Э-это ч-что? – осоловело вытаращила глазки маман. И побледнела!
– Ты ж просила содрать эту кошку до мяса. Вот я и стараюсь, каникулы ведь, а я наказана гуляньем, – теперь пришла моя очередь язвить.
– Никитушка., – еле слышно пробормотала маменька. – Это заражение крови чтоль? Ты чего дура сделала?!
– Юль, это Он? Вчерашний? – обратился ко мне Кисслер с потемневшими от злости глазами.
– Да, – резко ответила я, прикрывая тату майкой.
– Какой ещё вчерашний?! – полушёпотом поинтересовалась мать. – Чего ты, стервозина, опять там намудозвонила?!
– Успокойтесь, Римма Михална, – Ник помог маменьке присесть. – Это не заражение. Она вчера поверх временной набила постоянное тату. Татуировщика я видел, он опытный, у него даже медицинское образование есть. Так что было всё стерильно, надеюсь. Только зачем всё это, Юль?
– Хосспади, стыдоба какая! Постоянная наколка! Как зэчка! – причитала мамуля голосом «умирающего лебедя».
– Юль, меня, значит, стесняешься, – продолжал Кисслер. – А к нему добровольно пошла, и легла на кушетку в одном белье, да? Без стеснения.
– Да! Ключевое слово – добровольно! И в белье! И если тебя позвали меня воспитывать – то я тебя слушать не буду! Я сваливаю! – я развернулась и хотела, как обычно, хлопнуть дверью.
– Стоять! – о, у маменьки прорезался голос?!
– Юль, не надо, – догнал меня в прихожей Никита. – Останься. Уйду я. Прости меня. Я больше не появлюсь в твоей жизни. Слишком сильно я тебя люблю, чтобы позволять себе так тебя расстраивать. Прощай.
Он сжал мне руку, а потом скрылся за входной дверью.
– Выгнала?! Ты его выгнала, дурища?! – вылетела в прихожую маман.
– Сам… Ушёл… – обескураженно произнесла я. В ушах звенели слова «слишком сильно я тебя люблю», а перед глазами был этот прощальный взгляд шоколадных глаз, полных сожаления.
Мать там что-то ещё кричала, но я уже не вникала. Я заперлась в ванной и встала под тёплый душ. На пояснице загорелась свежая рана от тату, но боль быстро притупилась.
Любит?
Больше не потревожит?
«Прощай».
Ласковые струи смывали с меня весь негатив и постепенно наполняли спокойствием. Ну, вот вроде и всё. Маменька может сколько угодно названивать ему с приглашением на ужин – он не придёт.
А я, соответственно, не пойду больше к нему на приём. Сейчас всё хорошо, а через год он уже мечтает в перинатальном центре работать. Не встретимся.
И вроде через пару дней уже всё устаканилось: мама, хоть и не разговаривала со мной, но ключи мне отдала и больше не ограничивала мои передвижения.
С Алкой помирились, я ей всё рассказала, и попросила забыть фамилию Кисслера, как страшный сон.
Да я и сама почти не вспоминала о нём.
Днём.
А ночью этот паразит стал с завидной регулярностью являться в мой сон! И ладно бы просто приходил. Он меня там развращал самым пошлым образом! Соблазнял, ласкал, зацеловывал, в нежности купал…
А я таяла…
И даже ни грамма не сопротивлялась, не ломалась. Всё позволяла этому демону!
И даже так привыкла, что уже не просыпалась от стыда за эти свои действия.
После одного такого сна я разыскала его в соцсетях.
И сразу же попала на его вчерашние фоточки: сидит у бассейна в каком-то отеле, в одних плавках, скрывающих довольно-таки, как бы оценила Кулагина, соблазнительных размеров достоинство. Шикарный пресс, ровный загар на гладкой коже и брызги воды, влажная чёлка, хитрая улыбка и такой распутный взгляд. Я прям залюбовалась!
А на другой фотке он стоит в белом халате, в окружении молодых красивых девушек и женщин, тоже в халатах. Все с бейджиками.
И подпись:
«Будапешт. Европейская медицинская конференция.»
Ага. В Венгрии мой Пилюлькин.
Стопэ!
Мой?
И почему, чёрт возьми, в груди заклокотало что-то, похожее на ревность. Ну типа кто-то взял твою игрушку в общей песочнице, которой ты и не играл уже целый час. А тут взяли – и тебе она сразу же понадобилась.
Так, выбрасываем все тупые мыслишки из головы!
Через неделю мы с папулей погнали на авто-шоу за город, вдвоём. Обожали мы подобные вещи в отличии от мамы.
– Пап, ты не в курсе, долго ли мать ещё общаться со мной не будет? – спросила я.
– Да хрен вас знает. Заварили какую-то фигню с этим пацаном, и теперь мучаются все трое.
– Он мучается, ага! Поржал и забыл на следующий же день всю нашу семейку, – отвернулась я.
– Юль, он матери звонил. Просил не быть с тобой строгой: ключи отдать, на приём к нему не таскать, за татуху не ругать, и не упоминать его имя. Мне кажется, ты ему очень нравишься.
– Знаю я, – махнула я рукой, – он мне на прощание в любви признался.
– Дочь, а ты становишься стервочкой, – похвалил меня папенька, – зачётная такая девочка!
Вау! Да это что, снова Багира так работает?! А мне это нравится!
========== Глава 9. ==========
И вот только тогда, когда все доброжелатели перестали донимать меня этим чудо-доктором-Никитой-свет-Вячеславовичем, я разобралась в себе и поняла, что он мне вобщем-то нравится, и я очень хочу с ним увидеться. А эротические сны с его участием дали мне понять, что я хочу поцелуев с ним.
И объятий.
И больше, наверно, пока ничего.
Потому, что не готова я вот так на раз выкинуть из своей головушки все маменькины постулаты о целомудрии.
Приближался день рождения моей племяшки, а я обещала ей подарить куклу – говорящую Машу. Ну, вот в один из душных июльских деньков я и отправилась в «Детский мир».
В маршрутке на обратном пути я просто «сварилась», поэтому вышла на полдороги и решила пройтись пешком.
Откуда вдруг налетел этот ветер, а вместе с ним – грозовая туча, я не поняла. Но ливень, начавшийся буквально через пять минут после захода солнца за тучу, промочил меня до нитки. Я как раз шла по парковой аллее и мечтала скорее выйти в жилой комплекс, подальше от деревьев, боюсь я около них в грозу и ураган находиться.
